Возвращение лорда Гленрейвена

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В маленькой приемной Клавдию и Джема приветствовал некто, чей вид был суров и кто явно страдал нарушением пищеварения.

– Да? – надменно осведомился он. – Чем могу служить?

Беглый взгляд, брошенный им на поношенный костюм Джема и простое муслиновое платье Клавдии, явно убедил его в том, что они не того сорта люди, кого следует принимать с распростертыми объятиями у Скаддера, Уиддикомба и Филлипса.

– Мы хотели бы видеть Уильяма Скаддера, – учтиво сказал Джем, – если он здесь.

Некто шмыгнул носом.

– Он здесь, но, боюсь, он сейчас занят. Может быть, если вы оставите ваше имя… – Он не докончил фразу, очевидно, в надежде, что эта неприглядная пара поймет намек и просто исчезнет из его упорядоченного мира.

– Пожалуйста, – мягко, но настойчиво произнес Джем, – скажите ему, что лорд Гленрейвен желает его видеть.

Некто напрягся. Его туманный взгляд еще раз пробежал по ним, и он заметно вздрогнул от возмущения.

– Достопочтенный сэр, кем бы вы ни были, пожалуйста, не пытайтесь…

Клавдия как зачарованная наблюдала, как Джем снова преобразился. Он, казалось, стал выше и распространил вокруг себя атмосферу власти, что получилось у него так естественно, словно он всего лишь надел пальто.

– Вы передадите ему это сейчас.

Служащий открыл рот, как будто собираясь возразить, но, взглянув Джему в глаза, повернулся на каблуках и вышел из комнаты, возмущенно захлопнув за собой дверь.

Клавдия едва успела осознать все это, как дверь снова открылась и господин лет шестидесяти торопливо вышел в приемную. Он широким шагом подошел к Джему и пристально вгляделся в него, прежде чем пожать ему руку.

– Лорд Гленрейвен! Когда Уикерли сказал мне… Но, Господи, это и вправду вы! Пойдемте, пойдемте, мой мальчик! – Даже не взглянув на Клавдию, он взял Джема за руку и повел его в кабинет.

Это была небольшая комната, но кожаная мебель и горящие свечи, которые давали гораздо больше света, нежели единственное, притом грязное окошко, создавали атмосферу уюта. Словно в церкви здесь ощущался запах старой кожи и пергамента.

Не сводя глаз с лица Джема, мистер Скаддер указал ему на стул рядом со столом, заваленным бумагами. Только после этого он вопросительно взглянул на Клавдию.

– Мистер Скаддер, – поклонившись, сказал Джем, – позвольте мне представить вам миссис Эмануэль Кастерс, нынешнюю владелицу Рейвенкрофта.

Вздрогнув, после небольшого замешательства, мистер Скаддер поклонился и, взяв Клавдию под руку, провел к стулу, стоящему рядом со стулом Джема. Сам же он сел за стол и сделал глубокий вдох.

– Лорд Гленрейвен, – повторил он, широко улыбаясь, – вы заметно изменились с той поры, когда совсем молодым человеком приходили много лет назад с вашим отцом, но я вас сразу узнал. Вы пришли навестить меня или же я могу вам чем-нибудь служить?

Он снова с любопытством взглянул на Клавдию.

Джем откинулся на спинку стула и положил на стол кожаную папку.

– Да, мистер Скаддер, я нуждаюсь в ваших услугах, и я очень надеюсь, что вы сможете мне помочь.

В ответ на вопросительный взгляд адвоката Джем открыл папку и начал речь. Пока он говорил, мистер Скаддер буквально сползал на край стула и, по мере того как монолог продолжался, выражение его лица менялось от удивления до отвращения и ужаса.

Когда Джем закончил, адвокат бессильно рухнул в кресло и, вынув из кармана сюртука большой платок, вытер им лоб.

– Это просто… Никогда в жизни не слыхал ничего подобного! – выдохнул он. – Подумать только, сколько несчастья может принести один человек! Ваш отец… ваша бедная матушка! Ваши сестры… Господи, помилуй! А вы!.. Мой мальчик, я просто не знаю, что и сказать.

В комнате долго царило молчание, нарушаемое лишь тиканьем старых часов, которые стояли на пыльной каминной полке. Мистер Скаддер, казалось, полностью ушел в свои мысли и очнулся, вздрогнув, только когда Джем осторожно кашлянул.

– О, ах, да, я просто… – он резко выпрямился. – Вы говорите, что у вас есть доказательства всего, что вы мне рассказали?

Джем вынул из папки бумаги и аккуратно разложил их на столе, чтобы мистер Скаддер мог с ними ознакомиться. После еще одной затяжной паузы адвокат поднял голову.

– Все здесь, кажется, в порядке. Конечно, если бы возник спор по поводу… – он быстро взглянул на Клавдию. – Вы действительно согласны безоговорочно вернуть Рейвенкрофт его светлости?

Клавдия кивнула, и Джем заговорил:

– Среди вопросов, которые нам сегодня необходимо решить – это контракт между миссис Кастерс и мной относительно назначения ее управляющим конюшнями Рейвенкрофта.

– Что?! – На пухлом лице мистера Скаддера ясно читалось изумление. – Вы хотите назначить женщину… Но это неслыханно!

Он повернулся, обратив свой взор на Клавдию.

Джем улыбнулся:

– Тем не менее именно это я и собираюсь сделать. Миссис Кастерс сделала невероятно много, чтобы вернуть конюшням их былую репутацию, и я уверен, что не мог бы передать их в более опытные руки. – Он обернулся к Клавдии, которая, к своему неудовольствию, почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– Да, – голос мистера Скаддера выражал крайнее неодобрение, – я наслышан о ее деятельности. – Он снова воззрился на Клавдию поверх очков. – Я бы сказал, о весьма неподобающей деятельности, дорогая леди.

– Полагаю, вы правы, – сказала Клавдия и, уловив в ее голосе нотку покорного согласия, Джем пристально взглянул на нее. – Но, сэр, у меня на самом деле не было выбора. Возможно, вы также наслышаны о том, что, благодаря моему покойному мужу, Рейвенкрофт теперь на грани разорения.

Мистер Скаддер промолчал, но его взгляд, обращенный на нее, заметно смягчился. Он собрал документы, в беспорядке лежавшие на столе.

– Есть некоторые формальности, которые следует соблюсти при передаче вам титула, милорд. С вашего позволения, я займусь этим. Через несколько дней, опять же с вашего позволения, я привезу вам в Рейвенкрофт документы на подпись. Пока же, если желаете, я могу оформить договор о передаче прав, чтобы его подписала миссис Кастерс. – Он пристально посмотрел на нее из-под густых бровей. – Если вы действительно желаете этого.

Клавдия кивнула:

– У меня нет другого выхода, мистер Скаддер. Я смутно подозревала, что сделки Эмануэля с покойным лордом Гленрейвеном были нечистоплотны. После того как мои подозрения подтвердились, мне не остается ничего другого, как вернуть Рейвенкрофт его законному владельцу. Хотя мне это очень тяжело, – честно призналась она.

– Хорошо сказано, миссис Кастерс, – сказал мистер Скаддер, и суровое выражение на его лице сменилось явным одобрением.

Через несколько минут после переговоров с наказанным Уикерли появились новые документы, и Клавдии вручили перо и чернила. Сразу после этого мистер Скаддер заверил ее подпись росчерком пера и объявил сделку состоявшейся.

– Нужно будет предпринять еще кое-какие шаги. Я отправлю эти бумаги в контору для приобщения к делу, но с этого момента вы, лорд Гленрейвен, – владелец Рейвенкрофта.

Эти простые слова на некоторое время лишили Джема дара речи. Наблюдая за ним, Клавдия почувствовала желание дотронуться до его руки.

Как ни странно, но при виде глубоких чувств, которые отражались на его худом лице, ее собственная боль от потери любимого дома отступила.

Затем был рассмотрен контракт о найме Клавдии в Рейвенкрофт. Ее поразило необыкновенно щедрое жалованье, назначенное его светлостью, но все ее протесты были галантно отклонены. Пожав ему руку, она подписала документ.

После этого говорить уже было не о чем, и мистер Скаддер проводил посетителей до дверей с пожеланиями всего наилучшего, пообещав появиться с Рейвенкрофте в течение недели, дабы покончить с оставшимися формальностями.

– Интересно, – сказал Джем, когда они шли вниз по кривой улочке, ведущей к широкой площади, – существует ли еще «Пеликан»? Когда я сопровождал отца в город, мы всегда там обедали. Он находился… минутку… вон на той улице.

– Ох, – выдохнула Клавдия, – но это же самое дороге заведение в городе! Я обычно обедаю в «Белом барашке». Кроме того, если мы хотим вернуться в Рейвенкрофт до темноты, у нас не так уж много времени.

– Чепуха, – отмахнулся Джем, кладя руку Клавдии на сгиб своей. – Вы должны напоминать себе, что находитесь в обществе вельможи. Не стоит беспокоиться о таких пустяках, как стоимость обеда.

Клавдия с сомнением посмотрела на него, но в ее взгляде сомнения было гораздо меньше, чем во взгляде хозяина «Пеликана». Этот дородный человек смотрел на них с явным недоверием, провожая к столику в гостиной, и Клавдия удивилась, что он не захотел взглянуть на цвет их денег, прежде чем показать им цвет своей баранины.

Во время обильного обеда, состоящего из телячьих котлет, горошка и запеченного картофеля в сопровождении весьма достойного сухого вина, Джем развлекал Клавдию рассказами о своих приключениях в Лондоне. Она догадывалась, что он приукрасил львиную часть испытаний, которые ему довелось пережить, так как в его довольно занимательных историях звучали имена разных интересных личностей, которых он знал, или всевозможных высокопоставленных лиц и всяческих злодеев, которых он перехитрил.

Когда они собрались уходить, Джем, к счастью, оказался в состоянии не только заплатить за обед, но и добавить кое-что обслуживающей их девушке, которая приняла эту щедрость благодарно, но с большим удивлением.

Они разошлись у гостиницы по своим личным делам и встретились снова на площади, где Джем оставил их двуколку, когда солнце уже скрылось за горизонтом.

Некоторое время они ехали молча. Джем несколько раз бросал быстрые взгляды на Клавдию, которая, казалось, была погружена в свои мысли.

– Даю вам пенни, если вы скажете, о чем думаете, – наконец сказал он небрежно.

– Что? Ах, да, – она выдавила из себя нечто похожее на смешок. – Я думала… о будущем.

– Кажется, вас не очень радуют мысли о нем, – мягко сказал он.

Клавдия не ответила, пристально разглядывая кончики крепко сжатых пальцев, лежащих у нее на коленях.

– Оно не так уж и мрачно, ваше будущее. Я думаю, вы будете… Господи помилуй! – Голос его в страхе возвысился. – Не делайте этого!

Ибо Клавдия, к его ужасу и ничуть не меньше к своему, расплакалась. Начав, она уже не могла остановиться, и слезы ручьями полились у нее из глаз.

– Простите, – выдавила она, – я не… не знаю, что со мной. Я знаю, что поступила правильно, и вы были более чем щедры. Просто…

Джем остановил двуколку у обочины и повернулся к ней. После безуспешных попыток успокоить ее нежным похлопыванием, приговаривая «ну, будет, будет», он обнял ее и привлек к себе, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. Он ничего не говорил – только крепко прижимал ее к себе и поглаживал ее волосы.

Рыдания прекратились, а еще через несколько минут она резко отстранилась. Глядя на Джема заплаканными глазами, Клавдия пыталась заговорить, но он нежно коснулся пальцами ее губ. Он достал из кармана чистый носовой платок и приложил его к ее щекам, на которых еще не высохли слезы.

– Ваша реакция вполне естественна, – мягко сказал он. – Вы поступили хорошо и смело, да и благородно, отдав дом, любимый вами, совершенно незнакомому вам человеку. Но… – Закончив вытирать ей глаза, он протянул платок Клавдии, которая прозаически высморкалась. – По своему опыту я знаю, что смелость, доброта и благородство забирают много сил, и вы не выдержали напряжения.

Клавдия улыбнулась сквозь слезы.

– Боюсь, вы п-правы, милорд. – Она опять всхлипнула. – Не знаю, что это на меня нашло, вообще-то я не такая плакса. Боюсь, я просто наконец осознала, что Рейвенкрофт мне больше не принадлежит и что я лишь из милости буду жить на его крошечном участке. Это очень угнетает, – закончила она. Последние ее слова были приглушены, так как она снова прижала платок к глазам, чтобы предотвратить еще одно слезоизвержение.

Джем отвел ее руки от лица и крепко сжал в своих.

«Его глаза, – неосознанно отметила она, глядя на него, – как утреннее небо, когда солнце едва-едва окрашивает облака».

– Послушайте меня, Клавдия. Несмотря на то что вы не будете жить в доме, как жили раньше, я хочу, чтобы вы по-прежнему считали Рейвенкрофт своим домом. Я хочу, чтобы вы ходили по дому, играли в салоне на рояле, когда захотите. Чтобы вы читали в библиотеке или любой другой комнате, где захотите. Я надеюсь, вы с тетушкой будете по-прежнему обедать со мной – только тогда я почувствую, что это действительно мой дом.

Клавдия не выдержала его пристально взгляда, и сердце ее, как это случалось всегда, когда она находилась рядом с ним, бешено заколотилось. Но она не сделала попытки высвободить руки.

– Благодарю вас, – прошептала она. – Я знаю, что глупо веду себя. – Она снова подняла глаза. – Благодарю вас за…

Он заставил ее замолчать самым верным способом, наклонившись вперед и слегка коснувшись губами ее губ. Она, потрясенная, замерла, но прежде чем она успела осознать, что произошло, он выпустил ее руки. Схватив вожжи, он ловко подхлестнул ими лошадь, и двуколка с грохотом покатилась.

По мере того как она набирала скорость, Джем ругал себя. Он был не менее Клавдии поражен своим поступком. Господи, что с ним? Он никогда не был особенно подвластен эмоциям – разумеется, он потратил много времени и усилий, чтобы научиться тщательно их контролировать. И все же этот поцелуй был так же непроизволен, как если бы он моргнул от слишком яркого света. Во всяком случае, уверял он себя, подобных провалов больше не будет. Отныне Клавдия его служащая. Очень ценная, но тем не менее служащая, обращаться с которой следует учтиво, но сохраняя дистанцию, как того требуют обстоятельства.

Он обернулся к ней, заметив, что глаза ее все еще были широко открыты от изумления.

– Вы не рассказали мне, – начал он так, словно ничего не произошло, – как получилось, что вы вышли замуж за Эмануэля Кастерса. Как я понимаю, вас заставили сделать это. Вы что-то говорили о карточном долге?

Мгновение она просто смотрела на него. Если бы не бешеное биение сердца и не нежный пожар, оставленный его губами, она подумала бы, что никакого поцелуя не было. «Мне следовало бы проявить больше неудовольствия. Следует дать понять его светлости, что я не из тех, с кем можно обращаться как с горничной», – думала она и приготовилась высказать вслух свои мысли.

– Да, – она с удивлением слушала слова, слетавшие с ее губ. – Мой отец, как и ваш, был неудержимым картежником. Мы жили в Ньюхеме, на другом конце Глостера, но двоюродный брат отца жил в Тетбери, что находится недалеко от Литл-Маршдин. Мы часто бывали у него, и именно там отец встретился с Эмануэлем. – Она содрогнулась. – Я до сих пор помню, как Эмануэль смотрел на меня. До этого я никогда не встречалась с абсолютным злом, но именно это я нашла в его взгляде. Его вторая жена умерла за несколько месяцев до того, и я знала, что ему безумно хочется найти замену. Он хотел детей, а также… – Она вздрогнула. – Отец скоро оказался у него в долгу, а поскольку я была в долгу у отца, очень скоро меня обручили с человеком, даже прикосновение которого заставляло меня содрогаться от отвращения. Я плакала, льстила, умоляла – все было бесполезно. Моя мать сочувствовала моему несчастью, но она была слабой женщиной. Моя сестра считала мое отвращение высшим проявлением глупости. Эмануэль был еще богаче Томаса – по крайней мере, мы так считали. Видите ли, таково представление моей сестры об удачном браке. Ей все равно, как обращается с ней Томас, пока она живет в красивом доме, пока ее обслуживают слуги, а ее хозяин выдает ей толику денег на развлечения.

На лице Джема, пристально смотревшего на Клавдию, появилось тревожное выражение.

– Во всяком случае, несмотря на все мое сопротивление, я очутилась перед алтарем и произнесла слова клятвы. – Она глубоко вздохнула. – Полагаю, самое лучшее, что можно сказать о последующих двух годах, это то, что они были крайне неприятны. Без конюшен, которыми я занималась, думаю, я бы сошла с ума.

– И все же, – осторожно заметил Джем, – судя по тому, что говорит Джона, вы лучше ладили с вашим покойным мужем, чем его предыдущие жены.

К его удивлению, Клавдия издала хрипловатый смешок.

– Да, все хорошее началось с плохого. Однажды он избил меня. Я… я думала, что умру. После того как он ушел, я несколько часов пролежала на полу, и когда я, наконец, поднялась, то твердо решила, что подобное больше никогда не повторится. Я разработала целый план и утром пришла к нему в кабинет, чтобы сразиться с ним. О, Джем, ничего более трудного никогда не было в моей жизни!

Сердце Джема подпрыгнуло от необъяснимой радости, когда он услышал свое имя из ее уст, пусть даже она произнесла его бессознательно.

– Я открыла дверь, – продолжала она, – и вошла так, словно это я была хозяйкой, а не он. Я встала перед его столом и сказала: «Эмануэль Кастерс, я пришла потребовать от вас извинении и заявить вам, что то, что произошло вчера ночью, никогда не должно повториться, если вы дорожите своей жизнью». Несколько мгновений он тупо смотрел на меня, а потом налетел, как ураган. Но я устояла и только подняла руку с выражением полной – и абсолютно наигранной – уверенности на лице. Он остановился, словно в смятении, и я заговорила. Я сказала ему, что от бабушки по матери я унаследовала некие способности. Люди, перебегавшие бабушке дорогу, очень скоро сожалели об этом, сказала я. И привела несколько примеров. Управляющий, который обокрал ее, вскоре был найден мертвым, а причина его смерти так и осталась неизвестной. Сосед, который всего лишь слегка обидел ее, был поражен какой-то страшной болезнью.

Как большинство деспотов Эмануэль был трусом, и притом суеверным. Еще какое-то время он угрожал мне, но я видела, что ему не по себе. Затем я окончательно добила его. Самым торжественным голосом, какой только могла изобразить, я заявила, что наглядно продемонстрирую ему это. Театральным жестом я указала на большое растение, стоящее на окне в его кабинете. Пробормотав какое-то заклинание, я ткнула в него двумя пальцами и затем объявила ему, что через три дня его цветок умрет. Он презрительно засмеялся и заявил, что кто угодно может убить растение. Тогда я сказала ему, что он может охранять цветок в течение указанного времени, дабы убедиться, что я не притрагивалась к нему. И он так и сделал! Запер в своей гардеробной! Однако растение почти сразу же начало вянуть и через три дня окончательно засохло. После этого Эмануэль обходил меня стороной. Время от времени он начинал кричать на меня, но достаточно было мне указать на него пальцем, чтобы, если можно так выразиться, выбить его из колеи.

– Но… – начал Джем.

– Как я убила цветок? Ночью, после избиения, когда я уже смогла двигаться, я прокралась в кабинет и вылила в горшок столько соленой воды, что, думаю, ее хватило бы на целое дерево. И когда утром я устроила сцену, несчастное растение уже было почти готово расцвести в раю.

Джем расхохотался, а Клавдия, сложив руки на коленях, скромно взглянула на него.

– А я-то думал, что это я невиданный жулик! – Дыхание его прерывалось. – Вы просто прелесть, моя дорогая, и я постараюсь принять все меры предосторожности, чтобы ненароком не обидеть вас.

Он так увлекся, что на какое-то время забыл о лошадях. Его случайный шлепок вожжами по крупу лошади сбил животное с толку, в результате чего лошадь убыстрила шаг в самый неподходящий момент. Одно колесо двуколки, попав в выбоину, отвалилось и упало в придорожную канаву. Экипаж резко остановился, угрожающе накренившись.

Джем соскользнул с сиденья, и в следующий миг прелестная вдова оказалась в его объятиях. Он заглянул в ее глаза цвета карамели и потерял голову. Забыв, что их могут увидеть случайные прохожие, он припал к ее губам.