Возвращение лорда Гленрейвена

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

– Томас? – удивленно произнесла Клавдия. Несколько минут она напряженно пыталась что-то сообразить. – Да, конечно, Томас. Как могла я быть такой глупой!

– Ничего удивительного, – бесстрастно отозвался Джем. – У вас ведь нет опыта. Вы не знаете, как противостоять подлой интриге тех, кого окружающие считают самыми близкими вам людьми. Я уверен: чтобы доказать, что вы сумасшедшая, Реддингер ни перед чем не остановится. Нет сомнений – он решил привести ваших служанок в суд, чтобы они свидетельствовали против вас.

– Да-да, конечно, – быстро подхватила Клавдия. – Когда мы поспорили с ним в тот вечер – помните? – он, должно быть, сразу же поднялся наверх и переставил мою мебель.

А потом… О Боже, он, конечно, стоял за портьерой или ждал где-нибудь поблизости, в коридоре. Когда я вышла, он снова проник в комнату и поставил все на место.

– Это было совсем не трудно, – подтвердил Джем, – но эта история с ожерельем… Испортить его просто, но починить… за несколько минут…

– Да… – задумчиво отозвалась Клавдия. – Конечно, он проник в мою комнату, когда я спала. Недаром же, когда я проснулась ночью, у меня было ощущение, что рядом кто-то есть.

Погруженная в эти мысли, она не заметила, как руки Джема сжались в кулаки.

– А починить… – Она хлопнула в ладоши, найдя ключ к загадке. – У Розы точно такое же ожерелье. Это же элементарно. Он порвал мое, когда я спала, а утром, когда я выходила, заменил испорченное на целое.

– Думаю, мне стоит еще раз поговорить с вашим замечательным родственником, – угрожающе сказал Джем. – Это переходит всякие границы. Пусть даже кому-то это покажется странным, но сегодня он покинет мой дом. Пусть отправляется к себе или идет на все четыре стороны.

С минуту Клавдия молчала.

– Я согласна, – сказала она наконец. – Я уже достаточно натерпелась от мужа моей милой сестры. Когда его здесь не станет, Роза будет вести себя гораздо приличнее. И дети – они не такие уж плохие, конечно, когда не ссорятся весь день напролет.

– Я еще раз прошу прощения, что из-за меня вам приходится переносить все это.

Она посмотрела ему в глаза широко открытыми глазами. Затем отвернулась и тяжело выдохнула.

– А я еще раз повторяю вам, что все это – чепуха. Томас, и только он один, повинен во всем. Но, насколько мне помнится, вы уверяли, что успеха он не добьется.

– Нет, конечно, нет! – Уголки его губ поползли вниз. – Однако, я думаю, мне стоит продолжить поиск того списка, о котором говорил Джайлс Давентри. Может быть, это будет последнее решающее доказательство. В прямом смысле этого слова.

Клавдия не нашлась, что ответить. Стараясь унять дрожь, она лишь молча кивнула.

Джем улыбнулся той самой улыбкой, от которой у нее всегда подкашивались ноги.

– Я вас покину, чтобы поговорить с мужем вашей сестры. Надеюсь увидеть вас за обедом.

– Нет-нет, – сдавленно произнесла Клавдия. – К этому времени я буду уже в Хилл-коттедж. Тетя Августа уже начала перевозить из флигеля свои вещи, и я тоже распорядилась насчет своих.

Улыбка слетела с лица Джема. Теперь его лицо ничего не выражало.

– Конечно, но…

– А вот тетя хотела с вами поговорить. Она составила для вас список соседей, с которыми вам стоит познакомиться. Или возобновить знакомство.

– Да, – бесстрастно сказал Джем. – Я думаю, что большинство семей, которые я знаю, еще живут здесь.

– И еще вам нужно встретиться с миссис Фловерс и с дочерью сэра Вилфрэда. Это замечательные молодые леди с богатым приданым.

Удивление, которое появилось на лице Джема при этом заявлении, было ничто по сравнению с тем, что чувствовала Клавдия. Она хотела провалиться сквозь землю. Как она могла произнести такое? Должно быть, она сейчас пылает, как маков цвет. Она судорожно искала слова, которые загладили бы неловкость, однако ничего не приходило ей в голову.

Губы Джема искривились, что должно было означать улыбку.

– Вне всякого сомнения я приму к сведению ваш совет, – мягко произнес он, прежде чем уйти.

Клавдия проследила взглядом за тем, как он закрыл дверь, и без сил рухнула на стул. Боже, Боже, он должен считать ее абсолютно испорченной! У нее хватило наглости давать ему советы в подобных делах!

Почему же она позволила себе эту бестактность? Несколько минут Клавдия размышляла над этим. Затем ответ стал ей ясен: если Рейвенкрофт будет процветать, у его хозяина должен быть достойный брак. Тем более что Джем сам упоминал о своем намерении создать семью. Хорошая жена будет не только украшением замка, она еще сделает его жизнь спокойной и удобной. И ей, Клавдии, хочется, чтобы это произошло как можно скорее. А если быть до конца честной, ей, кроме всего прочего, хочется, чтобы он перестал наконец занимать все ее мысли.

Она пыталась как-то собраться и заставить себя думать в нужном направлении. Вдруг, подобно удару грома, ее пронзило осознание: она сказала это Джему только для того, чтобы он отверг ее предложение. Ей хотелось услышать заверения в том, что он не собирается жениться.

Но почему? Ведь она сама решила, что невеста Джема будет решением и ее собственных проблем. Да, это так, но… Она подняла голову, словно прислушиваясь к невидимому собеседнику. В ее глазах были страх и неверие.

О Господи, она действительно глупа. Бессмысленно отрицать, что ее чувства к Джему – не просто увлечение. Это любовь. Она любит его! Пока она всячески пыталась установить дистанцию, он как-то незаметно стал смыслом ее существования.

Неужели это расплата? Она хотела обмануть Джереми Стендиша. И вот она любит его, любит страстно. Она и не предполагала, что можно испытывать такие чувства к мужчине.

Что же ей теперь делать?

Она подошла к окну. Утреннее солнце поднималось над поместьем. Несколько минут она смотрела вдаль, потом вернулась к столу. По крайней мере, одно дело она должна сделать немедленно.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Какая мебель? Какое ожерелье? У вас, Гленрейвен, должно быть, помутилось в голове.

Джем и Томас находились в одной из комнат восточного крыла, предоставленных семейству Реддингеров. Роза только что дала распоряжения относительно завтрака для детей и теперь тоже вошла в комнату. Она остановилась, облокотившись о спинку кресла, и с огромным интересом прислушивалась к разговору.

Джем собрал все свое терпение и самообладание.

– Тогда, может быть, вы согласитесь продемонстрировать мне жемчужное ожерелье вашей жены? То самое, которое родители подарили ей в день совершеннолетия.

– Мое ожерелье! – вскрикнула Роза. – Зачем вам понадобилось мое ожерелье?

Джем снова напомнил о попытках представить Клавдию сумасшедшей.

– Вы действительно обвиняете Томаса в этой низости? Воистину, милорд, вы заходите слишком далеко. Если вы согласны подождать несколько минут, я принесу вам ожерелье, – сказала Роза.

– Роза! – громыхнул Томас грозно. Поколебавшись секунду, он продолжил: – Я этого так не оставлю! Клавдия в самом деле стала слишком неуравновешенной. Какие еще нужны доказательства?

С минуту Роза созерцала своего супруга. Затем, наклонив голову, вышла. Томас повернулся к Джему:

– А теперь, милорд, не будете ли вы так любезны покинуть нас.

– Нет, мой дорогой, уйдете вы. Ваша жена и дети могут оставаться здесь сколько им будет угодно, но вы покинете замок еще до обеда!

– Что? – Томас снова побагровел. – Какая наглость! Сначала вы похитили замок у сестры моей жены, а теперь собираетесь вышвырнуть и меня?

– Вам повезло, что я не намерен делать это своими собственными руками, подлая свинья. Стоит мне представить, как ты проник в комнату Клавдии в самый темный час…

Томас открыл было рот, чтобы ответить оскорблением, но, заметив, что пальцы Джема нервно сжались в кулаки, сдержался.

– Вы меня неправильно поняли, – пошел он на попятную.

– Я не сказал и половины. Вы покинете дом до обеда. – Джем направился к двери.

– Послушайте, – снова начал Томас своим обычным тоном, но был прерван стремительно вбежавшей Розой. Щеки ее пылали, руки были сжаты. Подлетев к мужу, она разжала ладонь. На ней лежала горстка жемчужин.

– Как вы могли! – вскричала она. – Томас Реддингер, с меня довольно. Я молча выслушивала ваши помпезные разглагольствования, я видела, как вы беспощадны к любому, кто стоит на пути ваших желаний. Я была хорошей и послушной женой. Но это, – она снова показала жемчужины, – это последняя капля.

– Роза! – Даже если бы у его жены вдруг выросли крылья и она летала бы кругами под потолком, это бы не так поразило Томаса, как ее слова.

– Что «Роза»?! – Ее голос звучал все громче и громче. – Я знаю, вы считаете меня глупой пустышкой, вы часто говорили мне об этом. Но я не могла поверить своим ушам, узнав, что вы и этот Велкер решили погубить мою сестру. Тогда я не придала этому значения, потому что не представляла, каким образом вам удастся это сделать. Я не могла предположить, что вы опуститесь до того, чтобы сфабриковать такое гнусное лживое обвинение.

Силясь понять, что произошло, Томас вытаращил глаза. Он то открывал, то закрывал рот, пытаясь что-то сказать, но то ли из-за того, что не мог поверить в реальность этой сцены, то ли, что гораздо вероятнее, просто не в состоянии был заставить себя услышать, он так ничего и не произнес.

– А теперь, Томас Реддингер, – Роза вытянула указательный палец, словно припечатывая каждое свое слово, – вы свяжетесь с Корнелиусом Велкером и потребуете прекратить это грязное дело.

Томас отшатнулся, словно боясь, что жена может, чего доброго, укусить его. Все еще с трудом воспринимая происходящее, он попытался слабо протестовать.

– Послушай, Роза, в этом случае мы утратим последний шанс… я хочу сказать, что не могу позволить, чтобы Клавдию обокрали. – Пока он говорил, к нему понемногу стала возвращаться уверенность. – Не знаю, Роза, что с тобой произошло, но я этого не сделаю. Думай как хочешь.

– В таком случае я выступлю перед судом в защиту Клавдии. Я подтвержу, что она абсолютно здорова, и расскажу о том, как вы пытались оболгать ее. – В голосе Розы звучало ледяное спокойствие. Она вновь указала на жемчужины.

Томас снова приблизился к ней.

– Роза, – в замешательстве произнес он, – я не могу этому поверить.

– Придется поверить. Клавдия и я никогда не были близки, мне многое в ней не нравится, но она моя сестра.

Она села в кресло, взяла рукоделие и, как всегда, застыла в привычной позе послушной покорности.

Джем, который не проронил ни слова во время этой сцены, улыбнулся, увидев на лице Томаса выражение глупого недоумения. Понимая, что вмешательство с его стороны будет сейчас излишним, Джем на цыпочках вышел из комнаты.

То, чему он только что был свидетелем, заставило его крепко задуматься. Он всегда считал Розу человеком недалеким, но эта вспышка дала ему возможность увидеть ее с другой стороны.

Джем отправился искать Клавдию. Он нашел ее в своем кабинете, что неопровержимо свидетельствовало о том, что она тоже искала его. Она стояла возле его стола неестественно бледная, со странным выражением лица.

– Вы хорошо себя чувствуете? – заботливо спросил он.

Она улыбнулась:

– Да, конечно. Я… Я искала вас. Я должна…

– А я – вас, – улыбнулся Джем. – Присядьте, потому что то, что я хочу вам сказать…

– Нет, Джем, – перебила его Клавдия, глубоко вздохнув, – это подождет. Сначала я должна вам кое-что сказать.

Пораженный тем, что она назвала его по имени, он поспешно подал ей стул. Она бросила взгляд на бумаги, которые держала в руках. Страшное предчувствие того, что сейчас произойдет, придавило ее и заставило сесть. Она постаралась справиться с эмоциями и посмотрела ему прямо в глаза.

Клавдия говорила четко и ясно. О том, как нашла эти бумаги в томе стихов Мильтона, как приняла решение не говорить ему об их существовании. Ее признание было коротким. Закончив, она протянула бумаги ему.

Джем молча принял их. Казалось, он не верил в то, что происходит. Наконец он опустил взгляд на пожелтевшие листочки. Пока он внимательно просматривал бумаги, Клавдия молчала. Пальцы ее рук были нервно переплетены. Она смотрела на него, словно стараясь запомнить эти красивые черты лица, мужественный подбородок… Мысленно она уже простилась с ним и чувствовала себя теперь совершенно опустошенной.

Он поднял голову.

– Это неопровержимое доказательство законности моих притязаний на Рейвенкрофт. – Он вопросительно посмотрел на нее. – Они были у вас все это время?

Не в силах что-либо сказать, она молча кивнула.

– Я не понимаю. Вы сказали, что хотите обсудить свое положение… – Он стал косноязычным, словно говорил на иностранном языке.

– Да, – прошептала она.

– Не понимаю, – повторил он. – У вас были все доказательства, что Рейвенкрофт по праву мой. И тем не менее, вы решили спрятать эти бумаги, единственно неоспоримое свидетельство моих прав. Вы посчитали нужным играть мною. – Его глаза стали словно зимнее море, и Клавдия не смогла выдержать этот взгляд.

– Мне некуда было идти, – тихо сказала она без тени жалости к себе. – Я была загнана в угол. Я должна была подумать о своем будущем и о тетушке Августе. Это единственное, что пришло мне в голову. Я понимаю, что теперь вы не захотите больше видеть меня, поэтому я освобождаю вас от ваших обязательств. Наш контракт разорван. К концу недели я отсюда уеду.

Она поднялась и собралась было выйти из комнаты, но Джем схватил ее за руку.

– Одну минутку, если позволите. Я несколько поражен вашей интерпретацией моего характера, миссис Кастерс. Вы действительно считаете меня чудовищем, способным выбросить вас и вашу тетушку на улицу без всяких средств к существованию?

Она посмотрела на него пустыми глазами.

– Нет, я не считаю вас чудовищем. Но, с другой стороны, у вас не было никаких причин принимать меня на работу. Вы упомянули о договоре, но я, конечно, не могла этому верить.

Джем напрягся.

– Почему «конечно»? – вкрадчиво спросил он.

Клавдия повернулась к нему. Глаза ее были широко открыты.

– Потому что это не в ваших интересах.

С какой стати вы стали бы выбрасывать такую огромную сумму на незнакомых людей, которые ничего не могут вам дать?

– Ничего не могут дать?! – Джем запустил руку в свои густые волосы. – Я едва не лишил вас места, которое вы называете домом… любимым домом. Вы считаете, что это для меня ничего не значит? И кроме того, я думал, что мы… стали… друзьями… – Ему снова стало трудно говорить.

– Да, – поспешно сказала она, – и это очень усложнило ситуацию… Для меня. Поверьте, я действительно собиралась отдать вам эти бумаги, если бы увидела, что Томасу удается осуществить его подлый план.

– Да что вы! – Он словно впервые увидел ее. – Клавдия, я думал, что знаю вас, но… почему вы отдаете их сейчас?

Она снова опустила взгляд на свои сжатые в замок руки.

– Я… больше не могла держать их у себя. Дело повернулось так, что…

– Действительно, – перебил ее Джем, – дело повернулось так, что теперь ваша репутация под угрозой, верно? Вы рискуете стать объектом всяческих толков. Вас могут объявить сумасшедшей! – Он зловеще рассмеялся. – Подумать только, что я считал вас открытой и искренней. И щедрой. Вы можете поздравить себя, вдова Кастерс, ваша роль вам прекрасно удалась. Даже если учесть, что представление было бесполезным. – Он резко направился к дверям, однако у порога остановился. – Нет, я не стану разрывать ваш контракт. Я по крайней мере подписывал его с добрыми намерениями. «Что бы это могло значить?» – думаете вы. Все очень просто. Мы с вами во всем разобрались. Вы очень мудро поступили, так вовремя решив уехать из этого дома. Теперь мы будем видеться самое большее час-два в неделю. Уверяю вас – это больше, чем я могу вынести.

Он вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь. Клавдия словно замерла. Наконец она дала волю своим чувствам, и горячие слезы ручьями потекли по ее щекам. Не в силах стоять, она опустилась на колени, всхлипывая, как обиженный, брошенный ребенок.

О том, что Томас выдворен из замка, Клавдия узнала лишь ближе к вечеру.

– Не могу поверить, что тебе не сообщили, – сказала мисс Мелкшам, имея в виду лорда Гленрейвена. – Мне он сказал об этом несколько часов назад.

Обе леди стояли в гостиной Хилл-коттеджа, созерцая гору коробок на полу. Дом был маленький и уютный, меблированный в конце прошлого века для известного художника, который часто приезжал к Гленрейвенам. Клавдия заняла большую солнечную комнату на втором этаже. Мисс Мелкшам с радостью устроилась в слегка нелепой уютной комнатке внизу.

– Вся эта история, – продолжала пожилая леди, – сильно озадачила меня. Я не знала о том, что Томас ночью тайно проник в твою комнату. Но когда ты говорила о таинственном происшествии с мебелью, я сразу заподозрила, что тут не обошлось без его участия.

Затем тетушка пересказала племяннице все, что произошло в восточном крыле. С минуту Клавдия удивленно смотрела на нее.

– Роза это говорила? Роза сделала это ради меня? Неужели такое возможно? – Она снова ненадолго замолчала. – Нет, я все-таки ничего не понимаю. Я никогда не смела и мечтать о том, чтобы она могла совершить нечто подобное. – Клавдия подняла глаза на тетушку. – А Томас? Он согласился прекратить дело?

– Насколько я поняла, он ничего не обещал – пока. Но если верить лорду Гленрейвену, выглядел он довольно жалко. Милорд уверен, что Роза настроена очень решительно, и поэтому Томас больше не станет ничего предпринимать.

Клавдия почувствовала горячую благодарность к сестре. Подумать только, что такая женщина, как Роза, смогла восстать против человека, которого она, вне всякого сомнения, боялась больше всего на свете. Нужно обязательно пойти поблагодарить ее. И поскорее.

Однако позже, когда она расставляла свои вещи на новые места, эйфория улетучилась. Джем, конечно, имел в виду отъезд Томаса, когда сказал ей, что «откровение» с бумагами не было вызвано необходимостью. Он поверил в то, что Клавдия действовала исключительно из чувства самосохранения, побуждаемая угрожающей ей опасностью.

Но может ли она его осуждать? Джем, конечно, считает ее интриганкой, которая вела свою собственную игру. В конце концов, он почти что прав.

Но откуда же она могла знать, что он так не похож на всех мужчин, с которыми ей доводилось иметь дело? Она инстинктивно хотела ему верить. Но холодная логика подсказывала, что каждый мужчина – враг и она должна защищаться. Все мужчины используют женщин, как вещи, только для своего удовольствия, своей пользы, нимало не заботясь о том, что женщине может быть больно. Поэтому женщина должна уметь постоять за себя.

Она постояла за себя до конца. И сердце ее теперь разбито. Джем доверял ей, а она предала это доверие. Она сама виновата в том, что теперь он не испытывает к ней ничего, кроме презрения.

Но, возможно, это и к лучшему. Ее чувство к Джереми Стендишу – слишком уж красивая сказка, которой нет места в этом жестоком мире. Если бы они оставались друзьями, она продолжала бы на что-то надеяться. Он дважды поцеловал ее с такой теплотой и нежностью, что пронзил до самой глубины сердца. Но два поцелуя – это еще не сюжет для романа. Без сомнения, Джем не думал больше, чем о нескольких приятных ощущениях. Кроме того, он ясно дал ей понять, что заинтересован в браке по расчету, а не по любви. Она глубоко вздохнула. Что ж, по крайней мере, теперь они будут видеться реже, не будут друг другу улыбаться, не будут шутить, не будут вести долгих разговоров. Сугубо деловые отношения. Он будет холоден и подчеркнуто вежлив. И она тоже.

Ничего удивительного, что эти мысли не принесли Клавдии облегчения. Она заметила, что плачет, и вытерла слезы рукой. Довольно. Один раз она уже плакала из-за любви. Больше этого не повторится.