Всё смешалось

В одном городке

На улочках города Етстани (ёлки-палки, найдёт ли его кто-нибудь на карте?) трудились серьёзные работники. Забор вокруг школы (там учился Гриша) к югу от проспекта Лозина скоро покроют ярко-синей краской, чтобы не было видно, как его заляпали птицы. В окрестностях проспекта отмечали праздник. Наконец-то вывозят мусор, народ уж думал, не доживём.

Труженики с малярными кистями раз в две минуты заводили песню из одного куплета:

Кто моложе Гриши, те наверняка выложили песню в TikTok. Ему было не до баловства. Вуз окончил, работа впереди, а пока можно погулять с Иркой. Пусть лузер, но над собой работал, не силач, но и не слабак. Женятся ли они, сам не знал. Его обычная худая рука сжимала ладонь невысокой пышной девушки. Встречные косились на странную пару, но Гришу имидж не волновал.

В метре от них раздалось резкое «тпру». Лошадей на улицах не водилось. Гришу, выпускника юрфака, остановил знакомый участковый Евсеев, который окончательно научит молодого парня труду частного детектива, а если повезёт, после отставки станет его шефом. А Ирка будет секретаршей (не «секретуткой», здесь всё серьёзно).

Первым, что полицейский лейтенант втолковал «падавану», был тот факт, что Евсеев не толстый, а широкий. Ирка тоже не любила, когда её, красивую румяную пышку, называли толстой, но до эвфемизмов не додумалась.

Рассказывали об участковом всякое. В старших классах он снял школьную дверь с петель, взял под мышку и унёс. Вахтёрша спросила: «Ты в каком классе учишься?». «В одиннадцатом». «Нет, в первом». Посерьёзнел, раз взяли в полицию. Волжскому парню повезло хотя бы в том, что наставник не разделял «проживание» большинства обитателей Етстани как бы в нулевых. Себя он никаким устаревшим «милиционером» не считал. Прогрессивный хотя бы на фоне родного города.

Евсеев показал большой палец, а в левой руке разместилась бутылка пива «Евтихий».

— Ты молодец. Нормально, Григорий. Нашёл себе дочь самого мэра. Веселов говорит, что дочь ему доносит на собственного парня. Сознательная.

Ага. Гриша вспомнил, как он своими давними фантазиями испортил альтернативную историю. Доносы Иркиному папе тоже помогли результату.

К счастью, Евсеев не стал развивать тему, а выбрал другую.

— Тест на наблюдательность. На кого я похож, сынок?

Да уж, была у наставника привычка называть всех парней сынками.

Гриша оценил плотное телосложение и широкое бритое лицо участкового.

— Вы похожи на Зуса из «Гравити-Фоллс».

Евсеев усмехнулся.

— Оригинально сравниваешь.

— Я сначала Швейка вспомнил, потом решил, что лучше что-нибудь современное. Прикольно было бы, если бы Етстань оказалась русской Гравити-Фоллс. Я бы заинтересовался.

— Ты о чём, сынок? Ты хочешь, чтобы к нам в гости пришёл жёлтый треугольный демон? Спасибо на добром слове.

— Тьфу, не подумал.

— В следующий раз будь внимательным к деталям. До встречи. Пойду, поиграю с настоящим сыном.

Евсеев уже познакомился с мэром, который приходился Гришиной девушке отцом. Спасибо Веселову за то, что породил такую спокойную, совсем не нервную дочку. Григорий сделал Ире комплимент: она вальяжная, как Дмитрий Киселёв.

Середина осени набросала перед домами красно-жёлтых листьев, хотя именно здесь деревья давно вырубили. На Ложкарской набережной, дом 10. У родного подъезда не работал домофон, заходи, кто хочет. Родителей не было дома, пусть волжский парень проведёт время в компании вероятной невесты.

Григорий хотел было запереть дверь, как понял, что на кухне кто-то есть.

Пугаться ему не следовало (мужик или не мужик?), но в воздухе витала угроза.

Рядом с микроволновкой стоял незнакомый бровастый парень. Он готов был перекусить бутербродом с салом. Другой рукой пришелец щупал торчащий карман, похоже, со смартфоном.

— Вы что здесь делаете? — задав вопрос, обитатель квартиры заметил, что тот сам удивлён.

Гость что-то прошипел на украинском.

— У него на сале укроп? — пригляделась Гришина подруга.

— Верно. Вот прикол: укроп ест укроп.

Едва он закончил фразу, бутерброд быстро переместился на его лицо. Сало и хлеб упали в ладони. Гриша аккуратно положил их на стол и увидел, что пришелец встал в стойку.

— Вы бы ещё показали боевой гопак, — ляпнул житель квартиры.

— Обойдётесь.

Кулаки тот разжал. У него остался вопрос, кто живёт в этой квартире.

— Гришей Клюевым меня зовут. Скоро стану частным детективом. Ира будет секретаршей. Ещё она дочь нашего мэра.

— Гарно совпало. Моим фахом тоже будет прыватный детектыв.

Григорий хлопнул себя по лбу.

— Вот как новость. Я вас видел в «Комсомолке» пять лет назад.

Верно, это же герой одной статьи (и газетной, и уголовной). Тогда в наших СМИ (даже в самых местечковых) сообщили о побеге, причём не из какого-нибудь там Шоушенка. Вместе со злободневными стихами. Вспомнил же.

Что-то надо предпринять.

Ирка смотрела то на гостя, то на Гришу. А пришелец начал именно с неё.

— Вона твоя коханка или хто? Если я бестактен, извинюсь.

— В смысле партнёрша? С недавних пор да.

— Тебе нравятся толстые?

Ирка отодвинулась, а Гриша готов был защитить её.

— Меня познакомили с Ирой намного раньше, почти что по расчёту, потом уже началось всерьёз. Так-то мне нравится Бортич, и не из-за того, что она в одном фильме толстая. Понял?

— Без проблем. Не женитесь на курсистках, они толсты как сосиски.

Гриша посмотрел на него как дурачка.

— Ты с какой сослагательной Земли прилетел? У нас нет курсисток.

— Глупый Гришка. Не знае фразу, а на мене валит.

— Ты уведёшь у меня Иру, стопудово. Вам, украинцам, нравятся толстушки. Руслана Писанка и другие всякие там.

Противник выставил крепкий кулак.

— Не тем мыслишь. Скажешь, будь у меня девушка, она бы обязательно пидманула, пидвела? А если бы меня звали Тарасом, я бы убил сына? То есть я не Тарас, а Мыкыта Карпенко.

— А я Клюев. Ира, она дочь нашего мэра, Леонида Веселова. Ты ничего не имеешь против дочери мэра? Ты… её… — волжский парень смутился.

— Ха, знаю! — обрадовался Никита. — Ты хочешь спросить, поимею ли я дочь мэра. Не дождёшься.

Ира прижалась к своему партнёру. Грише любовный треугольник был не нужен. Что, если этот ваш Карпенко врёт?

— А как ты к нам попал?

— Ваши учёные создавали ускоренное перемещение, только кроме контактов с альтернативными никакой пользы. Наши честные учёные решили немного его усовершенствовать. Меня сделали подопытным кроликом. Перемещусь из столицы в Карпаты, потом обратно. Из-за глюков и неполадок свалился к вам. Не суетитесь вы, в нужное время вернусь обратно. Телефон с собой. Видите, у меня браслет и особые стельки? Они нужны, чтобы перемещать из любого места. Разработка немецкого друга вашего любимого учёного-копчёного. Он с украинскими коллегами вместе потрудился.

— Стельки лучше переложи в тапки, не ходи по чистому. Я буду частным детективом, Ира секретаршей. У тебя есть профессия? Тьфу, ты же сказал.

— Хто знае, может, тоже пойду в частные детектывы, сначала пусть психика устаканится. ПТСР у мене, и всё из-за вас, москалив. Був российским солдатом, стал перебежчиком. Що скажете?

— Как?

— Довго рассказывать. Я крымчанин, украинец, а мой старший брат Пётр — русский. «Жили, не тужили» здесь не подходит, брат меня шпынял. Говорит, почему ты, дурень, не русский? Почему ты даун? В шестнадцатом году я окончил школу, а Пётр к тому времени служил в вашей жалкой армии, а что с Крымом, сами знаете. Думает, надо меня взять на войнушку. Я вам не идиот, со своими воевать не собирался. Перед боем тайком подготовил белый флаг из майки, вдруг свои неправильно поймут. Знаете психическую атаку из «Чапаева»? Пока ваши кровососы недоумевали, Мыкита шёл по полю брани на другую сторону фронта. На родине «Рошена» солдату обеспечили всё, что нужно. Разве что в меня разок пальнули с вашей стороны. До сих пор ПТСР временами. Реабилитируюсь.

Ира скромно хихикнула.

— Я тебя знаю. Ты Рэмбо.

— ПТСР? — тупо спросил Григорий. — ПТУ знаю, а у тебя, похоже, профессионально-техническая суверенная Россия. Эй, погоди, ты что намолол? Мы с вами не воюем, все знают. Твой брат тоже украинец, а твой с ним конфликт просто бытовуха. Правильно понимаю?

В глазах помутнело. Через десять-пятнадцать секунд Гриша осознал, что прижат к стене, а украинец держит его за горло.

— Что сказал? Получай расплату, недоумок.

Ира умоляла отпустить его. Карпенко всё же сжалился.

— Ну ты силач, Никитос. А из какого ты города Крыма?

— Конспирация, любопытные вы. Не надо мне, чтобы ваши застукали. В подразделении имелся майор Зайцев[7], помогал моему брату-русскому. Ты не представляешь всю мерзость. В армии служил?

— Нет.

— Тебе повезло.

— Ты не врёшь? Майор, видать, тоже хохол.

— Думайте, что хотите.

Дальше незваный гость общался по сотовому с Крымом (или откуда он на самом деле). Говорил даже не на украинском, а на каком-то русско-белорусском. Видать, конспирация такая.

Гриша в стороне шепнул Ирке:

— Ну как я могу верить этому хохлу? То есть я слышал на улицах разговоры как у него, кто-то вечно мутит и чем-то недоволен. Сама подумай, разве мы ничего не видим своими глазами и по телевизору, газетам? Почему мы должны верить иностранцу, а не глазам?

Ирка медленно кивнула.

Шпионский разговор закончился. Никита смотрел из окна кухни, туда, где от деревьев мало что осталось. Он почему-то резко отпрянул.

— Кого ты испугался?

— Я не трус. Следи за словами.

— Кого ты увидел?

Под окнами стоял всего лишь Евсеев. Вальяжный такой дядечка. Что страшного?

— Я его знаю, зуб даю. Этот участковый — дружбан майора Зайцева, меня не факт, что знает, но может донести. Надеюсь, он не к нам.

Евсеев друг военного, которому подчинялся Никита? Здорово. Только почему наш участковый водит дружбу с хохлами?

— Зря. Участковый меня наставляет. Научно выражаясь, мой верный ментор.

Гость снова протянул руку к Гришиной шее. Хорошо, что передумал.

— Поясню тебе, Никит. Мы живём не просто в Тверской области, а в Етстани. Остальным нашим гражданам трудно представить, но честно скажу, Етстань думает, что сейчас нулевые. На ссору с вашей страной ей, как говорится, плевать. Тебя никто не заметит.

Никита с силой потряс ему руку.

— Спасибо тебе, дружок. Хоть что-то у вас вменяемое.

— А Евсеев, который наш наставник, эти чудачества не разделяет. Он живёт в двадцатых, в реальности. Поэтому тебе…

Заскрипела входная дверь. Кто её не запер?

— Всем привет, молодёжь. Дверь надо закрывать на засов. Домофон не работает, иначе бы вы засуетились.

На кухню зашёл Евсеев. Весь его грузный облик отдавал несерьёзностью из-за того, что полицейский непрерывно посмеивался. В мусорное ведро он положил пивную банку.

— Расселось тут племя младое, незнакомое. Вас двоих я знаю. А вы кто, молодой человек? Представьтесь, пожалуйста.

Никита молчал, но явно старался выглядеть так, чтобы участковый не заподозрил застенчивость.

— Молчишь, сынок? Нет, я серьёзен. Ты похож на моего сына. Он ещё ребёнок, но наверняка вырастет в тебя. Смотри у меня. Не подведи, будь таким, каким я прикажу.

Понятно, что крымчанин не хотел становиться тем же типом, что и сын незнакомого полицейского из провинции. Начался конфликт, без него никак.

— Что, дерзишь, не хочешь быть ровней моему сыночку? Будет тебе телесное наказание.

Хотя Евсеев выглядел пухликом (пиво опять-таки), он легко приподнял первого гостя квартиры за воротник.

— Помогите вынуть ремень. Пороть буду.

Вместо покорности Никита сделал резкое движение правой ногой. Несостоявшийся экзекутор охал, держась за правую ногу уже свою.

— Полицию бить вздумал, стервец? У-у!

Через полминуты он сбежал, подпрыгивая, а Никита понадеялся, что его недруг не заподозрил знакомство смелого парня с тем самым Зайцевым. Сам Гриша от его поступка присвистнул.

Местный парень закрыл было дверь, но побоялся коснуться голой рукой задвижки, на которой мог быть ковид. Нет, это не главное. Пока он в прихожей, Никитос остаётся наедине с Гришиной девушкой. Как пить дать пристанет. Волжский парень повременил с задвижкой и вернулся на кухню.

Как ни странно, украинец на Ирку пока не покушался.

Они решили посидеть за столом. Не сообразить ли на троих компотом? Ирка принесла полные чашки. Никита рассказал, что родственники (только что беседовал по телефону) позвонят на радио, чтобы он послушал одну песню. Времени оставалось немного. Пока попьют компот.

— В вашем городишке есть что-нибудь примечательное?

— Ну как сказать. Мэра называют народным. Раньше производили замки, сейчас с этим не очень. На нашей Ложкарской улице жил стоматолог, который любил карты, взгляды у него какие-то странные. В этом году куда-то пропал. Библиотека у нас, с девятнадцатого века ещё, одна на весь город. Улица Ржевской битвы. Город в войне участвовал вяло, улицу так назвали для маскировки. Москва хочет отнять нашу Етстань у Твери. Понимаешь, в Московской области уже есть Дубна на Волге, а они хотят, чтобы подмосковных городов на Волге стало сразу два. В Етстаньском районе есть город Решцы с сумасшедшим домом. Туда привозят со всего района. Ещё наши люди никак не выйдут из прошлого. Хорошо хоть, не все подряд. Никитка, расскажи, как ты жил, и как живёшь сейчас.

Тот согласился. Гриша припомнил название фильма «Третий лишний». Пусть оно станет для Карпенко неподходящим. Главное, чтобы не пристал к Ире.

Диалог начался.

— Майор приказал вернути яблоко, которое он сам слопав.

Волжский парень пожал плечами.

— Яблоко, которое сам съел? Поясни, а то я не врубаюсь.

— Объясняю для бестолковых. Майор приказал мне вернуть ему яблоко, которое он сам только что слопал. С другой стороны фронта я пожелал, чтобы яблоко оказалось немытым, а ещё лучше, если с пестицидами.

Гриша присвистнул.

— Тебе только в Comedy club выступать. Там тебе будут рады.

Третий продолжал рассказ:

— Брат объяснил, почему я невероятный даун. Просто я родился в Чернобыле. Вам смешно? Если думаете, що це правда, получите в нос. Брат назвал меня ошибкой радиации. Он сам хто? Жертва аборта?

— Тебе точно надо в Comedy club.

В ответ Никита дёрнул головой.

— Глупый Гришка. Ты не читав Ильфа и Петрова, а я виноват?

— Логично. Ты хохол, значит, виноват.

— Серьёзней можно?

— Читал я. Швейк больше понравился. Он мне ближе. Веселее Бендера.

Недовольный Никита сильно прищурился.

— Понятно, почему. Ты жертва ТНТ.

Было плевать, что Никита щурится совсем как Гришин любимый герой Фрай (есть один мемчик). То аборты приплетает, то у ТНТ нашёл жертвы.

— Рассказывай.

— Брат осторожно приподнимает мою чёлку и роняет челюсть: «Да у него парик!».

— Ты носил парик?

Никита со сверкающими глазами сжал кулак. Чем недоволен?

— Дальше рассказывай.

— Майор придумал мне прозвище «Понос». За что, известно только ему. У другого солдата было прозвище «Китаёза». Здесь очевидно, почему. Майор весело спросил: «Рядовой Китаёза, хотите поменяться кличкой с рядовым Поносом?». Вам смешно, а мне нет.

Странно, что он такой серьёзный.

— Майор распространял слухи, что я мало того, что даун, так ещё сплю с бомжами. Ложимся мы баиньки, а солдаты шутят: сейчас к Никите придут бомжи. И в этот напряжённый момент кто-то постучал в окно. Они все хохочут: надо же, сбылось. На самом деле это майор за нами подслушивал.

— А ты не можешь рассказать честнее? Вряд ли ты сам ни перед кем не виноват.

Третий выпятил губу.

— Ты прав. Я увидел у одноклассника на тетради портрет Ломоносова и раскрасил. Потом он спросил из интереса, как звали лидера меньшевиков, а я его обманул. По логике «Я хороший, а он плохой, значит, он заслужил, а я имею право». Или как я нарисовал карикатуру. Страшный такой лохматый пёстрый котище. С репликой «Привет, меня зовут <написано имя брата>. А кличка у меня „Барабашка“». И это до начала нашего конфликта.

Волжский парень его даже зауважал. Сам Гриша смог бы высказать компромат на себя недавнему знакомцу? Как-то не задумывался.

— Никит, а ты не расскажешь нам байку?

— Зачем тебе?

— Ты бравый солдат и жертва начальства, тебя признали дауном. Ты просто обязан травить офигенные истории.

Никита впился глазами.

— Ты ещё заяви, будто я перепродаю крашеных дворняжек. Если настаиваешь, так уж и бути.

Гриша настроился на приятное времяпровождение, а Ирка придвинулась поближе. Хотя зачем ей солдатские байки?

— Слышал своими ушами, зуб даю. Солдат-москаль перед самым уходом в армию влюбился в одну очаровашку. Некоторое время спустя любовь больше не застилала глаза, русский парубок взглянул на дивчину во второй раз, трезвым взглядом, и обомлел. Вы не поверите, но она оказалась толстой. Надо сказать, он по-прежнему был в омуте любви, просто…

— Ты на меня намекаешь? — Ирка отодвинулась.

— …непонятно, то ли он раньше не мог оторвать взгляд от её глаз, то ли девица была в скафандре. Началась служба. Солдат договорился с сослуживцами, он задумал хитрый план. Раздобыл волосы своей девушки и изготовил куклу вуду. В куклу он втыкал иглы, всё как положено. Вы удивляетесь, откуда у солдата садистский бзик. Вы просто не поняли. Он втыкал иглы строго по правилам акупунктуры. Стремился, чтобы у девушки улучшилось состояние организма с метаболизмом и обменом веществ. Чтобы она похудела. Когда солдат вернулся домой, перед ним явилось диво дивное. В его отсутствие девушка стала стройной и грациозной. На первый взгляд, перед влюблённым раскрылась великая сила вуду плюс иглоукалывания. Переворот в медицине? Дивчина во всём призналась. Она весь год разлуки посвятила упражнениям, диетам и спорту. Добилась своего. Парень разочарован не был, скорее наоборот, был очарован ещё сильнее. В ту же самую минуту предложил руку и сердце. Они жили долго и счастливо и оба растолстели в один день.

К концу рассказа Гриша не шевелился и не мог выдавить из себя ни звука. Ирка тоже вся застыла.

— Это чё было? — выговорил он еле-еле. — Чё за фигню ты рассказал?

— Солдатскую байку, как вы и просили. Хотите другую?

Гриша отчаянно замахал руками, а Ирка закрыла глаза ладонью.

— Больше не надо. Нам одной достаточно.

— Про себя расскажешь?

Наш парень думал, что бы выбрать.

— Как-то раз я взял то ли червонного, то ли бубнового валета из колоды, которая не «Атласная», а другая, в русском стиле. Сказал папочке, что это посол карточной страны. Тот ответил, что все послы шпионы. Фишка в том, почему посол. В этой колоде валет выглядит как стрелец в светло-зелёном кафтане. Просто у него цвет рассольника, а слова «рассольник» и «посол» однокоренные. В смысле, я в детстве так думал.

Никита ответил взглядом исподлобья. А потом легонько ударил кулаком по столу. Сало подпрыгнуло.

— Кажется, из детства ты до сих пор не вышел.

Подружка слегка хихикнула.

— Помнишь, как у тебя спросили, кто написал «Торопыжка был голодный, проглотил утюг холодный». Ты ответил: «Агния Барто».

Здесь хотя бы приличный компромат. Гриша добавил к валету продолжение:

— Был ещё один персонаж, уже в старшем школьном возрасте. Солдат по фамилии Сарделька.

— Что за фамилия. Он русский, или кто?

— А ты как думаешь?

Ирка выглядела какой-то задумчивой, как в тот раз, когда Никитос рассказывал армейскую байку. Видно, ей солдатики нравятся.

— Солдат по фамилии Сарделька стоял на посту. Он услышал из темноты грозные шаги врага и крикнул: «Стой! Кто идёт?». Враг молчал. Солдат хотел было стрельнуть, но вспомнил, что автомат он выкинул, потому что тот тяжёлый. Сарделька взял палку, но в ней не было патронов, поэтому он зарядил палку морковкой и выстрелил прямо в лоб врагу. Тот спросил: «Ты чё, солдат, совсем опух?». Когда «враг» вышел на свет, солдат увидел командира части. «Что было с солдатом дальше, вы узнаете в следующем номере». В другой раз Сарделька записался в парашютисты и надолго пропал. Под конец NASA обнаружило его на околоземной орбите: с раскрытым парашютом, без скафандра, в шортах и в шлёпанцах на босу ногу.

Настало время, чтобы включить «Маяк».

Пожелание Никитоса сбылось. По радио передали песню, насколько известно, от его крымских родственников. Когда зазвучал проигрыш, Гриша опознал одного из двух Дунаевских (Исаака и Максима часто путал). Того, который младший.

— Нравится тебе, Гришка? Твой городишко получил пенделя. По заслугам.

Сердце Григория ушло в пятки, когда за спиной раздался скрип половицы. Песня заглушила вторжение в квартиру, домофон не работает, а дверь не закрыта.

— Снова всем привет, молодая поросль! Мне выдали ордер на арест Карпенко. Веселов, мэр, всё знает (донос от дочери не понадобился), а майор Зайцев обеими руками за. Что бы вы ни хотели, но вам скрутят руки.

Евсеев поправлял фуражку сильными руками, держа этот самый ордер. Гриша отпрыгнул в сторону, а Никита приготовил кулаки. Какой смелый враг. Со стола что-то упало, но всем было не до того.

Участковый (а имеет ли он право на арест?) безо всяких прежних смешков потребовал от Гриши отойти. Будущий арестованный явно не смирялся со своим положением. Лучше и правда быть в стороне.

Едва Гриша сделал неловкое движение, правая нога взлетела вперёд. Да он же наступил на сало. «А ты такой холодный, как сало в морозилке…». Нижняя половина тела скользнула, а голова заработала резкий удар об пол. Или об угол стола. Не разберёшь.

Глаза видели только потолок. Всё, что оставалось в поле зрения, закружилось и погрузилось в темноту.

Кирдык.

Страна чудес

Он всё падал и падал с огромной скоростью. В конце мигом возвращался наверх и продолжал заново. Неправильно как-то.

Шлёпнулся на дорогу. Не на проезжую часть. Лужи и грязь (только без скрипа колеса из песни), а со всех сторон одни деревенские окрестности. На каком языке здесь говорят? А, неважно. Во многих книгах и кино язык везде и всегда один и тот же.

Дорогу перегородили два бомжа: то ли мужчина с женщиной, то ли кот с лисой. У мужика-кота особенно выделялись тёмные очки и табличка «Слепой», а женщина-лиса была ярко-рыжей и в длинном платье.

— Здравствуй, дружок. Я Алиса Патрикеевна.

— А я Базилио Тимофеевич.

В висках стучало на мотив их же песни из того фильма. Гриша растерялся. В сказку попал?

— Если у тебя нет денег, приходи на Поле дураков.

— Ага, щас. Знаю, какая у вас страна.

— Ошибаешься. Если поле — дураков, то страна — ровно наоборот.

Вокруг, как мошкара, мельтешили белые кролики с часами и шляпники с зайцами. В небе возникла кошачья голова с голливудской улыбкой. Вспомнил, кот списан с сорта сыра. Рядом обрисовалась морда усатого мыша. Это же Рокфор из мультсериала. Он вытаращил глаза и съел сырного кошака в один присест.

Лиса с другим котом исчезли, по грязной дороге маршировали сосиски. Они явно подразделялись на масти, как какие-нибудь карты. Одни с каплями горчицы, на других капли хрена, третьи с кетчупом. У каждой своё количество капель. Масти есть, а где чифирь и наколки?

Сосиски выстроились полукругом. Каждая держала ружьё. Десятка Горчиц первым поднял оружие, когда за спиной взорвался крик: «Изрешетить ему голову!». Шестёрка Хренов замялся, но Восьмёрка Кетчупов его пнул. Сапогом.

Огромная рука Евсеева схватила колбасные изделия и бросила на тарелку.

Комната с занавешенными окнами. На кушетке лежала Ирка, но, к ужасу Григория, совсем тощая. Вокруг да около расхаживал, вот сюрприз-то, тот самый солдат Сарделька, с самым что ни на есть грустным лицом. С маленькой книжкой, из которой он зачитывал.

— Это было страшное время… Одна страна встаёт на другую, одни ложатся под других, всюду чёрт знает что и хаос. Один маленький герой из Москвы отправился за тридевять земель мыть сапоги в водах Босфора. Когда он добрался, гадкие турки помолились Сатане и тюкнули героя по башке. Очнулся он без сапог. Зато под кожей левой руки появился микрочип. По возвращении домой вся техника вышла из строя.

Пока Ирка дрожала от страха, рассказчик не останавливался.

— Одному мальчишке перебежала дорогу чёрная кошка. Что делать, как спастись от несчастий? Надо было сделать кошку белой. К великому сожалению, наш герой читал «Гарри Поттера», «Властелина колец», «Князя Пустоты», «Игру престолов», «Ведьмака» и другие нерусские сказочки для предателей. Он поймал несчастное животное и сварил его в кастрюле. Так как вода была пополам с негашеной известью, трупик кошки сменил цвет на белый. Беды миновали, а мальчик записался в чернокнижники.

Иркины щёки были все заплаканы. Гриша осмелел и схватил Сардельку за шиворот.

— Ты чем тут занимаешься?

— …в слезах и заключается леченье.

Сарделька развернул к Грише обложку. На ней было чёрным по белому написано «101 рассказка». Что-что? «Приплыли. Не вовремя я насмотрелся советских сказок».

Из кушетки вылезла рука с согнутыми средним и указательным пальцами, вставила их Грише в ноздри и потянула. Пора жаловаться в полицию. Эй, да это рука самого Евсеева. Его всё равно отмажут.

Волжский парень лежал на больничной койке с распахнутыми глазами. Вон оно что.

Очнулся, проснулся. Надо думать, что будет дальше. Только где он?

Григорий повернул голову вправо. Первый увиденный им пациент вопил как резаный:

— Я не иначе как вице-король Индии. Где мои абреки, мои кунаки, мои наибы, мои слоны?

Это откуда? Из унылого Бендера.

Второй повторял откуда надо:

— Я готов служить государю императору до последней капли крови.

Гриша повернулся к третьему.

— Я им сколько раз говорил, Нину похитили. Они мне не верят. Заводят шарманку: «Белый-белый, совсем горячий».

Куда он попал?

Ещё один сидел на койке в парике восемнадцатого века.

— Тройка, семёрка, туз. Тройка, семёрка, дама. Что-о-о наша жи-и-изнь? Игра-а-а!

Что-то знакомое. Его звали «Анна Герман Титов». Как-как? Опять всё перепутал.

Следующий пациент тоже доисторический:

— А знаете ли вы, что у киевского мэра под самым носом шишка? Записки завершены, скоро опубликую.

Гришин взгляд упёрся в стену. Прямо напротив пролетал беспилотник, и не над чем-нибудь, а над… гнездом с кукушкой!

Пациенты все разом подняли руки и зашевелили длинными кривыми пальцами с давно не стрижеными ногтями.

Надо спасаться, пока не съели. Вскочил бы, да связан, а во рту кляп. Гриша перепугался почти как тот первобытный человек в фильме «Миллион лет до нашей эры», которому приснился магазин бытовой техники.

Заорал.

Он снова лежал в палате, но кошмары закончились. Если не считать того, что окружавшая его больничная палата была неприглядной. Как будто на ней экономили раз сто. Потолок и стены все облупленные, и паутина кругом. Грише на лоб сильно капнуло.

Сосед по палате в реальности был только один. Мужчина средних лет. Похоже, он шёл на поправку. Во всяком случае, выглядел вменяемым.

— Наконец-то. Полмесяца прошло, если что. Двенадцатое ноября, а вы всё в плохом состоянии. Спросите, молодой человек, где вы? В Решецкой психбольнице. В Етстани своей нет, приходится выкручиваться. Если даже своих заслуг мало. Ага, Улица Ржевской битвы.

Гриша не знал, сможет ли он говорить. Пронесло, с речью полный порядок.

— Вы кто?

— Юрий Сидорин. Москвич, сейчас стоматолог в вашем райцентре. На Ложкарской набережной живу, недалеко от вас. Младший брат сами догадываетесь кого. Меня один агитатор упёртостью довёл до умопомрачения. Лежу с апреля. Главврач мучился разногласиями: считать ли меня VIP-пациентом, если вспомнить, кто мой старший брат?

— А куда делся Никитос? Надеюсь, вернулся.

— С ним я лично не знаком, но кое-что скажу. Перемещение хорошо сработало, это тебе не Сергиус и ему подобные. Твоя подружка беспокоилась, была готова приехать. Ваш любимый мэр обеспокоился, будь уверен. Представь, каково твоим родителям, им не позавидуешь.

Горе-сын не знал, говорит ли что-нибудь Сидорину фамилия «Евсеев», но тот опередил вопрос.

— Наш участковый вовремя объяснил, откуда в мусорке пивная банка. Что бы сказать о Максиме Сидорине? Ему всё равно, где я, на Ложкарской набережной, или в психбольнице. Для него главное, чтобы к двадцать второму веку Россия занимала всю территорию США и все постсоветские страны. Не знаю, слышал ли ты о происхождении этого самого Сидорина. Когда вернёшься в родной дом, поинтересуйся. А меня сегодня выписывают.

Немного поговорили об окружающем мире. Парниша сильно удивлялся. Как он раньше не понимал? И в городке, и в районе.

Не прошло и суток, как и Гришку Клюева выписали. В Решцах нашлись добрые врачи, которые его именно лечили. Жаль только, с потолка капала вода, и ещё падали пауки, которых медперсонал постоянно смахивал с лица.

Ира умничка, обошлась без нервов и истерики. Только вот Гриша не знал, с кем её, вальяжную, сравнить, если не с Киселёвым. Да и Ирка поделилась своими мыслями. Чем голова была забита? Здорово, что родители согласились.

Зубы надо будет беречь. Неудобно приходиться знакомым стоматологу.

Свою девушку он приобнял за полный бок и шепнул:

— Как же мы раньше не догадывались, какая в нашем городке реальность. Спасибо Никите.