Все по местам

II

На шканцах толпились офицеры: все четыре лейтенанта, штурман Кристэл, лейтенант морской пехоты Симмондс, баталер Вуд, вахтенные мичманы. Старшины и унтер-офицеры облепили ванты, и все подзорные трубы на корабле были пущены в ход. Хорнблауэр осознал, что строгий ревнитель дисциплины возмутился бы этим вполне естественным поведением, и посему отреагировал соответственно.

– Что такое? – рявкнул он. – Неужели вам нечем заняться? Мистер Вуд, я побеспокою вас просьбой послать за купором и вместе с ним приготовить бочки для воды. Уберите бом-брамсели и лисели, мистер Джерард.

Засвистели дудки, Гаррисон заорал: «Все наверх, паруса убирать!», Джерард со шканцев отдавал команды. На судне вновь воцарилась деловитая суета. Под обычными парусами «Лидия» ритмично качалась на мелкой зыби.

– Мне кажется, сэр, сейчас я вижу с палубы дымок, – Джерард чуть виновато напоминал капитану, что они приближаются к земле. Он протянул подзорную трубу и указал вперед.. У самого горизонта под белым облачком что-то серело, возможно что и дым.

– Кхе-хм, – сказал Хорнблауэр по привычке. Он прошел вперед и полез на фока-ванты с наветренной стороны. Он не был силачом, и предстоящая задача отнюдь его не радовала, но деваться было некуда, надо было лезть. Именно поэтому он счел для себя недопустимым, несмотря на сильно мешавшую ему подзорную трубу, пролезть в собачью дыру, и вместо этого проделал сложный обходной путь по путенс-вантам. Не мог он и остановиться передохнуть, зная, что служащие под его началом мичманы играючи пробегают без остановки от трюма до клотика грот-бом-брам-стеньги.

Путь по фор-брам-стень-вантам серьезно его утомил. Тяжело дыша, он выбрался на фор-брам-стеньги-салинг и попытался направить подзорную трубу прямо. Он никак не мог отдышаться, мешала и внезапно накатившая нервозность. Клэй беспечно восседал верхом на ноке рея футах в пятнадцати от него, но Хорнблауэр его как будто не замечал. Легкое штопорообразное качание судна заставляло Хорнблауэра вместе с верхушкой стеньги описывать большие круги: вверх, вперед, вбок, вниз. Сперва он видел далекие горы лишь мельком, но через некоторое поймал их в поле зрения трубы. Ему представился странный пейзаж. Острые пики нескольких вулканов: два очень высокие слева, россыпь конусов поменьше слева и справа. Пока Хорнблауэр глядел, из одного вулкана вырвалась струйка серого дыма – не из вершины, а из побочного жерла – и лениво поползла к висящему над ним белому облачку. За вулканическими конусами виднелся хребет, отрогами которого они и были; но и сам хребет представлялся цепочкой потухших вулканов, размытых и выветрелых с течением столетий – можно представить, что за адскую кухню являл собой этот берег, когда все они извергались разом. Вершины гор были тепловато-серыми – серыми с розовым оттенком. Ниже Хорнблауэр видел как бы зеленые прожилки – очевидно, растительность вдоль промоин и ручьев. Он отметил относительные высоты и взаимное расположение вулканов, на основании этих данных мысленно нарисовал карту и сравнил с той, которую хранил в памяти. Сходство было несомненное.

– Мне кажется, сэр, я только что видел прибой, – сказал Клэй. Хорнблауэр перенес взгляд с вершин к подножьям.

Здесь располагалась широкая зеленая полоса, лишь изредка нарушаемая одинокими вулканами. Хорнблауэр провел по ней подзорной трубой, до самого горизонта и обратно. Ему показалось, что он видит слабый белый отблеск. Он снова поймал это место в поле зрения, засомневался: белое пятнышко то появлялось, то исчезало.

– Совершенно верно, это действительно прибой, – сказал он и тут же пожалел о сказанном. Совершенно незачем было отвечать Клэю. Пусть ненамного, но он уронил свою репутацию человека совершенно невозмутимого.

«Лидия» двигалась прямо к берегу. Глядя вниз, Хорнблауэр видел забавно укороченные фигурки людей на полубаке в ста футах под собой, а возле носа – намек на бурун, означавший, что судно делает около четырех узлов. Они подойдут к берегу раньше, чем стемнеет, особенно если к концу дня бриз усилится. Хорнблауэр встал поудобнее и снова посмотрел на берег. Временами он уже отчетливо видел полоску прибоя по обе стороны от того места, где заметил ее впервые. Здесь, должно быть, набегающая волна разбивается о вертикальные скалы и взлетает вверх белой пеной. Он все больше утверждался во мнении, что вывел корабль точно к намеченному месту. По обе стороны от полосы прибоя вода была совершенно ровной, а дальше располагались – опять-таки по обе стороны – два средних размеров вулкана. Широкий залив, остров посередине входа, и два вулкана по бокам. Именно так выглядел на карте залив Фонсека, но Хорнблауэр с мучительной определенностью знал: даже небольшая погрешность в расчетах могла увести его миль за двести от того места, где, как он полагал, они сейчас находятся, а в этом вулканическом краю разные отрезки побережья весьма схожи. Может быть не один такой залив и не один остров. Мало того, карты ненадежны. Это – копии с карт, которые Энсон[2] захватил шестьдесят лет назад в этих самых водах. Всем известно, что карты, составленные даго – а тем более карты, составленные даго и переснятые безмозглыми адмиралтейскими клерками – немилосердно врут.

Но пока он смотрел, сомнения его понемногу рассеивались. Открывающийся перед ним залив был непомерно велик – если б на побережье был еще один такой, его не пропустили бы даже картографы-даго. Хорнблауэр на глаз прикинул ширину входа в залив: что-то около десяти миль. Чуть дальше виднелся еще один типичный для местного ландшафта остров – круто встающий из воды правильный конус. Дальний берег залива Хорнблауэр не различал даже сейчас, хотя за то время, что он пробыл на мачте, корабль прошел около десяти миль.

– Мистер Клэй, – сказал Хорнблауэр, не снисходя до того, чтоб оторваться от подзорной трубы. – Спускайтесь вниз. Передайте мистеру Джерарду мои приветствия и попросите его любезно отправить матросов на обед.

– Есть, сэр, – сказал Клэй.

Сейчас на корабле поймут, что предстоит нечто необычное, раз обед сдвинули на полчаса вперед. Британские флотские офицеры всегда старались досыта накормить матросов перед особо трудной операцией.

Хорнблауэр на верхушке мачты подвел итог увиденному. Не приходится сомневаться, что «Лидия» держит курс на залив Фонсека. Он показал незаурядное навигационное мастерство, которым всякий мог бы законно гордиться – спустя одиннадцать недель после того, как они последний раз видели землю, вывел корабль прямо к намеченной цели. Тем не менее, он не испытывал восторга. Такова была его натура: он не радовался уже достигнутому. Честолюбие постоянно требовало от него недостижимого: казаться сильным, молчаливым, недоступным для обычных переживаний и слабостей.

Пока в заливе незаметно было никаких признаков жизни, ни лодок, ни человеческого дымка. Казалось, Хорнблауэр, как второй Колумб, приближается к необитаемому берегу. Он мог рассчитывать, что ближайший час не потребует от него решительных действий. Он сложил подзорную тpy6y, спустился на палубу и степенно прошествовал на шканцы.

Кристэл и Джерард оживленно беседовали у поручней. Очевидно они нарочно отошли от рулевого и отослали подальше мичмана; очевидно также, судя по взглядам, которыми они встретили приближающегося капитана, говорили о нем. Вполне естественно, они взволнованы: «Лидия» – первый со времен Энсона английский корабль, проникший на тихоокеанское побережье Испанской Америки. Эти воды бороздит знаменитый Акапулькский галион, ежегодно доставляющий в Испанию сокровищ на миллион стерлингов; вдоль этого берега каботажные суда везут серебро из Потоси в Панаму. Получалось, что благосостояние каждого человека на борту обеспечено, если только это дозволяют неведомые адмиралтейские приказы. Всех волновало, что же предпримет капитан.

– Пошлите надежного матроса с хорошей подзорной трубой на фор-брам-стеньги-салинг, мистер Джерард. – И с этими словами Хорнблауэр пошел вниз.