Всего лишь сон

Глава 5

Фотографии неизвестной старухи постоянно мелькали на местных телеканалах. Никто не отзывался. Ни один человек, который мог знать ее. Потому, что ее никто и не знал. Она сама себя не знала. Она не существовала в этом мире ранее, ее никогда не было до той ночи, пока она не очутилась в квартире молодой тридцатилетней женщины со странной особенностью: оживлять свои сны, даже если она их и не помнит. Она – зачатый непорочным зачатием плод больного сознания этой молодой женщины, изо всех сил пытающейся не казаться сумасшедшей. Не казаться и не быть ею. Такой страшный, хотя и не подтвержденный диагноз сама себе и поставила Меган.

Вонь и грязь от дохлых собак были вымыты, все мыши выловлены. Парочку даже поймал Джеймс Блонд, следуя заложенным в его в пушистой оболочке голову внутренним инстинктам. Результаты своей охоты он, как и положено, принес хозяйке на подушку.

Запасные подушки у Меган заканчивались.

Она снова вышла на работу. Все сочувствовали ей в связи с потрясением, которое она получила, обнаружив в своей квартире престранную старуху. О нашествии грызунов и двух выпавших зубах Меган старалась никому не рассказывать. Спала она мало, урывками. Каждые сорок пять минут в период с одиннадцати вечера до семи утра звонил будильник: пятнадцать минут были отведены на процесс засыпания и тридцать на то, чтобы погрузиться в сон. Лишь погрузиться, не успев никого оттуда извлечь в этот мир. В такие короткие промежутки Меган даже не мечтала встретить его, того самого молодого человека из кафе. Хотя и думала об этой возможности. Желала ее. Отчаянно желала. Пускай даже потому, что она устала от тех сюрпризов, что преподносили ей ее сновидения.

«Пускай это будет последняя запись в этом дневнике. Я не знаю, в чем причина, но я больше не буду ничего здесь записывать. Возможно, когда я описываю свой сон на бумаге, то погружаюсь в него повторно, даже глубже, потому сознание и отбрасывает меня на нижний уровень.

С меня хватит.»

Она поставила точку, закрыла дневник и легла спать.

После она откроет его лишь единожды, чтобы записать свой последний сон.

– Рад видеть, – сказал он, – я скучал.

Меган удивленно оглянулась, затем впервые за долгое время на ее лице расплылась улыбка.

– Наконец-то, – сказала она. – Я, наверное, тоже скучала… Я не знаю.

Но она знала. И он знал.

– Как дела? – спросил он, попутно улыбнувшись официантке, которая принесла два стакана с кофе.

– Паршиво, – призналась Меган. – Просто невообразимо плохо.

– Что случилось?

– Ты знаешь, почему мы видимся здесь? – она пристально посмотрела на него.

– Мы снимся друг другу? – риторически спросил молодой человек.

– Да, пожалуй, снимся, – Меган перевела взгляд в несуществующий предмет в центре стола.

– Так все же, в чем дело?

– Хочешь, я расскажу тебе секрет? – она отодвинула кофе и проигнорировала десерт, который поднесла официантка. – Я никогда этого никому на прямую не говорила. Родителям – да, но они не желали этого признавать и понимать. Потому я всю жизнь это держу в себе.

– Ты – лесбиянка? – он еле заметно хихикнул.

– Нет! – возмутилась Меган. Но потом рассмеялась.

– Вот, ты улыбаешься!

– Да, улыбаюсь, – она наклонила голову вниз. – Знаешь, будь я всего-навсего лесбиянкой, в моей жизни было бы гораздо меньше негативных событий. Нет, я не лесбиянка. Просто… – она набрала полную грудь воздуха. Несуществующего воздуха в несуществующем мире снов. – Просто мои сны воплощаются в реальность. – Она нарочно замолчала, ожидая, что эта пауза породит расспросы. Расспросов не было, и она продолжила. – Обычно то, что я вижу во сне, так или иначе влияет на мою реальную жизнь. И далеко не всегда положительно.

– Значит, все-таки наши встречи несут в себе определенную степень реальности?

– Да, – сказала Меган. – Я знаю наверняка, что ты – реальный. И это место, скорее всего, тоже реально.

– Так может мы встретимся в нем в настоящей жизни, когда проснемся?

Меган задумалась. Особый романтизм от этих встреч по другую сторону жизни ее вполне устраивал, к тому же она не любила подпускать к себе близко людей. Даже с Люси она держала определенную дистанцию. Но он хотел большего. Он хотел войти в ее жизнь новым, реальным другом. Он. Кто – он?

– Вернемся к знакомству? Как твое имя? – спросила она.

– А это важно?

– Нет, если задуматься. Нет, – сказала Меган. – Но все же я хочу его знать. Судя по тому, что мне ты видишься парнем, которому не может быть больше двадцати лет, встречала я тебя давненько. И мимолетно.

– А откуда ты знаешь, какой ты видишься мне? – он ухмыльнулся и сделал глоток кофе.

И действительно. Меган думала только о том, как эту ситуацию воспринимает она, и даже на мгновение не задумалась о том, какой видит ее собеседник. Вечный, неконтролируемый человеческий эгоизм, вынуждающий смотреть на мир только своими глазами. А что, если перед ним сейчас сидит восемнадцатилетняя девушка? Какая она? Человеку всегда сложно вспомнить свое отражение в зеркале, он не знает, как выглядит. Что уж там говорить о своей внешности двенадцать лет назад?

– При следующей встрече мы познакомимся, договорились? – прервал он ее размышления.

– Ты это уже говорил, хотя я не против очередной отсрочки. Но почему не сегодня?

– А что это изменит?

– Если по существу, – сказала Меган, – то ничего.

– Зато так мы будем еще больше ждать следующей встречи.

Я и так ждала! Предыдущие сны меня чуть было в лепешку не размазали!

– Возможно, – ответила она.

– Ты боишься показать эмоции и чувства, верно? Ты боишься признать вслух то, о чем думаешь.

– А ты – нет?

– Здесь? А зачем? Мы же даже не разговариваем на самом деле! Чего стесняться?

Меган задумалась. Кто из них был психологом? Она точно не училась с ним на одном факультете?

– О, нет, – сказала она, прикрывая руками уши, – будильник…

– Уже?

– Долго объяснять. Прости. Спасибо за кофе…

Спасибо за кофе?! – подумала она, открыв глаза. – Не могла придумать что-то более оригинальное? Он ведь даже не платил за него.

Впервые за длительный промежуток времени она улыбалась, проснувшись ночью.

До финального пробуждения ей оставалось немногим больше трех часов. Сделав пару глотков воды, Меган снова легла в постель. Кот лежал рядом. Заснуть она не могла. Время, отведенное ею самой на процесс засыпания, уже вышло, приближая звонок следующего будильника. Волнение странным комком сжималась в груди, заставляя сердце биться чаще.

– Тахикардия, – шепнула она сама себе. Но потом, секунду подумав, добавила: – Или мне слишком сильно нравится этот парень.

Так до конца и не признав, что новые чувства, которые она испытывала, сильнее простой симпатии, она все же заснула после очередного сигнала.

Было темно. На ней была ее шелковая пижама цвета слоновой кости. Босые ноги неприятно вдавливали влажную, холодную почву, мелкие камешки и обломки веток впивались в кожу. И запах. Эта всепроникающая вонь. За ее спиной кто-то был. Нет, не непосредственно за спиной, но там, в чаще, в метрах двухстах от ее продрогшего тела притаилось нечто, явно неизлучающее доброжелательность.

– О нет, снова… – подумала Меган.

За ней был лес: мрачный, темный. Он словно кричал ей: «Шагни назад. Можешь даже не оборачиваться. Шагни назад, и я поглощу тебя навсегда. Зачем тебе просыпаться? Оставайся со мной. Ты это заслужила. Ты не такая, как остальные».

Меган бросилась бежать вперед. Нечто преследовало ее, уменьшая расстояние между ними. Грязь становилась все жиже, ноги проваливались в нее по самую щиколотку. Это не могло не пугать.

«Все же тахикардия», – не без ироничной улыбки отметила для себя Меган и упала в воду. Она упала так, как падает ребенок, который слишком быстро куда-то бежал: вытянутые вперед руки плашмя ударились о грязную, холодную, казалось, сгущенную жидкость, ноги задрались вверх, а лицо полностью погрузилось в темноту воды, которая тут же заполнила все открытые отверстия. Пытаясь принять вертикальное положение, Меган никак не могла нащупать дно. Барахтаясь, она коснулась рукой чего-то скользкого и мягкого. Паника все же овладела ею.

Откуда-то доносилась мелодия. Знакомая до боли. Трель. Но в воде звуков с поверхности почти не было слышно, к тому же из-за хаотичного движения Меган отчетливо могла слышать только свое сердцебиение. Однако трель не смолкала. Настойчивая мелодия, которую по утрам ненавидит все человечество. Она все звучала и звучала, а Меган все не могла сделать вдох. Она все еще была под водой. Открыв широко глаза и уставившись ними в мрачную глубину, она на мгновение возобладала своим телом и, так и не найдя безопасной опоры, оттолкнулась от воды, выровняв свое тело вертикально. Как только ее голова оказалась над водой, а легкие наполнились несуществующим воздухом, она четко услышала звук будильника.

Во рту был противный вкус болотной тины, с волос капала вода на голые грязные ноги, которые Меган свесила с кровати на пол, шелковая пижама приобрела грязный коричнево-зеленый оттенок. Белоснежный кот брезгливо принюхивался к хозяйке на расстоянии, не желая близко подходить к ней.

Склонившись над раковиной, Меган высморкалась зеленой, вонючей жидкостью. Не снимая пижамы, она забралась в душ, включила воду, села и заплакала. Подобное раньше с ней не происходило, а если и были единичные случаи, то они были скорее исключением из правил. Она стянула шорты, затем спустила поочередно бретели топа и тоже сняла его через ноги. Волосы ей пришлось мыть трижды, чтобы избавиться от запаха.

Она стояла под душем, пока не зазвонил следующий будильник. Плакать Меган больше не могла. Мокрыми ногами она ступила на пол, когда вышла из душевой, оставив на мягком коврике глубокие и чистые отпечатки своих ног рядом с грязными отпечатками пальцев (ведь пробиралась она в душ на носочках). Замотавшись полотенцем, она пошла в спальную и отключила сигнал. Постель была безнадежно испачкана. А подушка… Пора все же пополнить запас подушек.

Меган села на чистый край кровати. Теперь к ней смело подошел мистер Блонд.

– Я схожу с ума, так ведь, Блонди? – она погладила кота. – Раньше такого со мной не было. Что это? Что-то происходит с моей головой, что-то неладное. И все после того… свидания? Я чокнулась. Да, я знаю, что все чувства и эмоции – это химия, происходящая внутри нас. Эта химия повлияла на мои сны? Если подобное случалось бы и раньше, я не дожила бы и до двадцати лет, не то, чтобы до тридцати. Да? Что ты молчишь?

Но Джеймс Блонд не молчал. Он довольно мурчал и делал вид, что внимательно слушает, что ему говорит хозяйка.

– Ладно, здоровяк, – сказала, поднимаясь, Меган, – идем, поспим оставшиеся пару будильников в гостиной. Не уверена, что это хорошая идея, но другой у меня нет.

Она взяла кота и вышла из спальной, продолжая рассказывать ему о том, что та мерзкая штука, которая пряталась за ее спиной во сне, ее немало напугала, и что он, ее белый, пушистый защитник, должен сейчас непременно оберегать хозяйку и будить ее, если почует беду.

Но мистер Блонд не мог знать всего, хотя, определенно, видел и знал куда больше обычного человека, впрочем, как и все остальные коты.