Все о мужчинах

История первая ДРУЗЬЯ

Павел: Привет!

Иво: Привет!

Павел: Как ты?

Иво: Да так… Хорошо.

Иво начинает заниматься.

Иво: А ты как?

Павел: И я нормально.

Какое-то время они молча занимаются.

Иво: Зоки опять нет?

Павел: Нет. К сожалению. Ты бы поговорил с ним.

Иво: Не о чем с ним говорить.

Павел: Почему?

Иво: Потому что и так ясно, что он перестал ходить в качалку.

Павел: Ты думаешь, перестал?

Иво: Конечно. Перестал. Его не было уже последних четыре раза. Значит, не будет ходить.

Павел: Но ему же это нужно. Ему нравилось в начале.

Иво: Да ладно, нравилось. В первый раз он пришел из любопытства, чтобы сбросить вес. Во второй раз ему просто было неудобно перед нами не прийти хотя бы еще разок. А в третий раз пришел, потому что ты звонил ему целый день и донимал вопросами, почему его не было целую неделю. Большинство откалывается после третьей тренировки. Это статистикой доказано.

Павел: Не хорошо, что он бросил. Я должен буду ему позвонить.

Иво: Не надо.

Павел: Было бы логично, если бы он с нами…

Иво: Я с начала знал, что он не будет ходить. С самого начала.

Павел: Но если мы можем…

Иво: Он не такой как мы. Мы дружим уже двадцать лет, но он все равно не с нами. И никогда не будет. Потому что он никогда не стал бы работать секретарем в средней школе. Он бы не согласился иметь никчемную зарплату и крохотную двухкомнатную квартиру. Он все равно стал бы нотариусом возле тебя или руководил бы успешной адвокатской конторой рядом со мной. В обоих случаях он зарабатывал бы большие деньги, жил бы в хорошем районе и ездил бы на лучших машинах. И тогда ему не трудно было бы сделать что-нибудь для себя, поработать над своим имиджем и над своим внешним видом.

Павел: Ты жестокий.

Иво: Да нет. Просто искренен. Мы преуспели в жизни, а он, как был, так и останется неудачником. Его никогда ничего не заботило.

Они долго молчат и занимаются. Вдруг Иво перестает заниматься.

Иво: Молчишь?

Павел не отвечает.

Иво: Я знаю, обычно, когда ты молчишь, значит, собираешься сказать мне что-нибудь очень важное.

Павел: Я нечего не собираюсь тебе говорить.

Иво: Собираешься, собираешься.

Павел: Да не собираюсь. Оставь меня в покое.

Иво: По выражению лица я вижу, что ты злишься на меня и хочешь что-то сказать. То, что мне вряд ли понравится. Ты злишься из-за того, что я сказал про Зоки?

Павел: Да, злюсь. Мы втроем все-таки друзья.

Иво: Но я же сказал правду и ничего больше.

Павел: Я думаю, что ты последний из тех, кто имеет право о нем так говорить. Самый последний.

Иво: Почему?

Павел: Сам знаешь, почему.

Пауза.

Иво: Не знаю, почему. Объясни.

Павел: Ладно… Проехали.

Иво: Извини, ты начал, так, пожалуйста, выскажись до конца.

Павел: Я пришел в зал заниматься и не хочу испортить себе тренировку. Я хочу сделать все без всяких остановок. А при случае, когда придет время, я выскажу тебе все, что думаю. Я так и планировал.

Иво: Планировал? Так ты «планируешь» разговоры с друзьями?! Может, ты еще и пишешь речи, сливаешь все на бумагу, чтобы потом бросить ее в лицо другу? Но когда придет время, как бы это не помешало твоей тренировке или какой-нибудь прогулке на свежем воздухе.

Павел: Не скули. Знаешь, сейчас, когда ты сказал «друг», я подумал, что ты не имеешь права произносить это слово. В твоих устах оно звучит как-то лживо, ничего не значит.

Иво: Но мы втроем — настоящие друзья уже двадцать лет. Вообще-то ты всегда сам это говорил. Не знаю, почему ты на меня обиделся, ведь я высказал только несколько искренних и правдивых замечаний о нашем общем друге-неудачнике.

Павел: Я тебе сказал, ты не имеешь права говорить о нем ничего отрицательного. Потому что я все знаю. Я все понял.

Пауза.

Иво: Я не знаю, о чем ты говоришь.

Павел: Знаешь! И как только ты мог?

Пауза.

Иво: Кто тебе рассказал?

Павел: Зоки сказал мне, что его Эна на прошлых выходных была на семинаре преподавателей математики в Плитвицах. Потом ты сказал мне, что прошлые выходные проведешь в Плитвицах. Потом я вспомнил, что два месяца назад Эна ездила на воскресный семинар в Дубровник, а ты говорил о новом рыбном ресторане, который недавно открылся в Дубровнике… И вот так, я сложил «два» и «два» и понял, что слишком уж много совпадений в твоих поездках и поездках жены нашего общего друга. Что это не может быть простой случайностью. И кроме того, я сегодня встретил своего знакомого, который работает в Министерстве образования и спросил его, откуда у них столько денег на семинары для преподавателей математики, а он мне сказал, что в этом году был только один семинар, но не в Дубровнике и не в Плитвицах.

Пауза.

Иво: Решил поиграть в следователя?

Павел: Вы могли придумать что-нибудь более правдоподобное. Ну, вот, теперь ты знаешь, почему я злюсь, и почему мне действует на нервы, когда я слышу от тебя что-нибудь плохое о Зоки. Поэтому я и сказал, что ты не имеешь морального права говорить о нем в таком духе.

Иво: Ой, ладно, только ты не читай мне морали. Трахаешься в отличие от меня направо и налево и не обращаешь внимания, замужние они, обрученные, разведенные, вдовы, молодые, старые.

Павел: Но я не трахаю жен своих друзей! Всему должен быть какой-то предел. У них двое маленьких детей, и у нас с женой двое. Мы, у кого есть семьи, немного по-другому смотрим на эти вещи в отличие от вас, эгоистичных самцов. Как ты мог соблазнить Эну, как?!

Иво: Я ее не соблазнял. Она сама меня соблазнила.

Павел: Ой, только не надо. Ты прямо такой наивный мальчик, поддался чарам опытной соблазнительницы.

Иво: Поверь, я долго не поддавался. Уже давным-давно я заметил, что она смотрит на меня глазами, полными желания. Каждое ее движение, каждое слово, которое она произносила, таило в себе какой-то призыв возбужденной женщины. Однажды, когда мы случайно встретились в городе, она пригласила меня выпить и стала ныть, как ей тяжело живется с Зоки. Какая она быстрая и какой он медлительный, как его ничего не интересует, а жизнь проносится мимо. Что она сама вынуждена принимать все решения, потому что он такой нерешительный. Я тебе говорю, она так ныла, что я ощутил себя психиатром, у которого на приеме находится тяжелый пациент. По ее словам я понял, что она вообще подумывает его бросить. Она была такой несчастной, такой… Мне даже слова подобрать трудно. Короче, в какой-то момент, когда она замолчала, чтобы вздохнуть, я так в шутку ей говорю: «Может, все эти проблемы решил бы один хороший перепихончик?» И вдруг в ее взгляде в одно мгновение исчезло всякое желание жаловаться, а в глазах вспыхнул такой возбуждающий блядский огонек. И она без всяких раздумий говорит: «Думаю, да…» У меня даже не было секунды осознать это. Спустя десять минут, мы в туалете этого кафе уже трахались, как будто с цепи сорвались. Она вела себя так, как будто у нее этого никогда не было, как будто она возмещает все то, чего не доделала в прошлом. Потом это понравилось и мне, и ей, и мы стали встречаться…

Павел: Ужас!

Иво: Почему? Я сделал доброе дело.

Павел: Ты соблазнил жену своего друга.

Иво: Лучше сказать, что она меня соблазнила. Почему никто никогда не говорит, что женщина соблазнила мужчину. Хотя это не так уж и редко в наше время. И, пожалуйста, не пытайся убедить меня в том, что я не прав. В конце концов, я сделал доброе дело.

Павел: Доброе дело?!

Иво: Да, доброе дело. Я спас их брак. Сейчас они все счастливы — у их детей есть родители, Эна счастлива и довольна жизнью, а Зоки больше не ощущает ее давления. Из того кризиса, который переживал их брак, они сами никогда не выкарабкались бы без моей помощи. Я вообще не люблю, когда браки распадаются. Тут всегда больше всего страдают дети. Один мой дальний родственник Томо, ему было двадцать лет, когда расстались его родители, так тяжело это пережил, что уехал жить в Аргентину. Если не оставалось ничего другого, я хотя бы спас детей Эны и Зоки. Я вообще-то настоящий миротворец.

Павел: Ты ненормальный.