Возвращение героя

Глава 19. Клятва преданности

Киргот, Фрея и Сецуна наслаждались победным пиром. Их приветствовали как отважных спасителей, поэтому и отношение к ним было соответствующим. Целителя и его подруг обсыпали драгоценными камнями, кормили вкуснейшими яствами и наливали лучший самогон в глиняные блюдца. Последний, надо сказать, был особенно крепок, хоть в нём присутствовала приятная сладость, поэтому колдунье вскоре стало нехорошо. Волчица справлялась лучше ввиду своего крепкого телосложения, а рыжеволосый юноша и вовсе мог опустошить целую бочку, заимев проблемы лишь с мочевым пузырём, однако вместо этого, он лишь немного запивал мутноватым напитком отлично приправленное и безупречно зажаренное мясо. Девочка болтала со своими старыми друзьями, героиня магии под властью зелёного змия разговорилась с другими девушками из племени, а сам виновник торжества лишь мечтательно посматривал то на звёзды, то на своих девчонок. Но стоило ему лишь задержать взгляд на своей принцессе, как он понял, что на ногах та уже стоять не сможет, поэтому герой начисто помыл руки, да понёс свою спутницу в выделенный им свободный домик под радостные возгласы местного контингента. Впрочем, там он надолго не задержался. Уложив девушку и заботливо укрыв её одеялом, он пошёл назад к костру.

— Лорд… Киргот… Ещё… — говорила Фрея во сне. Ей, очевидно, снилась их с Кирготом совместная ночь, на что тот лишь слегка улыбнулся и пошёл к волкам. С целителем много кто пытался завести разговор, и он с удовольствием его поддерживал, однако вовсе не это радовало молодого человека во всей этой ситуации. Сецуна, сероволосая волчица — вот главный трофей его разгромной победы. И когда герой уже хотел вырвать девочку из её компании с предложением уединиться, к костру явился ещё один волк. Старейшина племени.

— Сецуна, ты вернулась! Боги, я так рад видеть тебя. Вы — герой меча? Я так горжусь своей девочкой, что она привела вас к нам в помощь! — затрепетал мужчина средних лет на вид. Его шею украшали шрамы от когтей, а доброе лицо испещряли редкие морщины. По всей видимости, это был отец Сецуны — рассудил Киргот.

— Отец, Сецуна была… — попыталась начать объяснение волчица, однако та даже не успела начать свой долгий рассказ, как мужчина перебил её.

— Ты даже представить себе не можешь, как я перепугался, когда услышал, что тебя схватили! Я-то думал, в патруле будет безопасно… Прости, доченька, но воительницей тебе не стать. Успокойся, остепенись, выйди замуж и роди детишек, — начал свою речь волк, попутно обняв самую дорогую девочку в его жизни. Киргот понимал старейшину, однако подобного исхода допускать не хотел. Во-первых, Сецуна принадлежала ему, по праву покупки и по праву долга. Во-вторых, она уже успела выбрать своё будущее, и он намерен был ей его предоставить сторицей.

— А вот тут вы ошибаетесь. Сецуна сильна, быстра и смекалиста. Она превзойдёт всех вас, и меня в том числе. Я это гарантирую, — заявил Киргот, утверждая свои права на жизнь девочки. Он не хотел забирать её силой, однако готов был сделать всё, чтобы она осталась с ним. Сецуна разорвала объятия единственного оставшегося у неё родителя и посмотрела в лицо героя. Ей предстояло порвать отношения с семьёй, и такое просто не даётся. Но именно это она и намерена была сделать.

— Отец, Сецуна решила, Сецуна пойдёт за этим человеком. Уйдёт из деревни и станет сильной, — ответила волчица на притязания отца слегка дрожащим голосом. Это не было обычным проявлением детского эгоизма, взамен её поступок был показателем взрослости. Желанием отделиться от семьи и начать свой собственный путь. Киргот видел в этом даже не необходимость вернуть долг, а искреннее желание девочки сопроводить героя на его пути. Что бы их ни ждало.

— Дочь моя, я… Я понимаю. Если таков твой выбор — иди. Только, у меня вопрос к вам, великий герой, вы действительно уверены, что она сильна? Я не дурак, знаю, каково это в странствиях, когда опасность подстерегает на каждом шагу. Вы точно хотите взять её с собой? — трепетливым голосом поинтересовался старейшина, смотря магу-целителю прямиком в глаза. Несмотря на неуверенный тон, в его взгляде чувствовалась сила.

— Да, абсолютно. Со мной она обязательно расцветёт как боец. Это я вам могу обещать, — заверил его Киргот. Единственное, чего не хватало волчице — это уровней. Загадочных границ силы и мастерства, которые по праву героя он мог ей предоставить.

— Понимаю. Мне нечего сказать вам. Я лишь хочу, чтобы вы позаботились о моей девочке. И ещё, возьмите, — сказал волк, доставая из поясного мешочка амулет с голубоватым самоцветом. От него чувствовалась великая сила, и сам он мог бы уйти с торгов за несколько сотен золотых монет, однако герой решил надеть его себе на шею. Такими дарами не принято разбрасываться.

— Что это? — вопросил герой, рассматривая загадочные руны на оправе амулета.

— Наше семейное сокровище. Это приданное Сецуны. И я так полагаю, именно вам и уготовано его получить, — на удивление проницательно заявил старейшина. Он не был глупцом, старик видел, как молодые люди смотрели друг на друга, и сразу всё понял. Самому же Кирготу было приятно от подобного подарка. Не только потому, что их с волчицей отношения одобрил его отец, хотя к этому он и не стремился, но ещё и потому что эта реликвия увеличивала магические силы своего владельца. Как минимум, амулет не являлся бесполезной побрякушкой — посчитал Киргот и спрятал его под свой жилет.

Старейшина ледяных волков, чьё имя герой так и не удосужился спросить, затем начал долгий и изнурительный разговор со спасителем племени. О том, что любит и что ненавидит Сецуна, о том, какая она безрассудная и грубая, но в то же время нежная и добрая, как трудно ей обращаться за помощью в трудную минуту и как можно разглядеть малейшие признаки эмоций на её холодном личике. Самой девочке, естественно, всё это не нравилось, поэтому она изо всех сил старалась заткнуть родителя, на что оба мужчины только посмеивались. Сецуну тут любили и оберегали, и под присмотром отца однажды она нашла бы себе мужа и прожила бы долгую и спокойную жизнь. Так было бы, если бы волчица не выбрала бы окровавленный путь мести подле того, кто и сам был готов идти по нему до самого конца. Киргот не знал, приведёт ли он её к счастью, или подтолкнёт их в пропасть вместе со всеми, кто будет с ними рядом, однако мстительный герой готов был оберегать девочку на этой нелёгкой тропе. Целитель впал в раздумья, из которых его вытащил отец Сецуны, предложивший им двоим пройти в его хижину. В ней не было практически ничего необычного. Шкуры на земле вместо пола, спальный мешок из меха, да сундук, также выполнявший функции стола по необходимости. Все трое сидели вокруг костра со скрещёнными ногами. И вот, спустя полминуты неловкого молчания, старик решил начать разговор.

— Позвольте отблагодарить вас за то, что вы спасли наше племя. Если бы не вы… — хотел было начать долгую благодарность волк, однако Киргот поднял левую руку, жестом прервав старика.

— Вы меня уже достаточно отблагодарили. Лучше скажите спасибо Сецуне, я здесь лишь по её просьбе, — проговорил герой. Сам он, конечно, не любил Джеорал, однако подобные налёты совершались десятками. Если бы не её условия, целитель бы десять раз подумал, прежде чем отправляться помогать незнакомым нелюдям.

— Конечно-конечно. Спасибо тебе за всё, доченька. И вам ещё раз спасибо, великий герой, — заладил волк, на что Сецуна лишь смущённо склонила голову.

— Старейшина, позвольте дать вам один полезный совет. Джеорал опасен. Его люди полны гордыни и эгоизма, их больше, они сильнее, и они обязательно вас настигнут. Не сегодня, не завтра, так через месяц. Они разоряют деревни и сгоняют нелюдей в рабство. Если вы здесь останетесь, то мужчины погибнут, а женщин продадут и заставят раздвигать ноги. Вы и так слишком многих потеряли, неужели вы хотите, чтобы племя совсем умерло? — применив всю свою харизму поставил вопрос ребром Киргот. Он знал, что ледяные волки упрямые и гордые, а потому намеренно надавил на больное. Слишком многие из их соплеменников либо погибли, либо находились за полмира в цепях, и спасти их уже было невозможно.

— Я… понимаю вас, герой. Мы долго рассматривали такую возможность. Слишком долго, как видно. Скоро мы уйдём в горы, к землям эльфов и огненных лис. Там наше племя примут, — с горечью в голосе объяснил старейшина. Ему не нравилась идея покидать земли предков, но иногда надо было наступить на горло своей гордости, дабы сделать нечто правильное.

— Я рад, что вы поступаете мудро. Если вы будете и дальше оставаться здесь, то вас обязательно сломят. И на следующий раз мы вас спасти не сможем, — поставил отца Сецуны перед фактом герой.

— Вы правы. Мы, ледяные волки, гордое племя. Мы боролись и выживали. Но… эту битву нам не выиграть, — горестно признал старейшина. Чтобы его утешить, Сецуна молча положила ему на плечо свою руку. Столь тяжёлую для врагов, и столь лёгкую для тех, кто был ей дорог. Киргот понимал, насколько нелегко для племени это решение, однако то немногое, что в нём осталось от доброго Кира хотело, чтобы он помог им. Видя это желание с высоты своих лет, отец решил попытать счастья со спутником своей дочери.

— Скажите, великий герой, как насчёт того, чтобы отправиться с нами? Ваш меч сделает наш путь безопаснее. К тому же, Сецуна будет со всеми нами. Вы сможете взять её в жёны и жить счастливо и спокойно. Я, нет, все мы были бы рады, если вы согласитесь, — предложил старейшина. Он предлагал хорошую жизнь среди верных друзей вместе с любящей девочкой. Возможно, в других обстоятельствах Киргот, нет Кир, бы и согласился, но не в этих. Он лишь отрицательно покачал головой, после чего не отрывая взгляда смотрел на Сецуну секунд так с пятнадцать, отчего та только и смогла, что отвести взгляд от героя, чтобы он не заметил её румянца. Затем он повернулся к отцу и произнёс:

— Боюсь, я вынужден отказаться. Моё путешествие уже имеет свою цель, — произнёс Киргот, представляя себе Блейд, Буллета и заплывшее морщинами и папилломами лицо короля Прома Джеорала, чьё безразличие к судьбам своих дочерей и породило величайшую мучительницу в жизни бывалого юноши. Целитель желал мести, и не хотел, чтобы обуза в виде заботы о племени сковала его железной цепью. Что же касательно Сецуны, то она уже выбрала свой путь. Лишь одно слово отделяло её от вечной участи рабыни Киргота. О которой он заботился бы, которую, может, даже искренне полюбил бы наравне с Фреей, но даже так, незримая цепь будет сковывать их всю жизнь.

— Я вас понял. Сожалею, что получилось так, но вы и так сделали для нас больше, чем кто-либо другой. Тогда, мы соберёмся и отправимся в путь послезавтра. Пожалуйста, простите, что отвлёк вас от пира, — извинился старейшина.

— О, не беспокойтесь, мы уже как раз собирались уходить, — ответил Киргот и взглядом сказал волчице идти к нему, на что волк лишь понимающе кивнул. Вместе молодые люди вышли из палатки, помахали всем, да пошли за ворота. Но прежде чем уединиться, целитель хотел поделиться своим изысканием, что открыл ему всевидящий нефритовый глаз. Вместе они шли по ночным тропинкам, освещаемым яркими светлячками. Наконец, путь привёл их в непримечательную пещеру с крайне любопытным содержанием. Внутри было озерцо, ведущее к подземным водам, питающим всю Раналиту, а в нём был труп некоего чудовища, по виду напоминавшего помесь обезьяны и краба, чью тушу сковывала цепь, за которую герой и вытащил тварь из пучины мутной воды. Брюхо его было вспорото, поэтому кишки и внутренние органы предоставляли не самый приятный вид посетителям, не говоря уже о запахе. Наконец настало время герою сказать своё слово.

— Ты понимаешь, что это, Сецуна? Из-за этого ты и двое других волков заболели чумой.

— Это из-за этого началась болезнь?

— Да. По всей видимости, твоё же племя чуть тебя и не убило. Их вела жажда мести. В этом я их прекрасно понимаю. Но не будем о сантиментах. Я дам тебе выбор, Сецуна. С одной стороны, я мог бы усилить трупный яд, и тогда ещё больше ненавистных тобой людей умрут. Или же я могу превратить весь поток в лечебную панацею. Последнее слово за тобой, — провозгласил Киргот, смотря девочке в глаза. Её собственные соплеменники чуть ли не стали причиной её смерти, однако это мало беспокоило волчицу, которая обрела решимость дать Кирготу свой ответ.

— Исцели всех. Пусть это будет лекарство. Когда страдают плохие люди — это хорошо, но плохо ещё и таким как мы. Сецуна этого не хочет. К тому же… — оборвала свою речь волчица. Её голос самую малость дрожал, однако в нём всё равно чувствовалась уверенность в своём выборе. Однако, помимо благородства, её мотивом послужило ещё кое-что, что волчица так и не отважилась раскрыть целителю.

— К тому же что? — переспросил маг, однако ответом ему было лишь молчание. Он молча опустился на колени и окунул обе свои руки в пруд, выпуская туда свою благую магию. Вода вмиг окрасилась в ярко-зелёный, а затем так же резко сменило сияние на кристальную синеву. Под водной гладью теперь было видно дно с мелкими наростами подводного мха. Киргот исцелил не только болезнь, а ещё и все возбудители в воде. Теперь он действительно спас город, что в прошлом мире почти что вымер от загадочной эпидемии.

После того, как двое вышли из пещеры, Сецуна решила показать целителю своё самое любимое место, полянку, недалеко от поселения, на которой луной можно было любоваться практически ежедневно. В ту ночь небо озаряло яркое алое полнолуние, однако не за пейзажем пришли туда воители. Герой взял девочку двумя пальцами за подбородок и страстно поцеловал её. Язык юноши вторгался в неё, желая покорить волчицу в поцелуе. Наконец, когда герой отпустил свою жертву, то увидел, как та беспомощно тянулась к своей промежности.

— Киргот… Сецуна вся горит! — жалобно взмолвила волчица, снимая с себя меховую юбку, с топиком, украшенным прелестным оранжевым бантиком и атласным воротничком. Ей было уже невтерпёж, поэтому девочка опёрлась обеими руками о близлежащее дерево, прогнув спину и выставив свою обворожительную задницу перед героем. Девочку сжигало пламя страсти, и Киргот видел это. Он даже не прикоснулся к Сецуне ниже пояса, а она уже истекала любовными соками.

— Как хочешь, любви у меня для тебя есть много, — уверенно заявил герой, снимая с себя непромокаемый плащ, прочный жилет, удобную рубаху, что впитывала весь его пот, да и штаны отправились на землю, а вместе с ними туда же полетели и сапоги. После всех этих приготовлений Киргот стремительно ворвался в изнывающую от похоти волчицу.

— Ах… Сецуна… чувствует себя такой… живой, — в страсти проговорила девочка, смакуя каждый миг, проводимый со своим спасителем. Однако не только мужское очарование героя было причиной столь разгорячённого состояния воительницы. Сам он это прекрасно понимал, поэтому сразу решил взять быка за рога, не отрываясь от процесса соития.

— Скажи мне, каково тебе было рвать на части тех, кого ты ненавидишь? — потребовал ответа Киргот.

— Очень… приятно. Сецуне… понравилось! — выдала волчица, задыхаясь в своих собственных стонах.

— Неужели? — мечтательно произнёс герой, в очередной раз врываясь в девичье лоно, вспоминая первую жертву своей мести. Флер, которую он убил, и чьё место заняла добродушная Фрея.

— Только… Сначала было так радостно, что хотелось кричать и смеяться… Сецуна убивала, убивала и убивала… А потом… В груди стало так холодно, у меня потекли слёзы… — начала волчица с откровения, отвлекая Киргота о мыслях о тёплых ночах с колдуньей.

— Ты жалеешь? — спросил целитель, взирая на нагую спину волчицы. Несмотря на эротику момента, именно этот разговор и был самым интимным в их соитии.

— Сецуна… не жалеет ни о чём! Мне… хотело этого всегда! Заставить их… почувствовать хоть щепотку нашей боли! — произносила воительница, стараясь совладать с усилившимся натиском героя. Как и с Фреей, Киргот не чувствовал в ней сочувствия к убитым, однако в девочке поселился страх.

— Тогда чего ты так боишься? — вопросил целитель, взяв волчицу за хвост, на что та лишь ещё более сладострастно застонала.

— Мне… было мало! Хотелось ещё! Убивать их… не ядом… но когтями! — взвопила девочка, проявляя на своей правой руке ледяные когти. Она представляла, как бьёт, режет и потрошит своих обидчиков, и именно её жажда крови подливала масло в пламя необузданной страсти как в сердце Сецуны, так и в израненную душу Киргота. Воительница была столь же осквернена ненавистью, как и он сам, и поэтому герой видел в ней по-настоящему родственную душу.

— За то… что ты помог Сецуне отомстить, спасти племя, я… Сецуна отдастся тебе полностью! Истинное имя Сецуны…. Это… НАЮТА!!! — и затем, прямо на пике оргазма, девочка произнесла его. Это было последним, что сделала воительница, прежде чем дрёма одолела её. Долгий день в пути, изнурительная битва, и наконец довольно грубый секс с могучим героем истощили её. Подхватив девочку рукой под грудь, Киргот аккуратно уложил её головушку к себе на колени. Целитель сидел под этим самым деревом и размышлял, его лицо украшала слабая улыбка, а левой рукой он поглаживал серебряные волосы своей новой рабыни. Для нелюдей назвать своё истинное имя было сильнее любой возможной клятвы преданности, ведь оно было высечено на самой их душе, и отныне она собиралась идти за героем до самого конца, помогая ему в любых его добросердечных поступках, или же злодеяниях. Герой собирался отомстить своим обидчикам, обрекая их на медленную и мучительную гибель, впрочем, этим его желания не ограничивались. Киргот направил правую ладонь к красной луне, а затем метафорически сжал её. Весь этот мир он считал своей собственностью, заслуженной наградой за годы как физических, так и психических издевательств, и потому он желал заявить на него свои права. Вместе с этим, в голове целителя всплыла та самая печальная улыбка отчаявшейся сребровласой девушки. Он хотел с ней встретиться, пускай и не понимая ни своих мотивов, ни того, что делать с ней после этого дальше.

Что же до Сецуны, то достаточно было лишь назвать её истинное имя, как воительница сделала бы всё что угодно ради своего хозяина, даже немыслимое. Однако, пускай герой и понимал, на какую участь обрёк девочку, ему не хотелось прибегать к подобному методу, дабы не видеть в своей родственной душе такого же пса на привязи, каким долгое время был он сам. Он хотел любить волчицу до самой смерти. Его, или же её…