Все самое важное для жизни я узнал в детском саду

* * *

Cassida rubignosa — так по-научному называется маленький жучок-щитоноска. В стадии личинки он таскает на спине мешочек с фекалиями. На конце брюшка есть вилка с острыми зубцами, и когда личинка линяет, старая щкурка зацепляется за вилку и получается своего рода мешочек. Анальное отверстие расположено там же, поэтому экскременты попадают прямо в мешок. Биологи долго ломали голову: зачем щитоноске понадобилось такое приспособление?

Все разъяснилось, когда они наблюдали за муравьем. Этот муравей-охотник не прочь полакомиться личинкой щитоноски. Но он, кроме того, весьма привередлив по натуре, любит чистоту и опрятность. (Смекаете, к чему все идет?)

И вот муравей, схватив личинку, начинает ощупывать свой будущий обед; в ответ личинка ударяет муравья мешочком. Муравей отскакивает и принимается счищать с себя отвратительную грязь, а личинка тем временем скрывается. Биологи такое поведение называют «экскрементной защитой».

И хотя лично мне не доводилось наблюдать подобный поединок у насекомых (просто прочитал в какой-то книге — а ведь зря не напишут), он кое-что напоминает.

Я недавно был на вечеринке и видел, как мужчина и женщина точь-в-точь повторили поединок муравья и личинки.

Так уж устроено природой, что для каждого наступает черед получить по заслугам — кому что причитается. Не ко всем слабым и кротким судьба благосклонна, поэтому некоторые из них позаботились о себе сами.

На прошлой неделе ко мне приезжал друг из Калифорнии: он гостит у меня каждое лето. На этот раз его сопровождали две девицы лет восемнадцати и небольшой удав — боа-констриктор. Они прибыли в худосочном «фольксвагене» с надписью «МИР — ЛЮБОВЬ — СВЕТ» на боку. Внутри пикап своим убранством напоминал декорацию для постановки «Приключений Алисы в Стране Чудес». Другу сорок семь лет. Жена, четверо детей, дом в престижном пригороде Беркли, хорошая должность в крупной фирме (он юрист) — в общем, весь убийственный набор…

Я дружу с ним, потому что он всегда хоть немного опережает время. Он перепробовал все — буквально ВСЕ. Просто ходячий социологический эксперимент в области американской культуры эпохи 60-х и 70-х годов. Движение за гражданские права, Вьетнам, хиппи, трансцендентальная медитация, вегетарианство, дзэн-буддизм, массаж, ЛСД, хиромантия, десять разновидностей йоги, макраме, психоанализ, туристические походы в горы, сауна, нудизм, гадание с помощью «магического кристалла», все известные и неизвестные религиозные учения, плюс витаминные диеты. У него есть все необходимое: смесители, курительные трубки, ступки, велосипеды, спортивные костюмы для бега трусцой, мази, снадобья и новейшие сведения — труды наставников.

Теперь он увлекается «примитивной жизнью». «Кругом все дерьмо и вранье, — говорит он. — Всюду — вранье. Нас обманывают собственные чувства, нам врет президент; чем больше ищешь, тем меньше находишь; чем больше стараешься, тем хуже выходит. Примитивная жизнь — вот блаженство. Надо просто ЖИТЬ. Ни о чем не думать, ничего не делать — просто ЖИТЬ! Ведь МИР идет к КОНЦУ.

Накануне отъезда он прямо в одежде прыгнул с озерной пристани в воду — ему показалось, что ребенок, заплывший слишком далеко, тонет. А еще он признался, что в город наведывался ради сьезда Национального профсоюза юристов, поскольку он член комиссии по социальной справедливости.

И я спросил друга:

— Если кругом все дерьмо и вранье и высшее блаженство — это «примитивная жизнь», тогда зачем же ты…

— Ну, возможно, я ошибаюсь, — был ответ.

В наши дни на берегах самых разных пляжей можно найти вынесенные приливом щепки здравого смысла. А сомнения и трезвый взгляд на окружающее вовсе не равнозначны цинизму и мрачному восприятию мира. Я об этом вспомнил лишь потому, что для восьмидесятых годов, по-моему, есть неплохой лозунг: «Возможно, я ошибаюсь».

Мои хорошие знакомые собрались наконец-то с духом и обзавелись ребенком. Крестным отцом выбрали меня, и к своим обязанностям я отношусь всерьез.

Я уже познакомил малыша с кое-какими радостями жизни: с шоколадом, пивом, сигарами, музыкой Бетховена и непристойными анекдотами. Бетховен его, по-моему, не интересует, но малышу всего полтора года, и шоколад, пиво, сигары и анекдоты ему скоро наскучат. О сексе я пока ничего не рассказывал, хотя у малыша уже есть некоторое представление и личный опыт. Не буду вдаваться в подробности, но если вы помните своих детей маленькими или помните себя в детстве, то поймете, о чем речь.

А еще я познакомил его с восковыми цветными карандашами. Купил набор для начинающих — коротенькие, толстые карандаши со специальными опорными колесиками. Время от времени я вкладывал карандаш ему в ручонку и показывал, как можно этой штуковиной сделать отметину. Малыш большей частью просто держал в руке карандаш, уставившись на меня. В другой руке у него была сигара, и он, похоже, не понимал, какая между ними разница. Затем последовал этап втыкания в отверстия: карандаш побывал у него во рту, в носу и в ушах. И вот на прошлой неделе я наконец взял его руку в свою и провел карандашом большую красную линию на газетном листе. Оп! И до малыша дошло! В голове у него соединились два конца — ему открылся мир рисования. Он провел еще одну линию — сам, без моей помощи. Теперь, радуясь и досадуя одновременно, говорит его мать, малыша невозможно остановить.

Цветные карандаши и воображение (способность создавать образы) — вот и все, что нужно ребенку для счастья. До чего же удивительная штука — цветные карандаши! Немного воска, немного краски, оболочка — вроде ничего особенного. Но стоит только добавить воображение… каждый год фирма «Бинни», что в Пенсильвании, производит почти два миллиарда этих желанных восковых палочек и поставляет их во все страны — сколько их ни есть в ООН. Немного есть на свете вещей, объединяющих человечество, и цветные карандаши из их числа. Зеленая с желтым коробка не меняется уже полвека. Разве что «телесный» цвет переименовали в «персиковый». А это признак прогресса.

Я о превращении «телесного» в «персиковый» узнал, потому что купил вообще-то два набора: крестнику — для начинающих, а второй — большой, из шестидесяти четырех карандашей, с точилкой, встроенной прямо в коробку, — себя побаловать. У меня еще никогда не было собственного набора — так уж получилось: то мал еще был для рисования, то уже вырос. А теперь до того увлекся, что даже лишних накупил. Один набор подарил родителям малыша и объяснил, что это им, а не крестнику.

И вот что любопытно: кому ни даришь набор карандашей — хоть ребенку, хоть взрослому, — каждый сразу немножко глупеет. Дети улыбаются, взгляд их туманится, они высыпают все карандаши из коробки и любуются. А потом пробуют рисовать на ближайшей ровной поверхности и нарисуют все что ни попросишь. У взрослых на лицах всегда расцветает самая что ни на есть милая и глупая улыбка, в которой сквозит и восторг, и воспоминания о детстве, и смущение. Тут же начинаются рассказы о случаях из детской жизни, связанных с цветными карандашами: кому когда впервые их подарили, кто каким цветом что рисовал, и как, бывало, ломал их, и как пытался уложить в коробку по цветам, и как рисовал целым пучком, и как прислонил к горячим предметам и следил — плавятся карандаши или нет, и как настругивал их на вощеную бумагу, и как разрисовывал ими витражи, и как пробовал их есть, и прочее, прочее, прочее… Хотите, чтобы вечеринка наверняка удалась? Тогда предложите гостям вместе с коктейлями новенькие коробки цветных карандашей.

Ведь, если подумать, цветными карандашами даже чисто по количеству художественных творений создано больше, чем любыми другими орудиями живописца. В любой стране в миллиардах коробок, ящиков, шкафов и чуланов лежат миллиарды бумажных листов с миллиардами рисунков. Целый океан воображения землян. Я уверен — Рональд Рейган и Михаил Горбачев тоже когда-то рисовали карандашами. И Фидель Кастро, и японский император, и Раджив Ганди, и госпожа Тэтчер, и президент Мубарак, и даже, может быть, Аятолла. Да все, наверное, кого ни назови.

А что, если создать новое секретное оружие — межконтинентальную карандашную ракету? Оружие массового счастья. Ракету, сеющую Красоту. И как только где-нибудь назревает конфликт, надо послать туда эту ракету. Она мягко, тихо взорвется высоко-высоко в небе, и в воздухе поплывут тысячи и тысячи крошечных парашютиков. И на землю будут спускаться коробки с цветными карандашами. И мы не поскупимся: отправим не маленькие наборы из восьми штук, а самые большие, со встроенной прямо в коробку точилкой, из шестидесяти четырех цветов: тут тебе и серебряный, и золотой, и бронзовый, и алый, и персиковый, и лимонный, и янтарный, и шоколадный — все что душе угодно! И люди будут смущенно и радостно улыбаться и разрисуют весь земной шар.

Дурацкая затея, верно? Безумная, никчемная и совершенно пустая. Однако из сегодняшней газеты я узнал, сколько средств советское правительство и американский конгресс выделяют на вооружения. И я подумал: а что принесут миру эти вооружения? И у меня нет сомнений, какую из затей можно назвать безумной, никчемной и совершенно пустой. И у меня нет сомнений в том, как всюду и всем необходимо воображение, как нам его не хватает. А потому — дарите, пожалуйста, друт другу цветные карандаши.

Исход лета наводит меня на глубокие раздумья. Я размышляю над человеческими желаниями — затаенными и очень личными, при исполнении которых чувствуешь огромное удовлетворение. Вслух о них стараются не говорить, опасаясь оказаться непонятыми. Но для большей доверительности наших с вами отношений поведаю об одном из моих тайных пристрастий — жарком из говядины.

Кто хоть что-нибудь в этом деле понимает, тот хорошо знает, как готовится мое любимое блюдо: нужно взять кусок крепкой говядины, выбить из него кухонным молотком всю душу, обмакнуть в яйце и обвалять в муке, бросить на глубокую сковородку, обильно смазанную свиным жиром, и поджарить. Затем мясо вынуть, а на сковородку плеснуть молока, добавить муки, соли и перца — получится солидная подлива. На тарелку рядом с жарким накладывается гарнир из горошка и картофельного пюре, а сверху надо все окатить подливой. Еще к жаркому полагаются кукурузные лепешки, масло и литровая кружка холодного молока. Ну а потом остается лишь взять в одиу руку вилку, а в другую — нож, устроиться поудобнее у самых яслей с кормом, поднять глаза горе, восславить Господа за ниспосланную благодать и — уплетать все подчистую до последней капелькн подливы, до последней кукурузной крошки.

«Фу, гадость какая!» — воскликнете вы. Очень может быть. Но ведь у вас тоже, наверное, есть любимое блюдо, олицетворяющее — для вас — домашний уют и счастье. А я к вашему угощению без противогаза и миноискателя, может, и близко не подошел бы. Ну и что же? Каждому, как говорится, свое: вам — ваше лакомство, а мне — мое. На том и поладим.

У каждого есть тайная цель в жизни. Вот и я все время, можно сказать, начеку — не дай Бог упустить жаркое из говядины, приготовленное по редкостному рецепту. А для этого приходится заглядывать в закусочные на автостоянках и в провинциальных городишках вдалеке от магистралей. В эти маленькие храмы божественных яств, разбросанные среди американских просторов.

Если хотите, могу рассказать о результатах изысканий нынешним летом. Наград удостоены:

Ордена Звезды — гриль-бар «Торрес» (город Уизер, штат Айдахо), где, кстати, вволю зубочисток — бесплатно;

Двух орденов Звезды — кафе «Фэйруэлл Бенд» (город Фэйруэлл-Бенд, штат Орегон), кафе удостоено также поощрительной премии за гарнир под названием «рагу а-ля погост», который на самом деле — всего-навсего молочные оладьи; впрочем, об этом надо рассказывать особо;

Двух орденов Звезды — кафе «Синее ведро» (город Уматилла, штат Орегон), где после обеда дают мятную резинку — бесплатно;

Трех орденов Звезды — кафе «Петушиный хвост» у автостоянки на шестой южной авеню в Сиэтле; официантка в свое время водила грузовики по Алабаме и знает все тонкости приготовления жаркого из говядины;

ПЯТИ орденов Звезды и букета цветов — кафе «Мод Оуэнс» (город Пейетт, штат Айдахо), где жаркое аж свисает с тарелки, и к нему подают петрушку, маринованные персики, два корнишона в укропном рассоле и глазунью из одного яйца. И еще зубочистки — бесплатно. И еще мятную резинку — бесплатно. И еще под тарелку кладут карту города Пейетт.

На прощание хозяйка кафе пожала мне руку, а официантка поцеловала в щеку. Я дал ей два доллара чаевых. Вряд ли кто-нибудь кроме меня когда-либо прежде ухитрялся съесть все. Я и через три дня ощущал во рту вкус того жаркого.

И чего ради он так распинается, подумали, наверное, вы. Да потому, что все вокруг твердят: мир — дрянной, добра от людей не жди. Надоело! Что за разговоры такие? Я, например, знаю в Пейетте кафе, где и повар, и официантка, и хозяйка всю душу вкладывают, выполняя простой заказ на жаркое из говядины.

У «Роллинг стоунз» есть слова, ставшие крылатыми: «Чего хочется — получишь не всегда. В чем нуждаешься — быть может. Иногда». А вот вам мои слова: бывает, что счастье улыбается в большом и в малом сразу, а в придачу — бесплатные зубочистки, мятная резинка и — на десерт — поцелуй!

Ранние сумерки погожего октябрьского дня, суббота. Местные дети играют в прятки. Когда же я-то в последний раз играл? Лет тридцать назад, может, и больше, но до сих пор помню ка́к. И сейчас только позови — сразу согласился бы. Взрослые в прятки не играют. Во всяком случае, забавы ради. А зря.

Был в нашей компании один мальчишка, вечно так спрячется, что не найдешь. И в вашей, наверное, был. Мы его ищем-ищем, а надоест — убежим: пусть сидит, пока не протухнет. Наконец он вылезет, злой-презлой: чего ж не ищете? Ну и мы в ответ тоже злимся: а ты чего не по правилам играешь?! Прятки — это когда прячутся, но находятся. А он нам: прятки — это когда прячутся и ищут, а не когда прячутся и не водят. Потом начнутся крики: это кто так придумал?! А какая разница, кто?! А мы не будем с тобой больше играть, раз ты такой! Без тебя обойдемся! И тому подобное — словом, крики вместо пряток. И что же? В следующий раз он опять так спрячется, что не найдешь. Он и по сей день, наверное, сидит где-нибудь — я так думаю.

Пишу эти строки, а дети на улице все играют. Вон один зарылся в кучу листьев, прямо под моим окном. Давно уже сидит; остальных нашли, все собрались у места, где водят, и вот-вот исключат его из игры. Может, выйти и подсказать, где он? Или поджечь листья и выкурить его оттуда? В конце концов я просто гаркнул из окна: «Эй, пацан! Выйди, чтоб тебя нашли!» Бедняга до того испугался, что заплакал и побежал домой — маме жаловаться. Поди, и в штанишки со страху напустил. Иной раз стараешься как лучше сделать, а получается наоборот.

В прошлом году один мой знакомый, врач, обнаружил у себя скоротечный рак. Он знал, что умрет, но не хотел, чтобы родные и близкие тоже мучились из-за него, и никому не сказал. Так и умер. Все говорили: какой молодец — ведь мучился в одиночку, других берег и прочее в том же духе. Но в разговорах между собой родственники и друзья возмущались: выходит, без них обошелся, не верил в их поддержку. И еще обидно было, что даже не попрощался.

Он слишком хорошо спрятался. Для него найтись означало бы играть дальше вместе со всеми. Те же прятки, только взрослый вариант. Когда хочешь спрятаться. Когда хочешь, чтобы искали. Когда боишься — вдруг найдут? «Пусть никто не узнает». «Что обо мне подумают?» «Зачем понапрасну беспокоить?»

Есть игра, которая мне нравится больше пряток. Называется «Сельди и бочке». В нее играют так: Первая Сельдь прячется, остальные ищут. Если кто найдет, то останется с Сельдью, и они сидят вдвоем. И вскоре получается, что сидят уже все вместе, набившись, как сельди в бочку. И обязательно кто-нибудь прыснет со смеху, кто-нибудь захихикает, и последний — кто останется — находит всех.

Даже средневековые теологи говорили о Боге «по-пряточному», называя его Deus Absconditus[2]. Только я думаю, что настоящий наш Бог скорее похож на игрока в «сельди». И найти его можно точно так же: услышав смех сбившихся в кучу.

Ребята на улице орут: «Эй, где ты там? Выходи! Новый кон начинаем!» Вот и я хочу сказать всем, кто слишком хорошо спрятался: «Выходите, чтобы вас нашли — новый кон начинаем!».

А теперь поговорим о хорошем — для разнообразия. О чем стоит вспомнить, когда думаешь: не жди от людей добра!

Есть расхожая фраза: «Сейчас никому нельзя верить». Ни врачам, ни политикам, ни бизнесменам, ни продавцам. Все только и ищут, как бы тебя облапошить. Так ведь?

Оказывается, не совсем.

Один американец по имени Стивен Брилл провел эксперимент — над нью-йоркскими таксистами. Брилл выдавал себя за богатого иностранца, который не понимает по- английски. Он проделал это десятки раз, чтобы выяснить, сколько же таксистов его надует. Друзья Стивена предрекали: так или иначе «иностранца» постарается обмануть большинство.

Из тридцати семи обманул один. Остальные отвезли точно по адресу и плату взяли строго по таксе. Некоторые водители отказывались ехать, если названное место было совсем близко — через один-два квартала. Они даже выходили из машины и показывали Стивену — тут дойти два шага. А самое смешное, что иные еще и предупреждали: в Нью-Йорке полно проходимцев, и надо смотреть в оба.

Мы с вами и дальше будем узнавать о мошенниках и ворах, о том, как лгут и крадут полицейские; как жнут там, где не сеяли, врачи; как берут и дают взятки политики. Но это не должно обескураживать: такие истории и попадают в прессу, поскольку они — исключения из правил. Факты говорят: людей, которым можно доверять, гораздо больше, чем кажется. Факты говорят: так думают многие. По последним данным института Гэллапа, 70 % опрошенных считают, что в большинстве случаев большинству людей верить можно.

Кто сказал: не жди от людей добра?! И что за мысли такие?

О машинах и поездках говорят много и часто — вы тоже, наверное, заметили. Преданность автомобилю превратилась в настоящий культ. Эрик Берн назвал такие разговоры на вечеринках «устной игрой «Дженерал моторс».

Но что бы ни говорили, экономическая сторона здесь не самое главное. Главное — твоя репутация, представления окружающих о тебе. В Америке так: скажи мне, какой у тебя автомобиль, и я скажу тебе, кто ты. Загляните в свой гараж — сразу все поймете.

Моему разбитому драндулету пришел черед примкнуть к числу калек на четырех колесах. А на смену ему идет новый автомобиль — и моя новая репутация.

Лично мне был бы по душе серебристо-серый «мерседес» с сиденьями мягкой кожи и прочим «люксом». Но вот моему банку эта идея вовсе не но душе. Я бы обрадовался сверкающему черным лаком мотоциклу марки «БМВ» с коляской для пассажира. Но вот жена этой идее вовсе не обрадовалась — особенно варианту с коляской для пассажирки. Меня вполне устроил бы «лендровер»: с полочкой для ружей и сиденьем для охоты на ходу. Но вот изобилующих дичью вельдов вокруг городов что-то не наблюдается. Солидный журнал для потребителей на первое место ставит модель под названием «Кролик» фирмы «Фольксваген», но какой же из меня кролик? Назови они эту модель «Морж» или «Тюлень», глядишь — и подошла бы. Наидвухместнейший наизакрытейший «крайслер» тоже не годится — кому ж хочется выказывать свою отсталость?

Один из моих студентов посоветовал мне потратить все деньги на наркотики. Сиди дома и «катайся» сколько пожелаешь. Но это не по мне: из таких «поездок» пустыми возвращаются.

Я понял, что мне нужно: изысканное, модное, чудо техники — нечто роскошное и при этом практичное и экономичное. Например, пикап «порш» с двигателем на бумажных салфетках. И, конечно, серебристо-серого цвета.

На самом деле машина нужна мне не для репутации, а для радости.

Помню, как однажды в конце мая мы ехали домой на стареньком «форде-пикапе». За рулем — мой дядя Роско, а сэади — я в обществе двух племянниц восьми лет. Мы возвращались после купания и, чтобы согреться, сели на теплые от работающего мотора трубы, укрылись потертыми пледами, а у ног пригрелся пожилой мохнатый пес. Мы жевали шоколадное печенье, запивая его сладким молоком из термоса, и во всю мочь горланили бесконечную песенку о том, как сто бутылок пива стояли на стене, и одна из них упала, и уже девяносто девять стояли на стене. Над нами сияли звезды, луна и Бог; а в конце пути мы уснули и видели хорошие сны.

Вот для чего нужны машины. Вот такие поездки я люблю, потому что я сам такой. Коли знаете, где взять такую машину, — обязательно скажите мне.