Возвращение убийцы драконов

ГЛАВА ВТОРАЯ ПОВТОРЯЙ ЭТО ГРОМКО И ЧАСТО

Принц Гелдион ступал по глинистому полю, проклиная дождь и ветер, проклиная ночь и надвигавшуюся войну. Идя с низко опущенной головой, целиком поглощенный своей злостью, вспыльчивый принц натолкнулся на одного из часовых, который начал было браниться, пока не разглядел нарушителя. Тогда бедный солдат остолбенел и онемел, широко раскрыв глаза и не осмеливаясь даже моргнуть или вздохнуть!

Темные глаза Гелдиона уставились на перепуганного малого, а заслуженная репутация принца как человека жестокого явно делала его взгляд еще более угрожающим. Гелдион не сказал ни слова – этого и не требовалось. Он лишь посмотрел через плечо пристальным, запоминающим взглядом, пока уходил прочь, осторожно шагая по грязи.

Хоть бы звезда появилась или луна взошла. Что угодно, только не эти облака. Гелдион ненавидел передвигаться верхом по раскисшей глине, где при каждом широком шаге его лошади он чувствовал себя так, словно их вот-вот занесет в сторону и они перекувырнутся. А принц знал, что военные действия начнутся очень скоро, – его отца обуяло неуемное желание подчинить Дилнамарру власти Коннахта.

Дилнамарру и все Волшебноземье. Киннемор всегда был амбициозен и ревностно относился к своему королевству, но сейчас эти чувства достигли небывалых высот. Гелдион не мог с уверенностью сказать, что же еще изменилось помимо перековки копья Кедрика Донигартена и убийства дракона. Итак, Роберта не стало. Но как бы там ни было, разве хоть кто-то видел этого крылатого ящера покинувшим свое далекое горное логово? Хорошо, пусть копье вновь стало целым, но кому под силу им владеть? Если бы даже и отыскался такой удалец, с чего бы ему быть недовольным властью Коннахта? По мнению Гелдиона, политика осталась прежней. Киннемор все так же являлся королем, и, насколько принцу было известно, во всех провинциях народ все так же приносил его отцу клятву на верность до гроба. Правда, возглавляемая Гелдионом армия Коннахта вступала в столкновения с населением Бремара и Дрохита, но то была простительная оплошность, неблагоразумный поступок, вызванный, образно говоря, крыльями дракона, поскольку этот нечестивец Роберт терроризировал страну. Дипломатия, вне всякого сомнения, успокоила бы королевство и вернула бы все на круги своя.

Короля же Киннемора такой исход дела, похоже, не устраивал.

«Нет, только не Киннемора, – подумал Гелдион, и шипение срывалось с его губ, пока он продолжал месить грязь, обходя по периметру свой лагерь. – Нет, только не для отца, потому что он не принимает самостоятельных решений, когда речь идет об интересах королевства. Особенно сейчас. И эта неизбежная война надвигалась не из Коннахта, а с Инис Гвидрин, Стеклянного острова, – обиталища колдуньи Керидвен».

– Место, где ты никогда не был, – послышался чей-то хриплый голос.

Принц остановился как вкопанный, пригнулся к земле и начал озираться вокруг, схватившись за рукоять висевшего у него на поясе кинжала. Не заметив ничего подозрительного, он вскоре выпрямился. На лице принца отразилось удивление, когда он понял: тот, кто произнес эти слова, явно прочел его мысли.

«А может, это были просто обрывки какого-нибудь отдаленного разговора, не имеющего ко мне никакого отношения?»

– Не-а, это я говорил с тобой, принц Гелдион, – прозвучал тот же голос, и Гелдион, выхватив кинжал, снова припал к земле.

– Смотри вверх, – услышал он.

Гелдион взглянул вверх и увидел приземление… обезьяны с перепончатыми крыльями. Туловище у нее было почти такой же величины, как и его собственное, а размах крыльев в два раза превышал рост этой твари. Обезьяна спокойно опустилась на размягшую землю и небрежно встала перед принцем, не обращая ни малейшего внимания на него и не выказывая принцу Гелдиону никакого почтения.

– Кто ты и откуда? – требовательно спросил Гелдион. Крылатая обезьяна улыбнулась, обнажив устрашающий ряд острых клыков.

– Откуда? – недоуменно повторила она, словно ответ должен был быть очевиден.

– С Инис Гвидрин, – заключил Гелдион.

Сбоку и сзади крылатой обезьяны он заметил какое-то движение: сюда стремительно бежали его солдаты. Поскольку это существо подтвердило, что оно действительно является посланцем Керидвен, принц поднял левую руку, останавливая солдат.

– Госпожа желает видеть Гелдиона, – прохрипела крылатая обезьяна.

– Мне нужно ехать верхом?… – спросил принц.

– Лететь, – перебила его обезьяна и добавила: – Полетишь со мной.

Она протянула когтистые лапы к принцу, приглашая его в свои объятия.

По спине Гелдиона пробежала дрожь, и он скептически оглядел обезьяну, не вкладывая кинжал в ножны. Разум подсказывал принцу, что Керидвен, зная о его сомнениях и злости на отца, могла попытаться убрать противника с дороги. Нет, в подобную ловушку он не попадется.

Но колдунья, конечно же, ожидала сопротивления со стороны Гелдиона. Вверху что-то задвигалось, и на плечи принца свалилась вторая крылатая обезьяна, чьи когтистые лапы крепко вцепились в его походный плащ. Гелдион оказался над землей прежде, чем смог отреагировать, а из-за плаща, стягивающего плечи, его удар кинжалом не причинил обезьяне особого вреда.

Солдаты с криками бросились в атаку. Первая обезьяна отпрыгнула в сторону. Тяжело хлопающие крылья быстро подняли ее ввысь, куда не доставали солдатские мечи и длинные копья.

Гелдион продолжал бороться, сумев освободить одну руку и наполовину развернуться, чтобы занять атакующую позицию.

– Свалиться хочешь? – раздался голос из тьмы, принадлежавший, как понял принц, первой обезьяне.

Эти отрезвляющие слова заставили его посмотреть вниз и оценить свое положение. Он уже находился в тридцати футах над землей, причем вьюга быстро нарастала. Принц мог бы ударить свою похитительницу кинжалом, но тогда обезьяна могла бы упасть, что не прельщало его.

– Госпожа желает видеть Гелдиона, – снова произнесла первая обезьяна, и они взмыли вверх, навстречу ветру и проливному дождю.

Вскоре принц разглядел, что этих тварей прилетело свыше двух десятков. Керидвен всегда была из тех, кто не полагается на удачу.

К этому времени половина армии уже находилась в боевой готовности: по всему полю вспыхивали факелы, потрескивая под струями дождя. Толпы лучников нацелили в небо свои большие тисовые луки. Но ночь была темна, и их усилия оказались напрасными. О случившемся немедленно доложили королю Киннемору. Однако король, которого ничуть не удивили посланцы Керидвен, дал отбой своим солдатам и приказал отправляться: кому в дозор, а кому досыпать.

Принц Гелдион мало что видел со своего высокого «насеста», мчавшегося в темном небе. Время от времени крылатый караван пролетал над какой-нибудь деревушкой, уютно приткнувшейся в холмистых полях к востоку от Коннахта, и огни домов напоминали пленнику, на какой высоте он находится.

Затем крылатые обезьяны быстро опустились, коснувшись мокрой травы, где их встретила группа сородичей. Принца подхватили новые возницы и полетели дальше. Потом они сменились во второй раз, затем в третий. Вскоре после этого, когда небо еще оставалось темным и ночь нехотя отступала, Гелдион увидел вокруг себя громадные, смутно проступавшие тени.

Они прибыли в Пеннлин, гористую местность, окружавшую Лох-Гвидрин – Стеклянное озеро. Гелдион никогда не был здесь прежде. Здесь вообще бывали немногие. Но он знал много сказаний об этом месте. Да и всякий в Волшебноземье слышал о жилище колдуньи.

Солнце только поднималось над восточной оконечностью гор, светя им в лицо, когда процессия миновала проход между двумя крутыми вершинами и взору путников открылись неподвижные воды знаменитого горного озера.

Косые солнечные лучи легли на водную гладь, окрасив ее в фантастический золотой цвет. Гелдион не мигая смотрел, как усиливается свет и разворачивается панорама. Показался остров Инис Гвидрин, а затем и замок колдуньи – хрустальный дворец с устремленными ввысь шпилями, которые превращали падающий на них солнечный свет в ослепительное зарево бесчисленных разноцветных бликов.

Несмотря на сердитое настроение и гнев из-за собственной беспомощности, принц не мог скрыть благоговейного трепета перед величественной картиной. Никакие легенды не были способны рассказать правду об Инис Гвидрин, никакие живописные полотна и скульптуры не могли передать волшебство этого места с его хрустальным замком.

Гелдион глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и шепотом напомнил себе: волшебство Инис Гвидрин, несомненно, очень опасно. То был остров Керидвен, и любое опрометчивое слово означало, что принцу ни за что не уйти отсюда живым – во всяком случае, в облике человека. Керидвен отличалась умением превращать людей в домашний скот.

С этой мыслью, не дававшей ему покоя, Гелдион шагал по острову, по каменной тропе меж песков, которая вела к высоким воротам хрустального замка. Крылатые обезьяны сопровождали его до порога, и он покорно шел рядом с ними (да и куда он мог бы сбежать?). У ворот принца встретила группа гоблинов – отталкивающего вида горбунов с покатыми лбами и клыками, торчащими из слюнявых губ, которые казались слишком уж растянутыми. Кожа у гоблинов была отвратительного желто-зеленого цвета, а уж вонь от них стояла, как от сырого мяса, залежавшегося на солнце.

– Гик, – произнес тонконого-тонкорукий гоблин, ткнув скрюченным пальцем в свою тщедушную грудь.

Он выступил вперед, чтобы взять Гелдиона за руку, но принц проворным шлепком отбросил его руку.

– Я обещаю не оказывать никакого сопротивления, – пояснил Гелдион. – Если ты собираешься отвести меня к Керидвен, то давай веди. Если нет – убирайся прочь, не то тебе не поздоровится!

Гик плюнул и покачал уродливой головой, пробормотав что-то нелестное насчет людей. Как Гелдион и ожидал, гоблин упомянул имя Керидвен, своей госпожи, и двинулся в путь, а за ним последовали принц и остальные гоблины.

Оказавшись внутри замка, они быстро пошли по зеркальным коридорам, и скоро Гелдион потерял способность ориентироваться. Это его не особо волновало, ибо он не питал надежд на побег. Он находился в логове могущественной колдуньи Керидвен и прекрасно знал, что сможет покинуть это место лишь тогда, когда она сама позволит ему уйти.

Гик остановился возле большой деревянной двери и пару раз осторожно ударил по ней дверным молотком.

Гелдион понимал нервозность гоблина. Стража тяжело сопела у него за спиной, и принц отчетливо ощутил, что никто из них не хочет находиться здесь.

Дверь повернулась, явно открывшись сама собой, и неожиданно Гик с Гелдионом остались в коридоре одни, поскольку остальные гоблины со всех ног бросились туда, откуда пришли.

Из приоткрытой двери веяло приятным теплом: чувствовалось, что внутри ярко пылает огонь. Из коридора Гелдиону была видна лишь часть комнаты. У края толстого ковра из медвежьих шкур стояли два кресла с необычайно мягкими сиденьями, а на дальней стене висели роскошные шпалеры. На одной Гелдион узнал сцену из придворной жизни Коннахта, хотя работа была старой и никто из изображенных мужчин и женщин не был знаком принцу.

Гик нервно дернулся, пропуская Гелдиона вперед. Если у принца и были какие-либо сомнения насчет присутствия здесь Керидвен, то теперь они исчезли, когда он увидел выражение неподдельного страха на лице гоблина. Гелдион глубоко вздохнул, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. Он ведь действительно никогда не встречался с этой ведьмой, хотя несколько раз беседовал с говорящими воронами, вестниками Керидвен. Его отец, вне всякого сомнения, сиживал рядом с Керидвен, и неоднократно, но Киинемор редко говорил с кем-либо об этих встречах.

Теперь Гелдиону предстояло увидеться с колдуньей лицом к лицу. Он оглядел свое походное одеяние, осознав, что в суматохе последних стычек с восточными городами несколько недель подряд не мылся.

Гик издал скулящий звук, настойчивее давая понять, чтобы принц входил в помещение. Более не мешкая, гордый Гелдион уступил и решительно шагнул внутрь (хотя и слегка вздрогнул, когда Гик подергал закрывшуюся за ним дверь).

Перед медвежьими шкурами находился небольшой диван, а рядом стояла высокая женщина, ростом выше Гелдиона, одетая в белое платье, которое облегало плавные очертания ее тела, словно вторая кожа.

Вот она, легендарная колдунья, неотразимо прекрасная, сверхъестественно прекрасная, с волосами цвета воронова крыла и глубокими синими глазами. От взгляда этих пронизывающих насквозь глаз Гелдиона охватила ледяная дрожь. Ему одновременно захотелось обрушить на ведьму поток брани, пасть перед ней на колени и поклониться ей. После встреч с Керидвен Киннемор мало распространялся об этой женщине, и Гелдион вдруг понял почему.

Никакие слова не могли правдиво передать впечатление, которое производила Керидвен, никакие слова не могли воссоздать в точности ауру, окружавшую это прекрасное и внушающее ужас создание.

– Приветствую тебя, принц Гелдион, – произнесла она самым мелодичным из существующих на свете голосов. – Меня поражает, что мы до сих пор не встречались.

– Да, леди Керидвен, – ответил Гелдион, низко ей поклонившись.

– Прошу тебя, садись, – промурлыкала ведьма и направилась к дивану; при этом в разрезе платья показались ее стройные ноги. Она села и томно откинулась на спину, просунув полусогнутые ноги в один из диванных подлокотников и опершись рукой о другой.

Опускаясь в необычайно мягкое кресло, Гелдион не сводил с ведьмы глаз (да он просто и не мог этого сделать).

– Тебе понравилось путешествие? – спросила Керидвен. Гелдион удивленно посмотрел на нее, какое-то время будучи не в состоянии сообразить, что могли бы значить ее слова. Для начала он вдруг припомнил крылатых обезьян, доставивших его на Инис Гвидрин, и необычный полет.

– Я предпочитаю ездить верхом, – запинаясь, проговорил принц, чувствуя себя настоящим глупцом. – Конечно, ваши… – Он умолк, подыскивая, каким бы словом окрестить крылатых обезьян. Наконец сказал: – Ваши существа были быстрее любой лошади.

– Мне нужно было увидеть тебя сегодня, – объяснила Керидвен.

– Если бы вы прислали верона, я бы приехал, – начал возражать принц.

– Сегодня! – проговорила Керидвен уже резко и приподнялась с дивана, при этом ее глаза опасно засверкали.

Гелдион съежился и схватился за подлокотники кресла, надеясь, что ведьма не заметила дрожи, пробежавшей у него по спине. Он успел побывать в добром десятке сражений, без колебаний вел свою армию в бой против сильных врагов, включая гигантских горных троллей. Однако сейчас был напуган сильнее, чем когда-либо прежде.

– Как тебе известно, я пока не могу покидать мой остров, – спокойно продолжила Керидвен. К глубочайшему облегчению принца, она снова улеглась на диван. – Иначе я сама приехала бы к тебе. Так было бы проще.

Гелдион кивнул, вновь ощущая себя ничтожным и глупым. Керидвен уловила его подавленное состояние и улыбнулась, однако в течение долгого времени не проронила ни слова.

Испытывая все возрастающую неловкость, Гелдион несколько раз прокашлялся. Принц пытался понять, почему она молчит. В конце концов, это же она устроила их встречу. Так отчего же Керидвен не произносит ни слова?

Прошло еще несколько минут. Колдунья устраивалась поудобнее, вытягивая свои изящные ноги (и с каждым движением обнажая их все больше), тогда как ее синие глаза внимательно следили за каждым беспокойным жестом принца.

– Зачем я здесь? – наконец резко спросил Гелдион.

– Потому что мне захотелось поговорить с тобой, – ответила Керидвен и снова надолго умолкла.

– Тогда говорите! – закричал Гелдион, не выдержав ее молчания.

Как только эти слова вырвались из его уст, он тут же пожалел о своей вспышке, подумав, что, чего доброго, Керидвен одним щелчком пальцев сразит его насмерть. А сидя в ее комнате, Гелдион не сомневался в том, что ведьма достаточно сильна для этого и весьма опасна.

Но Керидвен не стала наносить ему удар. Она просто искренне засмеялась и откинула назад свою длинную гриву невероятно густых черных волос.

Гелдион вдруг почувствовал непреодолимое желание упасть на пол и пресмыкаться перед ней, а тот лукавый взгляд, которым она на него посмотрела, заставил принца подумать, что ей об этом известно. Он понял: это она разожгла в нем такое желание. Осознание этого придало принцу мужества вынести психическую атаку, хотя он так отчаянно вцепился в подлокотники кресла, что у него побелели кончики пальцев.

Спустя минуту Керидвен кивком выразила свое одобрение тому, что Гелдион по-прежнему упорно сидит на своем месте.

– Армия собрана? – неожиданно спросила ведьма, нарушив тишину.

Гелдион запнулся, затем ответил:

– Готова двинуться на Дилнамарру.

Керидзен кивнула. И тут же поинтересовалась:

– Зачем?

Гелдион с любопытством оглядел ее. Разве не она сама стоит за всеми этими планами захвата?

– Затем, чтобы пресечь возможные беспорядки. Люди взбудоражены, только и разговоров о прежних героях и победителях дракона. Король Киннемор опасается…

Движением поднятой руки Керидвен оборвала его:

– А куда вы собираетесь отправиться после Дилнамарры?

Гелдион вздрогнул:

– Как мне кажется, в Бремар, а оттуда – в Дрохит. Если удастся утихомирить три главных города, то весь край…

– И вы все время будете сражаться? – снова прервала его Керидвен. – Твое пробуждение будет поистине отвратительным, утопающим в крови твоих врагов.

Гелдион ударил себя по обросшему щетиной подбородку, не вполне понимая услышанное.

– Ты не одобряешь план завоевания. – Керидвен скорее утверждала, нежели спрашивала.

Глаза у Гелдиона расширились, он изо всех сил старался не утратить присутствия духа. Если Керидвен знала его мысли, почему она не приказала своим крылатым обезьянам убить его, сбросив с высоты на землю?

– Высказывайся без опасения, – предложила после короткого молчания хитрая ведьма, поскольку принц по-прежнему не выражал намерения отвечать на ее вопросы, которые он воспринимал как обвинение.

– Барон Пвилл убил Роберта – так все говорят, – пояснил Гелдион. – Или, во всяком случае, он находился среди тех, кто убил. Я откровенно презираю этого толстяка, но в глазах дилнамаррских крестьян он герой. А мне не по душе перспектива убийства героя.

Керидвен выпрямилась, и у Гелдиона от удивления едва не перехватило дыхание. Казалось, весь этот разговор утомил колдунью.

– Армия выступит в Дилнамарру, – твердо сказала она, – Но не для завоевания.

– Тогда зачем? – Гелдион не был ни раздосадован, ни обнадежен, просто сбит с толку. Ему удалось снова сесть поудобнее и сохранить частицу своего спокойствия.

– Вы отправитесь под предлогом чествования героя, – ответила Керидвен. – Барон Пвилл не сможет отказаться от этого.

Гелдион еще раз поскреб подбородок, начиная понимать ход ее мыслей.

– Вы покажете людям истинного героя, – продолжала Керидвен.

– Истинного героя, – вслед за ней повторил Гелдион. – Но не барона Пвилла.

– Короля Киннемора из Коннахта, – широко улыбаясь, согласилась Керидвен. – Воина, который убил Роберта.

Гелдион поморщился, и Керидвен засмеялась. В ответ принц лишь покачал головой: ему с трудом верилось в то, что предлагала колдунья.

– Естественно, они знают правду, – сказала Керидвен. – Но Пвилл, этот трусливый барон, не станет упираться. Он во всеуслышание провозгласит твоего отца победителем дракона.

Гелдион все так же недоверчиво покачал головой.

– Дракона убил Киннемор, – настаивала Керидвен. – И Пвилл об этом объявит. Король Киннемор станет героем, а наша армия к тому моменту уже войдет в Дилнамарру. И что тогда будет делать бедный барон Пвилл? – усмехнулась колдунья.

– В самом деле, что? – спросил Гелдион, который не казался очень уж счастливым.

– Из Дилнамарры мы возвестим о предательстве Бремара и Дрохита, – продолжала Керидвен, и Гелдион закивал даже прежде, чем она закончила свою мысль, ибо ожидал чего-то подобного. – Таким образом, Дилнамарра будет силой вовлечена в неожиданный для нее альянс, и, когда мы устремимся на восток, барон Пвилл поедет между тобой и твоим отцом, во главе армии.

Гелдион согласно кивал, но не был убежден, что все произойдет именно так. План казался ему удивительно простым и хитрым, и если он удастся, то вся страна окажется под властью Киннемора за короткое время и при минимальных боевых действиях.

Да, просто и хитроумно. Однако кое-что, на взгляд Гелдиона, излишне уверенная в себе Керидвен упустила из виду. Принц подозревал, что, возможно, все обстоит сложнее, чем думает ведьма, – и с этим толстым бароном Пвиллом, и с народом Волшебноземья. По общему мнению, барон сразился с могучим жутким драконом и не только уцелел, но и вышел победителем. А когда армии воевали, то кроме лорда Баденоха из Бремара и Дункана Дрохита там, на восточных полях, находился и барон Пвилл.

Керидвен не замечала мрачного выражения лица Гелдиона. Она уставилась на принца остекленевшим свинцовым взглядом, словно наслаждалась грядущими завоеваниями. Гелдион знал: скоро она будет свободна. Роберта больше нет. Всей страной будет править Киннемор, а Киннемором повелевает Керидвен.

Колдунья щелкнула пальцами, и дверь открылась, чуть не прищемив Гика, который стоял на коленях возле нее и подслушивал. Гоблин отпрянул, потом проковылял в комнату.

– Проводи дорогого принца, – промурлыкала колдунья, не обращая внимания на поведение своего излишне любопытного слуги. – Ему нужно многое сделать.

За все оставшееся время своего вынужденного присутствия в хрустальном замке Гелдион не произнес больше ни слова. Он не сопротивлялся и не жаловался, когда крылатые обезьяны схватили его своими когтистыми лапами и понесли прочь с Инис Гвидрин.

Однако Гелдион пылал от гнева: он сердился на Керидвен и был против ее злых и опасных планов. А еще по какой-то непонятной для него причине принц злился на своего отца. Тот давно уже хотел затеять эту нелепую войну и меньше всего стремился принимать к себе на службу выскочек-баронов и решать все дела достойным образом. Но Киннемор являлся законным королем, и горе тому, кто не присягнул бы ему на верность!

Но, несмотря на это, Гелдиону вдруг показалось, что справедливая война превратилась в паутину интриг.