Время и случай

Послесловие к русскому изданию

Судьбе было угодно распорядиться так, что эта книга впервые увидела свет не на русском, а на немецком языке. Она вышла в Берлине весной 1993 года. В России долгое время не находилось издателя, готового взяться за это дело. Наконец, он сыскался, и я искренне благодарен за предоставляемую возможность вступить в контакт с российской читательской аудиторией.

В Германии книга вышла с некоторыми сокращениями. Справедливости ради надо сказать, что, понимая важность напечатания книги как одного из свидетельств современной, в первую очередь германской, истории, мой именитый берлинский издатель испытывал некоторые сомнения по поводу ее успеха у немецкой публики, на которую после августа 1991 года пролился бурный поток всякого рода весьма приятных для немецкого взгляда и уха, но очень конъюнктурных произведений российских авторов. Я же никак не хотел присоединиться к этому потоку, отказывался поведать о том, что еще со школьной скамьи считал Ульбрихта Квислингом немецкого народа и вовсе не хотел уверять, что крушение ГДР представлялось мне с самого начала предначертанным богами. В подобные, весьма модные по тем окаянным временам высказывания никто из людей, знавших меня, никогда не поверил бы. Лгать же во имя дешевого успеха в стране, где проработал почти 15 лет и имеешь определенное имя — последнее дело. К счастью, немецкий читатель во всем разобрался сам, и первое время после выхода моя книга была в числе одной из наиболее читаемых новинок политической литературы.

Сейчас, по прошествии более трех лег с момента появления этих воспоминаний, многие вещи предстают в несколько ином свете. Публикуются все новые материалы, высказывания современников и непосредственных участников событий. Но это не повод переписывать книгу, менять оценки. Как очевидец и участник я уже использовал свой шанс и право высказать все на тот момент для меня существенное и важное. Пусть так оно и останется. Писал я без архивов и документов, не считая некоторых немногочисленных личных заметок и дневников, которые вел на определенных отрезках своей службы. Поэтому книга получилась, наверное, очень субъективной, но зато аутентичной с точки зрения моего понимания людей и событий и объяснения причин своих действий и поступков.

Перечитывая сейчас послесловие к немецкому изданию, испытываю чувство удовлетворения, что в основном не ошибся в оценках и прогнозах. Тогда, в начале 1992 года, они не только не были «ко двору», но и вызывали начальственное раздражение в адрес автора. Царила близорукая эйфория и нетерпимость к иному мнению. Никто тогда не говорил еще о роковых ошибках, изначально заложенных в гайдаровско-чубайсовых реформах, о легкомысленном небрежении новых хозяев здания на Смоленской площади фундаментальными геополитическими интересами России, о неизбежных суровых издержках для общества и страны всего этого курса. Никто, кроме, пожалуй, Г. Явлинского, С. Бабурина и находившихся в глубоком нокдауне коммунистов. После того как я изложил в июне 1992 года свое видение состояния страны и перспектив на внешнеполитическом конгрессе ХСС в Мюнхене, мне было настойчиво предложено уйти из МИДа. Никто не скрывал, что это делается по указанию с «самого верха». Ушел я без сожаления. С той компанией мне было не по пути.

Идет время, меняется обстановка, с кремлевского Олимпа один за другим скатываются люди, мнившие себя новыми и незаменимыми вершителями судеб России. Теперь только ленивый не ругает ошибки, совершенные на рубеже 1991–1992 годов, не требует внесения корректив в реформу, наказания авантюристов и воров, разрушивших отечество и растащивших его богатства. Нет отбоя от крутых патриотов слева и справа, охотников утверждать и защищать величие России, показывать зубы Западу, строить рынок, а не барахолку, снижать социальные издержки реформ и пр. Пока все это, к сожалению, скорее, театр теней, кипение в действии пустом, гримасы борьбы за власть, короче, видимость, а не суть.

Россия продолжает движение по наклонной плоскости. Разница по сравнению с 1992 годом имеется. Но вся она пока лишь в том, что люди засомневались. «Туда ли движемся?» — спрашивают одни. «Не слишком ли много делает ошибок команда корабля и ее капитан?» — тревожатся другие. Но без ответа пока остается наш извечный русский вопрос: что же делать? Говоря по большому счету, не знает никто, что делать. Огромная Россия застыла на распутье. И результаты президентских выборов в июле 1996 года еще раз подтвердили это, ничего не решив по существу, кроме вопроса о власти. Но нынешняя власть-то и была до сих пор главным генератором неудовлетворительного состояния дел. Если не лукавить, то всем это преотлично известно.

Не зная броду, мы предпочли не рисковать. Это тоже выбор. Однако отложить вопрос не значит избавиться от него. Не знаю, что было бы в конце концов лучше: раннее избавление или отсрочка ради отсрочки. России отпущено не так уж много времени, чтобы вновь встать на ноги.

Наше нынешнее положение можно сравнить (разумеется, со скидкой на условность всякого сравнения) с положением России после заключения Брестского мира или положением Германии после Версаля. С одной существенной разницей — Россия не была никем разбита, она не может воспринимать свое нынешнее состояние как закономерное, естественное и окончательное. Нас уговаривают и будут изо всех сил уговаривать смириться. Но это пустые хлопоты. Россия, говоря словами князя Горчакова, начнет сосредоточиваться. Ей нужно объединение всех внутренних сил, преодоление раскола общества, возврат к идее государственного величия и пониманию своего предназначения, а главное — общенародный лидер, который докажет волю и способность вывести нас из волчьей ямы, в которой мы оказались. Россия рано или поздно встанет на этот путь. Это столь же неотвратимо, как то, что день сменяет ночь, а лето — зиму.

На этом будущем нашем пути будут те, кто, поняв неизбежность и необходимость возрождения Великой России, сделает ставку на нее и поможет ей. Но будут и те, кто сделает все, чтобы помешать ей подняться с колен. Готовиться надо к тому, чтобы вовремя распознать тех и других не по словам, а по делам их, отделить зерна от плевел и каждому воздать должное. В этот судьбоносный момент найдутся, как не раз уже бывало, в российской политике и дипломатии люди, способные встать к штурвалу и повести наш корабль к новым горизонтам. Скорее бы только приходило это время!

Москва, июль 1996 г.