Всё, что нас связывает

— Именно, — вторила Кэтрин, поведя бровью в мою сторону. — Я увидела, что у Миро была гипоксия из-за огнестрельного ранения в ключицу, и у меня есть опасения насчет...

— Паралича Эрба - Дюшенна, — закончил он. — Да.

— А еще, — резко сказала она. — Как долго он пробыл...

— Я не успел внести данные в карту, но пойдемте со мной, я покажу вам результаты МРТ.

— Отлично, — решительно проговорила Кэтрин, поворачиваясь вслед за доктором Купером. — Сидите тихо, я скоро вернусь, — бросила она через плечо.

Когда Кэтрин ушла, Аруна многозначительно подняла брови.

— Ну вы и хулиганье.

Я был абсолютно уверен, что персонал больницы искренне обрадуется, когда я выпишусь.

***

ПО ОБЩЕПРИНЯТОМУ МНЕНИЮ, раз я вырос в калифорнийском городе Пакойма, то мне была уготована прямая дорога к преступной жизни. Промышлял я мелким воровством в магазинах — крал только еду, потому что всегда был голоден. Прогуливал школу и подрабатывал курьером.

Парни спрашивали: «Эй, пацан, не хочешь заработать двадцатку? Нужно доставить кое-что кое-куда». Я никогда не задавался вопросом, что внутри. Мне было плевать. Я заработал репутацию надежного человека, и меня стали приглашать на деловые переговоры при петушиных боях, на закрытые азартные игры, позволяли зависать с парнями, когда те напивались, курили, нюхали наркоту. Довольно скоро и мне стали предлагать нюхнуть кокаина, затянуться косячком или выпить.

К пятнадцати годам я успел побывать в более чем двух десятках приемных семей. В конце концов, я ввязался в неприятности и попался, когда полицейские ворвались в дом через главный вход. Как и следовало ожидать, эти большие и сильные мужчины вывели меня наружу и дождались, пока за мной не приехала Служба защиты детей.

За всю мою жизнь они были единственными, кто обратил на меня внимание, поговорил со мной и которым, как мне показалось, была небезразлична моя судьба. Момент спасения и героизм этих благородных людей навсегда отпечатались в моей памяти. Поэтому вместо того, чтобы испытывать ненависть к правоохранительным органам, я выбрал другой путь. Вообще-то мне никогда не хотелось быть из числа тех, кого ловят. Я хотел стать парнем, который сам арестовывает. Полицейские казались мне добрыми, надежными, сильными, а когда я повзрослел, то и чертовски сексуальными.

Мне повезло. У меня все сложилось лучше, чем у многих приемных детей, с которыми я был знаком. Меня не насиловали, не отправляли на панель и не домогались. Мои опекуны просто не обращали на меня внимания. Еду и одежду приходилось добывать самому. Я словно стал невидимкой…

В последний раз меня забрали из дома, потому что у людей, с которыми я жил, в подвале оказалась лаборатория по производству метамфетамина. Детектив вывел меня на улицу, остановился перед опекуном и ударил его кулаком прямо в лицо. Мужик, валяясь на земле, таращился нам вслед, пока полицейский уводил меня, схватив за одежду, болтающуюся на моем худом теле. Я сильно недоедал, и в тот раз попал в больницу. Именно тогда меня передали новому сотруднику соцслужбы — моему ангелу, как оказалось впоследствии. Миссис Перес.

Она была моим шестым социальным работником. Неизвестно, настоящей ли была моя фамилия Чуковский — никто не был уверен, она просто оказалась на каком-то клочке документов рядом с именем Мирослав. Миссис Бенита Перес сменила прежнюю фамилию на Джонс. Она написала ее ручкой в моей анкете, а потом внесла в базу данных. И с помощью этого небольшого изменения она побудила меня начать новую жизнь.

— Мне не нравится фамилия Смит, так что возьмем другую, такую же простую, хорошо? — спросила миссис Перес улыбаясь. — Ну что ж, теперь ты Джонс, mijo²⁶. Давай подумаем, чем ты можешь заниматься, кроме как влипать в неприятности.

Это ничего особо не значило и в принципе ничего не поменяло. Но я перестал думать о себе как о никому не нужном ребенке и стал считать себя человеком, способным вырасти и строить собственную жизнь.

Через неделю миссис Перес перевела меня в новую школу и поселила в доме в Редондо-Бич. Мы обитали там вдесятером, а жилье больше напоминало казарму, но меня вполне устраивало. Крик мистера Хатчинса «Джонс!», означающий обед, звучал музыкой для моих ушей. Отставной армейский священник, как и предыдущие опекуны, не особо обо мне волновался, но, по крайней мере, действительно тратил пособие на еду и одежду для меня. Я считал это уже достижением.

Когда мне исполнилось шестнадцать, я устроился на две работы: в продуктовом магазине после школы и на круглосуточной заправке. В ночные смены у меня было полно времени на уроки и на сон за пуленепробиваемым стеклом кассы. Никто не удосужился даже проверить мой возраст, никому не было до этого дела.

Все, кроме миссис Перес, были удивлены, когда меня приняли в Чикагский университет. Она помогла оформить документы на стипендию, чтобы покрыть расходы, на которые не хватало пособия. Миссис Перес вышла на пенсию в тот же год, когда я получил диплом. До сих пор каждое Рождество я отправляю ей в Портленд открытку.

Пока я не перебрался в Чикаго, у меня не было никакого постоянного местожительства. Жизнь в общежитии поразила: во-первых — свобода, во-вторых— хорошая работа, которую я нашел в закусочной в двух кварталах от кампуса. Наконец-то я ничем не отличался от других первокурсников колледжа. Никто не смотрел на меня свысока, не осуждал и не относился ко мне как-то иначе. Я мог сотворить себя заново, чем и занялся.

Я давным-давно осознал, что гей, и теперь планировал переспать с любым парнем, который обратит на меня внимание. Так я и познакомился с Дженет Вуллард, впоследствии Пауэлл. В шесть утра она ворвалась в комнату своего парня в общежитии и обнаружила меня голым в его постели.

Девушка заорала.

Я вздохнул.

Ее парень, Тодд-не-помню-как-его-там, сбежал и заперся в туалете.

— А ну, тащи свою задницу сюда! — рычала она на него через дверь.

А я пытался натянуть штаны, прыгая на одной ноге.

— О, Джен, — запричитала Моника Байерс с порога, а с ней за компанию еще две подруги в малюсеньких пижамах, скорее уместных на моделях Victoria’s Secret. — Похоже, ты настолько заколебала Тодда, что он подался в геи.

Я не мог вынести выражение мучительной боли на лице Дженет.

— Идиотка, я не гей, — произнес я презрительно, насмехаясь над тщеславной сукой Моникой, которая определенно считала себя крайне важной персоной. И если не целовать ее зад, она превратится в сущий кошмар. — Тодд расстроился, застукав нас с Дженет в его постели. Парень получил психологическую травму на всю жизнь.

Моника была ошеломлена. Ее сборище ведьм тоже.

Солгав, я сохранил тайну Тодда, а Дженет получила статус оторвы, которой всегда хотела быть. Я схватил ее за руку и потащил за собой через дверь, вниз по черной лестнице. Отпустил ее на первом этаже, в вестибюле. Дженет встала передо мной, загородив выход.

— Что?

— Тодд гей?

— Тодду просто было любопытно.

— Ты был сверху?

Я расплылся в широкой улыбке.

— Детка, я всегда сверху.

И это была первая правда за день.

Девушка уперла руки в бока и пристально посмотрела на мое лицо.

— Почему ты солгал ради меня?

— Потому что Моника Байерс — это то самое плохое слово на букву «б», которое я не хочу произносить из уважения к тебе, — объяснил я. — Девчонки такое не любят, верно?

— Да, не любим.

— И, кроме того, ты не заслуживаешь тех слов, которые она бы наговорила.

Ее взгляд смягчился, и она протянула руку.

— Меня зовут Дженет Вуллард.

— Миро Джонс.

— Хочешь, пойдем в мою комнату. Я только что вернулась из дома, и мама нагрузила меня кучей замороженной еды.

— А пирожки есть?

— Да, а еще мини-пиццы и рогалики.

— Как насчет вафель? Сейчас ведь только половина седьмого утра.

— У меня есть даже сироп и тонна газировки.

— Уговорила.

Мы устроили пир на ее кровати, совершая забеги к микроволновке и обратно. Двумя часами позже заявилась ее соседка по комнате Аруна Рао — та самая Аруна, которая позже встретила большого ирландского пожарного по имени Лиам Даффи, безумно влюбилась в него и уже не вернулась в Даллас, штат Техас.

Она поздоровалась. В ответ я похлопал по местечку рядом со мной на кровати Дженет.

— Присоединяйся!

И хотя Дженет с Аруной не были близкими подругами, огромное количество алкогольных коктейлей сделали в тот день свое дело. Мы стали неразлучны.

Как-то на втором часу лекции по биологии я одолжил конспект у Кэтрин Миндел и потом пригласил ее ко мне в закусочную на обед, усадив за один столик с Дженет и Аруной. Им Кэтрин вначале не понравилась, но спустя месяц они уже сдружились, когда мы все вместе ездили на свадьбу к ее двоюродной сестре в Детройт.

Поездка нас сблизила, а вернувшись, мы приняли в свои ряды Мин Сонг, новую соседку Кэтрин. Прежняя съехала, не выдержав Кэтрин с ее легкой степенью ОКР²⁷. Мин была нежнейшим созданием, но только до тех пор, пока кто-нибудь не наезжал на ее друзей. И да поможет вам Бог в таком случае. Она чуть не разорвала нашего профессора по философии, унизившего Дженет перед всем классом. После устроенной взбучки ему пришлось взять три дня за свой счет. Дженет была очень благодарна Мин за это.

Так появились «Я и девочки». Несмотря на то, что у нас были и другие друзья, наша компания не распалась. Поэтому в следующем семестре мы решили жить все вместе и сняли дом за пределами кампуса. В нем было всего две спальни и одна ванная, так что в моем распоряжении оказался лишь раскладывающийся диван в гостиной. Не имея возможности уединиться от посторонних глаз в доме, я приловчился заниматься сексом в машине. Для меня это не стало проблемой, а вот то, что я мог жить в собственном доме с друзьями, было важно.

С тех пор девочки меня не покидали. Кто-нибудь из них обязательно брал меня домой на зимние каникулы. Однажды Аруна решила провести Рождество вместе с Лиамом и его семьей. Меня тоже пригласили к ним на праздничный ужин. Семья Лиама оказалась очень милой и приветливой, а его двоюродный брат Керри — сексуальным, и он охотно позволял делать с ним все, что я захочу. Наши отношения продолжались недолго, зато Новый год и День Святого Валентина в том году определенно прошли веселее.

По прошествии четырех лет, закончив обучение, каждый из нас пошел по уже выбранному пути. Кто в юриспруденцию, кто в медицину. Меня ожидала полицейская академия. Тогда мне показалось, что это конец нашей дружбе и «моя семья» скоро покинет меня. Но тут Лиам принял важное решение и сделал Аруне предложение, так что она осталась рядом. А девочки и не собирались пропадать. Я в окружении четырех очаровательных, умных, великолепных и талантливых женщин всегда был предметом зависти у знакомых парней-натуралов.

— Как тебе это удается? — спрашивали меня периодически.

Я просто пожимал плечами и отвечал, что безусловно люблю их всех одинаково. И это было чистой правдой. Любая из них могла бы позвонить мне посреди ночи с просьбой помочь спрятать труп, и я без лишних вопросов, с лопатой и мешком извести в багажнике и полным баком горючего примчался бы на любой конец света. Пока такого случая нам не представилось, но Кэтрин все же готовилась, если вдруг что-то произойдет с ее свекровью.

***

— Я ВЕРНУЛАСЬ, — провозгласила Дженет, заходя в переднюю дверь. За ней пошатываясь следовал Цыпа.

— Ты что, совсем вымотала собаку? — спросил я с дивана, где лежал растянувшись. Цыпа подбежал ко мне, лизнул в подбородок, а затем направился на кухню к миске с водой и, что важнее, к Аруне, которую он обожал.

Моя подруга не была любительницей собак, но с первой же встречи привязалась к Цыпе. Кроме Яна и Аруны, псу настолько же сильно нравился только муж Аруны, Лиам.

— А вот и он, — промурлыкала женщина, обращаясь к этому оборотню. — Вот мой ангелочек. Я соскучилась по нему, да, соскучилась. Ой, я так скучала.

А Цыпа поскуливал от счастья. Слышно было даже с дивана.

— Посмотри, что мамочка тебе принесла!

— Аруна, прекрати кормить собаку человеческой едой, — я попытался остановить подругу.

— Это же стейк, да, именно он, — твердила она псу, продолжая игнорировать меня.

Господи!

— Не давай ему никакого мяса!

— Мы ведь не собираемся его слушать, правда? Нет. Конечно же не собираемся, ни за что. Он ведь самый настоящий зануда, да.

Я сдался, потому что Аруна все равно сделает, как захочет.

— Слушай, — резко произнесла Дженет.

— Что?

— Что я хочу сказать — вымотать этого пса просто нереально. Но держу пари, у меня это получилось лучше, чем у твоего напарника.

Я усмехнулся.

— Он сущий монстр, ты даже не представляешь.

— Возможно, он и бегает быстро, но я бегаю на дальние дистанции, — съязвила она. — Мой муж едва поспевает за мной.

— Кстати, о твоем муже. Не пора ли тебе домой?

— Замолкни, — пробормотала Дженет, проходя мимо меня в кухню, где Аруна готовила что-то восхитительно пахнущее.

— Дай собаке воды, — велел я.

— У него есть вода, — доложила мне Аруна. — И мясо.

Я застонал и оглянулся в поисках поддержки.

Кэтрин наверху, в лофте, разговаривала по телефону с мужем, и время от времени я слышал ее глубокий гортанный смех.

— Итак, — смиренно произнесла Мин, усаживаясь рядом со мной диване и подобрав под себя ноги. — Как ты себя чувствуешь?

Я слишком хорошо ее знал, чтобы поверить в искренность смирения. Она пыталась загнать меня в ловушку. Так же она начинала и в суде: милая и пушистая, словно зайка, а через минуту уже тигрица.

— Гораздо лучше.

Ее притворная улыбка внушала ужас.

— Ой, ради бога, давай уже выкладывай.

— Ну ладно. Что у тебя на любовном фронте?

Наступила тишина.

— Перезвоню тебе, — услышал я голос Кэтрин. Через пару секунд она была уже внизу, а Аруна с Дженет появились в дверях кухни.

Как почуявшие добычу стервятники.

Боже!

Я вытащил из-за спины одну из диванных подушек и уткнулся в нее лицом. Спустя несколько мгновений убрав подушку, я обнаружил, что четыре мои подруги расселись. Трое заняли места вокруг журнального столика и внимательно на меня смотрели, а Мин даже не пошевелилась.

— Давай рассказывай, — попыталась выудить подробности Дженет.

— Вы все такие красотки, — произнес я, чтобы хоть что-то сказать. Но все же, я ведь не соврал.

Кэтрин нахмурилась, заправляя за ухо длинный черный локон. Прядь выбилась из ее французской косы. Будучи хирургом, она привыкла ее заплетать, убирая волосы от лица.

— Отвечай на чертов вопрос.

— Ты слишком много ругаешься.

— А тебе нравится напоминать мне об этом, — произнесла она высокомерно. — Говори уже.

— Да, говори, — ласково сказала Дженет. — И если есть что-нибудь пикантное...

— Начни именно с него, — подсказала Мин. — Люблю пикантные подробности.

— О чем ты...

— Знаете, кто горяч? — вздохнула Аруна. — Его начальник.

— А я его не видела. — Голос Дженет прозвучал печально. — Расскажите мне.

— Твой босс такой соблазнительный, — сказала Аруна, ехидно поглядывая на меня.

— Знаешь, он ведь женат. Не видела его кольцо? — ответил я.

— А разве оно отменяет то, что он соблазнительный? — уточнила Мин. — С каких это пор?

— Неважно, я отвлеклась. Очевидно же, что ты по уши влюблен в своего напарника, — уверенно проговорила Аруна. — Ну, и на каком ты этапе завоевания?

— Он натурал, — заявил я, — Всегда им был и всегда будет. Ничего волшебным образом не изменится.

Аруна усмехнулась, будто я был совсем бестолковый.

— Я видела его. Черт, да мы все его видели. Но я была здесь, в этой комнате вместе с ним и то, каким взглядом он смотрел на тебя… Миро, детка, никакой он не натурал.

— Он...

— А может и натурал, но просто хочет тебя, — вмешалась Дженет.

— Черт, это так заводит, — прошептала Кэтрин.

Они решили свести меня с ума.

— И раз уж ты пока выздоравливаешь, может, кому-то стоит съездить к Яну в квартиру, полить цветы или проверить почту? — восторженно предложила Мин.

— Точно, — согласилась Дженет. — То есть ты забрал его собаку, но, может, нужно сделать что-то еще.

— На что вы намекаете? — с подозрением спросил я.

— Ну, мы всего лишь говорим, что, возможно, следует проветрить его квартиру или что-то подобное. И раз ты не можешь... то это сделаем мы.

— Нет.

— И почему нет? — Мин, казалось, было любопытно. — Его почтовый ящик, наверное, забит под завязку. Кто-то же должен позаботиться о почте.

— Я не хочу, чтобы вы там что-то вынюхивали.

— Миро Джонс, да как ты мог так подумать!

Дженет скрестила руки на груди, а Аруна хихикнула.

Они меня доконают.

— Я серьезно. Вы...

— И мы сможем проверить, встречается Ян с кем-нибудь еще или нет.

— Не встречается.

Все четверо озадаченно уставились на меня.

— Нет, я не имею в виду, что он не встречается с кем-то еще. Ян вообще ни с кем не встречается. Он недавно расстался с девушкой.

— Как замечательно, — зловеще произнесла Кэтрин.

— Вы меня не слушаете.

— Я слушаю, — фыркнула она. — Но мне стало скучно. Раз уж Яна сейчас нет, и мы не знаем, когда он вернется, я хочу обсудить все прямо сейчас. Чем еще ты можешь заняться… или кем…

— О да, — многозначительно начала Аруна, — нужен кто-то новенький и интересный.

— Что вы...

— Какой-нибудь красавчик, — поддержала Дженет, поиграв бровями.

— Подождите...

— И знаете, кто лакомый кусочек? — сказала Мин, пододвигаясь ближе и прижимаясь бедру. — Твой доктор.

— Вот спасибо тебе, — поддразнила Кэтрин. — Это ты про меня?

Дженет запустила в нее подушкой, и та залилась хриплым хохотом.

— Ты должен пригласить его на свидание, — настаивала Аруна. — Он реально красавчик.

— Да, точно, — согласилась Мин.

— Я позвоню в больницу, — предложила Дженет. — Может, он заедет и поиграет с тобой в доктора.

— Да может, он вообще не гей, — запротестовал я отчаянно.

Наступила мертвая тишина. Я всхлипнул от досады.

— Мужик, у тебя отвратительный гей-радар, — заверила меня Кэтрин. — Боже правый, Миро, как ты все это не замечаешь?

— А вам случайно домой уже не пора?

Мин вынесла вердикт:

— Тебе нужно потрахаться.

— Я...

— Ты можешь заработать спермотоксикоз, — вторила ей Дженет, прежде чем обернуться к Кэтрин. — Мужчины же могут заболеть от этого, правда? Так Нэд говорит.

— Твой муж скажет что угодно, чтоб потрахаться.

— Мой муж и так достаточно трахается, — заявила Дженет, последняя информация была для меня лишней. — А у тебя, Миро, как давно был секс? Был кто-нибудь после Брента?

— Господи, да прекратите уже, — взмолился я, переворачиваясь на живот.

— Боже ж ты мой! Да кто захочет с ним трахаться? Посмотрите, какая у него пижама, — ужаснулась Мин.

— Я только что, перед пробежкой, видела милейшие домашние штаны в интернет-магазине, — поделилась Дженет, вставая, чтобы дотянутся до айпада на краю стола. — Вы знаете, что нужно сделать...

— Устроим шоппинг! — выкрикнула Кэтрин и для пущей убедительности издала боевой клич.

— Я не могу пойти, я еще не поправился, — напомнил я всем.

— Как будто тебе нужно идти, — возмущенно выпалила Аруна. — Когда тебе вообще нужно было куда-то выходить?

— Пожалуйста, только не выбрасывайте мои вещи, — взмолился я.

— Нет, конечно же нет, — пообещала Мин, вытягивая руки в успокаивающем жесте.

Аруна втиснула в мои ладони стакан воды и таблетку.

— Не надо, — попросил я, качая головой. — Вы не можете напичкать меня лекарствами. Я уже достаточно выспался.

— Слушайся своего доктора, — велела Кэтрин, одарив меня широкой фальшивой улыбочкой.

— Но я голоден, — заныл я.

— Можешь сначала поесть, милый, — пообещала Аруна.

Я сдался. Принял болеутоляющее, способное вырубить меня на какое-то время, погладил завалившегося на бок рядом со мной Цыпу. Сел и получил тарелку с цыпленком тандури, индийскими блинами масала-доса и салатом корма. Аруна приготовила их специально, потому что я обожал эти блюда.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, а Аруна наклонилась и поцеловала меня в макушку.

— Где же моя тарелка? — поинтересовалась Дженет.

— Остальные могут положить себе самостоятельно.

— Ты становишься такой гормонально неуравновешенной, — посетовала Аруне Мин.

— Дальше будет только хуже, — пояснила Кэтрин своим врачебным тоном, будто мы пришли на консультацию.

Еда была восхитительной. Я попросил добавки, выпил много воды, а затем снова лег.

— Обожаю вас, — успел проговорить я, чувствуя, как тело становится неподъемным.

— Мы знаем, дорогой, — вздохнула Аруна. — Мы знаем.

Уснул я под болтовню подруг, рассевшихся вокруг меня на диване. Это напоминало о временах, когда я еще не обзавелся смертельно опасной работой. И когда у меня еще не было напарника, которого, если честно, я хотел как никого прежде.

Глава 10

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ я вместе с Итаном Шарпом и Джером Ковальски — «Джер» являлось сокращением от того, что я был не в состоянии запомнить — отправился навестить Чендлера Уайта, напарника Шарпа. Мы до нелепости были рады застать его в гостиной за журнальным столиком, чистящим свой запасной пистолет, миниатюрный «Кимбер Ультра Раптор» из нержавеющей стали.

— Парни, ну почему он не может пойти с вами? — проворчала его жена Пэм, когда вернулась. Поначалу она взяла отпуск по семейным обстоятельствам, но вскоре сбежала от мужа на работу. Тот факт, что она, преподаватель английского в старших классах, сделала свой выбор в пользу подростков с бушующими гормонами, говорил о том, насколько невыносимым стал Уайт.

— В следующий понедельник, — сказал Шарп, поднимая джойстик Play Station 4, а Уайт сразу схватил другой. — Заеду за ним с утра пораньше.

Но так как сегодня был только четверг, Пэм с демонстративным стоном ушла на кухню.

Они отлично смотрелись вместе, сидя рядом друг с другом на диване: голубоглазый и веснушчатый шатен Уайт и его высокий, изящный, смуглый напарник. Шарп как-то рассказывал, как познакомились его родители. Отец в то время служил за границей, в Париже; а его мать только переехала туда из Дели. Будучи чужаками в большом городе, они быстро сдружились и полюбили друг друга.

— Так что никогда не знаешь, где найдешь свою любовь, Джонс, — говорил мне Шарп. — Может, моя суженая где-то рядом.

На что я заявлял, что, может, пора уже закругляться с кастингами на главную женскую роль его жизни. Они с Коном будто состязались в соблазнении дамочек Чикаго.

— Нам пора, — объявил Ковальски, поднимаясь с покрытого льняной тканью кресла-качалки. — Шарп, ты идешь?

Конечно же он отказался, потому что хотел остаться и пообщаться с Уайтом. И я его отлично понимал. Сам бы не отказался сейчас разделить обед со своим напарником. Так что нам с Ковальски пришлось вдвоем возвращаться в офис.

— Давай, расскажи мне еще что-нибудь про волка, — попросил он, пока мы садились в «ниссан-икстерру», мою служебную машину на данный момент. Предыдущий гангста-мобиль внезапно продали с аукциона, и я получил эту малышку, реквизированную при очередной наркооблаве.

— Отец Яна уехал из города вчера вечером, так что сегодня с утра его надо было пристроить.

— Так-так.

— Но моя подруга Аруна позвонила вчера и предложила взять его с собой. Они с мужем поехали на выходные в Висконсин повидаться с семьей.

— Понятно.

— Там что-то типа охотничьего домика, так что у него будет раздолье, чтобы побегать, и прочие радости.

— А ты не боишься, что его примут за настоящего волка и подстрелят в мохнатую задницу?

— За волка? В большом светло-зеленом ошейнике?

Ковальски пожал плечами.

— Ну да. По крайней мере, без той дурацкой банданы.

Я усмехнулся.

— Так вот почему ты опоздал, добираясь сюда! Тебе нужно было отвезти собаку!

— Точно.

— И этот волк Дойла был у тебя все два месяца?

— Ага.

— Боже, Джонс, я бы тоже не отказался от такого славного бойфренда, как ты.

Я внезапно ударил по тормозам, отчего его ремень безопасности быстро натянулся, резко и плотно сдавив грудь.

— Твою мать!

— О, ремни безопасности отлично работают, — весело сказал я и, повернув голову, посмотрел на него.

— Проблема в том, что ты чересчур чувствительный.

Я выдерживал паузу.

— Ладно, прости, что бы там ни было, может, уже поедем?

Пока мы сидели в пробке, я устроил ему молчаливый бойкот.

— Я понимаю, что ты скучаешь по нему, — неожиданно сказал Ковальски.

— О чем ты говоришь?

— О Дойле, — пояснил он. — Ты скучаешь по своему напарнику. Я бы скучал по Кону, если бы он уехал. Только твой напарник по-настоящему может понять тебя.

Поскольку взрослые мужчины не могут позволить себе разнюниться, то, немного откашлявшись, я согласился с ним. Зазвонил телефон, и я уже хотел ответить, как Ковальски хлопнул меня по руке.

— И где твоя гарнитура?

— Скорее всего в другой машине, — огрызнувшись, я все же успел ко второму гудку.

— Привет, — сказала мне Аруна с того конца. — Собакам ведь нельзя шоколад?

— Нельзя.

— А йогурт?

— Послушай меня, не корми собаку человеческой едой. Сколько раз я тебе говорил.

Она явно пыталась вывести меня из себя.

— Дай-ка мне переговорить с твоим мужем.

Послышался гневный хмык, а потом:

— Привет. — Баритон Лиама Даффи долетел до моих ушей. — Что случилось?

— Я просто хотел поблагодарить тебя еще раз.

— Шутишь? — произнес Лиам радостно. — Каждый раз, когда ты его нам оставляешь, он ведет себя отлично. Умница! У меня появилась компания для пробежки, пока мы тут застряли, и есть кому присматривать за Аруной.

И это чистая правда. У Цыпы сильно развиты инстинкты защитника, если это касалось женщин, а также странные пастушьи повадки по отношению к детям. Он всегда пытался загнать Аруну в угол и встать между ней и другими людьми. Она хвалила его за это, и он в ответ вилял всем телом от радости.

— Но кажется, ты оставил слишком много собачьего корма.

— Забавно, что ты думаешь, будто тридцатипятифунтового мешка надолго хватит.

— Серьезно? — В его голосе слышалось удивление. — На три дня?

Я хмыкнул и закончил разговор.

— Серьезно, Джонс, — тут же встрял Ковальски, — где твоя гарнитура?

Он всегда был дотошным и придерживался инструкций, может, поэтому они с Коном были так похожи. В отличии от них, Ян не был приверженцем правил. И признаю, даже меня они утомляли, так что я зачастую пренебрегал ими.

— Ну и каково это — пытаться запомнить всех женщин Кона?

— А каково это — поспевать со всеми твоими переломанными костями за Капитаном Америкой?

— А я, собственно, и не отрицаю, сам виноват, что словил пулю.

У него не нашлось остроумного ответа.

Остальной путь мы проделали в тишине, и я притормозил у входа в здание, пытаясь его высадить, чтобы не ехать вместе в гараж.

— Что?

— Можешь выходить...

— Не, приятель, паркуй машину. Не будь таким неженкой.

Повернувшись к этой горе мускулов, расположившейся на пассажирском сиденье рядом со мной — его бицепсы, к слову, были больше, чем мои бедра, а шеи вообще не видно, — я стал ждать.

— Ладно, признаю, — прорычал он. — Мне не следовало напоминать тебе о Дойле, раз уж ты так тоскуешь по нему и все такое.

Мои брови поползли вверх, и он тихо выругался.

— Просто... почему бы нам не сходить в «Старбакс» и не взять по фруктовому кофе, что ты любишь.

Я рассмеялся, потому что становилось только хуже.

— Да пошел ты, Джонс!

Я решил все ему простить на этот раз. Резко сорвался с места — к его удовольствию, кстати — и поехал в сторону парковки. Когда мы вышли, я на минутку остановился, чтобы проверить ботинки.

— Что?

— Да так, ничего. Просто не хочу, чтобы они промокли. Подошва кожаная.

Он закатил глаза.

— Боже. Почему вы с Коном вечно носите на работу дорогие вещи?

Хороший вопрос.

***

ПОЗЖЕ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ я сидел за своим столом и заканчивал с бумажной работой по делу Толливера, когда зазвонил телефон. Я ответил, не глядя на дисплей, так как был занят поиском куда-то пропавшей мыши. И начал копаться в ящиках своего стола.

— Ми?

Я замер.

— Ян? — После почти двух месяцев молчания услышать звук его голоса было поистине чудесно.

— Ага.

— Привет, приятель, — я был совершенно уверен, что в тот момент мое лицо расплылось в глупой улыбке. Боже, как я счастлив был его услышать. — Ты в порядке?

— Да.

— Цел и невредим?

— Так точно.

— Так рад слышать тебя. — Словно долгожданный глоток свежего воздуха после подъема с глубины. Мне не хватало этого чувства все время, пока его не было. —Да здравствует цивилизация, да?

— Ну почти. Я уже в Гонолулу и через полчаса вылетаю следующим рейсом в Чикаго. Буду где-то утром, так что увидимся завтра.

— Тебе нужно будет поспать, отдохнуть. — Я вздохнул. — Мы с Беккером завтра вылетаем в Теннесси, чтобы доставить заключенного.

— Понятно, то есть ты работаешь на этих выходных.

— Да, и так как твоего старика нет в городе, я отправил собаку прогуляться в горы со своими друзьями.

— Что ж, он будет только рад. А с кем он?

— С Аруной и ее мужем. Да ты встречался с ними много раз.

— Да, конечно, они и вправду приятные люди.

Что-то было не так.

— Ты говоришь как-то странно. С тобой все в порядке?

— Да ничего такого, просто устал.

— Понятно, — я с облегчением выдохнул. — Что ж, я, конечно, расстроен, что не увижусь с тобой пораньше, но у тебя будет время хоть немного влиться в свою прежнюю жизнь. Если хочешь, дам тебе номер Аруны, вдруг захочешь забрать Цыпу до моего возвращения.

— Нет, все нормально. Можешь привезти его в понедельник с утра.

— Ладно, хорошо. — Я не мог перестать улыбаться. — Я так рад, что ты возвращаешься.

— Соскучился по мне, а? — выдал Ян, что, конечно же, было правдой. Он казался таким самонадеянным.

— Да, соскучился, — честно признался я, потому что именно такая роль досталась мне в наших взаимоотношениях. Я говорил это, избавляя его от необходимости произносить подобное вслух. Так обстояли наши дела. — Я очень соскучился. — Так приятно слышать его голос, иметь возможность поговорить с ним в любой момент. — Как думаешь, тебе не придется сразу же отправляться на следующее задание?

— Надеюсь, что нет.

Но с Яном никаких гарантий не существовало.

— Понятно.

Он откашлялся.

— Так, и чем ты интересным занимался, пока меня не было, ну, кроме прыжков с балконов?

— Вообще-то, — произнес я игриво, — все самое интересное я оставил для тебя. Сможем заняться этим, когда ты вернешься домой.

В ответ тишина.

— Ты здесь? — В конце концов, он находился на Гавайях и, может, какая-нибудь знойная красотка в бикини, проходя мимо, отвлекла его внимание.

— Прости, что?

— Что?

— Ты сказал, что приберег для меня все самое интересное.

О, значит он все же слушал.

— Точнее, для нас. Думаю, это должно стать нашей фишкой. Уверен, босс будет в восторге.

— Ага, нет уж. Это не станет нашей фишкой, — сказал он на полном серьезе.

— Эй, просто чтоб ты знал, Уайт уже в полном порядке.

— Прости, что?

— Ну он же был в коме.

— Он был... что?

— В коме. А я всего лишь в отключке. И не слушай никого, кто будет тебе рассказывать другие варианты.

— Я... то есть ты был... что?!

— Чем ты там занимаешься? — спросил Ковальски, подкатываясь ко мне на стуле. — Тебе нужно закончить все дела, чтобы мы могли забрать свидетеля.

— Я не могу найти свою мышку.

— С кем ты разговариваешь?

— С Ковальски, — ответил я Яну.

— А это еще кто?

— Дойл, — ответил я Ковальски.

Ковальски жестом попросил меня передать ему телефон, и я отдал, проверяя тем временем свою мусорную корзину. Как там поверх всех бумаг оказалась моя мышка, я понятия не имел.

— Кто вечно крутится возле моего стола? — крикнул я на весь офис.

Все быстро и яростно отнекивались. Людей полный офис, и никто никогда не садился в мое кресло. Как же!

— Подстрелен, — хрипло сказал Ковальски. — Дважды. Да, он и Уайт тоже. И Чинг, но ты же знаешь Уэса. Его так просто не возьмешь. Он покинул больницу, пока твой мальчик и Уайт все еще были в операционной.

Я открыл нужную страницу в документе и начал печатать, пока Ковальски болтал с Яном.

— Он потерял уйму крови, но спас свидетеля. Думаю, всех четверых… Что? О, да, Кон был великолепен, отвлек внимание на себя, давая Джонсу возможность вытащить свидетеля.

— А как называлась та автомастерская, в которую мы с Ниной забежали? — спросил я Ковальски.

— Как будто я знаю. Посмотри сам.

Следующие несколько минут Ковальски молчал.

— Что? — наконец он продолжил разговор с Яном. — Да, он в полном порядке, в целости и сохранности, не считая ботинок. Клянусь богом, Кон такой же повернутый. Как ты терпишь все это нытье по поводу одежды?

Я фыркнул, когда он вернул мне телефон и откатился в сторону.

— Эй, так...

— Подстрелен? — его голос звучал так, будто он сейчас задохнется. — Тебя подстрелили? Снова?

— Да, я...

— Ты был в жилете?

Я чуть не поперхнулся.

— Я? Конечно, я был в...

— Почему мне никто не позвонил?

— Э-э-э, — начал я, усмехаясь, — и как бы они это сделали, мистер «зеленый берет», сэр?

— Твою мать!

— Все в порядке, я в порядке, и весь мир тоже в порядке, за исключением того, что я застрял дома на целую неделю, а потом еще неделю в офисе занимался писаниной, но до сих пор не закончил со всей этой бумажной волокитой. Так что не слови пулю, это гребаный ад.

— Миро...

— А перед этим мне пришлось съездить в Элджин и…

— Тебе нужно было повидаться с Хартли?

— Да.

— Когда это было?

— До того, как я заполучил пулю, — повторил я. — Ты меня вообще слушаешь?

— Да, я слушаю... с тобой был кто-нибудь? — в его голосе послышалась боль.

— Нет.

— Вот черт.

— Все в порядке.

— Нет, не все в порядке.

— Ян...

— Ты, блядь, совсем рехнулся?

Я растерялся.

— Прости, что?

— Я тебе все еще нужен или нет?

Находясь так далеко друг от друга, я не мог понять, о чем думает Ян, а он, похоже, не понимал моих мыслей. И мы, кажется, обсуждали совершенно разные вещи. Я пытался убедить его не переживать, донести, что у меня все хорошо, хоть его нет рядом. А он ждал в ответ моих слов, что я скучаю и хочу, чтобы он поскорее вернулся домой. Не глядя в его прекрасные глаза, трудно было догадаться.

— Да, — хрипло выдохнул я, на мгновение позволяя мучавшей меня тоске прозвучать в голосе. — Ты очень нужен мне здесь.

Он сделал глубокий вдох.

— Ладно, мне пора на самолет, но увидимся утром, хорошо?

— Ян, не надо...

— Мне необходимо увидеть тебя!

Понадобилось некоторое время, что смысл его слов дошел до меня. Ему необходимо меня увидеть?!

— Хорошо? Договорились? — раздраженно спросил он.

Это было в разы лучше, чем хорошо.

— Да, хорошо.

Мы оба на мгновение замолчали.

— Так странно.

— Что странно? — переспросил я, желая услышать, о чем он думает. Что бы он не решил сказать мне, я хотел это знать.

— Когда я смотрел на ребят, которые были со мной, то думал: если бы Миро был здесь, как бы он поступил, что бы он сказал, ну и все в таком духе.

— Правда? Я такой предсказуемый? — тихо рассмеялся я.

— Ага. Ты именно такой.

— Ну, что я могу на это сказать? Я обычный парень.

— Наверное.

— Эй, — весело сказал я. — Мой гипс снят, так что я вполне смогу тебя завалить.

— Что? — ахнул он.

— На тренировке, — поддразнил я его. — Когда ты уезжал, у тебя было преимущество надо мной, приятель, но теперь я легко смогу уложить тебя.

Даже по телефону я услышал, как у него перехватило дыхание.

— Ди? — произнес я первую букву его фамилии, что делал крайне редко, только в случаях, когда он пугал меня до чертиков. — Ты ведь не ранен?

— Нет, я…

— Помнишь, когда тебя парализовало, и никто не знал, на сколько это все затянется...

— Это было два года назад, Миро. Мы с тобой были едва знакомы.

— Так помнишь или нет? — спросил я, повышая голос.

— Конечно же я помню... почему ты это всегда припоминаешь?

— Потому что тогда ты мне солгал, — заметил я.

— Я же извинился!

— Ну, отвечай, в этот раз так же или нет? — снова повысил тон я.

— Нет, — рявкнул он. — В этот раз все совсем не так.

— Ладно, этого объяснения достаточно.

Ян солгал о том, где находится, а я тогда выследил, что он в госпитале для ветеранов в Провиденсе, штат Род-Айленд. Я был так зол на него за то, что он оттолкнул меня, захотев пережить все в одиночку. В одиночку ожидать улучшения, если оно когда-нибудь настанет. Я был в бешенстве от того, что он решил управиться со всеми проблемами без меня. Как бы там ни было, мы были напарниками, и я думал, он лучшего мнения обо мне. Он должен был понимать: что бы ни случилось, я буду рядом. Я всегда готов прикрыть его спину. О сомнениях и речи быть не могло.

— Ми?

Я кашлянул.

— Прости, я просто вспомнил прошлый раз, когда ты оказался в больнице.

— Да уж, мне тоже жаль, что меня не оказалось рядом, когда роли вдруг поменялись.

— Все нормально, — отмахнулся я. — Но у тебя сейчас точно все в порядке?

— Да, клянусь, я в гораздо лучшей форме, чем ты.

— Эй, я в отличной форме, — защищался я.

— За исключением твоей обуви, — встрял Ковальски, насмехаясь.

— А что не так с твоей обувью? — поинтересовался Ян.

— Просто немного намокли от снега.

Он тяжело вздохнул.

— А что я тебе об этом говорил?

— Да знаю, знаю, чтобы мы с Коном не носили дорогие вещи на работу.

Он вдруг замолчал.

— Ты все еще здесь?

— Ага.

— Ладно, тогда...

— Миро?

— Я в полном порядке, честное слово.

— А куда ты был подстрелен?

— Одна — в правое плечо, другая — в левую ключицу, — доложил я. — Но ничего жизненно важного не задето. Просто было много крови.

— Ты уверен?

— Послушай, — мягко сказал я. — Я в порядке, Ян, богом клянусь. Тащи свою задницу домой и сам все проверь, договорились?

Он прокашлялся.

— Договорились.

— Значит, увидимся, когда я вернусь домой. После того, как заберу... — тут мне пришлось проверить документы на столе. — Дрейка Форда.

— Звучит как актер или типа того.

— Да, именно.

Я тихо засмеялся:

— Ладно, мне пора.

— Будь осторожен.

— Непременно, — буркнул он, и связь прервалась.

— Мне кажется, мы с ним еще никогда не говорили друг другу так много слов, — прокомментировал Ковальски, косясь на меня.

— Ну, а что ты хотел, Ян же сам «Мистер Красноречие»!

Видимо, это было чертовски смешно, потому что Ковальски поперхнулся своим кофе.

Глава 11

БРЕНТ АЙВЕРС солгал.

Он сказал, что был в Городе Ветров²⁸ по рабочим делам и приехал сразу из Флориды. Но оказалось, что там чего-то не срослось с собеседованием, и Брент вернулся обратно. Все это он подробно описал в сообщении, где объяснял, что рвался навестить меня в больнице, но «мои ведьмы его не пропустили». Видимо, Аруна все же сообщила ему о моем ранении, но в резкой форме растолковала, что ни при каких обстоятельствах не позволит заявиться в больницу. Она угрожала ему физической расправой, о чем Брент и пожаловался во втором сообщении. И не перестал ныть об этом даже в четвертом.

— Сумасшедший какой-то, — произнес Ковальски, сдавая карты.

Я поделился этими новостями в четверг вечером, на нашей традиционной игре в покер. На этой неделе мы собирались у Беккера. Изначально мы встречались по пятницам, но такие холостяки, как Ян, Кон, Райан и я, предпочли этот вечер оставить на потрахушки.

— Может, стоит оформить судебный запрет? — предложил Кон и отпил большой глоток пива. — Я могу выбить один завтра, раз ты улетаешь с Беккером.

— Тебе ничего не нужно, — пояснил Майк Райан — высокий смуглый мужчина с фигурой звезды старшей школы по плаванию. — Дай-ка лучше его адресок, и мы с Шарпом вправим ему мозги. И больше желание к тебе лезть у него не возникнет.

— Ага, — согласился сидевший напротив Шарп.

Я рассмеялся.

— Благодарю, джентльмены, но я и сам могу за себя постоять. Все совсем наоборот, смешно просто.

— Согласен, это непорядок, — сказал Джек Дорси, выходя из кухни и передавая Беккеру бутылку «Короны». — Если заметишь, что он ошивается поблизости, строя гнусные планы, дай нам знать.

Я фыркнул.

— Всенепременно. Эй, Джек, у меня вопрос.

— Какой?

— Хотел узнать, что произошло с твоим братом и его напарником? Я не видел их уже несколько месяцев. Давно не обчищал в карты агентов АТО²⁹.

Джек хмыкнул.

— Напарник Эллиота переехал в какую-то глушь Кентукки вместе с бойфрендом и…

— Что? — удивленно выпалил я.

— Что? — передразнил он меня.

— То есть тот парень, которого я видел, Пит... он что — гей? — Офигеть, похоже, девчонки оказались правы насчет моей слепоты. Я был знаком с агентом Питером Ломаксом и его напарником Эллиотом, младшим братом Джека Дорси. И в моей памяти оба — брутальные альфа самцы. Они походили на самодовольных придурков в самом лучшем смысле этого слова. Джек явно был в хороших отношениях с братом, а следовательно, и с Питом. Но я и не догадывался, что Пит — гей, и мой радар опять не сработал.

— Мне казалось, что вы, геи, легко распознаете, кто есть кто, — заметил Джек на полном серьезе.

— Ты же не просто так завел этот разговор, — сухо заметил Шарп.

— В смысле?

— Давай уже, договаривай, — настойчиво велел Чинг.

— Ладно, что уж теперь. Да, он гей и переехал вслед за своим парнем, а через два месяца, когда в Луисвилле появилась вакансия, мой брат рванул следом вместе с женой.

— Ни хрена себе. — Кон тоже выглядел удивленным.

— Его жена Фелиция, возможно, и была бы против, если б здесь оставались ее родители, но они живут в Цинцинатти. Так что в итоге они перебрались поближе к ним.

— Хреново, что твоего брата больше здесь нет, — посочувствовал я.

— Да, но он приедет повидаться летом, а мы с Сэнди съездим к нему на недельку на День труда, — произнес Дорси, и судя по голосу, его это вполне устраивало. — А потом он приедет на День благодарения. Конечно, все изменилось, но это нормально. То есть я все прекрасно понимаю. Я люблю свою семью, но провожу больше времени с Райаном, чем с собственной женой.

Шарп кивнул:

— Да, ведь если твой напарник переезжает, то что остается тебе? Забыть и завести нового? Как ты себе это представляешь?

Я оглядел комнату. Не могу себе представить Райана без Дорси, Чинга без Беккера, Ковальски без Кона или Шарпа без Уайта. Или себя без Яна. Даже думать об этом было неприятно. Когда кто-то из нас отсутствовал — как, например, сейчас, когда Ян в отъезде, а Уайт все еще на больничном, — остальные подменяли друг друга. Несмотря на то, что каждый из нас готов кинуться за любого из команды под пули, именно напарник всегда прикрывал твою спину, и если, боже упаси, что-то случалось, то держал тебя за руку в скорой. Напарник — тот самый парень, с которым всегда лучше, когда он рядом.

По крайней мере, так было для меня.

— Что это за хрень? — громко выразил свое недовольство Райан из кухни.

Взглянув на него, я заметил, что он держит в руке тонко нарезанный кусок мяса.

— Это прошутто, — откликнулся Кон.

— А что это такое?

— Это такой крутой супертонкий ломтик вяленой ветчины, — пояснил Кон.

— Почему он называется по-другому?

Кон фыркнул:

— А почему ты меня об этом спрашиваешь? Я вообще еврей и не ем это дерьмо.

— Да ешь уже, — приказал Ковальски Райану.

Райан рыкнул, и я хотел что-то сказать, но Дорси присоединился к нему на кухне, чтобы самому попробовать.

— Съедобная штука, как бы она не называлась, — констатировал Райан, пожимая плечами.

— Хочу сэндвич, — объявил я.

— Так иди и сделай, — велел Чинг.

Я расхохотался, выбрасывая на стол свои разномастные карты — двойку и семерку, — и встал.

— Ого, — произнес Беккер с телефоном в одной руке. — Похоже, я не еду с тобой в Теннесси, босс отписался.

— Тогда кто со мной поедет? — спросил я, оглядывая всех за покерным столом.

Все проверили телефоны, но больше никому не пришли сообщения.

— Вот черт, — простонал Чинг. — Надеюсь, нам не подсунут новичка.

Кон хохотнул.

— Держу пари, нам направили помощника, так как Уайт с Дойлом отсутствуют.

— Да, но Уайт должен выйти на следующей неделе, а Дойл вернуться... кстати, когда? — спросил Беккер, взглянув на меня.

— В понедельник.

— Вот видите? — сказал он, глядя на остальных. — Свободных мест нет. У нас полный комплект.

— Не будь такой высокомерной свиньей, — предупредил Райан. — Если бы наша команда не разрослась со времен первоначального состава, то до сих пор в ней были бы только я, Уайт, Шарп, Дорси и Ковальски. Тебя бы здесь вообще не было. Перемены могут быть к лучшему.

Мы все бросили в него едой.

— Придурки!

Приятно посмеяться со всеми, но если серьезно, то нянчиться с новичком во время двенадцатичасовой поездки совсем не весело. Я бы предпочел ехать один.

***

Я ДОВОЛЬНО ЧАСТО летаю, и уже взял за привычку накануне заканчивать с выпивкой до полуночи, принимать тайленол и выпивать воды перед сном. Поэтому, когда в полседьмого утра прозвенел будильник и пришло время вставать, я в хорошей форме отправился в аэропорт. Перед выходом на посадку я прихлебывал кофе и одновременно потягивал воду из бутылки.

— А мне воды не захватил?

Передо мной стоял Ян Дойл в обычной одежде и с военным рюкзаком на плече.

Нам нельзя выделяться из общей массы: по легенде мы не федеральные маршалы, перевозящие свидетеля, а обычные парни в отпуске. Но ему, конечно, сложно смешаться с толпой. Даже в потрепанных штанах и армейских ботинках, белой футболке, темно-синем шерстяном свитере и полупальто с капюшоном, которое я ему купил на прошлый день рождения, он выглядел потрясающе. Все абсолютно не сочеталось, но судя по самодовольной ухмылке Яна, его это мало волновало. Я чуть не воспарил над землей от счастья.

— Боже мой! — проскулил невольно я, подскочил к нему и крепко обнял.

Ян был немного выше и всякий раз, когда обнимал меня, то наклонялся и наваливался практически всем телом, даже не замечая этого. Я обожал такие моменты, потому что именно тогда чувствовал бо́льшую душевную близость, чем со всеми бывшими любовниками.

— Неужели ты подумал, что я позволю тебе целый день проторчать в одной машине с Беккером?

Ян чертовски приятно пах цитрусовым мылом и тем лосьоном после бритья, которые он покупал в небольшой лавке в Чайнатауне. Меня никогда не заботило, почему именно этот лосьон, но, вроде, только он хорошо помогал с раздражением. Мне нравилось, как он пахнет. Мятой с оттенками лимона и древесной коры, и немного дымком.

Ян тихо усмехнулся.

— Скучал?

— Да, — прошептал я, осознавая, что на этот раз он также крепко обнимает меня в ответ.

— Приятно слышать.

Ян высок, строен и у него хорошо развита мускулатура. А еще у него яркие голубые глаза и ямочки на щеках, когда он улыбается. За его улыбку можно полжизни отдать, лишь бы увидеть ее снова. И пахнет от него просто по-райски. Хотя, если честно, с ним определенно было что-то не так. Бывшие девушки Яна всегда на что-то жаловались, включая интимные подробности о том, что он плох в постели, но я бы и не купился на то, что он совсем не идеален. Ян мудак, конечно, но не больше, чем любой другой знакомый мне парень.

Я отстранился, потому что еще немного, и наши объятия могли бы показаться Яну странными. Не хотелось ставить его в неловкое положение.

— Итак, — произнес я, улыбаясь как идиот, в чем даже не сомневался. — Неплохо выглядишь, никаких лишних дырок, ничего такого.

Ян нахмурил брови.

— Что-то не так?

— Правое плечо и левая ключица?

— Что?

— Куда тебя подстрелили?

— А-а-а…да. — Я приложил руку к правому плечу. — Обе прошли навылет, так что ничего страшного. Мне очень повезло.

На лице Яна заиграли желваки, я обхватил ладонью его шею и провел большим пальцем по подбородку.

— Все в порядке.

Дойл не сводил с меня глаз, а я резко вернулся в реальность, ощутив под мозолистым пальцем колючую щетину.

Кашлянул и убрал руку.

— Пойду куплю тебе воды. — Не дожидаясь ответа, я просто удрал прочь.

Когда вернулся к выходам на посадку, Ян уже снял пальто, бросил его на сиденье рядом и, согнувшись, искал что-то в рюкзаке. Я молча наблюдал за тем, как Дойл стянул с себя свитер, задирая при этом футболку и обнажая полоску кожи на мощной спине.

Внезапно я почувствовал резкий толчок. И обернувшись, увидел женщину, которая, открыв рот, пялилась на меня.

— Нечаянно наткнулись? — подколол я.

Она прикусила губу.

— Потому что глаз не сводили вон с того красавчика.

Кивок.

— Совсем как я, — женщина улыбнулась в ответ на мое признание, и тут же убежала.

Глубоко вздохнув, я собрался с мыслями и подошел к Яну, который поправлял натянутую через голову темно-синюю хенли.

— А что не так со свитером? — проворчал я, плюхаясь в кресло и протягивая Яну бутылку с водой.

— Я весь горю. Здесь очень жарко.

— Ты мог бы не обнажаться на людях?

Ян покосился на меня.

— Я не обнажался. Всего лишь свитер снял.

Я сделал вид, что проверяю телефон, пока нас не пригласили на посадку.

— Да что с тобой такое? — спросил Ян, закинув рюкзак на плечо, когда мы присоединились к очереди.

— Ничего, — ответил я, потому что бесполезно было объяснять — я всегда буду испытывать одни и те же эмоции, когда Ян возвращается домой с задания. Каждый раз внезапный прилив чувства собственничества буквально душил меня. Мне хотелось как-то пометить Яна или сделать что-то еще, не знаю, или... Мне просто было нужно, чтобы все знали, что он уже кому-то принадлежит.

— После каждого моего возвращения ты ведешь себя одинаково.

Я проигнорировал его замечание, хотя Ян был прав. Как только порочное желание привязать к себе Дойла рассеялось, мне ужасно захотелось вернуть все на свои места. Я словно заново приручал дикую кошку. Яну требовалось время, чтобы начать полностью доверять и чувствовать себя непринужденно в моей компании. Время его отсутствия всегда стирало все, что было создано, и я возвращался к самым истокам. После возврата в привычную обстановку состояние Яна всегда сопровождалось поиском угроз на каждом углу, в том числе и от меня. Очень утомительное и изматывающее занятие — снова попасть в круг доверия Яна Дойла.

— Может, тебе все-таки с Беккером хотелось поехать? — пробормотал Ян себе под нос.

— Беккер бы не стал стаскивать с себя всю одежду посреди аэропорта, —недовольно произнес я единственное, что смог придумать, улыбаясь при этом сотруднику, проверявшему мой посадочный талон.

— Счастливого полета, мистер Джонс.

— Спасибо, — поблагодарил я и стремительно двинулся на посадку, оставив напарника позади.

Догнав меня на телетрапе, Ян буквально впился пальцами в мое левое плечо.

— Почему ты...

Дойл не смог закончить фразу и не спешил убрать руку, а через мгновение я заметил, что ему стоит немалых усилий, чтобы удержать меня на месте. Я ощущал жар его тела через застегнутый кашемировый кардиган и футболку, и пульсирующая волна желания, вызванная грубоватым прикосновением, прокатилась прямиком к моему паху.

Мне надо взять себя в руки, иначе я не переживу следующие двенадцать часов рядом с Яном. Если я не могу заполучить его, то должен с кем-нибудь переспать, хоть с кем-нибудь, да даже с Брентом. Как бы то ни было, я испытывал к Яну одновременно нежные чувства и страстное желание. Очень опасное сочетание.

— Ты так напряжен, Ми, — спокойно произнес Ян, не отпуская моего плеча на протяжении всего пути. — Не сомневаюсь, что ты...

Я ждал, но Ян больше ничего не произнес.

— Что я?

Он пожал плечами.

— Нет, давай, продолжай. Что я?

Он тихонько откашлялся.

— Я всегда удивляюсь, как ты можешь двигаться так быстро, с твоей-то комплекцией. Даже когда мы гоняем мяч с парнями, ты умудряешься всех обогнать и уйти далеко вперед.

Этому меня научила жизнь. В раннем детстве я был слабым и мелким, поэтому не мог сопротивляться, когда у меня все отбирали. Дом, еду, деньги… все. Став взрослым, благодаря физической силе и оружию, которое всегда со мной, я никому бы не позволил сделать из меня жертву.

— Это потому что я — Супермен, — поддразнив Яна, я мягко пихнул его. — И ты это прекрасно знаешь.

Мне так отчаянно хотелось, чтобы еще до отъезда мы вернулись к нашим прежним отношениям. Но я прекрасно понимал, что на это может уйти как минимум несколько недель.

— Я...

Оглянувшись, я заметил, что у Яна перехватило дыхание. Кажется, я на мгновение потерял бдительность и забыл о границах наших отношений. Мне приходилось быть осторожным. Постоянно напоминать себе, что нельзя стоять слишком близко, не поворачивать голову, чтобы случайно не задеть губами его ухо, подбородок или щеку, когда Ян наклонялся ближе и что-то мне говорил. Я не мог прикасаться к нему слишком часто, обнимал только когда он уезжал или возвращался домой, или когда один из нас чудом избегал смерти. Я не мог себе позволить любоваться тем, как в его ясных голубых глазах вспыхивают серебристые искорки, или как темнеет его взгляд, когда Ян волнуется, чем-то взбудоражен или сердится. А когда мы играли в футбол, я всегда выбирал одну с ним команду, так что причин гоняться за ним и отбирать мяч у меня не было. И самое главное, я никогда и ни при каких обстоятельствах не позволял себе лапать его. Потому что прекрасно понимал, что стоит только добраться до Яна, и я никогда больше не смогу его отпустить. Но этот его резкий вздох, этот звук, он не был похож на испуг, а скорее на беззащитность, на покорность... Я занес руку раньше, чем успел об этом хорошо подумать.

Схватил Яна за бицепс и резко дернул на себя, сразу же заметив растерянность на его лице, но что еще важнее, расширенные зрачки, приоткрытые губы, заливший шею румянец и дрожь, пробежавшую по телу. И на этот раз я не стал строить предположения, что это могло бы значить, если бы на месте Яна был кто-то другой. Мне просто стало интересно, как бы я поступил, если б этот красивый мужчина оказался незнакомцем.

Вдох...

Одно мгновение, один удар сердца, запустивший искры по моим венам, и перед глазами все поплыло, время остановилось. Я замер, оказавшись в ловушке, не замечая ничего и никого, кроме Яна Дойла.

...Выдох.

Практически моментально все — цвет, звук и движение — обрушилось на мое сознание, и этого оказалось достаточно, чтобы понять. Мне не придется начинать все сначала, я могу все изменить. Мне нужно принять решение: притвориться, что никогда не ощущал к этому мужчине ни капли желания, или сделать решительный шаг навстречу.

Всего за пару секунд я осознал, чего мне не хватало рядом с Яном.

— Миро?

Возможно, я совершал ошибку, но я должен узнать. Ведь если существует хоть малейший шанс, что Ян может быть моим — я должен им воспользоваться.

Тем временем люди перед нами зашевелились, и Ян было последовал за ними, но я крепче сжал его руку, не позволяя сдвинуться с места.

В ответ он коротко вздохнул, а затем еще раз.

Господи, как же я был слеп!

— Ми?

— Извини, — выпалил я и отпустил его руку.

Осознание пугало: если я правильно все понял, и если Ян хотел — а выглядело именно так, — то это, скорее всего, последний раз, когда я не могу коснуться его при первом же желании. Все может измениться, поскольку Ян Дойл станет принадлежать мне.

***

БИЗНЕС-КЛАСС был чуть солиднее эконома: больше места для ног, сами кресла шире и, к счастью, всего по два места в одном ряду.

— Тебе лучше сесть у окна, — посоветовал я. — Ты вырубишься, как только мы взлетим, и тогда мне не придется через тебя перелезать.

— Ладно, — согласился Ян, запихнув нашу верхнюю одежду в ячейку над головой, и устроился на своем месте. Ручную кладь мы поставили у ног, поскольку там были наши значки и оружие.

Как только мы устроились и выслушали приветствие капитана, я сделал глубокий вдох, убрал подлокотник и привалился к Яну всем телом. Мы соприкасались везде — плечами, бедрами, коленями. Я ждал его реакции — во рту пересохло, сердце замерло, левая рука сжалась в кулак.

— Много я пропустил покерных вечеров, или вы вообще не играли?

Я чуть повернул голову и посмотрел Яну в глаза.

Он ждал.

— Мы... Что? — прохрипел я. Горло сдавило нещадно. Нужно попить.

— Так вы играли или нет?

Странная мысль: может быть, Ян не понимал, как тесно я к нему прижимался?

— Да, за исключением той недели, когда приезжали мои девочки. Кстати, вчера я выиграл восемьдесят баксов.

— Впечатляюще, — сказал Дойл, пытаясь улыбнуться, что вышло натянуто и странно. — Классно, что подружки приехали тебя навестить.

— Ага.

— Но им бы не пришлось этого делать, если бы я был рядом.

— Нет. Ты бы обо мне позаботился.

— Да, — согласился Ян, не сводя с меня глаз. — Тебе надо глотнуть немного воды, твой голос слегка пугает.

Я понял его намек, вытащил бутылку с водой из кармашка на спинке сиденья, в котором лежали гигиенические пакеты на случай тошноты, сделал несколько глотков и откинулся назад, восстанавливая дистанцию между нами.

Я был так рад, что Ян не разозлился, что на секунду упустил, чем он занят.

— Клянусь, все будет путем, — проворчал он, протягивая руку, чтобы включить вентиляцию. Немного повозился с ней, а когда откинулся на спинку сидения, то прижался ко мне, точно так же, как мы сидели всего пару минут назад. — Разве тебе не жарко?

Было ли мне жарко?

— В самолетах всегда не хватает воздуха.

Меня слегка потряхивало.

— А еще очень важно соблюдать водный баланс.

У меня пересохло в горле; выпить что-нибудь было хорошей идеей.

— С тобой все в порядке?

Определенно, нет. Я в ужасе! Но я готов ко всему. Так или иначе, мне надо выяснить свои шансы. Я пристегнулся перед тем, как стюардессы прошлись по рядам. Раньше я никогда без необходимости не защелкивал ремень.

— Ми?

— Все в порядке, — тихо ответил я. Глубоко вздохнул, медленно успокаиваясь, и закрыл глаза, прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг. Я слышал разговоры других пассажиров, звук табло и чувствовал, как мы оторвались от взлетной полосы. Но больше всего я наслаждался близостью мужчины рядом со мной.

И конечно же, у меня разыгралась фантазия, рисуя картинки в моей голове. В них сюжет всегда развивался стремительно и жарко. Вот Ян торопливо ко мне приближается, швыряет к стенке и берет грубо и развратно. Или, например, мы застряли в какой-то крошечной дыре, типа пограничного городка в Техасе, или... дальше сценарий всегда одинаков — Ян на меня набрасывается.

Он суперсолдат и легко валит на землю парней вдвое крупнее себя. Я видел, как он совершал невероятные вещи своим телом; его сила была устрашающей, и в боевой тренировке он сражался сразу с десятью бойцами. Его боковым ударом ноги с разворота в самом деле можно было любоваться. Я никогда не волновался, когда Ян рядом, никогда. Даже если бы по какой-то причине мы оказались безоружными и загнанными в угол вооруженными людьми, даже тогда я бы не беспокоился. Может, это и нереально, но Ян же «зеленый берет». Его бросали в тыл врага ради спасения заложников, и он с этим успешно справлялся. И поскольку я прекрасно знал, что Ян за человек, то ни разу даже не подумал, что именно я единственный, кто мог бы сдержать его.

И Ян ждал, что я сделаю... хоть что-нибудь. Это так очевидно. Прерывистое дыхание, покорность, желание быть ближе... Как же я был слеп к столь явным признакам. Обычно я сообразительней, но не в таких делах: возможно, мой гей-радар неисправен, и я просто не замечал и не понимал, что ко мне так очевидно клеятся. Меня нереально клинило на Яне Дойле.

Я всегда думал, что решись Ян со мной переспать, сверху был бы именно он. А в действительности все оказалось совсем наоборот.

— Ми?

Он мне улыбался.

— Эта милая девушка пытается узнать, хочешь ли ты чего-нибудь выпить.

Стюардесса ожидала моего решения. Поглощенный фантазиями о Яне, я полностью выпал из реальности,

— Прошу прощения, яблочный сок, если есть.

— Конечно, — ответила она, улыбаясь, а затем посмотрела на Яна.

— Колу, если можно.

Нам вручили пластиковые стаканчики со льдом и напитками и пакетики с крендельками.

— О чем задумался?

Я покачал головой.

— Тебе следует почитать информацию по Дрейку Форду.

Ян кивнул.

— Дай мне свой ноутбук. Я два месяца не подключался к серверу, база на моем давно устарела.

Подняв сумку на колени, я вытащил ноутбук.

— Спасибо, — поблагодарил Ян с улыбкой. — Ты не против, если я использую его? Не боишься, что найду какую-нибудь порнушку или кое-что еще?

Я засмеялся.

— Вся моя порнуха в домашнем компе.

— Ясно. Там больше объем памяти.

— Именно.

Он усмехнулся, опустил столик и открыл ноутбук.

— Ми, твоя почта все еще открыта.

— Закрой, да и все. Все равно там все зависло.

— О, посмотрите-ка, — пробормотал он. — От Брента.

— Я не могу его заблокировать, интернета нет. Все файлы, которые тебе нужны, на рабочем столе...

— Да читаю уже, заткнись.

Застонав, я стукнул его ногу своим коленом.

— Я от него шифруюсь, а он, видимо, уже бесится.

— Видимо? Ты прочитал письмо? Похоже, он немного не в себе.

— С ним все будет в порядке.

— Он пишет... ого, это слишком... откровенно.

— Да ладно? Дай-ка глянуть, — поддразнил я, потянувшись к экрану.

Ян толкнул меня плечом, а я рассмеялся, откинувшись на спинку своего кресла.

Почитав с минуту, Ян кашлянул.

— Что?

— Хочу спросить кое-что, но, возможно, это слишком личное.

— Вовсе нет, — заверил я, придвигаясь поближе на случай, если Ян захочет пошептаться. — Спрашивай.

— Брент, он... похоже, что он... типа...

Ян нервничал. Сколько еще нерешительности, путаницы в словах, которые Ян не мог произнести, беспокойства и неловкости потребуется, чтобы я наконец-то хоть что-то предпринял и наконец-то сделал первый шаг?

— А ты... я имею в виду, ты... Погоди.

— Я что? Хочу ли я Брента?

Он кивнул, явно испытывая неловкость.

— Нет. Нет, я не хочу Брента.

Всего пара слов и Ян заметно успокоился. Было ли это облегчением? И как давно я все это упускал?

— Но он явно все еще хочет меня или, по крайней мере, хочет того, чем мы занимались раньше. — Я повернул голову и мои губы коснулись уха Яна. — Брент любил, когда я сверху. Мне так больше нравится, но я универсал.

Резкий вдох.

— Мне нравится быть сверху. И нравится, когда кто-то берет меня. Я тащусь от этого.

Ян никак не отреагировал; но все было не так уж спокойно и под контролем, как ему хотелось. Он дрожал всем телом.

— Ян, — я повернулся к нему и запустил руку под столик. Медленно, давая Яну возможность остановить меня, провел ладонью по его бедру и остановился у паха. Дойл слегка прикрыл глаза, на его лбу заблестели капельки пота, и лихорадочный румянец снова растекся по шее.

— Когда ты возвращаешься после длительных командировок, тебе требуется несколько недель, чтобы снова чувствовать себя комфортно рядом со мной.

— Да ладно?

— Ты замечал за собой такое?

— Не так-то легко просто взять и вернуться...

— Что мне сделать, чтобы вернувшись, ты понимал, у тебя есть дом и в нем безопасно?

Тишина.

— Ян?

Он не мог этого произнести. Он не мог мне рассказать. А я хотел это услышать. Поддавшись искушению, я обхватил Яна через штаны, ощущая под ладонью внушительного размера эрегированный член.

Ян прерывисто задышал, словно в агонии.

— Если так и будешь молчать, я решу, что могу делать все, что захочу, — прошептал я.

Теперь у него была причина не издавать ни звука.

— Ян, он твердый, как сталь, — прохрипел я низким глубоким голосом, лаская член, который так часто видел, но которого ни разу не касался. Ян подкинул бедра, прижимаясь к моей ладони и требуя дальнейших действий. Он издал тихий, слабый стон — самый сексуальный звук за всю мою жизнь. — Если бы мы не были в этом гребаном самолете, я бы заглотил тебя до самого основания и высосал все до последней капли.

Ян вздрогнул, и я на секунду испугался, что зашел слишком далеко, напугал, сглупил, разрушил все три года дружбы в порыве страстного желания. Но вместо этого Ян глубоко вдохнул и медленно выдохнул, а затем повернулся ко мне.

— Только не надо со мной играть, ладно? — хрипло выдал он. — Если уж начал, значит, не останавливайся.

Я кивнул.

— И ты не можешь... я видел, как ты ведешь себя с парнями. Ты их просто трахаешь, а потом забываешь, или выбираешь совсем не тех, например, Брента.

— Да, — хрипло ответил я.

— Но ты не можешь так поступить со мной. Пора становиться серьезным.

— Хорошо.

— Это не должно быть случайной связью. Я стою большего.

Неужели до отношений с Брентом я был такой шлюхой?

— Конечно.

Ян глубоко вдохнул.

— Думаю, я настолько плох в постели только по одной причине.

Я нахмурился, потому что мне совсем не нравилось, как Ян принижает себя.

— По какой именно?

— Потому что никогда не был в постели с тобой.

Глава 12

ЭТО ОКАЗАЛИСЬ самые долгие три с половиной часа в моей жизни. У нас была остановка, но я не мог определить, где именно. Кроме меня, никто из пассажиров рейса в Блоунтвилл, штат Теннесси, не зарычал, когда капитан объявил о небольшой задержке.

— Мне нравится этот звук, — подразнил Ян, похлопав рукой меня по ноге, а затем медленно скользнул по внутренней стороне бедра.

Я досчитал до пятидесяти. На немецком.

Как только наш самолет приземлился, мы покинули свои места. Пока Ян шел впереди меня, я изучал его тело, словно карту, будто видя впервые. Нахальная и самодовольная походка, упругая округлая задница, вздутые вены на запястьях и предплечьях, сверкающая улыбка, которая предназначалась только для меня... все это я обожал и хотел, чтобы принадлежало мне.

У меня созрел план. Прокладывая себе путь через аэропорт Три-Ситис, я все время извинялся перед расступающимися предо мной людьми.

— Почему мы бежим? — спросил Ян, когда я схватил его за руку и потащил за собой.

— Если ты не будешь успевать за мной, я тебя прикончу.

— Как будто я не могу за тобой угнаться, — усмехнулся Ян.

У стойки проката автомобилей рядом с пунктом выдачи багажа стояла длинная очередь, и я не выдержал. Вытащил свой значок — чего никогда прежде не делал, — объявил, что я — федеральный маршал, и проскочил к началу очереди.

— Фактически, — сообщил Ян женщине с бумагами, — он помощник маршала США. Мы говорим «федеральный маршал» только во время облавы или чего-то подобного.

— Угу, — сказала она, кивая.

— Это был идиотский поступок, — пожурил он меня после. Но на самом деле мне было все равно.

Как только у меня на руках оказался договор аренды, я вывел Яна через двери к длинным рядам припаркованных арендуемых машин.

— Где мы возьмем ключ?

Я даже не мог говорить; все это было чересчур далеко для меня. Пульсация моего сердцебиения громко раздавалась в ушах, и я был удивлен, что Ян не слышал этот звук.

Девушка, вручившая договор, ожидала нас под навесом. Я старательно ей улыбался в надежде, что она не испугается. И, видимо, мои усилия не прошли даром, потому что она не убежала, а направила нас влево.

— Джентльмены, любая машина в последнем ряду по направлению к парковке ваша. Ключи в машине, но помните, вам нужно развернуться и проехать к выезду этой дорогой.

Для меня не имела значения сама машина, только расстояние между входом на парковку и тем местом, где она стояла.

— Куда ты собрался? — спросил Ян, когда я поспешно зашагал вперед. — Разве я не должен забрать машину, поскольку я…

Я не мог больше ждать ни секунды. Я отвел нас как можно дальше.

Набросившись на Яна, я вцепился руками в его куртку и протащил между двумя ограждениями, а затем в обход. Слава Богу, между каждой второй и третьей машиной стояли брезентовые перегородки, а стены и каркасы были из металла. Толкнув Яна назад, я обхватил его лицо ладонями, потянул на себя, одновременно подавшись вперед.

Прижался к его губам, истосковавшись по его вкусу, его теплу, всему этому. Всему, что он мог дать.

На долю секунды я испытал ужас, что, возможно, меня стало слишком много для Яна, но он углубил поцелуй, буквально расплавившись рядом со мной. Его хнычущий стон, неприличный и насыщенный, прозвучал с покорностью и желанием. Потребность заявить свои права на Яна и пометить была абсолютно первобытной, и я агрессивно терзал его рот, сосал, кусал, беря то, что должно быть моим.

Ян руками зашарил по моему бушлату, расстегнул его и распахнул, и, желая пробраться внутрь, задрал свитер и футболку. Почувствовав его руки на своей коже, я застонал прямо в его рот. Ян прижался своим пахом к моему, потираясь, толкаясь, и сквозь туман болезненного беспомощного желания, я осознал, что сам был так же тверд, как и он.

На секунду он оторвался от моего рта, быстро глотнул воздуха, а затем сам превратился в захватчика, целуя меня страстно и влажно; запрокинув мою голову, буквально засунул язык мне в горло, лизнул небо и внутреннюю часть щеки, ничего не пропустив. Когда Ян отстранился, я заскулил, а затем задрожал от звука его тихого смешка. Он тут же впился зубами в то место, где шея переходит в плечо.

Я вымучил из себя его имя. Должно быть, этот звук ему понравился, потому что он развернулся и толкнул меня спиной к стене, к которой я прижимал его несколько мгновений назад.

— Черт, — выдохнул Ян. У меня появилась секунда, чтобы полюбоваться тем, что страсть сотворила с ним: опухшие губы, раскрасневшиеся щеки, расширенные зрачки, влажные от пота волосы. Это было невероятно. — Я ведь не сделал тебе больно? Иногда я бываю довольно грубым и…

Я ринулся вперед и завладел его ртом, накрыл губами, целуя, пока не почувствовал, как страх ушел, оставляя только потребность. В моих руках Ян стал бескостным, податливым и желанным, и именно в этот момент я дернул его, поменяв нас местами.

— Ми, — тихо простонал он. Мольба, прозвучавшая в его голосе, заставила меня опуститься на колени. — Я… ты не можешь.

Быстро и умело я справился с ремнем, расстегнул пуговицу на брюках, потянул за молнию, и великолепный эрегированный член скользнул в мою руку.

Ян качнулся вперед, и его голос дрогнул.

— Я... Миро... я так не смогу добраться до тебя...

— Как ты хочешь? — спросил я, а затем облизал набухшую головку, прикусил и пососал кожу у тазовой кости.

— Сильно, — выдавил из себя Ян.

Я широко улыбнулся ему в ответ.

— Думаю, это не проблема.

Мое имя выплеснулось из него, словно гладкий густой мед выдавили из бутылки.

Открыв рот, я наклонился вперед, и в одно долгое чувственное движение плавно заглотил его до горла. Ян мгновенно вцепился в мои волосы, и мне понравилось, что он потерял контроль.

Как тяжело дышал, как судорожно постанывал каждые несколько мгновений, и как не смог сдержать себя, резко толкаясь вперед, — я наслаждался каждой его реакцией, но больше всего ощущением Яна в моем рту, тяжестью его члена на языке, вкусом, мускусным древесным запахом. Всем этим, всем им: словно он мой личный сорт героина. Когда я обхватил рукой основание члена и мощно всосал в себя, облизывая и лаская, Ян уже не мог говорить, издавая лишь глубокие гортанные звуки.

Я почувствовал соленый вкус предэякулята; Ян попытался меня оттолкнуть, но я еще сильнее притянул его к себе.

Он задрожал, и я нарочно провел зубами по его толстому стволу. Ян эротично прорычал мое имя. Прозвучало сладко.

— Ты не можешь... Ми!

Горячая струя ударила в горло, и я быстро сглотнул, наслаждаясь видом Яна: губы приоткрыты, а голова запрокинута на стену. Я не позволил его члену покинуть мой рот, пока не выпил все до конца, не вылизал все следы. Дойл был воплощением удовлетворенной похоти. Стоял абсолютно опустошенный, тяжело дыша: глаза прикрыты до синих щелок, ширинка нараспашку, рубашка и футболка-хенли задраны, кожа в районе паха горела от моей щетины, а также от следов укусов и засосов.

Я поднялся, и мы оказались лицом к лицу. Ян все еще прислонялся к стене и не двигался. Я немного забеспокоился. Хотя и знал, что Яну нравилось, когда я отсасывал ему, но сейчас не был уверен, что он чувствовал.

— Тебе надо убрать это, приятель, — мягко произнес я, наклоняясь к нему. Натянув трусы над уже вялым членом, спрятал его внутрь. — Не хочу, чтоб весь мир увидел тебя.

— Секунду назад тебя это не волновало.

Я встретился с ним взглядом.

— Так никто и не увидел твой член, так как он был у меня в горле, не говоря уже о том, что кроме нас на этом холоде никого нет.

Ян резко вздохнул, выпрямился и взял мое лицо в руки, затем мягко провел большими пальцами по моим щекам, под глазами и, подтянув меня к себе, прижался губами к моему рту.

Его губы были мягкими, и когда он скользнул по моему языку, поцелуй стал нежным и глубоким. Одной рукой Ян скользнул в мои короткие волосы, пальцами прошелся по коже головы. Ухватив затылок, он удерживал меня неподвижно. По сравнению с моей сокрушительной напористостью, с которой я набросился на него, движения Яна были чувственными и размеренными.

Если б он захотел, я позволил бы ему целовать меня вечно. Томность движений одурманивала меня, пока Ян угощался мной, сосал, облизывал и покусывал мои губы. Я легко отдался его воле, когда он развернул нас и прижал меня спиной к стене. Я слегка ударился головой о бетон, и Ян углубил поцелуй, лишив меня кислорода.

Его руки скользнули вниз от шеи к плечам, затем ниже по груди, пока Ян всем телом вжимался в меня, касаясь везде. Я выгнулся дугой, прижимаясь к нему, болезненно твердый и нуждающийся в его руке, когда гудок машины заставил нас вздрогнуть.

Кто-то проехал по другую сторону стены, очевидно, потерявшись в поисках выезда. Тут я заметил, что штаны Яна все еще спущены до колен — неудивительно, что он путался в них, когда вел меня обратно к стене — поэтому я наклонился и натянул их ему на бедра.

— Теперь ты беспокоишься, что кто-то увидит меня? — Он усмехнулся, тихо и соблазнительно.

Я застегнул молнию, все еще избегая его взгляда, и затем скользнул пальцем в петлю, чтобы застегнуть пуговицу. Ян взбрыкнул, и я обхватил руками его бедра, наслаждаясь тем, что он позволял мне прикасаться к нему вот так, интимно.

— Почему ты раньше так не делал? — прошептал он, наклонившись вперед, и я задрожал от тепла его дыхания в моем ухе, и от ощущения щетины на его щеке, прижимающейся к моей оцарапанной коже лица.

Может, все происходящее лишь сон, и это меня испугало.

— Раньше я об этом не думал.

— Да?

Когда я закончил с ремнем, Ян придвинулся ближе, бедром раздвинул мои ноги и плотно прижался ко мне.

— Посмотри на меня.

Я поднял на него взгляд и увидел в глазах беспокойство.

— Не надо молчать.

Он стоял передо мной в помятой одежде, с взъерошенными волосами, а я едва мог дышать.

— Хорошо? — пробормотал он.

— Ага.

Ян скользнул руками по моим бокам.

— Тебе нужно говорить.

Мне так много нужно было сказать и спросить, но я боялся надеяться на многое.

— Может быть, ты сядешь в машину?

— Конечно, — ответил я, когда Ян отошел.

Это было нелепо, но я уже скучал по его рукам.

— Как насчет серебряной?

— Да мне все равно.

Это был «додж-авенджер». Мы сели, Ян убедился, что мне удобно, спросил, нравится ли мне интерьер, затем вырулил с парковочного места. Мы остановились у ворот, дали дежурному проверить наш договор, сверить пробег с данными его компьютера и убедиться, что у нас полный бак бензина. Покончив с формальностями, мы оказались на проезжей части. Я достал свой телефон, чтобы проверить GPS и посмотреть наше местонахождение по отношению к Элизабеттону.

— Похоже, до него всего сорок пять миль или около того.

Ян хмыкнул.

— Полтора часа или около того. Но уверен, мы доберемся за час.

— Угу.

На самом деле Ян не слушал меня.

— Дай знать, когда будешь готов для моей навигации.

— Ага.

Я откинулся назад и устроился поудобней.

— Нам надо остановиться и купить воды.

Еще одно угуканье. Уступил. И слушает меня. Как бы.

Сдавшись, я посмотрел в окно на серый мартовский полдень, гадая, насколько холодно снаружи. Погода была причудливой, это жуткое похолодание тянулось с января, творилось просто безумие. Снаружи было, наверное, около тридцати градусов, шел небольшой снег.

Ян остановился у «Уолгринс»³⁰, забежал внутрь, вернулся с пакетом, и как только сел в машину, бросил мне бутылку воды.

— Чипсы? Витаминная вода и другие закуски? Ты что, коммунист?

Ян фыркнул от смеха, завел машину и быстро выехал с паркинга, даже не пристегнувшись ремнем безопасности.

— Что в пакете?

— Ничего.

— Что не так?

Но Ян не ответил. Я заметил, что он не вырулил на шоссе.

— Ян?

***

У МОТЕЛЯ «Старлайт» была одна из тех старомодных неоновых вывесок, которые выглядели бы уместно в Вегасе, а не в центре Блоунтвилля. Она была трехъярусной, розово-лиловой. Когда Ян заехал на подъездную дорожку рядом с офисом под навесом, я не совсем понял, что происходит. Но он вылез из машины, отдал наличные, взял ключ-карту, которые я видел только в кино, и вернулся в машину.

— А что мы здесь делаем?

В ответ тишина.

Ян отъехал и снова припарковался, схватил свой рюкзак и приказал мне выйти из машины и захватить мою спортивную сумку.

— Ян, — начал я, выполняя его приказ и закрывая дверь, когда он включил сигнализацию. — Нам нужно ехать и достать...

— Заткнись, — рявкнул он, поднимаясь по лестнице с облупившимися белыми перилами, которые вряд ли выдержат мой вес. Не больше, чем декорация.

Поднявшись наверх, Ян быстро зашагал к нужной двери — 15А, — открыл ее и исчез внутри, прежде чем я успел догнать его.

— Твою мать, — простонал я, следуя за ним. Удивленно прошелся взглядом по розовому ворсистому ковру, занавескам в цветочек и лиловому стеганому покрывалу из полиэстера поверх кровати. — Помнишь отель, в котором мы останавливались в Форт-Лодердейле, похож, да?

— Да, — прохрипел Ян, захлопнул дверь и задвинул цепочку замка, затем повернулся ко мне.

Внутри номера было темно, но сквозь задернутые занавески на окне просачивалось достаточно света, поэтому я видел, как он смотрит на меня — глаза сверкали, следя за моими движениями, прислушиваясь к моему дыханию. Я почувствовал себя добычей.

Я должен был чаще обращать внимание на некоторые вещи.

— Что мы здесь делаем? — низким и хриплым голосом спросил я.

Я сделал шаг вперед, приближаясь к Яну, и он тяжело вздохнул.

— Ян?

Он провел пальцами по волосам, а затем сцепил их на затылке. Неуверенность. Что-то новое для него, это было мило.

— Что в пакете?

— Смазка.

От удивления я чуть не проглотил язык.

— Что?

— Она ведь нам нужна, верно?

— Если мы... да, — пробормотал я. — Надеюсь, ты выбрал правильную смазку.

— Я тоже.

— Я бы мог сам за ней сходить.

— На самом деле, я не задумывался об этом.

Мне понравилось это.

— Но мы можем не... заниматься этим, верно?

— Конечно.

— Может быть, я не смогу... все это.

— Я знаю.

— Но между нами все будет... в порядке? — Прозвучало и как вопрос, и как утверждение.

— Да, — сказал я с абсолютной уверенностью.

— Ладно.

— Ты уверен?

Он облизнул губы и медленно кивнул.

Я обнял Яна за шею и притянул его к себе. Когда я мазнул языком по его рту, он закрыл глаза. С мягким и сладким стоном он разомкнул для меня губы, целуя в ответ, положив свои руки мне на бедра.

— Ян.

Хмыкнув и не прекращая поцелуя, он повел меня к кровати.

— Ты позволишь мне вести?

Пожалуйста, боже, скажи «да».

Ян издал звук, похожий на согласие, но мне нужна была безусловная уверенность. Прервав поцелуй, я отступил в сторону, чтобы не упасть в кровать.

— Ян?

Он выжидающе пристально посмотрел на меня.

Инстинктивно я понимал, что должен сказать ему, что делать. Неудивительно, что он якобы оказался паршивым любовником с Эммой и другими: он должен был быть ведущим, но был не таким. Я понял это по легкой дрожи, которая охватила его крепкое мускулистое тело. Внешне Ян выглядел готовым схватить меня и взять, что хочет, но вместо этого ждал инструкций.

Время для вопросов прошло. Я не мог спросить, чего хочет Ян, просто знал это. Если спрошу разрешения, значит, потеряю контроль, а Ян жаждал моего доминирования. Он всегда обращал внимание на мое тело, на его врожденную физическую силу, но о чем не догадывался, так это о скрытой внутренней силе. Но я понимал, что какая-то часть его души хочет быть покоренной, чтобы ее подчинили. И интуитивно Ян знал, что я могу сделать это для него.

Это пугало. Если я напортачу, то разрушу не только дружбу, но и партнерство. Если я неверно его понял, его желания, нужду, я не переживу этого. Вдруг я в чем-то ошибался... но как не воспользоваться шансом и не получить все? Хуже всего было... незнание. Я был кем угодно, но только не трусом.

Пока мысли кружили в голове, Ян оставался неподвижным, выжидающим и настороженным.

— Иди сюда, — позвал я его.

Ян дернулся, я же сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Сними с себя все.

Он мгновенно стащил с себя спортивную куртку, бросил ее на пол, закинул руки за спину, и сдернул хенли и футболку под ней единым движением. Пока я наблюдал, как он раздевался для меня, кровь прилила к моему члену. Я понимал, чтобы проконтролировать себя и Яна, мне понадобятся все возможные силы.

— А ты не собираешься раздеваться?

Я прочистил горло.

— Не беспокойся обо мне. Разувайся.

Ян стряхнул обувь, сел и стянул носки один за другим, затем вскочил на ноги, снял штаны и трусы. Вышагнул из одежды, и упершись руками в бока застыл в ожидании, что последует дальше.

— Сними покрывало и встань на четвереньки посередине кровати.

Ян молча двинулся к кровати. Я восхищался его телом — игрой мускулов под гладкой кожей, крепкой округлой задницей, мощными линиями спины, бедер и ног, — и у меня во рту пересохло. Каждая часть этого мужчины была словно вылеплена, прекрасная и покрытая шрамами. В некоторых местах кожа представляла собой мешанину из больших белесых пятен, в других — тонкие паутинные линии от колотых ран и пуль, и, конечно же, полосы крест-накрест, когда его избивали в течение нескольких недель снова и снова. Рубцовая ткань забавная штука. Под кожей она становилась похожей на корневую волнистую систему, распускающая свои ветви из одного места. Поверх кожи — почти искусные узоры, иногда чуть выпуклые под внутренней тяжестью. Было даже больно думать о том, что кто-то так жестоко обращался с Яном. Но каждая метка сделала из него того, кем он стал. Я обязательно проведу по каждой из этих отметин пальцами и языком.

— Где пакет? — спросил я тихо, стараясь сдержать жгучее желание.

Ян указал на тумбочку. Не двигаясь, не смущаясь и не торопя меня.

Обходя вокруг кровати, я посмотрел на него. Его длинный великолепный член поднялся к животу, и тек предэякулятом. Все это — мои приказы — сильно возбудили его.

Позади него я сбросил верхнюю одежду, плотный свитер и футболку. Когда Ян услышал звук расстегиваемого ремня, то вздрогнул. Я заметил это.

— Ты прекрасен, — прошептал я, наклонившись к нему, и провел рукой по его боку. — Ты ведь знаешь это?

Ян задержал дыхание, и когда по его телу пробежала еще одна дрожь, я улыбнулся.

Я оперся на спинку кресла, и стянул с себя брюки, но оставил носки, затем забрался на кровать позади него. Когда я поцеловал его в поясницу, одновременно снимая защитную обертку с тюбика со смазкой, Ян издал низкий страстный стон.

— Я буду говорить тебе, что делаю, хорошо?

Он кивнул.

— Я начинаю со смазки, что ты купил. — Тишину комнаты нарушало лишь дыхание Яна, а затем раздался громкий звук открывшегося колпачка. — Для твоего первого раза я бы предпочел более густую, так что я буду помягче.

— Я не... только не медленно.

— Почему нет? — спросил я, склонившись над Яном, просунув под него руку, сжал тяжелый член и провел от основания до головки.

— Миро! — вскрикнул он, толкаясь в мой кулак. — Пожалуйста.

Я так надеялся услышать эту невнятную просьбу в грубом рокоте его голоса.

— Я должен... — выдохнул Ян, когда я скользнул липким пальцем между ягодиц, и все его тело сразу сжалось. — ...тебе придется...

Я сжал член, и Ян тяжело вздохнул. Я провел рукой вверх-вниз по его стволу, приласкал яйца, и, когда он расслабился, скользнул большим пальцем вдоль щели большой раздувшейся головки.

— Ты готов?

— Да, — прохрипел он, извиваясь подо мной.

— Ян, — сипло произнес я, скользя средним пальцем меж ягодиц. Прижал к сморщенному входу, покружил, а затем настойчиво вдавился внутрь. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Мне хорошо. Только поторопись. — Его требование оборвалось глубоким стоном, когда я повернул палец и задел его простату, от чего Ян дернулся в моих руках. — О черт!

Прозвучало очень хорошо.

— Кто-нибудь когда-нибудь так делал?

— Нет.

— Ян, а ты хотел? Скажи мне.

— Миро, — всхлипнул он, — я не знал, что я…

— Что? — спросил я, лаская его изнутри, полностью увлеченный процессом. — Ты не знал, что ты что?

— Хочу этого, — прохрипел Ян, качнулся вперед, а затем назад, насаживаясь на мои пальцы под нужным углом, потираясь тем местом, к которому, судя по его реакции, никто еще не прикасался.

Я двигал пальцем вперед-назад снова и снова, затем добавил второй палец, мягко, медленно растягивая мышцы на каждом этапе. Головка члена Яна распухла в другой моей руке, не переставая течь, облегчая скольжение.

Ян дрожал, пот покрывал все его тело. Когда я добавил к пальцам язык, он выкрикнул мое имя.

— Ты отлично справляешься, — мягко похвалил я, смакуя его задницу, облизывая и, наконец, нежно покусывая.

— Я… я скоро кончу, если ты не поторопишься.

Выпрямившись, я осторожно убрал пальцы и оставил в покое его член.

— Кончай, тогда мы можем сделать это, когда ты...

— Нет, не так... — Ян тяжело вздохнул, почти рыкнул, и по тому, как он напрягся, было понятно, что разочарован тем, что я не понимал его.

Я подготавливал его, растягивал, но теперь еще и убивал своей нерешительностью.

— Не двигайся, пока я не надену презерватив.

— Какой презерватив?

Теперь вздрогнул я.

— Ян, я думал, покупая смазку, ты купил и презервативы.

— Ты видишь их в пакете?

Нет, вообще-то, я не видел.

— Да, но ты же знаешь, что я переспал с кучей парней.

Он оглянулся и посмотрел мне в лицо.

— Я тоже. Ну... — он пожал плечами, — с девушками, но мы сдаем анализы каждые полгода, и я никогда не занимался сексом без резинки.

— Да, — прокашлял я. — И я.

Ян снова опустил голову.

— Ага, так что все хорошо, и я доверяю тебе, ты же мой лучший друг, так что... все в порядке, ладно? Только ты и я.

Я собирался проникнуть в своего лучшего друга, мужчину, которого я хотел больше всего на свете. Боже всемилостивый, как же мне хотелось его удержать.

— Ты чересчур много думаешь.

Да, это точно.

Пока я растирал смазку по члену одной рукой, пальцами другой проник обратно в скользкий анус, двигая ими как ножницами снова и снова, основательно, но нежно.

— Тебе нужно потужиться, когда я буду входить, понимаешь?

— Да.

— Возьми свой член, Ян. Займись собой.

— Нет нужды... — выдохнул он, — ...делать что-то.

— Ладно, — прохрипел я.

Расположил головку члена у его входа.

— Перестань думать, — взмолился он.

Как будто я мог отключить голову и забыть, что это Ян передо мной.

Подавшись вперед, я медленно вошел в него, затем замер в ожидании, когда тело Яна привыкнет к вторжению, чувствуя, как мышцы сжимаются вокруг меня.

Ян рухнул на матрас, руки не могли больше удерживать его. Он приподнял задницу, пока я продвигался в него, наблюдая, как он вбирает мой член дюйм за дюймом. Он был таким тугим, таким горячим, и мой член легко скользил, несмотря на сжимающиеся вокруг моей длины мускулы.

— Миро, — выдавил Ян, и звук его голоса уничтожил меня.

Он напрягся, но угол моего наклона, сила моего веса были слишком велики. Одним яростным толчком я вогнал член до конца, погрузившись полностью.

— О черт, — простонал Ян. Его голос дрогнул, треснул и превратился в крик.

Я уже собрался выйти, но Ян схватил меня рукой за бедро, удерживая на месте, внутри себя.

— Подожди.

Конечно; я сделаю все, что он захочет. Я находился по самые яйца в мужчине, единственном в мире, о котором мечтал всю свою жизнь. Все, что он хотел, в чем нуждался, я отдам ему.

— Миро.

Но я уже не контролировал себя, и это было плохо.

Наклонившись поближе, низким голосом я прошептал ему на ухо свой приказ:

— Поднимайся.

Когда Ян поднялся, я закинул одну руку через его плечо и обхватил поперек груди, а другой рукой закрепил позицию.

Ян запрокинул голову мне на плечо, и я принялся жадно целовать его шею, пока грудью прижимался к его спине.

— Миро, — извиваясь, выдохнул Ян, когда я двинул бедрами вперед, сильно и глубоко войдя в него. — Не останавливайся.

Нет.

Ничто не могло меня остановить.

— Подрочи себе, — приказал я, посасывая, облизывая и целуя его челюсть, горло и вниз по шее до плеча. На вкус он был как соль и пот, и его запах… запах Яна, и я хотел всего его на своем языке.

— Я не... сделай сам.

— Да, — прохрипел я, желая дотянуться до его спины, лизнуть, попробовать его на вкус. — У меня есть ты, и я тебя не отпущу.

Эти слова были необходимы, и я это понимал.

Ян вновь уперся на руки, а я откинулся назад, обхватив его бедра, и снова вошел в него.

Ян выкрикнул мое имя.

Я входил в него снова и снова, желая с каждым толчком проникнуть глубже, отчаянно стремясь пустить в нем свои корни, чтобы Ян никогда не забыл, даже если попытается, как он чувствовал меня внутри себя.

Проведя языком по его позвоночнику, я почувствовал, как сжимаются мышцы вокруг моего члена, крепко стискивая, удерживая меня. Я просунул руку и жадно схватил его член, дергая и поглаживая, а когда почувствовал первую струю на своих пальцах, отпустил.

— Я больше не могу... Миро!

— Кончай, — хрипло потребовал я.

Ян задохнулся, когда освобождение настигло его. Пока он кончал, я продолжал трахать его, наслаждаясь шелком его внутренних стенок, которые буквально доили меня. Ян вздрогнул, когда я кончил, пульсируя в его теле, заполняя спермой его подергивающийся канал.

— Тепло, — сказал он, когда я рухнул на него сверху.

Ян судорожно дышал, и мне в голову пришла мысль, что, возможно, стоит с него слезть, но моя кульминация забрала все силы. И требовалось некоторое время, чтобы поток крови сменил направление.

— Не двигайся, ладно? — пробормотал Ян.

Ему не пришлось повторять дважды.

Глава 13

Я АККУРАТНО выскользнул из Яна, двигаясь осторожно, а затем передвинул его, не дав упасть в собственную сперму, которая покрывала простыню. Скатившись с кровати, я направился в ванную и нашел там полотенце и салфетку из махровой ткани. Протер себя, а затем, идеально намочив ткань — не слишком мокро и не слишком выжато, — быстро вернулся к обессиленному Яну.

Аккуратно раздвинув его ягодицы, вытер и, поцеловав поясницу, вернулся в ванную, где повесил полотенце и салфетку на место. Когда я зашел в комнату, то встретил взгляд глубоких кобальтовых глаз и замер на месте.

Ян ничего не сказал. Просто скользнул по мне взглядом, сверху вниз и обратно, а затем встретился с моим.

Я прочистил горло.

— Я сделал тебе больно?

Он слегка покачал головой.

— Ладно.

Его глаза были такими темными. Никогда ранее я не замечал, что у Яна такие густые и длинные ресницы. Румянец на его лице выглядел прекрасно, но еще более ярко выделялись на оливковой коже отметины, оставленные мной.

— Могу я подойти? — спросил я.

— Пожалуйста.

Я дернулся, но в последний момент сменил направление и подошел к термостату. Увеличив температуру до семидесяти двух градусов, нырнул в кровать. Ян повернул голову и посмотрел на меня, и я заметил легкую лукавую улыбку. Этого было достаточно.

Опрокинув Яна на спину, я опустился на него, поймав его рот в долгом медленном глубоком поцелуе, пробуя снова и снова, не отпуская, пока не почувствовал, как его член стал твердеть между нами.

— Черт побери, Дойл, ты восстанавливаешься за короткое время! Потрясающе!

— Обычно нет, — пробормотал Ян.

Я скользнул рукой вниз между нами, взял его член и размазал предэякулят по головке.

— Хочешь засунуть свой член в меня?

Ян прищурился.

— Ты этого хочешь? Поэтому продолжаешь спрашивать?

Я никогда не сомневался в нем. Сомнениям не было места в наших отношениях. Я никогда не проверял его слова, но тут захотел выяснить. Мои вопросы убивали Яна, вселяя сомнения, и я должен помнить, каким он был вне постели. Вообще-то, я сам всегда спрашивал один раз. Получал в ответ «да» или «нет», и никогда больше не возвращался к обсуждаемой теме. И мне нужно было относиться к этой ситуации точно так же, несмотря на то, что мы лежали кожа к коже.

— Если ты хочешь что-то сказать, скажи.

— Я всегда так делаю.

— Ладно.

— А ты? Чего хочешь ты?

— Я хочу вернуться в тебя, но думаю, мне нужно притормозить. Как насчет того, чтобы немного поговорить?

Ян кивнул, перекатился на бок, приподнявшись на локоть, посмотрел на меня.

— Знаешь, я ходил в один из этих клубов.

— О чем ты?

— Ты знаешь, — многозначительно сказал он.

Я придвинулся ближе, и Ян положил руку мне на бедро.

— Нет, правда не знаю.

— Секс-клуб.

— Что?

— БДСМ- клуб, если быть точнее.

Шок прошел сквозь меня, но я проглотил его, чтобы он не прозвучал в моем голосе.

— Ты ходил?

— Ага.

— И?

Ян подвинулся еще ближе, закинул мою ногу на себя и поменял позу, чтоб мой твердый ствол скользнул вдоль его. Появилось внезапное желание обнять его, и не долго раздумывая, я принял Дойла в свои объятия, уткнул его лицо в изгиб моей шеи и крепко обнял. Почувствовал кожей горла, как он приоткрыл губы. Я замурлыкал и тут же застеснялся.

— Почему ты никогда не делал так раньше? — тихо спросил Ян.

— Потому что никогда не думал, что ты мне позволишь.

Ян высвободился из моих рук.

— Тебе следовало бы знать меня лучше.

И он был прав. Мне стоило быть более внимательным. Как бы то ни было, я был так поглощен своими чувствами, что совершенно упустил его.

Многие мелочи: как Дойл охранял свое личное пространство от всех, кроме меня, как собственнически относился ко всем моим вещам — начиная от кофейных чашек в офисе и заканчивая книгами, которые я одалживал, — и он никогда-никогда не упускал возможности пойти со мной куда-нибудь. Ян был моей тенью, но я никогда не задавался вопросом, что за этим стоит.

— Я хотел прикоснуться к тебе, — хрипло признался он.

— Ты понятия не имеешь, насколько сильно я хотел того же, — хрипло ответил я.

Губы Яна изогнулись в легкой улыбке. Он посмотрел вниз на свою руку, которой вел вдоль моего тела: по груди, животу и, наконец, моему набухшему члену.

— Это ощущалось иначе.

— Что?

— Ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Твоя кожа, твои руки... так никто никогда не держал меня.

Важное замечание.

— И это было хорошо?

— Да, было хорошо, — прерывисто простонал Ян и переместился, устраиваясь на мне, положив голову мне на грудь и обхватив руками.

Боже.

Мне настал конец. Если бы моя жизнь закончилась прямо сейчас, я умер бы счастливым.

— Ты издаешь потрясающие звуки.

— Прошу прощения? — Я задумался и не слушал Яна.

— Да. Может быть, ты и не знаешь, но это так.

— Не понимаю.

— Могу сказать, что из-за звуков, которые ты издавал, тебе было хорошо и сейчас хорошо.

— И какие же?

— Например, мурлыканье.

Я усмехнулся, но Ян еще крепче сжал мою руку, и мне это понравилось.

— Расскажи мне о клубе, в который ты ходил. Хочу услышать всю историю.

— Ну, в первом же клубе, куда я пошел, была одна женщина, Домина.

— И?

— Я позволил ей посадить меня на цепь. Еще у нее были трости, хлысты и прочее.

— Эй, Дойл, ты уже достаточно настрадался в своей жизни — тебя пытали, когда ты был на задании, — и ты не должен был этого делать...

— Чья эта история?

Я заткнулся, но провел рукой по выпуклым шрамам на его спине.

— Я сказал ей, что передумал, и она спокойно отнеслась к тому, что я ушел.

— А почему ты ушел?

— Потому что знал: она не сможет удержать меня, если я захочу уйти, и дело не в боли, — сказал Ян. Он вывернулся из моих объятий и, приподнявшись, посмотрел на меня. Я немного отодвинулся. — Я имею в виду, что никогда не кончал от того, что кто-то мучил меня или избивал до полусмерти.

Я быстро кивнул, проглотив сочувствие.

— Мне не нравится, когда мне причиняют боль… и я не хочу этого.

— Конечно.

Ян нервно облизал губы.

— Можно я к тебе прикоснусь?

Это было все, чего я когда-либо хотел, так что да, он мог дотронуться до меня, лизнуть, поцеловать, укусить, прижать к себе, прижаться к моему плечу — все. Все, что угодно. Я был отчаянно готов принять все, что он предлагал. Но возбуждение и тоска, которые бушевали во мне, испугали бы Яна до смерти, если бы я их озвучил. Так что я просто прошептал:

— Ты можешь делать все, что захочешь.

Ян провел пальцем вниз по моему члену, затем наклонился ближе, рассматривая его.

— Впечатляет, Миро. Не только длинный, но и толстый. Неудивительно, что ты хотел убедиться, что я готов, а?

— Я подготовил тебя, потому что никогда смогу относиться к тебе иначе, — упрекнул я.

— И тебе это понравилось, — сказал Ян, пристально глядя на меня, словно провоцируя солгать.

Как будто тут есть о чем спрашивать.

— Да.

— Тебе понравился мой вкус, когда ты отсосал мне?

— Ага.

— Я хочу попробовать, — пророкотал он и, наклонившись надо мной, лизнул головку моего члена.

— Подожди, — прохрипел я, прерывисто дыша.

— Почему?

— Обхвати меня рукой у основания, чтобы не подавиться.

Он понял указание, и принялся лизать и сосать, облизывая меня языком и глотая капающий предэякулят.

— Густой и соленый, но на вкус совсем неплохо.

— У каждого парня свой вкус, — выдавил я из себя.

Ян скорчил гримасу.

— Будто я могу знать.

— А ты хочешь?

Ян оседлал мои бедра, и от его полуулыбки внутри все свернулось узлом.

— Я пошел в гей-клуб, потому что решил, что это именно то, что мне нужно.

Дыхание переоценили, потому что я удерживал свое до того момента, пока Ян не продолжил:

— И там я понял, что это меня заводит.

— Что? Мужчины?

Ян покачал головой.

— Подчинение, — предположил я.

— Ага.

— Но не с женщиной.

— Нет.

— Потому что женщина, какой бы сильной она ни была, никогда не сможет физически подчинить тебя.

— Только если с помощью оружия или чего-то в этом роде.

— Но мы же не об этом говорим.

— Нет.

— Иллюзия власти для тебя не сработает.

— Нет. Все должно быть реально.

— Ладно, продолжай.

— Так вот, в клубе один парень начал тащить и толкать меня вперед, собираясь пристегнуть ремнем к Андреевскому кресту, и в голове мелькнула мысль — да, он сможет удержать меня с помощью всех этих ремней и пряжек и полностью обездвижить. И, наверное, из этих пут я не смогу выбраться. Но тут я разглядел, что они установлены не намертво, и при желании я смогу легко вытащить гвозди, разорвать ремни, перевернуть крест. Это не удержит меня.

В этом весь Ян — он все анализировал.

— Но я начал думать: мне потребуется время, чтобы выбраться, а у парня будет время меня поймать, а в этом промежутке он может делать все, что захочет.

— Да.

— И это та часть, которая не подходила мне. Ни один незнакомец не может поднять на меня руку — это уже глубоко во мне.

— Ты водишь женщин из баров домой, Ян. Они незнакомки, и ты их трахаешь.

— Да, но я знаю имена, и ни одна из них не может причинить мне вреда, — объяснил Ян. — К тому же я никогда ни с кем из них не сплю. Сразу после секса я отвожу их домой.

— Эмма ночевала у тебя.

— Потому что мы трахались не один раз.

Да, Эмма не любила оставаться на ночь у Дойла, потому что боялась Цыпы. Я улыбнулся, и Ян улыбнулся в ответ.

— Расскажи мне о том Доме.

— Ну, в итоге я дал добро причинить мне боль, если потребуется вывести меня из строя. Он должен был заставить меня подчиниться.

Боже. Я с ужасом представил, что натворил Ян. Он не был терпеливым человеком.

— Ты ведь не убил его?

Ян навис надо мной, расположив руки по обе стороны от моей головы.

— Удушающий захват, и он потерял сознание.

Я протянул руки и запрокинул их на его шею.

— Ты не должен причинять вред своему Дому, Ян.

— Я не причинил ему вреда, — хрипло сказал он. Я повел руками вниз по его груди к животу, нежно поглаживая, пока не достиг его твердого изогнутого ствола, и Ян тяжело сглотнул. — И я заплатил ему за потраченное время.

— Я думал, что есть некое стоп-слово?

— Да, знаю, но я забыл об этом.

— Как ты можешь забыть стоп-слово?

Ян пожал плечами.

— Ты не думал, что тебе оно понадобится, вот почему.

— Возможно.

И в этом весь Ян.

— Итак, — произнес я, опрокидывая его на спину и хватая смазку рядом со мной. — Расскажи мне, что ты узнал из этого опыта? — Я прижался к Яну, и мой член скользнул между его ягодицами. — Ян? — позвал я, откидывая крышку и выжимая смазку на его член.

— Что ты делаешь...

— Скажи мне, — упорствовал я, покрывая одновременно и его член, и свои пальцы, после чего захлопнул тюбик и отбросил в сторону. — К какому же выводу ты пришел?

Ян въехал в мой скользкий кулак, открыв рот, закрыв глаза и запрокинув голову набок. Я наклонился, и Ян прижался виском к моему лбу.

— Ян, — мягко позвал я, втягивая в рот мочку его уха.

— Что... Миро, — взмолился он, — ты знаешь.

— Но на этот раз ты должен сам сказать.

Ян резко вдохнул.

— Я хочу, чтобы меня подавлял кто-то, кто действительно может причинить боль...

— Но? — спросил я, нуждаясь в большем. Это очень важно и станет согласием для нас обоих.

— ...но никогда не причинит.

Этим «кто-то» был я, только я, и мы оба это знали. Единственный человек в мире, с которым Дойл оставался полностью самим собой и которому безоговорочно доверял — тот, что лежал с ним сейчас в постели.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — пообещал я, направил его руку на собственный член, а затем отстранился, чтобы размазать лишнюю смазку по своему. — И ты это прекрасно знаешь.

— Да.

Со мной Ян был в безопасности, и никакой другой человек не мог заставить его чувствовать себя подобным образом, потому что я строил эти отношения в течение последних трех лет, как и он.

— Ты должен быть честным.

— Да.

— Хорошо, — сказал я, прижимая два скользких пальца к его входу. — Скажи мне, если тебе больно.

— Я в порядке.

Я медленно ввел пальцы, и, лаская губами шею Яна, крутил ими, толкался, растирал, пока внутренние мышцы не расслабились и не сдались.

— Ты не уделяешь своему члену никакого внимания, — напомнил я ему.

— А что ты собираешься делать?

— Если тебе не будет больно, я хочу трахнуть тебя в такой позе.

Ян глубоко вздохнул.

— Да, сделай это.

Вынув пальцы, я расположился у ануса, затем уверенно качнулся вперед.

— Миро…

Мое имя, произнесенное гортанным шепотом, послало обжигающий жар сквозь меня, и я, забыв об осторожности и медленном темпе, в одном длинном плавном движении толкнулся в него.

Звук, который издал Дойл, был одновременно стоном и криком. Я испугался.

— Ян?

— Ощущения каждый раз такие же?

Благоговейный трепет в его голосе заставил мое сердце забиться быстрее.

— Да, — ответил я.

И выскользнул наружу, но только для того, чтобы протаранить его вновь, проконтролировав, что Ян чувствует каждое движение моего члена, терзающего его простату.

— Твою мать!

Качаясь вперед и назад, я поднял ногу Яна и закинул себе на локоть.

— Поцелуй меня, — выкрикнул я команду, и напрягшись, Ян приподнялся, чтобы я мог захватить его рот.

Он разорвал поцелуй, чтобы перевести дыхание, и я вытащил свой член из него. Его вскрик удивил меня; и когда я лег на спину и передвинулся к краю кровати, Ян схватил меня, скрестив мои запястья над головой, удерживая одной рукой на месте, а другую положил мне на грудь.

— Почему ты остановился?

— Поставь одну ногу на пол, а другую перекинь через меня — указал я, — а потом опустись сверху. Ты достаточно силен, ты можешь это сделать.

Дойл кивнул, сделав так, как я сказал: наклонился надо мной, одной рукой зарывшись в мои волосы, а другую устроил на моей груди. Я вошел в него.

— Господи, Миро, я чувствую себя наполненным.

— Под этим углом все иначе, — сказал я.

Положив руки ему на бедра и крепко удерживая на месте, я выскользнул, а затем резко вошел.

Ян приоткрыл рот, но не издал ни одного звука, только тяжело задышал. Он просто чувствовал. Ощущения были ошеломляющими, пока я снова и снова таранил его, не останавливаясь, желая только одного — быть внутри этого мужчины. Я потерялся в этом действии — все остальное перестало иметь значение.

— Миро!

Ян с криком взорвался мне на грудь и живот, и я потянул его вниз, насаживая на свой член, а через несколько секунд кончил глубоко внутри него.

В течение долгих минут я видел только белый свет, который до этого взорвался перед глазами, и не так-то легко было вернуться в реальность. Однако, как и всегда, я почувствовал тяжесть взгляда Яна. Этот цвет, глубокий темно-синий, надо было видеть.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Да, — ответил он. Но я не мог пошевелиться, пока он был сверху.

— Нужно немного почистить тебя.

— Давай примем душ, переоденемся и поедем за нашим свидетелем.

— Не хочешь вздремнуть? — Я буквально пропищал, сам того не желая.

— Не хочу, — сказал Ян, склонившись надо мной. — Но я тебя накормлю. — Ян снова поднял мои руки над головой, но на этот раз прижал каждое запястье к матрасу, и навис надо мной. — Ты голоден?

— Проголодался.

— Ты в порядке?

— Да, — ответил я, не в силах сдержать улыбку.

— В какой-то момент нам придется поговорить.

— О чем? — спросил я и едва не задохнулся, когда мышцы его задницы напряглись, послав болезненные ощущения моим сверхчувствительным нервным окончаниям. Мой член стал мягким внутри него, и если звучало это сексуально, то на самом деле ощущалось некомфортно.

— Об этом, это же очевидно.

Я пристально посмотрел на Дойла, отметив красные опухшие губы, прикрытые веки и следы по всему телу. Он был опустошен, невозможно было не заметить.

— Например?

— Ну, например… — ответил Ян, крепче сжав мои запястья и обхватив меня бедрами, — когда вернемся домой, мы снова займемся этим?

Он задал этот вопрос, одновременно пытаясь проверить, позволю ли я ему удерживать меня, доминируя физически. В ответ я выдернул правую руку из его хватки, и прежде чем Ян успел снова перехватить ее, я опустил левую ногу на пол и оттолкнулся, получив достаточно импульса и упора, чтобы перевернуть его на спину и придавить своим весом. Весь этот маневр был быстрым, резким и, самое главное, сильным. Я не упустил из виду его резкий вдох.

— Я хочу, — ответил я, опустился рядом с Яном и притянул его к себе, закинув его ногу к себе на бедро, чтобы мы были близки друг к другу, насколько возможно, были соединены везде. — Но нам необязательно говорить об этом прямо сейчас.

— Я думаю, что следует.

О.

— Думаешь? Хочешь?

— Где мы окажемся? — небрежно спросил Ян вместо ответа, хотя глаза выдавали его, мерцая беспокойством, пока он внимательно смотрел в мои.

Я понимал его внутреннее состояние. Он ждал от меня любого проявления колебаний. Но я рванулся вперед.

— Ты можешь тусоваться со мной у меня дома, когда захочешь, и приводить Цыпу. У тебя уже есть ключ.

— Ага, — задумчиво согласился он.

— А я могу ночевать у тебя, как только получу свой защитный костюм из химчистки.

Ян нахмурил брови.

— И что это означает?

Я расплылся в широкой улыбке. Мне удалось успешно восстановить привычное положение дел и равновесие.

— Все не так уж плохо.

— Дженет и Кэтрин отправились к тебе, чтобы проверить почту, и Кэт сказала, что не вернется туда, не убедившись, что у нас есть ее последние фото.

— Да, но...

— Дженет сказала, что, если я позволю ей взять мой пистолет, она вернется.

— Да ладно. — Ян усмехнулся, откинув голову назад, а я ткнулся носом в его подбородок. Дойл лежал в моих объятиях, и я никогда прежде не видел его таким расслабленным и уязвимым.

Я прижался губами к его горлу.

— Ты ведь останешься?

Я буду спать, где Ян захочет, столько, сколько он мне позволит.

— Ага. — Я просто хотел быть в его постели.

Ян провел пальцем по двум новым шрамам на моем теле.

— Больше так не делай.

— Постараюсь.

— Старайся сильнее.

— Так точно.

***

МЫ ОСТАНОВИЛИСЬ на поздний обед в блинной, сняли значки с груди и закрепили на ремне. Я ел так, словно это была моя последняя трапеза. Кофе, апельсиновый сок или вода — официантка не знала, какие еще напитки я могу заказать.

Дойл пил кофе с водой и с жадностью поглощал стейк и глазунью, наблюдая, как я уплетаю блинчики, сосиски, яйца, картофельные оладьи и овсянку. Платил я, как и всегда по пятницам, так как мы проводили каждый день вместе и это был единственный способ избежать ежедневных споров. Раньше мы оба пытались заплатить друг за друга. Пустая трата времени. Нынешняя система работала лучше.

Выйдя из туалета, я встретил Яна в вестибюле, и пока он зевал, надевая пальто и шапку, перед нами появились двое патрульных. Третий стоял позади.