Возвращение магии (ЛП)

Глава вторая

После своего восемнадцатилетия, Маккенна начал меняться с поразительной скоростью.Он рос так быстро, что миссис Фэйрклоз оставалось только восклицать с нежным раздражением,что отпускать ему брюки совсем не имеет смысла,ведь через неделю придется делать это снова. Он все время был голоден как волк, никакого количества пищи не хватало, чтобы удовлетворить его аппетит, или заставить поправиться его долговязое тело.

-Рост паренька сослужит ему в будущем хорошую службу, гордо заявляла миссис Фэйрклоз, обсуждая Маккенну с дворецким,Сэлтером. Их голоса гулко разносились от уложенного плиткой холла до балкона второго этажа, гда случайно проходила Алина.Чувствительная ко всему, что касалось Маккенны, она остановилась и внимательно прислушалась.

-Пожалуй, стоит забрать его из конюшен и начать обучать на слугу, предложила миссис Фэйрклоз робким голосом, который заставил Алину улыбнуться.Она знала, что за ее небрежным тоном скрывалось острое желание поднять его из низкого положения помощника конюха до кого-то более достойного.

-Видит бог,-продолжала экономка,- мы могли бы найти еще кого-нибудь, чтобы носить уголь, чистить столовое серебро и полировать зеркала.

-Хмм.-Последовала долгая пауза.- Думаю, вы правы, миссис Фэйрклоз.Я рекомендую графу сделать Маккенну слугой. Если он согласится, я прикажу изготовить ливрею.

Несмотря на увеличение жалованья и привилегию спать в доме, Маккенна без особой благодарности отнесся к своему новому положению.Ему нравилось работать с лошадьми и жить в относительном уединении конюшен, теперь же он проводил по меньшей мере половину своего времени в особняке и носил ливрею. Но еще хуже было каждое воскресенье, когда ему приходилось сопровождать семью в церковь, открывать их семейную ложу, вытирать с лавки пыль и раскладывать молитвенники.

Алина не могла сдержать изумления, видя, как деревенские парни и девушки,поджидавшие у церкви, подтрунивают над Маккенной, а он это безропотно терпит.Их друга, одетый в ненавистную ливрею представлял для них прекрасную возможность пообсуждать вид его ног в белых чулках.Они громко строили предположения о том, настоящие ли мускулы скрываются под ними или толстые накладки, которыми часто пользовались лакеи, чтобы сделать свои ноги более рельефными. Маккенна сохранял положенную ему невозмутимость, но метал в них взгляды, обещающие возмездие, чем приводил их в еще больший восторг.

К счастью, остальное время Маккенна проводил в саду или чистил экипажи, что позволяло ему носить свои обычные поношенные брюки и широкую белую рубашку. Он очень загорел, и хотя бронзовый цвет его лица ясно говорил, что он из рабочего класса, он оттенял бирюзу его глаз и еще сильнее подчеркивал белизну его улыбки.Не удивительно, что Маккенна начал привлекать внимание женщин, гостивших в поместье, одна из них даже попыталасьнанять его и увезти из Стоуни Кросс Парка.

Несмотря на искусные попытки леди увлечь его Маккенна отклонил предложение с робкой осторожностью. К сожалению, другие слуги не поддержали его тактичной сдержанности,и поддразнивали Маккенну, пока он не заливался румянцем, видным даже под загаром. Алина спросила его о предложении леди, как только ей представилась возможность побыть с ним наедине. Была середина дня, Маккенна как раз закончил свою работу в саду,и у него была пара драгоценных минут отдыха, прежде,чем он переоденется в ливрею и пойдет работать в особняк.

Они вдвоем сидели в своем любимом местечке у реки,на пологом поросшем травой склоне.Высокие стебли травы скрывали их от посторонних глаз,когда они сидели на плоских ,окатанных водой камнях.Воздух был напоен ароматами болотного мирта и нагретого солнцем вереска- смеси,которая успокаивала ощущения Алины.

-Почему ты не поехал с ней?,-спросила Алина,подтянув колени и обняв их руками.

Потянувшись всем своим длинным,худым телом, Маккенна улегся, оперевшись на локоть.-С кем?-Алина закатила глаз в ответ на его притворное непонимание.-С леди Брэйдинг- женщиной, которая хотела тебя нанять. Почему ты ей отказал?

Его медленная улыбка чуть не ослепила ее

-Потому что мое место здесь

-Со мной.

Маккенна молчал,его улыбка задержалась на его губах,пока он смотрел в ее глаза. Несказанные слова повисли между ними,...слова такие же осязаемые как воздух, которым они дышали.

Алина хотела свернуться рядом с ним,как дремлющая кошка,расслабиться на солнце в укрытии его тела. Вместо этого она заставила себя сидеть не шелохнувшись.

-Я слышала, как один из лакеев сказал,что ты мог бы получать жалованье вдвое больше,чем сейчас,если бы ты предоставил ей услуги, отличные от тех, которые ты обычно выполняешь

-Должно быть, это был Джеймс,-пробормотал Маккенна.-Черт бы побрал его длинный язык. Откуда он мог узнать?

Алина с интересом наблюдала,как румянец залил его скулы и переносицу.И внезапно поняла. Женщина хотела нанять Маккенну для постели. Женщина по меньшей мере вдвое старше него. Алина почувствовала, что ее собственное лицо начинает гореть, и позволила взгляду скользнуть по его широкому плечу вниз к его большой руке, которая лежала на черно-зеленом мхе.

-Она хотела, чтобы ты спал с ней,- Алина скорее сказала, чем спросила, прервав молчание, которое стало болезненно интимным.

Маккенна инстинктивно дернулся,словно хотел пожать плечами.

-Сомневаюсь, что в ее намерения входил сон.

Сердце ее пустилось вскачь, когда она поняла, что это был не первый раз, когда Маккенна получил подобное предложение.Она никогда не позволяла себе задумываться над сексуальным опытом Маккенны- перспективы были слишком тревожны, чтобы их рассматривать. Он принадлежал ей,и было невыносимо думать, что он обратится к другой, чтобы получить то, что она так желала ему дать. Если бы только, если бы только...

Задыхаясь от ревности, Алина устремила взгляд на большую мозолистую руку Маккенны. Какая-то другая женщина знала о Маккенне больше нее, больше, чем она когда-либо узнает. Другая обнимала его, чувствовала его внутри себя и знала теплую сладость его рта и ласку его рук на своей коже...

Осторожно она откинула прядь волос, которая упала ей на глаза.-Когда... когла ты в первые...-ей пришлось замолчать, так как слова застряли у нее в горле.Это был первый раз, когда она спросила о его сексуальных желаниях-теме, которой он всегда тщательным образом избегал.

Маккенна не ответил. Подняв на него глаза, Алина увидела, что он, похоже, погрузился в глубокое раздумье, наблюдая за жуком, который полз по длинному стеблю.- Я думаю, нам не следует говорить об этом,- произнес он наконец, голос его звучал сухо.

-Я не виню тебя за то,что ты спишь с другими девушками. Я ожидала этого,в действительности...мне просто..,- Алина слегка тряхнула головой, огорченная и ошеломленная тем, что пришлось признать правду.

-Мне просто жаль, что это была не я,- удалось выговорить ей,а между тем, ком у нее в горле все увеличивался.

Голова Маккены опустилась, солнечные лучи плавно скользили по его темным волосам. Он вздохнул, потянулся к ее лицу и откинул прядь,которая снова упала ей на щеку.Кончик его большого пальца погладил родинку у ее рта,маленькое черное пятнышко, которое всегда так завораживало его.-Это никогда не будешь ты,- тихо сказал он.

Алина кивнула, хотя от сильных эмоций рот ее скривился, а глаза прищурились от желания заплакать.- Маккенна...

- Не надо,- грубо предупредил он, отдернув руку, его пальцы крепко сжались в кулак.-Не говори этого,Алина.

- Ничто не изменится, скажу я это, или нет.Ты мне нужен. Я не могу без тебя

- Нет.

- Представь, что бы ты почувствовал, если бы я спала с другим мужчиной,- сказала она в отчаянии,- если бы ты знал, что он доставляет мне удовольствие, которое ты не можешь,что он обнимает меня ночами и...

Маккенна зарычал и быстро опрокинул ее на спину, придавив к жесткой земле. Его тело было тяжелым и сильным,и ноги Алины под юбками инстинктивно раздвинулись.

-Я бы убил его,- бросил Маккенна резко.-Я не смог бы этого вынести.-Он посмотрел в ее лицо с дорожками слез, а затем взгляд его переместился на ее вспыхнувшую шею, проследил за быстрыми движениями ее вздымающейся груди. Странная смесь радости и тревоги наполнила Алину, когда она увидела разгорающееся желание в его взгляде и почувствовала, настойчивую мужскую силу его тела.Он был возбужден-бедрами она ощущала тяжелые толчки.Маккенна закрыл глаза, изо всех сил пытаясь сохранить контроль над собой.-Я должен отпустить тебя,- сказал он напряженно.

- Не сейчас,- прошептала Алина. Она немного изогнулась, прижавшись своими бедрами к его, и это движение вызвало волну ощущений внизу ее живота.

Маккенна глухо застонал, нависая над ней, его пальцы зарылись в густой слой мха, покрывавший землю.

-Не надо.- Его голос был резким от гнева, напряжения и... чего-то еще... чего-то очень похожего на восхищение.

Алина прижалась к нему сильнее, наполненная странным чувством, желая того, чему не могла найти слов. Она хотела его рот… руки… тело… хотела владеть им и принадлежать ему. Тело ее переполнилось ощущениями, нежное местечко между ног восхитительно ныло от медленного трения о его возбужденную плоть. – Я люблю тебя, - сказала она, пытаясь найти способ заставить его осознать силу ее желания. – Я буду любить тебя до конца своей жизни. Ты единственный мужчина, которого я когда-либо захочу, Маккенна, единственный.

Ее слова прервались, так как он зажал ей рот нежным поцелуем. Она застонала от удовлетворения, приветствуя нежное исследование, кончик его языка искал чувствительные местечки внутри ее рта. Он целовал ее, словно срывая тайны с ее губ, опустошая ее с исключительной нежностью. Ее руки жадно скользнули под его рубашку, затем на спину, наслаждаясь гибкостью его мышц и гладкостью его кожи. Его тело было таким жестким – сталь под слоем лепных мускулов. – Такое совершенное и крепкое, что она преклонялась перед ним.

Его язык погружался в ее рот глубже и глубже, заставляя стонать от острого, все возрастающего удовольствия. Его руки обвили ее, словно стараясь защитить, он перенес свой вес, чтобы не раздавить ее , и продолжил мучить сладкими, крадущими душу поцелуями. Его дыхание было неспокойным - слишком быстрым, как будто он пробежал несколько миль без остановки. Алина прижалась губами к его горлу и обнаружила, что сердце его неистово колотится, точь-в-точь как ее собственное. Он знал, как и она, что у каждого мгновения запретной близости есть цена, и они оба не могли ее себе позволить. Слишком возбужденный, чтобы вести себя осторожно, Маккенна потянулся к пуговицам спереди ее платья и остановился в нерешительности, снова борясь с собственной совестью.

- Продолжай, - сказала Алина неразборчиво, сердце громко стучало. Она целовала жесткую линию его подбородка, щеки, каждый миллиметр его лица, до которого смогла дотянуться. Найдя чувствительную точку сбоку его шеи, она сосредоточилась на уязвимом местечке, пока все его тело не задрожало мелкой дрожью. – Не останавливайся, - лихорадочно прошептала она. – Не останавливайся. Никто не увидит, Маккенна, пожалуйста, люби меня… люби…

Слова, казалось, сломили его волю к сопротивлению, он зарычал, и его пальцы поспешно занялись рядом пуговиц. Она не носила корсет, ничего кроме тонкой сорочки, облегающей округлые изгибы ее грудей. Расстегнув ее корсаж, Маккенна потянул сорочку вниз, открыв взгляду нежные розовые кончики сосков. Алина вглядывалась в его напряженное лицо, наслаждаясь его прищуренными от желания глазами. Он дотронулся до ее груди, подхватил ее бледную тяжесть, большой палец нежно скользил по острой вершинке, пока она не сморщилась. Он склонился над ней и обвел возбужденный сосок ленивой лаской языка. Алина задохнулась от удовольствия, мысли ее вспыхнули и сгорели дотла, когда он полностью втянул его в рот. Он продолжал безостановочно сосать и лизать, пока жар не охватил все ее члены, а местечко между ног не запульсировало со страстной настойчивостью. Прерывисто вздохнув, Маккенна прижался щекой к ее обнаженной груди.

Не в силах остановиться, Алина скользнула пальцами за пояс его брюк, минуя застежки. Поверхность его живота покрывали тугие мускулы, кожа была гладкой как атлас, за исключением небольшого количества жестких волос под впадиной пупка. Рука ее задрожала, когда она потянулась к первой пуговице на его брюках. – Я хочу прикоснуться к тебе, - прошептала она. – Я хочу почувствовать тебя…

- Черт возьми, нет, - пробормотал Маккенна, поймав ее запястья и заведя руки ей за голову. Его бирюзовые глаза сверкали, когда горячий взгляд прошелся от ее рта к грудям. – Ради Бога, я едва сдерживаю себя. Если ты ко мне прикоснешься, я не смогу остановиться и доведу дело до конца.

Она беспомощно извивалась под ним. – Но я хочу этого.

- Я знаю, - неразборчиво ответил Маккенна, нагнувшись, чтобы вытереть рукавом блестевший от пота лоб, продолжая осторожно удерживать ее запястья. – Но я не собираюсь этого делать. Ты должна остаться девственной.

Алина почти гневно вырывалась, пытаясь освободиться. – Я сделаю так, как захочу, и плевать мне на всех!

- Храбрые слова, - он мягко усмехнулся. – Но хотелось бы мне знать, что ты скажешь своему мужу в брачную ночь, когда он обнаружит, что твое девичество кто-то уже забрал.

Редкое слово «девичество» заставило Алину мрачно улыбнуться, несмотря на свои несчастья. Девственность… похоже, это единственное, чего весь мир от нее ждет. Успокоившись под ним, она расслабила запястья в его хватке и посмотрела ему в глаза, словно весь мир заволокло мраком, а он был единственным источником света. – я не выйду замуж ни за кого, кроме тебя, Маккенна, - прошептала она. – И если ты когда-нибудь покинешь меня, всю оставшуюся жизнь я буду одна.

Его темная голова склонилась над ней. - Алина, - сказал он успокаивающим голосом, каким, должно быть, произносил молитвы. – Я никогда не оставлю тебя, если только ты не попросишь меня уйти.

Его рот опустился на ее обнаженные груди. Алина импульсивно подалась вверх, предлагая себя полностью, и закричала, когда он втянул твердый бутон соска в рот. Он увлажнил розовую плоть языком, выводя на ней круги и ускользая, пока она не застонала от разочарования. – Маккенна, - судорожно выдохнула она, безуспешно пытаясь освободить плененные руки. – Ты нужен мне, пожалуйста, сделай что-нибудь. Мне так нужно…

Он передвинул свое длинное тело, чтобы можно было приподнять ей юбки. Его брюки натянулись от сильного возбуждения, когда он прижался к ее бедру. Алина жаждала прикоснуться к нему, исследовать его тело с такой же нежностью, но он ей не позволил. Он забрался под слои муслина и украшенного кружевом батиста, и нашел пояс ее панталон, ловко развязав на них тесемки, он помедлил, чтобы заглянуть в ее полуприкрытые глаза.

- Я должен остановиться. - Его теплая рука легла на ее живот, под панталонами. – Это слишком опасно, Алина. – Он прислонился лбом к ее лбу, пока их пот не смешался, а теплое дыхание не наполнило уста обоих. – О, Боже, как же я люблю тебя, - хрипло сказал он.

Тяжесть его руки заставила ее задрожать. Инстинктивно она развела ноги в стороны и решительно подалась вперед, пытаясь направить его пальцы туда, где она особенно в них нуждалась. Очень осторожно он просунул руку под тонкий хлопок, касаясь между ее распахнутыми ногами. Он нежно погладил островок пружинистых завитков, кончики пальцев ласково проникли под них, ища пульсирующий бугорок. Алина ахнула, когда он разделил ее набухшую плоть, раздвинув нежные складки в поисках входа в ее тело. Она горела одновременно от смущения и восторга, отвернувшись в сторону, пока он продолжал свое нежное исследование. Он был знаком с тайнами женской плоти, точно зная, где она была наиболее чувствительна, кончики пальцев скользнули по ее ноющему естеству с удивительным проворством. Его мозолистые пальцы гладили влажную кожу, ощущение было таким приятным и нежным, сводящим с ума, что она издала еще один дрожащий крик.

- Тсс, - пробормотал Маккенна, лаская плоть вокруг возбужденного бутона, между тем, подняв голову и оглядывая луг над высокими стеблями. – Кто-нибудь может услышать.

Алина закусила губу, стараясь сдержаться, хотя тихие стоны все еще вырывались из ее горла. Маккенна продолжал следить, не появятся ли незваные гости, его настороженный взгляд скользил по краю луга. Средний палец нащупал границу ее невинности и растирал нежную плоть, пока она не расслабилась. Алины зажмурилась от солнечного света, не выказывая сопротивления, когда Маккенна еще шире развел ей ноги коленями, так что мышцы на них туго натянулись. Он ввел в нее палец и остановился, почувствовав, как она резко дернулась от удивления. Его губы коснулись ее лба, и он прошептал, щекоча влажную шелковистую кожу. – Милая… я не сделаю тебе больно.

- Я знаю, просто это… - она заставила себя лежать без движения под ним, чувствуя, как его палец скользит все глубже. Голос ее прервался от нервной дрожи. – Это так стр-странно…

Маккенна с трудом просунул в нее палец до половины, погладил скользкие внутренние стенки, и ее тело инстинктивно обхватило и сжало его., реагируя на мягкое вторжение. Застонав, когда почувствовал неистовую пульсацию ее плоти, Маккенна прижал ладонь к трепещущему средоточию ее желания. И начал медленное колебательное движение, палец его проникал все глубже, а рука ритмично двигалась.

- О, - Алина не могла удержаться и с рабской покорностью следовала за движениями его руки. - О, Маккенна…

Он скользнул свободной рукой ей за спину, приподнимая ее груди и целуя их снова, его язык играл с тугими вершинками. Волна ощущений поднималась и отступала, оставляя ее стонущей от возбуждения. Маккенна не останавливался, упорно лаская ее, его зубы хватали ее соски, пока они не покраснели и не затвердели. Алина сосредоточилась на глубоком скольжении его пальца, удовольствие, словно поднимавшееся по спирали, пронзило ее поясницу и позвоночник, пока она не утратила все ощущения кроме его рук, его губ, его тяжелого тела, нависшего над ней. Она представила себе, как его плоть погружается в нее, вонзается, растягивает и наполняет… внезапно она потеряла способность двигаться – чувственные спазмы прокатились сквозь нее… волны освобождения были такими сильными, что она громко застонала, и его рот поспешно накрыл ее, чтобы заглушить звук. Дрожащая и всхлипывающая, она достигла головокружительной вершины удовольствия, и стала плавно спускаться вниз, а его ловкие пальцы между тем осторожно приводил ее в чувство.

Тихо что-то бормоча, Маккенна обнимал и ласкал ее, пока она не обмякла под ним, все члены ее отяжелели и наполнились теплом. Его рука стала отступать из ее влажного лона, но она протянула руку и накрыла его пальцы своими. – Войди в меня, - прошептала она. –Я так хочу тебя, Маккенна. Войди в меня, войди…

- Нет, - ответил он, стиснув зубы. Он со стоном откатился в сторону, его пальцы впивались во влажную землю, отрывая комья мха. – Прикройся. Я больше не могу к тебе прикасаться, или я не смогу заставить себя…, - он оборвался, содрогнувшись, и тихий звук выдал, как близок он был к тому, чтобы взять ее. – Поправь юбки. Пожалуйста.

- Я хочу тебя, - произнесла она задыхаясь.

- Сейчас же. Я не шучу, Алина.

Она не осмелилась ослушаться, не смогла проигнорировать резкий тон его голоса. Вздохнув, она с трудом вернула юбки на место. Немного погодя, Маккенна снова лег на бок, наблюдая за ней. Казалось, он вновь обрел контроль над собой, хотя его глаза все еще блестели от неудовлетворенного желания.

Алина покачала головой с задумчивой улыбкой.

- Никто никогда не будет смотреть на меня так как ты. Словно ты любишь меня каждой своей частичкой.

Он медленно протянул руку и заправил прядь волос ей за ухо. – Именно так и ты смотришь на меня.

Она поймала его руку и поцеловала грубую кожу на костяшках. – Обещай, что мы всегда будем вместе.

Но он промолчал – им обоим было известно, что он не мог дать такого обещания.

Алина знала, что самым лучшим было притвориться, что тех наполненных страстью минут у реки никогда не было. Однако это оказалось невозможным. Когда бы Маккенна не оказывался неподалеку, она чувствовала, как все ее тело трепещет от его близости. Казалось, эмоции выплескиваются из нее, заряжая атмосферу, пока она не начинала думать, что любой может их почувствовать. Она не осмеливалась встретить взгляд Маккенны в присутствии других, опасаясь, что выражение лица может ее выдать. У Маккенны гораздо лучше, чем у нее получалось делать вид, что ничего не происходит, но некоторые слуги, включая миссис Фэйрклоз, замечали, каким необычно тихим он был всю последнюю неделю. Тем, кто хорошо его знал было ясно, что что-то его беспокоит.

- Это все его возраст, полагаю, - сказала миссис Фэйрклоз Сэлтеру, дворецкому. – Ох уж эти молодые люди! Сегодня они веселые и озорные, а на следующий день хмурые и угрюмые.

- Не важно, в каком он настроении, лучше бы ему хорошо выполнять свою работу, - мрачно сказал Сэлтер. – Или он вернется в конюшни, и всю оставшуюся жизнь будет конюхом.

Когда Алина повторила это замечание Маккенне однажды после полудня, он скорчил гримасу и рассмеялся. Он полировал лакированные панели экипажа, а Алина сидела на перевернутом ведре и наблюдала за ним. Крытый каретный сарай был бы совсем пуст и тих, если бы не фырканье лошадей в стойлах неподалеку.

От усилий Маккенна покрылся потом, и рубашка прилипла к мускулам его спины. Мышцы на его плечах то напрягались, то расслаблялись, когда он накладывал воск тонким слоем на черную лакированную поверхность, и натирал ее, пока она не начинала блестеть как стекло. Алина предложила помочь ему, но он твердо отказался и отобрал у нее тряпку. – Это моя работа, - сказал он резко. – А ты сядь там и смотри.

Алина у удовольствием подчинилась, наслаждаясь мужественной грацией его движений. Как и во всем, что он делал, Маккенна тщательно выполнял задачу. С детства его учили, что хорошо сделанная работа – сама по себе награда – и это, вкупе с полным отсутствием амбиций, делало из него идеального слугу. Это было единственным недостатком, который Алина смогла найти в нем – его автоматическое принятие своего места в жизни, смирение, такое глубокое, что, казалось, ничто никогда этого не изменит. На самом деле, подумала она виновато, если бы не она, Маккенна был бы абсолютно доволен своей участью. она была единственным, что он когда-либо хотел и не мог получить. И она знала, как эгоистично это с ее стороны - держать его к себе так близко, но она не могла заставить себя отпустить его. Он был так же необходим ей как пища, вода и воздух.

- Ты же не хочешь всю жизнь быть конюхом? – допытывалась она, возвращаясь мыслями к разговору.

- Это мне нравится гораздо больше, чем работать в доме и носить ливрею, - язвительно ответил он.

- Миссис Фэйрклоз считает, что однажды ты сможешь стать главным лакеем, или даже камердинером. – Алина решила не упоминать о полном сожаления замечании экономки, что хотя из Маккенны вышел бы замечательный камердинер, его шансы на это сильно уменьшались из-за его красоты. Ни один хозяин не хотел иметь камердинера, чьи внешность и манера держаться затмевали бы его собственные. Гораздо лучше держать кого-либо вроде Маккенны в ливрее, которая бы ясно подчеркивала, что он – слуга.

- И тогда тебе будут больше платить.

- Это неважно, - тихо ответил он, накладывая еще воск на дверцу крытого экипажа. – Зачем мне больше денег?

Алина задумчиво нахмурилась. – Чтобы однажды купить маленький коттедж и возделывать свой собственный кусочек земли.

Маккенна остановился и взглянул на нее через плечо со внезапной дьявольской искоркой в голубо-зеленых глазах. – И кто будет жить со мной, в моем коттедже?

Алина встретила его взгляд и улыбнулась, а воображение захватило ее и наполнило теплом. – Я, само собой.

Обдумывая это, Маккенна повесил тряпку для полировки на крючок для лампы на карете, а затем медленно подошел к ней. В животе Алины затрепетало, когда она заглянула ему в лицо. –Для этого мне придется немало заработать, - тихо сказал он. – Содержать тебя – дорогое занятие.

- Я обойдусь тебе не слишком дорого, - возмутилась она.

Он наградил ее скептическим взглядом. – Одна только цена на твои ленты для волос разорит меня, жена.

Слово «жена», произнесенное этим низким голосом, вызвало в ней такое ощущение, словно она проглотила полную ложку сахарного сиропа. – Я что-нибудь придумаю, - ответила она.

Улыбаясь, Маккенна наклонился и поднял ее на ноги. Его ладони легко скользнули по ее бокам, задержавшись как раз под ее руками. Он погладил ее грудь. Его мужской мускусный запах и блеск влажной от пота кожи заставили ее с трудом сглотнуть. Она достала из рукава маленький, вышитый розами платок и промокнула его лоб. Забрав у нее изящный кусочек ткани, Маккенна с улыбкой рассматривал работу, выполненную зелеными и розовыми шелковыми нитками. – Это ты сделала? – его большой палец погладил вышивку. – Красиво.

Она залилась румянцем от удовольствия, вызванного похвалой. – Да, я работала над ним по вечерам. Леди никогда не должна сидеть сложа руки.

Маккенна заткнул платок за пояс брюк и быстро огляделся по сторонам. Удостоверившись, что они абсолютно одни, он плавно обвил ее руками. Его ладони легли ей на спину и бедра, создавая восхитительное давление именно там, где нужно, контролируя их близость с чувственной точностью. – А ты потрешь мне спинку, когда я, уставший и пыльный, приду с поля?

Алина представила себе, как его большое, сильное тело опускается в лохань… вздох удовольствия от горячей воды… бронзовая спина блестит в свете камина. – Да, - выдохнула она. – А затем ты будешь отмокать, а я поставлю на огонь котелок с тушеным мясом и расскажу, как поругалась с мельником, который недодал мне муки, потому что к его весам была привешена гиря.

Маккенна тихо рассмеялся, его пальцы мягко скользнули по ее горлу. – Мошенник, - пробормотал он, и его глаза сверкнули. – Я поговорю с ним завтра, никто не может пытаться провести мою жену безнаказанно. А сейчас пойдем в кровать. Я хочу обнимать тебя всю ночь.

Мысль о том, чтобы оказаться с ним в уютной постели, где их обнаженные тела переплетутся, вызвала в Алине дрожь желания. Скорее всего ты заснешь, как только твоя голова коснется подушки, - сказала она. – Земледелие – тяжелая работа – и ты устал.

- Не настолько устал, чтобы отказаться от тебя. – Его руки обвились вокруг нее, и он наклонил голову, коснувшись носом ее щеки. Его губы были словно горячий бархат, и он прошептал, касаясь ее кожи. – Я буду целовать тебя всю с головы до ног. И не остановлюсь, пока ты не станешь умолять меня об этом, и тогда я доставлю тебе такое удовольствие, что ты обессилишь от моих ласк.

Алина скользнула пальцами ему на затылок и притянула его рот к своим губам. Его губы накрыли ее, мягко лаская, пока она не открылась искусному исследованию его языка. Она хотела той жизни, которую он только что описал… она хотела ее гораздо сильнее, чем будущего, которое ожидало ее. Но эта жизнь принадлежала другой женщине. Мысль о том, что другая будет делить с ним дни и ночи, его тайны и мечты, наполняла ее отчаянием.

- Маккенна, - простонала она, оторвавшись от него, - обещая мне…

Он крепко обнял ее, погладил ей спину и потерся щекой о ее волосы. – Что угодно, что угодно.

- Если ты когда-нибудь женишься на другой, пообещай, что всегда будешь любить меня больше.

- Милая, эгоистичная любимая, - нежно произнес он. – Мое сердце всегда будет твоим. Ты разбила его.

Алина обвила руками его шею. – Ты ненавидишь меня за это? –Ее голос звучал приглушенно из-за его плеча.

- Следовало бы. Если бы не ты, я был бы доволен обычными вещами. Обычной девушкой.

- Мне жаль, - сказала она, крепко обнимая его.

- Правда?

- Нет, - призналась она, и Маккенна рассмеялся, притянув ее голову обратно, чтобы поцеловать.

Его рот был жестким и требовательным, язык глубоко проникал с безжалостной чувственностью. Колени Алины ослабели, и она прижалась к нему, пока между ними не осталось ни дюйма. Маккенна легко поддержал ее, зажав между бедер, его большая рука успокаивающе легла ей на затылок. Давление его губ изменилось, когда он начал ласкать изнутри ее щеки с чувственной игривостью, от которой с ее губ сорвался еще один прерывистый вздох. Как раз когда она думала, что растечется лужицей блаженства у его ног, Маккенна внезапно оторвал свой рот от ее губ.

- Что случилось? – спросила она неразборчиво.

Маккенна заставил ее замолчать, прижав к ее губам указательный палец, и посмотрел на ворота каретного сарая прищуренными глазами. – Мне показалось, я что-то слышал.

Алина, нахмурившись от неожиданного беспокойства, смотрела, как он большими шагами идет по каменным плитам к арочному входу. Он внимательно осмотрел двор. Никого не обнаружив, он пожал плечами и вернулся к Алине.

Она обвила руками его тонкую талию. – Поцелуй меня еще.

- О, нет, - ответил он, криво ухмыльнувшись. – Ты возвращаешься домой. Я не могу работать, когда ты здесь.

- Я буду вести тихо, - сказала она, мятежно выпятив нижнюю губу. – Ты даже не будешь знать, что я здесь.

- Нет. буду, - он опустил глаза на свое возбужденное тело и бросил на нее лукавый взгляд. - Мужчине трудно делать свою работу, когда он в таком состоянии.

- Я облегчу его, - промурлыкала она, и ее рука медленно потянулась к завораживающей выпуклости его естества. – Просто скажи, что я должна делать.

Со смеющимся стоном, Маккенна сорвал с ее губ быстрый теплый поцелуй и оторвался от нее. – Я уже сказал, что ты должна делать – возвращайся в дом.

- Ты заберешься сегодня ко мне в комнату?

- Возможно.

Она окинула его притворно-угрожающим взглядом, и Маккенна широко улыбнулся и, качая головой вернулся к экипажу.

Хотя оба помнили, что им надо быть осторожными, они пользовались каждым удобным случаем, чтобы вместе ускользнуть. Они встречались в лесу или на их месте у реки, или ночью на ее балконе. Маккенна стойко отказывался переступать порог спальни Алины, уверяя, что не сможет отвечать за свои действия, если окажется рядом с ней и кроватью. Его сдержанность была гораздо сильнее ее, хотя Алина прекрасно понимала, каких усилий она ему стоит, и как сильно он хочет ее. Он еще дважды доставлял ей наслаждение, целуя, обнимая и лаская ее, пока она не слабела от удовлетворения. А затем однажды после полудня, когда они вместе отдыхали у реки, Маккенна, наконец, позволил Алине дать ему освобождение. Это навсегда останется самым эротическим переживанием в ее жизни: Маккенна, тяжело дышащий и стонущий ее имя, его плоть, твердая и шелковистая, во власти ее обжигающих пальцев, его сильное тело, беспомощное от ее прикосновений. Алина наслаждалась его разрядкой сильнее, чем своей собственной, в восторге от того, что смогла доставить ему то же удовольствие, что и он ей.

Однако, эти безмятежные дни для них оказались лишь кратким затишьем перед бурей. Алина знала, что ее роман с Маккенной, какой бы он ни был, не продлится долго. Но все же она не ожидала, что он закончится столь скоро, и столь ужасным образом.

Однажды вечером после ужина ее отец вызвал Алину в свой кабинет – раньше он никогда этого не делал. У графа никогда не было причин беседовать с ней или с ее сестрой Ливией наедине. Его сын Маркус был единственным отпрыском, которому граф когда-либо уделял внимание, но никто из сестер не завидовал старшему брату. К своему наследнику граф был особенно требователен, ища совершенства во всем, он предпочитал воспитывать кнутом, а не пряником. Но несмотря на суровое обращение, Маркус рос добрым и отзывчивым мальчиком. Алина очень надеялась, что он никогда не превратится в подобие отца, но впереди его ждали долгие годы жестокого воспитания.

К тому времени, как Алина добралась до кабинета, она почувствовала, как у нее внутри похолодело. Холод проник во все ее члены, добрался до кончиков пальцев. У нее не возникало вопроса, почему она получила этот необычный приказ от отца. Должно быть, граф как-то узнал о ее отношениях с Маккенной. Если бы это было что-нибудь еще, он бы велел матери или миссис Фэйрклоз поговорить с ней. Но тот факт, что он взял на себя труд побеседовать с ней лично, говорил о том, что причина была важной. И ее интуиция предупреждала, что грядущее столкновение будет по-настоящему ужасным. Она в отчаянии пыталась придумать, как лучше защитить Маккенну. Она сделает что угодно, пообещает что угодно, лишь бы он был в безопасности от графского гнева.

Вся в холодном поту, она добралась до отделанного темными панелями кабинета с массивным письменным столом красного дерева – здесь велись почти все дела поместья. Дверь была приоткрыта, и внутри горела лампа. Она вошла в комнату и увидела отца, который стоял у стола.

Граф не был красивым мужчиной – его черты были чересчур крупными и грубыми, словно вылеплены скульптором, который слишком торопился, чтобы сделать глубокие линии, вышедшие из-под его резца, более благородными. Если бы в графе было хоть немного теплоты, остроумия или добродушия, может быть, его черты приобрели бы некую суровую привлекательность. Но, к несчастью, он был абсолютно сухим человеком, который, несмотря на все данные ему богом преимущества, считал жизнь горьким разочарованием. Он ни в чем не находил удовольствия, и уж тем более не в семье, которая для него была не более, чем общим бременем. Единственным одобрением, которое когда-либо выказывал Алине, была неохотная гордость ее красотой, которую так часто хвалили друзья и знакомые. Что касается ее мыслей, характера, надежд и страхов - о них он ничего не знал – его не заботило нечто столь не нематериальное. Он ясно дал понять, что единственное предназначение Алины – удачно выйти замуж.

Смотря ему в лицо, Алина удивлялась, как такое возможно, так мало чувствовать к человеку, который приходится ей отцом. Одной из множества причин, которые объединяли их с Маккенной, было то, что никто из них не знал, на что это похоже – иметь любящих родителей. Только благодаря миссис Фэйрклоз, они оба имели хотя бы какое-то представление о родительской любви.

Читая неприкрытую ненависть во взгляде отца, Алина отметила про себя, что именно так он всегда смотрел на Ливию. Бедняжка Ливия, которая не вовсе не по своей воле, была дочерью одного из любовников графини.

- Вы посылали за мной, отец, - сказала она невыразительно.

Свет лампы отбрасывал неровные тени на лицо графа Уэстклифа, когда он холодно оглядел ее. – В настоящий момент, - заметил он, - я как никогда раньше убежден, что дочери – это проклятье божье.

Лицо Алины осталось непроницаемым, хотя ее легкие внезапно сжались, и ей пришлось резко вдохнуть.

- Тебя видели с помощником конюха, - продолжал граф. - Вы целовались и обнимались, - он прервался, рот его скривился, прежде чем ему удалось взять себя в руки. – Похоже, кровь твоей матери наконец-то дала о себе знать. У нее тоже вкус к низшему сословию… хотя даже у нее достало ума забавляться с лакеем, а тебе, похоже, хватило конюшенных отбросов.

Эти слова наполнили Алину ненавистью, почти смертельной. Она хотела ударить отца прямо по его ухмыляющемуся лицу, уничтожить его, поразить его до глубины души… если она у него есть. Сосредоточив все внимание на небольшом квадрате отделки, Алина пыталась обуздать свои эмоции, пока не стала удивительно спокойной, так что лишь немного вздрогнула, когда отец протянул руку и сжал ее подбородок. Его пальцы безжалостно впились в мышцы ее лица.

- ОН забрал твою девственность? – рявкнул он.

Алина посмотрела прямо в его обсидиановые глаза. – Нет.

Она видела, что он ей не поверил. Грубая хватка на ее лице усилилась. – И если я вызову врача, чтобы обследовать тебя, он это подтвердит?

Алина даже не моргнула, только уставилась на него, молча бросая вызов. – Да. – Слово было похоже на шипение. – Но если бы это зависело от меня, от моей девственности давно ничего не осталось бы. Я открыто предлагала ее Маккенне – жаль только, что он не взял ее.

Граф отпустил ее и в бешенстве резко ударил ее ладонью по щеке. Лицо ее онемело от пощечины, а голова качнулась в сторону. Оглушенная, Алина прижала ладонь к распухающей щеке и уставилась на него, широко распахнув глаза.

Видимо, ее изумление и боль несколько успокоили графа. Глубоко вздохнув, он подошел к стулу и сел с величественной грацией. Его блестящий черный взгляд нашел ее. – Мальчишка уберется из поместья до завтра. – А ты убедишься, что он никогда не осмелится приближаться к тебе. Потому что, если он это сделает, я узнаю – и использую любые средства и все мое влияние, чтобы уничтожить его. Ты знаешь, что мне хватит сил и желания сделать это. Неважно, куда он отправится, я буду преследовать его и отыщу. И мне доставит огромнейшее удовольствие убедиться, что его жизни пришел жалкий и мучительный конец. Вряд ли он заслужил меньшее, за то, что замарал честь Марсдена.

До этого момента Алина никогда по-настоящему не понимала, что для своего отца была лишь собственностью, что ее чувства ничего для него не значили. Она знала, что он сделает то, о чем говорит – он раздавит Маккенну, словно несчастное насекомое у себя под ногами. Этого нельзя допустить. Маккенну нужно защитить от мстительности ее отца в любом случае. Она не может позволить, чтобы его наказали только за то, что он осмелился полюбить ее.

И хотя страх разъедал ей сердце, она заговорила прохладным, будто не своим голосом, - Маккенна не вернется, если поверит, что я хочу, чтобы он ушел.

- Тогда ради него же, заставь его в это поверить.

Алина ни секунды не колебалась с ответом. – Я хочу, чтобы ему нашли место. Достойное - отдайте его в ученики – пусть он научится чему-то, что позволит ему продвинуться по службе.

Ее отец даже моргнул, услышав дерзкое требование.

- Что дает тебе право думать, что я сделаю это для него?

- Я – девственница, - сказала она мягко. – Пока. Их застывшие взгляды скрестились.

- Понятно, - пробормотал граф. – Ты угрожаешь отдаться первому попавшемуся мужчине, будь то нищий или пастух, если я не удовлетворю твою просьбу.

- Совершенно верно. – Алине не понадобилось актерское мастерство, чтобы убедить его. Она говорила абсолютно искренне. Когда Маккенна навсегда уедет, ничто больше не будет иметь для нее значения. Даже ее собственное тело.

Дерзость Алины, казалось, заинтриговала и в то же время разозлила графа. – Похоже, в тебе все же есть немного моей крови, - тихо сказал он. –Хотя это, пожалуй, только твоя мать знает наверняка. Хорошо, я устрою на службу этого наглого ублюдка. А ты выполнишь свою часть соглашения и убедишься, что в Стоуни Кросс навсегда избавились от него.

- Ты обещаешь мне? – настойчиво спросила она, крепко стиснув пальцы.

- Да.

- Тогда я тоже обещаю.

Презрительная усмешка исказила его черты. – Мне не требуется твое слово, дочь. Не потому что я тебе доверяю – поверь мне, нет. Но потому что мне известно, что честь для женщины не имеет не большую ценность, чем отбросы.

Так как ответа не требовалось, Алина продолжала стоять прямо, пока он жестом не приказал ей уйти. Оцепеневшая и сбитая с толку, она пошла в спальню, ждать, когда придет Маккенна. Мысли бешено проносились в ее голове. Одно было ясно – никакая сила на земле не заставит Маккенну оставить ее пока он думает, что она все еще любит его.