Возьми меня замуж

1

День был ненастный. Ветер завывал с такой яростью, что напоминал отчаянные, леденящие душу вопли. Шерил было тревожно несмотря на ветер, изморось и грозное серое небо, она решила прогуляться вдоль скал. И вовсе не потому, что была склонна к меланхолии, как об этом говорил ей Стивен. Так она ощущала себя ближе к Джону.

Это был один из тех дней, когда ей казалось, что за ней следят. Такое случалось довольно часто.

Обогнув коттедж, она поднялась к самой высокой точке, где вздыбился к небу неприступный голый утес. Далеко-далеко внизу волны с грохотом разбивались о скалы, называвшиеся «Хвостом дракона». Шерил глянула вниз. Сильный порывистый ветер подталкивал к краю, бешено играл ее длинными золотистыми волосами. Здесь она чувствовала себя ближе к стихии и Джону. Ей вспомнился тот первый день, проведенный ими вместе, полный смеха и шуток. Ее единственный день с ним… когда она стала его женой. Его нарочитый ирландский акцент, его многозначительные намеки на таинственных гномов, якобы предвещающих смерть богов, более старых, чем само время.

И снова пришло ощущение, что за ней следят. Она обернулась и посмотрела назад. Справа и слева от коттеджа виднелся лес, буйный и загадочный. У него словно были глаза. Они, казалось, притягивали и звали ее.

Эмма Лоуч погибла где-то здесь, подумала она. Как и Джон…

Он не сорвался с высоты, как убеждали ее. Она знала, что он был опытен и осторожен. Умирая на ее руках, с трудом выдавил одно-единственное слово — «кэйра».

Ветер задул еще яростнее, застонал, как духи, предвещающие своими мрачными воплями приближение смерти. Шерил судорожно сглотнула и схватилась за висевший на груди кельтский крест. Последний подарок мужа.

Постояв еще немного над бушующей стихией, она устало поплелась назад к коттеджу. Скоро должен прийти Стивен. Он пригласил ее на обед и даже не удосужился выслушать ответ. Он же О'Лир! Он не ждет, пока ему ответят «да» или «нет». Он сказал, следовательно, любой и каждый должен исполнить его желание.

Стивена называют еще «Королем пяти холмов», потому что он потомок клана, правившего в здешних местах чуть ли не с дохристианских времен. Его воспитали в вере в его особую значимость, и никто, похоже, еще не напомнил ему, что он живет в двадцатом веке. Да и в ближайшем будущем вряд ли кто скажет ему об этом, размышляла она. Жители деревни просто преклоняются перед ним.

Суеверные глупцы, раздраженно подумала она, но тут же почувствовала раскаяние. Ведь Стивен взял на себя все хлопоты в ту ночь, когда погиб Джон, и проявил себя удивительно добрым по отношению к ней, даже если его доброта и была окрашена почти невыносимым высокомерием.

Стивен О'Лир! Его власть здесь была непререкаемой, а сам он и в самом деле походил на античного бога. Огромного роста, крепкий, как здешние скалы, с суровым обветренным лицом и ясными голубыми глазами. Спустившийся на землю небожитель. Эта мысль позабавила Шерил, напомнив легенду, которую как-то поведал Джон. Это было предание о друидах, когда-то живших здесь и веривших в могучего бога-быка по имени Гала. Он дарил им обильные урожаи, требуя взамен лишь одного — жертвоприношения. Шер невольно поежилась.

Стив хочет, чтобы она уехала. Он снова будет настаивать, а она просто не может этого сделать, потому что Джон похоронен в земле Раткил. Прошло два месяца со дня смерти. И она все еще не может поверить в это, как же она уедет… Неужели Стивен не видит и не понимает ее горя?

Прибавив шаг, она вернулась в коттедж. Открытая дверь насторожила ее. Шерил могла бы поклясться, что уходя заперла ее.

Первым делом она схватила щетку: не бог весть какое оружие, но все же… Осмотрела гостиную, спальню, кухню. Ничего подозрительного. Немного успокоившись, она поставила на плиту чайник. Озноб все еще бил ее. Включила подогреватель в ванной комнате, наполнила ванну горячей водой с пенным шампунем. Заварила чай и взяла его с собой.

Допив чай, она блаженно расслабилась. Впервые после гибели мужа она почему-то не чувствовала боли, а лишь ощущала упоительную сонливость, тепло и поддразнивающие ее плоть пузырьки воды. Ей был слышен ветер за стенами коттеджа, но это был вовсе не вой, а наоборот, что-то умиротворяющее.

Она чувствовала себя просто чудесно.

— Действительно чудесно, — произнесла она вслух. И рассмеялась. Пьяная. Вот в чем дело. Ее ощущение было сродни опьянению. Или воздействию одного из удивительных снадобий доктора Бакса, которыми он отпаивал ее после смерти Джона, чтобы облегчить ее боль и снять напряжение.

Но нет, это что-то другое. Ее мысли путала неудержимая сонливость. Но она вовсе не желала засыпать. Она хотела и дальше чувствовать щекотание кожи пузырьками пены, восхитительное — нежное и эротическое — прикосновение воды к телу. Каждой клеточкой своего тела она ощущала наслаждение и улыбалась.

Вдруг Шер услышала свое имя, словно кто-то звал ее издалека. Она хотела откликнуться, но было лень. Ее веки стали такими тяжелыми.

— Шер! — она услышала, как ее позвали снова, настойчиво и уже ближе.

С усилием она открыла глаза. В дверях стоял Стивен в толстом шерстяном пальто, под которым она увидела черный костюм, великолепно сочетающийся с его темными волосами и голубыми глазами.

Он хмуро смотрел на нее. И чего он все время хмурится? Она же не маленький ребенок, к которому он приставлен воспитателем…

— Шерил, что это с тобой? Я звал и звал тебя и в конце концов вынужден был сломать эту проклятую входную дверь.

Она не ответила. И чуть не рассмеялась, настолько разгневанным и раздраженным он выглядел. Его бронзовое лицо напоминало грозовую тучу.

Скинув с себя пальто, он приблизился к ней, опустился на колени рядом с ванной, положил руки на ее плечи и сильно встряхнул.

— Дорогая, ты что, напилась?

— Не говори глупостей.

— Тогда что с тобой?

Ее позабавило, что он так встревожен. Однако, глядя на него, она почувствовала, как внутри нее разгорается огонь. У нее перехватило дыхание, когда она заглянула ему в глаза, вгляделась в его твердо очерченный рот.

Она дотронулась мокрыми пальцами до его щеки и почувствовала грубоватую бархатистость его кожи.

— Стив… — прошептала она и чуть было не соскользнула в ванну, потеряв опору, но удержалась и расхохоталась.

— Сейчас я тебя вытащу отсюда, — пробормотал он. — Только не утони! — Вернулся он через секунду, но уже без пальто, пиджака и рубашки. Потом наклонился и извлек ее из воды.

Она почувствовала, как жесткие волосы на его груди укололи ее, как напряглись его мускулы, пока он ее нес. Она откинула голову и улыбнулась:

— Стивен…

— Шер, ты, должно быть, пьяна.

— Вовсе нет!

Он положил ее на постель и попытался выпрямиться, но не смог, потому что ее длинные волосы обвились вокруг его рук, и она поморщилась от боли. Он склонился ниже, пытаясь их распутать.

— Стив, — вскрикнула она, и они встретились глазами. — Пожалуйста, Стив…

Ее губы дрожали, ее руки обняли его и притянули к обнаженной груди.

— Дорогая, — пробормотал он. — Проклятье, я же не святой! И не каменный. Так что не будем. Ты меня возненавидишь за это…

— Возненавижу тебя? — Она была уже не Шерилин, а некая другая женщина, которая может дразнить мужчину и делать с ним все, что пожелает. Шер осталась лишь туманной фигурой, принадлежащей другому миру. — Возненавижу тебя? Как я смогла бы ненавидеть «Короля пяти холмов», самого О'Лира, великого О'Лира? Ах, Стивен! Знаешь, как это комично на взгляд американки? То, как ты считаешь себя обязанным покровительствовать бедной девушке только потому, что у нее случилось несчастье на территории твоего королевства! — она расхохоталась.

Он нахмурился. Она явно его разгневала, но ей было наплевать. Он высвободился из ее объятий, решительно отведя ее руки, и сказал:

— Я приготовлю чай.

Он вышел, но молодой женщине и на это было наплевать. Она могла говорить что угодно, делать что угодно. Она чувствовала себя всемогущей. Это замечательно: здешний ветер стал частью ее, и она обрела его силу. Надвигалась буря, и она тоже станет ее частью.

— Вот, девочка, выпей это.

Он приподнял ее за плечи и стал поить чаем. Пробуя, не горячо ли, сам отхлебнул несколько глотков.

Она опять ощущала его. Ее лицо касалось его груди. Он был разгорячен и напряжен — живая сталь, трепещущая и клокочущая. Разумеется, поскольку она была голой и он был с ней, она не могла быть просто американкой Шер. Она была ветром, землей, неудержимым огнем этой полной мистических сил страны.

Она слышала, как он бормочет что-то невнятное, и почувствовала, как он дрожит. Она дразняще провела по его груди языком.

— Шер, не надо. Дорогая…

Его голос судорожно прервался, и она услышала звук разбившейся чашки. Она обвила руками его шею, запустила пальцы в его волосы, притянула его к себе и поцеловала в губы. Он тихо застонал и приник к ней. Как замечательно было в его объятиях! Его рот накрыл ее губы. Ощущение было таким острым и приятным, что она чуть не заплакала. Его руки скользнули по ее груди, и она замерла и изогнулась, когда его большой палец погладил ее сосок, задохнулась, когда его рот осыпал горячими легкими поцелуями ее шею, потом обжег губами ее груди. Его рука скользнула к ее бедрам, животу, спустилась еще ниже…

Ей казалось, что места, к которым он прикасался, просто плавились. Он знал, где она ждала его прикосновений, и каждое из них было дерзновенным и уверенным. Она выкрикивала его имя, извивалась от всепожирающего желания. Покрывая его плечи поцелуями, она продолжала слышать, как за стенами неистовствует ветер, пробуждая в ней еще большую страсть.

Я ветер, думала она, а он — огонь, опаляющий и воспламеняющий меня. Он был сама мощь и напор. Как здешние скалы и ветер. Никогда еще она не испытывала такого любовного экстаза. Потом пришло сладкое изнеможение, притушившее волшебство, и она медленно погрузилась в глубокий сон.

Ей снился все тот же навязчивый кошмар. В мозгу вспыхивали фразы, произносимые голосом Джона.

«Явился жрец… Ему предназначалась дева… На следующий год она будет принесена в жертву. Когда соберут урожай, ей перережут глотку… знаешь, кровь…»

Он смеялся и поддразнивал ее. Джон, большой знаток древнеирландской истории. Но сейчас он не смеется.

Она видит мужа на скале. Его глаза открыты, они обвиняют, и его голос четко произносит лишь одно слово «кэйра».

Требовательно он шагает к ней. Потом внезапно оказывается, что это вовсе не Джон, а Стив. Мускулистый и холеный. Обнаженный. Крадущийся ей вслед. Она хочет бежать. Она в ужасе. Он уже вовсе не обнажен, а облачен в черную мантию и надевает сейчас маску. Маску рогатого быка…

Шерил проснулась с чудовищной головной болью, охваченная смятением. Она что-то помнила, но память ее была затуманена. Да, сначала она была в ванне, потом на руках Стива, когда он нес ее, затем…

Она судорожно глотнула, открыла глаза, увидела его темную голову на подушке. Лежа рядом, он все еще обнимал ее. Голый, мускулистый, он растянулся на ее постели и беззаботно спал.

Шер едва подавила крик. Что она наделала? Она что-то припоминала, но верить в это ей не хотелось.

Борясь с истерикой, она тихонько из-под руки Стивена оглядела комнату в поисках одежды. Она не стала одеваться здесь, а спустилась вниз и натянула на себя джинсы и свитер. Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда. Джон умер, а она предала его!

У нее вырвался стон. Она сжала в руке кельтский крест — ее талисман. Талисман Джона!

Будь проклята эта страна, где она стала предательницей, а он нашел свою смерть. Все утверждали, что это был несчастный случай, но ведь когда она склонилась над ним, он зачем-то прошептал загадочное слово, прежде чем умер. В ту же ночь была убита и та бедняжка… Здесь были сплошные тайны и прошлое, полное легенд. И здесь ей снились кошмарные сны! О рогатом боге-быке, о жрецах и кровавых жертвоприношениях на скалах.

И Стивен. Его запах еще сохраняло ее тело. Она переспала с ним в то время, как Джон… О боже! Ей надо немедленно уехать.

Шерил поспешила к шкафу в передней, где хранила теплые вещи. Она с трудом втиснулась в сапоги, плача и ругаясь, но в конце концов обулась. Накинув пальто, она схватила сумочку и ключи от взятой напрокат машины. Не желая, чтобы кто-либо разыскивал ее, наспех нацарапала записку: «Стивен, как ты и предлагал, я уезжаю домой и хочу забыть это место».

В дверях она даже не оглянулась. Вон из Ирландии! И подальше от этого Стивена О'Лира!