Вспомни ту ночь

Глава ПЕРВАЯ

— Ты беременна.

Дани ухватилась за ручку входной двери. Колени у нее подгибались. Она боялась, что вот-вот упадет. В бешенстве смотрела она в его невозмутимо-спокойные синие глаза, взгляд которых был все таким же жестким и непреклонным. Как всегда, Ник оставался воплощением олимпийского спокойствия, тогда как ей приходилось прикладывать неимоверные усилия, дабы не взорваться.

— У тебя поистине талант открывать Америку из форточки, — раздраженно бросила Дани, инстинктивно прикрывая рукой выпирающий живот. Какая же она глупая. Думала, что при встрече с Ником у нее даже не дрогнет сердце. Не тут-то было. А ее желание вновь очутиться в его объятиях? Не только не уменьшилось, но превратилось прямо-таки в навязчивую идею. И как только такое возможно, если совершенно очевидно, что он ровным счетом ничего к ней не чувствует?

— Ты прав. Я беременна.

— На каком ты месяце? — спросил Ник, покачав головой, и блики сентябрьского солнца запрыгали в его светлых волосах. Дани пронзила острая боль: вспомнилось, как в ту их последнюю встречу в отраженном лунном свете ей показалось, будто его волосы посеребрил мороз. — Можешь не отвечать. Я и сам знаю: на девятом.

— Угадал. — Бессмысленно отрицать очевидное.

— Значит, это мой ребенок.

— Блистательное умозаключение, мистер Шерлок Холмс. — Не самый остроумный ответ, но ничего, сойдет, особенно если учесть, что Ник буквально вломился к ней в дом. Мог бы, по крайней мере, предупредить о своем возвращении.

С другой стороны, конечно, если бы он позвонил, то она бы постаралась куда-нибудь сбежать. Вернее, проковылять, ибо на большее сейчас неспособна. Трудно, ох как трудно смириться с последствиями той давно прошедшей ночи. Еще тяжелее сознавать, что все повторилось: душой и телом отдалась мужчине, не способному любить. Она украдкой взглянула на Ника.

Ну почему, почему ему надо было приехать именно сейчас, когда она совершенно не готова к встрече с ним? Неужели не мог вернуться через две недели, как планировал? Ведь до родов остается всего несколько дней. Вот родила бы и… Да, и что тогда? За те бесконечно долгие месяцы без него ей так и не удалось решить, как жить дальше.

И вот теперь при виде Ника все ее существо разрывается между двумя желаниями: кинуться ему на шею или бежать, бежать не оглядываясь, как можно дальше. Первое, конечно же, гораздо сильнее.

— Может, позволять мне войти, пока придумываешь, что ответить? — мягко спросил он.

— Я не должна ничего объяснять.

— Нет, дорогая, еще как должна. Ну так что? Может, выключишь, наконец, сигнализацию и впустишь меня? — Его холодные синие глаза вспыхнут» на мгновение.

— Нет.

Не говоря ни слова, он слегка отодвинул ее в сторону и переступил порог. Тут же сработал сигнал тревоги.

— Отключить сигнализацию, — рявкнул он. — Коултер, ноль-ноль-один. Выключи сигнал, Гемма.

— СИГНАЛ ТРЕВОГИ ОТКЛЮЧЕН, МИСТЕР КОУЛТЕР, — раздался приятный женский голос. — ВЕРНУТЬ СИСТЕМУ ОПОВЕЩЕНИЯ В ИСХОДНОЕ СОСТОЯНИЕ?

— Да.

Последовала короткая пауза.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, МИСТЕР КОУЛТЕР.

— Черт возьми, Ник! — негодующе воскликнула Дани. — Ведь это мой дом и моя охранная система.

— Возможно, допущена ошибка в программе.

— Маловероятно, если учесть, что этим занимался ты сам.

— Хватит, — ледяным тоном прервал он ее, и Дани пронзило какое-то тягостное предчувствие. — Я здесь не затем, чтобы говорить о Гемме. Не пытайся уйти от разговора.

— От какого разговора? — спросила она, притворяясь, что ничего не понимает.

— О ребенке. — Он еле заметно усмехнулся. — Или ты забыла?

Забыла? Она прижала руку к животу. Разве можно забыть, если каждый день чувствуешь, как внутри тебя бьется новая жизнь?

Малейший толчок крохотной ножки постоянно напоминал ей о той единственной и неповторимой ночи, что она провела с мужчиной, на которого ей приходилось смотреть снизу вверх: так он высок. Ее всегда страшила эта встреча. Она не представляла, как столь холодный, бесстрастный человек отнесется к известию о том, что ему вскоре предстоит стать отцом.

— Черт побери, я-то как раз ничего не забыла. Что до моего нежелания обсуждать будущее… — Она стиснула зубы. — Я бы предпочла отложить обсуждение…

— Не выйдет, дорогая. Мы решим это сейчас же.

О, ей хорошо знаком этот тон. Долго ей под его напором не продержаться. Однако попытка не пытка.

— Во-первых, объясни, как тебе удалось Отключить сигнализацию? Ты не имеешь права! — Дани посмотрела на длиннющий ряд цифр около входной двери. Приборная доска выглядела поистине устрашающе. — Ты не имеешь права впускать мистера Коултера без моего разрешения! Тебе ясно, механическая недотепа?

— ПОЖАЛУЙСТА, ИПОЛЬЗУЙТЕ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ ФОРМУ ОБРАЩЕНИЯ, КОГДА ВЫСКАЗЫВАЕТЕ ПРОСЬБУ, — произнес мелодичный голос.

— Мистеру Коултеру запрещается входить сюда, Гемма. И не смей больше выполнять его команды! Тебе все ясно?

— КОД, САНКЦИОНИРУЮЩИЙ ВЫПОЛНЕНИЕ ОТДАННЫХ РАСПОРЯЖЕНИЙ?

— О, черт! 368 86 74. Думаю, так.

— В ИСПОЛНЕНИИ ОТКАЗАНО. ОШИБКА ЧЕТЫРЕСТА ТРИНАДЦАТЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ОТДАЙТЕ КОМАНДУ В СООТВЕТСТВИИ С УСТАНОВЛЕННЫМИ ПРАВИЛАМИ. ХОРОШЕГО ВАМ ДНЯ, МИССИС ШЕРАТОН.

— Какого черта? Что это значит. Ник?

— А то, что ты не можешь отменить мое предыдущее распоряжение.

— Почему?

— Потому что у тебя нет нужных кодов для отдачи команд.

— В таком случае сообщи их мне.

— Зачем? Тебе от них не будет никакой пользы.

Она смотрела на него в бессильной ярости. Его взяла. Она ничего не смыслила в электронных монстрах вроде Геммы.

— А что, если я попытаюсь? Как знать, вдруг удача мне улыбнется?

— Да уж, твоя удача. Скорее всего, снова окажешься в полиции по обвинению во взломе. — Едва заметная улыбка тронула его губы.

— Это Гемма ошиблась. Я забыла карточку, а она не распознала мой голос. — Дани погрозила пальцем экрану дисплея. — Она нарочно вызвала полицию!

— Дани, Гемма — это всего лишь машина. Она действовала в строгом соответствии с заданной программой.

— Тогда почему же она при этом смеялась?

— Просто заело модулятор голоса. Подобная ошибка была допущена и в предыдущей модели, но ее уже несколько раз дорабатывали. — Его объяснение прозвучало подозрительно правдоподобно. — Я на этой неделе проверю заложенную в Гемму программу. Теперь, когда мы ждем ребенка, ошибки в работе компьютера недопустимы.

— Главное, не забудь снять свой код.

— И не подумаю. — С типичной для него безапелляционностью Ник сменил тему разговора: — Где поговорим? В кухне или в гостиной?

Он последовал за Дани в кабинет, куда она повела его. Ребенок, думал он, сжав кулаки.

Господи, помоги! Его ребенок! И с какой грацией несет она эту бесценную ношу! Беременность придала особую мягкую плавность ее походке. Дани шла, слегка покачивая бедрами. Ник со страхом обнаружил, что не может отвести от нее глаз. Неважно, что она на последнем месяце беременности. Для него она самая прекрасная женщина на свете. Блеск ее волос стал еще ярче; тяжелые пряди красивыми волнами ниспадали на плечи. Матовая кожа словно светилась изнутри. Ему стоило нечеловеческих усилий удержаться от желания крепко прижать ее к себе и как можно дольше не выпускать из своих объятий. Останавливало лишь одно: Дени ничего не сообщила ему о ребенке.

Он узнал обо всем сам. Почти девять месяцев она держала это в секрете. Такое можно объяснить только ее нежеланием допускать его в свою жизнь. Он стиснул зубы. Хочет она того или нет, он не собирается сдаваться.

— Когда должен родиться ребенок? — поинтересовался он, войдя в ее кабинет.

— В любой день.

— В таком случае у нас не так уж много времени. — К нему вернулась былая решимость.

— Не много времени для чего? — Дани опасливо посмотрела на Ника.

— Для того, чтобы пожениться. Пожалуй, она должна бы уже привыкнуть ко всему и не удивляться. Ведь они знакомы пять лет, и чего только ей не пришлось пережить за эти годы!.. Ей ли не знать о его упорстве. Она на собственном горьком опыте убедилась, что если уж он что-то решил, то его не остановить. Поэтому надо постараться прямо сейчас отговорить его от этой безумной затеи.

— Я больше не хочу выходить замуж. Одного раза с меня достаточно.

— Одного раза замужем за Питером действительно достаточно. Но я не Питер.

Да уж, он не Питер. Между этими двумя мужчинами нет ничего общего. Питер Шератон — ее любовь еще со школы. В нем сохранилось много мальчишеского, он был очень обаятелен. Но на него буквально ни в чем нельзя было положиться. Ник же начисто лишен обаяния. А что касается дара убеждения… Наверняка в его представлении это означает идти напролом, ни перед чем не останавливаясь.

— Послушай, я понимаю, на тебя эта новость свалилась как снег на голову…

— Мы немедленно поженимся!

— …но со временем ты с ней свыкнешься, — упрямо продолжала она, — и все станет на свои места.

— Почему ты скрыла от меня свою беременность?

— На то есть весьма уважительная причина.

— И какая же?

Она вскинула подбородок. Ну как ему объяснить, что она и тосковала по нему, и страшилась своей страсти? Инстинктивно чувствуя: стоит ему узнать о ребенке — и он попытается контролировать и ее жизнь, и жизнь ребенка. С этим ей просто не справиться.

— Я не хотела, чтобы ты узнал. — Ей показалось или он действительно поморщился?

— Почему? — спросил он с напором. — Ты не хочешь, чтобы Я дал ребенку свою фамилию?

— У ребенка есть фамилия. Моя!

— Ошибаешься. — Опершись руками о стол, он подался вперед. — Это фамилия Питера. И я не допущу подобное.

— Юридически нетрудно будет все поправить.

— Этого не понадобится. Когда он родится, у него уже будет моя фамилия.

— Может родиться девочка.

— Мне все равно. Девочка, мальчик, другие наши дети будут носить фамилию Коултер. Этот вопрос обсуждению не подлежит.

Другие наши дети? Нет! Ни за что! Никогда!

— Для меня тоже вопрос не подлежит обсуждению. Я не собираюсь — подчеркиваю, не собираюсь, — выходить за тебя замуж. Ясно?

— Утром первым делом подадим заявление. Тебе решать, перед кем мы будем произносить свои брачные клятвы: перед судьей или перед священником.

— Ты, похоже, меня не слышишь.

— Завтра вечером мы уже будем мужем и женой.

— Прекрати, Ник! — Она с трудом встала с кресла. — Я не выйду замуж ни за тебя, ни за кого другого. Мое решение окончательно. Неужели до тебя еще не дошло? Я даже слышать больше не желаю ни о каком замужестве.

— Может, тебе и не хочется больше выходить замуж. Но ты несешь ответственность перед ребенком, что гораздо важнее твоих личных желаний.

— Глупости! Сколько незамужних женщин растят детей без мужской помощи, и те даже не знают своих отцов.

— Но не в том случае, когда отец готов и, более того, хочет и может внести свою лепту в воспитание ребенка.

— Мы и так уже деловые партнеры. Этого вполне достаточно. Спасибо.

— Ты уклоняешься от сути вопроса. Наши партнерские отношения не имеют ничего общего ни с ребенком, ни с его зачатием. — Он приподнял брови. — Или я ошибаюсь?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. — Она опасливо взглянула на него. Возможно, сейчас не самое подходящее время говорить о делах компании. И все же… Если это поможет увести его от разговора о свадьбе, стоит попытаться. — Раз уж мы заговорили о «Секьюрити Системз Интернэшнл»…

— Мы говорили о нашем ребенке, а не о ССИ.

— Ну, а теперь говорим о ССИ, — настойчиво гнула свое Дани. — И мне кажется, ты должен знать о принятом мною решении. Я хочу, чтобы ты купил мою долю.

В Нике произошла мгновенная перемена. Синие глаза, которые еще секунду назад горели страстной решимостью, вдруг погасли.

— Почему?

— ССИ интересовался Питер, а не я. В конце концов, разве не ты с моим свекром основал эту компанию? Я просто случайная попутчица.

— Ты очень многое делаешь для компании.

— Я ничего не смыслю ни в компьютерах, ни в системах обеспечения безопасности. И тебе это известно, По-моему, бессмысленно так продолжать.

— Питер тоже не слишком разбирался в компьютерах.

Ей послышалась презрительная насмешка в его словах, но она предпочла сделать вид, что ничего не заметила. Как раз из-за этого между Ником и Питером часто возникали серьезные размолвки.

— Согласна, у Питера никогда не было твоих знаний, но у него нюх на выгодных покупателей. Он привел в компанию множество клиентов.

— Ничего подобного. Это ты привела их.

— Ушам своим не верю. Помнится, ты упорно предлагая выкупить нашу долю.

— А Питер упорно отказывался.

— Я не стану отказываться от твоего предложения.

— Именно поэтому я и не буду его делать.

— Не понимаю. На протяжении многих лет ты всячески подталкивал нас к тому, чтобы мы продали свою долю в ССИ. — В ее голосе звучала неприкрытая досада. — А теперь хочешь, чтобы я осталась? Почему?

Ник пожал плечами.

— Ты мне нужна, — произнес он с обезоруживающей простотой.

— Тебе никто не нужен. — Она совершенно искренне рассмеялась.

— Так мне всегда говорили. — Он мрачно кивнул. — Тем не менее ты мне нужна. По крайней мере сейчас.

— Зачем?

К ее большому удивлению, он зашагал взад-вперед по комнате. Ей стало не по себе. Таким она Ника еще не видела. Он никогда не позволял себе лишних движений; его лицо никогда не меняло своего бесстрастного выражения.

— Дело в том, что я провел около года за рубежом, занимаясь реорганизацией нашего филиала, и из-за этого, к сожалению, не мог уделять достаточно времени нашей здешней клиентуре. Сейчас мы столкнулись с серьезной конкуренцией. Удивляюсь, что ты этого не заметила.

— Мне хватает и других забот, — не без иронии ответила Дани. — Я в курсе того, что мы потеряли нескольких клиентов, но…

— И потеряем еще больше, если всерьез не займемся оздоровлением нашей компании. А в деле привлечения новых клиентов ты для нас просто клад.

— Я не в том положении, чтобы обхаживать кого бы то ни было, — сказала она, показывая на свой живот. — Мне вот-вот рожать. Говорю это на тот случай, если ты сам не успел заметить.

— О, я заметил.

При звуке его нежного, чуть глуховатого голоса сердце ее затрепетало. Как и прежде.

— Ну, а раз замечал, значит, должен понимать, что у меня нет времени заниматься делами ССИ.

— А от тебя и не требуется тратить много времени. — Он нахмурился. — С чего это вдруг такая срочность? После смерти Питера прошло почти два года. Так почему ты решила продать свою долю именно сейчас?

Дани помедлила с ответом. Очень уж он проницателен. Со своей непогрешимой логикой и аналитическим умом он в два счета ее раскусит.

— Пришло время налаживать жизнь заново, — ответила она наконец. — Хочу продать это чудовищное строение, которое Питер именовал домом, и приобрести какое-нибудь жилище поуютнее, И потом, я подумываю о… ну, словом, начну, может быть, свое дело.

— У тебя уже есть свое дело.

— Оно никогда не было моим. Ты вместе с моим свекром основал компанию. И хотя после его гибели мы с Питером пытались заменить его… — Она смотрела Нику прямо в глаза, не давая отвести взгляд. — Так вот, ни мне, ни Питеру этого не удалось.

— Как же ты собираешься начать свой бизнес и одновременно заботиться о младенце, если даже продолжить работать в ССИ тебе не по силам? — задал он вопрос, как всегда убийственно логичный.

— Понятно, что я примусь за дело не сразу, — признала она.

— В таком случае пока ты вполне можешь продолжать работать в нашей компании.

Наш ребенок. Наша компания. Ей показалось, он нарочно говорит «наш», «наша», дабы подчеркнуть некую связь между ними — связь, которую ей так хотелось порвать. Дани старательно пыталась подавить в себе раздражение и при этом непрерывно растирала поясницу, так как боль все усиливалась.

— Может, обсудим это как-нибудь в другой раз? Я что-то устала.

— Присядь, Дани. Постарайся расслабиться. — Он бережно поддерживал ее под локоть. — Когда ты в последний раз была у врача?

— Сегодня утром.

— Надеюсь, осложнений нет?

— Абсолютно никаких.

Он присел на корточки рядом с ней, пристально заглянув ей в глаза.

— Ты, наверное, сейчас очень мало спишь?

— В общем, да, — призналась она. — Сколько бы подушек ни взяла, как бы их ни уложила, мне никак не удается найти удобное положение.

— Осталось совсем недолго, — утешающе заметил он.

Боже, зачем он так близко от нее?.. Это навевало воспоминания — воспоминания, которые все девять долгих месяцев она всячески пыталась стереть из памяти. Увы, все се старания ни к чему не привели. Она потерпела полное фиаско.

— Ты думаешь о той ночи.

Его нежный шепот без труда проник сквозь все воздвигнутые ею оборонительные сооружения, и она снова оказалась во власти множества образов. Давным-давно отправленных ею в самые давние уголки памяти. Та ночь! И почему ей никак не удается забыть о ней?

Был канун Нового года, и она поехала к нему домой отдать бумаги, которые обнаружила в сейфе Питера. Это были финансовые документы, и ей показалось, что они могут понадобиться. Ник попросил ее подождать, пока он их просмотрит.

По-видимому, ему, как и ей, тоже не удалось разобраться в бесконечном нагромождении каких-то малопонятных цифр и сделанных от руки записей. Однако, судя по его виду, то, что ему все-таки удалось расшифровать, явно его не порадовало. За полчаса Ник не проронил ни слова. Потом отложил документы в сторону. Однако вместо того, чтобы проводить ее, он предложил ей бокал шампанского, а потом… часы пробили полночь.

— Новый год, — сказал Ник, странно улыбаясь. — Почему бы нам не начать его как следует?

Вот так и получилось, что она оказалась в его объятиях. В тот вечер Дани чувствовала себя особенно ранимой, хотя, конечно, вполне возможно, что ей просто так казалось — как-никак в этот день исполнился ровно год со дня смерти Питера. И ровно год с того момента, когда Питер сообщил ей о своем намерении развестись. А спустя несколько минут, случилась катастрофа — его машина врезалась в телеграфный столб…

От Ника пахло шампанским. Он поцеловал ее твердо, решительно и — страстно, что совсем не вязалось с его прозвищем — мистер Ледяная Глыба. Это несоответствие настолько ее заинтриговало, что она не устояла перед соблазном целовать его еще и еще. В каждый новый поцелуй она вкладывала все больше страсти, и он отвечал ей тем же.

Если говорить откровенно, той ночью она не думала о возможных последствиях, на уме было совсем другое. Оба изнемогали от снедавшего их желания. Его манишка и галстук очень ей мешали, и она, не долго думая, разорвала шелковый ворот — пуговицы так и посыпались в разные стороны.

— Ты всегда выряжаешься как на парад, даже когда остаешься дома один?

— Нет. Просто я только что вернулся.

— Попробую угадать. Ты был на деловом свидании. Верно?

— А где еще я мог быть? — В его взгляде появились какая-то горечь и отчужденность.

Внезапно Дани охватила безрассудная решимость — прочь сомнения, долой здравый смысл! Он ничего не сказал, когда она выдернула его золотые запонки и вмиг сорвала с него рубашку. Видимо, происходящее его забавляло. Но инстинкт подсказывал ей, что за этим кроется что-то еще. Он почему-то колебался, тянул, что так не вязалось с его решительной натурой. Она помнила, что хотела .спросить его, в чем дело, но тут же забыла: ее слишком поразило, виденное под туго накрахмаленной белой рубашкой.

Перед ней был самый широкоплечий мужчина на свете: великолепные мышцы рельефно подчеркивали его мужскую стать. Невероятно, как она раньше могла этого не замечать? Его золотистая кожа — нежная и теплая — неотразимо притягивала к себе. Она чуть отодвинулась, любуясь мощными бицепсами.

— Ты действительно этого хочешь? Еще не поздно передумать, — прошептал он.

— Нет. Боюсь, уже поздно. Сейчас или никогда.

Возможно, не поддайся она импульсу, то прислушалась бы к его словам. Но единственное, что доходило до нее в тот момент, — это желание, пульсировавшее в каждом его слове, несмотря на всю их кажущуюся суровость. И Дани всем сердцем откликнулась на этот отчаянный зов страсти.

Высвободившись из его объятий, она неспешно сняла свое черное платье, а потом и атласное белье цвета красной розы. В конце концов осталась только заколка. Опустившись на колени перед ним, она вынула и ее; густые темные волосы рассыпались по плечам. Он же оставался по-прежнему неподвижен.

— Ник? — неуверенно прошептала она.

— Господи! Пусть хоть это не окажется вдруг несбыточной мечтой! — Он прижал ее к себе так страстно и в то же время так нежно, что она разрыдалась. То, что произошло потом, в корне изменило ее жизнь. Занимаясь с ней любовью, Ник открыл ей чудесный секрет — нечто такое, о чем она и не подозревала, пока была замужем за Питером.

— Ты ведь тоже не можешь забыть ту ночь? — тихо спросил он.

Дани закрыла глаза, из последних сил пытаясь отогнать вновь нахлынувшие воспоминания.

— Но я также не могу забыть и то утро. О, ее ждало жуткое разочарование: проснувшись, она обнаружила, что Ника нет.

— У меня не было выбора. Я должен был уехать. И ты это знаешь.

— Не желаю ничего обсуждать! — Она находилась на грани истерики. — Все, что тогда произошло, — не что иное, как случайная ошибка.

— Но результат этой ошибки — наш с тобой ребенок.

Она бережно положила руку себе на живот, как бы инстинктивно защищая его от опасности.

— Нет! Ребенок — не ошибка. Я хочу его.

— Я тоже, — спокойно откликнулся он. Дани ни на секунду не усомнилась в искренности его слов. Но она-то за девять месяцев уже привыкла считать этого ребенка только своим. И испытала настоящий шок при мысли о том, что Ник, возможно, чувствует то же самое. Но тут же невольно усмехнулась. Ник — и какие-то чувства? И как только такое могло прийти ей в голову? Это равносильно предположению, что и Гемма чувствует.

— Похоже, у нас проблема, — протянула она.

— Вовсе нет. Я уже предложил тебе ее решение. — Он продолжал смотреть на нее все так же твердо; ни один мускул не дрогнул на его лице.

— А что, если я откажусь?

— Не откажешься. У тебя нет выбора. — Он был неумолим.

— Выбор есть всегда, — не уступала она.

— Но только не на этот раз, дорогая. — В его голосе звучала неподдельная нежность. — Ты хочешь, чтобы я выкупил твою долю. Кроме того, хочешь начать собственное дело. Ни то, ни другое невозможно без моего согласия и поддержки.

Она ушам своим не верила. Неужели это говорит Ник?

— И цена твоего согласия — мое согласие выйти за тебя замуж?