Возвращение (СИ)

Глава 3

Лена уверенно вошла в здание ФСБ и проскользнула мимо караульного. Аккуратно сняла с доски за его спиной ключ от кабинета генерала Плещеева. На ускорении метнулась по лестнице на третий этаж и дальше по коридору, открыла кабинет и с той же скоростью вернулась к проходной и повесила ключ на место. Караульный продолжал мониторить картинку с камер наблюдения.

«Даже с места не сдвинулся…»

Лена спокойно вернулась обратно к кабинету генерала и вошла внутрь. Сначала — стол секретарши. Никаких блокнотов или листков с записями на нем не оказалось. Ящики тоже девственно пусты. Хоть и заперты. Но для Лены это не явилось препятствием. Девушка остановилась в растерянности. Такой параноидальной предосторожности она не ожидала. Прошло несколько минут.

«Так, а что это под стеклом? О, опять те же грабли! Когда я перестану презирать блондинок?»

На столе под стеклом в причудливом беспорядке были разложены вырезки из глянцевых журналов. С текстом. Какой бы ни был он примитивный, владелица стола не могла не вычитывать его, пусть и подсознательно. Но для Лены, поначалу, все это выглядело как абстрактный узор, как нечто, в принципе неинформативное и бесполезное.

Но теперь девушка настроилась на гламурные вырезки как на источник информации.

«Фамилии, имена, звания заговорщиков… запоминаем… адрес загородной базы… запоминаем… что по генералу Плещееву? Ничего? Что же, такой мощный гипнотизер ничего не выудил из него? Странно…»

Аналогичный «обыск» в кабинете генерала ничего нового не принес, за исключением адреса еще одной базы. Аксиньино. Неблизко, но и в пределах Москвы без транспорта делать нечего.

Лена захлопнула двери в кабинет и приемную, вышла на улицу. Достала мобильник, набрала номер Макеева.

«Трубку не берет, автоответчик не настроен. А другого номера мне не дал. Конспиратор! И что теперь делать? Правильно, искать подонков, а дальше продолжать действовать на опережение».

Лена углубилась в кварталы подальше от Лубянки.

«Где тут у нас подонки с машиной?»

Наконец, попался «бумер» с водителем и мотором на холостом ходу. Сканирование его мобилы выявило род занятий водителя и его друзей.

«Наркодилеры. Очень хорошо».

Окна, к сожалению, закрыты.

«Да, уже прохладно. Золотая осень подходит к концу».

Пришлось сымитировать подозрительную активность в районе багажника. Водитель долго решался, но, наконец вышел из машины. Не успев сделать и шаг, начал заваливаться. Лена оттащила его на тротуар, затем еще дальше, в подворотню. Обыскала, нашла ключ, наличные. Больше ничего брать не стала.

Через два часа Лена подползала к небольшому домику, укрытому в леске, примыкавшем к заброшенной усадьбе. Сам лесок, по-видимому, когда-то играл роль парка в этой усадьбе, но давно одичал. Домик был окружен высоким, но подгнившим и покосившимся забором. Машину пришлось оставить в трех километрах от домика и совершить марш-бросок. Лена в очередной раз пожалела, что в учебке им преподавали навыки разведывательно-диверсионной деятельности далеко не в том объеме, какой бы пригодился сейчас.

Вынув, стараясь не шуметь, пару досок из забора, Лена углубилась в заросли малины, окружавшие периметр забора с внутренней стороны. В двух окнах домика горел свет. Входная дверь не заперта, слегка приоткрыта, как бы приглашая. С задней стороны к дому примыкал полуразрушившийся сарай. Его двустворчатые ворота и вовсе были распахнуты. Заходите, гости дорогие. Девушка пробралась к ним и заглянула внутрь. Дождалась, пока глаза привыкнут к темноте, осмотрелась. Невысокий сеновал, огородный инвентарь. Дверь в дом. Лена решилась и пересекла, наконец, невидимую линию, обозначавшую створ ворот. Тишина. Лена осторожно, шаг за шагом, двинулась в направлении двери.

«Откуда тут дует? Сквозняк?» — это было последнее, что девушка успела подумать, прежде, чем потерять сознание.

Сознание вернулось к Лене рывком. Кресло. К нему пристегнуты руки, ноги. Ничего не болит, видимых повреждений нет. Напротив — Плещеев, со своей обычной лицемерно-участливой улыбкой. Левее и позади — Карлова. Ее лицо — маска, никакого выражения.

— Вот мы и встретились с вами, Елена Александровна. Недолго пришлось ждать. Я вижу легкую тень недоумения на вашем лице. Газ «Норд-Оста»! Слыхали о таком? Да куда вам. В том году вы едва пешком под стол ходили. А мы, вот, грудью стояли на защите конституционного строя и территориальной целостности… Да-с. Ну, не будем время терять. Люсенька, шприц подай, пожалуйста.

Взяв шприц, Плещеев закатал рукав лениной блузки и быстро нашел вену.

«Сыворотка правды. Даже я знаю, что она действует не на всех. Но прежде всего — купировать».

Лена вошла в режим «акупунктуры» и нашла ближайшие к месту укола точки. Начала мысленно имитировать нажатие последовательно в каждую из них. Одновременно почувствовала, что сыворотка пошла по вене. Визуально ее действие выглядело как бледновато-серый налет на розовой, видимой «физическим» зрением коже. Точнее — под ней. Лена продолжала давить на выбранные точки. Налет дошел до невидимой границы, чьими «сторожевыми башнями», образно говоря, выступали акупунктурные точки. Откатился, снова надвинулся; отхлынул; и так раз за разом, как морские волны на берег, с частотой два-три наката в секунду.

Наконец, Плещеев выдавил остаток жидкости из шприца, выдернул его и передал подельнице. Лена перестала «давить» на точки, но продолжала отслеживать серый налет. Он так и колыхался, волнообразно, внутри очерченных ему границ.

«Как бы теперь поаккуратнее симулировать энтузиазм и преданность собаки, виляющей хвостом. Ведь Карлова не только гипнотизер, но и психолог, кажется с клинической специализацией. Если так, то вряд ли удастся ее обмануть».

Лена ушла в себя на мгновение, и вдруг обратила внимание на странное жжение в районе шеи. Инстинктивно сфокусировав внимание на источнике раздражения, девушка вошла в режим «считывания данных» или «сканера», как чаще всего она стала теперь называть свою способность.

«Ох, вот это новость… Дважды я дура, что понадеялась на свои дары. Мало того, что о Карловой мы наверняка знаем ничтожно мало, да тут еще и ее начальник… Стоп. Сосредоточиться и отсканировать максимум информации, обдумывать потом будем. Ошейник подавления, вшит в воротник… Плещеев, впрочем, не особо надеется на него в моем случае, поэтому и сыворотка правды. Стоп! Не только это. Он не хочет светить перед Карловой всю эту технику. Газ… Это не фентанил, с „Норд-Остом“ ничего общего. Тоже для Карловой легенда. Газ — неземного происхождения, его формула Плещееву неизвестна. Что по планам генерала относительно допроса? Он не готов полностью доверять, в моем случае, ни сыворотке, ни ошейнику. Симуляцию будет проверять жестко, но втайне от Карловой. Понуждая к действиям сексуального характера, от них не останется следов, но наивный симулятор перед лицом такого унижения наверняка расколется. Плещеев знает, что нас не готовили для работы под прикрытием. Это там люди готовы на все ради выполнения задания. Причем, не только женщины, но и мужчины. Ведь информаторы-то могут попасться всякие, разные. „Голубые“, „красные“… „розовые“ то есть. Поэтому и такую тренировку проходят будущие агенты. Жесткую… Но до этого еще надо дожить. Выбросим пока все из головы и сосредоточимся на допросе. Пожалуй, буду вести себя так, если бы со мной беседовал отец. Так будет правдоподобнее… Теперь что по истории? Откуда у Плещеева газ и ошейник. Та-ак… Пришельцы. Не работорговцы. Экспериментаторы-вивисекторы. Ищут подопытный материал, по которому не нужно отчитываться перед надзорными органами. Оставили Плещееву технику, материалы. Дали задание искать и похищать одаренных молодых людей, юношей и девушек. Обещали вскоре вернуться, но уже десять лет как от них ни слуху, ни духу… На этом вроде как все, ничего больше не выжать из ошейника».

Лена вышла из транса и взглянула на Плещеева так, как если бы увидела его первый раз в жизни.

— Господин профессор, не извольте беспокоиться, все сделаю в лучшем виде! — подполковник Плещеев так и стелился перед космическим гостем. Его собеседник, аграф, выпускник Имперского университета по кафедрам ноомедицины и ксенобиологии, профессор Кораф снисходительно покачивал головой.

— Славно, славно… Есть еще вопросы, серв Герман?

— Никак нет, господин профессор.

— Очень жаль, серв Герман, очень жаль. Неужели рабский имплант напрочь отшиб тебе последние крохи интеллекта? — Кораф стрельнул глазами в сторону своего ассистента. Тот подобострастно хихикнул. — Ты должен знать, серв Герман, что всякий метод… — Кораф поднял вверх свой тонкий холеный пальчик.

— … работает только тогда, когда известны его границы! — тут же продолжил ассистент.

— Именно так, ассистент Греаз! Об этом ты должен был спросить меня, серв Герман! «Каким образом я, необразованный и неученый дикарь, узнаю, работает имплант подчинения на новом серве, или нет?» А не уверять нас в своем усердии и преданности. Наши методы подавления воли не всесильны. Они работают тем лучше, чем более объекты воздействия удовлетворяют параметрам нормативной кроссрасовой выборки К-283, то есть, Контроль, версия двести восемьдесят три. Я вижу испуг в твоих глазах, серв. Нет, тебе не придется изучать базы по ноомедицине и отрабатывать знания на тренажерах. Мы оставим тебе один маленький прибор. Ассистент Греаз!

Тот шмыгнул к шкафу и достал прибор, формой и размером напоминавший лазерную указку и даже, отчасти, исполнявший ее функцию.

— Позови серва Ивана!

— Ваня, зайди! — крикнул Плещеев.

В комнату вошел молодой человек в камуфляжной форме. Телосложением и лицом он напоминал персонажа артиста Дюжева.

— Серв Герман! Возьми прибор. Нажми на кнопку, она тут одна, не перепутаешь, и наведи это красное пятнышко в район головы серва Ивана. Видишь, горит лампочка-индикатор? Какой цвет?

— Зеленый, господин профессор!

— Отлично, серв Герман! Теперь прикажи серву Ивану покинуть помещение.

— Ваня, свободен.

— Так вот, имплант серву Ивану установлен, и работает штатно! Именно этот отклик кодируется зеленым цветом. Есть еще два. Оранжевый означает, что имплант установлен, но не функционирует, степень исправности показывается оттенком цвета — от желтого, означающего мелкие неполадки, до красного. Темно-красный цвет означает, что имплант либо не установлен вовсе, либо не откликается даже на базовые контрольные сигналы. Но даже желтый сигнал неприемлем, по крайней мере, в рамках твоего задания. Серв, на котором тестер дает любой сигнал, кроме зеленого, подлежит немедленной ликвидации. Ты понял меня, серв Герман?

— Так точно, господин профессор!

«А ведь ты самоутверждаешься, „господин профессор“, на нас, дикарях!» — подумал Плещеев. — «Что же, девушки тебе не дают, или еще какие проблемы? Ну, будем иметь в виду. Любая слабость начальника — бесценный клад для подчиненного».

— Бойцов проверять тестером регулярно, лучше всего — ежедневно. Опасность не в том, что серв выйдет из подчинения, а в том, что его поведение может стать непредсказуемым. Особенно в случае вас, дикарей. Поэтому, вот и проверим. Конечно, по логу медкапсулы, мы знаем о тебе все, серв Герман, но вдруг за прошедшие несколько дней что-то изменилось?…

Плещеев застыл, стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице.

— …нажимаем на кнопочку, наводим… О, цвет зеленый! Что и требовалось доказать.

Высокомерные аграфы не обратили внимания на капельки пота, выступившие на лбу Плещеева.

— Теперь по уровню доступа к лаборатории. Шкафы и саму лабораторию мы запирать не будем. Войти в нее может только тот, кому установлена нейросеть Содружества. Из местных — это только ты. Мы не знаем, кому может понадобиться экстренный доступ. Если же сюда доберется кто-то из наших противников, нам уже будет не до лаборатории, скорее всего. Хотя и никаких следов, ведущих непосредственно к нам, мы не оставляем. На случай физического или психического воздействия на тебя или твоих бойцов поставлена реакция — смерть от сердечного приступа с немедленной самоликвидацией импланта. Ты — единственный из дикарей, кто будет об этом знать. Стазис-капсулы, впрочем, ты будешь шифровать. Алгоритм генерации пароля вшит в твою нейросеть. Так что, в итоге: любой носитель нейросети может войти и забрать стазис-капсулы. А на базе мы введем правильный пароль и вскроем их. На этом все. Жди нас через один-полтора местных года.

Полковник Плещеев с замиранием сердца подошел к двери секретной лаборатории, располагавшейся в подвале неприметного домика, скрытого в неухоженных зарослях заброшенной еще со сталинских времен усадьбы. Сегодня — решающий эксперимент. Хакер Гоша, наконец, разобрался в меню ручного управления медкапсулой. Найдены и описаны все режимы изъятия и установки нейрокомпонент. Для этого пришлось пойти на риск. Гоша не имел в своей талантливой голове никаких имплантов. Ведь немедленная смерть грозила не только тому, кто попал в плен и на допрос. Но и тому, кто покусится на любые несанкционированные действия с оборудованием аграфов. Вначале, конечно, боль, она должна остановить того, кто совершил нечто запрещенное по ошибке. Далее боль нарастает, наиболее упорным уготована смерть. Но что же с самим Плещеевым? Почему имплант разрешает ему больше, чем остальным? Это вопрос занимал полковника с того памятного дня, когда профессор Кораф неожиданно проверил его портативным нейротестером.

Действительно, нейросеть и имплант подчинения Плещеев получил за неделю до дня расставания с внеземными хозяевами. Следом за ним через медкапсулу прошли все бойцы его нелегального вооруженного «коллектива», перевербованного, большей частью из бригад братков, либо частных детективных контор, где служили отставники из органов. Более пятидесяти человек. И еще пять тысяч имплантов оставили Плещееву хозяева, на всякий случай. Жизнь криминального наемника коротка. Требовался резерв для восполнения выбывших кадров.

Неделя ушла у Плещеева на то, чтобы окончательно убедиться, что имплант действует на него иначе, чем на других. Втайне от хозяев он подводил то одного, то другого бойца к шкафам с резервным оборудованием, которое аграфы оставили для своих нужд; открывал меню медкапсулы (базовое тестирование на интеллектуальный индекс, входившее в список обязанностей Плещеева, запускалось аппаратной кнопкой, вход в меню для этого не требовался). Все, как один, жаловались на нестерпимую головную боль. Все, кроме Плещеева. Он уже начал думать, что процедура установки прошла со сбоем и, конечно, не спешил уведомлять об этом хозяев. Он так и так собирался хранить им лояльность. О том же, чтобы сообщить своему руководству по ФСБ о вопиющей угрозе национальной безопасности, и вовсе не было речи. У Плещеева к этому времени созрел совсем другой план. Профессор — самовлюбленный индюк, его беспокоит только личная карьера. Его ассистенты — простодушные «научники». Никого из имперских ищеек, о которых, невольно понижая голос, упоминали члены экспедиции, он в ее составе не учуял. Обоснованно полагаясь в этом на свою профессиональную интуицию и видимую невооруженным глазом «конвергенцию» — сходство культурных и психологических профилей землян и пришельцев. Значит, судьба дает ему шанс, который грех не использовать, невзирая на любые риски. Слишком заманчив приз — карьера в Содружестве.

По начальной базе о Содружестве, которая шла в комплекте с нейросетью, Плещеев, выпускник МГУ по двум специальностям — философии и психологии, давно составил для себя некоторое представление о том, что за люди (и в частности, и обобщенно, как гуманоиды) там живут. Высокие технологии у них сочетались с архаичной ментальностью. Как если бы готы и лангобарды внезапно освоили гиперпрыжок и протонные пушки. Край непуганых идиотов, решил для себя Плещеев и стал выстраивать стратегию манипуляции этими наивными существами. Технике же манипуляции будущий полковник и генерал учился к тому моменту без малого тридцать лет, с тех самых пор, когда первокурсник философского факультета начал свою стремительную комсомольскую карьеру. Тогда же он начал по крупицам собирать свое бесценное знание. Начиная с логики аргументации. Как интересно: вопреки марксистско-ленинскому учению, для доказательства истинности своего утверждения достаточно лишить оппонента возможности это утверждение оспаривать. А как именно надо правильно его лишать, Плещеев стал учиться уже на другом факультете. Выяснилось, что у каждого человека есть в картине мира узкие, проблемные места, темы, о которых он не может рассуждать непредвзято. В споре с таким человеком достаточно выстроить некое вполне безобидное суждение, касающееся такой темы. Вплоть до самых отстраненных, типа разведения кроликов в графстве Суссекс. Человек не будет его оспаривать, во-первых, незачем (пока), во-вторых, оно слишком значимо, болезненно, чтобы оспаривать. Далее на таком суждении можно выстроить целый логический плацдарм, в конце концов подведя к нужному тезису. И вот, мышеловка захлопнулась. В попытке дать достойный отпор, оппонент логически вернется к основанию выстроенной пирамиды и в ужасе умолкнет. Цель достигнута без малейшего намека на вранье и передергивание. Оппонент сам загнал себя в ловушку.

Но что же случилось с имплантом? Плещеев, конечно, не мог судить сколько-нибудь обоснованно о чужой технике, но один факт сам по себе исключал любые версии о неисправности нейрооборудования. Прибор официально признал землянина лояльным инварианту подчинения воли, реализуемому имплантом. И тут уже было о чем порассуждать и гуманитарию.

Еще в университете, взяв на себя, по комсомольской линии, нелегкое бремя проверки лояльности советских студентов, Плещеев выделил небольшую, но любопытную категорию индивидов, к которой без малейшего угрызения совести отнес и себя. Люди, которые имели настолько запутанную систему ценностей, а также каскад психологических блокировок ее логических противоречий, что и сами о себе не могли сказать — патриоты они или диссиденты. Люди, которые могли одновременно и искренне быть готовыми защищать свою великую Родину, и тут же, одинаково искренне презирать ее за реальные или мнимые недостатки — или даже вообще «просто так», не доискиваясь какого-либо рационального обоснования. «Патриоты Шредингера», как окрестил их один студент-физик, с которым Плещеев имел длительную беседу в рамках общественно-политической аттестации. Неудивительно, что высокоумные методы аграфов на такой популяции дали сбой. Какая там К283! Не хотите ли расу эзопов, рабов с фигой в кармане? Носителям патриархального, кланового менталитета, где совершенно ясно, где старший, где младший, где свой, где чужой, такое двоемыслие не могло привидеться и в кошмарном сне.

Планы планами, но и задание надо выполнять. За первый год в новом качестве Плещеев протестировал в медкапсуле шестьдесят шесть молодых людей обоих полов. Пять стазис-капсул на каждый момент времени хранили пятерых с максимальным интеллектуальным или ментальным индексом. Новый кандидат, превосходивший одного из пяти, вытеснял самого слабого, который, не просыпаясь, уходил в утилизатор. Прошел год, другой, третий, Плещеев аккуратно тестировал молодежь, но аграфы не возвращались. Полковник, после некоторого колебания, взял за рабочую ту версию, что у профессора с ассистентами возникли очень серьезные проблемы, и, если и ждать гостей из Содружества, то это будет совсем другая команда.

Поэтому стоило, наконец, разобраться с имплантом, а заодно и поменять нейросеть. Несмотря на многолетний опыт безнаказанного обращения с техникой пришельцев, которые имплант в норме должен был бы запрещать, Плещеев не решился рисковать ни медкапсулой, ни своим здоровьем. Для длительных сеансов исследования возможностей медкапсулы полковник нанял стороннего специалиста, хакера Гошу, в отношении которого имел как «пряник» эксклюзивного доступа к коммерческой эксплуатации внеземной техники, так и «кнут», состоявший в пухлом досье хакерских шалостей Гоши.

— Товарищ полковник, все тестовые прогоны завершены штатно. Последним я проверил самый сложный режим. Автоматическое исполнение заранее заданной программы работы с нейрооборудованием, в отсутствие контролирующего процесс врача или медтехника.

— Отлично, Гоша! Но помни, наша главная цель — реверс-инжиниринг этого оборудования. Мы должны освоить производство такой техники, поставить ее на службу нашей науке и вооруженным силам. Начнем с установки нейросети, требующей, по маркировке, наивысшего интеллектуального индека, когда-либо регистрируемого пришельцами. Какой у тебя индекс, дай Бог памяти?

— Двести шестьдесят три!

— Замечательно! Вот нейросеть, чей минимум — двести пятьдесят. С тебя и начнем. Это очень удачно. Нам не придется расширять круг посвященных. Ввиду особого уровня секретности проекта, это было бы весьма нежелательно.

— Я понимаю, товарищ полковник. Я готов. Программа установки нейросети на чистую нервную сисему — здесь, в этом разделе меню.

— Я понял, Гоша. Раздевайся и залезай в капсулу.

Полковник закрыл крышку, приветливо помахал рукой юному гению. После чего покопался в меню и выбрал пункт: разделка разумного на органы для трансплантации. Отвернулся от капсулы, чтобы не видеть лица хакера Гоши, перекошенного в безмолвном крике.

«Извини, мальчик. Ты слишком много знал…»

— Итак, Елена Александровна, чем вы нас порадуете? — начал разговор Плещеев.

— Тем, что я, наконец, полностью в вашем распоряжении, товарищ генерал!

Лена мучительно пыталась припомнить известные ей симптомы воздействия сыворотки правды. Расслабленная моторика, остановившийся взгляд, устремленный вдаль. Заодно классифицируя известные ей сведения.

«Отец арестован, сто процентов, что с ним поработала Карлова. Значит, им известно все, что известно отцу. О визите к Макееву — молчу. Даже если они проводят его захват сейчас, допросить его еще никак не могли. Моя стратегия опережения этому порукой. Как я узнала о планах заговорщиков? Буду говорить правду. В моем положении не имеет значения, как много они знают обо мне. Теперь все карты раскрыты, либо я — их, либо они — меня…»

— Кхм… Это прекрасно, да… Но мне бы хотелось, чтобы вы подробно описали все, что вы делали с момента нашей последней встречи. Что узнали, с кем встречались. Не стесняйтесь, облегчите душу.

— На собеседовании с вами я узнала время и место покушения на президента, фамилию и имя закодированного водителя. Все данные передала отцу. Он приказал мне залечь на дно. Сегодня я узнала фамилии фамилии и должности всех членов Комитета по спасению России. Всех сотрудников резиденции президента, закодированных вашей секретаршей. При первой же возможности передала списки по контактному телефону ФСО, который также выяснила самостоятельно.

— Кто именно ответил на ваш звонок?

— Автоответчик.

— Кому еще вы передавали перечисленные вами сведения?

— Никому.

— Опишите способы, которыми вы пользовались для получения указанных сведений.

— Я не знаю. Это происходит само, как будто в определенный момент мне становится самоочевидно, что определенные факты или события имели место. Я внимательно изучила закрытые отчеты Сазонова. К сожалению, он знает об источниках своей информации так же мало, как и я. То есть, ничего.

— Что ж, будем считать, что вы отвечали искренне. Люся, подойди, проведи осмотр.

Карлова подошла к пленнице, осмотрела ее зрачки, ощупала мускулатуру плеча и шеи.

— Признаки интоксикации скополамином налицо.

— Хорошо.

Плещеев вынул из кармана аппарат размером с электронный ключ зажигания, нажал на одну из кнопок. Раздался звонок. Через несколько секунд в помещение вошли четверо молодых людей атлетического телосложения в камуфляжной форме. Они развязали Лене руки и немедленно надели наручники. Развязали ноги и вынесли из помещения в коридор. Лена честно выдерживала симптомы воздействия скополамина.

— Ну, что скажешь, Люся?

— Я не нашла никаких свидетельств того, что препарат не подействовал. Если не знать, что за существо мы допрашивали, вообще не было бы никаких поводов для сомнений.

— В таком случае у нас проблемы. Скоро мне представят отчет по активности на объекте и по адресам наших людей.

На самом деле Плещеев уже знал обстановку по всем важным для них адресам. Десятерым «старшим офицерам» его команды, отставникам из органов, он давно поставил базовую нейросеть и совместимый с ней имплант подчинения. Связь по нейросети, принципы которой генерал так и не смог для себя уяснить, опиралась на ретранслятор, находившийся здесь же, на базе в Аксиньино, и позволял поддерживать устойчивую связь в пределах Москвы и Подмосковья. Плещеева раздражала необходимость тратить драгоценные секунды на то, чтобы его верная секретарша так и оставалась в неведении относительно истинных возможностей своего начальника. Но причин отступать от единожды принятой линии поведения пока не видел.

В помещение вошел молодой человек в обычной цивильной одежде. Один из «лейтенантов» в иерархии подчиненных Плещеева.

— Товарищ генерал, на объекте и по адресам клуба филателистов все спокойно.

— Спасибо, товарищ лейтенант, вы свободны. Что ж, если наша пленница солгала, мы применим более жесткие меры воздействия.

— Думаю, не выйдет. Уйдет в кому.

— Тогда почему ты думаешь, что она и сейчас не контролировала свое состояние? Ты уверена, что сыворотка правды подействовала?

— Ну на меня же подействовала четыре года назад. В сказки и магию я не верю. Исхожу из того, что, фундаментально, природа моих и ее способностей — одна и та же, невзирая на различие в их внешних проявлениях.

— Похвально, что вы, товарищ Карлова, твердо стоите на позициях материализма. Вот только стихийный он у вас какой-то, непоследовательный.

На самом деле, тот памятный допрос, завершившийся вербовкой Людмилы Карловой со стопроцентной гарантией ее лояльности, проходил с использованием не только сыворотки правды, но и рабского ошейника, скрытого под ватно-марлевой повязкой. Повод к наложению повязки — ранение в области шеи в процессе задержания вербуемой. Дополнительная гарантия откровенности имела неприятный побочный эффект: Плещеев не мог однозначно сказать, какой именно из двух факторов внес решающий вклад в развязывание языка будущей секретарши. Но смирился, признавая, что результат того стоил. Тогда же он выяснил, что нейросеть, которую он поставил себе за год до знакомства с Карловой, предоставляет надежную защиту от ее ментального воздействия, благодаря встроенному функционалу поддержки ментооператора в боевых условиях. Хотя Плещеев и не был «ментооператором», т. е. магом, сам по себе, пассивной частью функционала, т. е. защитой, он пользоваться мог. А вот функционал базовой нейросети от воздействия Карловой не спасал. В этом Плещеев убедился, последовательно проводя эксперименты, совместно с секретаршей, на каждом из своих старших офицеров, что удостоились установки нейросети. При этом имплант подчинения, по крайней мере на время проведения эксперимента, стоял не у всех. Некоторых подчиненных, так же, как и Карлову, Плещеев держал на коротком поводке компромата. Собранные данные, безусловно, повышали ценность такой сотрудницы, как Карлова, для целей планируемой инфильтрации на объекты Содружества. Начиная с кораблей и ботов, прибытия которых на Землю Плещеев с нетерпением ожидал.

Онг бродил под маскировкой по музею вещественных доказательств Лубянки. Параллельно просматривал прошлые дела генерала Плещеева, особенно с началом работы под его руководством секретарши Карловой. Дим так и не нашел, кто и на каком уровне принимал решение о наружном наблюдении за его и бабушкиной квартирами. По умолчанию, это — Плещеев. Но вдруг еще кто-то ведет свою игру. К этому Дим добавил, по ассоциации, странную историю основания, расцвета и необъяснимого исчезновения научно-исследовательского института в одном из университетских городов Подмосковья. Институт имел официальную легенду, но работал исключительно по проектам и запросам ФСБ. Полтора года назад институт был расформирован, его сотрудников разобрали три подразделения ФСБ, на первый взгляд, никак не связанные между собой. Приблизительно в те же числа трагически погиб отряд антикризисной деятельности, приписанный к одному из этих подразделений, в составе двенадцати человек. Спустя три месяца на секретном объекте в сибирской тайге погибло еще пятнадцать сотрудников этого подразделения, включая начальника в чине генерала. Таких потерь контора не знала со времен чеченской войны. Тем более удивляла скупость официальных, пусть и совершенно секретных сведений по этому делу. «Пали смертью храбрых при выполнении служебного задания». Генерал Плещеев не входил ни в экспертный совет, который рекомендовал реструктурирование института, ни в одно из задействованных в утилизации его останков подразделений конторы. Однако Онг доверял интуиции Дима, которая не раз спасала их отряд от неминуемой гибели, поэтому продолжал, пока позволяет время, анализировать оставшиеся в электронном или материальном виде следы происшедшего. Онг попытался проследить судьбу сотрудников института. Их заявления об увольнении по собственному желанию были завизированы на следующий день после гибели антикризисного отряда. Но далее эти люди не засветились нигде. Ни один, в течение полутора лет. Живы ли они вообще? Онг запланировал, по возможности, погулять по территории института, осмотреться, а пока — складские полки, помеченные цифровым индексом рубрикатора, чья расшифровка гласила: «Проекты отдела спецразработок». Секретный объект в тайге проходил как раз по одному из таких проектов. Внимание Онга привлек небольшой округлый приплюснутый камень, напоминавший речную гальку, весь черный от гари. От него исходил ментальный засвет. На поверхности камня сквозь гарь проступало тиснение цепочки символов, которые искин, подаренный Димом, опознал как руны одного из алфавитов Древних. Уже здесь, на Земле, Онг дал искину имя «Миневра».

= Портальный камень. Ментальный засвет по спектру нейтральной энергии. Химический состав гари соответствует сценарию взрыва в закрытом помещении с последующим пожаром. — дала справку Миневра.

Камень немедленно перекочевал в пространственный карман архидемона. Нечего таким игрушкам пылиться на полке. Онг еще раз просмотрел реестр отдела кадров центрального офиса ФСБ. Нет, никто из тех, кто работал в отделе спецразработок, не дожил до сего дня. Побеседовать не с кем. И никаких досье, ни по камню, ни по объекту в тайге, ни по предмету спецразработок.

«Миневра, проанализируй структуру плетения, зашитого в этот камень».

= Уже сделано. Универсальное плетение межмирового портала, представляющее собой суперпозицию пятидесяти трех атомарных ментомодулей. Координаты точки назначения задаются либо по мыслесвязи, либо тактильно с использованием рун, выгравированных на поверхности камня. Координатная система несовместима ни с одной из трех, известных оператору. В плетении зашита точка назначения по умолчанию, с небольшим комментарием: мир класса «Н», низшей категории опасности. Запас энергии в камне позволяет совершить один межмировой переход. В местах со средним для мира Земля магическим фоном накопление энергии на такой переход происходит за пятьсот-шестьсот лет. В случае нахождения камня в тоннеле метро города Москва время зарядки сокращается до семидесяти трех лет, в предположении, что наличествующий там на сегодня нейтральный фон остается постоянным. Принудительная подзарядка камня стандартными методами зарядки артефактов не предусмотрена. Общее состояние портального артефакта оценивается как критическое.

«Да уж, если степень опасности — низшая, это явно не мой родной мир. Что, в общем, скорее хорошо, чем плохо. Зачем нам артефакт, который ведет туда, откуда мы не так давно чудом выбрались?»

Онг в задумчивости прошел по коридорам и лестницам к кабинету Плещеева. Прыжком перенесся в приемную, затем в сам кабинет.

= Обнаружено сканирующее излучение. Выберите реакцию на сканирование: Представить реальные данные; Представить фиктивные данные; Представить данные по объекту, экранируемому оператором по линии луча сканирования. — сообщила нейросеть.

«Третий пункт». - ответил Онг. — «Что за сканирование? Какова его природа, источник?»

= Стандартный всеволновой гражданский сканер Содружества.

«Что?! Откуда еще здесь Содружество? Эх, как жаль, что Дим улетел, и связи с ним нет…»

= Сканер расположен на рабочем столе. Замаскирован под декоративное изделие — трехмерную модель мира Земля (глобус) с макетом летательного аппарата (ИСЗ-1).

Онг сделал шаг в направлении стола и протянул руку к декоративному глобусу. В этот момент щелкнул замок двери приемной. Послышались быстрые, уверенные шаги. Онг отступил вглубь кабинета и приготовился к прыжку. В помещение вошел молодой человек в гражданской одежде. Он совершил профессиональный экспресс-обзор помещения, после чего забрал глобус и немедленно покинул кабинет, а затем и приемную.

= В организме посетителя кабинета возможно наличие нейрооборудования. Данные получены по результатам пассивного сканирования. Активное сканирование не произведено во избежание демаскировки оператора.

Онг понял, что оставаться безучастным зрителем происшедшего он не имеет права. Несмотря на отсутствие реального жизненного и боевого опыта на территориях технологических миров. Инструкции Дима касались обеспечения безопасности полковника Стерпехова и его дочери от агрессивных факторов земного происхождения. Но вот, налицо вторжение в этот мир Содружества, хотя бы и на уровне отдельных технических устройств — пока. Это вынуждает «телохранителя» действовать более активно, принимая решения по обстоятельствам и на свой страх и риск.

«Анчар, место!» — позвал Онг четвероногого ассистента.

Пес появился через пять минут. Онг, с детства воспитывавшийся в атмосфере суеверного ужаса перед «адскими гончими», не мог без внутренней дрожи находиться рядом с лохматым домашним питомцем, перенявшим навыки этих полумертвых бестий.

«Анчар, след по образу от стола к двери. Покажи».

Анчар передал демону мыслеобраз, фотографически четкий портрет недавнего посетителя.

«Следуй за ним. Оставайся на связи. Передавай образы всех, с кем встретится твой объект. Выполняй».

Пес растворился в воздухе.

Онг прыжком перенесся на Лубянскую площадь и прошелся сканером по окрестным кварталам. Он искал, у кого бы увести автомобиль, как учил его Дим. В двух кварталах от площади сканер обнаружил подозрительную активность. Онг немедленно перенесся туда и стал свидетелем любопытного диалога.

— Ты, козел, тебя вырубили с одного удара, а ты не видел никого?

— Не видел…

— Зачем ты вышел из машины?

— Мне показалось, что кто-то хочет открыть багажник… А там, сам знаешь, что…

— Ну. И кого ты засек?

— Никого…

— Тебя, как лоха, выманили наружу! Новая тачка — за твой счет. Плюс компенсация за все, что было в багажнике.

— Подожди, Козырь. Кент — не лох. Он с нами давно. Тут что-то нечисто. Давай подождем новостей по тачке. Уже сегодня она может засветиться в полицейской сводке, дадим знать Свину, мусору, которого ты прикормил недавно, чтобы отслеживал.

— Ладно. Но если выяснится, что это — наши конкуренты, то… мое решение вы слышали. Кент платит за все. А если это — простые гопники, то я тебя лично урою! А теперь делай нам любую тачку, надо линять.

«Кажется, кто-то уже поработал тут до меня. Жаль, я отпустил Анчара, он бы взял ментальный след». — подумал Онг. — «Идеальные были бы поставщики авто для меня, но теперь придется искать других».

= Воссоздана иллюзия событий, связанных с хуманом по имени Кент, за последние три часа.

Онг просмотрел смонтированный нейросетью ролик. Вот Кент выходит из машины, тут же заваливается, и кто-то невидимый уволакивает его в подворотню.

«Что по нападавшему?»

= Ничего. Нет ни визуального, ни ментального образа. Стопроцентная маскировка.

«Мда. Это — тоже вряд ли кто-то из землян. Уверен, нападавший, как и я, посещал Лубянку. Птица такого полета не станет опускаться до разборок наркодельцов. А я отстаю от событий на три часа…»

Ну, вот я и дома. Странно, что это чувство возникло у меня только сейчас. Ни своя, ни бабушкина квартира, но космическая станция, натуральная «подводная лодка», если вспомнить наш с Тилией разговор, вызвала такую бурю в моей душе. Да, шестеро девушек, которые меня ждут. И — дети. Конечно, я не думал и не гадал, что, не успев толком осознать себя взрослым, стану отцом, пусть и приемным. Но эти двое, у кого во всей вселенной не осталось никого, кроме врагов, готовых убить их при первой встрече, выбрали меня в таком качестве, и через это уже не переступить. Сказал же кто-то из древних, где будет сокровище ваше, там и дом ваш. Или что-то в этом роде, не помню уже.

Всем своим пассажирам я строго-настрого запретил рассказывать о том, на каком корабле мы прибыли. Говорить, «малый корабль», класс и тип — не знаем, не ведаем, ничего в этом не понимаем.

Как обычно, по техническим тоннелям и заброшенным подъемникам я провел свой экипаж в посольство креатов. Во-первых, больше некуда пока, еще не время светить моих новых друзей на уровне станции. Во-вторых, там я оставил Иилу, сестру Тилии. Две сестры встречаются спустя миллиард лет по часам старшей, из которых младшая прожила только сто пятьдесят, с момента рождения. Даже сентиментальные индусы не смогли бы додуматься до такого абсурда.

Вошел в посольство с моего любимого черного хода. Никто не удивился, увидев меня в компании разумных, мало похожих на креатов.

На ступенях лестницы, ведущей из приемной наверх, нас уже ждала Иила.

— Я почувствовала присутствие стихии на этой станции. Это ты, Дим, ее привез?

— Да, Иила, это маленький сюрприз для тебя. Но хотелось бы начать с большого. Пойдем обратно в твои временные апартаменты.

Тилия стояла неподвижно вместе со мной внизу, как каменное изваяние, и сверлила глазами свою старшую сестру.

— Что за большой сюрприз?

— Нейросеть. — ответила Тилия вместо меня. — Нам не подходят их нейросети, и Дим дарит нам кусочек себя вместо нее.

— Не понимаю, — проговорила Иила в замешательстве. — Какой кусочек?.. А ты, вообще, кто?

— Я — твоя младшая сестра. Дим и Делисса говорят, что я родилась уже после того, как ты исчезла на каких-то раскопках. Я все расскажу тебе.

— Наставница жива?!

— Э, девушки, давайте, вы продолжите свою беседу там, наверху, после того, как Иила начнет переваривать кусочек меня.

Остальные мои спутники, сознавая исключительность момента, терпеливо ждали дальнейших инструкций. Я обернулся к ним и попросил подождать. Мы втроем поднялись наверх, я уложил Иилу на диван и дал команду Симбу и Опекуну на начало внедрения Ииле метрических модулей, сохраненных в моей нейросети после аналогичной операции над Тилией.

— Все. Отдыхай 75 часов, после чего Тилия сбросит тебе знания, уже накопленные ей. Потом одарим тебя и мобильным складом, таким же, какой установлен твоей сестре.

Иила переводила, в прострации, взгляд с меня на сестру и обратно. Тилия присела к ней на край дивана и взяла ее за руку.

Я тихо ретировался.

Руук, мой заместитель, отсутствовал, но послал кого-то из сотрудников на помощь мне. В течение часа нерезиновое здание посольства креатов впитало в себя еще десяток «родственников кролика», то есть тех моих друзей, кто мог безопасно себя чувствовать только здесь.

А на месте ли Крав, мой финдиректор? Конечно, куда денется. Все-таки, трудно привыкнуть к тому, что здесь, на станции, с момента моего пролета сквозь аномалию в магические миры прошло всего около двух местных суток. Длящихся, правда, без малого сорок часов, но, все равно, это слишком короткий срок, чтобы в жизни налаженных, размеренно развивающихся бизнесов, как моя фирма «Тупой дикарь», произошли какие-либо видимые изменения.

— А, Дим, рад слышать, — приветствовал меня Крав, как если бы я вернулся из рутинной поездки в соседний сектор. — Если тебя интересует Энака и другие девушки, они все сейчас в баре у Тро.

— Я понял тебя. Поговорим позже. Иду в бар.

Бар «Голодный Тролль» встретил меня обычной для этого времени дня, но неожиданной для меня тишиной. По разные стороны стойки находились ее хозяин тролл по имени Тро и один из завсегдатаев, пиир-наемник.

— Тро, — сразу с порога обратился я, — а где девочки, мне сказали, что они тут?

Оба пожилых вояки переглянулись, а потом заржали в один голос.

— Опять выкрутился, — только и смог произнести тролль.

Я пожал плечами и направился в отдельный кабинет, где обычно назначал деловые встречи. Еще по дороге вызвал по нейросети пиирку Таю, которая работала в моей фирме по линии информационной безопасности, плюс продолжала консультировать свою бывшую работодательницу леди Сару по военно-тактической тематике.

— Тая, привет.

— Дим? Ты где? А мы тут, в офисе, — как-то растерянно отозвалась Тая.

— Это хорошо. И правильно, что сразу открыла шифрованный канал. Вы добрались до станции нормально, без потерь?

— Да, прыгнули сразу на три сектора и следующим прыжком уже к станции. Ты знаешь, что агарцы сняли блокаду и отводят свой флот вглубь Империи? Корабли сполотов уже через несколько часов будут в районе станции и планеты Суккуб. Как тебе удалось вырваться из того сектора, где ты ожидал встретить агарцев? Там действительно была аномалия?

— Спасибо за информацию, очень своевременно! Со мной все в порядке, расскажу при встрече. Тут мне долбится в нейросеть еще один собеседник, давай прервемся, пока я иду к офису.

Звонил мой наместник на станции «Пелена», креат Гирс.

— Гирс, молодец, что позвонил. Как ваши дела?

— Дела шли хорошо до сегодняшнего дня. Вчера отбили нападение небольшой эскадры пиратов. Они не ожидали отпора. К сожалению, одному корвету удалось уйти. Впрочем, мы не успели задействовать корабль-крепость, так что о нашем истинном потенциале они не знают. Я позвонил в надежде, что тебе известно больше, чем нам. В том смысле, что, если это не случайный налет, а разведка боем, хотелось бы знать, к чему готовиться.

— Очень вовремя мы с тобой связались. Как ты, скорее всего, хорошо помнишь, именно на станции «Пелена» недавно пропал без вести высокопоставленный священник Агарской империи. Мы уже тогда ожидали, что Святой престол не оставит такое событие без внимания. И именно сегодня, — какое совпадение, — агарцы отзывают свой флот, который последние недели был связан в районе наших секторов задачей блокирования станции «Рекура-4». Хороший повод, по дороге домой, разобраться с заштатной пиратской станцией, которую захватили какие-то многорукие выскочки. Корабль-крепость, конечно, станет для них сюрпризом, но непреодолимого препятствия для тех сил, которыми они в данный момент располагают, не составит. Жди, я немедленно вылетаю. Кстати, никому не говори, когда и куда я вылетел.

Теперь предупредить своих.

— Тая, это снова Дим. Меня еще какое-то время не будет на станции. Как вернусь, найду вас. Всех. Не обижайтесь, что я до сих пор не нашел времени, чтобы встретиться с вами. Мы до сих пор на военном положении. Не станция в целом, а мы, наша команда. Есть те, кто пока жив, не простят нам того, что мы сорвали их планы и на планете Суккуб, и в том секторе с аномалией.

— Я поняла, удачи тебе. Тут у нас… иных слов, кроме как «тарков придурок», в твой адрес я не слышу сейчас, но мы все понимаем, что, без твоей «дурости», неизвестно, где бы мы были… Так что мы тебя ждем!

Окончив разговор, я переместился прыжком в посольство, сразу прошел в комнату Иилы. Та уже сидела в кресле и весело щебетала с сестрой.

— Тилия, собирайся, ты будешь мне нужна как маг.

Иила обиженно посмотрела на меня и раскрыла рот, собираясь, видимо, напомнить, что тут и еще есть маги.

— Иила, ты как себя чувствуешь?

— Отлично! Тилия поделилась своей энергией, которая очень близка к моей. Рассказала, как правильно подвести себя к активации твоих подарков.

— Хорошо, тогда летишь с нами. Тилия, ты можешь открыть портал прямо отсюда в «Кнорр»?

Теперь уже младшая стихия обиженно захлопала глазками.

Я укоризненно покачал головой:

— А еще маги называются… Смех и грех. Смотрите и учитесь!

Воздев руки горе, я возгласил:

— Абра, швабра, кадабра! — и активировал портал прямо в кают-компанию «Кнорра». В отличие от «обычных», видимых как зеркальное марево, мой портал создавал иллюзию открытой двери. Интерьер в точке назначения выглядел как на видеомониторе. — Прошу, девушки.

Тилия подхватила под руку старшую сестру, завороженно переводящую взгляд с меня на портал и обратно, протолкнула ее на борт кораблика. Я прошел следом за ними.

— Тилия, пойдем в рубку. Иила, посиди пока в кают-компании. Извини, в рубке больше места нет.

Хлопнув себя по лбу, слетал в один из своих кораблей, стоявших в том же доке, за своим любимым боевым скафандром. С этими магическими мирами, чуть не забыл, что во время боя можно и в пустоте оказаться. Обе стихии, посмотрев на меня, облачились в аналогичные костюмы, скопированные ранее с моего.

Прыгнули под маскировкой прямо по координатам сектора «Пелены». Хорошо, когда три системы координат полностью синхронизованы.

Станция, на поверхностный взгляд, не пострадала. Корабль-крепость, конечно, тоже. Но меня сейчас интересовали не они.

«Кнорр, просканируй систему. Мне нужны планетоиды, обращающиеся в максимальной близости от центрального светила. Как наш Меркурий, который мы посетили сегодня».

= Обнаружена каменная безатмосферная планета, по диаметру в полтора раза превосходящая Меркурий. Большая полуось орбиты на десять процентов превосходит аналогичный параметр орбиты Меркурия. Полностью лишена магнитного поля. Интенсивность солнечного ветра на тридцать процентов выше, чем замеренная на поверхности Меркурия. Еще один планетоид обращается на расстоянии в полтора раза большем, чем указанная планета.

«Летим к первой планете. Какой у нее резонанс суточного вращения?»

= Один к двум.

«Очень хорошо».

На то, чтобы «заразить» поверхность самой внутренней планеты системы плетением, превращающим солнечный ветер в ментальную энергию, времени ушло еще меньше, чем на Меркурии. Сразу же перенеслись на планетоид и высеяли плетение на его поверхность. После чего я подвел «Кнорр», не снимая маскировки к шлюзу, соединяющему наш корабль-крепость со станцией.

«Кнорр! Я сейчас буду говорить по нейросети. Попробуй выстроить для себя адаптер к этому формату связи. Если получится, посмотри, нельзя ли использовать твои возможности с целью усиления такого рода сигнала. Используй микропорталы, пробой, все, что в твоем распоряжении. Хотелось бы без дополнительного оборудования говорить на расстояниях порядка того, что разделяет секторы Рекура и Пелена».

= Задание принято.

Я вызвал Гирса.

— Это Дим, я в системе. Никому пока об этом не говори. Какие потери мы понесли в стычке, о которой ты сообщил?

— Два корвета повреждены. Потерь среди личного состава нет. Все раненые уже здоровы.

— Молодцы. Готовь крепость к массированному заградительному огню.

— Принято.

— На этом пока отбой. Если что, дай знать, я немедленно прибуду на борт крепости. Как вы ее, кстати, назвали?

— Было два варианта. Решили, что один из них ты отклонишь сразу. Поэтому выбрали второй. Сразу скажу, другие варианты даже и не рассматривались. «Энака».

— Понятно. Название утверждаю. Отбой.

«Кнорр, как успехи?»

= Формат связи проанализирован. Адаптер подготовлен. Для усиления сигнала, при известном расположении абонента, рекомендую микропортал. В случае входящего звонка координаты абонента можно считать с протокола гиперсвязи. Ее формат также мной полностью разобран.

«Когда это ты успел?»

= Разумные, окружавшие вашего собеседника, воспользовались гиперсвязью шесть раз за время вашего разговора. Накопленных данных оказалось достаточно. Теперь есть возможность эмулировать гиперпередатчик. Однако, микропортал, при прочих равных, менее энергоемок.

Тилия внимательно слушала мои разговоры как с Гирсом, так и Кнорром. Я повернулся к ней и указал рукой на внешнюю обшивку станции, сверкающую в лучах местного светила.

— Вот, где-то там, за этой металлической стеной, я и встретился с Иилой. Остатки ее саркофага должны храниться у нас, на корабле-крепости. Мы потом заглянем туда.

— Потрясающе. — прошептала Тилия. — Для нас, стихий, путешествия между мирами — не диво. Но масштабы времени и расстояния, разделявшие нас с сестрой еще пару недель назад, все равно, поражают воображение. Спасибо тебе… за Иилу, и за…

Тилия не стала продолжать. Ясно, за что спасибо. Если бы я вовремя не разглядел в ней сестру своей жены, она бы давно уже смешалась с воздухом и водой планеты Галанат, аналогично тому, как еще одна их сестра, не пожелавшая выслушать меня, растеклась лужицей ртути у моих ног. Прямой доступ к метрической матрице противника — страшное оружие в умелых руках. Хорошо, хоть чистых. Пока.

За три часа с момента моего появления в секторе я успел завершить подготовительную работу по встрече агарского флота.

Во-первых, отдал нашему кластеру искинов на станции «Рекура-4» логическую модель виртуального кластерного вычислителя, которым обогатил меня Симб в последние часы моего пребывания в Солнечной системе. Необходимо было сгенерировать «компилятор», посредством которого можно было программировать на этом вычислителе, хотя бы на уровне простейших скриптов. Кроме того, я хотел обогатить этот ментальный конструкт «драйверами», посредством которых, инвертируя протокол мыслесвязи, можно было бы обрабатывать информацию, собираемую техническими устройствами. Эти две задачи я послал на кластер искинов почти сразу же после того, как стала ясна опасность акции возмездия агарцев против станции «Пелена».

Как только Симб и Кира получили обновленную версию виртуального вычислителя, я озадачил их синтезом конкретной программы, которая бы собирала и обрабатывала всю совокупность данных технологического и ментального сканирования космического корабля. Технологическую часть должен предоставить навигационный буй, сканирующий пространство сектора в режиме сигнальной сети. Ментальную — поисковое плетение, посылаемое через микропортал в район пространственного расположения корабля, определенный по данным навигационного буя. По опыту борьбы с пиратами, кадровыми агарскими военными, маскирующимися под пиратов и агарцами, официально выступающими под военно-космическим флагом своей империи, я выделил начальный набор признаков: порт приписки, наличие человеческих клонов на борту, пропорцию военного и гражданского оборудования, наличие рабских ошейников, наличие разумных с ранениями разной степени тяжести, которым не оказывается помощь, распределение членов экипажа по специальностям, нейрогенетическая сигнатура, характеризующая расовую и этническую принадлежность, и еще несколько десятков параметров, многие из которых открыты для сканирования только при отсутствии ментальной защиты как на разумных, так и на корабле в целом. Кроме того, определялось расположение реактора и его отдельных компонент. Активные воздействия вычислителя включали в себя три операции, две из которых я назвал условно «мертвая вода» и «живая вода». Первая посылала плетение Луддит на стабилизирующий контур реактора. Точнее — дестабилизирующий, так как его функция заключалась в аварийном переводе реактора в безопасный режим в случае любого механического или энергетического воздействия. Вторая запускала режим автоколебаний в топливном геле реактора посредством плетения «воздушный кулак». Подобная волна приводила за считанные доли секунды к неуправлямой цепной реакции и превращению корабля в маленькую сверхновую. Третья операция применяла плетение Луддит ко всему объему корабля и была, соответственно, наиболее энергоемкой.

Навигационный буй с внедренной в него такой версией вычислителя превращался в магический артефакт. Взаимодействие с ним должно было осуществляться посредством «клиентской» программы, устанавливаемой на нейросеть пользователя. В качестве такового я пока видел только Гирса. Накопителями энергии для этих артефактов должны были стать поверхности двух планетоидов, обдуваемых солнечным ветром. Плюс микропорталы для передачи энергии на артефакты.

Наконец, автономный режим функционирования кластера-убийцы подразумевал накопление обучающей выборки для «спам-фильтра», состоящей в истории кораблей, то есть их отсканированных профилей, уничтоженных тем или иным образом или оставленных в живых. По достижении определенного уровня точности классификации, сеть навигационных буев с такого рода магической надстройкой можно было бы запустить в режиме «сторожа-убийцы», который сначала стреляет, а потом задает вопросы.

Статистика, накопленная гибридным техномагическим кластером, должна была помочь в решении более сложной задачи — развертывании чисто магической сигнально-сторожевой сети в Солнечной системе. Невидимость такой сети для землян я полагал не менее важной задачей, чем обеспечение безопасности самих землян.

Параллельно, кластер искинов нашей фирмы получил задачу по сравнительному анализу архитектуры станции «Рекура-4», как самого совершенного из военных форпостов, которые я видел, и той части устройства нейтральных миров, до которой успел докопаться в процессе путешествий по ним. В то, что не успел, первым пунктом входила инфраструктура магических информационных сетей; где их серверы, кабели? Непонятно. Далее, как реализована сеть утилизаторов, тех, которыми нынешнее население миров-станций не пользовалось. Наконец, есть ли выход со станций в открытый космос? Где доки, корабли? Где роботы или големы, выполняющие функции охранно-уборочных дроидов наших станций? Непонятно. И еще несколько аналогичных вопросов, на которые у меня не было ответа.

Наконец, я появился в штаб-квартире нашего клана на «Пелене», то есть в рубке корабля-крепости «Энака», предварительно предупредив Гирса, что он нужен мне там один, без свидетелей. Сразу же перешел к делу.

— Гирс, лови на нейросеть программу от меня и устанавливай. Пароль — день и час моего выступления в ритуальном зале посольства креатов. Будешь вводить его каждый день, перед тем, как начать пользоваться ее функционалом.

— Принял, установил.

— Подойди к центральному экрану навигационного искина и дай разрешение ему и новой программе на установление постоянного канала взаимодействия.

— Сделано.

— Что ты видишь?

— Трехмерную карту распределения объектов по сектору; корабли, станция, навигационные буи, шахтерский комплекс, топливный терминал у газового гиганта.

— Пройдись фокусом внимания по нескольким кораблям. Что видишь теперь?

— Ух ты, как много информации! Я такого не видел никогда! О, и расовая принадлежность разумных на борту! Откуда? Тут какой-то ментальный сканер задействован?

— Да. Что еще выведено по кораблям?

— Ну… вот! Меню из двух операций: «Тихо» и «Луддит». Что это?

— Первая превращает корабль в сверхновую, вторая — выводит из строя всю технику у него на борту. Каждая из них потребует от тебя троекратного подтверждения, с контрольными вопросами, которые ты вряд ли сможешь заучить наизусть. Понимаешь, почему?

— Наверное, чтобы исключить ошибочное срабатывание на дружественном корабле?

— Правильно. Кроме того, ни одна из этих операций не будет доступна, если на тебе — рабский ошейник; если ты пьян, или под действием наркотиков, и так далее. Да более того, сама программа не запустится ни в одном из перечисленных случаев.

— Логично…

— Теперь я оставлю тебя. Да, чуть не забыл. Пока я здесь, в секторе, выполнение указанных операций будет завязано на подтверждение и от меня. По той причине, что я могу оказаться в опасной близости от одного из вражеских кораблей. Кроме того, естественно ожидать, что вначале надежность срабатывания обеих операций будет далека от стопроцентной. Не волнуйся, я буду рядом и, если смогу, оперативно подправлю логику этой новой сторожевой сети.

— Все понятно. Я ко многому успел привыкнуть с тобой, глава, но сейчас я — в шоке. Если заработает так, как ты описал, то это — абсолютное оружие, по крайней мере, оборонительного плана. Ты не боишься, что после первой отбитой таким образом атаки, на нас навалится все Содружество и сотрет в порошок, не считаясь с потерями?

— Именно поэтому, приоритетная операция — «Тихо». От нее не остается следов. Почему взорвался реактор? Мало ли, почему. Может быть, ресурс исчерпал.

— Ага. И так семнадцать раз подряд…

— Да-да. Поэтому, как только поймешь, что речь идет не о случайном госте, а о начале вражеского вторжения, сразу включай глушилку. Никто не должен успеть сообщить на базу о том ужасе, который развернется у них на глазах. И, на будущее. С небольшими пиратскими эскадрами вы должны уметь разбираться обычными средствами, как вчера. Не стоит злоупотреблять подарками, бываемыми от добрых волшебников. Если я забыл, повторяю: никто, кроме тебя, не должен знать о существовании установленной тебе программы и вообще, о том, что есть такая сторожевая сеть. И последнее. С кораблями архов или сполотов такой простой фокус, скорее всего, не пройдет. Да и сами начнем устанавливать ментальную защиту на наши объекты… Все, я улетаю.

С этими словами я покинул рубку и, убедившись, что свидетелей нет, прыжком вернулся на «Кнорр». Достал из памяти сценарий «Армагеддон», реализованный в секторе с аномалией, и проверил его ключевые пункты: порядок и способ взлома корабельных сетей, последовательность их переключения на нужный сценарий. Теперь, когда доступ на сами корабли упростился до предела, благодаря «Кнорру» и прыжку, обидно было бы терять время на рутинных операциях.

Ну, вот и первый наш гость. Линкор. Той же серии, что и флагман, с которого, на фрегате-разведчике, я стартовал в иную реальность. Гирс уже пытается его взорвать. Нет, пока рано. Я хочу обезопасить нас на случай неудачи. Подлетаю под маскировкой к борту, к тому месту, откуда ближе всего до капитанской рубки. Прыжком и под личной маскировкой перехожу в рубку. Маркеры для прыжков я давно уже развешиваю на автомате, не задумываясь. Особенно после того, как в моей матрице появился навигатор. Сразу же раздаю и активирую плетения паралича всем присутствующим. Блокирую дверь. Теперь знакомая до боли работа по перехвату управления. Раз, два, три… десять. Линкор наш. После чего ухожу на «Кнорр», отлетаю на приличное расстояние и даю добро Гирсу. Молчание. Гирс пробует Луддит. Даю отлуп. Рано. Подключаюсь к ближайшему бую и просматриваю лог виртуального вычислителя. Ага. Сигнатура стабилизатора задана неточно. Вношу поправку. По нейросети подключаюсь к искину линкора, отвечающему за энергетику, даю команду на перезапуск реактора. Дождавшись последовательно всех откликов до последнего, «функционирует штатно», посылаю короткий инфопакет Гирсу. Тут же следует запрос на подтверждение операции «Тихо». Дал добро. Снова молчание? А, я же в боевом режиме! Тогда ждем. И, наконец, линкор взрывается ослепительной вспышкой. Эмоции Карлсона, «она взорвалась!», мне чужды. Да и кадровые военные-агарцы вызывают уважение, несмотря на то, что — законченные негодяи, по меркам культур, отвергающих рабство. Как вызывали уважение воины Леонида и их друзья, которые, в перерывах между подвигами, не только эксплуатировали илотов, но и регулярно насиловали их. Так что мое сегодняшнее занятие — просто работа, которую нужно довести до конца.

Второе судно вышло из гипера на секунду позже момента взрыва реактора линкора. Оттуда видели все, поняли правильно и сразу начали разгон. Пришел запрос от Гирса, дал добро. На этот раз плетение сработало штатно. Надеюсь, не успели передать картинку взрыва линкора. А я даже не обратил внимания на тип корабля.

Третий выход из гипера, снова линкор. Запрос — вспышка.

Четвертый — то же самое. Поставил Симба отвечать «добро» Гирсу.

Пятый — молчание.

Тут же вышел и вспыхнул шестой.

Проверил, активировал ли Гирс глушилку. Активировал, все в порядке.

Еще пятнадцать кораблей вышли и сразу же вспыхнули.

Наступила пауза. Пятый замер, сканирует активно пространство, к станции не приближается. Самое время заняться им вплотную.

Я просмотрел лог вычислителя. Пятым вышел из гипера небольшой рейдер, защищенный ментально. Поэтому ни технической, ни магической информации мой кластер из него извлечь не смог. Возникло ощущение дежавю. Последний раз, когда я встретил ментально защищенный рейдер того же класса, его основным пассажиром был карлонг. Дал команду «Кнорру» прыгнуть поближе к борту этого рейдера. Немедленно одно из противомоскитных орудий начало разворачиваться в мою сторону. Вот даже как?

Я выглянул из рубки в коридор.

— Иила, подойди к нам, пожалуйста.

Дождавшись ее, обратился к обеим стихиям:

— Девушки, сейчас я открою портал в одно из помещений этого кораблика. Вы же шарахнете туда самыми мощными ударными плетениями вашего арсенала. Если портал не откроется, будем дальше думать.

Все это я говорил, уворачиваясь от орудия, которое явно за мной не поспевало.

С криком «и… раз!» я открыл портал в центральную рубку рейдера. Немедленно Иила выстрелила туда заморозкой, а Тилия — воздушным тараном. Я тут же закрыл портал. В течение секунды ментальная защита корабля плавно ушла в ноль. Значит, если там и был карлонг, то не такой сильный, как тот Консул. Конечно, посильнее простых смертных. Но против воздушно-ледяного урагана оказался бессилен. Побарахтался немного и подох. Странно, конечно, что защита спала так быстро. Неужели была завязана на живого оператора? Либо мои стихии уничтожили какой-нибудь артефакт, заодно с хозяином. Ну и ладно, меньше проблем. Я отогнал «Кнорр» подальше и сам подал на кластер команду «Тихо». Рейдер вспыхнул и перестал существовать. Только одна неопределенность осталась — успел карлонг передать депешу по своим ментальным каналам, или не успел.

= Никаких признаков мыслесвязи, как прямой, так и опосредованной пробоем пространства, со стороны уничтоженного летательного аппарата не зафиксировано.

«Спасибо, Кнорр».

Мы провисели еще час в районе прыжковой зоны сектора.

— Гирс, — обратился я к своему наместнику по нейросети. — Какова численность эскадры, которую вы уничтожили вчера?

— Три крейсера, четыре эсминца.

— Понял, спасибо.

Сколько же кораблей пошлют в следующий налет? Пятьдесят-шестьдесят или несколько сотен? Непонятно.

— Гирс, я отбываю на Рекуру, если что, сразу зови. По итогам сегодняшней бойни, предполагаю следующее: ты выбиваешь командой «Тихо» подавляющее большинство судов. Тех, на кого она не подействует, добиваешь огнем батарей и силами вашей вчерашней эскадры. Расстреливай издали, ни в коем случае не подпускай к станции или крепости. На борту таких кораблей могут быть сюрпризы. А «Энаку» вообще не светить до последнего.

— Принято. Удачи тебе, глава.

Я вышел в кают-компанию, развалился в кресле. Стихии молча последовали моему примеру.

— А не слетать ли нам на Землю, пока тут тихо? — задал я им вопрос. Но ответил на него «Кнорр».

= Запасов ментальной энергии недостаточно для внутримирового портального перехода на расстояние, разделяющее сектор Рекура и сектор планеты Земля. Накопление минимально необходимого объема энергии на полет к Земле и возвращение на Рекуру пройдет за три месяца в доке станции Рекура.

Вот это новость! Как-то плохо я следил за датчиком уровня энергии. Тилия же, услышав сообщение нашего кораблика, добавила:

— Мы бы могли помочь, но истратили весь свой резерв на магическую атаку, о которой ты нас попросил. У меня на восстановление уйдет порядка суток. У Иилы — еще больше, ведь у нее параллельно идет адаптация нейросети.

— Спасибо, Тилия, ты — настоящий друг. Я знаю в этой части пространства только одно место, где магический фон выше, чем на Рекуре и на Земле.

Я немедленно передал «Кнорру» координаты планеты Суккуб, и мы совершили переход. Не снимая маскировки, я из космоса определился с районом, где живут мои друзья-лииры и прошелся по нему мелкой сеткой, на высоте сто метров над поверхностью.

«Кнорр, ты нашел место с максимально интенсивным ментальным фоном?»

= Да. В этом месте нужный объем энергии я наберу за трое суток.

«Странно. Как же ты смог набрать вдвое больший объем за два часа у спутника планеты Галанат?»

= Там находится мощный компактный источник. Здесь — более однородный фон, умеренно различающийся по плотности в разных участках.

«Хорошо. Мы скоро вернемся обратно на Рекуру-4. Как только я и стихии покинем твой борт, немедленно перемещайся на выбранный тобой участок этой поверхности и начинай собирать энергию. Как наберешь, немедленно назад и сообщи мне».

= Принято.

Почему я сказал «скоро», а не «сейчас»? Виной тому моя натура исследователя! Ведь я же нахожусь в том приблизительно районе, куда меня занесла пара кубов — здесь, и на Земле. Никто меня не видел, маскировать свои способности не нужно. Стоит воспользоваться такой редкой возможностью и поискать пещеру, где один из двух кубов наверняка до сих пор стоит в целости и сохранности. Что для этого нужно? Капля моей крови и простое плетение соответствующего раздела магии.

Я вышел из корабля, нашел валун почище и капнул кровью на его поверхность.

«Симб, плетения магии крови наверняка есть в знаниях Иилы. Найди подходящее и активируй. Каплю ты видишь».

На моих глазах капля забурлила и испарилась.

= Результат поиска выводится на трехмерную карту встроенного Навигатора в реальном времени.

Ага, вижу. «Приблизительно тот же» район оказался километрах в пятистах от места моего нынешнего приземления. Но с «Кнорром» это — не проблема.

Внутрь пещеры я отправился один. Не уверен, что у стихий в арсенале есть аналог моего прыжка. А что касается порталов в закрытых помещениях, сама мысль об этом, почему-то, вызывает у них суеверный ужас.

Вот полуобвалившаяся лестница, лаз в коридор, который я расширил, выбираясь оттуда на свежий воздух. Навигатор, отслеживающий мой след, уверенно ведет меня сквозь лабиринт.

Куб! Он выглядит так же, как в тот день, когда меня занесло в этот зал.

«Симб, Опекун! Просканируйте это изделие. Если нужно, я могу подойти и дотронуться до него».

= Для анализа и подключения к метрической матрице артефакта следует наполнить его энергией. Требуется разрешение оператора на открытие исходящего канала.

«Разрешение даю, но под твоим присмотром. Следи, чтобы оно не выкачало из меня слишком много».

= Мониторинг состояния оператора ведется непрерывно. — отозвался Опекун.

Куб мигнул и погас.

= Установлен интерфейс подключения к телепортационному узлу-маяку. Доступны операции: самодиагностика узла; список доступных активных узлов назначения для телепортации; список всех известных узлов; перенос объекта по адресу выбранного телепортационного узла; внесение внешнего узла в черный список; управление учетными записями пользователей узла; справка.

«Симб, Навигатор, скачайте список всех узлов, активных и неактивных. Синхронизируйте координатные системы. Соотнесите узлы из списка с мирами и секторами, известными вам».

= Полный список узлов содержит 3234 адресов. Из них 2560 известных нейтральных миров. 78 внешних миров (планет), расположенных в одном слое реальности с данным узлом. 4 адреса узлов на планете Земля. Список активных узлов пуст. Проверка всех имеющихся узлов на минимальный отклик завершена.

Жаль. Хотя, почему? Скорее, опять повезло дураку. Кто знает, какие твари поперли бы в этот зал из своих реальностей, узнав, что один из этих тысяч мертвых узлов вдруг ожил.

«Симб, мы можем унести этот узел-маяк в моем пространственном кармане?»

= Нет. В состав артефакта входит телепортационная площадка, занимающая всю поверхность пола этого зала.

Еще раз жаль.

«Есть ли возможность заблокировать доступ к кубу всем, кроме меня?»

= Нет. Данный артефакт, помимо функции маяка, служил также и в качестве средства экстренной, аварийной телепортации. Переносил максимум троих разумных за один раз. Предполагалось, что все, кому известно расположение маяка, и кто в состоянии пройти сквозь кольцо его внешней защиты, имеют право воспользоваться им, хотя и максимум один раз в год. И перейти только куда, где данный маяк не внесен в черный список. А в точке назначения беглец должен был доказать неким контролирующим органам правомерность содеянного. Таким образом, сеть маяков опиралась не на пре-, а постмодерируемую систему авторизации. Все эти сведения содержатся в разделе «справка».

Что ж, пусть пока так постоит. Тысячи лет стоял, а через несколько дней я вернусь сюда. Со всеми своими дроидами и погрузчиками. Надо только проверить, начал ли артефакт давать аурный засвет после активации.

= Ментальный фон артефакта заметен только в пределах двух-трех метров от управляющего компонента, имеющего форму куба. В районе входа в зал засвет артефакта неотличим от общего ментального фона данной местности. Риск демаскировки в процессе опроса внешних маяков на отклик оценить невозможно. По крайней мере, ни один из доступных оператору пассивных сканеров не обнаружил сколько-нибудь заметной пространственно-магических активности со стороны артефакта. Остается предположить, что были задействованы неизвестные нам способы пространственного пробоя.

Плохо, но приемлемо. Не заметили мы, не заметят и другие. А теперь — на Рекуру.

Маг тьмы Шейслар, действительный член магического совета княжества лотров, почувствовал ментальный импульс от артефакта Древних магов, передававшегося по наследству в его роду уже несколько сотен поколений. Каждый из хранителей исправно заряжал артефакт энергией, но никому из них до сих пор не посчастливилось получить от него в ответ долгожданный сигнал. И вот, артефакт сработал. Шейслар с трудом дождался окончания приема у князя, к которому был вхож не только по должности, но и в качестве кузена-свояка. Его племянница недавно стала третьей женой князя.

Дома темный маг немедленно, не обращая внимания на дворецкого, объявившего, что ужин готов, спустился по лестнице в свою лабораторию. Зажег магический светильник, развернул на столе карту, достал с полки шкатулку, вынул из нее артефакт. Плоский, как блюдце, камень сиял едва заметным бирюзовым цветом. По его краю можно было разглядеть руны. Координаты портального Кристалла Древних магов. Шейслар проткнул иголкой палец на левой руке, капнул кровью в центр артефакта-блюдца. Дождался, пока кровь не свернется в идеальный, отсвечивающий фиолетовым, шарик. Наклонил артефакт и аккуратно уронил каплю на карту. Капля немедленно перетекла на соседний материк, к самой кромке горной гряды в северной части владений ненавистных лииров.

Конечно, координаты места, высвеченного рунами на артефакте-блюдце, можно было отметить на карте и с помощью циркуля и линейки. Но зачем возиться с орудиями презренных смердов, когда можно применить магию.

Теперь — спокойно поужинать, степенно удалиться в свои покои. Дворецкий, агент тайной стражи князя, не должен заподозрить ничего особенного. Все знают, как одержим бывает потомственный маг тьмы, когда его и без того светлую голову озарит идея нового эксперимента. А ночью, перед самым рассветом, — выбраться в близлежащий лес, создать тайную тропу на материк лииров, можно прямо в зал портального Кристалла, и — вперед, посредством этого артефакта, в неведомый мир, где, как утверждает манускрипт, Древние маги оставили свою последнюю ферму даймов, бесплотных духов-ассистентов, незаменимых помощников, помогавшим Древним выстраивать плетения до пятнадцатого, немыслимого даже для архимагов, порядка.

Итак, мы снова на Рекуре. У меня три дня на то, чтобы разобраться с накопившимися здесь делами. Успею ли? Ха! Если вспомнить, как много я успел за один первый день моей жизни на Рекуре, три дня — целая вечность.

Вернувшись в свой док, я немедленно проверил состояние среднего корвета-рейдера, на котором вернулся первый раз со станции «Пелена». Там стояли вполне современные медкапсулы, которые могли выдавать и идентификационные карточки (ИК), игравшие в Содружестве роль биометрических паспортов в тех случаях, когда обмен данными по нейросети недостаточен или невозможен. Обошел все космические суда, на которых я собирал различные трофеи и которые дожили до счастливого возвращения на станцию. Собрал все нейросети и импланты. В отдельный бокс отложил девять нейросетей, изъятых, в разное время, у карлонгов. Если все они так же хороши с точки зрения ментоинтерфейса, как нейросеть, которую я поставил Онгу, буду ставить их всем своим друзьям, ведь каждый из них имеет высокий индекс ментоактивности, по стандартам Содружества, пусть и не всегда этого достаточно, чтобы считаться магом у себя на родине.

Что касается финансовой стороны вопроса, практически все, кого я вывез с планеты Галанат, входят в мой ближний круг. Даже если кто-то из них выберет себе поприще вне моих интересов и вне моего бизнеса, я все равно помогу им в этом, как себе. Только четверых я не мог относить к очень уж ближнему кругу, это — троица демонов из мертвого мира — Гаслан, Гаиса и Онг, а также вампир Госанг. Но и им я дам максимально возможный стартовый импульс. Нейросеть и третий уровень баз, любых, имеющихся в моем архиве. Боевые, магические («Эспер»), ну и что-нибудь еще по их желанию. Пилотские, например. Навык пилотирования в Содружестве, может быть, и не настолько важен, как навык автовождения в земных странах золотого миллиарда, но очень близок к этому.

Три ходки по трое из посольства креатов в док и обратно заняли немало времени. Но безопасность прежде всего. Несмотря на маскировку ауры, даже уровень Д2, на который я настроил тот модуль, который внедрил своим друзьям, по меркам станции «Рекура» мог быть заметен. Я сам с трудом привыкал к тому, что засвет, практически незаметный на той же планете «Галанат», здесь, на станции, был эквивалентен яркой вспышке. Еще хорошо, что мой док магически защищен, и здесь можно пользоваться магией в широком диапазоне и безбоязненно.

Каждый из девяти, по моей просьбе, проверил мыслесвязь, ментальную защиту, маскировку ауры. Все в порядке. Я дал своим друзьям предварительные указания о том, как правильно начать пользоваться нейросетью, как учить базы знаний. Договариваться с нашей летной школой насчет обучения под разгоном буду позже, когда выясню ситуацию на станции.