Все по местам

VIII

Поездка на берег завершилась. Ла Либертад пал, Эль Супремо с его людьми исчез среди вулканов, обрамляющих город Спасителя. Вновь ранним утром капитан Хорнблауэр расхаживал по шканцам Его Британского Величества тридцатишестипушечного фрегата «Лидия», и лейтенант Буш, стоя на вахте подле штурвала, стойко его не замечал.

Хорнблауэр смотрел по сторонам и полной грудью вбирал воздух. Он улыбнулся про себя, поняв, что впитывает сладкий воздух свободы. На время он вырвался из-под кошмарного влияния Эль Супремо и его смертоубийственных методов. Он испытывал невыразимое облегчение. Он снова сам себе хозяин, он волен без помех расхаживать по шканцам. Небо было голубое, море – серебристо-синее. Хорнблауэр поймал себя на старом сравнении моря с геральдическим лазурно-серебряным щитом и понял, что вновь стал самим собой. Он снова улыбнулся, просто от полноты сердца; впрочем, не забыв повернуться в сторону моря – не след подчиненным видеть, что их капитан, гуляя по шканцам, скалится чеширским котом.

Легчайший ветерок с траверза подгонял «Лидию» со скоростью три или четыре узла. Из-за горизонта с левого борта торчали верхушки нескончаемых вулканов, слагающих костяк этой отсталой страны. Быть может, Эль Супремо все же осуществит свою мечту и завоюет Центральную Америку; быть может, надежда открыть сообщение через перешеек – не такая и пустая. Если Никарагуанский вариант окажется неосуществимым, возможно, удастся возле Панамы. Мир в корне переменится. Морской путь свяжет землю Ван Димена[4] и Молуккские острова с цивилизованным миром. Англичанам по пути в Тихий океан не придется огибать мыс Горн или мыс Доброй Надежды. Великий океан, куда лишь изредка проникал фрегат, увидит эскадры линейных кораблей. Испанская империя в Мексике и Калифорнии приобретет новое значение.

Хорнблауэр поспешно сказал себе, что все это пока лишь мечты. Чтоб наказать себя за пустые бредни, он решил по косточкам разобрать свои недавние действия и строго взвесить мотивы, побудившие его двинуться к Панаме. Он отлично знал что главным из них было желание освободиться от Эль Супремо но пытался хоть как-то оправдаться в своих глазах.

Если атака Эль Супремо на Сальвадор не увенчается успехом, остатки его армии поместятся и на «Нативидаде». Присутствие «Лидии» никак не повлияет на ход событий. Если же Эль Супремо победит, полезно, пока он будет завоевывать Никарагуа, нанести удар по Панаме и не дать испанцам собрать все силы в один кулак. К тому же будет только справедливо если команда «Лидии» обогатится на жемчужных промыслах Панамы. Это возместит весьма вероятную утрату уже заслуженных призовых денег – платы за «Нативидад» из Адмиралтейства уже не вытянешь. Покуда «Лидия» в заливе, испанцы не смогут перевезти войска из Перу. Кроме того, Адмиралтейство будет довольно, если он исследует Панамский залив и Жемчужные острова – карты Энсона их не захватывали. И, как ни убедительны были все эти доводы, Хорнблауэр знал, что на самом деле бежал от Эль Супремо.

Большой плоский скат, размером со стол, вдруг выпрыгнул из воды совсем рядом с бортом и звонко шлепнулся плашмя, снова выпрыгнул и исчез на глубине, на мгновение блеснув под водой влажной розовато-коричневой спиной. Летучие рыбы мелькали повсюду, и каждая оставляла на поверхности мгновенную темную борозду. Хорнблауэр беспечно наблюдал за ними, радуясь, что может рассеяться и не думать беспрестанно об одном и том же. Корабль наполнен припасами, команда довольна недавними приключениями – ему совершенно не о чем беспокоиться. Пленные испанцы, которых он спас от Эль Супремо, лениво грелись на полубаке.

– Вижу парус! – разнеслось с мачты.

Все незанятые столпились у фальшборта, глядя вдаль поверх коечных сеток. Драившие палубу матросы исподтишка замедлили темп, чтоб не пропустить новости.

– Где? – крикнул Хорнблауэр.

– Слева по курсу, сэр. Люггер, сэр. Думаю, он направляется к нам, но он прямо против солнца…

– Да, люггер, сэр, – тонким голосом завопил мичман Хукер с фор-брам-стеньги-салинга. – Двухмачтовый. Прямо на ветре, идет на нас под всеми парусами, сэр.

– Идет на нас? – озадаченно переспросил Хорнблауэр. Он вскочил на платформу ближайшей шканцевой карронады, из-под руки глядя против солнца и ветра. С палубы еще ничего было не разглядеть.

– Идет прежним курсом, сэр, – пронзительно выкрикнул Хукер.

– Мистер Буш, – сказал Хорнблауэр, – обстените крюйсель.

Возможно, это жемчужный люггер из Панамского залива, не ведающий о присутствии в здешних водах британского фрегата; с другой стороны, возможно, он послан Эль Супремо – маловероятно, судя по его курсу, но это можно как-нибудь объяснить. Когда корабль приподнялся на волне, Хорнблауэр различил сверкающий белый квадрат, который на секунду выглянул из-за далекого горизонта и тут же исчез. Минуты проходили, паруса показывались все чаще и чаще. Наконец с палубы стал виден уже почти весь люггер. Он под взятыми на гитовы за середину парусами мчался на фордевинд, указуя бушпритом прямо на «Лидию».

– Он несет испанский флаг, – сказал Буш, не опуская подзорную трубу. Хорнблауэр заподозрил это уже некоторое время назад, но не поверил своим глазам.

– Все равно, они его спускают, – отозвался он, радуясь, что первый это заметил.

– И впрямь, сэр, – удивился Буш и ту же добавил: – А вот опять поднимают, сэр. Нет! Что вы там видите, сэр?

– Белый флаг над испанским, – сказал Хорнблауэр. – Это означает переговоры. Нет, я им не доверяю. Поднимите флаг, мистер Буш, и пошлите матросов на боевые посты. Выдвиньте пушки. Пленных пусть отведут вниз и охраняют.

Он не собирался попадаться на какую-нибудь испанскую хитрость. Возможно, люггер полон вооруженными людьми, и те потоком хлынут на ничего не ожидающее судно. Когда орудийные порты «Лидии» открылись и она показала зубы, люггер лег в дрейф на расстоянии чуть больше пушечного выстрела.

– Они спускают шлюпку, сэр, – сказал Буш.

– Вижу, – отрывисто бросил Хорнблауэр. Ялик с двумя гребцами плясал на волне. По трапу на переходный мостик взобрался человек – какие только странные личности не поднимались по этому трапу в последнее время. Новоприбывший был в парадном мундире испанского флота, эполеты его сверкали на солнце. Он поклонился и приблизился.

– Капитан Хорнблауэр? – спросил он.

– Я капитан Хорнблауэр.

– Рад приветствовать в вашем лице нового союзника Испании.

Хорнблауэр с усилием сглотнул. Это могла быть военная хитрость, но с первого же слова он интуитивно почувствовал: испанец говорит правду. Мир, который только что казался радостным, померк. Хорнблауэр разозлился: похоже, безответственные политики ввергли его в целую пучину затруднений.

– Мы получили новости четыре дня назад, – продолжал испанец. – В прошлом месяце Бонапарт похитил у нас нашего короля Фердинанда и объявил своего брата Жозефа королем испанским. Правительственная хунта подписала с Его Британским Величеством договор о вечном союзе и дружбе. Для меня большая радость сообщить вам, что все порты Его Католического Величества открыты для вас после вашего многотрудного путешествия.

Хорнблауэр стоял, как громом пораженный. Все это может быть ложь, военная хитрость, призванная заманить «Лидию» под пушки испанских береговых батарей. Лучше бы это была ложь. Это было бы лучше, чем те бесчисленные сложности, которые ожидают его в противном случае. Испанец усмотрел в его молчании недоверие.

– Вот письма, – сказал он, вынимая их из кармана. – Одно от вашего адмирала с Подветренных островов, присланное сюда через Порто Белло, другое от Его Превосходительства вице-короля Перу, и еще одно от английской леди из Панамы.

Он с поклоном вручил письма, и Хорнблауэр, пробормотав извинения – беглый испанский изменил ему вместе с сообразительностью – начал их вскрывать. И тут же себя одернул – на палубе, под взглядами испанского офицера, не место изучать эти документы. Вновь пробормотав извинения, он спустился вниз и укрылся в своей каюте.

Плотный парусиновый пакет флотских приказов производил впечатление подлинного. Хорнблауэр внимательно изучил обе печати; непохоже, чтоб их вскрывали. Пакет был честь по чести подписан на английском. Хорнблауэр аккуратно разрезал пакет и прочитал приказы. Они не оставляли сомнений. Подпись была – Томас Трубридж, контр-адмирал, баронет. Хорнблауэр раньше видел подпись Трубриджа и теперь узнал ее. Как и следовало ждать от Трубриджа, приказы были кратки. Между правительствами Испании и Его Величества заключен союз, капитану Хорнблауэру указывается и предписывается воздержаться от враждебных действий против испанских владений, и, получив от испанских властей необходимые припасы, проследовать со всей поспешностью в Англию для получения дальнейших указаний. Документ был несомненно подлинный. Он был помечен «копия № 2» – вероятно, другие копии разосланы в другие части испанских владений, чтоб он наверняка получил хоть одну.

Следующий пакет был снабжен вычурными печатями и подписан изящным почерком с завитушками. Это было приветственное письмо вице-короля Перу. Тот заверял, что вся Испанская Америка в распоряжении Хорнблауэра, и выражал надежду, что он воспользуется всеми предоставленными возможностями для наискорейшего возвращения на родину, где сможет содействовать испанскому народу в его святой миссии и в том, чтобы загнать французского узурпатора обратно.

– Кхе-хм, – сказал Хорнблауэр. Испанский вице-король еще не знает о судьбе «Нативидада» и новом предприятии Эль Супремо. Вряд ли он будет столь же сердечен, узнав, какую роль сыграла «Лидия» в этих событиях.

Третье письмо было запечатано простой облаткой и подписано женской рукой. Испанский офицер говорил про письмо от английской леди из Панамы – каким ветром занесло туда английскую леди?

Хорнблауэр развернул письмо и прочел.

Хорнблауэр сложил письмо и в раздумье постучал по нему пальцем. Конечно, эта женщина просит невозможного. Переполненный фрегат, огибающий мыс Горн, не место для особ слабого пола. Она, по видимости, так не считает, напротив, явно рассчитывает на безусловное выполнение своей просьбы. Имя Велели, конечно, вполне это объясняет. Леди, вероятно, сестра или тетка двух знаменитых Велели – досточтимого маркиза Велели, кавалера ордена св. Патрика, бывшего генерал-губернатора Индии, а ныне члена кабинета министров, и генерала, досточтимого сэра Артура Велели[5], кавалера ордена Бани, победителя при Ассайе, на которого указывали, как на величайшего солдата Англии после сэра Джона Мура. Хорнблауэр видел его однажды и запомнил надменный орлиный нос и властные глаза. Если женщина – той же крови, она будет ждать послушания как чего-то само собой разумеющегося. И не зря. Капитан фрегата, не имеющий ни связей, ни гроша за душой, счастлив будет оказать услугу члену этой семьи. Мария будет радоваться, хотя и ревновать немного, узнав, что он общался с дочерью графа, сестрой маркиза.

Но сейчас не время думать о женщинах. Хорнблауэр запер письма в стол и выбежал на палубу. С вымученной улыбкой он подошел к испанскому капитану.

– Приветствую нового союзника,– сказал он.– Сеньор, я горд вместе с Испанией сражаться против корсиканского тирана.

Испанец поклонился.

– Мы очень боялись, капитан, – сказал он, – что вы встретите «Нативидад» раньше, чем узнаете новость, поскольку на нем ее тоже не получили. В таком случае ваш прекрасный фрегат мог бы понести большой ущерб.

– Кхе-хм, – сказал Хорнблауэр. Да, угодил он в переплет. Обернувшись, он приказал вахтенному мичману. – Приведите пленных из канатного ящика живее!

Мальчик убежал, Хорнблауэр вновь повернулся к гостю.

– С сожалением должен сообщить вам, сеньор, что по несчастливой случайности «Лидия» встретилась с «Нативидадом» неделю тому назад.

Испанец не скрыл своего изумления. Он оглядел корабль, педантичный порядок во всем, исправный такелаж. Даже испанский капитан мог видеть, что в последнее время кораблю не доводилось сражаться.

– Но ведь боя не было, капитан? – начал он. – Возможно…

Слова замерли у него на губах – он увидел, что по переходному мостику к ним движется скорбная процессия. Он узнал капитана и лейтенантов с «Нативидада». Хорнблауэр лихорадочно начал объяснять их присутствие; но не так легко было втолковать испанскому офицеру, что «Лидия» захватила вдвое превосходящий ее испанский корабль, не потеряв при этом ни единого человека, не получив ни единой пробоины. Еще труднее было объяснить, что «Нативидад» теперь в руках повстанцев, намеренных покончить с испанским владычеством в Новом Свете. Испанец побледнел от гнева и уязвленной гордости. Он повернулся к капитану «Нативидада» и получил из уст несчастного подтверждение всему сказанному. Тот горестно ссутулился, повествуя о событиях, означавших для него неминуемые трибунал и крах.

Постепенно гость с люггера узнал обо всех последних событиях – о захвате «Нативидада» и успехах Эль Супремо. Он понял, что испанское владычество в Америке висит на волоске. Тут же ему представился новый и тревожный аспект сложившегося положения.

– Манильский галион в море! – воскликнул он. – Его ждут в Акапулько через месяц! «Нативидад» его перехватит!

Раз в год от Филиппин отходил корабль, везущий не менее чем на миллион стерлингов сокровищ. Его утрата окончательно бы подкосила и без того нищее испанское правительство. Три капитана обменялись взглядами – Хорнблауэр понял, почему Эль Супремо так легко отпустил «Лидию» на юго-запад: он без сомнения намеревается отправить «Нативидад» на северо-запад добывать ему богатство. Испанцам потребуются месяцы, чтоб провести вокруг мыса Горн судно, способное померятся силами с «Нативидадом»; тем временем Эль Супремо будет пользоваться всеми преимуществами владычества на море, которые Хорнблауэр предвкушал для «Лидии». Мятеж укоренится прочно, и его уже не удастся выкорчевывать, особенно, если (а это представлялось весьма вероятным) испанцы в Испании окажутся втянуты в долгую смертельную борьбу с Бонапартом и не смогут уделить Америке ни судов, ни людей. Хорнблауэр ясно видел свой долг.

– Очень хорошо, – коротко объявил он. – Я вернусь, чтоб сразиться с «Нативидадом».

Испанские офицеры взглянули облегченно.

– Спасибо, капитан, – сказал офицер с люггера. – Вы зайдете в Панаму, чтоб прежде посоветоваться с вице-королем?

– Да, – коротко отвечал Хорнблауэр.

В мире, где новости путешествуют месяцами, а коренные изменения в международных отношениях не только возможны, но и вероятны, лучше поддерживать тесные связи с сушей, как Хорнблауэр уже убедился на собственном горьком опыте. Сознание, что все его неприятности произошли от строгого следования приказам, ничуть не уменьшало его страданий, и он знал, что точно также это обстоятельство не повлияет на мнение лордов Адмиралтейства о капитане, заварившем такую ужасную кашу.

– Тогда, – сказал капитан люггера, – позвольте пока откланяться. Если я первым доберусь до Панамы, то смогу подготовить вашу встречу. Быть может, вы позволите моим соотечественникам меня сопровождать.

– Нет, – отрезал Хорнблауэр, – и вы, сударь, извольте держаться с подветренной стороны от меня, пока мы не бросим якорь.

Испанец пожал плечами и покорился. В море не особо поспоришь с капитаном, чьи пушки выдвинуты и одним бортовым залпом способны разнести твое суденышко в щепки, тем более если все англичане безумны и властолюбивы как Эль Супремо. У испанца не достало проницательности понять, что Хорнблауэр все еще втайне опасался: вдруг это лишь уловка, призванная заманить беззащитную «Лидию» под пушки Панамы.