Все могут короли

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дженнифер бродила в толпе гостей, не зная, куда себя деть. Вокруг нее увешанные бриллиантами женщины в вечерних туалетах кокетничали с мужчинами во фраках. Под звуки струнного квартета рекой лилось шампанское, а разговоры кружились вокруг тем, которые она и минуту не стала бы обсуждать.

Дамы в одной группке шумно хвастались друг перед другом, какие декораторы отделывали их дома, другие обсуждали предстоящий бал для юных аристократок, впервые выходящих в свет. Мужчины обменивались замечаниями о подскочивших ценах на акции, о последних полезных приобретениях и шансах команд на национальном соревновании по поло. Похоже, все здесь хорошо друг друга знали.

Собравшись с духом, она приблизилась к вошедшей в зал черноволосой молодой женщине с аристократической бледностью на лице, одетой в прекрасно сидевшее на ней лиловое вечернее платье. Женщина взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал, и Дженнифер последовала ее примеру.

Наконец та ее заметила и улыбнулась: — Какое на вас чудесное платье! Это «Эскада», верно? — Она протянула руку и добавила: — Кажется, мы незнакомы. Леди Бианка Карателли. Да, веер определенно от «Эскады».

Значит, это и есть та самая подружка принца? Ничего удивительного. Почти одного роста с Дженнифер, она производила впечатление очень богатой женщины, которая питается исключительно салатами и ежедневно часами занимается в фитнес-клубе.

Дженнифер пожала протянутую ей хрупкую ладонь:

— Очень приятно. Меня зовут Дженнифер Аллен.

— Милая госпожа Аллен, вы просто обязаны сообщить мне имя кутюрье. Если это не «Эскада», придется признать, что на горизонте появился новый великолепный дом моделей.

Дженнифер покраснела. Она ведь даже не взглянула на ярлык — просто выбрала наиболее понравившееся ей платье из тех, что доставили.

— Благодарю за комплимент, но, признаться, я понятия не имею о модельере. Я должна сегодня выступить, но у меня не было подходящего случаю наряда. Платье мне дали взаймы. Но я постараюсь передать владельцу ваш отзыв.

Леди Бианка оглядела ее с ног до головы — Дженнифер сжалась от колючего изучающего взгляда. У нее возникло ощущение, что любую женщину леди Бианка оценивает как потенциальную соперницу.

— Ах, вот оно что! — наконец произнесла та, изобразив на лице улыбку, которая, к слову сказать, ей очень шла. Очевидно, она решила, что Дженнифер, столь беспомощная и наивная в отношении модных тенденций, не представляет для нее никакой угрозы, и поэтому продолжала с ней беседовать. — Вы, должно быть, та самая американская девица, с которой Антонио познакомился в Расове? Насколько я понимаю, он пригласил вас выступить в связи с открытием своего Фонда?

— Да, — ответила Дженнифер. Непривычно было слышать, что принца назвали по имени, но, подумала она, в конце концов, подружка имеет право называть его как угодно.

— Вам невероятно повезло, — отработанная улыбка стала еще жизнерадостней, — Антонио необыкновенно щедр. Он просто обожает помогать людям, которым повезло меньше, чем нам.

Таким, как вы, почти явно слышалось в ее голосе.

Леди Бианка помахала какой-то знакомой.

— Убеждена, благодаря сегодняшнему приему люди узнают о вашей бедной-несчастной организации. Желаю удачи. — С этими словами черноволосая красавица отошла к толпе молодых людей — похоже, все они заметили ее присутствие.

— Отлично, что и говорить, — пробормотала Дженнифер. Сразу куда-то исчезло воодушевление по поводу предстоящего выступления.

Итак, для леди Бианки Общество оказания помощи пострадавшим в Расове всего лишь «бедная-несчастная организация», а то, что она назвала ее «американской девицей», хотя они были примерно одного возраста, однозначно исключало Дженнифер из элитного общества этой аристократки. Неужели все собравшиеся того же мнения? Неужели они пришли сюда только для того, чтобы вволю посплетничать и пообедать в обществе принца?

Дженнифер сжала кулаки. А она-то считала подарком судьбы, что оказалась среди них. Приглашение принца звучало так искренне. Он был по-настоящему взволнован, что сможет помочь обитателям лагеря.

После презрительных слов леди Бианки она поняла, что снова неверно истолковала его поведение. Он ценит ее работу не больше, чем его подружка. Судя по всему, женщины вроде леди Бианки служат украшением его общества, а «девицы» вроде Дженнифер помогают чувствовать себя героем: он же оказывает содействие их «бедным-несчастным организациям».

— Ну что ж, — сказала она себе, — в таком случае будем делать из него героя. — А потом она вернется к себе, с головой окунется в работу и забудет о нем. Главное, лагерь получит добровольцев. Бог с ним, с принцем.

— Из кого мы собираемся делать героя?

Она вздрогнула от неожиданности. Как долго он наблюдал за ней? Что еще она сказала вслух, даже не подозревая, что он мог слышать каждое слово?

— Простите, не хотел вас напугать, — принц Антонио радостно улыбнулся и подхватил ее под локоть.

— Я… я вас не заметила, — Дженнифер подыскивала слова. От жаркого прикосновения ее решимость разбилась вдребезги. Как она могла не обратить внимания на внезапную тишину в зале! Неужели она настолько погрузилась в собственные мысли, что прослушала, как объявляют его появление?

— Похоже, в мыслях вы были далеко отсюда, госпожа Аллен. Обдумывали, что скажете?

— Да, конечно, — она действительно обдумывала, что скажет. По крайней мере ей хотелось, чтобы это выглядело именно так. А еще она пыталась заставить себя думать о выступлении, а не о принце. — Прошу вас, зовите меня Дженнифер, — добавила она, надеясь сменить тему. — Никто не называет меня госпожой Аллен.

— Отлично. В таком случае буду называть вас Дженнифер. — Он говорил с акцентом, и в его устах ее имя звучало больше как «Женнифер», но удивительная улыбка компенсировала недостатки произношения. — Однако позже мы вернемся к вашим героям. Вам все-таки придется мне об этом рассказать. А сейчас я хочу познакомить вас со своим братом, принцем Федерико, и его супругой, принцессой Лукрецией.

Дженнифер обернулась и прямо позади себя увидела высокородную супружескую чету. Она представилась, затем добавила:

— Для меня это большая честь. Я не знала, что вы тоже будете на приеме.

Принцесса Лукреция, чуть ли не точная копия леди Бианки, очевидно, действительно не собиралась приходить, судя по скучающему виду, с которым она взирала на окружающих.

Однако принц Федерико, напротив, был явно оживлен:

— Как раз наоборот, госпожа Аллен. Мы очень рады, что вы расскажете нам о деятельности Общества оказания помощи пострадавшим в Расове. Мы тоже сможем сделать для беженцев что-то полезное. В конце концов, они наши соседи.

— К сожалению, сегодня не смогли присутствовать наша сестра, принцесса Изабелла, и наш младший брат, принц Стефано. Но вы должны знать — они тоже были приглашены, — сказал принц Антонио. — Изабелла сегодня выступает с речью в одном из художественных музеев Нью-Йорка, а Стефано…

— Брат верен себе. О том, где он сейчас, знает только он сам, — закончил Федерико, с осуждением качая головой. — К счастью, отец пока не в курсе, иначе Стефано пришлось бы по возвращении выслушать пространную лекцию о недопустимости отсутствия без уважительной причины. Антонио улыбнулся.

— Но отец, как всегда, обо всем узнает. А мы, как всегда, будем нашего мальчика выгораживать.

Братья переглянулись. И тут Федерико начал вспоминать о детских шалостях молодого принца. Как Антонио, Изабелла и он частенько вызволяли Стефано из беды, как однажды во время государственного приема тот попытался подбросить на блюдо собственную игрушку.

Дженнифер от души смеялась. Ее поразила любовь, которую питали друг к другу королевские отпрыски. Все в этой семье было как в обычных семьях: суровый отец, непокорный младший сын, горой встающие на защиту непутевого младшего брата старшие сыновья, пытающаяся все уладить единственная дочь.

Антонио активно включился в обсуждение проделок Стефано.

На секунду Дженнифер попробовала представить себя частью семьи ди Талора. На принцессу Лукрецию это, кажется, наводило тоску, но Дженнифер подумала, что просто замечательно находиться среди таких же любящих и заботливых, как у нее, родственников. Кроме того, у нее бы тогда было все, чтобы по-настоящему помогать людям.

И тут же возникла сумасшедшая мысль — она представила себя супругой Антонио. Каждое утро она просыпается рядом с ним, тесно прижимается к нему, ласкает, запускает руку в густую темную шевелюру — и тонет в глубине удивительных голубых глаз. Он поддерживает все ее начинания. А еще — с такой же любовью, как Иосифу, читает книжки детям, их детям.

Она с трудом стряхнула с себя мысли об Антонио, когда к ней обратилась скучающая Лукреция, не принимавшая участия в беседе:

— Госпожа Аллеи, вам нравится в Сан-Римини?

— Да, конечно. Я и раньше бывала в вашей стране, но во дворце я впервые. Здесь восхитительно.

— Полагаю, совсем не так, как в лагере беженцев, — в голосе Лукреции звучало превосходство, граничившее с презрением.

— Да, разница колоссальная. Вместо люстр нам приходится довольствоваться фонарями. И даже это большое счастье, — пошутила Дженнифер в надежде, что ее шутка несколько смягчит принцессу.

— Понятно, — та даже не улыбнулась. — Вы надолго у нас или ваше присутствие необходимо в лагере?

— Сегодня я, скорее всего, останусь, — Дженнифер пропустила мимо ушей явный намек, что ей нe следует задерживаться во дворце, — но рано утром уеду. У нас ограниченный штат сотрудников.

Принцесса Лукреция удивленно подняла бровь.

— Что-то я сомневаюсь, что найдутся люди, которые захотят у вас работать. Честное слово, ставить условием получения стипендии работу в таком жутком месте равносильно наказанию. Впрочем, это неплохой план, — добавила она, поняв, что ее предыдущее заявление лишило Дженнифер дара речи. — Чем больше у вас будет рабочих рук, тем легче пойдет работа, верно? Так что не такое уж это и наказание.

— Надеюсь, как наказание работу у нас никто не воспринимает. — Дженнифер удалось сохранить вежливый тон, несмотря на явную грубость замечаний Лукреции. — Студенты будут трудиться на благо международного сообщества, которое, в свою очередь, гарантирует им первоклассное обучение здесь, в Сан-Римини.

Принцесса не успела ответить — прозвенел звонок. К ним подошел Антонио.

— Пора занимать места. Сюда, пожалуйста.

И он снова, на этот раз почти требовательно, подхватил Дженнифер под локоть. От этого совершенно обычного жеста по всему телу пробежала жаркая электризующая волна.

— Вы будете сидеть за столом президиума рядом со мной, — зашептал он, наклонившись так же близко, как на вертолетной площадке в Расове. — Я вас представлю, после чего вы подниметесь и подойдете к трибуне. А потом вы их всех убьете — так это говорится у вас в Америке?

— Что-то вроде этого. — Дженнифер сумела справиться с волнением, хотя каждый раз, когда он с ней заговаривал, она чувствовала сладкое томление. Разве можно думать о выступлении, когда этот волнующий голос с риминийским акцентом шепчет ей о том, как она всех убьет!

Она сунула руку в сумочку, решив просмотреть записи. Возможно, это отвлечет ее от навязчивых мыслей об Антонио и успокоит нервы.

Дженнифер резко остановилась. Пальцы нащупали помаду, расческу, зеркальце. Где же записи? Неужели она оставила их в комнате? Она распахнула сумочку, внимательно осмотрела содержимое и снова зачем-то пошарила в ней рукой.

— В чем дело? — заботливо спросил Антонио.

Она оглянулась — почти все присутствующие заняли свои места. На нее смотрели, возможно удивляясь, что за особа задерживает принца. Она запаниковала. Возвращаться за записями не имело смысла — слишком мало времени. Придется как-то выходить из положения.

— Все в порядке, — солгала она, надеясь, что принц не заметит охватившую ее панику. Выдавив улыбку, она добавила. — Пора сразить всех наповал.

— Отлично, — пробормотал Антонио в ответ на вопрос леди Бианки, который он даже не услышал. Наверное, что-то о новой модной прическе графини Дювайе.

Антонио смаковал вино и пытался сконцентрироваться на ее непрерывной болтовне. О чем он думал, когда попросил Софи посадить ее в президиуме рядом с собой!

Конечно, это заставит отца и присутствующих на приеме членов парламента решить, что у него к ней личный интерес, и снимет опасения, что у него не будет наследника. Вполне вероятно, что по окончании данного ему годичного срока он все-таки женится на Бианке или на графине Дювайе, или на ком-нибудь еще из той же компании. Раз он обязан это сделать.

Но как же он недооценивал силу своего влечения к Дженнифер. Она сидела слева от него, и он был не в силах обращать внимание на Бианку, сидевшую справа.

Поначалу, еще в лагере, Дженнифер даже показалось ему грубоватой, но сейчас, на этом приеме, он все больше убеждался: в ней есть все, что требуется от истинной королевы ди Талора, и все, что он сам хотел бы видеть в своей невесте. Она элегантна, привлекательна, умна, а самое главное — у нее золотое сердце.

Он даже немного завидовал ее энергии и убежденности. Да, он так же серьезно относится к благотворительности, но совсем не уверен, что смог бы делать то, что делала она: подолгу находиться в опасных местах, выполнять тяжелую физическую работу — и все для того, чтобы накормить и одеть нуждающихся. Вряд ли кто-нибудь из присутствующих здесь женщин избрал бы такой жизненный путь. И именно это делало их всех бледными и незначительными по сравнению с ней. А ведь при ее уме, талантах и красоте, от которой захватывает дух, она могла бы добиться в жизни чего угодно.

Он глубоко вздохнул. При мысли о Дженнифер он весь напрягся, желая прижать ее к себе, целовать и ласкать. Именно о такой женщине он мечтал всю жизнь — о женщине, которая бы вдохновляла его и устраивала во всех отношениях: интеллектуально, духовно и физически.

У нее было все, кроме соответствовавшего его положению благородного происхождения. А это означало, что женитьба на ней не более чем фантазия. Несбыточная мечта.

Он украдкой бросил на нее взгляд: рыжие непослушные кудри золотым нимбом окружали ее головку, делая похожей на ангела.

Да, несбыточная мечта.

— Антонио, дорогой, — Бианка настойчиво теребила его руку, заставляя обратить на себя внимание. — Что с тобой? Мне кажется, ты меня совсем не слушаешь.

— Наверное, сдают нервы, — вымученно улыбнулся он. — Ты же знаешь, как много значит сегодняшнее мероприятие для судьбы моего нового детища.

— Это все из-за нее, да? — прошептала Бианка, наклонившись к нему ближе, чем он того хотел. — Ты переживаешь, что она плохо выступит? Я тоже сомневаюсь, что она когда-нибудь обращалась к столь почтенной публике.

— Вовсе нет, — тут же возразил он, стараясь говорить как можно тише, чтобы Дженнифер его не услышала.

— Что ж, если это всего лишь нервы, — голос Бианки звучал недоверчиво, — тогда медленный танец полностью тебя излечит.

Она игриво провела пальчиками по его руке, от кисти до плеча, и Антонио заметил короткую вспышку фотоаппарата из угла зала.

Он едва не состроил гримасу. Ты же сам этого хотел, напомнил он себе. Отец увидит снимок, запечатлевший сына в более чем дружеской позе с леди Бианкой, и определенно перестанет беспокоиться. Он поймет, что Антонио хотя бы пытается найти подходящую для себя партию, и это, возможно, несколько ослабит его абсурдный ультиматум.

Но, с другой стороны, завтра же изображение воркующих молодых людей появится во всех европейских газетах и программах новостей, что придаст его связи с Бианкой почти официальный статус. От этой мысли у него все внутри похолодело.

Он задвигался на стуле, освобождаясь от руки Бианки.

— В таком случае первый танец сразу же после ужина — твой, — пообещал он. Жеманная и чересчур навязчивая леди Бианка Карателли была последней женщиной, которую он хотел.

Он хотел Дженнифер.