Сага о Первом всаднике. Время проснуться дракону. Часть 1

ГЛАВА 7

В следующий раз мимо храма они проезжали уже в составе королевского кортежа.

Вик, обремененный данным брату словом, ехал сразу за ним, следуя неспешной рысью в ритме тихоходного растянувшегося на целую версту кортежа и с завистью глядел на резвящихся далеко впереди Льнянку и Ворона, затеявших скачки наперегонки.

Хорошо хоть надежный Тай и хмурый, как обычно, Ли не бросили его в этом нудном предприятии и ехали рядом с ним. Но и это их благородное деяние, кроме мысленной Виковой благодарности, ничего не давало. Окруженные стражниками, придворными и вечно снующими туда-сюда слугами, развозившими фрукты и напитки, нормально общаться между собой они не могли.

«— Э-эх, где наши легкие разговоры, вечные подколы и веселый свободный смех?!» — сокрушался он, старательно строя из себя «настоящего прынца», как назвал бы его поведение Корр, если бы находился рядом, а не козлякал вместе Лёной в отдалении.

Так и ехали они все четыре дня по Валапийской долине, переправляясь по ней на другую сторону горных хребтов. Днем неспешно тянулись по Главному тракту во главе медлительного кортежа, а вечером, в обязательном порядке, участвовали в незамысловатых развлечениях двора.

Хорошо хоть в этом предатели Льнянка и Корр от своих обязанностей не отлынивали. В танцах участвовали, помогая молодым придворным и юным будущим фрейлинам ножки размять после долгой дороги, а потом пением и игрой на свирельке развлекали тех господ, что постарше.

За время их пути Ворон с Лёной сильно сблизились. И Вик было заподозрил, что Корр, не имея возможности ублажать свой главный жизненный интерес, проявляет к их маленькой подруге не совсем, так сказать, дружеские чувства. Сестры у Вика не было, так что братское чувство в приложение к девушке было ему, в общем-то, незнакомо. Но что-то все-таки подмывало его обратиться к Таю с этим вопросом и вместе настучать Ворону по башке, а также объяснить тому, если сам не понимает, что Льнянка еще слишком молода для его страстных подкатов.

Но до Тая он так и не дошел.

Приглядевшись получше к поведению Корра он не увидел ни вольных жестов, ни сластолюбивых оценивающих взглядов в сторону Льнянкиного тела. А только обычные в их компании дружеские тычки и похлопывания по плечу. А уж послушав, какими острыми шуточками со-овсем далекими от любовного воркования осыпают эти двое друг друга, то и подавно понял, что любовниками они никак быть не могли.

«— Мда, это все от тягомотины этой, которая зовется дорогой в составе королевского двора согласно строгому этикету! Мозги тупостью заплывают! Вот уже друзей в гадостях заподозрил! — злился Вик. — Просто нашли друг друга „два брата-акробата“ — экспансивный Корр и бесшабашная Льнянка. А что прикажешь делать таким буйным натурам? Кругом-то все в корсеты да в жесткие правила закованы. Вот они и развлекаются, как могут!» — всколыхнувшиеся было на эмоциях мысли опять успокоились и потекли дальше, неспешно переваливаясь из часа в час, как вода по камешкам в пересохших за лето ручьях.

Для него, Вика, вольные развлечения теперь под запретом. Тай слишком степенный и уравновешенный. А Ли день от то дня все более пасмурным делается:

«— Да, что-то с ним происходит, наверное, ревнует нас к Лёне — что теперь не один он, маленький эльфенок, в нашей компании. Надо быть к нему повнимательней, а то совсем смурной стал.»

И ведь почти прав был Виктор в отношении Ли. Но только «почти»…

Ехать бы так и дальше Вику еще несколько дней: придерживая резвого коня, с усилием растягивая губы в лицемерной сладенькой улыбке и тщательно подбирая слова при каждом высказывании, если б… не неожиданное, и этим еще более своевременное, предложение посла Эльмерского.

Барон Пратамский был послом от их королевства в Ламарисе уже зим десять. И это его усилиями данная свадьба, наконец-таки, почти состоялась. И, естественно, он примчался встречать своего короля на границу, не сумев отдать полностью это важное мероприятие в руки ламарских распорядителей.

Не особо фанатичный приверженец строгого этикета барон был вполне мил и легок в общении. А маленький рост, увесистый живот и обширная лысина, составляющие баронский незамысловатый образ, напоминали Вику незабвенного папашу Лайсо. Так что, в общем-то, посол Эльмерский был ему симпатичен. Но, находясь постоянно в дурном настроение, Вик сторонился и его.

Хотя, как говорит мудрая древняя поговорка — жизнь все расставляет по своим местам. И соответственно ей — замечательный человек не мог себя не проявить.

В тот вечер, когда они раскинули свою стоянку на самом выезде из Валапийской долины, барон, кланяясь, подошел к шатру короля, где тот трапезничал в ближнем кругу, и попросил разрешения говорить.

Заинтригованный Рич, конечно же, разрешил.

— Ваше величество, вы уже более месяца в пути, а дальняя дорога своим однообразием, как известно, утомляет не только тело, но и помыслы. Зная это, я посмел предположить, что вам вполне может захотеться поучаствовать в какого-нибудь более энергичном действе… — и склонил голову в ожидании реакции короля на свои слова.

Наверное, барон свое предположение вывел, потому что был внимательным, опытным, умным и вне всякого сомненья хитрым царедворцем. И понимал, что молодой король, только что взошедший на трон, должен хотя бы отчасти тяготиться такой медлительностью путешествия, утяжеленной кучей церемониальных условностей.

Что он в результате хотел получить от нового короля? Толи просто обратить внимание молодого правителя на свою персону, толи какое возвышение или благодарность по службе, толи что-то еще… Вик со своим малым опытом придворной жизни мог только гадать. Тем не менее, что бы там ни предложил господин барон, и что бы там не послужило стимулом к этому, сам он был заранее благодарен ему за подобную заботу. Проведя последние четыре дня подле брата, младший принц приметил, что все эти церемонии, сопутствующие каждому делу, постоянное иногда даже назойливое присутствие большого количества людей поблизости, стали утомлять и его.

Да, Рича готовили к этому, и нрав у него был соответствующий — вдумчивый, не подверженный излишним эмоциям, да и возраст самый подходящий — не юность уже, но и не утяжеленная годами старость. Но все же, что не говори, а королем брат стал всего несколько месяцев назад и вот так, сразу угодил в это путешествие, где не шагу ступить, ни слово сказать, ни кусок съесть без внимания посторонних невозможно.

— И что барон вы можете предложить нам, чтобы развеять скуку дальней дороги? — с достоинством, подобающим его сану, спросил Рич. Но от знающих короля людей не укрылась большая доля заинтересованности в его голосе.

«— Да-а, тяжела она все же ноша королевская!» — в очередной раз посочувствовал брату Вик.

— Акселл, столица Ламариса, как вы знаете ваше величество, расположен не настолько далеко от выезда из Валапийской долины, как Золотой Эльмер у нас. Пути до него, после сегодняшней ночи, останется всего пять дней. По Главному тракту мы должны будем еще день ехать через предгорья. А потом повернуть строго на юг и, двигаясь вдоль Гномьего Хребта уже по равнинным землям, подъехать к городу в том месте, где река Лэта соприкасается с ним. Так вот, у меня есть предложение — пусть весь большой караван своим чередом движется по этому пути. А мы с вами и несколькими близкими вам людьми можем немного разнообразить свое путешествие. Завтра, после того как тронемся, где-то через час, не выезжая из предгорий, от Тракта будет ответвление в сторону. Эта дорога тоже когда-то была проложена эльфами, и хотя ее не прикрыли в свое время древней магией, но до сего дня она остается вполне пользуемой. А проезжая по ней можно и лошадей вскачь пустить, и на страну с вершин посмотреть. А уж вид на сам Акселл, открывающийся из Врат Хилар, признан самым впечатляющим даже такими ценителями прекрасного, как эльфы. И еще, при всем более сложном пути, мы сэкономим время и прибудем к городу на целых полдня раньше вашего кортежа, — озвучил свое предложение господин посол и опять склонился в ожидании.

— Подожди Пратам! — воскликнул Рой. — Но ведь для въезда короля готовится какая-то встреча — фанфары там, лепестки роз, толпы нарядных горожан! Да и ждут его, как я понимаю, со стороны реки, а не гор!

— О! Если его величество согласиться на мое предложение, все это я беру на себя — отправлю нарочного вперед, и все устроиться как надо. Главное-то представление все равно готовят на отбытие вашего величества — когда вы уж с невестой уезжать станете. Вот тогда-то праздник устроят повышенной великолепности! Я все разузнал! — ответствовал тот.

— Ну, раз так, то думается… мы примем ваше предложение барон. Нам давно следует размяться и проветриться, — степенно сказал Ричард, а глаза его так и заблестели от предвкушения. — Сколько человек мне следует взять с собой, как вы думаете?

— Ваше величество, я так рад, что сумел-таки предугадать ваше желание! А в надежде на это взял на себя смелость и подготовил стоянки по тому пути. Исходя из этого, я думаю, что вам можно будет взять с собой человек десять, двенадцать. Ну, и Восьмерых — конечно, — выдав это он покосился на герцога Турфанского, нависшего над ним с грозным видом.

Тот же, в свою очередь, в течение речи посла все сильнее сводил брови и прямо на глазах наливался грозно-красным цветом, явно собираясь придавить вольную идею на корню. И не быть бы барону послом, если б не был он умным человеком — так что, оценив угрозу своим планам по достоинству, он поторопился добавить:

— Это не считая охраны. Солдат, само собой, можете брать сколько угодно, пусть только палатки и харчи берут для себя сами, — и, поклонившись, отступил, давая возможность королю самому решать этот вопрос со своим генералом.

Король и решил! Не давая сильно разойтись начальнику охраны, он категорически заявил — что его величество желает ехать и точка! А когда герцог вознамерился было снять с охраны кортежа все полторы сотни солдат, сопровождающих его, то так же твердо дал понять, что более двадцати человек в этом путешествии видеть подле себя не желает.

Тут видно почуяв, что грозный герцог уже готов чуть ли не арестовать и посадить под замок вверенное ему Величество, в разговор опять вступил принц Ройджен:

— Господин генерал, не кипятитесь! Послушайте сначала меня! Во-первых, вместо такого количества солдат мы обязательно возьмем с собой придворного мага, отлично знающего боевые приемы. Во-вторых, у нас среди оборотней-охранников есть ворон, и он станет вести разведку дороги сверху. От него никакая засада не укроется. И, в-третьих, мы возьмем вас с собой, генерал. В итоге у нас для обеспечения безопасности его величества в пути будут: два не самых слабых мага, четыре оборотня, восемь рыцарей личной охраны и двадцать с лишним воинов, включая наследниковых эльфят, которые, я вас уверяю, очень неплохо стреляют из лука. И в довершении, вы сами сможете производить диспозицию наших войск — лично. Если, конечно, обещаете не давить на короля всю дорогу — все-таки эта поездка затевается, как отдых для него! — закончил Рой, но Вик готов был дать руку на отсеченье, если в его степенной и размеренной манере говорить, он не приметил проскальзывающий смех.

Герцог, тем не менее, явно никакой насмешки в словах Светлейшего не усмотрел, а, посопев и поводив бровями, на полном серьезе стал давать обещание быть глухим, немым и незаметным — только бы его взяли сопровождать короля.

— Уважаемый господин генерал, со мной тоже едет маг и пятеро охранников — так что прошу вас располагать по собственному усмотрению, и ими, — добавил к сказанному старшим принцем барон.

Данное предложение окончательно расправило суровую складку меж генеральских бровей и стерло последние гневные пятна с его лица. Вик выдохнул. Он, если честно, очень даже побаивался, что этот верный служака проявит в полной красе свой упертый нрав и помешает поездке.

На следующий день так и выдвинулись: при короле ехали его оборотни, личный слуга дин Сквор и для организации в пути привычного правителю быта небезызвестный уже Вику дин Вол.

Сопровождение самого младшего принца осталось без изменений: его собственные оборотни, числившиеся теперь в охране короля, и эльфята — пажики.

Старший же принц, он же его светлейшество, никого из своих приближенных не взял, сказав при этом, что:

— Двух Виковых мальчишек вполне достаточно, чтобы тарелки да бритвенные принадлежности подавать.

Еще с ними выехали, как и было уговорено, один из придворных магов — довольно молодой, по крайней мере с виду, серьезный мужчина, который звался Калидусом. Личная охрана короля. И, конечно, бравый генерал. Куда ж без него? И двадцать лучших воинов, которых отобрал сам герцог.

Господин посол, со своей собственной маленькой свитой и охраной, возглавлял их процессию.

Предгорья, раскинувшиеся вокруг них, были совсем другими, нежели те, которые они проезжали по пути в Валапийскую долину.

Впрочем, в этот раз, они ехали гораздо выше. Сразу, как их маленький кортеж свернул с Главного тракта, широкая и хорошо утоптанная тропа повела их вверх, загнав так высоко, что оставленная ими далеко внизу дорога выглядела теперь не шире ленточки, выпавшей из косы какой-нибудь девчушки.

Вокруг вместо поросших лесом склонов возвышались слоистые отвесные горы. Их разноцветные пласты, выдаваясь ступенчатыми уступами, вырисовывали на фоне голубого неба замысловатые фигуры. Ворон и Льнянка, не умеющие ехать тихо и спокойно, нашли себе занятие и здесь, развлекаясь тем, что пытались увидеть в этих изломанных линиях знакомые образы:

— Вон, смотри! — голосила восторженно девушка: — Это дракон! У него и рожки есть! А вон и крылья дальше!

— Ха, это скорее крылатая корова какая-то! — подсмеивался над ней Корр: — Морда больно тупоносая и рога короткие.

Но долго им так веселиться не дали. Герцог, который видно вспомнил, что и Ворон, и эльфенок еще накануне были отданы под его начало, посчитал непозволительным своим солдатам заниматься столь легкомысленным делом, и отослал одного полетать — поглядеть, а другого просто приструнил — для порядка.

Вик не вмешивался в распоряжения генерала:

«— Пусть хоть под его пятой прочувствуют дисциплину и ответственность!»

Барон же, воспользовавшись тем, что лошади в гору шли неспешным шагом, взялся рассказывать о предстоящей им дороге:

— Весь первый день едем на юг, вдоль Хребта, практически по границе с владениями гномов. А вот с завтрашнего дня начнем потихоньку забирать на запад — там дорога пойдет поразнообразней. И долины просторные попадаться станут, и деревеньки горные, и водопады красивые. А через четыре дня, как доберемся до Врат Хилар, последнего ущелья на нашем пути, то считай и дороге конец. От Врат тех уже прямой путь до самого Акселла.

— А вот скажи-ка мне Пратам, — обратился к нему старший принц, когда барон завершил свой рассказ, — ты вот говоришь, что рядом граница с владениями гномов, а все мы знаем: земли в предгорьях раньше принадлежали светлым эльфам и Акселл был их столицей. Так? Но гномы-то с эльфами в давние зимы мирно не жили — воевали постоянно. Что ж получается, их владения дальше находились или у древних светлых другая столица была, где-то на равнинных землях?

— Да, не-ет! — ответствовал ему барон: — Насколько известно из старых документов, все располагалось там же где и сейчас. Это только кажется, что бывшая столица эльфов, а теперь главный город Ламариса, находится близко к гномам. На самом деле то нагорье, где стоит Акселл, расположилось верстах в ста от гномьих владений, а то и поболее, и до настоящих гор от него еще много долин и перевалов. И мы с вами завтра повернем на запад, и тоже начнем удаляться от приграничья.

Как и было обещано бароном, на четвертый день, вскоре после того, как они свернули ночевой лагерь и выдвинулись в путь, пред ними в первый раз предстала столица королевства Ламарис.

Акселл был прекрасен!

Он неожиданно показался из-за склона, который они объезжали, и своей белизной и округлыми формами был подобен легким облакам, волею ветра опустившимся на невысокое нагорье. Еще большую нереальность и воздушность увиденному ими городу придавали темная зелень лесов вокруг и далекая чернота Гномьего хребта за ним.

Чем ближе они приближались, тем прекраснее и необычнее выглядел город. Через час пути, когда их кавалькада вынырнула из очередного ущелья, они снова увидели его. Теперь уже стали видны ажурные аркады многоэтажных построек и летящие меж ними резные мосты, которые, казалось, держались в воздухе чудом, столь изящны и невесомы они были.

«— Впрочем, может, действительно чудом, вернее — эльфийской магией», — думалось Виктору, остановившемуся вместе со всеми, чтобы насладиться видом.

Не нужно забывать — прежде, чем стать главным городом человеческого королевства, Акселл был столицей еще древних светлых эльфов. Людям же, и даже сильнейшим человеческим магам, вряд ли было бы по силам сотворить подобное великолепие, и главное зачаровать его на тысячезимия от разрухи.

А вот чтобы заполучить этот удивительный город в свое пользование Первому королю Ламариса пришлось подписать с эльфами жёсткий и в чем-то даже унизительный договор. Чтобы светлые, уходя со своих земель, не разрушили это прекрасное творение, жители вынуждены были, каждый год теперь отдавать им по пять своих дочерей. Три тысячи зим как уже прошло с тех пор, а действие сего договора в силе и по сей день! Да-да, речь о том самом договоре из-за невыполнения которого потерял родных Ли.

Но сейчас, глядя на этот город с его волшебной завораживающей красотой, Вику совершенно не хотелось думать о плохом. А хотелось ублажать свои глаза удивительно прекрасным зрелищем и мечтать о несбыточном.

И вот, когда облегченный, так сказать, свадебный кортеж короля Эльмерии преодолел последний затяжной подъем, ведущий к Вратам Хилар, то в обрамлении их уступчатых стен они увидели столицу Ламариса совсем близко. Город больше не казался призрачным зачарованным видением, а проявился вполне легкоразличимыми улицами и домами.

Вик вместе с братьями стоял на том самом месте, после которого начинался спуск к городу, и разглядывал распростершиеся перед ними дали.

Все остальные, понимая, что король наслаждается последними часами своей свободы, деликатно разъехались по сторонам и теперь терпеливо ожидали.

Им сверху, из Врат, хорошо видна была река, бегущая у ног города в долине. И яркие пятнышки парусов галей, что плыли по ней или толпились около причалов разноцветными стайками, и сама пристань, и Нижние городские ворота, выходящие к ней.

Хорошо различались теперь и дворцовые постройки, окруженные садами. И, как горка взбитых сливок украшает верхушку свадебного торта, так и он венчал своей воздушной белизной этот город, умостившийся на взгорье.

Различимы стали и каскады жилых кварталов, резными уступами разбегающиеся в стороны от дворца. И храмы, когда-то посвященные Многоликому, а теперь, Светлому.

Всё, больше не будет крутых подъемов, узких ущелий и пугающих поворотов над пропастью! И вольного простора больше не будет…

Теперь только пологий спуск до Северных ворот, которые виднелись не более чем в трех верстах впереди.

— Вот мы и доехали… — как-то неопределенно и уныло произнес Рич. Сказано это было так тихо, что его услышали только братья.

— Да уж… обратно нам не повернуть, — также тихо и тоскливо ответил на это Рой.

— Как бы я хотел жениться на простой девушке, какой-нибудь дочери графа или барона — только бы по своему выбору. Как же нашему отцу повезло! А я вот попал в это несчастливое третье поколение! — продолжал говорить странные вещи король. А Вик, никак не ожидавший от брата такого отношения к собственной женитьбе, замер в оторопелом недоумении, даже не смея задать вопрос.

— Может, все еще и образуется со временем… через годик… — ответствовал меж тем Рой. И после этих слов махнул рукой, давая команду всем собираться и двигаться дальше.

А Вик, пока народ подтягивался ближе, все стоял и глазел на город, а в голове его крутились мысли:

«— Это ж о чем сейчас говорили братья? И о чем он, как всегда, не имеет никакого понятия?»

А в Акселле тем временем уже поднималась суета, вызванная приближением кортежа его величества короля Эльмерского.

По улице, что вела от Северных ворот до въезда во дворец, растягивалась стража в блестящих полированных доспехах и плащах цветов Ламариса — насыщенно красном и золотом. А народ, принаряженный и возбужденный, поднимался с нижних кварталов и, толкаясь и гомоня, занимал свои места за спинами воинов.

Правда сначала было объявлено, что жених их принцессы прибудет к вечеру и через Нижние ворота. По этому случаю набережную уже как пять дней убрали флагами и лентами.

Но что-то изменилось, и теперь, за час до полудня, площадь, что расстилалась перед дворцовыми воротами с северного въезда, напоминала растревоженный муравейник. Несколько десятков слуг спешно укрепляли растяжки и цепляли на них яркие полотнища. А другие, в не меньшем количестве, сгружали с телег кадки с цветущими растениями и растаскивали их по окружности, чтоб придать полностью забранной в камень площади, хоть немного живописности.

А перед воротами Малой крепости уже выстраивались трубачи и барабанщики.

В тот момент, когда запыхавшийся гонец докладывал Главному распорядителю, что король Эльмерский уже на пороге города, из лавки аптекаря, что примостилась в одном из окружающих площадь домов, выскользнули две женщины.

В первой, которой на вид было зим сорок, темноволосой и полноватой, угадывалась дина Мустела — наперсница старшей принцессы правящей Семьи. Но вот вторая быть той самой принцессой никак не могла — всем ведь известно, что она первостатейная, да к тому же, блондинистая красавица, а эта — невзрачная и русоволосая. Среднего роста, с простеньким личиком, на котором не выделялась и не примечалась ни одна черта, одетая в скромное платье и полотняный чепец, которые носят самые бедные горожанки, девица не привлекала к себе ни одного взгляда.

Да и что, скажите на милость, делать принцессе в толпе на площади? Ей, как невесте, положено сейчас в роскошное платье облачаться, прическу делать и усаживаться в самой красивой комнате, посредь мрамора и зеркал, в ожидании жениха. А уж эти уличные радости, приправленные толкотней и шумом, оставить надо простонародью.

Тем не менее, дина Мустела шла впереди невзрачной служаночки и, если приглядеться знающим взглядом, потихоньку магией раздвигала людей, прокладывая дорогу и себе и ей. Сама же молодая женщина вела себя довольно странно — кривила губы в брезгливой гримаске и прикрывала нос платочком, как если бы дух городских улиц и запахи толпы были ей непривычны и неприятны.

А когда они выбрали себе место для обзора, сразу за спиной солдата оцепления и недалеко от въезда в ворота Малой крепости, то капризно сказала:

— Мустела, это невыносимо! Есть же травы и благовония! Да и вода, в конце концов! Как они могут надевать на себя лучшие вещи и даже не помыться перед этим?!

— Деми, деточка, это ж простой народ! Тратить деньги на благовония и драгоценную воду им просто не по карману. Я тебя предупреждала, что этот выход в город может тебе не понравиться. Ну, ничего, уже скоро жених твой прибудет, ты удовлетворишь свое любопытство, и мы уйдем отсюда.

А вот место они выбрали действительно самое лучшее.

Дворец занимал самую высокую часть нагорья, по которому раскинулся город, и сейчас он возвышался, возносясь воздушной громадой, справа от них, а площадь перед его воротами оказывалась как раз в том месте, откуда были видны все окрестности. И слева хорошо проглядывалась дорога, прямая как стрела, соединяющая этот въезд во дворец со склоном горы, по которому из Врат Хилар змеился путь в город. А если усилить взор магией, то и разрушенную арку самих Врат можно было различить отсюда.

И вот, в тот момент, когда Мустела объясняла принцессе особенности быта простого народа, а это, конечно же, была она под личиной невзрачной служанки, у Северных ворот началось движение. Король Эльмерский въезжал в город.

С того места, где стояли дамы, его кортеж казался скопищем разноцветных мошек, клубком подкатывающийся по широкой улице к площади. Сама улица была, как все в этом городе, верхним ярусом многоэтажной галереи и, казалось, висела над пропастью меж двух склонов, тем самым увеличивая впечатление клубящегося в воздухе роя.

Но постепенно, по мере приближения, в разноцветном облаке стали различимы и лошади, и всадники на них. А когда первые всадники ступили на мозаичный камень площади, забили барабаны и затрубили фанфары. Вторя им, народ заголосил и забурлил вокруг.

Сначала на площадь выехали пять одетых в цвета Эльмерии воинов, а возглавлял их, не иначе, как один из генералов. Этому мнению способствовали и его воинственно-уверенная манера держаться, и дороговизна полного гномьего доспеха, и насупленный тяжелый взгляд, окидывающий окрестности. Как будто он въезжал не на площадь дружественного города долгожданным гостем, а на поле боя, готовясь к атаке врага.

Следом за этим грозным воякой на всеобщее обозрение выехал маленький кругленький человечек, смотрящийся как куль, взгроможденный поверх высокой тонконогой лошади. Этому впечатлению способствовали стремена, поддерживающие его короткие ножки, и вздернутые так высоко, что ниже брюха коня ничего и не опускалось. Весь он был сверху, эдакой компактной кучкой, покачивающейся равномерно в ход коня. В несуразном толстяке Деми признала посла Протамского. На полкорпуса лошади за ним ехал маг из не самых сильных.

Когда эти двое продвинулись вперед, давая возможность ступить с моста на площадь тем, кто двигался позади, и за еще одной пятеркой воинов, показался и король. Очень близко к нему, не дальше чем на расстоянии вытянутой руки, расположились три оборотня и маг. Двоих громадных, навскидку, Деми определила как медведей или кабанов, а более стройного — волком. Мага же, как довольно сильного.

А вокруг этого ближнего круга охраны ехали восемь рыцарей в еще более роскошных, чем у генерала гномьих латах:

«— Оно и понятно, брак-то который мы заключаем предписан нам „Уложеньем о смешении крови детей Темного“, так что без этих Восьмерых — никак!», — с досадой подумала девушка о том, что вот эти закованные в сверкающее железо мужики теперь будут присутствовать в ее жизни изо дня в день. А много народу возле себя она не терпела!

Окинув быстрым взглядом всю эту компанию, принцесса сосредоточила свое внимание на короле.

«— Ничего так… не очень высокий видимо, но симпатичный — неприятными его прикосновения не будут», — снисходительно и довольно пренебрежительно оценила она своего жениха.

Тем более что пускать мужа часто к себе в постель Деми и не собиралась. Немага, она бы слишком быстро его вымотала, вытянув жизненную силу, а он ей был нужен живым и здоровым… по крайней мере на ближайшие несколько зим, пока она не утвердиться в стране, как королева.

А тем временем на площадь втягивалась и остальная часть процессии. Девушка уже без особого интереса перевела свой взгляд на нее. Следом за королем, окруженного оборотнями и Восьмерыми, ехала еще пятерка эльмерской стражи. А за ними пара всадников, один из которых был в белоснежной мантии и окружен сильным сиянием Дара.

«— Принцы», — констатировала Деми, вскользь проходясь по ним глазами.

За этой парой следовали двое парнишек — видимо пажи, еще с десяток воинов и несколько человек, как особо знатные фигуры по одежде не определяемые.

Кто там ехал следом, она увидеть так и не смогла, потому, что ее взгляд помимо воли потянулся обратно к принцам. При этом… на том, что был облечен саном и наделен Даром, он не задержался, а прилип ко второму. Деми стало не по себе. Она, вообще-то, привыкла, что это к ней тянуться все взоры. А если уж смотрит она, то и выбирает сама на кого обратить внимание, а на кого нет.

«— Что в нем такого?! Ну, высокий… кажется, симпатичный — но ведь ничего особенного в нем нет!», — настороженно разглядывала она темноволосого принца, который к этому моменту подъехал совсем близко к тому месту, где стояли они с Мустелой.

Что-то в его облике невероятно сильно влекло принцессу к нему. А вечно ненасытное нутро меж тем нашептывало, что вот он — который сможет удовлетворить ее голод.

«— С чего вдруг такие мысли?!», — Дара, даже самого завалящего, в нем не чувствовалось, да и в свою постель она предпочитала приглашать светловолосых мужчин.

И для простой жертвы, покрывающей своей жизненной силой ее вечную нужду, он был тоже непригоден. Во-первых, его так просто не изведешь — все же принц и можно привлечь слишком много ненужного внимания к себе, когда он начнет беспричинно болеть. А во-вторых, для таких дел нужны мальчики помоложе — зим до двадцати, как вон те пажи, что едут за ним — совсем беззащитные и глупые, дающие ей все, что она у них не возьмет. Таких она привыкла менять каждые месяца три-четыре, вымотав их подчистую.

Следуя этой мысли, она все же оторвала глаза от темноволосого принца и вгляделась в пажей. Все равно Телок свое почти отслужил. Да и в дороге, в которую она скоро отправиться, новая жертва не помешает.

Но тут ее ждало разочарование! Оба пажа смотрелись эльфами, чего она сразу, пробежав по ним глазами, не разглядела. А с такими вязаться — себе дороже! На них человеческая магия приворота могла и не подействовать, а вот в обратку какую гадость получить вполне возможно. К тому же один из них совсем юн и мужчины она в нем совсем не ощущала.

Тут она вдруг заметила, что на площади, кроме тех эльмерцев, что она высмотрела до того, как отвлечься на принца, никого больше и нет.

— А где весь остальной кортеж?! Говорили же, что в нем более полтыщи народа и растягивается он не на одну версту! — спросила она у Мустелы, вглядываясь в сторону Северных ворот.

— Да видно твой жених так спешил к тебе, моя девочка, что оставил его позади! — хохотнула та: — А основной кортеж, наверное, как и было уговорено, прибудет по нижней дороге к вечеру. Да и чего их ожидать было раньше? Кареты с дамами и груженые повозки не проехали бы горным путем через Врата.

— Уж не знаю, на что мой жених надеялся, но увидит он меня как и положено — завтра на приеме, — капризно дернув плечами, ответила на это Деми, разглядывая при этом не своего жениха, а его темноволосого брата. А с трудом отлепив от него взор, резко повернулась и стала выбираться из толпы.

С площади они уходили тем же путем, что и пришли — через лавку зельевара.

Стоило им открыть дверь сего заведения, как им навстречу кинулся плюгавый лысоватый мужичек, насквозь пропахший травами и излучающий слабенький Дар. Не иначе, как сам дин аптекарь. Не уставая кланяться и приседать, он тут же затараторил:

— Моя госпожа! Сей момент госпожа! Щас провожу вас! Премного благодарен, что навестили меня! — и, не переставая кланяться и приговаривать, подхватил свечу и направился в задние помещения лавки.

Следуя за этим нервным всклокоченным человечком, Демия и Мустела прошли сначала торговое помещение насквозь, потом миновали заднюю — жилую часть дома и спустились в подвал — там, за отодвинутыми полками, располагался подземный ход.

— Благодарю милейший, — сказала старшая из женщин, бросив в подставленную ладонь аптекаря монету и забрав свечу из его рук. И не обращая более на него внимания, сами они двинулись по темному проходу.

Вышли дамы уже в подвалах дворца. При этом Деми подхватила оставленную возле входа корзину, такую в которой служанки уносят из покоев грязное белье, то есть большую и с крышкой, и, делая вид, что она полная и тяжелая, закинула ее себе за плечи.

По дворцу они шествовали, как и положено: впереди дородная и величавая Мустела — наперсница старшей принцессы, а следом за ней, сгибаясь под тяжестью груза, простая невзрачная прислужница. И никто из снующей вокруг челеди и внимания на нее не обратил — идет себе служаночка и идет… мало ли таких по дворцу ходит?

Бах! Дзинь-дзинь-дзинь!

В комнату к своей принцессе вбежала Мустела:

— Деми, солнышко мое, что случилось?! — воскликнула она, глядя на валяющуюся у стены тяжелую серебряную пудреницу, раскатившуюся по полу россыпь сверкающих камешков, отлетевших с ее крышки и не успевшее осесть облако розовой пыли. Красивое же личико самой Демии от злости и гнева покрывали красные пятна.

— Что случилось, деточка?! Всего час назад я оставила тебя внизу, танцующую, довольную и радостную.

— Всего час назад он пялился на меня из-за колонны — прямо пожирал глазами! — воскликнула девушка в ответ, и в бешенстве швырнула об стену массивную расческу.

Та, ударившись о камень, отскочила далеко и чуть не угодила в Мустелу, стоявшую посреди комнаты. Она наклонилась и подняла вещь, попутно разглядывая ее. Щетка из цельной кости не была инкрустирована камнями, так что прекрасно выдержала злость принцессы.

Женщина вернула ее на стол перед зеркалом, а в нем встретилась глазами с девушкой:

— Ну, я и говорю, что час назад все шло хорошо. Потом-то, что случилось?

— Я поднесла ему бокал вина, а он его не выпил — покрутил в руках и отставил! Вот скажи мне Мустела, он мог что-то заподозрить? — в раздражении дергая за щетину все той же несчастной расчески, спросила девушка.

— Сам-то? Вряд ли. Парень-то без Дара. А вот братец его святоша мог подсказать, чтоб он из твоих рук ничего не брал. У него репутация умного и хитрого человека. И не забывай, он сильный маг. Ты еще с ним, там в Эльмерии, наплачешься — чувствует мое сердце. Надо будет твоего муженька от такого братца-то ушлого отвадить, чтобы тот у нас под ногами не путался.

— Ой, Мустела, оставь в покое моего жениха! Не хочу о нем сейчас даже думать! И без него голова полна забот!

— Братом его у тебя полна голова! Что уж он тебе так дался-то? Мужик, как мужик — ничего особенного в нем не вижу. Надоели молоденькие парнишки, так вон Барра кликни — мигом нарисуется.

— Нельзя Барра, он и так, сколько зим при мне — вон уж поседел совсем. А стражников и не предлагай! Я! Хочу! Эльмерского принца!! — закричала она, ударив кулаком по столу, отчего все стоящие на нем мелочи подпрыгнули, а злосчастная щетка опять оказалась на полу.

А так как гневалась не просто принцесса, а еще и очень сильная волшебница, то ущерб от ее выпущенной злости одной упавшей щеткой не ограничился — большое ценное зеркало, что висело над столом, лопнуло и покрылось паутиной трещин.

— Успокойся, девочка! — воскликнула Мустела: — Все чего ты хочешь, мы ведь всегда для тебя добываем! Не так ли?! — и с улыбкой посмотрела в разбитое зеркало. Там, в одном из кусков, они с принцессой опять встретились взглядом, а все остальные отобразили множество остреньких мелких зубов и хищно растянутых губ.

Стоя в тени колонны, Вик вглядывался в танцующие пары.

Но на самом деле распаренные и раскрасневшиеся люди, что сейчас выделывали замысловатые па, топчась по мозаичному полу, его не интересовали. Он высматривал в этой толпе только одного человека. Вернее одну — невесту брата, принцессу Демию.

Что он хотел разглядеть? Он и сам толком не знал. Но эта девушка вызвала у него противоречивые и неожиданные чувства. И это сильно волновало его, настораживало и даже пугало.

Как правило, красота блондинок по своей природе была ненавязчивой, вызывая ощущение чистоты и воздушной нежности. И это относилось ко всем светловолосым женщинам, которых он знал. И к светлым эльфийкам, с их совершенной, но холодной красотой. И к человеческим женщинам, даже к таким стервозным хохотушкам, как его бывшая подружка, что осталась в прибрежном замке, или их непоседливая всезнайка Льняна. И не важно, что с течением времени каждая из женщин проявляла свой характер и, к сожалению, часто не вполне положительный, но первым впечатлением от лицезрения светловолосой красоты всегда было ощущение трогательного очарования и беззащитной чистоты.

А вот принцесса, несмотря на то, что была потрясающе красива, вызвала у него неприятие. В ее чарующем облике с первого взгляда угадывалось что-то отталкивающе хищное, совершенно несвойственное нежности блондинок.

Вот он и хотел, стоя здесь, укрытый полумраком, хорошо ее разглядеть и понять причину такого странного впечатления. Очень хотелось ошибиться в нем, в этом первом впечатлении, ведь эта девушка всего через две десятницы станет супругой брата и их королевой.

Он нашел ее глазами в центре зала. Ага, сейчас замысловатый узор танца должен вывести ее оттуда. Она двинется по кругу и обязательно пройдет мимо него. Ожидая, пока она вместе со своим кавалером выполнит положенные фигуры и приблизится к нему, Виктор пытался проанализировать те немногие моменты, когда оказывался с ней рядом. По сути, их было всего два, этих моментов.

В первый раз, когда он увидел ее, это было во время официального представления, на следующий день после их прибытия. Нет, не подходит, в тот раз он не заметил ничего такого…

Они, втроем, стояли посреди огромного тронного зала и отбивали положенное по этикету количество поклонов. Рич, как король и жених, выступал первым, стоя немного впереди них с Роем. И с того места, где они все находились в тот момент, Вик смог только рассмотреть, что невеста очень пышно одета, светловолоса и кажется привлекательна. В тот момент ему этого впечатления было вполне достаточно, чтобы успокоится за брата, которому не придется жить всю жизнь подле какой-нибудь совсем уж страшненькой девицы.

После долгих оглашений всех их титулов и перечисления всех подарков, что были привезены невесте и ее родственникам, их проводили к царствующей семье. И все… в тот раз он ее больше не видел. Весь долгий прием, с представлением самых знатных людей обоих дворов, с нудными речами и бесконечными поклонами, Виктор восседал в кресле стоящим на одной линии с креслами королевской семьи Ламариса. А высовываться и разглядывать… ну, вы сами понимаете, было как-то не к месту. Да и не интересовали его особо новые родственники. Скорее уж, Вика заботило, как бы слинять, не создавая неловкую ситуацию, с этого затянувшегося утомительного мероприятия.

А вот вчера… да, точно — вот тогда он и был поражен своей реакцией на принцессу.

Торжественная вечерняя трапеза, на которой он обязан был присутствовать, была такой же долгой и утяжеленной кучей формальностей, как и предыдущий прием.

Обычно, посадка за Главным столом, по этикету требовала чередования мужчин и женщин в разные стороны от королевской четы. Если бы все было так и в этот раз, то принцесса оказалась бы между отцом и женихом, а не рядом с Виком. Но так как Ричард был не просто знатным господином, а царствующим монархом, равным во всем королю Гарлату, то в этот день они восседали рядом и общий привычный порядок был изменен. В результате этой предпринятой по всем законам придворного протокола махинации, Виктор и оказался рядом с принцессой.

Ройджена, по всей видимости, из-за его сана, разместили по левую руку от королевы.

Бесконечная смена блюд, подаваемых под нескончаемые приветственные речи и тосты, не позволяла ему просто встать и удалиться после того, как он понял, что сыт под завязочку. Благо, это была все-таки трапеза, а не прием, и на ней дозволялись тихие беседы с соседями по столу.

Вначале ужина Вик вообще ни обращал внимание на своих соседок. Он сосредоточенно жевал и тихо злился, что опять по уши увяз во всей этой придворной трясине с ее бесконечно-пафосными речами и лицемерными улыбками.

Но когда он насытился, а мероприятие по своей содержательности не продвинулось и вполовину, он все-таки решил найти себе занятие.

Выбор собеседников, вернее собеседниц, был невелик — или невеста брата, но общение с ней Вик считал его прерогативой, или ее младшая сестра, сидящая по другую руку от него. Так что получалось, что и выбора-то у него не было.

Девушка была очень молоденькой и первые минуты их общения только краснела и смущалась. Но, преодолев барьер первого знакомства, оказалась умненькой и смешливой. Она с неподражаемым юмором представила ему некоторых придворных своего отца, присутствующих в зале, очень тонко подмечая смешные привычки или несуразности в поведении многих из них.

Затем он, стараясь выдержать предложенною ею манеру разговора, так же с шуточками познакомил ее с представителями их свиты. И уже через пятнадцать минут такого общения они были вполне довольны друг другом и проводимым вместе временем.

Поэтому он и не заметил сразу, как его руку, лежащую на левом подлокотнике, накрыла чужая ладонь. И вздрогнул от неожиданности, когда нежный медоточивый голосок с той стороны сказал:

— Принц, вы ведете такие веселые речи с моей сестрицей, не хотите ли поделиться своим весельем, чтоб развеять и мою скуку?

Отвернувшись от своей маленькой смеющейся подружки, он натолкнулся на взгляд небесно-голубых глаз. Но вот глубина этого взгляда напоминала ему почему-то не лазурь горного озера, и не пронзительную синь лесных колокольчиков, или чего-то еще, с чем обычно сравнивают голубые глаза прекрасных женщин, а… болото. Такое болото, которое в своем коварстве укрывает липкую затягивающую трясину под легкой струящейся водой.

Улыбка же, которая сопровождала этот взгляд, показалась ему сладкой и… ядовитой. Эдакая медовая отрава — и чарует, и убивает.

Тогда все быстро закончилась, и он не сразу осознал, что поразило его.

В тот самый момент, когда он попытался хоть что-то ответить, к ним развернулся Рич, благослови его Светлый, и отвлек свою невесту, начав извиняться за свое невнимание к ней и долгую беседу с ее батюшкой.

Послушав весь этот регламентированный этикетом вежливый бред с полминуты, Вик аккуратно вытянул свою руку из-под ладошки принцессы и вернулся к ее веселой сестричке.

Но вот потом странный двуликий образ невесты брата посетил его во сне и, смешавшись там с видением серебряного дракона, сделал в очередной раз ночь Вика неспокойной.

Проснулся он после такой ночи, как обычно — взбудораженным и с полной головой неясных образов. По давнишней привычке Вик ухватился за «хвост» ускользающего сновидения, чтобы в очередной раз постараться разгадать его.

Как ни странно, сегодняшний «хвост» привел его ни к полету над Эльмером, ни к воспоминаниям о колючей чешуе под ладонью, а… к противостоянию принцессы и дракона. При этом громадный змей увиделся ему как и тогда в Валапийском храме, серебристо светлым, а вот хрупкая нежная девушка, мало того, что размерами сравнялась с ним, так еще была окутана, как в плащ, непроглядной чернотой.

Сначала это его просто взволновало, но застряв в его голове, уже к полудню раздражало, а к вечеру, к началу бала, и того хуже — стало пугать.

И он уже не мог успокоиться. Он хотел еще раз посмотреть поближе на невесту своего брата. И сейчас, ожидая ее приближения, молился и Светлому, и Темному, чтобы он ошибся в своих ощущениях.

Она приближалась, грациозно и плавно выводя фигуры танца. Он напрягся, вглядываясь ей в лицо.

Красивая. Но это он понял и раньше.

Должно быть что-то … или просто у него на почве раздраженности всей этой протокольной чепухой случились галлюцинации? В принципе, он был согласен на второй вариант, лишь бы эта девушка оказалась хорошей парой его брату.

Но нет… вот, оно!

Принцесса с нежной улыбкой и опущенным взором исполняла танцевальное па, но стоило ей отвернуться от своего кавалера, как все ее лицо преобразилось. Взгляд, брошенный на танцующие пары вокруг нее, стал холодным и брезгливым, точеные крылья носа нервно вздернулись, как будто она сдерживала злость, а резной бутончик губ чуть растянулся и сложился в презрительный изгиб. И в этот момент Виктору показалось, что ее окутало черное облако, похожее на гарь от факела.

Он на секунду зажмурился, чтоб прочистить зрение, а когда посмотрел на девушку снова, то увидел, что выглядит она вполне нормально, как и положено выглядеть юной деве накануне свадьбы — сама хрупкость, скромность и невинность.

Он опять почувствовал себя галлюцинирующим придурком.

Нет, но он же видел! Пусть темный дым, окутавший ее, ему и пригрезился. Ну, там глаза заслезились от того же факельного дыма или тень от колонны в тот момент как-то не так легла. Но то, что он наблюдал на ее лице — это было точно не наваждение!

Поняв, что сам в этой ситуации не разберется, Виктор пошел искать единственного человека, который был так же заинтересован в удачном браке Рича как и он, да к тому же еще мог сказать обо всем происходящем что-нибудь дельное.

Обойдя залу по кругу и не найдя того кого искал, Вик через высокие стеклянные двери вышел на обширный балкон.

Так и есть, Рой находился здесь и курил свою тонкую длинную трубку. Он восседал на каменной скамье, стоящей в самом дальнем углу, куда почти не доходил свет и недолетала музыка из зала. Для пущего удобства он закинул ноги на каменный парапет и являл собой картину вальяжности, довольства и полной отстраненности от всего, что происходило за стеной.

— И почему это наш младший принц обделил прекрасных дам своим вниманием? Что ищет он в обществе почтенного служителя Светлого, мешая ему наслаждаться вечерней прохладой и собственными мыслями? — в своей лениво-насмешливой манере растягивая слова, спросил Рой, даже не повернув головы в сторону приближающегося к нему брата.

Виктор усмехнулся и без всякой почтительности к высокому сану сидящего, подвинул его задом и плюхнулся рядом на скамью.

— Так, Рой, заканчивай строить из себя умудренного опытом пастыря, я к твоим послушным овечкам не отношусь.

— А разве ты не с проблемами пришел? — хитро скосив на брата синий глаз, спросил тот.

— С ними самыми. И боюсь, что проблемы эти, если они существуют, затронут не только меня, но и тебя, и Рича. В первую очередь Рича, а соответственно и все королевство!

— Что, твой Дар таки прорвался сквозь наложенный запрет, и ты узрел истинное личико его невесты? — уже совсем другим тоном, повернувшись лицом к брату, серьезно спросил Рой.

— Так ты знаешь? — пораженно уставившись на Светлейшего, воскликнул Вик.

— Конечно, я ж, в отличие от тебя, не давлю свой…

— Раз ты такой умный и прозорливый, тогда скажи мне на милость, отец и его советники, что ж не знали, кем она является?

— Отец узнал об этом совсем недавно. Здесь, знаешь ли, это обстоятельство очень тщательно скрывали. А от нас, скорее всего, с еще большим усердием, чем от всех остальных. Видимо, хотят от нее избавиться, — развел руками Ройджен.

— А нам-то, зачем эта ведьма на троне?! — вознегодовал Вик.

— Отец с Валидиусом, когда прознали про то, что невеста Наследника очень сильная ведь… волшебница, предприняли было попытку расторгнуть помолвку, но время уже было упущено. Жених с невестой не дети — вполне себе в брачном возрасте давно находятся. Я не знаю, почему ламарская сторона вообще так долго тянула со свадьбой и не требовала выполнения договора, принцессе — то уже во всю двадцать первая зима пошла — еще года три назад можно было их поженить. Но факт остается фактом — тянули-то они, тянули, конечно, но как только наши заикнулись, что собираются расторгать помолвку, те сразу засуетились, в крик кинулись, бумагами разными трясти начали. Все подняли, от «Уложенья о Королевских браках», предписывающего каждое третье поколение смешивать кровь Правящих Семей, до самого пророчества «О детях Темного»! И это не считая договора о помолвки и сопутствующего ему контракта. Даже иерархов Храма в это дело впутали. Когда отец понял, что просто так отвертеться от этого брака не удастся, он внес в брачный контракт несколько довольно жестких дополнений и устроил так, чтобы другая сторона их приняла. Что еще раз подтверждает предположение о том, что ламарское семейство само спит и видит, как от дочери-ведьмы избавится.

— И чего отец вставил туда такого уж серьезного? — спросил Вик.

— Ну, во-первых, всем известно, что маги и волшебницы не могут иметь детей. На этом основании, не далее чем через год после свадьбы с принцессой, Рич сможет взять еще одну жену. Это, кстати, записано в «Уложении», а наши оппоненты сами его приплели к этому делу, когда брак отвоевывали. Во-вторых, Слово королевы, когда наша принцесска ею станет, будет стоять после слова короля, принцев крови — то есть нас с тобой, будущего Наследника и Архимага. Значит, до реальной власти ей будет далековато.

— Но ведь по Закону, человек имеющий Даром, вернее использующий его, на престол претендовать не может в принципе?! — возмутился младший принц, вспомнив кое-что из того, чему его учили.

— Ох, Вик! — в тон ему воскликнул Ройджен и воздел глаза к ночному небу: — Все так сложно! Там между этими древними документами нужно вот как уметь! — и показал ладонью волнообразное движение, напоминающее рыбку в воде. — Мы знаем, что Наследник не может иметь Дар. Ну, или как ты, не имеет права его использовать, чтоб не терять способности иметь детей. Так? Так! Но так же мы знаем, что Сам Темный имел семь жен. Это тоже есть в тех древних бумагах. Вон, Ларгарские короли в соответствии с ними до сих пор так живут. Вот и получается, что при современных реалиях король магом быть не может — это записано. А про королеву ничего такого нигде не сказано. Просто он берет себе вторую жену, а не получиться с ней, то и третью. И плодиться себе в удовольствие, да на радость Семье и королевству. А раз мы уже попали с этой договоренность в западню, то, урегулировав вопрос со вторым браком для Рича, отец с Владиусом и посчитали, что еще одна сильная магиня возле трона королевству не помешает, — сказав это Рой тяжело вздохнул и добавил: — Будем надеяться, что они не прогадали…

— Судя по твоему тону, ты так не считаешь?

— Видишь ли, ее почти до последнего держали в отдаленном замке. Так что наши шпионы только-то и могли, что сплетни и слухи собирать. А когда она в Акселле объявилась, то тоже не сразу на глаза нашим сильным магам из посольства попалась. Ну, а потом поздно было!

— Что, все так плохо? — настороженно спросил Вик старшего брата.

— Как тебе сказать… судя по тому, что я вижу, наша будущая невестка ни чем не брезгует, как бы даже и некромантией не побаловалась уже! Вон, даже ты, со своим придушенным Даром, что-то такое разглядел… — в не свойственной ему манере, настороженным тоном, произнес Рой, озадачив и напугав младшего принца.

— Кстати, ты, будь добр, ничего из ее рук не пей и не ешь. Ты ведь сейчас Наследник, — уже жестко произнес Ройджен, ткнув пальцем в грудь Вика, — если эта ведьма и опоит чем-то Ричарда до свадьбы, то тройное благословение Светлого очистит его. Меня Дар и сан защитят от ее происков. Так что ты один у нас беззащитный остаешься.

— Да я, по приезду домой в Орден уйду тогда сразу, — поразмыслив над сказанными братом словами, решил Вик.

— Ладно, согласен. Ты только доберись до обители целым, — как-то по-особенному проникновенно прозвучал ответ Роя на это предложение.

«— Ну, совсем не похоже на него…»