Время полной луны

Вспоминает специальный агент ФБР Дэйна Скалли

— Ты с самого утра был какой-то возбужденный. Я сразу поняла, что у тебя что-то на уме. Все поглядывал на меня так, словно на свидание пригласить собирался, а стоило мне зайти в твой кабинет, как спросил с порога: «Ты захватила ковбойские ботинки?»

Я, разумеется, пожала плечами и попросила объяснить, в чем, собственно, дело. Ты ухмыльнулся — как она меня бесит, эта твоя ухмылочка! — и сообщил, что мы отправляемся в Техас: мол, там творятся странные вещи.

Я поинтересовалась, какие именно. В ответ ты прочитал мне целую лекцию. Еще и слайды показывал. По твоим словам выходило, что в каком-то городишке к югу Далласа одна за другой стали гибнуть коровы, и у всех у них на шее — характерный след, как будто от укуса.

Естественно, ты сразу предположил, что здесь замешан вампир — или даже стая вампиров. От всех моих доводов — что вампиров не бывает, что, скорее всего, мы имеем дело с ритуальными убийствами, совершенными какой-то кровожадной сектой — ты попросту отмахнулся. Даже версию о чупакабре, пресловутом мексиканском кровососе, отмел с порога — дескать, у чупакабры два зуба, а на снимках отчетливо видны следы четырех. И лишь потом соизволил добавить, что ладно бы коровы — на днях погиб человек, некий Дуайт Фант из Нью-Джерси, которого невесть каким ветром занесло в эту глухомань. У него на шее тоже были обнаружены следы зубов. Тут я сдалась: не потому, что вдруг поверила во все эти бредни насчет вампиров, — все же убийство есть убийство.

В Чейни — если помнишь, так называется этот городишко — мы приехали утром и хотели было заглянуть в морг, но выяснилось, что городок слишком маленький и не может позволить себе такой роскоши, как отдельный приют для усопших. Нас провели в похоронный зал — клетушку с парой окон по соседству с мертвецкой при местной больнице. Ты почему-то уставился на гробовщика, я терпеливо ждала, сама не знаю чего, а затем…

Я думала, такие мужчины встречаются только в фильмах.

Шляпа, ковбойские сапоги, длинный плащ… Он поздоровался, представился — шериф Люциус Харвелл, позвал осматривать тело, а я стою как вкопанная… Вроде и понимаю, что веду себя дура дурой, а ничего поделать с собой не могу. Лицо такое мужественное, загорелое, глаза прищурены, зубы белые-белые, и этот южный выговор…

В общем, прошли мы в покойницкую. Я спросила, не осматривал ли кто-нибудь тело до нас. Шериф заверил, что нет, у них своего специалиста не имеется, а когда из Вашингтона сообщили о нашем приезде, в Форт-Уорт несчастного мистера Фанта решили не везти. Тогда ты стал допытываться, есть ли какие-нибудь версии у местного правосудия. Прости, Молдер, но звучало это, мягко выражаясь, нелепо: «Скажите, шериф Харвелл, у вас тут за углом вампиры не живут?» Он на тебя смотрел, как на помешанного, честное слово. Я слушала-слушала, наконец, решила вмешаться. Версию о ритуальном убийстве пришлось отбросить — шериф заявил, что никаких сектантов в округе отродясь не водилось. Он так и сказал: «отродясь». Я предположила, что в таком случае мы имеем дело с маньяком, насмотревшимся фильмов с Белой Лугоши и возомнившим себя вампиром. Да, или маньяк, или больной человек — в медицине известны болезни, которые вызывают жажду крови — например, гематолепсия, при которой человек получает наслаждение от вкуса крови. Харвелл согласился, что это вполне возможно, и прибавил — видно, польстить мне хотел: «Сколько вы всего знаете, Дэйна»…

— Дэйна?! — воскликнул Молдер. — Да откуда ему известно твое имя?

— Извини. Конечно, он сказал «агент Скалли». Ты не упустил возможности меня поддеть — поинтересовался с ехидцей, откуда у маньяка или больного клыки. Я ответила, что он вполне мог подточить свои зубы или сделать накладные. Шериф снова со мной согласился и…

Молдер, он меня прямо заворожил. Когда мужчина так смотрит на женщину… До сих пор приятно вспоминать. Ну вот, мы с шерифом разговаривали, а ты ходил вокруг тела и все приглядывался — то к покрывалу, то к месту укуса; особенно тебя почему-то заинтриговали ботинки погибшего. Ты долго на них смотрел, а потом спросил: «Шериф, это вы ему шнурки развязали?»

Харвелл пожал плечами и сказал, что у него других забот хватает, чтоб еще трупам шнурки развязывать. По правде говоря, Молдер, я бы на его месте ответила тебе куда резче, но это так, к слову. Ты снова уставился на ботинки, затем справился, нет ли в окрестностях Чейни старого кладбища. Шериф подтвердил, что есть, и тебе вдруг приспичило туда поехать. А меня вы оставили делать вскрытие.

Ну, этот процесс я, с твоего позволения, подробно описывать не стану. Скажу лишь, что ничего необычного не обнаружила — если не считать присутствия в желудке остатков пиццы с грибами. В пицце содержался хлоралгидрат, проще говоря, дурманные капли — сильное седативное средство.

После вскрытия, уже вечером, я поехала в мотель — кажется, он назывался «У Дэйва Крокетта»…

— Ничего подобного? — перебил Молдер. — «У Сэма Хьюстона».

— Пусть будет «У Сэма Хьюстона», — согласилась Скалли. — Устала как собака, просто с ног падала. Ввалилась в номер, рухнула на кровать, позвонила и заказала пиццу, потом бросила в приемник две монетки. Кровать завибрировала, я вытянулась во весь рост, но только расслабилась, как явился ты — как к себе домой, без стука, весь в грязи, и плюхнулся в кресло. Спасибо хоть, спросил, как дела. Я рассказала про хлоралгидрат, пожаловалась, что в глазах темно от изнеможения, и тут ты нахально предложил мне сделать еще одно вскрытие. Я тебя готова была придушить, правда. Отвертеться не вышло: ты сказал, что вскрывать предстоит новую жертву нашего вампира, что дело не терпит отлагательств и до утра подождать никак не получится. Я было заикнулась насчет пиццы, но ты уверил меня, что сам с удовольствием ее слопаешь. Пришлось встать, собраться. Когда я подошла к двери, ты прямо в плаще хлопнулся на кровать, а на мою просьбу не пачкать одеяло рассмеялся мне в лицо. Знаешь, Молдер, в тот вечер ты превзошел себя самого — хамил направо и налево. На улице я столкнулась с парнем в джинсовой куртке: он вылез из машины, которая остановилась у крыльца, и в руках у него была коробка с пиццей. Я попросила отнести ее в номер и пообещала, что тот тип — это про тебя — заплатит. Кстати, ты заплатил?

— Разумеется. — обиженно отозвался Молдер.

— Я на всякий случай спросила. Что ж, второе вскрытие… Сердце, легкие, толстая кишка… Когда я добралась до желудка, зазвонил мой сотовый. Зазвонить-то зазвонил, но ни слова я не услышала. Ни единого словечка! Выключила телефон, продолжила кромсать тело — и в желудке наткнулась на остатки пиццы? Тут у меня в мозгу словно что-то щелкнуло. Я сразу подумала про того парня, разносчика пиццы, и про тебя, все бросила и кинулась в мотель.

У крыльца стоял красный «форд» старой модели — тот самый, на котором привезли пиццу. Я с пистолетом в руке толкнула дверь. Она открылась. Кровать была пуста, если не считать полусъеденной пиццы. Я сделала шаг вперед — и увидела, что из-за кровати торчат чьи-то ноги. И в этот миг кто-то как сиганет мимо меня! Я упала, перекатилась на живот, выстрелила — дважды, но не попала. Он прыгнул в машину. Я выстрелила снова, через распахнутую дверь, уже по колесам, и пробила переднее справа. Он выскочил из машины и побежал в лес, а я — к тебе.

Ты лежал на полу, лицо у тебя было такое… блаженное, что ли. Я тебя окликнула, а ты в ответ начал петь дурацкую, похабную песенку. Я даже слова запомнила — от возмущения, наверно:

Там было что-то еще, кажется, про грудки, но это я уже не запомнила. В общем, мне стало понятно, что ничего особенно страшного с тобой не произошло и что надо ловить того типа. Но не успела я повернуться, как ты резко сел, а потом как вскочишь, как побежишь! Короче, вместо разносчика пиццы мне пришлось гнаться за тобой. А когда я тебя нагнала, все было кончено…

— Интересно, где я подцепил эту песенку? — пробормотал Молдер. — Чего только не услышишь при нашей работе… Между прочим, ты изрядно напутала. Все было совсем не так.

— Кто бы мог подумать?! — саркастически заметила Скалли. — Ну, давай, выкладывай, как оно было по-твоему.