Время новых листьев

2

Расскажу еще немного о своем детстве.

В Камису-66 дети начинали ходить в школу в шесть лет. Я ходила в школу Гармонии. Было еще две схожие школы, которые звались Дружбой и Нравственностью.

Тогда население было чуть больше трех тысяч. Я узнала позже, исследуя тему обучения в прошлом, что три школы для такого маленького населения было необычным явлением. Но это показывало, что истинная природа общества, в котором я родилась, была не такой, как казалось на первый взгляд. А еще в то время больше половины взрослых почему-то стремились к профессиям, связанным с образованием.

Это было плохо для экономики. Но в обществе, построенном на взаимопомощи, деньги не были необходимы. Люди всегда направляли силы на области, в которых нуждались, и потому выполнялись нужные задачи.

Школа Гармонии была в двадцати минутах пути от дома. На лодке было быстрее, но весла были слишком большими и тяжелыми для детей, так что они ходили пешком.

Школа была в тихом месте в стороне от центра города на южном краю Хейринга. Это было одноэтажное здание из темного дерева в форме лежащей А. Вход был в планке, что пересекала А. На входе сразу бросалась в глаза фраза «Чти Гармонию» на стене. Это была первая из семнадцати статей Конституции, написанной мудрецом принцем Шотоку в давние времена. Все нужно было строить в гармонии. Оттуда и название нашей школы. Я не знаю, что за высказывания висели на стенах Дружбы и Нравственности.

По сторонам были классы и комнаты кружков. Хоть в школах было не больше ста пятидесяти человек, у нас было больше двадцати классов. Слева было административное крыло, куда запрещалось входить ученикам.

Во дворе перед зданием была спортивная площадка с турниками и снаряжением для игр. А еще загон со зверями, где мы растили куриц, уток, кроликов, хомяков и прочих. Ученики заботились о животных. В углу двора был белый ящик инструментов, но за шесть лет нашей учебы в школе его никто не использовал.

Двор окружали три загадочных школьных здания. Учеников туда не пускали, и у нас не было повода там побывать.

Окна во двор выходили только из административного крыла. Так что заглянуть внутрь можно было, только когда открывалась дверь.

— …что же во дворе? — спросил у нас Сатору со зловещей улыбкой. Мы затаили дыхание.

— Ты ведь тоже не знаешь, что там? — я не могла вытерпеть это напряжение.

— Лично не знаю, но кое-кто знает, — сказал Сатору, недовольный, что его перебили.

— Кто?

— Ты его не знаешь.

— Не ученик?

— Уже выучился.

— И что там? — я не скрывала недоверия.

— Просто скажи уже, что он увидел, — сказала Мария. Все издали согласные звуки.

— Ладно. Те, кто не верит, могут не слушать, — Сатору взглянул на меня. Я сделала вид, что не заметила. Лучше было уйти, но я хотела услышать его рассказ. — Когда тут ученики, учителя никогда не открывают дверь во двор, да? Ту, что перед зданием администрации, из дерева. Но в тот раз они забыли проверить, есть ли рядом люди, и открыли дверь.

— Это ты уже рассказывал, — отметил Кен.

— Там было… много могил! — он преувеличивал, но все были потрясены.

— Ого…

— Врешь.

— Ужас, — Мария закрыла уши руками. Я говорила ей, что она вела себя глупо.

— И чьи то могилы?

— А? — Сатору нравился эффект страшной истории, он не ожидал такого вопроса.

— Раз их так много, чьи они?

— Не знаю. Но их было очень много.

— Зачем им могилы в школьном дворе?

— Я же сказал, что не знаю.

Похоже, Сатору решил свалить все на того, кто ему рассказал, чтобы не отвечать.

— …может, то могилы учеников? — сказал Кен, и все притихли.

— Учеников? С каких пор? И почему так много умерло? — тихо спросила Мария.

— Не знаю, но я слышал, что те, кто не заканчивает школу, просто пропадают…

Ученики трех школ города начинали обучение в одно время, но заканчивали его по-разному. Но в этот раз слова Кена затронули запретную тему, и никто не знал, что сказать.

Шун, который читал книгу напротив нас, поднял голову. Свет лился из окон, и я заметила, какие длинные у него ресницы.

— Нет никаких могил.

Все обрадовались этим словам, но возник другой вопрос.

— О чем ты? Откуда ты знаешь? — спросила я за всех нас.

Шун беспечно ответил:

— Когда я видел то место, там их не было.

— А?

— Шун, ты видел?

— Правда?

— Ты же шутишь?

Мы засыпали его вопросами. Сатору был разочарован, его славу украли.

— Я не упоминал этого. В прошлом году забыли забрать домашнюю работу. Личные наблюдения. Учитель попросил меня принести их, и я пошел в административное крыло.

Мы ждали, затаив дыхание, но Шун неспешно вложил в книгу закладку.

— Одна из комнат с книгами была с окнами, выходящими во двор. Там нечто странное, но не могилы.

Казалось, он хотел на этом закончить. У меня была тысяча вопросов, и я глубоко вдохнула.

— Не глупи, — голос Сатору дрожал, я таким его еще не слышала. — Что за странное? Объясни.

Он сам ничего не объяснял, но хотел услышать ответ Шуна. Но я им не мешала.

— Эм, как сказать? В дальнем конце двора было пять кирпичных складов с большими деревянными дверями.

Его ответ ничего не объяснял, но казался правдой. Сатору не мог ничего спросить и цокнул языком.

— И что там видел тот парень, Сатору? — не унималась я. Он понял, что вопрос был обращен ему, но замешкался с ответом.

— Я слышал от другого, так что не знаю всего. Может, он перепутал. Может, тогда там были могилы, — он делал только хуже для себя.

— Тогда почему могилы пропали?

— Не знаю… но знаете, что? Он увидел кое-что страшнее могил, — Сатору смог сменить тему.

— Что он увидел? — Мария, конечно, клюнула.

— Не спешите. Сатору еще не придумал ничего страшного. Дайте ему время, — шутила я, но Сатору был серьезен.

— Я не вру. Тот парень что-то видел. Не совсем во дворе, но.

— Да-да.

— И что он увидел? — Кен не мог держаться.

Я думала, что Сатору заговорщически улыбнется, раскрывая секрет. Но его лицо стало маской без эмоций.

— Невероятно большую тень кота.

Стало тихо.

В этот раз я восхитилась умением Сатору. Если бы была работа рассказчика страшилок, он бы ее забрал. Хотя я не могла представить общество с такой тупой работой.

— Это нечистый кот? — Мария озвучила вопрос, о котором все думали. Мы заговорили:

— Похоже, они часто появляются возле школы.

— Но почему?

— Разве не очевидно? Нападают на детей!

— Они часто выходят ночью осенью.

— Порой показываются у дома, но обычно около полуночи…

Тьма пугала и манила нас. Мы были одержимы страшными историями о злых духах в горах и реках, но нечистые коты вызывали дрожь сильнее всех. Хоть истории среди детей были преувеличенными, многие соглашались, что нечистые коты были размером с взрослого. Хоть у него было лицо кота, конечности были ненормально длинными, и они следовали за детьми тенью. Когда они приходили в тихое место, они нападали сзади и прижимали ребенка к земле. И ребенок немел, словно парализованный, а потом нечистый кот раскрывал пасть на сто восемьдесят градусов и впивался в шею ребенка, чтобы тот не вырвался. Ни капли крови не проливалось, и тела детей не находили.

— А потом? Где он увидел нечистого кота?

— Я не знаю, был ли это нечистый кот. Он видел лишь тень, — уверенно сказал Сатору, забыв о смущении. — Но он видел тень близко ко двору.

— Где? Во двор не попасть снаружи.

— Не снаружи.

— Что? — я сомневалась в словах Сатору, но почему тогда дрожала?

— Тень была в конце крыла администрации, пропала у двери во двор…

Все молчали. Я не хотела признавать, но Сатору получил реакцию, которой хотел. Но это были лишь истории детей. Тогда я в это верила.

Дни в школе Гармонии были счастливыми. Я ходила в школу и встречалась с друзьями, мы веселились каждый день.

Утром у нас была математика, обществознание, язык, другие скучные уроки, но учителя следили, чтобы мы понимали материал, терпеливо объясняли тем, кому требовалась помощь, чтобы никто не отставал. И было много проверок — одна через каждые три дня, если правильно помню. Но они почти не были связаны с тем, что мы учили. Это были короткие сочинения, типа «Мне грустно, потому что…», так что они не пугали.

Сложнее были уроки, где нужно было выражать себя. Хоть рисование и лепка из глины были веселыми, писать сочинения было неприятно. Но зато я теперь могу написать эту историю без проблем.

После скучных уроков мы играли днем. У нас было два выходных, и мы много времени бегали по окрестностям.

Когда я только пошла в школу Гармонии, я уже исследовала неспешные каналы, видела соломенные крыши домов, тянущиеся до Голда. Осенью весь город окружали золотые колоски риса, за что он и получил название. Но весной и летом город был интереснее. Рисовые поля тогда были в воде, и в ней плавали рыбки. На дне бывали креветки, скрывающиеся среди стебельков. В каналах и резервуарах с водой бывали водные насекомые и скорпионы, а еще карпы и прочая рыба. Старшие дети показали, как использовать нить и делать приманку для раков, и через день мы наловили целое ведро.

В Голде было и много птиц. Весной было слышно жаворонков, а летом десятки ибисов искали на полях насекомых. Ибисы находили себе пару зимой и гнездились на деревьях неподалеку. Юные ибисы покидали гнездо следующей осенью, и хоть их крики не считались красивыми, стая светло-розовых ибисов в воздухе была величавой. Из других птиц тут пролетали ласточки, соловьи, голуби, воробьи, вороны и другие.

И хоть это была не птица, мы порой замечали миноширо. Казалось, они порой терялись, пока искали мелких зверьков, выбирались из леса на тропы у рисовых полей. Миноширо удобряли почву и ели вредных насекомых, так что их уважали и считали хорошим знаком на фермах. Обычно они были в метр высотой, но бывали и великаны выше двух метров, у них было много покачивающихся щупалец. Они двигались изящно, так что не было сомнений, что существа были божественными.

А еще почитались белые змеи и полосатые, на них охотились миноширо. Народ сочинял про это много историй, но я не знала, как они сочетались с реальностью.

Когда ученики переходили в старшие классы, они отправлялись в походы, чтобы увидеть западный город Дубовая роща, песчаные дюны пляжа Хасаки южнее Белого песка и верхнюю часть реки Тоно, где круглый год цвели цветы. У воды встречались песчанки и цапли, пролетали иногда журавли в красных коронах. Было весело искать гнезда камышовки среди тростника по бокам реки, а гнезда тростянок на вершине гор среди серебристой травы. Фальшивые яйца тростянок хорошо походили для розыгрышей.

Но, сколько бы зверей мы не видели, в Священном барьере была не совсем дикая природа, а скорее небольшой сад. В прошлом мы держали зверей в зоопарках, и такие же звери водились на воле. Но теперь там были мутанты, ставшие такими из-за нашей проклятой силы — фальшивые слоны, ложные львы, псевдо-жирафы — зато, если кто-то из них сбежит, они не навредили бы посетителям.

Окружающая среда в барьере была изменена, чтобы быть безопасной для людей. Это стало заметнее позже, но до этого я и не задумывалась, почему мы можем бегать среди зарослей и не попасться ядовитой змее или насекомым. Внутри барьера и не было ядовитых змей, только безобидные, типа полозов, восточных динодонов, ужей-рыболовов.

А еще разные кипарисы, растущие в лесу, выделяли много гадко пахнущей субстанции, которая убивала плесень, клещей и прочих паразитов.

Говоря о детстве, я должна упомянуть ежегодные праздники и ритуалы. Обычаи передавались от поколения поколению, и эти события задавали ритм нашим жизням.

Сразу вспоминаются весенний ритуал, прогоняющий злых духов, фестиваль молитвы для хорошего урожая и фестиваль, отгоняющий болезни. Летом проводится Летний фестиваль (фестиваль монстров), Огненный фестиваль и Фестиваль фонарей. Осенью была церемония подношения только собранного риса богам. А зимой были Снежный фестиваль и Новый год.

Но один отложился в памяти сильнее всего. Ритуал, прогоняющий злых духов.

Его можно было назвать Фестивалем изгнания демонов, но я не знала, было ли название правдивым. Это был один из самых старых наших фестивалей с историей в почти две тысячи лет.

Утром того дня дети собирались на площади. Мы носили «маски чистоты» из влажной глины, покрытой мелом, и играли роль шинши в ритуале.

Я с детства боялась церемонии из-за двух ужасающих масок, что использовались там.

Две маски представляли бесов и демонов кармы. Бес жутко улыбался. После того, как запрет на информацию о церемониях убрали, я пыталась отыскать ее историю, но информация была не ясна. Я узнала, что маска смутно напоминала маску змея из древних пьес Но. Это была последняя из трех стадий становления демоном: уподобление зверю — ханнья — змей.

А маска демона кармы была страхом и болью, хоть черты были искажены и порой не выглядели как человеческие.

Ритуал, что был главной частью фестиваля, проходил как-то так: белый песок рассыпали на площади, где на восточной и западной стороне горели костры, а двадцать или тридцать шинши шагали вокруг огня и скандировали:

— Демоны, прочь. Демоны, прочь, — в особом ритме.

А потом появлялся экзорцист в традиционном костюме с большим копьем в руках. Но все всегда сначала замечали его золотую маску с четырьмя глазами.

Экзорцист скандировал вместе с шинши, обходил костры и сеял бобы во все стороны, чтобы отогнать беды и неудачи. Он бросал их и в зрителей, и люди подставляли ладони, чтобы поймать их.

Отсюда начиналась страшная часть. Экзорцист поворачивался к шинши и без предупреждения бросал оставшиеся бобы в них.

— Нечисть среди нас! — кричал он, и шинши повторяли за ним. По его сигналу два шинши снимали маски чистоты и оказывали бесом и демоном кармы.

Как у шинши, у меня эта сцена вызывала страх. Как-то раз шинши рядом со мной стал бесом, и остальные шинши побежали от него в ужасе, как тараканы, убежденные, что видят настоящих демонов.

— Прогнать нечисть! — кричал экзорцист, взмахивая копьем в сторону двух демонов. Они изображали сопротивление, но когда кричать это начинали все, они убегали, и ритуал заканчивался.

Я все еще помню лицо Сатору, когда он снял маску, дрожа.

— Ты бледный как призрак, — сказала я, бесцветные губы Сатору дрожали.

— И что? Ты тоже.

Мы видели в глазах друг друга свои скрытые страхи.

Глаза Сатору открылись шире, он кивнул на что-то за моей спиной. Я обернулась и увидела, что экзорцист возвращается к площади, расстегивая маску.

Экзорцист должен был обладать самой мощной проклятой силой из всех нас. И, насколько я знаю, Шисей Кабураги не давал никому отобрать у него этот статус.

Шисей Кабураги ощутил наши взгляды и слабо улыбнулся. Странно, но под маской экзорциста у него оказалась другая, закрывающая половину лица. Говорили, что никто никогда не видел его лицо. Его нос и рот выглядели простыми, но темная маска скрывала его глаза и придавала ему грозный вид.

— Было страшно? — спросил он низким звучным голосом. Сатору кивнул с потрясенным видом. Шисей Кабураги посмотрел на меня, взгляд задержался надолго. — А тебя многое интересует, да?

Я напряглась, не зная, как ответить.

— Повезет вам или нет? — Шисей Кабураги ушел с тенью улыбки на лице.

Мы какое-то время стояли та как в трансе. А потом Сатору вздохнул и пробормотал:

— Думаю, если он сосредоточится, сможет разбить пополам землю…

Я не верила бреду Сатору, но его слова надолго остались в памяти.

Счастливые времена не длились долго.

Мое детство не было исключением, вот только тогда я переживала, что счастье затянулось.

Как я и упоминала, школу Гармонии все заканчивали в разное время. Первым из нашего класса ушел Шун. У него были лучшие оценки, мудрость и мужество взрослого. Однажды он просто пропал из нашего класса. Наш руководитель Самада горло сообщил всему классу про его выпуск.

После этого мне хотелось поскорее окончить школу и учиться с Шуном. Но одноклассники уходили, а мой черед все не наступал. Когда Мария окончила школу, я снова осталась позади. И хоть я пыталась объяснить, никто не понимал мои ощущения.

Когда цветы вишни стали увядать, в классе осталось всего пять учеников из двадцати пяти. Среди них были мы с Сатору. Даже бодрый Сатору выглядел подавленно. Каждое утро, убеждаясь, что все на месте, мы выдыхали с облегчением и продолжали день. Мы хотели окончить школу вместе, а в душе каждый хотел быть первым.

Но мое жалкое желание было уничтожено. В мае Сатору окончил школу. Почти сразу ушли еще двое, и нас осталось двое. Странно, но я не могу вспомнить имя другого человека, как ни пыталась. Может, он был худшим в классе и не выделялся, но вряд ли я не помнила его поэтому. Я могла невольно подавить воспоминания о нем.

В то время я каждый день после школы закрывалась в своей комнате и ни с кем не говорила. Родителей обеспокоило мое поведение.

— Не нужно спешить, Саки, — сказала мама одним вечером, гладя мне волосы. — Не важно, рано ли ты окончила школу. Знаю, тебе одиноко, потому что все ушли. Но вы скоро увидитесь.

— Я не… мне не одиноко, — я уткнулась лицом в кровать.

— Раннее окончание не означает ничего особенного. Это не связано с силой или качеством твоей проклятой силы. Я тебе говорила? Мы с твоим папой тоже окончили школу не в числе первых.

— Но и не последними, да?

— Да, но…

— Я не хочу быть брошенной.

— Не говори так! — сказала она удивительно строго. — От кого ты такое услышала?

Я уткнулась лицом в подушку и молчала.

— Боги решат, когда ты окончишь школу, тебе нужно только ждать. Ты легко всех догонишь.

— А если…

— Хм?

— Я если я не смогу окончить?

На миг мама лишилась дара речи, а потом бодро улыбнулась и сказала:

— Ты из-за этого переживала, глупенькая? Все будет хорошо. Ты окончишь школу, это лишь вопрос времени.

— Но были те, кто не смог?

— Да, но шанс один на миллион.

Я села, и наши взгляды пересеклись. Почему-то мама выглядела ошеломленно.

— Правда, что, если не можешь окончить школу, тебя заберет нечистый кот?

— Не глупи, их не бывает. Ты скоро будешь взрослой, и если будешь говорить о таком, люди будут смеяться над тобой.

— Но я видела одного.

На ее лице мелькнула тень страха.

— О чем ты? Тебе показалось.

— Я его видела, — повторила я, пытаясь вызвать у нее реакцию и подтвердить увиденное. Я не врала. Мне казалось, что я одного видела. Но это произошло так быстро, что даже я подумала, что мне показалось. — Перед тем, как я пришла вчера домой, на закате. Я была у развилки, увидела что-то, похожее на нечистого кота, пересекающего ее. Но он сразу пропал.

Мама вздохнула.

— Знаешь выражение «видеть призрака в серебряной траве»? Если думать о страшном, оно тебе и мерещится. Ты увидела просто кота или хорька. Сложно увидеть четко, когда темнеет, — мама вела себя как обычно. Пожелав спокойной ночи, она выключила свет, и я легко уснула.

Но когда я открыла глаза посреди ночи, ощущение спокойствия пропало.

Сердце колотилось как барабан, ладони и ступни были ледяными, а все тело покрывал липкий пот.

Что-то зловещее скреблось между потолком и крышей. Едва слышно, но казалось, что панели скребли острыми когтями.

Нечистый кот пришел забрать меня?

Я не могла двигаться, словно меня заморозили.

Пытаясь управлять собой, я медленно вышла из ступора. Я соскользнула с кровати и тихо подвинула дверь. Свет луны лился в коридор из окон. Хоть была уже весна, половицы под моими босыми ногами были холодными.

Еще немного. Спальня родителей была сразу за углом. Я вдохнула с облегчением, увидев свет под дверью. Я потянулась к двери, но услышала, что они говорили. Голос мамы звучал очень тревожно, такой я ее еще не слышала. Моя ладонь замерла в воздухе.

— Я переживаю. Таким темпом она…

— Твоя тревога плохо повлияет на Саки, — заявил отец.

— Но если так продолжится… Отдел образования еще не делал ход?

— Не знаю.

— Сложно влиять на них из библиотеки. Но ты вводишь санкции и привилегии. Ты можешь что-нибудь сделать с этим?

— Доска независима. Я не могу повлиять на них, влияет и то, что я — отец Саки.

— Я не хочу потерять еще одного ребенка!

— Тише.

— Но она сказала, что видела нечистого кота!

— Наверное, ей показалось.

— А если нет? Что нам делать?

Я отпрянула на шаг. Хоть я не понимала всего в их разговоре, было ясно, что я подслушала то, что не должна была слышать.

Как можно тише я прошла в комнату. На окне сидел голубой павлиний глаз размером с мою ладонь. Он казался плохим предзнаменованием из ада. Хоть мне не было холодно, тело не переставало дрожать.

Что происходит?

Впервые в жизни я ощущала себя уязвимо и одиноко, обратиться было не к кому.

Что со мной происходит?

Неприятный скрип донесся от потолка.

Что-то приближалось…

Я ощутила, как приближалось что-то большое и страшное.

Почти здесь.

Бабочка взлетела и пропала во тьме.

Через миг окно задрожало, загремело, хотя ветра не было. Оно тряслось все сильнее, словно кто-то снаружи пытался вырвать его из стены.

Дверь сама отъехала и захлопнулась.

Я охнула. Было сложно дышать. Я пыталась вдохнуть. Но не могла. Что-то приближалось. Все ближе. Ближе…

Вдруг все в комнате начало греметь. Стул и стол стучали, как копыта лошади, ручки и карандаши полетели на пол, врезались в дверь. Кровать медленно взлетала к потолку.

Я закричала.

В коридоре послышался топот шагов. Родители кричали мое имя. Дверь распахнулась, и они ворвались в комнату.

— Саки, все хорошо! — мама крепко обняла меня.

— Что это такое? — кричала я.

— Все хорошо, не переживай. Это Дух Благословения! Он пришел к тебе.

— Это?

Невидимый монстр, крушащий мою комнату, медленно успокаивался после прибытия родителей.

— Это значит, что ты теперь взрослая, Саки, — отец улыбался с облегчением.

— Так я…?

— Сегодня ты окончила школу Гармонии. Завтра ты пойдешь в академию Мудреца.

Книга, что лениво парила в воздухе, безжизненно упала на землю. Кровать накренилась, рухнула со стуком, словно нить, на которой она держалась, перерезали.

Мама обняла меня крепко, до боли.

— Слава богине! Не нужно больше переживать!

Теплые слезы капали мне на шею, а я ощущала головокружительную радость. Я закрыла глаза.

Но тревожный вопль мамы «Я не хочу потерять еще одного ребенка!» разносился эхом в моей голове.