Все сбудется

3

Когда Николь проснулась, первая ее мысль была о Сомале. Польстило бы ему это, если бы он узнал? Едва ли. Полночи она проворочалась с боку на бок, пытаясь найти повод отказаться от совершенно неприемлемого предложения Сома-ля. Обязательно должно было быть какое-то иное решение, которое позволит обеим сторонам не потерять ни лица, ни чего-то большего.

Накануне перед сном Нзола принесла ей в спальню большой поднос с исключительно вкусным супом — Николь ни разу не доводилось такого пробовать — с ароматными местными травами, легким салатом и большим чайником душистого чая.

Поужинав, с изумительным чувством насыщения и расслабленности Николь скользнула под шелковые простыни, намереваясь насладиться по меньшей мере двенадцатичасовым сном. Увы, надежды оказались обманчивыми. Она слишком волновалась о дне предстоящем…

Первая сложность — дядя и тетя. Нет, наверное, все же мать Сомаля. Интересно, а когда же придется встречаться со всеми этими министрами? Ей будут задавать самые разные вопросы о ее отношениях с Сомалем Дало… Сумеет ли она защитить себя и обмануть их? Показать, как сильно влюблена в своего жениха… нет, мужа?.. Боже, неужели она готова ввязаться в эту авантюру и признать его своим мужем, хотя бы и на несколько недель? Его, человека, которого знает меньше двадцати четырех часов?..

А как насчет Зефирен, сестры Сомаля, и Уаттары, его доверенного лица?

Николь натянула простыню на голову и пожалела, что не может уснуть и не просыпаться, пока проклятый договор не будет подписан. Предстоящий день маячил впереди, вызывая у нее почти мистический ужас…

Океан притягивал ее. Ветер доносил в комнату его изумительный непередаваемый запах, и, не выдержав, Николь откинула простыню и на цыпочках подбежала к французским дверям. Крытая терраса все же освещалась утренним солнцем, согревающим мраморные плиты лишь у наружного края. Но скоро солнце уйдет… Николь ступила наружу, ощутив голой ногой гладкость прохладного пола.

Утренний бриз подхватил легкую ткань ее ночной сорочки, закрутил вокруг стройной фигуры, и Николь, засмеявшись, подняла голову, позволяя ветру расчесать ее пепельные пряди. Ей хотелось побежать и окунуться в ласковые воды Атлантики и, плещась в теплых волнах, забыть, в какие неприятности она вовлекла и себя, и дядю, и молодого Сомаля.

Но нет, этого-то она как раз и не может себе позволить. Сначала Николь де Белльшан должна встретить трудный день лицом к лицу. Она повернулась и снова вошла в спальню. На кресле у двери были разложены ее вещи — выстиранные и старательно отглаженные. Девушка вздохнула, собрала их и отправилась в ванную.

Спустя двадцать минут умытая, причесанная и одетая, Николь подошла к дверям, готовая встретиться с реальностью. Жаль, нет косметики, мимоходом подумала она и открыла дверь в коридор. Вдали слышались голоса и звон серебра и фарфора. Следуя на звук, она попала в столовую. Огромное помещение выходило на противоположную от океана сторону. Французские двери открывались в сад, являя взору неповторимое зрелище — буйство красных, желтых, синих, белых и нежно-розовых цветов, контрастирующих с яркой, сочной зеленью листьев и стеблей. Сладкое цветочное благоухание смешивалось с теплым запахом свежеиспеченных круассанов и умопомрачительным ароматом только что сваренного кофе.

Во главе стола сидел Сомаль, по правую руку от него — пожилая дама, одетая по последней европейской моде. Шея и запястья ее были украшены жемчугами, стоящими, без сомнения, целого состояния. Она подняла глаза, увидела Николь, и рука, держащая изящную чашку, замерла на полпути.

Проследив за направлением ее взгляда, Сомаль воскликнул:

— Николь! Я думал, ты проспишь дольше, а то мы обязательно подождали бы тебя. — Он поднялся, подошел к девушке и взял за руку. Затем поднес ее руку к губам и мягко поцеловал теплую кожу, одновременно бросив на Николь предупреждающий взгляд. — Доброе утро.

Сомаль выпрямился. Тон его был нежно-интимным, весь вид, собственнический и жаждущий, говорил о долго сдерживаемой страсти. Где уж ей достичь таких актерских высот!..

Николь внутренне содрогнулась. Что же такое было в этом мужчине, что заставляло ее волноваться, как пятнадцатилетнюю девчонку, на которую обратил внимание победитель «Тур де Франс»?

Сомаль между тем перешел на испанский:

— Мама, могу я представить тебе мою невесту, Николь де Белльшан?.. Николь, это моя мама, госпожа Ингрид Дало.

Высокая стройная дама поднялась со своего кресла, подошла к ним и поцеловала Николь в обе щеки.

— Счастлива с вами познакомиться, дорогая. Мой сын как раз рассказывал мне о вашей помолвке. Я знаю, что вы все держали в секрете из-за недавней кончины моего мужа, но такие счастливые новости заслуживают своего места под солнцем. Такая радость развеет траурную печаль, окутавшую нашу семью. Добро пожаловать. И можете называть меня просто Ингрид.

Рядом с этими двумя Николь ощущала себя неуклюжей и жалкой. Как ей хотелось, чтобы на ней было надето что-то другое вместо костюма для сафари, который так ей нравился еще несколько дней назад!

— Очень рада с вами познакомиться, — ответила Николь на своем безупречном испанском. Хоть в этом-то она была уверена и не чувствовала себя ущербной…

В чем он еще намеревается попрактиковаться? — подумала Николь, когда Сомаль заботливо усадил ее слева от себя и вызвал Нзолу, чтобы та подала свежий кофе.

— Расскажите мне о вашем головокружительном романе. Я уже начала беспокоиться о моем сыне. Он с головой ушел в бизнес, когда мой покойный муж передал ему дела. Я так рада, что он все же выбрал время позаботиться о своем будущем и о будущем всей нашей семьи. Вы подарили радость моему сердцу!

Николь смущенно улыбнулась, чувствуя чудовищную вину перед этой очаровательной женщиной за их совместный с ее сыном обман. К счастью, Нзола принесла кофе. Девушка старательно занялась приготовлением напитка — добавила сливок, положила сахару, — отчаянно надеясь, что вот сейчас что-нибудь произойдет и эта пытка прервется. Она взглянула на Сомаля в надежде на его помощь. В конце концов, он это придумал, ему и заботиться, чтобы она справилась с навязанной ей ролью.

Но, к ее удивлению и огромному облегчению, завтрак прошел лучше, чем она ожидала. Сомаль взял на себя труд придумать и преподнести госпоже Дало совершенно фантастический рассказ о том, как они познакомились. Николь слушала как завороженная, впитывая каждое его слово в надежде запомнить подробности. Когда ее спросят, она будет отвечать увереннее, зная, что их версии совпадают.

Когда завтрак подошел к концу, Николь уже почти поверила, что встретила Сомаля в Мадриде, влюбилась в него на Пласа де Орьенте, танцевала с ним до рассвета перед Аюнтамьенто и гуляла рука об руку вдоль Мансанарес.

— Я собиралась немного погостить здесь, но теперь немедленно переберусь к Зефирен, — сказала госпожа Дало. — Вы наверняка захотите побыть одни, тем более что не можете сейчас насладиться положенным медовым месяцем. Но Сомаль заверил меня, что, когда договор об алмазных копях будет подписан, он найдет время для большого путешествия вместе с вами.

Николь вздрогнула и посмотрела на Сомаля, не зная, что сказать. Что еще он успел наговорить матери, пока ее не было? Ей не удавалось войти в образ, даже когда слова были выучены назубок. А уж об импровизации и говорить нечего…

— Не спеши уезжать, мама, — ответил Сомаль.

— Ерунда! Я прекрасно помню, как я с твоим отцом… — Слезы навернулись на прекрасные синие глаза, и Ингрид поспешно поднялась из-за стола. — Извините меня, дорогие. Я немедленно дам указания прислуге начать упаковывать вещи. — И она покинула столовую.

— Она должна остаться, — сказала Николь, глядя ей вслед. — Она ведь никому не помешает.

— У нее с моим отцом был страстный роман, не прекращавшийся до самой его смерти. Очевидно, мама думает, что у нас такие же отношения. Только поэтому она и поняла эту спешку со свадьбой.

Николь вспомнила его поцелуй накануне вечером и с легкостью представила, как они сливаются в страстном объятии, забыв об окружающем мире. Какое это, наверное, счастье — быть любимой таким мужчиной…

Внезапно до ее затуманенного эротическими образами сознания дошла сказанная им фраза.

— Спешка со свадьбой?

— Чем скорее, тем лучше, — твердо сказал Сомаль. — Вы уже закончили?

Николь проглотила остатки кофе, промокнула губы салфеткой и аккуратно положила ее на стол. Не хватало, чтобы ее начали посещать такие видения… Ей нужен абсолютно трезвый, незамутненный сексуальными мечтаниями ум, чтобы успешно справиться со своей ролью.

— Я готова, — сообщила она.

— Еще слишком рано. У нас есть время.

— Для отеля никогда не бывает слишком рано. Он открыт двадцать четыре часа в сутки.

— Для отеля? Что вы хотите этим сказать?

— Вы обещали, что отвезете меня утром в «Палас д'Арманн». Я готова ехать.

— После свадебной церемонии. — Сомаль посмотрел на часы, потом на Николь и встретил ее изумленный взгляд. — Она назначена на десять тридцать. Зефирен нашла для вас свадебное платье.

— Что?!

Он поднялся из-за стола и покинул столовую, прежде чем Николь сумела составить связную фразу. Она смотрела ему вслед, онемевшая от удивления и негодования. Не может быть! Он глупо пошутил. Хотя Сомаль Дало не производил впечатления человека, склонного к легкомысленным шуткам. Но этого не может быть, потому что… потому что просто не может быть. Свадьбы требуют долгой подготовки: надо разослать приглашения, и сшить наряды, и… Она не знала, что еще, потому что никогда прежде не выходила замуж. Но все равно, невозможно было представить свадьбу, организованную за двенадцать часов! Когда даже невеста узнает о ней за… за два часа до начала!

Николь вскочила со своего места, намереваясь броситься за Сомалем и сказать ему, что сегодня они никак не могут пожениться. Как только она вышла из той отвратительной тюремной камеры, то сразу начала придумывать разные способы выбраться из неприятной ситуации. Ей надо только найти Сомаля и рассказать о них.

Николь почти бежала по длинному коридору, когда вдруг одна из дверей распахнулась и на пороге появилась молодая темнокожая женщина в прелестном голубом платье. По пятам за ней следовал маленький человечек в шоферской униформе. В руках он держал огромную, размером почти с него, коробку, перевязанную лентами. Обе женщины остановились и уставились друг на друга.

— Вы, я думаю, Николь, — на безупречном французском проговорила незнакомка.

— А вы, должно быть, Зефирен, — в свою очередь догадалась Николь. Женщина казалась миниатюрной, немного более темной копией Сомаля.

Симпатичное лицо Зефирен озарилось солнечной улыбкой.

— Неудивительно, что мой брат согласился на эту сумасбродную затею, — сказала она, внимательно оглядев Николь.

— Ничего из этого не получится, — вздохнула та.

— Если Сомаль говорит, что получится, значит, получится, — ответила Зефирен и метнула взгляд на малыша в униформе. — Я привезла вам свадебное платье. Какую комнату вам отвела Нзола?

— Вон ту, — махнула рукой Николь. — Но…

Зефирен взяла коробку и величественным кивком отпустила шофера. Затем повернулась и направилась к гостевой спальне.

— Идите сюда, быстро, — поторопила она Николь. — Вам надо примерить его. Не так-то просто найти в Абиджане свадебный наряд в столь ранний час. Сомаль позвонил мне в семь утра и попросил достать платье. Вы знаете, что большинство салонов открывается в одиннадцать? О, конечно, не знаете. Глупо, что я спрашиваю. Ну ничего, надеюсь, это подойдет, — оживленно болтала сестра «жениха», решительно шагая по длинному коридору.

Николь следовала за ней, не в состоянии разобраться в водовороте обуревающих ее мыслей и чувств.

Спустя четверть часа она пораженно взирала на свое отражение в огромном, от пола до потолка, зеркале. Ситуация полностью, окончательно и бесповоротно вышла из-под ее контроля. Она не нашла Сомаля, зато ее нашла Зефирен и нарядила в свадебное одеяние. Кружевное кремовое платье облегало ее стройную фигуру, будто было сшито именно для нее. Длинное, элегантное, но не слишком роскошное это платье вполне могло подойти для посещения театра, вечеринки с коктейлями… или утренней свадебной церемонии. Туфли оказались чуть велики, но Зефирен положила в носки комочек ваты, и Николь решила, что справится…

Пепельные волосы легким облаком окружили ее голову. Макияж — спасибо, Зефирен не забыла косметику, — подчеркнул точеные черты лица, придал таинственности зеленому мерцанию глаз, добавил краски смущения высоким скулам. Что подумает Сомаль?

Но, по крайней мере, она выглядит в миллион раз лучше, чем при их первой встрече, — когда он сделал свое предложение. Очевидно, он должен быть удовлетворен окончательным результатом.

Николь улыбнулась своему отражению. Ей решительно нравилось, как она выглядит. Может быть, люди не будут удивляться, что же Сомаль Дало в ней нашел? Может быть, им все же удастся их план? Ради дяди Анри она обязана постараться.

Ее взгляд в зеркале встретил устремленный на нее взгляд Зефирен. Медленно и торжественно та произнесла:

— Смотри, не опозорь мою семью. Не опозорь Сомаля. Понимаешь меня?

Николь вскинула голову и сверкнула изумрудами глаз.

— Я никогда бы не сделала этого и без твоих слов! Стремление не опозорить семью — разве не это истинная причина всего происходящего?

Эти слова немедленно вернули ее в реальность. Она не была томной, краснеющей невестой, готовой обменяться клятвами любви и верности с человеком, которого любит. Она вступала в брак по расчету… Нет, даже не по расчету, а чтобы исправить совершенные ею ошибки. И не стоит их множить, забывая, почему именно заключается этот союз.

Взглянув на крошечные часики, Николь поняла, что времени найти Сомаля и предложить ему альтернативные решения уже не оставалось. Да это и бессмысленно, он все равно их не примет. Время принятия решений давно миновало.

Все должно получиться. А как только договор будет подписан, Сомаль добьется аннулирования их брака и каждый пойдет своим путем. Она сможет с этим справиться. Всего несколько недель…

Сомаль позаботился обо всем, исключил все случайности. Он устроил так, чтобы супруги де Белльшан присутствовали на бракосочетании своей племянницы. Но приурочил их прибытие практически к самому началу церемонии, дабы воспрепятствовать их преждевременной встрече с Николь. Они смогут поговорить только тогда, когда она уже будет его законной супругой.

Конечно, его мать и сестра тоже будут на церемонии. И его доверенный советник Уаттара. Но он не послал приглашений двоюродному брату и Ндене. Подобного риска Сомаль не мог себе позволить. Но его извиняло то, что семья была в трауре. В такое время возможна только самая тихая скромная свадьба.

Месье Анри и мадам Франсуаз де Белльшан прибыли ровно в половине одиннадцатого. Госпожа Ингрид приветствовала их в дверях, проводила в сад и ответила, насколько могла, на все их вопросы. Однако месье Анри не был удовлетворен. Они с женой даже не подозревали, что малютка Николь знает Сомаля, не то что планирует выйти за него замуж, до тех пор пока министр позвонил им накануне вечером. И его объяснение показалось им слишком поспешным и слишком коротким…

Ингрид рассказала все, что знала, и предложила подождать, пока Николь сама удовлетворит их любопытство.

Сад был лучшим местом для маленького семейного торжества. Сомаль обозревал романтическую картину, стоя в дверях. Что ж, если никто не будет задавать лишних вопросов, все пройдет без заминок. Конечно, он не был уверен в своем деловом партнере, но надеялся, что месье Анри послушается Ингрид и не начнет допрашивать Николь с пристрастием сразу после заключения брака.

Впрочем, сама Николь тоже оставалась неизвестной величиной. Согласится ли она до конца выполнить условия их сделки? Или в последний момент нарушит договор и таким образом даст Окембе Номбе и его своре оружие против него и сторонников прогресса?

Зефирен подошла к брату и неуверенно улыбнулась.

— Она готова, я сделала, что могла. Удачи, дорогой. Но я до сих пор считаю, что помолвки было бы достаточно.

— Побудь с мамой. Она, кажется, нервничает.

— Ничего удивительного. Как, интересно, принимает это родня невесты?

Сомаль бросил взгляд в сторону будущих «родственников», слегка нахмурился.

— Лучше, чем я предполагал, хотя мадам де Белльшан кажется шокированной поспешностью свадьбы. Месье Анри пытался потребовать объяснений, когда прибыл, но согласился поговорить с Николь позднее. Может, он уже слышал поползшие слухи? Если бы он был в курсе ситуации, то, безусловно, оценил бы мое решение.

— А вдруг они довольны, что наконец-то сбыли ее с рук? — ехидно пробормотала Зефирен, отходя к другим гостям.

Сомаль терпеливо ждал, пока в конце длинного коридора не показалась виновница — в прямом и переносном смысле — торжества. На мгновение он забыл, что эта свадьба всего лишь дань необходимости. Нынешняя Николь резко отличалась от той Николь, которую он наблюдал вчера, да и сегодня утром тоже. Сейчас она казалась робкой, непорочной и такой прелестной, что дух захватывало. Да, когда ее увидят его противники, вопросы вряд ли возникнут. Они сразу поймут, что привлекло его в ней — ее внешность, ее ум… ее родственные связи.

— Дядя и тетя уже приехали? — спросила она, подойдя к нему.

— Все собрались в саду. Вы готовы? — Николь колебалась лишь секунду, потом кивнула. — Тогда пойдемте.

— А разве не положено, чтобы дядя вел меня к венцу? — спросила она.

— О, это маленькая и очень неофициальная церемония. Присутствуют только ближайшие родственники, — заметил Сомаль. — Не думаю, что стоит придерживаться протокола.

— Вы по-прежнему не доверяете мне, да? — шепнула Николь, беря его под руку и направляясь с ним в сад.

Она дала честное слово. Может, для него мнение Сомаля Дало и не много значило, учитывая обстоятельства, но для нее… Она улыбнулась тете и дяде. Пусть лучше ее родные гадают, по каким это причинам они так заспешили со свадьбой, чем узнают правду. А может быть, когда-нибудь после подписания договора она и расскажет им, как все было на самом деле.

Но не сегодня. Сегодня она выходит замуж в прелестном саду с видом на Атлантику за мужчину, о котором в другой ситуации могла бы только мечтать…

Николь знала, что этот день отпечатается в ее памяти лишь отрывками. Она отчетливо помнила пряный цветочный аромат, струящийся вокруг нее, когда давала клятву любви и верности: «Пока смерть не разлучит нас». Ее супруг неожиданно оказался христианином. Потом горячий требовательный поцелуй, которым Сомаль скрепил их брачные обеты. Потом озадаченный, почти испуганный взгляд тети Франсуаз, когда Николь подошла обнять родных. Супруги де Белльшан оттащили ее в сторону, едва закончились поздравления присутствующих, и накинулись с расспросами.

На счету Николь было уже достаточно эксцентричных выходок, и сегодняшнее событие лишь подтвердило ее репутацию взбалмошной сумасбродки. Родственников уже давно ничем нельзя было удивить, поэтому они приняли ее версию о головокружительном, сногсшибательном ухаживании Сомаля и его предложении довольно легко. Но тете Франсуаз не терпелось узнать подробности, и Николь пришлось пообещать вскоре навестить ее и ответить на вопросы. Все это время она держала пальцы скрещенными за спиной и молилась, чтобы торжество закончилось раньше, чем произойдет что-либо непоправимое.

Ланч в честь новобрачных был более чем роскошным, как если бы прислуга имела по меньшей мере неделю на подготовку вместо неполных двенадцати часов. Но беседа шла вяло, с неловкими паузами, ибо малочисленные гости, которых пригласил Сомаль, за исключением Ингрид и Зефирен не говорили по-французски, а чета де Белльшан лишь подозревала о существовании такого языка, как диула.

Какая же это была пытка — притворяться краснеющей от счастья невестой и все время чувствовать электризующее присутствие мужчины, названного ее мужем и сидящего рядом с ней! Когда его пальцы касались ее руки, казалось, электрические разряды пронизывают тело Николь. А пристальность его взгляда, который гости принимали за знак преданности и внимания, явно напоминала ей о необходимости продолжать их игру.

Визит в «Палас д'Арманн» за багажом Николь прошел без суеты и недоразумений. Сомаль все время был рядом. «Новобрачная» знала, что он не доверяет ей, но все остальные принимали это за чистую монету — нежный супруг не в состоянии вынести разлуки с возлюбленной.

Но самым странным было воспоминание о непонятных, необъяснимых эмоциях, охвативших Николь, когда Сомаль, пожелав доброй ночи, оставил ее посредине гостиной.

К этому времени на вилле не осталось ни одного человека — даже верная Нзола покинула новобрачных. Прислуга вернется через два дня — именно этот срок Сомаль потребовал в качестве медового месяца, ссылаясь на то, что дела не потерпят более длительного его отсутствия.

После того как шаги Сомаля замолкли вдали, все погрузилось в тишину. Николь словно осталась одна в этом доме, во всем мире… Единственными долетавшими до нее звуками были мерный гул океана и шелест легких занавесок.

Она прошла в спальню и закрыла дверь. Через несколько минут она уже лежала в постели с иллюстрированным журналом, который где-то нашла. Но мысли ее витали далеко от страниц глянцевого издания.

Николь не собиралась выходить замуж — по крайней мере, в ближайшие несколько лет. И уж конечно не с целью предотвращения международного скандала. Но даже в фантазиях, порой посещавших ее, как и любую другую девушку, она не проводила первую брачную ночь в огромной роскошной постели в полном одиночестве. Правда, то, что Сомаль отослал слуг, было потрясающей находкой: так никто не узнает, что они вовсе не те пылкие любовники, за которых выдавали себя весь сегодняшний день.

Однако Николь была разочарована тем, что Сомаль не провел с ней больше времени. На мгновение она даже пожалела, что ее муж не воспользовался своим законным правом разделить с ней брачное ложе. Но, шокированная этой мыслью, быстро щелкнула выключателем, позволила журналу упасть на пол и поуютнее свернулась в кровати. Последнее, что промелькнуло в ее голове, было: поскорее бы кончились переговоры…

Николь проснулась ранним утром и с удивлением поняла, что спала лучше, чем ожидала. Она быстро приняла душ, надела легкое платье и выбежала на террасу. Стоял сухой, теплый сезон — самое начало февраля. Солнце грело, но не жгло, дышалось легко, и Николь набрала полную грудь свежего воздуха. Океан сверкал под лучами солнца, будто приглашая ее окунуться.

Она побежала через сад по дорожке, ведущей к пляжу. Оглянувшись вокруг, Николь убедилась, что совершенно одна. Прислуга не вернется раньше завтрашнего вечера. А где, интересно, Сомаль? Еще отдыхает? Она живо представила его в постели. Ему явно нужна большая кровать. Как именно он спит — широко раскинувшись, заняв ее всю, или на краешке, готовый мгновенно вскочить? В пижаму или голый? Вряд ли в пижаме, подумала она и залилась краской, представив его обнаженным.

Мучительно-томительные образы нахлынули на нее и принялись терзать ее живое воображение. Пытаясь избавиться от них, Николь скинула сандалии и устремилась к воде. Уже горячий песок заставил ее бежать. Вскоре она достигла кромки прибоя и позволила прохладным волнам лизнуть ее голые ноги. Девушка оглянулась направо, потом налево — одна, насколько хватало взгляда. Она попыталась представить такой пляж во Франции или в Испании — нет, невозможно… Каждый раз, отправляясь позагорать, ей приходилось делить солнце и песок с пожилыми супружескими парами, визжащими детьми, почти забывшими о приличиях любовниками. Блаженное одиночество было ей незнакомо до сегодняшнего утра…

Николь медленно брела по мелководью. Мысли и ощущения поглотили ее целиком, и Николь не заметила, как дошла до таблички с красной и черной надписями на местном языке. Может, здесь кончаются владения Сомаля? Она спросит его попозже, а сейчас… сейчас она проголодалась. Посмотрев с тоской на воду — ей хотелось поплавать, но она знала, что кто-то должен находиться рядом с ней, — девушка повернулась и направилась к вилле.

Дойдя до ворот сада, она отряхнула песок со ступней, снова надела сандалии и пошла по дорожке, наслаждаясь ароматом цветов. Интересно, может она сорвать хоть несколько и взять их с собой в комнату? Такие прелестные, такие благоуханные…

Николь вошла в спальню через террасу. До сих пор она знала только одну дорогу в столовую — через свою комнату. Надо сегодня потратить какое-то время и исследовать виллу, раз уж она будет жить здесь несколько недель.

Проходя через холл, она услышала громкий стук в дверь. Николь заколебалась — открыть самой или подождать, пока это сделает Сомаль? Больше никого в доме не было.

Стук повторился — громче, увереннее. Николь подошла к двери, повернула ручку и увидела немолодую женщину в черном. Седые волосы стянуты сзади в пучок. Начавшая увядать темная кожа без макияжа. Черные глаза сверкнули и широко открылись, когда гостья увидела Николь. Она внимательно оглядела девушку с головы до пят.

Позади нее Николь заметила большой черный лимузин. Шофер стоял рядом с открытой дверцей и бесстрастно наблюдал за происходящим.

Женщина что-то сказала.

— Надеюсь, вы говорите по-французски или по-английски, потому что я не знаю диула, — произнесла Николь по-французски.

Женщина ответила ей на этом же языке.

— Жена высокопоставленного члена правительства обязана знать язык этой страны, — проворчала она. — Вы собираетесь предложить мне войти?

— Пожалуйста. — Николь отступила в сторону, недоумевая, кто бы это мог быть.

— Полагаю, мой уважаемый родственник считает излишним проинформировать своего двоюродного брата и меня о своей свадьбе. Вполне в его духе — игнорировать семью в погоне за личными интересами. Я говорила Алассано, но разве он послушает? Нет, он упрям, как любой мужчина!

Николь смотрела на женщину, очевидно жену президента страны, двоюродного брата Сомаля, и пыталась вспомнить, рассказывал ли он ей что-нибудь о ней.

— Ну так, где он?

— Сомаль? — переспросила Николь.

— Конечно, кто же еще? — Женщина смотрела на нее, как на недоумка.

Николь оглянулась, надеясь на внезапное озарение. Она знала, что обстоятельства их женитьбы — секрет для посторонних. И любой может ожидать, что молодая жена в курсе, где находится ее свежеиспеченный супруг.

— Я… я пойду приведу его, — сказала она. — Не хотите ли подождать?

— Вы пойдете? В чем дело, где прислуга?

— Их всех отпустили на несколько дней. Чтобы мы с мужем могли побыть одни, — сообщила Николь.

— Тогда поторапливайтесь.

Девушка побежала по коридору, надеясь, что сумеет найти Сомаля, и молясь про себя, чтобы он не уехал. Что, если ей придется вернуться к этой женщине и сообщить, что его нет?

Сколько же комнат в этом доме? — подивилась Николь спустя несколько минут. Она открывала каждую дверь, попадавшуюся ей на пути, но все помещения были пусты.

Николь остановилась, готовая завизжать. Нетерпеливая гостья ждала. А она понятия не имеет, где ее муж и что ей делать дальше. Как он смеет ставить ее в такое унизительное положение!

Она медленно побрела обратно, не смея надеяться, что дама потеряла терпение и уехала. И вдруг услышала голоса в гостиной. Благодарение Господу, Сомаль сам нашел их гостью!

Николь облегченно вдохнула и поспешила присоединиться к ним. Но эти двое даже не заметили ее — Сомаль и жена его двоюродного брата слишком ушли в жестокую ссору. Она не понимала ни слова, но зато прекрасно слышала гнев, звучащий в их голосах. Не остались без внимания и сверкающие яростью взгляды.

Внезапно Сомаль увидел Николь. Он замолчал и улыбнулся.

Сердце ее на секунду остановилось, потом медленно перевернулось в груди. Сейчас он впервые улыбнулся ей! Еще в первую их встречу Николь увидела, что он необыкновенно красив, но эта улыбка почти лишила ее чувств. Этот мужчина должен ходить с надписью на груди «Летальное оружие», предупреждая таким образом об опасности всех женщин в возрасте до ста лет.

Не отводя глаз, Николь медленно приблизилась к нему, чувствуя покалывание во всем теле от мощного чувственного импульса, исходящего от этого потрясающего представителя сильной половины рода человеческого.

Сегодня на Сомале нет костюма, смутно отметила она. Свободная белая рубашка, частично расстегнутая, позволяла видеть широкую мускулистую грудь, слегка поросшую темными курчавыми волосками. Волосы на голове пребывали в беспорядке, будто он в задумчивости ерошил их пальцами. Или это сделал океанский ветер? Может быть, Сомаль тоже сегодня гулял по берегу?

Бежевые брюки сидели как-то нарочито мешковато, подчеркивая небрежную элегантность всей его высокой и сильной фигуры. Босые ноги были широко расставлены, как бы демонстрируя всем и каждому, что он крепко стоит на земле и собирается делать это и впредь. Настоящий мужчина, подумала Николь, тяжело сглотнув.

— Николь, дорогая, а я удивлялся, куда это ты пропала?

Голос его был знойным и полным чувственной страсти. Взгляд темных глаз ласкал. Протянув руку, Сомаль взял ее за запястье, притянул к себе. Но его пальцы сжали ее тонкую, хрупкую руку, как тисками, предупреждая об опасности, когда он прижал ее к себе так тесно, что Николь обдало жаром, исходящим от его тела.

Совершенно зачарованная, она не издала ни звука. Николь не совсем понимала, о какой именно опасности предупреждают его пальцы, пока Сомаль не поцеловал ее.

Да, она знала, что это не значит для него ничего — просто шоу для враждебно настроенной аудитории. Но ее этот поцелуй поднял высоко над землей, нежно опустил на мягкое облако мужской ласки и закачал, как новорожденного первенца в колыбели. Все ее чувства поплыли и закружились от несказанного, почти непереносимого физического наслаждения.

Его язык нежно, но требовательно коснулся ее губ, и Николь приоткрыла их, радостно приветствуя повелителя. Он танцевал у нее во рту, и она отвечала на каждый натиск, каждую атаку равной по силе страсти лаской. Сомаль углубил поцелуй, и она прижалась к нему всем телом, потрясенно осознав, что не оставила его равнодушным. Но даже этого ей было мало. Она хотела еще, еще…

Внезапно до ее сознания дошел какой-то посторонний звук. Сомаль чуть отстранился, тяжело дыша и глядя на Николь, такую беззащитную, такую уязвимую. Затем положил руку ей на плечо и произнес по-французски:

— А чего ты еще ожидала, Ндена? Мы не виделись с Николь несколько месяцев. Мы только вчера поженились и даже не имеем времени для настоящего медового месяца. Так что нет ничего странного в том, что мы стремимся каждую свободную минуту остаться наедине.

— Ты можешь найти сколько угодно времени для медового месяца. Сейчас не происходит ничего, что не могло бы подождать.

— А мои переговоры с «Компани дю монд»? Забыла?

— О, зря ты думаешь, что добьешься одобрения кабинета министров. Алассано совершенно напрасно тебе потакает. К тому же договор еще далек от подписания.

— Вскрылись новые аспекты. Я добьюсь лучших условий, и наша страна вступит в следующее тысячелетие богатой и развитой.

— Твой отец…

— Мой отец, к сожалению, мертв. И в знак почтения к его памяти и семейному трауру мы с Николь устроили тихую свадебную церемонию вчера утром. Присутствовали мои мать и сестра и ближайшие родственники Николь — супруги де Белльшан. Когда окончится установленный срок траура, мы устроим торжественный прием и ты сможешь официально приветствовать Николь в качестве моей супруги и члена семьи Дало.

Женщина сверкнула глазами в сторону Николь и снова заговорила на диула. Сомаль крепче сжал руку девушки. Его глаза горели яростным пламенем. Он ответил на том же языке, отпустил Николь и направился к двери. Холодным, вежливым тоном пожелал Ндене счастливого пути. А когда наконец закрыл за ней дверь, резко обернулся и посмотрел на жену.

— Все прошло просто прекрасно.

— Прекрасно? — воскликнула Николь. — Я не поняла ни слова, но это было и ни к чему! Тон ее голоса сказал мне все, что надо!

— Да, но она ни на секунду не заподозрила, что это только прикрытие. Она упрекала мой вкус, мое легкомыслие. Говорила, чтобы я не спускал с вас глаз, а то, чего доброго, вы запятнаете доброе имя нашей семьи, и отчитывала за то, что я бросил вызов министрам, которые больше понимают в делах, чем я. Но она ничем не показала, будто не верит в наш брак.