Всё о Ниро Вульфе. Том 3

Глава первая

Кэл Бэрроу стоял возле задних ног, вытянув руку и обхватив скрученное лассо, накинутое на луку ковбойского седла. Его иссера-голубые глаза – по крайней мере, та их часть, что виднелась из-под полуопущенных век, – были устремлены на меня. Говорил он тихо и вяло, да еще через открытую дверь снаружи доносился гомон веселой компании, но у меня хороший слух.

– Да ничего страшного, – говорил он. – Вообще-то я хотел спросить у вас, как бы мне спустить шкуру с одной гадины в этом городе. – Чтобы передать, как фраза прозвучала в действительности, мне пришлось бы написать ее так: «Ващет, я хател прасить у вас, как бы мне спустить шкуру с адной хадины», но это слишком сложно, и в дальнейшем все звуковые эффекты я оставляю на ваше усмотрение, если вам охота напрягаться.

Я водил пальцами вверх-вниз по гладкому стремянному ремню, дабы наблюдатели, если таковые имелись, решили, будто мы обсуждаем седло.

– Полагаю, – отозвался я, – гадина эта двуногая.

Тут из-под арки появилась и направилась к двери на террасу каугерл по имени Нэн Карлин, шатенка, в расстегнутой до ложбинки на груди розовой шелковой рубашке и полагающихся по неписаному ковбойскому уставу «ливайсах». Она старательно поднимала каблуки расшитых сапог, норовя пробиться сквозь ворс кашанского ковра, обошедшегося Лили Роуэн в четырнадцать тысяч баксов.

Я вынужден был немного повысить голос, чтобы ей не пришлось напрягать слух, если любопытство вдруг разыгралось.

– Естественно, – изрек я, потирая кожу ремня, – его можно размягчить и самому, но почему их сразу такими не делают?

Но, пожалуй, я вас несколько запутал. Персидский ковер с цветочным узором в семи оттенках никак не подходит для выпаса лошадей. Лучше мне все объяснить. Задние ноги, что я упомянул вначале, принадлежали ко́злам. Седло предназначалось победителю в состязаниях по метанию лассо, которые должны были начаться через час. Кашанский ковер, девятнадцать на тридцать четыре фута, устилал пол гостиной в пентхаусе Лили Роуэн, располагавшемся на крыше десятиэтажки, что стоит на Шестьдесят третьей улице, между Мэдисон– и Парк-авеню, на Манхэттене.

Время было три часа дня, понедельник. Компания на террасе только-только вышла туда выпить кофе, покинув столовую после обеда, кульминацией которого стали два десятка молодых дымчатых тетеревов, прибывших из Монтаны на рукотворных крыльях, ибо их собственные служить им перестали.

Когда мы направлялись через гостиную на террасу, Кэл Бэрроу отвел меня в сторонку и сказал, что хочет потолковать со мной кой о чем личном, и мы отошли якобы рассмотреть седло.

После того как Нэн Карлин оказалась снаружи, Кэлу Бэрроу не пришлось понижать голос, потому как он его и не повышал.

– Ага, двуногая, – подтвердил он. (У него это прозвучало как «двунохая».) – Спрашивать ведь надо у того, кто знает этот город. И я подумал, этот малый Гудвин как раз тот, кто мне и нужен, потому как занимается здесь детективным бизнесом и должен знать. И мой кореш Харви Грив говорит, что вы парень что надо. Я могу называть вас Арчи?

– Так за столом и договорились. Только по именам.

– Тогда порядок. – Он оставил лассо в покое и схватился за край задней луки. – Так я у вас и спрошу. Я чуток на взводе. Там, где я живу, спрашивать не пришлось бы, но здесь я как отбившийся от стада телок. Я бывал в Калгари и Пендлтоне, но до этой пирушки так далеко на Восток не забирался. Ха! Чемпионат по родео. – (В его устах это звучало как «родейо».) – Как я погляжу, кой-чего и тут получается неплохо.

Я кивнул:

– Над ареной Мэдисон-сквер-гарден[9] не каплет. Но вернемся к гадине, пока мы не вышли к остальным пить кофе. Сколько шкур ты хочешь с него спустить?

– Порядочно. – Он сверкнул глазами. – Чтоб зализывал, пока коркой не покроется. Только вот незадача с этой чертовой пирушкой. Не хочу тут шум поднимать. В свой первый раз. А так бы и сам все уладил. Подстроил бы, чтоб он первый меня подначил.

– Он разве тебя еще не подначил?

– Было дело, но это не в счет. Я тут подумал, может, вы показать что ему захотите. И мне. У вас машина есть?

Я ответил, что есть.

– Когда мы тут закончим, может, отвезете нас в какое-нибудь тихое местечко? К примеру, на берегу реки. Наверняка где-то что-нибудь такое да есть. Оно только и к лучшему, если вы будете поблизости. На тот случай, если я вроде как выйду из себя и дам волю рукам. Вы бы тогда меня остановили. Я когда на взводе, могу закусить удила.

– Ну или его бы остановил, если понадобится.

Он снова сверкнул глазами:

– Полагаю, вы это в шутку. И думать не хочу, что всерьез.

Я ухмыльнулся ему, Арчи – Кэлу.

– Какого черта, откуда мне знать? Ты же его не назвал. А если это Мел Фокс? Он ведь здоровее тебя. В субботу вечером в Гардене я видел, как он завалил бычка за двадцать три секунды. А у тебя получилась за тридцать одну.

– У меня бычок позлее был. Так сам Мел сказал. Но все равно это не он. Это Уэйд Эйслер.

Я поднял брови. Уэйд Эйслер и дойную корову не завалил бы за сутки, зато стабунил десять или около того миллионов долларов и был главным спонсором чемпионата по родео. Если всплывет, что один из участников-ковбоев спустил с него шкуру, шуму действительно не оберешься. Неудивительно, что Кэлу Бэрроу понадобилось тихое местечко на берегу реки. Я не только поднял брови, но и скривил рот:

– О-хо-хо. Тебе бы лучше с этим погодить, хотя бы недельку, пока родео не закончится и не раздадут призы.

– Нет, сэр. Честно, сам бы хотел, но, хоть тресни, должен это уладить. Сегодня. Я прям и не знаю, как мне удалось сдержаться, когда я приехал сюда и увидел его. Вы и впрямь сильно мне пособите, мистер Гудвин. Здесь, в вашем городе. Так поможете?

Он начинал мне нравиться. Особенно мне пришлось по душе, что он не налегал на «Арчи». Кэл Бэрроу был моложе меня, но не намного, так что проявлять почтение к моему возрасту ему не требовалось. Просто он не был трепачом.

– Так как он подначил тебя?

– Это уж мое дело. Разве я не сказал, что это не в счет?

– Сказать-то сказал, но я пока этого сбросить со счетов никак не могу. Не обещаю помочь, если выложишь все как на духу, но точно не помогу, если оставишь все при себе. В любом случае можешь на меня положиться: я либо выброшу все из головы, либо оставлю при себе и запрячу поглубже. Я частный детектив и держать язык за зубами умею.

Он уставился на меня своими иссера-голубыми глазами.

– Вы никому не расскажете?

– Точно.

– В любом разе поможете или как?

– Верняк.

– Он зазвал к себе леди прошлым вечером. Наплел, будто у него вечеринка. А когда они приехали, никакой вечеринки и нету. Он дал волю рукам. Видали царапину у него на щеке?

– Да, заметил.

– Она-то сама не особо крупная, но еще какая бойкая. Только ухо покорябала, когда стукнулась головой об угол стола.

– Это я тоже заметил.

– Так что, я соображаю, что с него нужно кожи содрать побольше… – Он умолк и хлопнул по седлу. – Черт побери, вот так всегда со мной! Теперь вы знаете, кто она. А я ведь зарок давал: о ней ни звука.

– Я буду помалкивать. Тебе об этом она рассказала?

– Да, сэр, она. Этим утром.

– Еще что-нибудь говорила?

– Нет, сэр, ничего. На ней мое клеймо не стоит. Вообще ничье. Но, может, однажды, когда она немного поуспокоится, а у меня будет своя ферма… Вы видели ее на мустанге?

Я кивнул:

– Конечно видел. Надеялся увидеть и без него, поближе, но теперь, разумеется, буду держать дистанцию. Не хочу лишиться даже кусочка кожи.

Он оставил в покое седло.

– Полагаю, вы это не всерьез. Я ничего такого не имел в виду. Я просто ее друг, и она это знает, вот и все. Два года назад я присматривал за городскими в Аризоне, а она подрабатывала в гостинице. И мы вроде как развлекались вместе. И наверно, время от времени я прихожусь ей кстати. Я не против, пока могу заглядывать вперед. Сейчас я всего лишь ее друг, и это меня устраивает. Уж она удивилась бы, если бы узнала, как я…

Кэл перевел взгляд с меня на что-то другое, и я обернулся. С террасы выходил Ниро Вульф. Каким-то образом вне своего дома он всегда выглядит крупнее. Наверно, потому, что мои глаза привыкли соотносить его с интерьерами старого особняка на Западной Тридцать пятой улице. И вот он был уже в гостиной, надвигающаяся на нас гора. Приблизившись, он заговорил:

– Я не помешаю? – Подождал секунды две возражений и, не получив таковых, продолжил: – Прошу прощения, мистер Бэрроу. – Потом обратился ко мне: – Я поблагодарил мисс Роуэн за незабываемый обед и все объяснил. Чтобы смотреть представление, нужно перегибаться через парапет, а мне телосложение не позволяет. Если ты прямо сейчас отвезешь меня домой, то к четырем успеешь вернуться.

Я посмотрел на свои часы: десять минут четвертого.

– Придут еще гости, а Лили им обещала, что здесь будете вы. Они огорчатся.

– Пф-ф. Мне нечего добавить к здешнему веселью.

Я не удивился. признаться, даже этого ожидал. Он получил то, ради чего явился, так зачем оставаться? А явился он ради тетеревов. Когда два года назад я вернулся из месячной поездки на ранчо, купленное Лили Роуэн в Монтане (там-то, между прочим, я и познакомился с Харви Гривом, другом Кэла Бэрроу), то, делясь впечатлениями, по-настоящему заинтересовал Вульфа лишь описанием одного из местных блюд.

Я уверял Вульфа, что в конце августа, когда молодые дымчатые тетерева, питающиеся главным образом горной черникой, достигают возраста около десяти недель, они вкуснее любой дичи, которую когда-либо готовил Фриц, даже перепелов и вальдшнепов. Правда, дымчатый тетерев охраняется законом, и, если браконьера поймают, они могут обойтись вам по пяти долларов за укус.

Конечно, Лили Роуэн не позволяет себе таких вольностей с законами, какие допускал ее папаша, сколачивая состояние в семнадцать миллионов, оставленных дочурке, но, почитая закон, она временами от него отступает. Узнав, что Харви Грив прибывает в Нью-Йорк на родео, Лили решила закатить грандиозную вечеринку для некоторых его участников и подумала, что было бы неплохо попотчевать их дичью. И тут закон оказался для нее плетнем, через который легко перемахнуть.

Поскольку я ее друг, и она это знает, дальнейшие объяснения излишни. Опишу лишь сцену, происходившую в кабинете на первом этаже облицованного бурым песчаником особняка. Шел полдень среды. Вульф за своим столом читал «Таймс». Я за своим закончил телефонный разговор, повесил трубку и повернулся к нему.

– Занятно, – объявил я. – Звонила Лили Роуэн. Я уже говорил вам, что собираюсь к ней в понедельник? На состязания по метанию лассо? Только представьте себе: по Шестьдесят третьей улице скачет ковбой, а другие пытаются его заарканить с террасы пентхауса Лили. А это добрых сто футов! Такого еще никогда не делали. Приз – седло с серебряной отделкой.

Вульф хмыкнул:

– Ну и что тут занятного?

– Не это, так другое. Бог с ними, с соревнованиями. Тут вот еще что: кое-кто явится пораньше на обед, который состоится в час дня. Я тоже приглашен. Лили только что позвонили из Монтаны: в субботу днем ей самолетом доставят два десятка молодых дымчатых тетеревов, а может, даже больше. Феликс собирается прийти и приготовить их. Я так рад, что пойду. Жаль, что вы с Лили не ладите – с тех пор, как она опрыскала вас духами[10].

Он опустил газету и свирепо уставился на меня:

– Она не опрыскивала меня духами.

Я развел руками:

– Это были ее духи.

Вульф взялся за газету, притворился, будто прочел абзац, и снова бросил ее. Потом облизал губы.

– Я не держу зла на мисс Роуэн. Но приглашение выпрашивать не буду.

– Конечно нет. До этого вы бы не унизились. Я не…

– Но ты можешь спросить, принял бы я его.

– А вы бы приняли?

– Да.

– Хорошо. Она просила меня пригласить вас, но я опасался, что вы откажетесь, а мне не хотелось уязвлять ее чувства. Тогда я передам ей. – И я снова потянулся к телефону.

Я пересказываю данный эпизод, чтобы вы поняли, почему Вульф встал и удалился сразу после кофе. Я был не только не удивлен, когда он подошел и прервал наш разговор с Кэлом Бэрроу, но и доволен, поскольку Лили поспорила со мной на десятку, что Вульф не продержится даже до кофе. Оставив его с Кэлом, я вышел на террасу.

В начале осени переднюю террасу обычно оживляют высаженные в ящиках вдоль парапета и у стены пентхауса Лили яркие однолетники, да еще по террасе расставлены там и сям вечнозеленые деревца в кадках. Но в тот день парапет освободили от зеленых насаждений, а деревца, которые мешали бы раскручивать лассо, заменили на вазоны с кустиками полыни высотой фута два. Полынь доставили поездом, а не самолетом, и тем не менее та часть натуры Лили, что побудила ее заказать и оплатить доставку, не по мне. Прочитав это, она не узнает ничего нового.

Я огляделся и отыскал Лили среди гостей, расположившихся справа. По одну руку от нее сидел Уэйд Эйслер, по другую – Мел Фокс. Лили не соперничала броским нарядом с двумя приглашенными на обед наездницами – одетой в розовый шелк Нэн Карлин и смуглой черноглазой брюнеткой Анной Касадо, которая явилась в желтой рубахе. Будучи хозяйкой, в состязаниях Лили не участвовала. Впрочем, при необходимости она умела произвести эффект.

У парапета слева стояли остальные четверо приглашенных: Роджер Даннинг, организатор родео, одетый вовсе не по-ковбойски; его жена Эллен, бывшая каугерл, тоже не разряженная; Харви Грив, в коричневой рубашке, красном шейном платке, вельветовых штанах и сапогах, и Лора Джей. Она повернулась ко мне боком, и за прядями волос цвета тимьянового меда, что Вульфу прислали из Греции, я разглядел повязку на ухе. За столом Лора сказала мне, что конь якобы мотнул головой и попал ей по уху удилами, но теперь я знал правду.

Направившись к Лили, чтобы предупредить о своей отлучке и пообещать, что вернусь к началу представления, я покосился на пухлую, круглую физиономию Уэйда Эйслера. Косая царапина, которая начиналась под левым глазом и протянулась почти до уголка рта, была не очень глубокой и отчасти затянулась за пятнадцать часов, минувших согласно рассказу Кэла Бэрроу. При всем том это рана отнюдь не красила Уэйда, чью наружность вообще не мешало бы основательно подправить.

Эйслер принадлежал к тем нью-йоркским персонажам, чьи имена у всех на слуху, и пользовался репутацией ловкого дельца. Однако именно ловкости ему и не хватило прошлым вечером, если верить рассказу Лоры Джей в передаче Кэла Бэрроу. Возможно, подход пещерного человека к ухаживаниям и не лишен смысла, коли на лучшее вы не способны. Однако, решив прибегнуть к нему, я проявил бы бо́льшую осмотрительность и не остановил свой выбор на девушке, способной менее чем за минуту заарканить и связать резвого теленка.

Сообщив Лили, что к состязаниям вернусь и предвкушаю заполучить козлы, я вернулся в гостиную, где Вульф и Кэл восторгались седлом. Я сказал Кэлу, что обдумаю его просьбу и дам знать о своем решении, затем прошел в прихожую, взял вульфовскую шляпу и трость, проследовал за ним вниз, на десятый этаж, и вызвал лифт.

Потом мы отшагали два квартала до стоянки, где я оставил «Хирон»-седан[11], купленный на деньги Вульфа, но выбранный мной. Передвигаться на такси, конечно, было бы проще, но Вульф ненавидит любые устройства на колесах и ни за что не доверил бы свою жизнь чужому транспортному средству с чужаком за баранкой. Если же я везу его в выбранной мною машине, это уже не дикая авантюра, а просто небезопасное предприятие.

Остановившись на красный на Парк-авеню, в районе Пятидесятых улиц, я повернулся к Вульфу и сообщил:

– Я снова возьму машину. Возможно, она мне понадобится. Может, выполню просьбу одного ковбоя. Тогда, скорее всего, домой к ужину меня не ждите.

– Профессиональное поручение?

– Нет. Личное.

Он хмыкнул:

– День твой, как и договаривались. Если поручение личное, меня оно не касается. Но, зная тебя, я хотел бы надеяться, что оно безопасное.

– Я тоже.

Загорелся зеленый, и я дал газ.

Глава вторая

Было без десяти четыре, когда я вернулся на стоянку на Шестьдесят третьей улице. Взяв на запад, я пересек Парк-авеню и остановился, чтобы осмотреться. В пределах видимости оказалось пять копов. Один разговаривал с водителем, намеревавшимся повернуть за угол. Двое трепались на тротуаре. Еще двое сдерживали пешеходов, желавших подобраться поближе к трем конным ковбоям. С ними разговаривал пеший, одетый обычным образом, без всяких ковбойских штучек. Я двинулся дальше, но один из копов, гранивших тротуар, преградил мне путь: «Вы проживаете в этом квартале, сэр?»

Я ответил, что нет, иду на вечеринку к мисс Лили Роуэн. И он пропустил меня. Полицейское управление Нью-Йорка готово – в пределах разумного – пойти навстречу горожанам, особенно если речь о горожанке, чей отец являлся окружным лидером от партии демократов на протяжении тридцати лет. Прилегающую к дому Лили сторону улицы расчистили от припаркованных автомобилей, но шагах в двадцати от входа в здание на тротуаре стоял грузовик с кинокамерами, и еще один припарковали дальше, возле Мэдисон-авеню.

Уходя, мы с Вульфом оставили Лили в компании девяти гостей, теперь же их насчитывалось больше двух десятков. Трое вновь прибывших были ковбоями – вместе с Кэлом Бэрроу, Харви Гривом и Мелом Фоксом их стало шесть. Остальные не принадлежали к этой славной профессии, обычные горожане.

Все высыпали на террасу. Городская публика сгрудилась возле парапета: половина с одной стороны, половина – с другой, оставив просвет футов в тридцать посередине. Ковбои, в широкополых «стетсонах», с высокой тульей и шнурком, завязанным под подбородком, с лассо в руках, выстроились перед высоким худым человеком в коричневом костюме, рядом с которым стоял Роджер Даннинг. Худой распинался:

– …именно так все и должно проходить. Я судья. Действовать только по моей команде. Повторяю: Грив не тренировался, так же как Бэрроу и Фокс. В этом меня заверила мисс Роуэн. Полагаю, ни у кого из вас нет желания назвать ее лгуньей? Я огласил очередность, но никто не двигается с места, пока я не выкрикну фамилию. Помните, что́ я сказал: с мустанга вниз лететь четыре фута, а отсюда – все сто. Уже не встанешь и не пойдешь себе дальше. Предупреждаю еще раз: никаких хулиганских выходок! Наша сторона улицы перекрыта, с четырех до шести пешеходов быть не должно. Но если вдруг вы заарканите человека, вышедшего из дома, в отеле этой ночью вам не ночевать, так и знайте. Мы здесь собрались как следует повеселиться, а не разбойничать. – Он посмотрел на часы. – Пора начинать. Фокс…

– Я тоже хочу кое-что сказать, – вставил Роджер Даннинг.

– Прости, Родж, нет времени. Мы обещали начать точно в срок. Фокс, приготовиться! Остальным разойтись.

Он прошел к парапету влево и взял со стула зеленый флаг на палке. Мел Фокс прошагал к середине свободного участка, сел верхом на парапет и принялся раскручивать лассо. Остальные стали искать свободные места среди гостей справа и слева.

Я обнаружил местечко для себя между Лорой Джей и Анной Касадо. Перегнувшись через парапет, чтобы осмотреть улицу, я заметил, что загораживаю обзор Лоре, и чуть подвинулся назад.

Три конных ковбоя и человек, который разговаривал с ними, сгруппировались на тротуаре на полпути к Парк-авеню. Судья вытянул руку с флагом и махнул. Человек, стоявший рядом с всадниками, что-то произнес, и один из мустангов тут же пустился вскачь по середине дороги между тротуаром с нашей стороны и припаркованными машинами с другой.

Мел Фокс, приподнявшись на бедрах, чуть отвел назад крутящееся лассо, потом подал его вперед и отправил в полет. Достигнув низа, петля немного перелетела за линию движения ковбоя на мустанге и оказалась к тому же футах в двадцати позади него.

Стоило веревке коснуться мостовой, как Фокс начал выбирать ее назад. До старта второго всадника у него оставалось тридцать секунд. Он управился с подъемом и вновь принялся раскручивать лассо даже раньше предусмотренного срока, но судья отдавал распоряжения строго по секундомеру. Он снова махнул флагом, и с места сорвался второй наездник. Новая попытка оказалась более удачной: петля скользнула по крупу мустанга, но не долетела до линии движения.

Фокс вновь выбрал веревку, немного сместился на парапете и опять раскрутил петлю. С третьей попытки ему почти удалось добиться своего. Анна Касадо слева от меня даже взвизгнула, когда петля, плавно снижаясь по идеальной окружности, задела поля шляпы всадника. Публика разразилась аплодисментами, человек в окне через улицу прокричал «браво».

Фокс неспешно выбрал веревку, спустился с парапета, произнес что-то, чего я не расслышал из-за поднявшегося гомона, и отошел в сторону. Судья выкрикнул: «Винс!»

На парапет взобрался коренастый низкорослый юнец в пурпурной рубашке, «ливайсах» и ковбойских сапогах. В субботу вечером я наблюдал, как он усидел без седла на одном из самых норовистых мустангов, каких мне доводилось видеть. Впрочем, я не специалист. На парапете же Винс особо не отличился. При первой попытке, возможно из-за восходящего тока воздуха, петля ушла вверх, при второй накрыла припаркованный автомобиль через улицу, а при третьей шмякнулась на асфальт футах в десяти перед конником.

Следующим выступал Харви Грив. Естественно, я болел за него: он неоднократно приходил мне на выручку в тот месяц, что я провел на ранчо Лили. Она что-то крикнула ему с другого конца парапета. Он ей кивнул, оседлал парапет и принялся раскручивать лассо.

Первый бросок вышел крайне неудачным: петля изогнулась и взмыла вверх, не одолев и полпути. Второй был само совершенство. Петля вращалась вокруг ковбоя, словно кольцо дыма вокруг пальца, и Харви, грамотно рассчитав время для рывка, затянул ее. Публика издала торжествующий вопль, когда ковбой натянул узду и мустанг затормозил, резко остановившись боком. Всадник одной рукой ослабил петлю и скинул ее через голову. Как только петля слетела с него, судья выкрикнул: «Тридцать секунд!», и Харви начал выбирать веревку. В третьем броске петля вышла круглой и ровной, но, спустившись, отстала от цели футов на десять.

Судья выкрикнул фамилию Бэрроу. Кэл направился к парапету, а Лора Джей, стоявшая справа от меня, пробормотала: «Не стоит ему и пытаться». Возможно, она сказала это самой себе, но так получилось, что прямо мне на ухо. И я, повернув голову, спросил ее почему. Она ответила:

– У него украли веревку.

– Украли? Когда? Как?

– Он не знает. Она лежала в шкафу вместе с его шляпой и исчезла. Мы осмотрели все вокруг. И он взял ту, что висела на призовом седле, а она совсем новая и жесткая. У него не получится…

Она вдруг умолкла, а я повернулся. Судья уже дал отмашку, и цель приближалась. С учетом того, что веревка была чужой и новой, Кэл справился не так уж и плохо. Его петли спускались ровно, но первая оказалась слишком узкой, вторая – чересчур широкой, а третья ударила по асфальту перед мустангом.

Два оставшихся претендента на приз – Лопес и Холкомб – не добились даже этого. Когда третья петля Холкомба легла на тротуар под нами, судья провозгласил: «Второй раунд начинается через две минуты! Всем оставаться на местах!»

Всего было назначено три раунда. Таким образом, каждому участнику предоставлялось девять попыток. Роджер Даннинг разместился возле судьи, вооруженный блокнотом и карандашом, чтобы вести счет, если решение придется выносить, руководствуясь лишь формой петли и близостью попадания, но поскольку Харви Грив уже заарканил одного всадника, необходимость в этом отпала.

Во втором раунде Фокс накинул петлю на всадника, а Лопес – на мустанга. В третьем всадника заарканили Холкомб и – во второй уже раз – Харви. Итак, победителем первого чемпионата мира по метанию лассо с высоты ста футов стал Харви Грив!

Он принимал поздравления и шуточки конкурентов со столь знакомой мне ухмылкой. Когда же его поцеловала подруга Лили, исполнявшая главную роль в популярном бродвейском мюзикле и умевшая целоваться как на сцене, так и вне ее, лицо ковбоя приобрело цвет рубашки Нэн Карлин. Анна Касадо отломила веточку полыни и воткнула ему за ленту на «стетсоне».

Лили повела нас в гостиную, мы сгрудились вокруг козел, и Роджер Даннинг собрался уже толкнуть торжественную речь, однако Кэл Бэрроу перебил его:

– Подождите минуту, не начинайте.

Он подошел к седлу и повесил на луку лассо. Потом обернулся и обвел собравшихся своими иссера-голубыми глазами:

– Не хочу поднимать шум, но когда выясню, кто взял мою веревку, ему не поздоровится.

Кэл нырнул в толпу, а Даннинг возложил ладонь на седло. У него было вытянутое узкое костлявое лицо, челюсть сбоку пересекал шрам.

– Все закончилось благополучно, – объявил он. – Благодарение богу, никто из вас не сверзился вниз. Я хотел натянуть снизу сетку…

– Громче! – призвал Мел Фокс.

– Ты просто злишься, что не выиграл, – парировал Даннинг. – Я хотел натянуть снизу сетку, но мне не дали. Прекрасное седло с заклепками и гвоздями из чистого серебра, которые вы видите перед собой, сделал Моррисон, что говорит само за себя. Это дар мисс Лили Роуэн. И я хочу поблагодарить ее за щедрость и гостеприимство от лица всех собравшихся. А теперь я объявляю Харви Грива бесспорным победителем первого и единственного состязания по метанию лассо, когда-либо проводившегося в пентхаусе на Парк-авеню. Во всяком случае, на террасе перед пентхаусом в виду Парк-авеню. И я вручаю Харви приз, это прекрасное седло, преподнесенное мисс Лили Роуэн. Держи, Харв. Оно твое.

Послышались аплодисменты и приветственные возгласы. Харви вышел и положил ладонь на потник. Кто-то крикнул: «Речь!», и другие подхватили. Он повернулся к публике:

– Послушайте, если я попытаюсь выступить с речью, вы, пожалуй, отберете у меня седло. Я разражаюсь речью, только когда из-под меня выскакивает лошадка. А сейчас явно не тот случай. Вы все понимаете, что мне просто повезло. Но я все равно по уши рад своей победе, потому что положил глаз на это седло. Тут одна леди меня поцеловала, и я совсем не против. Но я проработал на мисс Лили Роуэн уже больше трех лет, а она еще ни разу меня не чмокнула. И это ее последний шанс.

Толпа зашлась от восторга, а Лили подбежала к Харви, положила руки ему на плечи и с чувством расцеловала в обе щеки. Он снова залился розовой краской. Из-под арки появились официанты в белых куртках с подносами, уставленными бокалами с шампанским. Пианист и два скрипача в нише грянули «Дом на просторах»[12].

Лили еще неделю назад спрашивала у меня, как я отношусь к идее скрутить ковер и устроить настоящие ковбойские танцы. Я выразил сомнение, что кто-то из лихих наездников и наездниц умеет исполнять эти танцы, да и среди прочих с ними тоже вряд ли кто знаком. Пускай Восток и Запад просто сойдутся[13], и то будет хорошо.

Самый лучший способ пить шампанское, во всяком случае для меня, это для затравки залпом осушить первый бокал, а остальные уже потягивать. Лили выполняла обязанности хозяйки, поэтому я скоротал ожидание за двумя глоточками из второго, прежде чем мне наконец-то удалось подойти и чокнуться с ней.

– Черт побери! – заявил я. – Сам бы притаранил веревку да ка-а-к раскрутил ее, кабы мне знать, что ты будешь цалавать победителя.

– Ха! – отозвалась она. – Если бы я когда-нибудь поцеловала тебя на людях, женщины бы завизжали, а мужчины попадали в обморок.

Я поболтался немного среди гостей, соблюдая светские приличия, да и слинял на террасу, заняв кресло возле горшка с полынью между Лорой Джей и городским жителем. Поскольку последнего я хорошо знал и особой приязни к нему не испытывал, извиняться за вторжение необходимости не было. И я спросил у Лоры, нашел ли Кэл свою веревку. Она ответила, что вряд ли, последние полчаса она его не видела.

– И я не видел, – кивнул я. – Кажется, он вообще куда-то ушел. А я хотел поинтересоваться у него успехами. Уэйда Эйслера я тоже не видел. А вы?

Она посмотрела на меня в упор:

– Нет. А что?

– Да так, ничего. Полагаю, вам известно, что я детектив.

– Известно. Вы и Ниро Вульф.

– Я на него работаю. Здесь не по работе, а как друг мисс Роуэн, но у меня привычка все примечать. И я не видел Уэйда Эйслера возле парапета ни во время состязаний, ни после них. Если не считать Харви Грива, вы мне знакомы лучше остальных, потому что я сидел рядом с вами за обедом, вот и подумал спросить у вас.

– Не спрашивайте у меня. Спросите мисс Роуэн.

– А, не так уж это и важно. Но веревка Кэла меня заинтересовала. Не понимаю зачем…

И тут Кэл Бэрроу объявился собственной персоной. Он подошел сзади, внезапно предстал передо мной и заговорил в своей обычной, тихой и вялой, манере:

– Арчи, можно вас на минуту?

– Где тебя носило? – требовательно спросила Лора.

– Да тут везде.

Я поднялся.

– Нашел веревку?

– Хочу показать вам. Лора, оставайся на привязи.

Она вскочила.

– Ты слышишь меня?

Это был приказ, и по ее ошарашенному взгляду я понял, что ранее приказов от него она никогда не получала.

– Пойдемте, Арчи, – бросил он и двинулся прочь.

Он повел меня за угол пентхауса. Сбоку от надстройки ширина террасы не превышает шести футов, но сзади может спокойно разместиться бадминтонный корт, да еще место останется. Туда-то и перенесли кадки с вечнозелеными деревцами с передней террасы.

Кэл прошествовал мимо них к двери будки, которую Лили использовала в качестве кладовой. Именно тут развесили тетеревов в субботу. Ковбой открыл дверь, зашел внутрь, дождался, пока я последую за ним, и сразу же закрыл ее за мной. После яркого света дня казалось, что внутри царит полутьма. Помещение освещалось лишь двумя оконцами, располагавшимися в дальнем конце.

Кэл произнес:

– Осторожнее, не наступите на него.

Я повернулся к выключателю, щелкнул им и, развернувшись назад, воззрился сверху вниз на Уэйда Эйслера. Потом присел на корточки, но Кэл бросил:

– Пульс щупать без толку. Он мертв.

Еще как. Мертвее не бывает. Вывалившийся язык побагровел, так же как губы и значительная часть лица. Уставившиеся в никуда глаза широко раскрыты. Вокруг шеи обмотана веревка, витков десять или больше, так что голова трупа запрокинулась. Свободные концы лассо брошены на грудь.

– Это моя веревка, – сообщил Кэл. – Я искал ее, а нашел его. Хотел забрать веревку, да решил, что лучше не стоит.

– Правильно решил. – Я поднялся, повернулся и посмотрел ему в глаза: – Это ты сделал?

– Нет, сэр.

Я бросил взгляд на запястье: без двенадцати шесть.

– Хотелось бы тебе верить, – ответил я, – и до особого распоряжения так и будет. Когда я видел тебя в последний раз, ты брал с подноса бокал шампанского. Было это более получаса назад. Потом ты мне на глаза не попадался. Приличный промежуток времени.

– Да я веревку искал. Выпил шипучки и спросил у мисс Роуэн, не против ли она, если я поброжу тут. Она сказала, что не против. Внутри и спереди на террасе мы уже смотрели. А когда я ткнулся сюда и налетел на него, то какое-то время сидел вот на этой коробке и кумекал. Решил, что лучше всего будет позвать вас.

– Дверь не была заперта?

– Нет, сэр. Закрыта, но не заперта.

Вполне возможно. Днем кладовку часто оставляли незапертой. Я огляделся по сторонам. Чего тут только не хранили: штабеля чемоданов, кресла, ломберные столики, старые журналы на полках, но в передней части, где мы находились, было пусто. Все как будто оставалось на своих местах. Никаких признаков того, что Эйслер оказывал сопротивление. А ведь этот довольно крупный мужчина навряд ли знай стоял себе руки в брюки, пока ему на шею накидывали и затягивали петлю. Возможно, сначала его оглушили, но чем?

Я подошел к левой стене и протянул было руку к полке, но тут же опустил. Для этой цели вполне подошел бы один из стальных прутьев трехфутовой длины, служивших опорой для растений. Один такой лежал сверху, поперек остальных. Эх, будь у меня с собой перчатки с лупой и немного времени в запасе, я бы его непременно осмотрел. Но ничего такого у меня нет, а тут еще Кэл сверлит меня взглядом.

Я открыл дверь, накинув на ручку носовой платок, и шагнул наружу. В задней стене пентхауса имелось шесть окон, но, за исключением двух на дальней стороне, относившихся к комнате горничной и ванной, вид из них на будку и подходы к ней перекрывался деревцами. Тут убийце повезло, потому что на кухне наверняка кто-то да находился.

Я вернулся внутрь, закрыл дверь и объявил Кэлу:

– Дело обстоит следующим образом. Если я хочу сохранить лицензию, то обязан вызвать копов, пока кто-нибудь не ушел. Уэйду Эйслеру я ничего не должен, но мисс Роуэн – моя добрая знакомая, а ее ожидают нешуточные неприятности, так что я кое о чем поспрашиваю. Когда ты обнаружил пропажу веревки?

Он открыл рот и тут же закрыл. Потом покачал головой.

– Сдается мне, я оплошал. Надо было снять ее и прикинуться, будто она отыскалась где-нибудь в другом месте.

– Черта с два это сошло бы тебе с рук! Полицейская лаборатория как пить дать подтвердила бы, что именно этой самой веревкой и задушили Эйслера. Так когда ты ее хватился?

– Но я ведь толковал вам о вчерашнем. Говорил, что завелся. Вы обещали об этом помалкивать. Вот я и смекнул, что вряд ли вы будете играть по-честному, коли я не буду. Так что я пошел и привел вас сюда. А вы вот взялись за меня, как не знаю за кого.

– Ради всего святого. – Я не был столь раздражен, как показывал. – А ты что думал, я тебя шампанским угощу? Подожди, еще увидишь, как за тебя возьмутся копы. Когда ты обнаружил пропажу веревки?

– В точности не скажу. После того, как вы ушли. Может, минут через двадцать. Скоро должны были приехать остальные, и они стали бы класть свои вещи в тот шкаф. Вот я и подумал, возьму-ка я ее от греха, чтоб была при мне.

– Ты сам ее туда положил?

– Ага. На полку, а сверху шляпу. Шляпа осталась, а веревку свистнули.

– Ты сразу же об этом сказал?

– Сначала поискал рядом со шкафом, а потом сказал Лоре, а она – мисс Роуэн. Мисс Роуэн поспрашивала у всех и помогла нам с Лорой искать, но уже начали собираться гости.

– Когда ты обнаружил, что веревка исчезла, кто-нибудь уже появился? Был кто-нибудь кроме тех, кто обедал с нами?

– Нет, сэр.

– Ты уверен?

– Вполне уверен, чтобы сказать «нет». Хотя полностью быть уверенным ни в чем нельзя. Может, кто и приехал, кого я не видел, но я был прямо там, и мне пришлось бы…

– Ладно, оставь.

Я бросил взгляд на часы: без пяти шесть.

– Когда ты хватился веревки, где находился Уэйд Эйслер?

– Не знаю.

– Когда ты видел его в последний раз?

– Точно не скажу. Я его не пас.

– Ты видел его после пропажи веревки? Не спеши, подумай секундочку. Это важно. Подумай секунд десять.

Кэл поджал губы и закрыл глаза. На все десять секунд он и задумался. Наконец открыл глаза и ответил:

– Нет, сэр, не видел.

– Вполне уверен, чтобы сказать «нет»?

– Точно так.

– Хорошо. Не знаешь, часом, кого-нибудь еще Уэйд Эйслер выводил из себя?

– Не сказал бы, что выводил. Но, наверно, вряд ли кто его обожал.

– Насколько мне пока представляется, его убил один из тех, кто обедал с нами. Есть какие-нибудь идеи?

– Нет, сэр. Откуда им у меня взяться?

– Благородно. Но не перестарайся с благородством. Этого добра у тебя в избытке, но пока придется его попридержать. Пойду обрадую мисс Роуэн и вызову копов. Могу я надеяться, что ты тем временем останешься на месте и не притронешься к веревке?

– Нет, сэр. Я пойду поищу Лору. Скажу, чтобы помалкивала, если спросят о вчерашнем вечере.

– Никуда ты не пойдешь! – отрезал я. – На ней твое клеймо не стоит, сам сказал. Воображаешь, будто тебе лучше знать, как ей держаться на допросе? Ошибаешься. Еще немного – и каждый шаг всякого, кто тут есть, окажется под пристальным вниманием. Ну пойдешь ты к ней, отзовешь от бабуина, с которым она сейчас сидит. А что потом скажешь и что скажет она, когда вас спросят, зачем ты это сделал? Пусть поступает на свое усмотрение – выкладывает все копам или молчит. Ты сделаешь только хуже, если велишь ей держать язык за зубами. Обещай, что останешься здесь, не то я открою дверь и крикну мисс Роуэн, чтоб вызвала копов.

У него на скулах заходили желваки.

– Вы же говорили, что верите мне.

– Говорил. И если изменю свое мнение, ты узнаешь об этом первым. Я обещал не распространяться о том, что ты мне рассказал, и о твоей просьбе. И выполню свое обещание, если и ты свое выполнишь. Мы обсуждали седло. Итак?

– Думаю, я тоже буду помалкивать. Но если бы я только мог ей сказать…

– Нет. Скорее всего, она не расскажет, а если и расскажет, да еще добавит, что тебе все выложила, никому от этого хуже не станет. Ты не хотел навлекать на нее неприятности, поэтому и промолчал. Когда копы задают свидетелям вопросы, любой что-то оставляет при себе. Так мне звать мисс Роуэн?

– Нет. Буду сидеть как на привязи.

– Тогда выходи наружу и вставай у двери. Ты и так уже дважды хватался за ручку, будет с тебя. Если кто появится – не пускай.

Снова воспользовавшись носовым платком, я открыл дверь. Он вышел, и я закрыл за нами.

– Увидимся, – бросил я ему и двинулся прочь.

Я зашел в пентхаус сзади и заглянул на кухню в надежде, что Лили отыщется там. Нет. И в гостиной тоже. Пианино и две скрипки выводили «Ограды ни к чему». Я обнаружил Лили на террасе, перехватил ее взгляд и подал знак. Она подошла ко мне. Я увлек ее в столовую и закрыл за нами дверь.

– Один вопрос, – начал я. – На большее нет времени. Когда ты в последний раз видела Уэйда Эйслера?

Она вздернула подбородок и сощурилась, припоминая. Я ранее упоминал часть ее натуры, которая не по мне, но вот эта ее часть как раз про меня. Никаких «зачем» и «почему». Я задал ей вопрос, и она сразу задумалась над ответом. На рытье в памяти времени ей понадобилось больше, чем Кэлу.

– Вскоре после твоего ухода, – сообщила в итоге она. – Он поставил чашку. Я спросила, хочет ли он еще кофе. Он отказался. Кофе захотел кто-то другой, а кофейник оказался почти пуст, и я отправилась на кухню. Феликс и Роберт препирались из-за того, когда ставить на лед шампанское. Я послала на террасу с кофейником Фриду, а сама принялась их успокаивать. А кто беспокоится об Уэйде Эйслере?

– Никто. И долго ты оставалась на кухне?

– О, минут десять. С Феликсом иногда трудно сладить.

– Когда ты вернулась, Эйслера уже не было?

– Не обратила внимания. Все разбрелись. Кто-то перешел в гостиную. Затем Лора Джей сказала, что пропала веревка Кэла Бэрроу, и я помогала ее искать, а потом и гости начали прибывать.

– Когда ты заметила, что Эйслер исчез?

– Чуть позже. Роджер Даннинг хотел кого-то с ним познакомить и спросил, где он. Я не знала, да меня это и не волновало. Я предположила, что Уэйд удалился, не удосужившись поблагодарить меня за обед. С него станется. – Она тряхнула головой. – Это уже четыре вопроса. В чем дело?

– Кэл Бэрроу искал свою веревку и нашел тело Эйслера на полу в кладовке с этой самой веревкой на шее. Тогда он позвал меня. Сейчас стережет дверь в будку. Ты позвонишь в полицию или это сделать мне?

Я в очередной раз посмотрел на часы: четыре минуты седьмого.

– С тех пор как я увидел тело, прошло уже шестнадцать минут, так что лучше с этим не затягивать.

– Нет, – промолвила она.

– Да, – парировал я.

– Уэйд Эйслер покончил с собой?

– Нет. Он не висит, а лежит на полу. И еще: затянув петлю, веревку раз десять обмотали вокруг шеи. Сам бы он такого не сделал.

– Но как… Кто мог… Нет!

– Да. Пусть уж лучше я преподнесу тебе эту горькую пилюлю. Я даже рад этому. То есть я хочу сказать, раз так произошло, я рад, что оказался здесь. Так мне позвонить?

Лили сглотнула.

– Нет, я сама. Это мой дом. – Она тронула меня за рукав. – Чертовски рада, что ты здесь.

– Спринг семь-три-один-ноль-ноль. Я повторю номер: Спринг семь…

– Ты еще и издеваешься! Впрочем, сейчас это самое то, помогает. Позвоню из спальни.

Она двинулась, но я остановил ее:

– Мне собрать гостей и предупредить, чтобы не расходились до прибытия полиции?

– Боже мой. Здесь, в моем доме… Впрочем, что тут такого? Устраиваешь у себя вечеринку, потом кто-то находит труп, ты собираешь гостей и делаешь объявление, а потом говоришь, мол, надеюсь, вы придете еще и… Этого требует элементарная вежливость.

– Много болтаешь.

– А как же.

Она пошла, и мне пришлось шагнуть, чтобы открыть ей дверь.

Поскольку наверняка где-нибудь поблизости находилась машина полицейского патруля, времени оставалось немного, и я вышел на террасу и прокричал:

– Все внутрь! Бегом! Внутрь, все!

Потом я вошел в гостиную и взобрался на стул. Мне хотелось увидеть их лица. Вообще-то редко когда по выражениям лиц узнаешь что-то полезное. Особенно если их больше двадцати. Но ведь всегда надеешься: а вдруг повезет? Вокруг меня сгрудились уже находившиеся в гостиной, к ним присоединились и те, кто пришел с террасы. Я повернулся к музыкантам и жестом велел им закругляться, они умолкли. Мел Фокс, разгоряченный шампанским, громко предположил:

– Она влюбилась и раздобыла седло для меня.

Все засмеялись. Когда целый час пьешь шампанское, смех дается легко.

Я поднял руку и помахал.

– У меня дурные новости, – объявил я. – Мне очень жаль, но так уж получилось. Рядом с пентхаусом обнаружен труп. Труп Уэйда Эйслера. Я его видел. Его убили. Мисс Роуэн в данный момент уведомляет полицию, и скоро они прибудут. Она попросила поставить вас в известность. Естественно, никто не уходит.

Вопреки ожиданиям воцарившуюся тишину нарушил не сдавленный крик, а хихиканье Нэн Карлин. Затем Роджер Даннинг поинтересовался:

– И где же он?

Лора Джей бросилась к двери на террасу и выскочила наружу, а лица, которые я так хотел увидеть, разом отвернулись от меня, когда в арке появилась Лили. Она вошла и громко произнесла:

– Ладно, я вас созвала, и вот теперь мы все влипли. Я не особенно следую всяким правилам, но сейчас одно мне все-таки придется соблюсти. Что делает безупречная хозяйка, когда один гость убивает другого? Наверно, мне следует извиниться, впрочем, навряд ли…

Я слез со стула. Не мое дело встречать копов. Это дом Лили, и она здесь. Да и все равно сначала прибудет лишь пара патрульных. Парни из убойного отдела появятся позже.

Обогнув толпу, я направился к двери на другой стороне комнаты, прошел через нее и оказался в комнате, которую Лили называла «конурой», поскольку однажды собака какого-то гостя здесь дурно обошлась с ковром. Тут имелись книжные шкафы, стол, сейф, печатная машинка и телефон. Я направился к аппарату. Этот номер я мог бы набрать хоть с закрытыми глазами. Дневное свидание Вульфа с орхидеями в оранжерее наверху, обычно длившееся с четырех до шести, уже закончилось, и он должен был спуститься в кабинет. Наверняка ответит лично.

Так и оказалось.

– Да.

– Это я. Звоню из библиотеки мисс Роуэн. Касательно Уэйда Эйслера. Того субъекта с пухлой физиономией и царапиной на щеке. Вы еще скривились, когда он назвал вас Ниро. Я так рассудил, что вы сочли его неприятным.

– Счел. И считаю.

– Кто-то с вами очень даже солидарен. Тело Эйслера обнаружили в кладовой на крыше. Задушен лассо. Полиция в пути. Звоню сказать, что понятия не имею, когда окажусь дома. И думаю, вам следует приготовиться к тому, что вас наверняка побеспокоит Кремер. Стоило человеку с вами пообедать, и всего через несколько часов его укокошили. Попытайтесь убедить Кремера, что вам ничего об этом неизвестно.

– Попытаюсь. А что тебе известно об этом?

– То же, что и вам. Ничего.

– Крайне досадная неприятность, но она того стоила. Тетерев оказался превосходен. Передай мисс Роуэн мой поклон.

Я ответил, что передам.

Другая дверь из «конуры» вела в боковой коридор. Через нее я вышел на боковую террасу и двинулся к будке. Как я и ожидал, Кэл был не один. Он стоял прислонившись спиной к двери и скрестив на груди руки. Лора Джей, запрокинув голову назад и вцепившись ему в запястья, что-то быстро выговаривала, но так тихо, что я не разобрал ни слова. Я окрикнул ее:

– А ну, прекратите!

Она резко развернулась на каблуках и с вызовом уставилась на меня, подзадоривая подойти поближе. Я подошел.

– Вы, чертова идиотка, – набросился я на нее, – немедленно прекратите. И вон отсюда! Прочь!

– Она думает, будто это я его убил, – вмешался Кэл. – Я пытался объяснить ей, но она не…

Тут она в буквальном смысле заткнула ему рот, закрыв его ладонями. Он схватил ее запястья и отвел руки в стороны.

– Он все знает. Я рассказал ему.

– Кэл! Нет! Ты не должен был…

Я взял ее за локоть и рывком развернул к себе.

– Если хотите устроить спектакль получше, обнимите его за шею и завойте. Когда я пихну вас в бок, это будет означать, что приближается коп. Тогда начинайте выть еще громче, а затем обернитесь и завопите. А когда он будет совсем близко, скажем футах в десяти, набросьтесь на него и расцарапайте ему лицо. Это его отвлечет, и Кэл успеет добежать до террасы и спрыгнуть вниз. У вас в голове вообще хоть что-нибудь имеется? Что вы скажете, когда вас спросят, почему вы бросились искать Кэла после моего объявления об убийстве? Что хотели первой его поздравить?

Лора Джей закусила губу. Потом разжала зубы, повернулась посмотреть на Кэла, снова на меня и двинулась прочь. Сначала нерешительно, но затем скорее, и вовремя. Едва лишь она миновала первое деревце, как стукнула задняя дверь пентхауса и послышался тяжелый топот. Я развернулся, чтобы поприветствовать вновь прибывшего. Это оказался полицейский в форме.

Глава третья

Даже когда мой организм получает полную норму сна, восемь часов, утренний туман в голове не рассеивается, пока я не выпью чашку кофе. А уж когда по не зависящим от меня обстоятельствам восемь часов урезаются до пяти, как это произошло той ночью, в ванную мне приходится идти на ощупь.

Вернувшись домой в пять утра и черкнув Фрицу записку, что спущусь к завтраку в 10.45, я поставил будильник на десять. Тогда это представлялось вполне разумным, но вечная беда с будильником заключается в том, что представляющееся разумным при его установке оказывается абсурдным при его звонке.

Прежде чем продрать глаза, я какое-то время лежал неподвижно и отчаянно пытался отыскать альтернативу, однако, придя в сознание достаточно, чтобы припомнить, что в одиннадцать Вульф спустится из оранжереи, вынужден был сдаться.

Спустя сорок минут я преодолел два марша до нижнего этажа, вошел на кухню, поприветствовал Фрица, достал из холодильника апельсиновый сок и устроился за столом, где на подставке для чтения меня поджидал экземпляр «Таймс». Фриц, который не хуже меня осведомлен об утреннем тумане в моей голове и никогда не пробует пробиться сквозь него разговорами, снял оболочку с колбаски и разжег огонь под сковородкой для блинов.

Убийство Уэйда Эйслера, удушенного лассо возле пентхауса Лили Роуэн, удостоилось передовицы даже в «Таймс». Ничего нового из нее я не почерпнул, ничего такого, чего бы уже не знал, проведя пять часов на месте преступления с сотрудниками убойного отдела, три часа в конторе окружного прокурора и еще три часа снова в пентхаусе Лили, по ее просьбе.

Кэла Бэрроу заключили под стражу, как важного свидетеля. Причем окружной прокурор не взял на себя смелость пообещать, что Кэла освободят к ковбойскому представлению во вторник вечером. Арчи Гудвин заявил репортеру «Таймс», что не исполнял в пентхаусе профессиональных обязанностей, он и Ниро Вульф присутствовали там в качестве гостей.

Мотива преступления полиция не знала или предпочла о нем умолчать. Уэйд Эйслер, холостяк, был хорошо известной фигурой в спортивных и театральных кругах. «Таймс» не распространялась о его пристрастии к молоденьким женщинам, потакая которому Эйслер не отдавал предпочтения какому-либо определенному типу, но таблоиды, несомненно, не преминут пройтись на сей счет.

Я намазывал медом третий блинчик, когда раздался шум спускающегося лифта, а затем шаги Вульфа, приближающиеся к кабинету. Найти меня там он не ожидал, поскольку Фриц сообщил ему о моей записке, когда подавал завтрак в спальню. Поэтому спешить с блинами и медом я не стал и налил себе еще кофе.

Едва я сделал глоток, как во входную дверь позвонили. Направившись в прихожую взглянуть на пришельца, я разглядел за прозрачной с моей стороны панелью знакомую до боли крупную широкоплечую фигуру с крупной же красноватой физиономией.

Прихожая в старом особняке длинная и широкая. Здесь располагаются напольная вешалка из орехового дерева, лифт, лестница, дверь в столовую с одной стороны, в залу и кабинет с другой и на кухню в задней части. Я переступил порог кабинета и объявил:

– Доброе утро. Пожаловал Кремер.

Вульф хмуро воззрился на меня из объемистого кресла за письменным столом.

– Доброе утро. Вчера вечером я сказал ему по телефону, что у меня для него ничего нет.

Я уже выпил две чашки кофе, так что туман в голове рассеялся.

– Тогда я передам ему, чтоб обратился к соседям.

– Нет. – Он поджал губы. – Черт его подери! Так он еще больше уверится, будто я что-то от него скрываю. Пускай войдет.

Я прошел к входной двери, открыл ее и осведомился:

– Бог мой, вы когда-нибудь спите?

Мне, увы, не суждено видеть инспектора Кремера в прекрасной форме, благодаря которой он возглавляет убойный отдел вот уже лет двадцать. А все потому, что один мой вид мгновенно выбивает его из колеи. Однако я лишь отчасти виновен в этом. Гораздо важнее, что лицезрение моей персоны наводит инспектора на мысли о Вульфе, а мысли о Вульфе вызывают у него бурную реакцию. В нашем обществе красноватая физиономия Кремера еще больше наливается кровью, а голос садится, что и произошло в то утро.

Усевшись в красное кожаное кресло возле стола Вульфа, он подался вперед и, облокотясь о ручки кресла, вещал:

– Я пришел задать всего один вопрос: зачем вы явились туда вчера? Прошлым вечером вы сказали по телефону, будто хотели отведать тетеревятины, и Гудвин заявил то же самое. Так значится в подписанных им показаниях. Полная ерунда. Вы могли бы велеть ему доставить тетерева сюда, и Фриц приготовил бы птицу.

Вульф хмыкнул:

– Когда вас приглашают в гости попробовать редкую дичь, вы либо принимаете приглашение, либо отклоняете его. Вы не просите доставить эту дичь вам на дом… Если только вы не король.

– Каковым вы себя и считаете. Вас и назвали-то в честь короля.

– Отнюдь. Нерон Клавдий Цезарь был императором, а не королем, и меня назвали не в его честь. Меня назвали в честь горы.

– Оно-то и видно. Я все же хочу знать, как вы там оказались со всей этой компанией. Дом по делам вы никогда не покидаете, так что не ради клиента. Вы пришли с Гудвином, потому что он вас пригласил. Почему он вас пригласил? Почему за обедом вы сидели рядом с Уэйдом Эйслером? Почему у Гудвина состоялся конфиденциальный разговор с одним из гостей, Кэлом Бэрроу, как раз перед тем, как он отвез вас домой? Почему Бэрроу, обнаружив труп, обратился к нему? Почему Гудвин тянул двадцать минут, прежде чем велел мисс Роуэн сообщить в полицию?

Вульф, само терпение, откинулся назад и смежил веки.

– Мистер Гудвин находился в вашем распоряжении всю ночь. Разве вы не получили ответы на все эти вопросы?

Кремер фыркнул:

– Получили, а как же. Но ему ли не знать, как отвечать. Я вовсе не говорю, что он или вы знали, что Эйслеру крышка. И не утверждаю, будто вам известно, кто его убил и почему. Я клоню к тому, что у мисс Роуэн случилась какая-то неприятность – или, по крайней мере, она была в курсе, – почему Гудвин и подбил вас туда явиться. Вчера вечером вы заявили мне, будто вам ничего не известно о присутствовавших на обеде, за исключением мисс Роуэн, да и то ваше знакомство с ней поверхностно. Я этому не верю.

– Мистер Кремер. – Вульф открыл глаза. – Я вру только ради выгоды и никогда – ради одного лишь удобства.

Я вмешался:

– Прошу прощения.

Мой стол стоит под прямым углом к вульфовскому, и Кремеру пришлось повернуться ко мне.

– Я хотел бы помочь, насколько это в моих силах, – обратился я к нему. – Из-за мисс Роуэн. На прошлой неделе я дважды присутствовал за кулисами родео и, быть может, слышал или видел что-то способное пролить свет на случившееся. В зависимости от открывшихся обстоятельств. Насколько мне известно, вы задержали Кэла Бэрроу. Ему предъявили обвинение?

– Нет. Важный свидетель. Веревка была его, и он нашел тело.

– Хоть я и не имею к делу отношения, – пробурчал Вульф, – замечу, что справедливо было бы задержать и остальных.

– Без ваших советов нам никак не обойтись, – огрызнулся Кремер и снова повернулся ко мне: – И что же ты слышал и видел за кулисами родео?

– Я мог бы вспомнить что-нибудь, если бы знал подробности. Мне известно лишь, что в четыре часа, когда я вернулся, Эйслера уже не было видно. Но я понятия не имею, кто его видел последним и когда. Под подозрением только присутствовавшие за обедом?

– Да. Он еще оставался на виду, когда мисс Роуэн отправилась на кухню за кофе. Это произошло в три двадцать, через восемь минут после вашего ухода, насколько нам удалось выяснить. После этого никто не помнит, чтобы видел его, – по их словам. Никто не заметил, как он ушел с террасы, – опять-таки по их словам. Он встал из-за стола после обеда без пяти три. В три двадцать выпил кофе. Судя по содержимому его желудка, он умер не позднее чем через двадцать минут после этого. Остальные гости начали собираться только без четверти четыре. Итак, под подозрением три ковбоя: Харви Грив, Кэл Бэрроу и Мел Фокс. Три наездницы: Анна Касадо, Нэн Карлин и Лора Джей. А также Роджер Даннинг и его жена. Тебя и Вульфа не было. Мисс Роуэн присутствовала, но если ты видел или слышал что-либо указывающее на нее, ты ведь этого не вспомнишь. Она была с тобой на родео?

– Не помню. Ладно, оставим. Значит, вы свели интервал, в который произошло преступление, к двадцати минутам – с трех двадцати до трех сорока. Кто-нибудь пропадал из поля зрения в этот период?

– Никто ничего не заметил. В этом-то и неприятность, черт побери. Эйслера не любил никто. Ни один из них и ломаного пятицентовика не дал бы, чтобы увидеть, как схватят убийцу. А некоторые, быть может, и целенький приплатили бы, лишь бы посмотреть, как он избежит наказания. Возможно, припомнить что-либо тебе поможет следующий факт: в воскресенье вечером он привел к себе домой женщину, и ею могла быть одна из наездниц. Нам не удалось получить удовлетворительное описание этой особы, но в квартире Эйслера сейчас работают дактилоскописты. Ты был в Гардене в воскресенье вечером?

Я покачал головой:

– Только в среду и субботу. А отпечатки в кладовой?

– Четких нет.

– Вчера вечером я говорил про стальной прут на полке, что лежал поперек остальных.

– Ага. Мы бы и сами его заметили. Его вытерли. Эйслера ударили им по затылку. Прочтешь об этом в вечерней газете. Или хочешь съездить в отдел и взглянуть на него?

– Вовсе не обязательно брать такой тон. – Я был уязвлен в лучших чувствах. – Я же сказал, что хочу помочь, и вовсе не шутил. А помощь вам нужна. Вы в тупике, иначе не явились бы к нам. Ничто виденное и слышанное на родео не внушало подозрений, будто дело клонится к убийству. Мне надо как следует покопаться в своих воспоминаниях. Если получится припомнить что-нибудь, я дам вам знать. Я думал, что вы могли…

– Черт тебя подери!

Кремер вскочил.

– Очки мне тут втираешь?! Черт, да я же знаю, вам что-то известно! Ничего, это еще у вас поперек горла встанет.

Он сделал шаг ко мне:

– Гудвин, спрашиваю для протокола. Известны ли тебе какие-либо факты, которые помогли бы установить личность убийцы Уэйда Эйслера?

– Нет.

Инспектор обратился к Вульфу:

– А вам?

– Нет, сэр.

– Связаны ли вы каким-либо образом с кем-нибудь из этих людей?

– Нет, сэр.

– Погодите минутку, – снова вмешался я. – Дабы избежать возможных недоразумений в будущем…

Я извлек из кармана футляр, достал из него полоску бумаги и продемонстрировал Вульфу.

– Это чек на пять тысяч долларов, выписанный вам Лили Роуэн.

– За что? – вопросил он. – Она мне ничего не должна.

– Но хочет стать вашей должницей. Это аванс. Прошлым вечером она попросила меня вернуться к ней после допроса в конторе окружного прокурора, что я и сделал. Она питала не больше теплых чувств к Уэйду Эйслеру, чем любой другой ближний, но ее беспокоят два обстоятельства. Во-первых, Эйслера убил в ее доме кто-то из приглашенных ею гостей. Она считает, что убийца злоупотребил ее гостеприимством, и убеждена, что и вы расценили бы это так же. Разве нет?

– Пожалуй.

– Хорошо, значит, в этом вы с ней согласны. Во-вторых, дочь окружного прокурора Боуэна – ее подруга, еще со школы. Лили знает Боуэна уже много лет. Он бывал у нее в гостях, как в городской квартире, так и за городом. Вчера в полночь ей позвонил заместитель окружного прокурора и велел явиться этим утром, к десяти часам, в его кабинет в здании уголовного суда. Она позвонила Боуэну, а тот заявил, что не позволит личным отношениям препятствовать исполнению обязанностей его подчиненными. Тогда она вновь связалась с заместителем и сказала, что перезвонит ему сегодня и сообщит, когда ей будет удобно принять его у себя на квартире.

– Таких, как она, навалом, – пробурчал Кремер.

– Но она права, – возразил я. – Она рассказала вам все, что знала, ответила на ваши вопросы и подписала показания. Да и зачем же тягать ее в суд к десяти часам? – Я перевел взгляд на Вульфа. – Как бы то ни было, вот ее чек. Она хочет, чтобы вы поймали убийцу раньше полиции. Тогда она позвонит окружному прокурору и потребует явиться за злодеем – или же мы с ней отвезем его в контору окружного прокурора, неважно. Естественно, я сказал ей, что на таких условиях вы за дело не возьметесь, но, возможно, подумаете о расследовании, чтобы наказать человека, злоупотребившего ее гостеприимством. Еще я сказал ей, что вы запрашиваете высокий гонорар, но это она и так знала. Я завел разговор об этом сейчас, поскольку вы заявили Кремеру, что не связаны с делом. Если же вы примете задаток, то уже будете с ним связаны. И еще я сказал мисс Роуэн, что вы вряд ли возьметесь за расследование, потому что и так уже выплачиваете подоходный налог по ставке девяносто процентов и ненавидите работать.

Вульф испепелил меня взглядом. Мы оба знали, что он не откажется от чека в присутствии Кремера.

– Задетое самолюбие ей дорого обойдется, – произнес он наконец.

– Я так ей и сказал. Она может себе это позволить.

– Никто еще на моей памяти не нанимал меня по столь вздорной причине, из чистого каприза. Но я не просто преломил с ней хлеб – я ел у нее тетерева. И теперь в долгу перед ней. Мистер Кремер, я вношу поправку в свой ответ на ваш последний вопрос. Я все-таки связан. Другой же ответ остается прежним. Никакой полезной для вас информацией я не располагаю.

Кремер заскрежетал зубами:

– Закон вы знаете.

Затем он развернулся и ломанул к выходу.

Обычно, когда посетитель покидает кабинет, я чинно шествую по прихожей впереди него и открываю перед ним дверь. Но если это Кремер, да еще в сильном гневе, мне пришлось бы нестись сломя голову в попытке обогнать его, а это несколько унизительно. Поэтому я просто выхожу проследить, не сбросит ли он по пути с вешалки наши шляпы и не потопчет ли их. Так же я поступил и сейчас – Кремер только преодолел половину прихожей, – но, бросив взгляд на дверь, я все-таки помчался к ней. На крыльце тянулась к звонку Лора Джей.

Конечно, мне по силам обогнать Кремера, но в тот раз он значительно опережал меня и потому уже открывал дверь, когда я только оказался подле нее. Не желая давать ему повод утащить меня в участок, я не стал его подрезать и затормозил. Он произнес:

– Доброе утро, мисс Джей. Входите.

Я перехватил взгляд Лоры и сказал ей:

– Инспектор Кремер как раз уходит.

– Я не спешу, – отозвался Кремер и отступил назад, давая ей дорогу. – Входите, мисс Джей.

Я увидел, как это мелькнуло в ее взгляде, то есть увидел, как что-то в нем мелькнуло. Он был устремлен на Кремера, не на меня, но я заметил, как глаза Лоры Джей внезапно загорелись какой-то идеей, и она тут же принялась воплощать ее в действие. Вошла она будь здоров: влетела и прыгнула прямо на Кремера с явным намерением вцепиться ему в физиономию.

Инстинкт вынуждал его отпрянуть, но опыт всегда лучше инстинкта. Кремер нырнул ей под руки и обхватил ее, так что колотить ей оставалось лишь воздух. А тут и я сзади поймал ее запястья, завел ей руки за спину и скрутил их.

– Так, – бросил я, – можете отцепиться от нее.

Кремер отдернул руки и шагнул назад.

– Ладно, мисс Джей, – произнес он, – и чего вы хотели этим добиться?

Она попыталась обернуться.

– Отпустите, – потребовала она. – Вы сломаете мне руку.

– Вы хорошо будете себя вести?

– Да.

Я отпустил, и ее начало трясти, но затем она распрямила плечи и застыла.

– Пожалуй, я потеряла голову, – сказала Лора Джей Кремеру. – Не ожидала вас застать здесь. На меня иногда такое накатывает, просто теряю голову.

– Плохая привычка, мисс Джей. На какое время у вас назначена встреча с Ниро Вульфом?

– У меня не назначена встреча.

– Зачем же вы к нему пришли?

– Я пришла не к нему, а к Арчи Гудвину.

– Зачем?

Прежде чем она успела ответить, из-за спины Кремера раздался голос:

– Ну что там еще? – Вульф сподобился выйти на порог кабинета.

Кремер проигнорировал его.

– Так зачем вы пришли к Гудвину? – повторил он.

– Кажется, я знаю, – вмешался я. – По личному делу. Сугубо личному.

– Точно, – поддакнула Лора. – По личному.

Кремер взглянул на меня, потом снова на нее. Конечно, он задавался вопросом, не отвезти ли нас в участок. Может, там парочка специалистов выбьет из нас суть этого самого личного дела? В итоге он решил ничего такого не делать и воззвал ко мне:

– Ты слышал, как я сказал Вульфу, что он знает закон. К тебе относится то же самое.

С этими словами он прошагал к двери, открыл ее и вышел прочь.

– Ну? – настаивал Вульф.

Я дернул ручку, дабы убедиться, что дверь заперта, и повернулся к нему:

– Мисс Джей пришла ко мне. Я отведу ее в гостиную.

– Нет. В кабинет.

Вслед за этим он протопал на кухню.

Я позволил себе мысленно ухмыльнуться. Благодаря тому что я передал боссу подкрепленное чеком предложение Лили о работе в присутствии Кремера, он и впрямь начал трудиться. Когда мы с Лорой войдем в кабинет, он выберется из кухни и расположится возле глазка в стене. В кабинете смотровое отверстие замаскировано изображением водопада, на уровне глаз справа от вульфовского стола. С другой стороны, в небольшом закутке в конце прихожей, глазок закрывает панель, отодвинув которую можно не только слушать, но и наблюдать происходящее в кабинете. Как-то я простоял там три часа с блокнотом, записывая разговор Вульфа с казнокрадом.

Лора подобрала с пола свою сумку, большую, из серой кожи, которую бросила во время нападения на Кремера. Я провел ее в кабинет, принял у нее жакетку и положил на диван, поставил для посетительницы кресло перед своим столом, развернул свое и уселся. Потом оглядел ее.

Она представляла собой жалкое зрелище. Я бы даже не узнал ее, в особенности потому, что прежде видел разодетой по-ковбойски, а теперь на ней было простое серое платьице с черным пояском. Щеки у нее запали, волосы спутались, глаза покраснели и опухли. Даже представить было нельзя, что лихая наездница способна так опуститься.

– Прежде всего, – начал я, – зачем? Зачем надо было на него набрасываться?

Она сглотнула.

– Просто потеряла голову. – Еще одно судорожное движение горла. – Я должна поблагодарить вас за помощь. Спасибо, что пришли на выручку, когда он спросил меня, зачем я к вам явилась. Я даже не знала, что́ ему ответить.

– Всегда пожалуйста. И что же вы ответите, если об этом спрошу я?

– Я пришла кое-что выяснить. Выяснить, передали вы им то, что Кэл рассказал вам вчера. Должно быть, передали, раз его арестовали.

Я покачал головой:

– Его задержали, как важного свидетеля, потому что веревка была его и он обнаружил труп. Я обещал Кэлу, что никому не передам рассказанного, и обещание свое держу. Если бы я рассказал полиции, у них появился бы мотив, да такой, что о лучшем они и мечтать не могли бы. Кэла сразу же обвинили бы в убийстве.

– Так вы не рассказали? Поклянетесь, что нет?

– Я клянусь только на свидетельской трибуне, а я пока не на ней. Я никому не рассказывал, но теперь столкнулся с проблемой. Мисс Роуэн наняла Ниро Вульфа расследовать убийство, и он потребует от меня полного отчета о происшедшем вчера у нее на квартире. И из-за своего обещания я не смогу передать ему рассказ Кэла. Поэтому мне придется предупредить его, что я кое-что опущу, а это ему не понравится. Если бы можно было поговорить с Кэлом, я заручился бы его разрешением рассказать все мистеру Вульфу, но это невозможно.

– Значит, вы даже Ниро Вульфу не рассказали?

– Нет.

– Вы обещаете мне, что не расскажете полиции? Не расскажете ни при каких обстоятельствах?

– Конечно нет. – Я не сводил с нее пристального взгляда. – Попробуйте поработать головой, если отыщете ее. Кэла могут обвинить в убийстве не только из-за меня. Полиция уже выяснила, что в воскресенье вечером Эйслер приводил к себе на квартиру женщину. Теперь они снимают там отпечатки пальцев. Если обнаружат ваши и узнают, что вы с Кэлом добрые друзья – а так оно и будет, – он увязнет по самые уши. И с моей стороны будет чертовски глупо дожидаться, когда меня приведут к присяге на суде.

Я воздел руку ладонью кверху.

– Понимаете, в чем еще проблема: вы думаете, будто Кэл убил Эйслера; я же уверен, что Кэл этого не делал. Вам должно быть стыдно за себя. Вы знаете Кэла два года, в то время как я познакомился с ним лишь на прошлой неделе, но я изучил его лучше вас. Меня можно одурачить, и подобное случалось, но когда он вчера отводил меня в сторонку и спрашивал, как бы ему спустить шкуру с одной гадины, то вовсе не намеревался совершить убийство. Убийство Уэйда Эйслера было задумано тем, кто украл веревку Кэла. Я не говорю уже о том, как выглядел и говорил Кэл, когда показывал мне труп. Если бы я допускал хоть какую-то вероятность того, что убийство совершено Кэлом, то не стал бы ничего утаивать, отчитываясь перед мистером Вульфом. Но я не могу дать обещание молчать об этом при любых обстоятельствах.

– Можете, если захотите, – отозвалась она. – Я не думаю, что его убил Кэл. Я знаю, что он не убивал. Это сделала я.

У меня так и округлились глаза.

– Что вы сделали? Убили Эйслера?

– Да. – Она сглотнула. – Неужели вы не понимаете, в чем дело? Конечно, я должна признаться, что убила Эйслера. Но когда меня арестуют, Кэл заявит, будто это он убил, поскольку я рассказала ему о случившемся в воскресенье вечером. Но я скажу, что ничего такого ему не рассказывала, и тогда мои показания опровергнут его, и полиция решит, что он просто пытается выгородить меня. Так что все зависит от вас. Вы должны дать обещание не открывать полиции того, что Кэл рассказал вам вчера. Потому что это я убила Эйслера, а с какой стати вам меня защищать? С чего вам переживать обо мне, коли я убила человека?

Я какое-то время разглядывал ее и наконец заговорил:

– Знаете, по крайней мере, вы ответили на мой вопрос, зачем надо было набрасываться на Кремера. Вы хотели внушить мне мысль, будто воплощаете собой наказание Господне. Не так уж и глупо, даже почти великолепно, но теперь послушайте меня. Возможно, вам и удастся скормить копам байку, будто это вы убили Эйслера. Во всяком случае, на какое-то время с толку вы их собьете. Но только не меня. Когда вчера я подошел к той будке и застал вас с Кэлом, первым же делом он выложил, что вы думаете, будто это он убил Эйслера. Теперь же вы…

– Кэл ошибался. Как же я могла думать, что он убил Эйслера, если знала, что это сделала я?

– Чушь. Я не только слышал, что́ он сказал, но и видел его лицо, и видел ваше. Вы по-прежнему считаете, что убийство совершил Кэл, и ведете себя как полоумная.

Она опустила голову и закрыла ладонями лицо, сдавив грудь предплечьями. Плечи у нее затряслись. Я заговорил резче:

– Самое худшее, что вы могли бы сделать, это попытаться убедить копов, будто Эйслер убит вами. Они запутают вас уже через десять минут. И где тогда окажется Кэл? Но, возможно, вам следует рассказать им о воскресном вечере, умолчав, естественно, что вы говорили об этом Кэлу. Если они обнаружат в квартире Эйслера ваши отпечатки, вам придется дать им объяснения. И лучше предоставить эти объяснения прежде, чем их потребуют. Это будет не трудно, просто расскажите о происшедшем.

– Полиция не найдет моих отпечатков, – произнесла Лора Джей. Во всяком случае, так мне показалось. Она не оторвала руки от лица, и фраза прозвучала невнятно.

– Вы сказали, что полиция не найдет ваших отпечатков? – переспросил я.

– Да. Я уверена, что не найдет.

Я так и вытаращился на нее. Не столько из-за слов, сколько из-за тона – ну, или не тона, по-прежнему приглушенного, а чего-то такого. Назовите это безумным предчувствием – а что его вызывает, сказать точно ведь никогда нельзя. Оно было столь диким, что я едва не упустил его, вот только упускать предчувствия не стоит.

– Вы не можете быть уверены, – возразил я наконец. – Вы наверняка к чему-то да прикасались. Я был на вечеринке в той квартире. Когда вы вошли, останавливались в холле с мраморными статуями?

– Нет. Он… Мы прошли дальше.

– В гостиную. Там остановились?

– Да.

– Он водил вас по ней и показывал птиц в клетках? Он всегда так делает. Клетки из нержавеющей стали – пальчики отпечатываются на ней идеально. Вы трогали какую-нибудь клетку?

– Нет, уверена, что не трогала.

Она уронила руки и подняла голову.

– Насколько близко вы к ним подходили?

– Какое… Не очень близко. Уверена, я к ним не прикасалась.

– И я тоже. Еще я уверен, что вы чертова лгунья. В квартире Эйслера нет никаких мраморных статуй и птичьих клеток. Вы никогда там не были. Что же вы тогда за дура такая, а? Вы что же, просто ходите повсюду и врете ради удовольствия?

Естественно, я ожидал эффекта – однако не того, что получил. Она выпрямилась в кресле и твердо посмотрела на меня.

– Я не лгунья, – заявила она. – И не дура, если только дело не касается Кэла Бэрроу. При той жизни, что у меня была, вырабатывается определенное отношение к мужчинам. Во всяком случае, у меня оно выработалось. Никаких вольностей. Следи за изгородью и не ослабляй подпругу. Когда я познакомилась с Кэлом, взгляды мои изменились. А через какое-то время, пожалуй, вы бы сказали, что я влюбилась в него. Но, как бы вы там это ни назвали, я знаю, что́ чувствовала. Я думала, что знаю и его чувства, но он никогда не говорил о них – конечно, я тоже. Я лишь встречалась с ним время от времени. В основном он работал на севере. И вот я приехала в Нью-Йорк на это родео и снова встретила его. Мне показалось, он обрадовался мне. И я дала ему понять, что тоже рада нашей встрече. Но он все так же молчал. И когда прошло две недели, а впереди замаячило расставание, я пыталась набраться смелости и заговорить об этом сама. А потом, в воскресенье вечером, Нэн рассказала мне про Уэйда Эйслера, как он…

– Нэн Карлин?

– Да. Он сказал, что устраивает у себя на квартире вечеринку. И она поехала с ним. А когда они приехали туда, выяснилось, что никакой вечеринки не предвидится. Он распустил руки, ну и она тоже, а потом убралась оттуда.

– Она рассказала вам это в воскресенье вечером?

– Да, она зашла ко мне в номер, когда вернулась в гостиницу. У нас номера рядом. А потом я поранилась. – Она отвела волосы над левым ухом. – Я рассказываю вам все, как было. В субботу вечером я повела себя неосторожно с мустангом, и мне досталось. А признаваться Кэлу, что я не умею вести себя с лошадью, мне не хотелось. И когда мы встретились за завтраком вчера утром, я сказала ему… Ну, вы знаете, что́ я ему сказала. Наверно, я надеялась, что когда он услышит, как меня пытался завалить какой-то мужик, то решит, что настало время кое о чем поговорить. Я знаю, что повела себя как дура. Я ведь сказала, что, когда дело касается Кэла Бэрроу, становлюсь дурой. Но, оказывается, я знаю его не настолько хорошо, как мне представлялось. Он никогда не лезет на рожон. Я думала, он просто начнет меня пасти, а мне только того и нужно было. Я и думать не думала, что он убьет Эйслера.

– Он не убивал. Сколько еще раз мне надо повторять вам, что не убивал? Кому еще Нэн рассказала об этом?

– Она собиралась рассказать Роджеру, Роджеру Даннингу. Спрашивала меня, надо ли ему рассказать. И я ответила «да», потому что он предупреждал нас вести себя с Эйслером потактичнее, не раздражать его, если без этого можно обойтись. Вот я и решила, что Роджер должен узнать. Нэн говорила, что тотчас ему и расскажет.

– Кому еще?

– Наверно, никому. Она взяла с меня обещание не рассказывать Мелу.

– Мелу Фоксу?

– Да. Они с Мелом собираются пожениться. И Нэн боялась, как бы он чего не устроил. Уверена, ему она не рассказала.

– А вы?

– Нет, конечно. Я же обещала Нэн.

– Что ж. – Я всплеснул руками. – Вы редчайший образчик. Никогда прежде ни с чем подобным не сталкивался. Мне известно кое-что о гениях. На одного я даже работаю, но вы – это нечто новенькое, этакий антигений. Бесполезно даже пытаться объяснить вам…

Тут зазвонил телефон, и я развернулся в кресле, чтобы взять трубку. Это оказался Лон Коэн из «Газетт». Он желал знать, сколько я хочу за эксклюзивный материал про типа, заарканившего Уэйда Эйслера, и его мотивы. Пришлось сознаться, что это сделал я. Вот стану печатать явку с повинной и непременно заготовлю дополнительную копию для него, но пока слишком занят.

Когда я потянулся, чтобы положить трубку, сзади меня послышался голос Вульфа – негромкий, но вполне отчетливый, хотя он и доносился сквозь водопад, прикрывавший глазок:

– Арчи, не шевелись! Не оборачивайся! Она достала из сумки револьвер и целится в тебя. Мисс Джей, ваш замысел ясен. Если мистер Гудвин умрет, то никто не сможет сообщить, что́ вы рассказали мистеру Бэрроу вчера за завтраком, кроме него самого, а это вы будете отрицать. Конечно, вы будете обречены, поскольку не можете надеяться избежать заслуженного наказания за убийство мистера Гудвина, но вы примете его, дабы избавить мистера Бэрроу от смертного приговора, который, по вашему представлению, навлекли на него. Отчаянное решение, но не самое глупое. Правда, теперь оно теряет всякий смысл, поскольку я слышал вас. Убить и меня вы не сможете, ибо не знаете, где я. Бросьте револьвер. Добавлю, что мистер Гудвин работает со мной вот уже много лет, и я хорошо его знаю. И я принимаю его заключение, что мистер Бэрроу не убивал Уэйда Эйслера. Мистера Гудвина не так-то просто надуть. Бросьте оружие.

Я сохранял неподвижность, хотя это далось мне нелегко. Конечно, в позвоночнике у меня так и покалывало, то выше, то ниже, но гораздо хуже было ощущать себя полным идиотом, пока я сидел вот так вот спиной к ней, а Вульф произносил свою речь. Когда же он умолк, мне стало совсем невмоготу. Я развернулся.

Ее рука с револьвером покоилась на коленях, и она таращилась на него, словно бы дивясь, как он там оказался. Я встал и взял его, старый короткоствольный «грабер»[14], и откинул барабан. Полностью заряженный.

Пока я вытряхивал патроны, из прихожей появился Вульф. Приблизившись, он спросил:

– Арчи, мистер Бэрроу и вправду дорожит этой женщиной?

– Еще как. Привязанность к ней могла бы даже придать ему решимости заговорить об этом.

– Да поможет ему Бог! – Он сурово уставился на нее сверху вниз: – Мадам, вы опаснейшее из всех живых существ. Впрочем, раз уж вы все равно здесь, то, возможно, еще мне понадобитесь. Он развернулся и проревел: – Фриц!

Фриц, должно быть, караулил в прихожей, ибо появился мгновенно.

– Это мисс Лора Джей, – объявил ему Вульф. – Отведи ее в южную комнату, а когда обед будет готов, отнеси ей поднос.

– Я пойду, – произнесла Лора. – Мне надо в… Я пойду.

– Нет. Иначе в течение часа вы опять затеете что-нибудь несусветное. Я намерен разоблачить убийцу, и я принял заключение мистера Гудвина, что это не мистер Бэрроу, а вы, вероятно, понадобитесь. Это мистер Фриц Беннер. Следуйте за ним.

– Но я должна…

– Черт побери, вы идете или нет?! Мистер Кремер не прочь узнать, зачем вы явились к мистеру Гудвину. Хотите, чтобы я позвонил ему и рассказал?

Она повиновалась. Я взял с дивана ее жакет и вручил Фрицу, и он повел Лору к лифту. Вульф велел мне:

– Свяжись с мистером Даннингом.

Он прошел к своему столу и сел. Я убрал «грабер» и патроны в ящик, отыскал в телефонном справочнике номер отеля «Парагон» и набрал его. Девушка ответила, что номер Даннинга не отвечает, и я попросил поискать его. Результатов это не принесло. Пришлось оставить сообщение, а затем попытать счастья в Мэдисон-сквер-гарден. Там-то я его и застал.

Вульф взял трубку, я остался на линии.

– Мистер Даннинг? Это Ниро Вульф. Мы встречались вчера у мисс Лили Роуэн. Мисс Роуэн наняла меня расследовать то, что называет злоупотреблением гостеприимством, – насильственную смерть одного из ее гостей. Я хотел бы повидаться с вами. Не заглянете ли ко мне? Скажем, в четверть третьего?

– Не могу, – ответил Даннинг. – Никак нельзя. Да и в любом случае я рассказал полиции все, что мне известно. Полагаю, мисс Роуэн имеет право нанять вас, раз уж ей этого так хочется, но не понимаю зачем… Так или иначе, я не могу. Кошмар, конечно, сущий кошмар, но у нас тут на вечер намечается представление, если я, разумеется, до него доживу.

– Убийство всегда навевает кошмары. Вы рассказали полиции о визите мисс Карлин в квартиру мистера Эйслера в воскресенье вечером?

Молчание. Прошло пять секунд.

– Так рассказали?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Так не пойдет, мистер Даннинг. Если придется, я могу задать этот же вопрос полиции, но у меня нет подобного желания. Я предпочел бы обсудить его с вами, а также мисс Карлин и мистером Фоксом. Не соблаговолите ли подъехать ко мне в четверть третьего? Простого «да» или «нет» будет достаточно. Пожалуй, обсуждать этот вопрос по телефону неблагоразумно.

Снова молчание. Шесть секунд.

– Я приеду.

– С мисс Карлин и мистером Фоксом?

– Да.

– Хорошо. Буду вас ждать. – Вульф повесил трубку и взглянул на меня: – Арчи, эта женщина может попытаться вылезть в окно?

– Нет. Она на крючке.

– Очень хорошо. – Он посмотрел на настенные часы. – Обед через сорок минут. Отчитывайся.

Глава четвертая

Когда вся троица прибыла, меня внизу не было, чтобы впустить их. Они явились на пять минут раньше назначенного срока, в десять минут третьего, и я еще находился наверху, с Лорой Джей. Южная комната располагается двумя маршами выше, на одном этаже с моей, в задней части, как раз над вульфовской спальней.

Я поднялся из-за стола, прежде чем Вульф допил кофе, и заглянул наверх, дабы убедиться, в клетке ли птичка, и посмотреть, поклевала ли она что-нибудь с принесенного Фрицем подноса. А еще сообщить, что мы ждем Нэн, Мела и Роджера Даннинга. Если Вульф захочет, чтобы Лора позже присоединилась к ним, за ней приду либо я, либо Фриц.

Все три цели были достигнуты. Лора оставалась на месте – стояла у окна, и солнце играло огнем на ее волосах медового цвета. На тарелке задержалась лишь одна креольская оладья, а салат пленница уплела весь. Я предполагал, что она пожелает спуститься со мной, а не ожидать вызова, но нет. Просто из любопытства я поинтересовался, собиралась ли она нажать на спусковой крючок, как только я повешу трубку, или же подождала бы, пока обернусь. На это она ответила, что мне следует знать: не такой человек Лора Джей, чтобы выстрелить в спину.

Когда я вошел в кабинет, гости уже там расположились: Роджер Даннинг – в красном кожаном кресле, а Нэн Карлин и Мел Фокс – в желтых, повернутых к столу Вульфа. На мое появление они практически не обратили внимания, всецело сосредоточившись на Вульфе, который говорил:

– …источник моей информации неважен. Упорствуя в своем отрицании, вы всего лишь отсрочите трудности. Полиции известно, причем не от меня, что в воскресенье вечером Эйслер приводил к себе на квартиру женщину. Сейчас эксперты снимают там отпечатки пальцев. Почти наверняка они обнаружат ваши пальчики, мисс Карлин, а мистер Гудвин рассказал мне, что вчера вечером вы все позволили их откатать. Положение у вас незавидное. Если вы считаете невозможным обсуждать то прискорбное происшествие со мной, советую вам сразу же рассказать о нем полиции, прежде чем они возьмутся за вас сами.

Нэн повернулась к Мэлу, и ее лицо открылось мне целиком. Даже без розовой шелковой рубашки, «ливайсов» и ковбойских сапожек, в цивильной блузке, юбке и туфельках, любой ньюйоркец вычислил бы в ней приезжую. Такой темный загар не вылежишь за выходные на пляже или даже две недели на Бермудах.

Мел Фокс, встретив ее взгляд, произнес:

– Какого черта?

Нэн вновь повернулась к Вульфу:

– Вам проболталась Лора. Лора Джей. Кроме Роджера Даннинга знала только она, а Роджер держал язык за зубами.

– Это он так говорит, – возразил Мел и воззрился на Даннинга: – Ты ведь не стал бы трепаться о чужих делах, да, Родж?

– Конечно нет, – хрипло ответил Даннинг и прочистил горло.

Его узкая костлявая физиономия и вовсе стала смахивать на щепку. Я неоднократно замечал, что в критических ситуациях лица у толстяков расплываются, а у худых вытягиваются. Он обратился за поддержкой к Вульфу:

– Разве это я вам рассказал?

– Нет. – Вульф обратился к Нэн: – Вы утверждаете, что об этом знали только мисс Джей и мистер Даннинг. Когда вы им рассказали?

– В воскресенье вечером, когда вернулась в гостиницу. Номер Лоры рядом с моим. Я зашла к ней и рассказала. Подумала, что надо и Роджера поставить в известность. Лора тоже так считала. Я позвонила ему из своего номера. Он пришел, и я все ему выложила.

– Отчего ему? Вы состоите в близких отношениях?

– С ним? Великий боже! С ним?

– Возникает вопрос: могло ли нанесенное вам оскорбление привести его в такое негодование, что он решился убить Эйслера, движимый, быть может, тайной страстью? Как вы считаете?

– Да вы только посмотрите на него! – отозвалась Нэн.

Мы так и поступили. Ничего плохого не хочу сказать о Роджере, и тем не менее всем нам было ясно как день, что он не похож на мужчину, способного пылать страстью, тайной или явной.

– Я еще никогда не убивал человека, – промолвил Даннинг. – Нэн рассказала мне, потому что считала это своим долгом, и была совершенно права. Отчасти вина за ее визит на квартиру к Эйслеру лежала на мне: я попросил девушек быть с ним полюбезнее, пока он держится в рамках дозволенного. Я знал, что они способны за себя постоять. И Нэн главным образом хотела меня предупредить, что, если Эйслер снова подкатит к ней, царапиной уже не отделается. И я не мог винить ее за это.

– Почему же вы просили их быть с ним полюбезнее?

– Что ж. – Даннинг облизал губы. – В некотором роде я был связан по рукам и ногам. Если бы Эйслер не вложился, не видать бы нам в этом году Нью-Йорка. Во всяком случае, у нас возникли бы сложности. Я почти ничего не знал о нем, когда заключал сделку. Знал только, что он очень богат. Но никаких проблем с ним не возникало, кроме как по женской части. А я не знал, что есть за ним такой грех. Мне стало понятно, что, если он отпустит вожжи, могут возникнуть неприятности. Но я решил, что говорить ему об этом без толку. Да и что мне было делать? Не мог же я загнать его в стойло? Когда Нэн рассказала о том воскресном вечере, я подумал, что, может, теперь-то Эйслер угомонится. Понял, должно быть, что девушка, способная справиться с мустангом, легко одолеет и его.

– Вы сказали ему это?

– Нет, не сказал. Надеялся, что не придется. Но решил держать ухо востро. Вчера, заметив, что Эйслера нет на террасе, я поискал его, внутри и снаружи. А когда в итоге не нашел и увидел, что все девушки на месте, решил, что он просто смылся, и это вполне меня устроило.

– Когда это произошло? Когда вы искали его и не смогли найти?

Даннинг покачал головой:

– Точно не скажу. Полиция добивалась от меня того же. Я старался изо всех сил, но в итоге могу лишь сообщить, что это произошло вскоре после того, как мисс Роуэн ушла за кофе. Минуты через три. Может, чуть больше. А когда я поискал снаружи и вернулся, Кэл Бэрроу заявил, что у него пропала веревка. Я еще подумал, не прихватил ли ее Эйслер, только зачем?

– Скольким вы рассказали о приключении мисс Карлин на квартире Эйслера?

– Скольким? – Даннинг нахмурился. – Совсем никому. Что бы это дало?

– Значит, никому?

– Никому.

– И полиции не рассказали?

– Нет. – Он снова облизал губы. – Подумал, что они просто привяжутся к Нэн, а смысла в этом я не видел совершенно. И вовсе не из-за того, что мы, как вам подумалось, состоим в каких-то особых отношениях. Для меня Нэн просто одна из девушек. Я знаю ее достаточно хорошо. Она не стала бы убивать человека только за то, что он ее лапал. Я хотел бы задать вам вопрос. Говорите, мисс Роуэн наняла вас провести расследование?

– Да.

– Вас не было там, когда это произошло. И Гудвина тоже. Верно?

– Да.

– Но мисс Роуэн была, и вот она вас нанимает. Платит вам. Поэтому, естественно, вы не собираетесь заниматься ею. Насколько я вчера понял, Эйслер не особо ей нравился. Полагаю, вас это не интересует? Вы считаете, что убийцу надо искать среди нас?

Вульф хмыкнул. Потом повернулся ко мне:

– Арчи. Я тебя не спрашивал. Это мисс Роуэн убила мистера Эйслера?

– Нет, сэр.

– Значит, вопрос улажен. Мистер Даннинг, очевидно, что убийца – один из вас. Кстати, мисс Карлин, вас я тоже не спрашивал. Это вы убили мистера Эйслера?

– Нет.

– Мистер Фокс. Вы?

– Нет.

– Когда вы впервые узнали о визите мисс Карлин на квартиру Эйслера вечером в воскресенье?

– Сегодня. Два часа назад. Роджер рассказал мне после вашего звонка. Узнай я об этом в воскресенье вечером или вчера утром, Эйслера бы вчера не укокошили. Его бы там не было. Отлеживался бы у себя, а то и в больнице.

– Что ж, тогда жаль, что вы ничего не знали.

– Ага. Роджер рассказал мне, потому что вы попросили прихватить и меня. Он не знал зачем. И я тоже, но у меня есть догадка. Вы ведь друг Харви Грива.

– Не я. Мистер Гудвин.

– Ага. Значит, Харви рассказывает ему. Рассказывает о Нэн и обо мне, что мы собираемся пожениться, а это так и есть, и вы…

– Не Харви, – вмешалась Нэн. – Лора. Ему рассказала Лора. Потому что Кэла арестовали.

– Ладно, может, и Лора. – Мел не отрывал взгляда от Вульфа. – В общем, все это смахивает на ловушку. Эйслер позволил себе вольность с моей девушкой, и я его убил. То-то вы и велите Роджеру привезти меня. Я так понимаю, вы редкостный ловкач, петлю за угол забросить можете, но посмотрим, что́ у вас выйдет. Вот Роджер говорит, будто никому не рассказывал про то, что Нэн там была. И Нэн говорит, что рассказала об этом только Лоре и Роджеру. Так что я ничего не знал, если только мне не признался сам Эйслер. А это с его стороны было бы не очень умно. К тому же он мертв. В общем, вот он я, теперь ваш черед.

– Ты знал об этом!

Это был голос Лоры Джей, и раздался он из-за водопада, маскировавшего глазок и находившегося едва ли не в паре футов от Роджера Даннинга. Тот так и подпрыгнул на месте. Я вскочил и бросился в прихожую, но не проделал и полпути до двери, как Лора сама вошла в кабинет. Она двинулась прямо на Мела, остановилась, уставившись на него, и произнесла:

– Ты знал об этом, потому что я рассказала тебе. – Она обратилась к Вульфу: – Вчера. Я рассказала ему вчера утром. Подумала, что он…

Она не договорила. Нэн набросилась на нее и влепила ей затрещину.

Глава пятая

Почему-то, когда сцепляются две женщины, разнять их сложнее, нежели двух мужчин. Не только по той лишь причине, что не хочешь причинить боль женщине, если этого можно избежать. Они в самом деле более изворотливы, и ты рискуешь заработать царапины, а то и укус. А когда завязывается драка между двумя лихими каугерлз, риск лишь возрастает.

Тем не менее я вмешался. Роджер и Мел находились ближе, и когда я подбежал к дерущимся девицам, Роджер уже вцепился Лоре в плечи, а Мел обхватил Нэн за талию. Они растащили фурий, а я просто встал между ними. Лора вырвалась от Роджера, но я был начеку. Мел прикрыл собой Нэн.

– Пф-ф, – изрек Вульф. – Мисс Джей, вы обладаете воистину выдающимися способностями устраивать беспорядки. Арчи, отведи ее…

– Она лжет! – прокричала Нэн. Наездница немного запыхалась, глаза ее так и сверкали. – Я знала, что это она. Я знала, что она…

– Погоди, Нэн, – вмешался Мел и, сощурившись, уставился на Вульфа: – Значит, вот что вы подстроили, да? Накрутили ее заранее, да?

– Нет, – отрубил Вульф. – Все это начинает смахивать на фарс. Мисс Карлин, вы были правы, до известной степени. Мисс Джей, переживая за мистера Бэрроу, пришла к мистеру Гудвину, чтобы рассказать о вашем приключении на квартире Эйслера. Она заявила, что вы взяли с нее обещание ничего не рассказывать мистеру Фоксу, которое она сдержала. Решив, что неплохо бы иметь мисс Джей под рукой, я отправил ее в комнату наверху и велел оставаться там. Ее внезапное появление поразило меня так же, как и вас. Мисс Джей, вы ведь сказали мистеру Гудвину, что ничего не сообщали мистеру Фоксу?

– Да. – Лора вздернула подбородок.

– А теперь говорите, что все-таки сообщали?

– Да.

– Где именно и когда?

– Вчера утром в отеле. В вестибюле после завтрака.

– Завтракали вы вместе с мистером Бэрроу. Он присутствовал при этом?

– Нет. Отошел купить сигареты, а я увидела Мела, подошла и все выложила.

– Послушай-ка, Лора, – заговорил Мел. – Посмотри на меня.

Она медленно повернула голову и ответила на его взгляд.

– Ты прекрасно знаешь, что этого не было, – продолжил Мел. – Тебя подговорил так сказать этот жулик. Убедил, что так можно вытащить Кэла. Верно я говорю?

– Нет.

– То есть ты можешь вот так стоять и врать мне прямо в глаза?

– Не знаю, Мел, никогда не пробовала.

– Послушай, Лора, – подключился Роджер Даннинг за ее спиной. – Если это все из-за Кэла, не думаю, что тебе стоит так себя вести. Я подключил к делу адвоката. Скоро Кэла выпустят под залог, тридцать тысяч долларов. Должно быть, уже выпустили. Они не могут обвинить Кэла в убийстве, если только не найдут повод, заставивший его убить Эйслера, а такого ведь не было.

– Тут дело не только в ней, – гнул свое Мел. Он отвел Нэн и встал перед ней, затем повернулся ко мне: – Ты тоже ловкач, да?

– Не так чтобы, – отозвался я. – Кое-как перебиваюсь.

– Готов поспорить, что перебиваешься. Готов поспорить, на вопросы отвечать ты тоже умеешь. Что, если я спрошу тебя, где ты вчера находился, пока кто-то убивал Эйслера?

– Проще простого. Вел машину. Отвозил мистера Вульфа домой, а потом вернулся на Шестьдесят третью улицу.

– Еще кто-нибудь с вами был?

– Нет, только мы двое.

– Встретили какого-нибудь знакомого по пути?

– Нет.

– Кто-нибудь кроме Вульфа видел тебя здесь?

– Нет, я не входил. Я хотел поспеть к тому моменту, когда набросят петлю – не на Эйслера, а на ковбоев, скачущих внизу. Ты бьешь в точку своими вопросами, но в итоге натыкаешься на то же препятствие, что и с Кэлом Бэрроу. Тебе придется отыскать мотив. Зачем мне понадобилось убивать Эйслера?

– Ага. Или для чего это понадобилось Вульфу? Ты же на него работаешь. Или почему этого хотела мисс Роуэн, которая его наняла? – Он опять обратился к Вульфу: – Будьте поосторожнее с Лорой Джей. Лгунья из нее так себе. – Затем пообещал Лоре: – А с тобой я еще поговорю. С глазу на глаз. – И переключился на Роджера Даннинга: – Этот адвокат, которого ты нанял, чтобы внести залог за Кэла, он как, ничего?

Длинное лицо Роджера вытянулось еще больше.

– Думаю, ничего. Он как будто знает, что к чему.

– Я хочу с ним повидаться. Пойдем, Нэн. Поторапливайся. Мы не собираемся…

Тут раздался звонок в дверь. За Нэн приглядывал Мел, так что я счел возможным отправиться в прихожую. Взгляд через прозрачную с одной стороны панель явил мне сто девяносто фунтов сержанта. Наше крыльцо попирал тяжелой стопой Пэрли Стеббинс из убойного отдела. Я подошел, накинул цепочку, приотворил дверь и вежливо проговорил в двухдюймовую щель:

– На сегодня никаких улик. Закончились.

– Открывай, Гудвин. – Это прозвучало так по-сержантски. – Мне нужна Нэн Карлин.

– Очень хорошо тебя понимаю. Весьма привлекательная девица…

– Заткнись и открывай! У меня на нее ордер. И я знаю, что она здесь.

Делать из этого проблему было бессмысленно. Наверняка за домом следили после ухода Кремера. Что же до ордера, то Нэн, понятное дело, подвели отпечатки, которые она оставила на квартире Эйслера. Однако Вульф не любит, когда копы задерживают кого-то в его доме. Неважно кого.

– А вдруг у тебя не тот ордер? – не сдавался я.

Сержант достал его из кармана и сунул в щель. Я изучил бумагу.

– Ладно, – только и оставалось мне сказать, – но поосторожнее, она может укусить.

Я снял цепочку, распахнул дверь и вернул ему ордер, а когда он переступил порог, последовал за ним в кабинет. Стеббинс обошелся без церемоний. Просто подошел к Нэн, продемонстрировал ей ордер и провозгласил:

– У меня приказ арестовать вас, как важного свидетеля по делу об убийстве Уэйда Эйслера. Прошу следовать за мной.

Меня беспокоила Лора. Она вполне могла брякнуть, что сержанту следует прихватить с собой и Мела, раз уже ему все было известно. Я даже подошел к ней, но она и не пикнула. Просто неподвижно стояла, закусив губу. Вульф издал недовольное ворчание, но до слов не снизошел. Нэн схватила Мела за руку. Тот взял ордер, изучил его и заметил Стеббинсу:

– Тут не сказано, на каком основании.

– На основании полученной информации.

– Куда вы ее повезете?

– Поинтересуйтесь у окружного прокурора.

– Я найду ей адвоката.

– Безусловно. У каждого должен быть адвокат.

– Я тоже поеду.

– Не с нами. Идемте, мисс Карлин.

Тут заговорил Вульф:

– Мисс Карлин, вы, конечно, будете полагаться на собственный здравый смысл и осмотрительность. Я ничего вам не советую. Просто уведомляю, что вы вправе ничего не говорить, пока не проконсультируетесь с адвокатом.

Стеббинс и Мел Фокс заговорили одновременно. Стеббинс огрызнулся:

– Она ни о чем вас не спрашивала.

Мел же бросил:

– Ах ты, змея.

Сержант тронул Нэн за локоть, и та двинулась. Пока они направлялись к выходу – Нэн и Стеббинс впереди, Мел с Роджером следом, – я оставался подле Лоры: вид их удаляющихся спин вполне мог ее спровоцировать. Но она все так же стояла, закусив губу. Услышав, как хлопнула входная дверь, я выглянул в прихожую и вернулся назад.

Я ожидал застать Вульфа хмурящимся на Лору. Ничего подобного. Он сидел откинувшись назад и закрыв глаза, и губы его шевелились. Он выпячивал их, чуть сжимал и втягивал обратно, выпячивал и втягивал, выпячивал и втягивал. Вульф проделывает это лишь в том случае, причем всегда, если обнаруживает щелку – или же полагает, что обнаружил, – и пытается в нее заглянуть. Зная, что ни в коем случае не должен этому мешать, я отошел к своему столу, хотя и не сел: Лора все еще стояла, а джентльмен не должен сидеть, когда рядом стоит дама – или тигрица.

Вульф открыл глаза:

– Арчи.

– Да, сэр?

– Хорошо бы узнать, откровенничала ли мисс Джей с мистером Фоксом или нет. Это помогло бы делу. Нельзя ли это как-нибудь выяснить?

Я поднял бровь. Если это и была та самая щелка, в которую он пытался заглянуть, у него определенно проблемы. Я отозвался:

– Голыми руками ее не возьмешь. Тут нужен специалист. Я знаю, где можно найти такого, с детектором лжи. Или можно попробовать с гипнотизером.

– Пф-ф. Мисс Джей, что скажете теперь, когда мисс Карлин в тюрьме? Вы рассказывали мистеру Фоксу?

– Да.

– Вчера утром в вестибюле отеля?

– Да.

– Полагаю, вы отдаете себе отчет в том, во что это вас вовлечет… Хотя, полагаю, скорее всего, не отдаете. Вы будете…

Зазвонил телефон, и я снял трубку:

– Офис Ниро Вульфа, Арчи Гудвин у телефона.

– Это Кэл, Арчи. Вы не знаете, где Лора?

– Возможно, у меня есть идея на этот счет. Где ты?

– В отеле. Меня освободили под залог. Мне тут сказали, что она ушла утром и с тех пор не возвращалась, а в Гардене ее нет. Я подумал, может, она поехала к вам.

– Подожди на линии минутку, я подойду к другому телефону.

Я достал блокнот, написал в нем: «Кэл Бэрроу вышел под залог, ищет Лору. Вызвать его сюда? Тогда вы сможете проверить, правду ли она говорит», вырвал листок и передал его Вульфу. Он прочел и посмотрел на часы. В четыре ему предстояло дневное свидание с орхидеями.

– Нет. Ты и сам сможешь. Избавься от нее. Естественно, ты должен повидаться с ним первым.

Я снова взял трубку:

– Думаю, я знаю, где ее отыскать. Имеется некоторая сложность, и лучше всего…

– Где она?

– Я привезу ее. Какой у тебя номер?

– Пятьсот двадцать два. Где она?

– Доставлю ее через полчаса. Может, быстрее. Оставайся в своем номере.

Я повесил трубку и обратился к Лоре:

– Это был Кэл. Он вышел под залог и хочет повидаться с вами. Я отвезу…

– Кэл! Где он?

– Я отвезу вас к нему, но намерен увидеться с ним первым. Не беру с вас никаких обещаний, потому что сейчас вы пообещаете что угодно. Но если попробуете отколоть какой номер, я покажу вам новый способ укрощения теленка. Где ваш жакет?

– Наверху.

– Отправляйтесь за ним. Если пойду я, к моему возвращению вас здесь может уже и не оказаться.

Глава шестая

Отель «Парагон» на Пятьдесят четвертой улице, если свернуть на Восьмую авеню, не то чтобы дыра, но уж никак не фешенебельный «Уолдорф», правда располагается весьма удобно для выступающих в Гардене – не звезд, естественно. Когда мы с Лорой зашли туда, в вестибюле маячило десятка два ковбоев и каугерлз, одетых в стиле Дикого Запада и в обычных костюмах. Мы двинулись к лифту. К моему удивлению, Лора придерживалась оговоренной в такси программы и, выйдя на четвертом этаже, послушно отправилась к себе. Я доехал до пятого, отыскал номер 522 и постучался. Дверь распахнулась раньше, чем я опустил руку.

– О, – изрек Кэл. – Где же она?

Он был в том же одеянии, что и вчера: ярко-голубая рубашка, голубые джинсы и расшитые сапоги. Лицо не свежее одежды.

– У себя в номере, – ответил я. – Захотела навести порядок на голове. Прежде чем она присоединится к нам, я хочу тебя кое о чем спросить. Кажется, у тебя там стоит кресло?

– Ну конечно! Заходите и садитесь.

Он пропустил меня в комнату. В ней имелось даже два кресла – едва ли не все, на что хватало места помимо кровати, комода и столика. Я занял одно. Кэл остался стоять и широко зевнул.

– Прошу прощения, – извинился он. – Чуток не выспался.

– Да и я тоже. Кое-что произошло, но об этом тебе расскажет Лора. Мисс Роуэн наняла Ниро Вульфа расследовать убийство. Ему известно о том, что ты мне вчера рассказал. Лора поведает тебе, как он это выяснил. Я не проболтался копам, вообще никому.

Он кивнул:

– Я так и понял, что не проболтались, иначе они спросили бы. Полагаю, вы держали рот на замке. Очень рад. Пожалуй, я выбрал верного человека, чтобы все рассказать.

– Честно говоря, мог бы выбрать и похуже. А теперь тебе представляется случай рассказать мне еще кое-что. Вчера ты встретился с Лорой внизу, и вы вместе завтракали. Помнишь?

– Конечно помню.

– Мел Фокс говорит, что, когда вы с Лорой вышли в вестибюль после завтрака, ты оставил ее и направился к табачному лотку покупать сигареты. Он подошел к тебе, и вы немного поболтали. Помнишь это?

– Кажется, нет. – Он нахмурился. – Я не покупал сигареты. У меня здесь, в номере, целый блок. Должно быть, Мел что-то путает.

– Я хотел бы убедиться в этом, Кэл. Вспомни, ведь это было только вчера. Вы с Лорой завтракали в буфете?

– Да.

– Затем вы вместе вышли в вестибюль. Если ты не оставлял ее, чтобы купить сигареты, может, покупал газету? Газетный киоск находится…

– Погодите-ка. Мы вообще не выходили в вестибюль. Мы вышли из буфета прямо на улицу. И отправились в Гарден кое-что проверить.

– Тогда, возможно, это случилось, когда вы вернулись. Вы ведь проходили через вестибюль.

– Мы не возвращались. После Гардена мы двинули прямиком к мисс Роуэн. Наверно, вы могли бы сказать мне, почему это так важно. И о чем же, по словам Мела, мы говорили?

– Скоро узнаешь. Мне надо было убедиться…

В дверь постучали, и Кэл бросился открывать. Это оказалась Лора. Она не изменила себе: мы договаривались о пятнадцати минутах, а прошло только десять. Драматизм так и хлестал через край. Кэл произнес:

– Ну, привет.

– Привет, Кэл, – отозвалась она.

Он отошел в сторонку, чтобы она не задела его при входе.

Я поднялся и сказал:

– Вы немного сжульничали, но я этого и ожидал.

Кэл закрыл дверь и произнес:

– Боже, ты выглядишь так, словно свалилась с верблюда.

Я взял командование на себя и объявил:

– Так, когда я уйду, у вас будет уйма времени. Но сейчас мне надо кое-что сказать, а вы послушайте. Садитесь.

– Вы уже поговорили, – огрызнулась Лора. – Что вы ему сказали?

– Пока ничего, но собираюсь. Если вы не хотите слушать, что ж, я знаю, кто захочет. Инспектор Кремер. Стоит мне только ему позвонить и намекнуть, что я готов все выложить. Сядьте!

Лора села в другое кресло, Кэл пристроился на краешке кровати.

– Кажется, у вас все козыри, Арчи, – произнес он. – Надеюсь, вы не настолько злы, насколько кажется, судя по голосу.

– Я вовсе не зол.

Сел и я.

– Хочу рассказать вам одну историю любви. Потрачу на нее драгоценное время, потому как одному только Богу известно, что́ Лора выкинет в следующий раз. Вчера она скормила тебе чудовищную ложь. Сегодня заявила мне, что убила Уэйда Эйслера. Затем она… Заткнитесь, оба! Затем она направила мне в спину заряженную пушку и продырявила бы меня, если бы ей не помешали. Потом она снова солгала, пытаясь свалить убийство на Мела Фокса. Это…

– Нет! – вскричала Лора. – Это была правда!

– Вздор. Вы с Кэлом не выходили после завтрака в вестибюль. Вы отправились в Гарден, а оттуда – к мисс Роуэн. Вы не говорили Мелу Фоксу того, что наплели у мистера Вульфа. Вы подставляли Мела. Во всяком случае, пытались.

– Вы говорите слишком быстро, – вмешался Кэл. – Нельзя ли чуток притормозить и сдать назад? Если не сложно. Что за ложь она скормила мне вчера?

– Историю про то, как гостила у Эйслера в воскресенье вечером. Не было ее там. Вообще никогда. В воскресенье вечером Эйслер заманил к себе Нэн Карлин, о чем та и рассказала Лоре, когда вернулась в гостиницу. А Лора угостила тебя байкой, соврав, что была там. И сделала это по двум причинам. Во-первых, не хотела признаваться, что небрежно обращалась с лошадью, из-за чего получила по уху. А во-вторых, что гораздо важнее, надеялась, что ты наконец-то поймешь: пора бы уже и отпустить поводья. Все ради любви. Ты – мужчина ее мечты. Она хочет тебя заполучить. Хочет, чтобы ты взял ее – хоть по-хорошему, хоть по-плохому. И она из кожи вон лезла, чтобы получилось по-плохому.

– Я так не говорила! – снова сорвалась на крик Лора.

– Не такими словами. Но ведь именно поэтому вы соврали ему? Попытайтесь хоть раз сказать правду.

– Ну да, поэтому!

Кэл встал.

– Не могли бы вы выйти и оставить нас одних ненадолго? А потом вернетесь.

– Это приличный отель. Джентльмену здесь не полагается оставаться в своем номере наедине с леди. Я уже закругляюсь, только еще кое-что расскажу. Сядь! Сегодня она явилась ко мне и заявила, будто убила Эйслера. А все почему? Вбила себе в голову, что это сделал ты. Так до сих пор и считает, кстати. Сделал из-за нее. Вот она и решила взять вину на себя. Я дал ей понять, что у нее ничего не выйдет, а когда повернулся к ней спиной, она достала из сумки револьвер, который предусмотрительно захватила с собой, и приготовилась меня укокошить. Ведь я единственный знал, что у тебя имелся мотив для убийства. Она расскажет тебе, почему у нее и это не получилось. Потом…

– Она не выстрелила бы в вас, – усомнился Кэл.

– Черта с два не выстрелила бы! Потом к нам приехали Мел, Нэн и Роджер. И Лоре пришла в голову другая светлая идея. Она объявила, будто бы рассказала Мелу о происшедшем с Нэн в воскресенье вечером у Эйслера. Вознамерилась приписать Мелу мотив для убийства Эйслера. Клялась и божилась, что выложила ему все вчера утром, когда вы вышли после завтрака в вестибюль и ты якобы отправился покупать сигареты. С этим я только что разобрался. – Я повернулся к Лоре: – Советую встретиться с Мелом и поговорить. Объясните, что у вас был нервный припадок. – Теперь я снова заговорил с Кэлом: – Конечно, пытаться свалить убийство на парня – это слишком. Но как-никак она взяла бы вину и на себя, если бы у нее получилось. Ведь она пробовала сначала это провернуть. Признаю, что смягчающее вину обстоятельство имеется. Я рассказываю тебе все это по трем причинам. Во-первых, теперь ты будешь знать, на что она способна, и сможешь ей помешать. Больше никто не сможет. Если она не прекратит изобретать разные кривые ходы, неприятностей не оберешься. И скорее всего, неприятности эти выпадут на твою долю. Во-вторых, я хочу, чтобы вы оба поняли: кто бы ни убил Эйслера, он будет изобличен. И чем скорее это случится, тем будет лучше. Это один из шестерых: Нэн Карлин, Анна Касадо, Харви Грив, Мел Фокс, Роджер Даннинг или его жена. Если вам известна причина, хоть самая ничтожная, по которой кто-то из них мог желать Эйслеру смерти, я жду, что вы мне ее назовете, и назовете немедленно.

– Вы говорите, Лора все еще считает, будто это я убил его? – проговорил Кэл.

– Может, она уже не столь в этом уверена. После того как другие ее ценные идеи ни к чему не привели, она должна поколебаться и в этой. – Я взглянул на нее: – Предположите, Лора. Если не Кэл, то кто?

– Не знаю.

– Как насчет Харви Грива? Он мой друг, но я не придам этому значения, если убийца – он. У него мог иметься мотив?

– Не знаю.

– А Роджер Даннинг? Эйслер приставал к его жене?

– Если и приставал, то я этого не видела. И чтобы кто другой приставал, тоже не видела. Она не… Ну, вы же видели ее – зачем ему? Когда можно полапать девушек. Ей же наверняка почти пятьдесят.

Эллен Даннинг, скорее всего, не была и днем старше сорока, но, вынужден признать, вид действительно имела несколько увядший. Я повернулся к Кэлу:

– Твоя очередь. Если не ты его убил, тогда кто?

Он покачал головой:

– Задали вы мне задачку. Обязательно один из этих шестерых?

– Да.

– Тогда я пас. Даже предположить не могу.

– Здесь нужно нечто поосновательнее предположения. Третья причина, по которой я трачу ваше время, не говоря уж о своем, такова: я хотел еще раз посмотреть на тебя и послушать. Ты единственный, у кого имелся мотив, и мотив этот мне известен. Ниро Вульф принял мое заключение, что ты вне подозрений, и я ничего не рассказал копам. Если я ошибаюсь, то влип по уши. Кроме того, Лора будет долго потешаться надо мной, а мне это очень не по душе. Это ты его убил?

– Вот что я вам скажу, Арчи. – Он и вправду осклабился, хотя между ним и судом стоял только я. – Я тоже не хотел бы, чтобы она потешалась надо мной. И она не будет.

– Понятно.

Я встал.

– Только, ради бога, не спускай с нее глаз. Ты знаешь, какой у Харви номер?

– Конечно. Он живет дальше по коридору. Пятьсот тридцать первый.

Я вышел.

Стук в дверь номера 531, сначала вежливый, а затем настойчивый, результата не принес. И все же я был решительно настроен повидаться с Харви. Он мог находиться в вестибюле, а если нет, его стоило поискать в Гардене. Я не видел необходимости спешить с возвращением домой, поскольку едва минула половина пятого, а Вульф спустится из оранжереи только в шесть.

Выйдя из лифта в вестибюле, я обнаружил, что за время моего разговора с Кэлом народу там прибыло. Побродив туда-сюда, Харви я не увидел, но зато приметил в углу трепавшегося с парочкой ковбоев человека, которого очень даже хорошо знал. Это был Фред Даркин. Фред, сыщик на вольных хлебах, значился вторым в списке агентов, снискавших доверие Вульфа и приходящих нам на выручку, когда требовалась помощь в расследовании.

Я взглянул на часы: шестнадцать тридцать две. С тех пор как я уехал с Лорой, прошло почти полтора часа. Этого времени Вульфу вполне хватило бы, чтобы позвонить Фреду, проинструктировать его и отправить на задание. Но делал ли это Вульф? Само собой, Фред мог выполнять поручение какого-нибудь из детективных агентств, прибегавших к его услугам, но это было бы слишком уж удивительным совпадением, а совпадений я не люблю.

Впрочем, ответ на этот вопрос мог и подождать. Зная, что Харви Грив не прочь пропустить стаканчик, если таковой отыщется в пределах досягаемости, я пересек вестибюль и вошел в бар. Толпа здесь была поменьше, зато шумнее. Харви мне на глаза не попался, но мог сидеть в одной из расположенных вдоль стены кабинок. Я побрел проверить их и действительно его обнаружил. Он не заметил моего появления, поглощенный беседой. Не обратил на меня внимания и его собеседник. Я прошел мимо, сделал круг, вернулся в вестибюль, а оттуда двинул на улицу.

С Харви разговаривал Сол Пензер, не только лучший из трех оперативников, время от времени работающих на Вульфа, но и самый ушлый детектив к югу от Северного полюса. Таким образом, ответ был получен. Присутствие Фреда еще удалось бы списать на случайность, но не обоих сразу. Вульф принялся их обзванивать, стоило мне только выйти за порог, или же весьма скоро после этого. Что за муха его укусила? Этого я не знал.

На Девятой авеню я поймал такси. Услышав номер дома на Западной Тридцать пятой улице, водитель отреагировал живо:

– О, какая честь! Арчи Гудвин собственной персоной. Ваше имя снова в газете, но на этот раз не в качестве подающего мяч. Парня задушили лассо прямо на Парк-авеню. Сумеете вы отбить такой удар? Кто убийца?

Известность меня не обременяет, но я был слишком занят своими мыслями, чтобы даже отшутиться.

Водителю выпала еще не такая честь. Когда машина притормозила возле облицованного бурым песчаником особняка и я выбрался на тротуар, из припаркованного сзади автомобиля вышел человек и обратился к таксисту. Это был сержант Пэрли Стеббинс. Водителю он бросил:

– Оставайся на месте! Полиция. – А мне: – Ты арестован. Вот ордер.

Он извлек из кармана бумажку и сунул мне.

Стеббинс получал от происходившего явное удовольствие. И оно было бы еще полнее, доведись ему наблюдать меня в корчах. Поэтому я и бровью не повел. Даже не взглянул на бумажку.

– На основании вновь полученной информации? – вежливо осведомился я. – Или просто из принципа?

– Инспектор объяснит. На этом такси и поедем. Залезай.

Я подчинился. Сержант уселся рядом со мной и назвал адрес:

– Западная Двадцатая, двести тридцать.

Мы тронулись.

Я избрал тактику игнорирования Пэрли. Он, конечно, ожидал от меня подходящих к случаю шуточек, но не дождался ни одной. Я не раскрывал рта с того самого момента, как он усадил меня в такси, и до того, как был отконвоирован в кабинет инспектора Кремера на третьем этаже обшарпанного старого здания, давшего приют полицейскому участку. Не раскрыл даже тогда. Выждал, пока не оказался на стуле перед столом Кремера и не услышал от него:

– Я еще раз перечитал твои показания, Гудвин, и желаю побольше узнать о твоих перемещениях вчера днем. Окружной прокурор тоже желает, но я попытаюсь первым. Ты ушел вместе с Вульфом, чтобы отвезти его домой, в двенадцать минут четвертого. Так?

Тут я заговорил:

– Все это есть в моих показаниях. Я ответил на тысячу вопросов, на некоторые – по десять раз. И хватит на этом. Теперь я умолкаю, если и пока вы не сообщите, на каком основании меня арестовали. Если полагаете, будто что-то накопали, скажите что.

– Это будет зависеть от того, как у нас пойдут дела. Ты ушел с Вульфом в пятнадцать двенадцать?

Я откинулся назад и зевнул.

Он окинул меня долгим взглядом. Потом перевел его на Стеббинса, который так и остался стоять. Тот заговорил:

– Вы же его знаете. Он слова не произнес, после того как я его арестовал.

Кремер снова воззрился на меня:

– Днем в отдел позвонила женщина. Заявила, что видела тебя вчера в половине четвертого на террасе позади пентхауса. Во времени звонившая не сомневалась. Она не назвалась. Не надо объяснять тебе, что, если Вульф добрался до дому на такси, мы найдем водителя. Ты ушел с ним в пятнадцать двенадцать?

– Благодарю за предупреждение. Когда позвонила эта женщина?

– В пятнадцать тридцать девять.

Я обдумал ситуацию. Мы с Лорой прибыли в гостиницу примерно в двадцать пять минут четвертого. Когда освобожусь, перво-наперво сверну ей шею и брошу труп в реку.

– Ладно, – заговорил я, – ваше любопытство объяснимо. Говорите, окружному прокурору тоже не терпится? Значит, дискуссия затянется. Я не стану говорить, пока не сделаю один телефонный звонок. Могу я воспользоваться вашим аппаратом?

– Я буду слушать.

– А то как же… Ведь это ваш телефон.

Он передвинул его мне. Я снял трубку и набрал номер. Ответил Фриц, и я попросил его соединить меня с оранжереей. Через некоторое время раздался голос Вульфа, раздраженный, как и всегда, когда его беспокоят наверху.

– Да?

– Это я. Звоню от Кремера. Из его кабинета. Когда я подъехал к дому, меня поджидал Стеббинс с ордером. Неизвестная женщина сообщила по телефону в полицию, что якобы видела меня вчера в половине четвертого на террасе мисс Роуэн. Если вы считаете, что завтра я вам буду нужен, лучше вызовите Паркера. Из двух противоречивых показаний, которые вы посылали меня проверять, правдивы первые. Попросите Фрица оставить мне немного телячьей ножки. Завтра он разогреет.

– Вчера в половине четвертого ты находился со мной в машине.

– Я-то знаю, а они вот нет. Кремер отдал бы месячное жалованье, чтобы доказать, что меня в ней не было.

Я повесил трубку и откинулся на спинку.

– Так о чем это мы? Ах да. Я ушел с мистером Вульфом в пятнадцать двенадцать. Следующий вопрос?

Глава седьмая

В 10.39 утра среды, ожидая такси на тротуаре Леонард-стрит, я изливал свое возмущение Натаниэлю Паркеру, адвокату:

– Это же гнусное оскорбление! Вы сказали, пять сотен?

Он кивнул:

– Вроде пощечины, да? Как твой адвокат, я едва ли мог предложить бо́льшую сумму. Гонорар, конечно, будет выше… Ага, едет.

Он сошел с тротуара и махнул рукой приближающемуся такси.

Оскорбление что… Ну назначили за меня залог в жалких пять сотен, одну шестидесятую того, что внесли за Кэла Бэрроу. А вот вред, причиненный моему здоровью, я спустить никак не мог и настроен был в один прекрасный день за него посчитаться. Предпочтительнее в тот же самый.

Я провел четырнадцать часов в жаркой и душной камере предварительного заключения. Вместо сэндвичей с солониной получил ветчину и резиновый сыр. Меня без устали бомбардировали одними и теми же вопросами четверо копов, двое городских и двое окружных, не обладающих даже зачатками чувства юмора. Добавьте к этому тепловатый кофе в протекающем бумажном стаканчике и запрет на телефонные звонки. Три раза мне разрешали вздремнуть на бугристом продавленном диванчике, но, едва я проваливался в сон, меня из него грубо выдергивали, чтобы продолжить допрос. А еще требовали подписать показания, в которых содержались четыре фактические ошибки, три орфографические и пять опечаток! И по завершении всей этой канители, наверняка обошедшейся налогоплательщикам как минимум в тысячу баксов, включая накладные расходы, слуги закона оказались в точности там же, откуда начинали.

Выбравшись из такси перед особняком Вульфа и поблагодарив Паркера за то, что вызволил, я поднялся на крыльцо, вошел в дом и направился в кабинет предупредить Вульфа, что поступлю в его распоряжение никак не раньше, чем приму душ, побреюсь, почищу зубы, удалю грязь из-под ногтей, причешусь, оденусь и позавтракаю. Шла шестая минута двенадцатого, так что он должен был уже появиться из оранжереи.

Однако не появился. Кресло-переросток за его столом пустовало. Зато перед столом выстроились дугой четыре желтых кресла, и из гостиной как раз показался Фриц, тащивший еще пару. На диване в глубине комнаты, перпендикулярном моему столу, сидели, держась за руки, голубки – Кэл Бэрроу и Лора Джей. При моем появлении Кэл выдернул руку из пальчиков нежной подруги и встал.

– Мы пришли чуток пораньше, – сообщил он. – Подумали, может, вы нам объясните, что́ происходит.

– Состязание по метанию лассо, – оповестил я. – Я убегаю за квартал, а вы арканите меня с крыльца. В качестве приза победителю достанутся орхидеи. – Затем я обратился к Фрицу: – У нас в раковине русалка.

После чего развернулся и прошествовал на кухню, куда через мгновение явился и Бреннер.

– Где он? – вопросил я.

– В своей комнате с Солом и Фредом. Арчи, у тебя галстук перекосился, и еще…

– Упал с лошади. Намечается вечеринка?

– Да. Мистер Вульф…

– Когда?

– Мне сказали, они явятся в половину двенадцатого. Леди и джентльмен на диване…

– Пришли пораньше подержаться за руки. Прошу прощения за дурные манеры, но я ночь провел с деревенщиной, вот и нахватался. Мне надо отмыться. Сможешь принести мне наверх тостов и кофе через восемь минут?

– Запросто. Через семь. Твой апельсиновый сок в холодильнике.

Он направился к плите.

Я достал стакан с соком из холодильника, размешал его ложечкой, сделал живительный глоток и двинулся в прихожую, а потом наверх. Через один марш слева располагается дверь в комнату Вульфа, но я туда не свернул. Поднялся еще на этаж в свою обитель, расположенную справа и выходящую окнами на улицу.

Обычно из-за утреннего тумана в голове на подготовку к дневной жизнедеятельности у меня уходит минут сорок. На этот раз я уложился в тридцать, с перерывом на сок, тосты с джемом и кофе. Когда появился Фриц с подносом, я попросил его сообщить Вульфу о моем прибытии. Он ответил, что уже сделал это по дороге ко мне и Вульф был рад. Только не подумайте, будто это Вульф сказал, что он рад, – это сказал Фриц, почитающий себя дипломатом.

В 11.42, малость отчистившийся и приведший себя в относительный порядок, но отнюдь не повеселевший, я спустился в кабинет.

Они все были там – все гости Лили, обедавшие у нее в понедельник, за исключением Уэйда Эйслера. Сама Лили сидела в красном кожаном кресле. Кэл и Лора оставались на диване, но за руки уже не держались. Желтые кресла занимали остальные шестеро, как-то: Мел Фокс, Нэн Карлин и Харви Грив в первом ряду, Роджер Даннинг, его жена и Анна Касадо во втором. Сол Пензер и Фред Даркин расположились в сторонке, за большим глобусом.

Когда я вошел, Вульф, восседавший за своим столом, как раз говорил. Он тут же умолк и покосился на меня. Я притормозил и вежливо осведомился:

– Не помешал?

Лили заметила:

– Для человека, проведшего ночь в тюрьме, выглядишь ты довольно элегантно.

Вульф ответил:

– Я объяснял им, почему ты задерживаешься. Теперь, когда ты здесь, я продолжу.

Я двинулся в обход компании к своему месту, а он обратился к остальным:

– Повторяю, меня наняла мисс Роуэн, и я действую в ее интересах. Однако за то, что сейчас будет сказано, ответственность несу я один. Если это окажется клеветой, в ответе только я, но ни в коем случае не мисс Роуэн. Вы собрались здесь по моему приглашению, но, естественно, явились не в виде одолжения мне, а чтобы выслушать меня. Я не задержу вас дольше необходимого.

– В четверть второго мы должны быть в Гардене, – вставил Роджер Даннинг. – Представление начинается в два.

– Да, сэр, знаю. – Вульф обвел их взглядом справа налево. – Полагаю, одного из вас там, скорее всего, не будет. Я не готов сказать кому-то из вас: «Это вы убили Уэйда Эйслера, и я могу это доказать», но у меня есть предположение. Все вы располагали возможностью и орудием. Вы были там, так же как стальной прут и веревка. Изучив ваши перемещения, полицейские ни с кого из вас подозрений окончательно не сняли. Я такой проверкой себя не затруднял, поскольку полиция с подобными делами справляется лучше всех. Остановка была за мотивом, как это зачастую случается.

Тут он зажал пальцами нос, а я подавил ухмылку. Вульф придерживается убеждения, будто присутствие в комнате женщины, не говоря уж о четырех дамах, оскверняет воздух запахом духов. Иногда так и происходит, но только не в этот раз. На обоняние я не жалуюсь, но никаких ароматов, исходящих от каугерлз, не уловил, а чтобы учуять духи Лили, подобраться к ней нужно гораздо ближе, нежели находился Вульф. Тем не менее он зажал нос. Затем продолжил:

– С точки зрения полиции, два обстоятельства указывали на мистера Бэрроу: веревка принадлежала ему, и он обнаружил тело. Хотя мне представлялось, что эти два факта как раз его исключают, ну да бог с ними! У мистера Бэрроу имелся мотив, о котором, впрочем, никто не знал, кроме мисс Джей да мистера Гудвина. Прознай о мотиве полиция, мистера Бэрроу обвинили бы в убийстве. Я узнал о мотиве лишь вчера, но не принял его в расчет, положившись на чутье мистера Гудвин. Он был убежден в невиновности мистера Бэрроу, а убедить его в чем-либо не так-то и легко. Мистер Бэрроу, мы с вами перед ним в долгу: вас он уберег от смертельной угрозы, а меня – от пустой траты времени и хлопот в отношении вас.

– Да, сэр, – ответил Кэл. – Я в долгу перед ним не только за это. – Он посмотрел на Лору, и на миг мне показалось, что он собирается взять ее за руку на людях, однако ковбой сдержался.

– Также вчера я выяснил, – продолжил Вульф, – что мотив имелся у мисс Карлин, а если верить мисс Джей – то и у мистера Фокса. Впрочем, позже мисс Джей отреклась от своих слов. Мисс Джей, рассказывали вы мистеру Фоксу о приключении мисс Карлин на квартире Эйслера?

– Нет. Должно быть, у меня…

– Достаточно одного «нет». Но вы все-таки сообщили вчера полиции по телефону, что видели мистера Гудвина на террасе мисс Роуэн в половине четвертого в понедельник?

– Что?! – вытаращилась на него Лора. – Я не звонила в полицию!

– Наверняка звонили. Теперь это неважно, однако…

– Это я звонила в полицию, – вдруг заявила Эллен Даннинг. – Позвонила и рассказала им об этом, потому что так и было. И я решила, что они должны узнать.

– Но при этом вы не назвались?

– Нет, не назвалась. Побоялась. Я не знала, что́ мне сделают за то, что я не рассказала этого раньше. Но я все равно решила, что они должны узнать.

Ну надо же, а я и помыслить не мог, что настанет день, когда мне придется принести извинения Лоре.

– Сомневаюсь, – отозвался Вульф, – что вам стоит ожидать от полиции признательности. И уж точно не от меня и мистера Гудвина. Возвращаясь к мистеру Фоксу… Кстати, мисс Карлин, вас освободили под залог этим утром?

– Да, – подтвердила Нэн.

– Вас тщательно допрашивали?

– Еще как.

– Они выведали у вас, что вы рассказали мистеру Фоксу о своем визите на квартиру Эйслера?

– Нет, конечно же! Я не говорила ему об этом! Он узнал об этом только вчера!

Вульф перевел взгляд:

– Вы подтверждаете это, мистер Фокс?

– Конечно. – Мел сидел на краешке кресла, подавшись вперед, опираясь локтями о колени и задрав голову. – Если это и есть то самое предположение, что вы упоминали вначале, то можете засунуть его сами знаете куда.

– Нет, это не оно. Я просто расчищаю пространство. Даже если вы и мисс Карлин лжете, если она все-таки рассказала вам, доказать этого нельзя. Поэтому и установить мотив для вас невозможно. Нет, мое предположение заключается в другом. Я лишь…

– Погодите минутку! – вдруг перебил его Роджер Даннинг. – Я все сдерживался, но знал, что вечно так продолжаться не может. Я рассказал Мелу об этом… Что Нэн заходила к Эйслеру и тот распускал руки.

– Когда?

– В воскресенье вечером. Я подумал, он должен быть в курсе, поскольку знал, что он…

– Ты грязный лжец. А ну встать!

Сам Мел уже так и поступил. Даннинг сидел как раз за ним, и ковбой развернулся к нему.

– Прости, Мел, – залебезил Даннинг. – Мне чертовски жаль, но не мог же ты надеяться…

– Встать!

– Мел, это не поможет, не…

Мел залепил ему пощечину правой рукой и уже замахнулся левой, дабы вернуть откинувшейся голове Даннинга вертикальное положение, но к нему подоспели Сол Пензер и Фред Даркин. Я тоже вскочил, однако парни находились ближе. Они схватили Мела за руки, отвели назад и развернули. Вульф заговорил:

– Прошу вас, мистер Фокс. Я разберусь с ним. Мне известно, что он лжет.

Мел недоверчиво покосился на него:

– Откуда, черт побери, вам знать, что он лжет?

– Загнанную в угол крысу я узнаю с первого взгляда. Отодвиньте свое кресло и сядьте. Сол, проверь, не вооружен ли мистер Даннинг. Мелодрама нам тут ни к чему.

Теперь-то Даннинг встал. Он устремил взгляд на Вульфа.

– Вы сказали, что мисс Роуэн не несет ответственности, – произнес он громче, нежели требовалось. – Сказали, что ответственность лежит на вас. – Даннинг повернулся к Лили: – Вы его наняли. Советую вам уволить его немедленно.

Лили посмотрела на меня. Я помотал головой. Фред встал за Даннингом и схватил его за руки, а Сол обыскал. Мел Фокс отодвинул свое кресло и сел. Кэл что-то сказал Лоре, а Анна Касадо заговорила с Харви Гривом. Сол повернулся к Вульфу и объявил:

– Чисто.

– Вставай, Эллен, мы уходим, – бросил Даннинг жене.

Она вцепилась ему в рукав.

Заговорил Вульф:

– Никуда вы не уходите, мистер Даннинг. Уйдете только в сопровождении. Повторяю, я не готов сказать вам: «Это вы убили Уэйда Эйслера, и я могу это доказать», но готов поставить на это свою репутацию, настолько велика вероятность вашей вины. Вынужден признать, что действую несколько неосторожно, но ваш мотив нельзя установить, не предуведомив вас. И мне хотелось бы удовлетворить каприз моей клиентки мисс Роуэн, пригласившей меня к себе на незабываемый обед. Она хочет сама препроводить вас к окружному прокурору. Мистер Пензер и мистер Даркин отправятся с вами, чтобы поделиться с прокурором кое-какой собранной информацией. Вы проследуете туда, желаете того или нет. Хотите возразить мне прямо сейчас?

Даннинг оглянулся на свое кресло и сел. Выпрямился, вздернул подбородок и спросил:

– Какой информацией?

– Я сообщу вам только ее характер, – ответил Вульф. – Вряд ли окружной прокурор обрадуется, если я посвящу вас во все подробности. Что прежде всего привлекло к вам мое внимание? Да вы сами. Точнее, нечто, сказанное вами здесь вчера утром. Я ничего у вас не выпытывал. Вы сами по доброй воле выложили, что отправились искать мистера Эйслера, когда заметили, что на террасе его нет. Я поинтересовался когда, и вы ответили – цитирую дословно: «Это произошло вскоре после того, как мисс Роуэн ушла за кофе. Минуты через три. Может, чуть больше». Пожалуй, все складывалось даже слишком удачно для вас. Вы объясняли свое отсутствие на случай, если кто вдруг вас хватился, и, что более важно, свое появление за пентхаусом, если вас там заметили. И вы сообщили об этом без всякого принуждения, я не спрашивал об этом.

– Я сообщил об этом, потому что так и было. – Даннинг облизал губы.

– Не сомневаюсь. Но возник вопрос, а что, если вы не искали его, а убивали? Что, если, стащив веревку из шкафа и припрятав ее под пиджаком, вы под каким-то предлогом заманили Эйслера в кладовую или же назначили ему там встречу? Это заинтересовало меня. Из всех гостей вы оказались единственным, чье отсутствие в тот промежуток, когда произошло убийство, можно было установить, – вы сами в нем признались. Но следующим вставал вопрос, что же подтолкнуло вас. Имелся ли у вас веский мотив? Отомстить за дурное поведение Эйслера с мисс Карлин или другой женщиной, а может, несколькими? – Вульф покачал головой: – Это представлялось маловероятным, хотя и возможным. Скорее всего, причина заключалась в чем-то другом. Я пустил по вашему следу мистера Пензера и мистера Даркина, велев им изучить все возможности, что они и сделали. Они не обнаружили ни намека на то, что вы питаете личный интерес к какой-либо из девушек, которых домогался мистер Эйслер, но выявили кое-какие другие весьма многообещающие факты. Как вам такая деталь: вчера вечером я спросил по телефону мисс Роуэн, знали ли вы о будке за пентхаусом, и она ответила, что не только знали, но и побывали там. Вы приехали к ней в воскресенье убедиться, что террасу освободят от всего, что помешало бы раскручивать лассо, и она отвела вас в кладовую – показать висевших там тетеревов. Верно, мисс Роуэн?

Лили подтвердила. Вид у нее при этом был не особенно счастливый. Поскольку дело явно шло к тому, что свои денежки она потратила не впустую, ей стоило быть довольной, вот только она так не считала.

– Ложь, – заявил Даннинг. – Я не знал про эту будку. Ни разу ее не видел.

Вульф кивнул:

– Вы в отчаянии. Вы поняли, что я не стал бы устраивать это собрание, если бы не обнаружил нечто важное, поэтому начали вилять. Сначала попытались впутать мистера Фокса, наговаривая на него, теперь отрицаете, что знали о будке, наговаривая на мисс Роуэн. Впрочем, вилять вы начали уже вчера, когда заставили жену позвонить в полицию, дабы впутать мистера Гудвина. Вероятно, вы уже узнали, что из вашего номера кое-что пропало. Вы проверяли содержимое своего чемодана после десяти часов вчерашнего вечера? Того старого коричневого, что вы держите запертым в шкафу?

– Нет. – Даннинг сглотнул. – С какой стати?

– Думаю, проверяли. У меня есть все основания полагать, что некий конверт из этого чемодана теперь находится в моем сейфе. Я изучил его содержимое. И хотя оно и не доказывает, что Уэйда Эйслера убили вы, мотив все же предлагает весьма весомый. Я обещал обрисовать вам характер информации, без подробностей. Но, пожалуй, одну деталь назвать все-таки смогу. – Он повернул голову: – Мистер Грив, вы рассказали мистеру Пензеру, что за последние два года купили для мистера Даннинга около трехсот лошадей, двухсот быков и молодых волов и полторы сотни телят. Верно?

Вид у Харви тоже был отнюдь не счастливый.

– Вроде того, – отозвался он. – Это только приблизительные цифры.

– У скольких людей вы их купили?

– Может, у сотни. Или больше. Я разъезжал по ранчо.

– Как вы с ними расплачивались?

– Некоторым выписывал чеки, но в основном платил наличными. Там предпочитают наличные.

– Свои чеки?

– Да. Роджер вносил деньги на мой счет, восемь – десять тысяч долларов зараз. Ими я и расплачивался.

– Мистер Даннинг просил вас не разглашать суммы, которые вы платили за скот?

Харви поджал губы:

– Мне это не нравится.

– И мне тоже. Я отрабатываю свой гонорар. Вы разоблачаете человека, вовлекшего вас в мошенничество и почти наверняка являющегося убийцей. Так просил он вас не разглашать суммы?

– Да, просил.

– Кто-нибудь интересовался ими?

– Да. Уэйд Эйслер. Дней десять назад. Я ответил ему, что все записи у Роджера и лучше спросить у него.

– Вы рассказали мистеру Даннингу об интересе мистера Эйслера?

– Да.

– Ложь, – бросил Даннинг.

Вульф кивнул:

– Снова наговариваете. Но в моем распоряжении имеется конверт. И мне известны имена трех других человек, которые делали для вас покупки на сходных условиях. Мистер Даркин и мистер Пензер поговорили с ними. Двоих из них Уэйд Эйслер недавно просил предоставить цифры, как и мистера Грива. Не знаю, на какую сумму вы обворовали Эйслера, но, судя по содержимому конверта, могу предположить, что на многие тысячи. – Он повернул голову: – Сол и Фред, вы сопроводите мистера Даннинга в контору окружного прокурора и предоставите прокурору конверт и собранную вами информацию. Арчи, достань конверт из сейфа.

Я направился к сейфу. Когда я проходил за Даннингом, он было дернулся, но рука Сола тут же легла на одно его плечо, Фреда – на другое, и его усадили его на место. Я открыл дверцу сейфа, и Вульф распорядился:

– Отдай конверт Солу. Мисс Роуэн, мистеру Гудвину позвонить окружному прокурору, чтобы он вас ожидал?

Никогда не видел Лили в таком смятении.

– Бог мой, – выдавила она. – Я даже не представляла. Иначе вы не затащили бы меня. Не надо было мне… Нет, не хочу… Но я не представляла себе, насколько… насколько это жестоко.

– Вы не поедете?

– Конечно нет!

– Мистер Грив, вы? Вам не помешало бы. Если не поедете, позже вас все равно вызовут.

– Вызовут так вызовут. – Харви встал. – У нас представление. – Он посмотрел на Бэрроу и Мела. – Как думаете, сможете справиться с теленком, если я буду держать его за хвост?

– Но мы не можем, – запричитала Нэн Карлин. – Вот так вот, просто поехать и… Мы не можем!

– Черта с два не можем, – заявил Кэл. – Пошли, Лора.

Глава восьмая

Одним снежным утром в январе я получил письмо от Кэла Бэрроу.