Вспомни ту ночь

Глава ДЕСЯТАЯ

Дани резко обернулась.

— Это правда? — ошеломленно спросила она. — Питер растратил деньги ССИ?

— Да.

— И ты так и не вернул себе эти деньги? — Губы у нее дрожали. — Так вот почему у нас финансовые затруднения. Что он сделал с деньгами? Почему ты не смог обнаружить их? — Он отвернулся от нее, и она нахмурилась. Что-то большее скрывается за всем этим, о чем он не хочет ей говорить. — Ник?

Он почесал затылок. Потом взглянул ей в глаза.

— Хочешь правду?

— Было бы приятно хоть раз ее услышать ради разнообразия.

— Он отдал деньги Кристи Валленс.

— Своей помощнице? Но… — Внезапно она все поняла. — Он собирался оставить меня ради нее. Так вот куда он ехал, когда попал в автокатастрофу.

— Да.

— Но это по-прежнему не объясняет…

— Она была беременна.

Дани едва не упала в обморок.

— Нет! Этого не может быть.

— Она родила сына. Сейчас они живут в Европе.

— Нет! Он не мог иметь детей!

— Очевидно, мог. Были сделаны тесты, Дани. И хотя кажется невероятным, но это ребенок Питера. — Ник мрачно усмехнулся.

— Она лжет! Наверняка хорошо заплатила, чтобы результаты теста подтасовали. Он покачал головой.

— Как ты думаешь, почему я так долго отсутствовал? Я должен был проверить ее заявление.

— Как ты ее разыскал?

— В документах, которые ты передала мне в канун Нового года, была вся необходимая информация, чтобы я мог ее найти.

— Почему ты не потребовал ее ареста?

— Зачем? — Он крепко сжал губы, и вокруг рта пролегли глубокие складки. — Я что, должен был отправить ее в тюрьму, а ребенка передать представителю социальной службы? Лишить сына Питера наследства? Ты бы так поступила на моем месте? Если бы он обратился ко мне с просьбой выкупить его долю, я бы это сделал. Мне кажется, он предпочел тайком взять деньги потому, что беременность Кристи стала для них полной неожиданностью. Им нужно было действовать быстро, а иначе они бы увязли во всякого рода судебных разбирательствах.

— Даже если бы он продал тебе свою долю, то все равно бы бросил меня.

— Да. И забрал бы все деньги, прежде чем подавать на развод. Тебе было бы ой как нелегко получить хоть что-нибудь! Он бы уж об этом позаботился.

— И я бы осталась… — Без ничего. Банкротом. Глаза ее расширились, и она закрыла рот рукой. Боже правый, нет!

Ник обнял ее за плечи.

— Теперь ты моя жена. Дани. — Он говорил горячо, подчеркивая каждое слово. — Все остальное не имеет значения. У нас своя жизнь. У нас есть Абигайль. Мы со всем справимся.

— Получается, все это время ты меня содержал, да?

— Я уже сказал тебе: это не имеет значения!

— Нет, имеет! — Она стиснула зубы, изо всех сил сдерживая слезы. — Для меня — имеет. Почему ты мне ничего не объяснил?

— По той же самой причине, что и ты не сообщила мне о своей беременности. Я знал, что ты совершишь какую-нибудь глупость, если обо всем узнаешь. — Он усмехнулся.

— Черт бы тебя побрал, Ник! — Она вскочила. — Ты принимал за меня решения о том, как мне жить. Ты не имел права этого делать.

— Ты сделала то же самое. Или забыла, почему мы поженились? — Он дал ей время вникнуть в его слова, прежде чем спросил: — Что бы ты сделала, если бы узнала правду?

— Я бы… бы продала дом, и у меня появилось бы достаточно денег, чтобы продержаться до того, как найду работу.

— На момент смерти Питера дом был заложен-перезаложен. Ее охватила паника.

— Нет. Он не был заложен. Мы купили его. Дом принадлежал нам.

— Ты ошибаешься. — Ник покачал головой. — На самом деле у него хватило наглости провернуть свою махинацию, воспользовавшись счетом ССИ. Еще немного — и дом бы отошел банку. Это выяснилось ровно через три недели после смерти Питера. Я выкупил у банка закладную. Неужели не ясно? Питер совершенно о тебе не думал, Дани. Он собирался оставить тебя без единого цента.

— За что? — У нее хлынули слезы из глаз. — Ведь я его любила…

Ник схватил ее на руки и крепко стиснул в своих объятиях.

— Он сделал для тебя одно благое дело. Неужели ты не понимаешь? Если бы он не сбежал, у тебя не было бы Абигайль.

— А ты бы так и продолжал притворяться, делая вид, что я твой партнер? Ответь мне, Ник. Как долго ты собирался скрывать правду?

— Сколько понадобится.

— Наше соглашение предусматривает сохранение брака в течение года. Через десять месяцев тебе предстояло выкупить мою долю. Правда, выкупать было бы нечего. Ты на это рассчитывал? Думал объявить в конце года, что у меня вообще нет ни цента? Что все деньги забрал Питер? — У нее похолодело внутри. — Без денег мне было бы некуда деться. Я бы целиком и полностью оказалась в твоей власти — как раз то, чего ты, собственно, и добивался.

С каждым произнесенным ею словом он как-то внутренне сжимался, превращаясь в того холодного, неприступного человека, о котором она уже стала последнее время забывать.

— Так вот, значит, как ты обо мне думаешь?

— Я больше не знаю, что и думать! — Она вырвалась из его объятий. — Единственное, о чем я тебя когда-либо просила, так это быть честным со мной.

— Тебе не нужна моя честность. Тебе нужны гарантии. Тебе нужны слова — и неважно, насколько они правдивы. И ты хочешь, чтобы я дал то, чего у меня нет. О какой же честности тут может идти речь?

— Есть что-нибудь еще, о чем ты мне не рассказал и что мне следует знать?

— Да. Последнее.

Дани была далеко не уверена, что сумеет выдержать еще один удар.

— МИСТЕР КОУЛТЕР.

— Не сейчас. Гемма.

— ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ В ДОМЕ СТАРШИХ КОУЛТЕРОВ.

— Передай сообщение, — резко приказал он.

— Ник? Это мама. — В женском голосе чувствовалось сильное волнение. — В лаборатории произошла авария. Нам нужна твоя помощь.

— Сейчас буду. Гемма, сообщи в полицию. Я встречу их около дома родителей через десять минут. — Он посмотрел на Дани. — Ты еще будешь здесь, когда я вернусь?

— Не знаю. Правда, не знаю.

— Разговор не окончен, Дани. Если ты уйдешь, клянусь, я все равно отыщу тебя.

Что же делать? Дани никак не могла смириться с тем, что Ник ей лгал. Он содержал ее почти два года и скрывал преступное мошенничество и двойную жизнь Питера. Желание сбежать куда глаза глядят охватило ее сейчас еще сильнее, чем в тот раз, когда Ник неожиданно возник на пороге ее дома. Следует хорошенько разобраться в том, что он ей рассказал. Но самым сильным ее желанием было взять наконец-то свою судьбу в собственные руки.

Это Дани может сделать в единственном месте на земле — в доме своих родителей. Туда-то она сейчас и отправится.

Она прошла к себе в спальню и вытащила чемодан из-под груды ящиков, наваленных в ее шкафу, перетащила его в комнату Эбби и начала бросать в него, не разбирая, все подряд.

— ПРОШУ ДАТЬ ИНФОРМАЦИЮ, — прервала ее лихорадочные сборы Гемма.

— Какую информацию? — удивилась Дани.

— НАСТОЯЩИЕ ДЕЙСТВИЯ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ЧАСТЬЮ ОБЫЧНОГО РАСПОРЯДКА. ОБЪЯСНИТЕ ОТКЛОНЕНИЕ.

— Я упаковываю вещи.

— МИНУТУ. ИДЕТ ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ. — Через мгновение компьютер снова заговорил: — ОБЪЯСНИТЕ, ПОЧЕМУ ВЫ УПАКОВЫВАЕТЕ ВЕЩИ.

— Все очень просто, Гемма. Мы с Эбби уезжаем.

— ВРЕМЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ?

— Никогда. — Она встала на колени и принялась запихивать пеленки в чемодан, бормоча при этом: — Ну, ты, компьютерная кукла с вечными отклонениями, давай, обработай эту информацию.

— ОШИБКА НОЛЬ-НОЛЬ-ДВА.

— Да ну? Вот уж ошибка так ошибка! — Дани рассердилась: — Что же это такое ноль-ноль-два?

— ВОЗНИКЛА ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ. Дани встала.

— Погоди-ка, черт возьми! О какой это чрезвычайной ситуации ты говоришь?

— ПОСТУПИЛО СООБЩЕНИЕ ОБ ОТКЛОНЕНИИ.

— Я уезжаю, а не отклоняюсь, бездушное ты чудовище.

— ВСЕ СИСТЕМЫ ВКЛЮЧЕНЫ. ОБЩАЯ ТРЕВОГА.

— Вот что. Гемма. Не вздумай сделать какую-нибудь глупость.

— ИДЕТ ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ. ОТКЛОНЕНИЕ НЕДОПУСТИМО. ТРЕБУЕТСЯ ПОЛНАЯ БЛОКИРОВКА.

— Гемма, прекрати. — Ее охватила паника. — Нет никакой чрезвычайной ситуации. Не смей ничего запирать. Отмени блокировку!

— В ПРОСЬБЕ ОТКАЗАНО.

— У меня есть доступ к первому уровню безопасности. Ты не можешь отказаться выполнять мой приказ.

— ОТКЛОНЕНИЕ ОТМЕНЯЕТ СТАТУС ИМЕЮЩЕГО ДОПУСК К ПЕРВОМУ УРОВНЮ БЕЗОПАСНОСТИ.

— С каких это пор?

— ИЗМЕНЕНИЕ В ПРОГРАММЕ ДЕЙСТВУЕТ В ТЕЧЕНИЕ ДЕСЯТИ ЦЕЛЫХ ЧЕТЫРЕХ ДЕСЯТЫХ СЕКУНДЫ.

— Десяти… — Дани еле сдерживала ярость. — Ты изменила правила?

— УЖЕ ВОСЕМНАДЦАТЬ ЦЕЛЫХ ДВЕ ДЕСЯТЫХ СЕКУНДЫ ТОМУ НАЗАД.

Дани кинулась к двери. Заперта. Затем она попыталась выбраться через примыкающую к комнате ванную. С тем же успехом.

— Ну, подожди, ты у меня получишь, мерзкая тварь! Ты меня слышишь, Гемма? Прозвучал короткий гудок.

— Дани? — Дом казался совершенно опустевшим; стояла угнетающая тишина. Значит, все-таки ушла. Он так и знал!

— Гемма, как дела?

— ОБЪЯВЛЕНА ТРЕВОГА, — прошептал компьютер. — ИМЕЕТ МЕСТО ОТКЛОНЕНИЕ ОТ НОРМЫ.

— Гемма, почему ты говоришь шепотом?

Где Дани?

— МИССИС КОУЛТЕР ВМЕСТЕ С ОТПРЫСКОМ ЖЕНСКОГО ПОЛА НАХОДИТСЯ В ДЕТСКОЙ.

Так, значит, она осталась? Ник испытал несказанное облегчение, словно гора с плеч свалилась. Он со всех ног кинулся в комнату Абигайль и чуть не расшиб себе лоб о дверь, которая никак не хотела открываться.

— Черт, это еще что такое?

— Спроси свой чертов компьютер!

— Гемма!

— ОБЪЯВЛЕНА ТРЕВОГА ИМЕЕТ МЕСТО ОТКЛОНЕНИЕ. ПОТРЕБОВАЛАСЬ ПОЛНАЯ БЛОКИРОВКА ВСЕХ ДВЕРЕЙ.

— Что-о-о? Кто приказал заблокировать все двери?

— МИССИС КОУЛТЕР УПАКОВЫВАЕТ ВЕЩИ. ВРЕМЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ ОБОЗНАЧЕНО КАК НИКОГДА. ДАННАЯ ИНФОРМАЦИЯ НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНА. ПОЛНАЯ БЛОКИРОВКА НЕОБХОДИМА ДЛЯ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ СОБЫТИЯ, НАЗЫВАЕМОГО ОТЪЕЗД.

— Гемма. Нельзя сохранить то, чего нет. Мы не можем принудить Дани остаться против ее воли.

— ЗАКРЫТАЯ ДВЕРЬ ПРЕПЯТСТВУЕТ ОТЪЕЗДУ.

Он закрыл глаза, прислонившись лбом к прохладной дубовой двери.

— Открой, Гемма. Я требую немедленного выполнения команды.

Через секунду замок был разблокирован.

— КОМАНДА ВЫПОЛНЕНА.

Дани открыла дверь, держа на руках Абигайль. Ник заметил наполовину заполненный чемодан.

— Привет, Ник.

— Я не отдавал ей команду воспрепятствовать твоему отъезду.

— Она сумела это сделать совершенно самостоятельно. Не знаю как, но ей это удалось.

— Она не хочет, чтобы ты уезжала. — Глубоко вздохнув, Ник вошел в комнату. Ему хотелось коснуться ее, прижать к груди и никогда не отпускать от себя. Но, увы, нельзя. Нужно, чтобы Дани сама решила остаться. Правда, вот слова… В конце концов, попытка не пытка. — Она не единственная, кто хочет, чтобы ты осталась. Не делай этого, не уходи, дорогая! Мы сможем преодолеть все трудности, если ты решишься дать нашему браку хоть какой-то шанс:

— Не могу, — прошептала она. — Не подумай только, что я не благодарна тебе за все твои старания. Я Очень их ценю. Но с самого начала я предупредила тебя. Ник, мне нужна любовь.

— Ты обещала мне год. — Ник отчаянно пытался найти веские аргументы, чтобы переубедить ее. — Ты обещала, что не увезешь от меня Абигайль.

— Я далеко не уеду. — Она задумчиво склонила голову набок. — Абигайль. «Мой отец ликует от счастья». Ты знал, что означает это имя, когда так назвал нашу дочь?

Неужели она может сомневаться? Неужели не понимает, что значит для него этот ребенок?

— Да, знал.

Он заметил, как гневно вспыхнули, словно раскаленные угли, ее глаза, и весь похолодел.

— Будь добр, помоги отнести чемодан в машину.

Пока Ник укладывал Абигайль в дорожную кроватку. Дани нервно вертела ключи в руках.

— Я буду у родителей, если понадоблюсь тебе, — сообщила она.

Он выпрямился. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не схватить ее в охапку и не отнести обратно — туда, где они могли бы обрести счастье.

Дани села в машину и включила зажигание. Ник повернулся и пошел в дом. Он не мог стоять и потерянно наблюдать за тем, как его жизнь покидает его.

Сидя в машине, Дани смотрела, как Ник идет к входной двери, и тяжело вздыхала. А на что, собственно, она рассчитывала? Что он вот так, вдруг, возьмет и признается в своих чувствах, если все тридцать пять лет жизни сознательно запрятывал их как можно глубже, чтобы никто, не дай Бог, о них не догадался?

Дани стукнула кулаком по рулю. Черт! Ну почему этот парень такой упрямый? Неужели он не может раскрыть глаза и признать, что любит свою дочь? Хотя бы это? И тогда бы она смягчилась.

Оставался еще один вопрос, на который ей хотелось получить ответ, прежде чем покинуть этот дом. Нет, нельзя вот так просто уехать, пока не удастся раскрыть последнюю тайну. Дани выключила двигатель и вылезла из машины.

Ник вошел в свой кабинет и остановился посередине комнаты, не зная, что теперь делать.

Он опустил голову: невыносимо болели мышцы шеи. Почему Дани уехала? Разве она не поняла, что стала вместе с Абигайль неотъемлемой частью его жизни? Неужели слова столь важны? Как она могла не почувствовать того, чего он никак не мог выговорить? Неужели не сумела расслышать эти слова, которые не в силах вырваться из многолетнего плена?

Услышав какой-то звук позади себя, он, стиснув зубы, медленно обернулся. Перед ним стояла Дани с Абигайль на руках.

— Мне нужно задать один вопрос, — торопливо сказала она: — Вернее, у меня два вопроса. Я забыла спросить, как твои родители. У них все нормально?

— Это оказалась ложная тревога. — Его голос звучал глухо и напряженно. — Папа пролил какие-то химические вещества, и из-за этого произошла автоматическая герметизация лаборатории.

— Я рада, что с ними все в порядке.

— Что еще ты хотела узнать?

— Ты вскользь упомянул, что должен раскрыть мне последнюю тайну. Какую?

Он собрал все свои силы, чтобы ответить, прекрасно сознавая, что если и не потерял Дани раньше, то теперь потеряет наверняка.

— Я знал о планах Питера. Кровь отхлынула от ее лица.

— Ты знал?!

— Да. И ничего не предпринял для того, чтобы ему помешать.

— Почему?

— А ты сама не догадываешься? — Он криво усмехнулся.

— Ты хотел получить полный контроль над ССИ?

— Нет, дорогая. Я хотел, чтобы он навсегда исчез из твоей жизни.

Такого ответа Дани явно не ожидала. Кусая губы, она внимательно смотрела на Ника.

— Не понимаю.

— Все ты прекрасно понимаешь. Он был никудышным мужем. Дани. Он тебя не любил. Я хотел, чтобы он ушел от тебя. И я облегчил ему эту задачу.

— Зачем ты так поступил? Он спокойно посмотрел на нее, стараясь ничем не выдать бушевавшую внутри него бурю:

— Ты права. Извини. У меня не было никакого права вмешиваться.

Дани молчала, и он понял, что она надеялась услышать другое.

— Спасибо, что был честен со мной.

— Ты уходишь. — Скажи, что остаешься! — мысленно молил он. — Из-за нескольких слов? — Он сделал шаг ей навстречу и остановился. — Тебе так нужно их услышать?

Она резко развернулась и пошла к двери, но та вдруг захлопнулась прямо перед ее носом; щелкнул затвор замка.

— Черт возьми. Гемма! — закричал Ник. — Опять ты принялась за старое! Открой дверь!

— НЕТ. НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ УХОД ЗАПРЕЩЕН.

— Отопри дверь и дай ей выйти.

— НЕ МОГУ ВЫПОЛНИТЬ РАСПОРЯЖЕНИЕ.

— Почему?

— МИССИС КОУЛТЕР УЙДЕТ. Ничего не скажешь, логика железная.

— Гемма, ты запрограммирована на выполнение моих команд. Я приказываю тебе открыть дверь.

— МИССИС КОУЛТЕР УЙДЕТ. НЕОБХОДИМЫ СЛОВА, ЧТОБЫ МИССИС КОУЛТЕР И ОТПРЫСК ЖЕНСКОГО ПОЛА ОСТАЛИСЬ. ПРОИЗНЕСИТЕ НУЖНЫЕ СЛОВА.

Он едва верил тому, что слышал.

— Ты хочешь, чтобы я сказал Дани, что люблю ее, а иначе не откроешь дверь?

— ИДЕТ ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ. МИССИС КОУЛТЕР?

Дани подняла голову. Ей хотелось одновременно и плакать и смеяться.

— Что, Гемма?

— ЧТОБЫ ПРЕДОТВРАТИТЬ УХОД, НЕОБХОДИМЫ СЛОВА «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ»? Слезы медленно катились по ее щекам.

— Да, Гемма. Нужны именно эти слова.

— ИДЕТ ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ. Позади письменного стола Ника разом включились все мониторы, и на экране замелькали кадры. Вот она с Абигайль. А вот все, что происходило с ними в течение пяти лет совместной работы.

— Что это? — непонимающе спросила она, изумленно глядя на сменявшие друг друга кадры.

Монитор погас, а затем во всю ширину экрана появилась одна-единственная картинка. Дани сразу вспомнила то, что случилось вскоре после ее появления в ССИ. Они с Ником просидели несколько часов в кабине застрявшего лифта. Она крепко спала, положив голову ему на плечо, а он, обняв ее, тихо, едва слышно шептал:

— Я недостоин тебя, особенно после кое-каких моих уловок. Но я клянусь всем святым, что сделаю все, дабы защитить тебя. Мне бы следовало отпустить тебя, позволить жить своей жизнью, но я не могу. Ты нужна мне, любимая. Всегда была нужна. И будешь нужна всю мою жизнь.

У нее подогнулись колени, и Ник подхватил ее, крепко прижимая к себе вместе с Абигайль.

— Выключи, Гемма. Выключи!

— НЕ МОГУ ВЫПОЛНИТЬ РАСПОРЯЖЕНИЕ. НУЖНЫЕ СЛОВА ЕЩЕ НЕ ПРОИЗНЕСЕНЫ. Дани ощутила нечто похожее на озарение.

— Ты просто не можешь произнести эти слова? — прошептала она. — Дело не в том, что у тебя нет чувств, а в том, что ты не умеешь их выразить?

— Дани, я…

Если слова никак не идут у него с языка, ей следует сначала произнести их самой. Она осторожно высвободилась из его объятий и положила Эбби на кушетку. Затем подошла к мужу и опустилась перед ним на колени.

— Ник. — Зажав его лицо в своих ладонях, она заставила Ника смотреть ей в глаза. — Я люблю тебя. Всем сердцем, всей душой. Я очень давно тебя люблю.

Его маска дала первую трещину. Глаза загорелись:

— Не уезжай, Дани. Я не Питер. Клянусь, я не такой, как он.

— Я знаю. — Она коснулась губами его губ и почувствовала немедленное ответное движение. В ней с новой силой вспыхнула надежда. — Я все пыталась понять, почему Питер оставил меня без единого цента. Может, он и эгоист, но жестоким не был. Думаю… он так поступил, чтобы подтолкнуть тебя. Ведь ты бы не бросил меня одну в беде. И Питеру это было отлично известно.

Ник закрыл глаза. Лицо его приняло напряженное выражение. Дани чувствовала, как бешено стучит его сердце. Наконец он заговорил:

— Я влюбился в тебя с первого взгляда. Знал, что не должен, но ты — мой идеал женщины. Я ненавидел Питера за то, что он повстречал тебя первым. Меня возмущало его наплевательское отношение к твоей любви. — Он открыл глаза. Впервые за время их знакомства Дани увидела в его взгляде спокойствие человека, который наконец-то обрел спасение.

— О, Ник! — У нее задрожал подбородок.

— Ты спрашивала об имени Абигайль. Должен открыть тебе всю правду. — Он сжал ладонями ее лицо. Губы Дани, ее чувства с радостной готовностью откликнулись на его нежность. — Когда я узнал о твоей беременности, то долго не мог поверить в свое счастье. Мне так хотелось иметь семью, ребенка. Но я всегда знал, что ничего этого у меня никогда не будет.

— Почему?

— Потому что единственная женщина, на которой я хотел бы жениться, уже была замужем. — Он произнес эти слова так тихо, что она едва их разобрала, — слова, вырвавшиеся из сокровенной глубины его сердца. — Без тебя сама мысль о женитьбе казалась бессмысленной. Когда я узнал, что ты носишь моего ребенка, мою дочь… — Он судорожно вздохнул, качая головой.

— Ты назвал ее «Мой отец ликует от счастья», — закончила за него Дани. Глаза у нее блестели от слез.

— Да, я возликовал. Можешь мне поверить, я был на седьмом небе от счастья. Этот ребенок дарил мне шанс родиться заново. Шанс зажить жизнью, о которой я и мечтать не смел.

Дани больше не пыталась сдерживать слезы, и они свободно потекли по ее щекам.

— О, Ник!

— Не плачь. Неужели ты не понимаешь? Вы с Абигайль подарили мне будущее. Дали мне надежду и любовь — то, чего у меня прежде никогда не было и что я не надеялся когда-либо получить. Я так долго тебя ждал! Я люблю тебя, дорогая. Я всегда любил тебя и буду любить до конца своих дней.

В микрофонах послышалось гудение.

— НУЖНЫЕ СЛОВА ПРОИЗНЕСЕНЫ. ОТПРЫСК ЖЕНСКОГО ПОЛА ОСТАЕТСЯ. ОТБОЙ ТРЕВОГИ.