Все, о чем мечтала

— Дэкс…

— Мы поговорим об этом позже, — говорю я, чувствуя, что отец стоит возле меня напротив входа в лифт, пока цифры меняются на мониторе.

— Если Харлоу примет меня, я остаюсь с ней, так что извинись за меня перед гостями, хорошо?

Глава 29

Харлоу

— Не обижайтесь, доктор Джеймс, но надеюсь, что вы поймете меня, если я не позволю вам встретиться с моим сыном. Это единственное мероприятие, которое мы проводим раз в год, и мне хочется, чтобы он получил заслуженное признание как мастер, получивший награду, а не в качестве какого-то Жигало, как описал его ваш супруг. Почему вы вообще здесь?

— Ваш сын меня пригласил, мистер Дрексел.

Ему даже не нужно было представляться, прежде чем он начал свою тираду. У Дэкса были его глубокие голубые глаза и баритон.

Он усмехается.

— Даже если вас пригласил Дэкс, это не имеет значения. Он перестал здраво мыслить с тех пор, как познакомился с вами, и теперь ваше присутствие здесь только подтвердит те слухи, которые распустил ваш муж. Что вы собираетесь ему сказать? Что после всего, что случилось, после того как все разговоры утихнут, вы с Дэксом снова должны быть вместе?

«Нет, я собиралась ему сказать, что я беременна». Но ад скорее замерзнет, чем я скажу ему эту новость раньше, чем Дэксу.

— Мистер Дрексел, Дэкс достаточно взрослый, чтобы решать за себя. Он был достаточно взрослым, чтобы отвечать за себя, когда впервые встретился со мной, и он достаточно взрослый, чтобы принять решение на счет того, куда зайдут наши отношения.

— Отношения? То, что между вами, — это не отношения, доктор Джеймс. Между вами было мимолетное увлечение. Просто мимолетное увлечение.

— При всем уважении, мистер Дрексел, но даже если это было так, я бы предпочла это услышать от вашего сына, а не от вас. Он уже не маленький мальчик, чьим будущим вы можете распоряжаться на свое усмотрение. Он — мужчина.

— Конечно, я знаю, что он — мужчина, доктор Джеймс. Его мать вырастила его, чтобы он стал мужчиной. Но разве вы не понимаете, как ваше присутствие здесь вредит его репутации? После того как ваш супруг разрушил вашу, теперь вы намерены уничтожить репутацию Дэкса? Можно подумать, что даже если это все показуха, устроенная нашей PR-компанией, то никто не станет смеяться над тем, что он был вашей игрушкой, или как там его охарактеризовал ваш муж, — с раздраженным выражением лица выдыхает Дэниел. — Вы знали, как тяжело было расти Дэксу, слыша насмешки от детей из-за того, что он страдал дислексией? О, да, он был дислексиком. Едва мог прочесть слово. Они называли его тупым, придурком, и тормознутым. Но посмотрите, где они сейчас? Никто и рядом не стоял по сравнению с тем, чего добился Дэкс своим мастерством, и я не позволю вам разрушить все, ради чего он так тяжело трудился.

Конечно, он прав. Возможно, слухи обо мне и Дэксе в прессе затихли, их внимание переключилось на кого-то более интересного, на того, кто отвечает на их обвинения, а не прячется на работе или в арендованной крохотной квартирке. Но это не означает, что мой приход сюда их снова не возродит. Позади Дэниела я вижу, как к нам подходит фотограф, с камерой в руках.

— Если вам действительно не безразличен мой сын, вы сейчас же уйдете, доктор Джеймс.

Я больше не задерживаюсь, не из-за того, что позволяю отцу Дэкса запугать меня, а потому что мне хочется, чтобы Дэксу досталось внимание, которого он заслуживает. Эти люди вообще в курсе о том шедевре, который он создал в Таосе? О том маяке надежды за тридевять земель, который спас мне жизнь?

Я разворачиваюсь и направляюсь к лифту, понимая, что явилась сюда, не подумав. Я просто позволила своим эмоциям взять верх. Конечно, Прежняя Харлоу подумала бы о том, какое влияние произвело бы ее присутствие на карьеру Дэкса, и на то, что осталось от ее карьеры. Как и Дэниел Дрексел, Прежняя Харлоу знала бы, как важна хорошая репутация в нынешнем мире.

Мне повезло не столкнуться с прессой в лобби, на красной дорожке перед логотипом «Такеши-Дрексел Деревообработка и Дизайн». С моей удачей, мне есть кому сказать спасибо за свое опоздание, потому что она ждала меня у офиса, и мне не хватило духу ей отказать, даже не смотря на то, что это была женщина, из-за которой меня бросил Джефф.

Лейлани миленькая и хрупкая, и сейчас на втором триместре она очень хорошо держится. Мне пришлось умолять дать нам немного приватности, чтобы я могла выслушать Лейлани. Но если я думала, что Лейлани пришла, чтобы извиниться, то я ошибалась, хотя эти извинения были не нужны. Мой брак рухнул задолго до ее появления.

Она сказала, что Джеффу дали чужие результаты теста. «Но это его ребенок. Просто поговорите с ним, прошу. Или с его адвокатом. Скажите ему, что я никогда… никогда не обманывала его». После этого она вручила мне конверт из офиса ее доктора, умоляя меня передать это ему, хотя конверт у нее взяла Кэти. Бедная женщина не могла стоять в стороне, и я рада, что она вмешалась. Прежняя Харлоу разорвала бы этот конверт в клочья на глазах у Лейлани и послала бы ее к черту, но теперь я ношу ребенка, гормоны делают меня мягкой. Или, может быть, я понимаю, через что ей приходится пройти. Кроме того, нет ничего странного в том, что результаты могут быть перепутаны в кабинете врача. Я дважды звонила доктору Тревису, чтобы убедиться, что это именно мои. По просьбе Лейлани, все, что мне нужно сделать, это передать конверт своему адвокату, чтобы он передал его юристу Джеффа, а остальное зависит от него. К тому же, в данный момент, мне и своих проблем хватает, например, я опаздываю на мероприятие к Дэксу. Я так спешила, когда вернулась домой, чтобы принять душ и переодеться во что-нибудь подходящее, что даже забыла надеть украшения.

Но уже слишком поздно беспокоиться о таких вещах. У входа нет прессы, а в холле только швейцар, он кивает мне, когда я тороплюсь к двери, едва сдерживая слезы. Но мне удается взять себя в руки, пока я не добираюсь до переходной дорожки, и как назло, начинают литься слезы. Но мне нужно сдерживать свои эмоции, потому что я не могу допустить, чтобы кто-нибудь увидел меня в таком состоянии. Поэтому я продолжаю идти, решив снова вернуться к Прежней Харлоу, с ее броней, которая держала всех на расстоянии.

Но есть также то, что я не могу отрицать. В Таосе, где я чуть ли не покончила со всем, что-то случилось. Там я могла позволить боли от утраты Маркуса уйти, несмотря на то, что он всегда останется со мной, до конца моих дней. Там я начала жить заново, там началась моя новая жизнь. Там я также влюбилась в молодого мужчину, который уже далеко не маленький мальчик, каковым все его считают. Даже я.

Но я не особо горжусь тем, что признаю то, что была не права.

Я не слышу голос Дэкса до тех пор, пока он не оказывается прямо передо мной, с одышкой, но все равно выглядит великолепно в своем смокинге. Он снял галстук-бабочку, а рубашка расстегнута, обнажая ложбинку на шее, которую мне нравилось целовать, и показывая волосы на его груди, по которым я проводила пальцами, пока он не хватал мое запястье, чтобы остановить меня, потому что ему было щекотно… и это его возбуждало.

Дэкс проводит пальцами по волосам, выдыхая сквозь губы, пока пристально смотрит на меня.

— Харлоу… ты так красива.

Его слова вгоняют меня в краску, хотя от его присутствия мое сердце и так бьется как бешенное, и я едва могу дышать. Как он может говорить, что я красива, когда это платье едва на меня налезло? Оно обтягивает талию, и черт подери, у меня такой вид, словно я набрала пять фунтов только от того, что на обед позволила себе чоризо с яичницей и картофелем.

— Что бы тебе ни сказал мой отец, я прошу прощения.

Дэкс сокращает расстояние между нами и обхватывает мое лицо ладонями. Я слышу аромат его одеколона, смешанный с его собственным. Мне даже все равно, что именно это за феромоны. Он просто приятно пахнет.

— Но он прав, Дэкс. Мое присутствие на твоем мероприятии могло разрушить твою репутацию. Тебя и так уже опозорили.

Он усмехается, качая головой, пока его большой палец ласкает мои щеки. Затем он приподнимает мое лицо, чтобы я посмотрела на него, его улыбка пропадает, и он хмурится.

— Мне плевать на репутацию, доктор Джеймс. И на позор, если на то пошло.

— Я беременна, — выпаливаю я.

— Что?

«Ну вот, отлично!» Поверить не могу, что социально неадаптированная Харлоу снова совершила удар, даже без предупреждения. Почему я не могла сказать это, когда мы были наедине? Вместо этого, мы стоим здесь, посреди Пятой авеню, выплескивая секреты, которые лучше было бы придержать до более подходящего момента. Желательно без посторонних. Но теперь уже слишком поздно.

— Я беременна, — повторяю я. — Шесть недель. Пошла седьмая неделя.

Ему требуется время, чтобы переварить новость, затем Дэкс хватает и целует меня. После чего он смеется прямо во время поцелуя, наши дыхания смешиваются. Его борода царапает мое лицо, но мне это нравится. Я соскучилась по этому. Я цепляюсь за него, пока он снова целует меня, его язык скользит между моими губами, и мне нравится ощущать его вкус на языке. Настоящий мужчина… и весь мой.

Вокруг нас сигналят автомобили, пешеходы хихикают, некоторые говорят: «Снимите номер!». Но мне плевать. В последнее время меня многие вещи перестали волновать, особенно то, что могут подумать другие люди. Это было единственное, что меня беспокоило, даже если это делало меня несчастной внутри. Но теперь я не могу так жить. Я хочу быть счастливой… по-настоящему счастливой.

Я хочу просыпаться каждое утро рядом с любимым мужчиной. Я хочу отправиться с ним в поход среди сосен и подышать чистым воздухом Нью-Мексико. Я хочу, чтобы он научил меня рыбачить, также как научила его мать, прижиматься к нему, пока мы смотрим старые фильмы, а потом заниматься любовью до самого утра. Я хочу видеть, как растут наши дети, зная, что им придется довольствоваться арахисовым маслом и желе для бутербродов, пока я не научусь готовить также хорошо, как его бабушка. Я хочу Дэкса Дрексела. Нет, я люблю Дэкса Дрексела. И хотя моя рациональность говорит мне, что мне не нужен мужчина, я хочу его. Мне нужен этот мужчина как воздух, хотя сейчас я бы с радостью обменяла все выхлопные газы Манхэттена на Таос.

Я отстраняюсь.

— Ты хотел знать, если я забеременею или нет, вот я и пришла…

Он хмурится.

— Ты только поэтому пришла? Только, чтобы сказать мне об этом?

Я провожу рукой по его бороде. Как я соскучилась по этому.

— Нет, я хотела лично поблагодарить тебя за сундук. И…

— И?

— Я хочу, чтобы мы снова были вместе, Дэкс. И не только из-за того, что я беременна. Я хочу, чтобы ты был со мной в первую очередь из-за меня самой, а не из-за того, что я ношу ребенка.

— Ах, Харлоу, разве ты не видишь? — Дэкс проводит пальцем по моей скуле, его взгляд полон боли. — Я бы остался с тобой, даже если бы ты не была беременной. Я знаю, что такая беременность, должно быть, пугает тебя, но чтобы не случилось, я буду рядом. Я больше никогда тебя не брошу. Ну, только если ты не откажешь мне, тогда это будет считаться маниакальным преследованием.

Я смеюсь, от его слов на моих глазах появляются слезы, и я хихикаю. Как в словах может быть столько силы, они могут ранить и в тоже время исцелить. А в случае с Дэксом, даже заставляют смеяться на одном дыхании.

— Мне плевать, если люди будут говорить, что мы слишком рано сошлись, или то, что я сейчас скажу тебе, не по-настоящему. Но нет ничего более настоящего, чем это, — продолжает Дэкс. — Я не ребенок. Я — мужчина, и сейчас, я прекрасно знаю, чего хочу. Я знаю, кого я хочу. Тебя. Не важно, знаю я тебя пять дней или семь, правильно или неправильно мы начали наши отношения. Важно то, что мы желаем быть вместе. Разве нет?

Я киваю и вижу, как он хмурится.

— Что-то случилось?

— Где пистолет? Он до сих пор у тебя?

— Я вернула его, когда добралась до Техаса, где и купила его, — отвечаю я, делаю паузу, чтобы вспомнить слова, которые он сказал мне, перед тем как уйти из «Жемчужины» в тот день. — Ты был прав, Дэкс. Мне нужна была помощь, и я ее получаю. Вернувшись сюда, я хожу к психологу. Дважды в неделю. Именно поэтому я не выходила на связь с тобой все это время. Мне нужно было разобраться со всем прежде… чем что-нибудь произойдет еще.

Дэкс вздыхает, прислонясь лбом к моему, и просто молчит. Он просто закрывает глаза и глубоко дышит, словно вдыхает воздух между нами, вбирая в себя все, что может. Возможно феромоны, но на самом деле, мне все равно.

— Я больше не могу быть необитаемым островом, Дэкс, — добавляю я, когда он открывает глаза и пристально смотрит на меня.

— Я чувствую себя безлюдным островом без тебя, Харлоу, и я терпеть этого не могу. Это так одиноко.

— Прости.

— Я люблю тебя.

Я смотрю на Дэкса, переваривая слова, которые он только-то произнес вслух, несмотря на то, что он уже говорил их прежде, в другой форме, написав это на сундуке, который он сделал для меня. На этот раз, я долго не раздумываю. У меня нет причин что-либо анализировать, не в такие моменты, когда дело касается, чего желает мое сердце.

— Я тоже тебя люблю, Дэкс Дрексел. И мне плевать, что будут о нас говорить: что ты слишком молод для меня, или что я слишком стара для тебя, или что все это происходит слишком быстро. Я люблю тебя.

Дэкс судорожно выдыхает и, не промолвив не единого слова, притягивает меня в свои объятия. Я чувствую биение его сердца, пока моя голова лежит на его груди. До этого момента, ничего не казалось настолько правильным, будущего, которое я искала, сейчас здесь, в его объятиях. И как в первый раз, когда Дэкс обнимал меня в «Жемчужине», вся броня, за которой пряталась доктор Харлоу Джеймс, хирург-трансплантолог, отпала, и осталась я, просто женщина, Харлоу Джеймс. До смешного счастливая женщина.

Глава 30

Дэкс

Я не помню, как с той обочины мы оказались в новой квартире Харлоу, но я не жалуюсь. Мы в постели, на мне только боксеры и больше ничего, мой член приподнимает простынь каждый раз, как только она накрывает его. А Харлоу только все усугубляет. Она дразнит меня, кружа пальцами по моей груди и прессу. Естественно, ее пропажа заставляла биться мое сердце чаще при мыслях о ней. Это также заставило меня больше напрягать мышцы во время тренировок, где я выплескивал все свое разочарование от ее потери, но теперь она здесь, в моих объятиях, и я не позволю ей снова уйти. Я хочу заняться с ней любовью, но нам все еще столько нужно сказать друг другу.

— Кем была та девушка, которая стояла с тобой? Вас напечатали в светской хронике, — сказала Харлоу, когда я притянул ее поближе.

Она подперла подбородок рукой, пока лежала у меня на груди.

— София — финалистка одного реалити-шоу про моделей. Ее наняла моя PR компания, не без помощи моего отца. Это его идея, использовать ее для отвода глаз, во время всей этой шумихи вокруг нас с тобой, но если тебя интересует…

— Она очень молода.

— Тебя это беспокоит? — спрашиваю я, когда убираю прядь волос с ее лица.

Она отвечает не сразу, но я знаю, что ее беспокоит наша разница в возрасте. Это видно по ее глазам.

— Однажды ты оглянешься по сторонам и увидишь этих красивых молодых женщин…

— А ты не такая? Ты неописуемо красива, Харлоу, внутри и снаружи, и поэтому я сейчас здесь, с тобой. И последние шесть недель доказали мне только одно — я не хочу быть ни с кем, кроме тебя, — я ласкаю ее тыльной стороной пальцев. — Я люблю тебя, и мне все равно, что думает обо всей этой ситуации мой отец, и на его страх, на счет того, как это повлияет на мою компанию, это неважно для меня. Также как твои пациенты отдают предпочтение тебе, благодаря твоим навыкам, мои также выбирают меня, глядя на мой опыт, а не на мою личную жизнь.

На ее лице читается облегчение, и я целую ее, нежно касаясь губами ее губ. От ощущение ее губ, прижатых к моим, через все тело проходит поток тепла прямо в солнечное сплетение. Это говорит мне о том, что я делаю все правильно, несмотря на то, что я бросил своих гостей. Кроме того, они уже давно разошлись, сегодня идет дождь, а дождливый вечер — это идеальное время для того, чтобы спрятаться под мягким одеялом. Я откидываюсь на подушки, когда Харлоу прижимает голову к моей груди. Под одеялом на ней только широкая футболка, а ее обнаженные ноги лениво трутся о мои. Одеяло снова встает дыбом, и я вынуждаю себя думать о чем-то другом. «Соберись, Дэкс. Со-бе-рись».

— Как идет развод?

— Передали на рассмотрение в суд, — отвечает она. — Фиби говорит, что судья, скорее всего, присудит недвижимость в Хэмптонс мне, а Джеффу — квартиру на Манхэттене. Договор, который я подписала ранее, считается недействительным из-за моего эмоционального состояния, но он обеспечивает равное распределение капитала, если он не будет претендовать на большее.

— Я рад, что ему не досталась вся ваша недвижимость. Она не просто так была общей.

— Знаю, но все уже почти подошло к концу, — отвечает она.

Я целую ее в макушку, наслаждаясь ароматом розового масла. Это возвращает меня к тому моменту, когда мы встретились впервые во дворе «Жемчужины», и ее пальцы оставили след на моей груди. Это напоминает мне о тех эмоциях, которые я увидел на ее лице: удивление, смешанное с гневом, а позже горе, когда Харлоу наконец-то опустила свою броню.

— Харлоу, сожалею о Маркусе. Я сожалею, что тебе приходится проходить через все это с Джеффом. Но чтобы не заставило тебя арендовать «Жемчужину», я не могу об этом особо сожалеть, ведь это привело тебя ко мне.

— Может, этому суждено было случиться, даже если бы я понятия не имела о «Жемчужине». Просто, как только я переступила порог, увидев Аниту, я почувствовала себя как дома.

— Потому что это и есть дом, Харлоу, и может быть, однажды, он станет нашим общим домом, если ты этого захочешь.

— Мой дом там, где ты, Дэкс. Теперь я это понимаю, — говорит она, проводя пальцами по волосам у меня на груди. — Даже здесь, в этой крохотной квартирке.

Внезапно, она отстраняется и тянется за конвертом на тумбочке.

— Кстати, говоря о доме, вот.

— Что это? — спрашиваю я, когда она снова занимает свое место возле меня под одеялом, и когда я одной рукой беру конверт, Харлоу берет меня за другую руку и кладет ее себе на живот, прямо над ее лобковой костью.

— Плоду… — она делает паузу, закатывая глаза, когда ловит себя на том, что выражается медицинскими терминами. — Ну, малышке, уже седьмая неделя. И сейчас она размером с горошину.

— Милую горошинку, — улыбаюсь я. — Но откуда ты знаешь, что это «она»?

Харлоу дуется.

— Просто, я не хочу говорить на ребенка «оно».

— А если я хочу называть его «он»?

— Тогда, нам придется еще поспорить, — посмеиваясь, говорит Харлоу, — так или иначе, ребенок сейчас именно здесь, где находится твоя рука.

Я провожу указательным пальцем по С-образному шраму.

— Так низко?

— По мере того, как она будет расти, она начнет занимать немного больше пространства.

Она берет мою руку и поднимает ее выше, к пупку, подавляя хихиканье, когда я начинаю перебирать пальцами по ее коже. Затем она продолжает подниматься выше, на полпути между ее животом и грудью.

— Все органы должны немного приподняться.

— Немного? Это не похоже на немного, Харлоу. Поэтому говорят, что беременные чувствую изжогу?

— Как правило, да, и я, кстати, уже тоже этим страдаю. Просто предупреждаю.

Она отпускает мою руку и вытаскивает лист бумаги из конверта, который я до сих пор держу. Единственное, что я вижу, — это ее имя и кучу цифр, которые мне ни о чем не говорят. Но я вижу название бланка.

— Кто такой доктор Тревис?

— Мой акушер, — отвечает она. — Это результаты тестов, в которых указаны показания ХГЧ в моей крови (прим. гормон, который начинает вырабатываться после имплантации эмбриона).

— Что такое ХГЧ?

— Гормон беременности. Хорионический гонадотропин человека.

Я смеюсь.

— Ладно, пусть будет гормон беременности. Так какие у тебя показатели?

— На шестой — седьмой неделях, обычно, показатели должны быть от 2400 до 4800.

Я всматриваюсь в ряд чисел на бланке.

— Но здесь написано 8800. Почему?

Харлоу не отвечает сразу, хотя она улыбается.

— Более высокие показатели могут означать множественность, например, двойню… или еще больше.

Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать ее слова, такое впечатление, что на меня опустился туман. Она сказала двойню… или больше? Я беру из ее рук бланк, снова изучаю результаты теста. 8800. Я в изумлении смотрю на Харлоу, а она улыбается как Чеширский кот.

— Харлоу, это означает, что у нас… у нас будет…

Она вздыхает.

— Ну, у нас может быть двойня, но я хочу подождать пару недель, чтобы узнать наверняка.

Я убираю бланк в сторону и прижимаю ее к себе, целуя. Я ни одну женщину еще так не любил, и это прекрасно. Страшно, но прекрасно.

— Но, Декс, нам нужно быть реалистами, — она замолкает, после чего делает глубокий вдох. — Что если у меня будет выкидыш…

— Харлоу, нет, — я отстраняюсь от нее, вспоминая то, что она рассказала мне, когда мы были на мосту Гордж Бридж, о ее выкидышах. — Я не могу пообещать тебе идеальную беременность, я не знаю, что будет завтра или через неделю, или в следующий месяц. Но что я могу пообещать наверняка, так это то, что независимо от того, что произойдет, я буду всегда рядом с тобой.

Она с надеждой смотрит на меня, когда я продолжаю, страх в ее глазах исчезает.

— И когда все узнают об этом, черт возьми, моя семья тоже будет с нами, только если ты не захочешь их присутствия…

— О, но я хочу, Дэкс. Я хочу всего, что связано с тобой. Полный комплект. Нану, Диами, Сару, Бенни, Гейба. Даже твоего отца, если он когда-нибудь смягчит свое отношение ко мне.

— Со временем, — отвечаю я, притягивая ее ближе. — Но я не шучу, Харлоу. Я буду с тобой. Ты слышишь? Я не знаю как на счет Нью-Йорка, но мы могли бы жить вместе, где ты только пожелаешь. У нас все получится. У нас все будет также, словно мы вернулись в «Жемчужину».

Тяжело дыша, я прислоняюсь лбом к ее. Мое сердце выскакивает из груди, пульс слышен в ушах. Я, должно быть, обезумел, обещая ей весь мир, но я еще никогда не был так счастлив как сейчас. И пока я прихожу в себя от услышанных новостей (черт, а мои живчики не промах), у меня такое чувство, словно я бегу под дождем, крича всему миру о своем счастье.

— Иди ко мне.

Я возвращаю ее обратно на кровать рядом с собой, прижав ее голову к своему плечу. Если бы мог, я бы подарил Харлоу весь мир, но в данный момент, все, что я могу ей предложить, это только себя, на все сто процентов, и все, что ждет нас в будущем. Мы молча наблюдаем, как идет дождь за окном, только звук часов нарушает нашу тишину. Это успокаивает, напоминает о том, что, что бы ни случилось, мы воспользуемся каждой секундой, проведенной вместе. И будь я проклят, если скажу, что мне не хочется прожить с Харлоу всю жизнь. После тех шести недель вдали от нее, я больше не желаю ее покидать.

Спустя пару минут, она трется об меня ногами, ее движения замедляются. Намеренно. Затем она берет мою руку и кладет ее на тоже место поверх лобковой кости. Теперь ее голос звучит игриво.

— Ты знаешь, в этот период, то есть… в период беременности?

— Да?

— Есть небольшой побочный эффект, — бормочет она, покусывая нижнюю губу, озорно поглядывая на меня. — Понимаешь, все это кровообращение, нахлынувшее сюда, заставляет чувствовать себя… возбужденной.

Последнее слово она произносит шепотом, словно оно запрещенное, но она игрива, что напоминает мне о той Харлоу, которая хотела изучить все сексуальные позы, от чего мой член едва не сломался. Я поворачиваюсь к ней лицом и прижимаюсь рукой к ее лобку.

— Это ужасная проблема, Харлоу. И я рад, что я не один в таком затрудненном положении. Ну, я не про беременность.

— Так думаете, вы сможете мне помочь с моей проблемой, мистер Дрексел?

Я нежно целую ее, моя рука скользит в ее трусики, где она была уже влажной. «Черт, Харлоу Джеймс станет моей погибелью».

— Сколько у нас есть времени, доктор Джеймс?

Мой вопрос подразумевает намного больше, чем может показаться, только потому, что я хочу все, что она может мне дать. Я хочу получить Харлоу Джеймс целиком, также как я готов дать ей все, что могу, даже больше.

Она тянет меня к себе, наши лбы соприкасаются, дыхание сливается воедино.

— Вечность, Дэкс Дрексел. У нас есть целая вечность.

Конец