Вспомнить и простить

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Она тосковала по морю весь день. Как только пробило пять тридцать, Кэролайн закрыла магазин, села на велосипед и помчалась на пляж. Оставив велосипед на обычном месте, она чуть ли не бегом побежала к кромке воды, полной грудью вдыхая свежий соленый воздух, и все никак не могла надышаться.

Кэролайн не могла долго обходиться без моря. Жизнь — вот что оно для нее означало. Из этого незримого единения она черпала силы и справлялась с невзгодами.

Сегодня она проснулась с чувством смутного беспокойства. В течение дня оно только усилилось, так что ей стоило огромного труда сосредоточиться на обслуживании покупателей ее маленького художественного магазинчика. К тому же Кэролайн ждала еще куча дел, до которых она так и не добралась. Весь рабочий день прошел в тоскливых взглядах на часы и в желании повесить на дверь табличку «закрыто», чтобы можно было вновь оказаться на любимой тропке или выплеснуть снедающую ее тревогу на холсте.

Грудь сдавило, словно обручем. Как трудно дышать... Она грустно улыбнулась, слушая грохот волн, разбивающихся о скалы. Кого она хочет обмануть? Здесь она может позволить себе быть честной сама с собой.

Причина тревоги вся та же: просто сегодня о себе напомнила старая боль, с которой она живет вот уже семнадцать лет. Иногда эта тревога самовольно покидает тайники прошлого и вламывается в настоящее, заставляя сердце сжиматься, как раньше.

Но и Кэролайн времени не теряла — знает, как можно бороться с этим чувством. Нужно глубоко вздохнуть, закрыть глаза и открыть те внутренние заслоны, которые отделяют ее сегодняшнюю жизнь от горьких воспоминаний прошлого. Тогда их поток вновь накроет ее с головой и отхлынет, как отлив, унося прочь всколыхнувшуюся горечь.

Пройдя по заветной тропинке, Кэролайн забралась в пещеру, которую привыкла считать своей. Бессчетное число раз она приходила сюда, чтобы сгореть в огне своих воспоминаний. И, как птица Феникс, вновь возродиться из их пепла.

Сколько он уже здесь не был? Шестнадцать, семнадцать лет?

Да, семнадцать лет прошло с тех пор, как Джек покинул этот приморский городок. К его радости, за все это время город ничуть не изменился и предстал перед ним таким же, каким иногда являлся в его снах.

Он шел по тихой улице, чувствуя, как радость от встречи постепенно тает, оставляя в душе пустоту и наполняя сердце горечью. Может, невесело думал Джек, для него было бы лучше, если бы город хоть немного изменился. Потому что, глядя на знакомый ряд прибрежных домов, потрепанных морскими ветрами и временем, он, против своей воли, восстанавливал в памяти то, что ценой невероятных усилий ему удалось забыть за эти годы. Когда показался знакомый поворот, оканчивающийся, как он знал, тупиком, перед его глазами живо предстал дом, в котором он жил когда-то с матерью. Джека захлестнул целый поток чувств. Потребовалась вся сила воли, чтобы устоять перед напором нахлынувших на него воспоминаний.

Особенно ярким было одно, стоявшее особняком и притягивавшее его к себе как магнит. Джек и не заметил, как прошлое взяло над ним верх. Невидящими ничего вокруг глазами он смотрел вдаль и заново переживал события, от которых его отделяла целая вечность.

До мельчайших деталей он запомнил тот день, когда впервые увидел Кэролайн Тримейн. Она возвращалась домой из школы, окруженная группой щебечущих девчонок, но он видел только ее. С того самого момента жизнь Джека круто переменилась, но он еще этого не знал. Ни одна женщина, с которой ему довелось встречаться позже, не затронула тех струн, которые зазвучали в его душе, стоило ему бросить взгляд на красивую девочку с длинными льняными волосами и робкой улыбкой на губах.

Он вспомнил парня, который пожирал глазами изящную фигурку школьницы, и невесело усмехнулся над собой. Кэролайн была одета в школьную форму, но скучный черный костюм сидел на ней иначе, чем на других, выгодно подчеркивая длинные стройные ноги...

Пошел дождь. Холодные капли упали на лицо. Он поежился, но лишь поглубже засунул руки в глубокие карманы дождевого плаща и поднял голову. Мелкий дождь оросил длинные ресницы, стекая по впалым щекам и освежая лицо. Калейдоскоп воспоминаний рассыпался, и к нему вернулась привычная ясность ума.

Скорее всего, она уже не живет здесь, в городе, в котором прошло его детство. Кэролайн жила здесь вдвоем с отцом, матери у нее не было — она умерла. С благословения своего отца, врача по профессии, который быстро стал местной знаменитостью, Кэролайн наверняка уже вышла замуж за какого-нибудь амбициозного молодого доктора, будущего светилу мировой медицины. А сам старик Тримейн, удостоверившись, что передал дочь в надежные руки, после выхода на пенсию поселился где-нибудь в окрестностях Лондона. Наверняка в аристократическом районе.

Воспоминание о Кэролайн определило направление его мыслей. Было бы интересно узнать, как сложилась ее судьба. Занимается ли она по-прежнему рисованием, которым когда-то была очень увлечена, или вполне довольна жизнью замужней женщины, посвятившей всю себя воспитанию детей и благополучию карьеры собственного супруга?

Супруга...

Руки автоматически сжались в кулаки, и Джек сбился с шага. Усилием воли он расслабился и взъерошил мокрые волосы. Только сердце в груди продолжало биться с сокрушительной силой, грозя разорвать грудную клетку. Как же чудно устроен человек, невольно подумал он. Столько раз за свою карьеру он рисковал миллионами, но ни одна сделка не вызывала такого выброса адреналина, как воспоминание о Кэролайн Тримейн и мысль о ее предполагаемом замужестве. Даже сейчас ее чары имеют над ним пугающую власть, хотя именно она исковеркала его жизнь так, что он надолго утратил веру в людей.

Он сделал глубокий вдох и велел себе прекратить думать о ней и сосредоточиться на том, ради чего он, собственно, и вернулся. Он прошел поворот и оказался в проулочке, который оканчивался тупиком. Дальше дорога шла в гору, и вдали были видны башенки полуразрушенного викторианского дома, в котором прошло его детство.

Дождь застал ее в пещере. Сначала Кэролайн не обратила особого внимания на редкие капли дождя, надеясь, что он скоро прекратится. Однако когда небо заволокло свинцовыми тучами, а холод стал проникать сквозь хлопок рубашки, она решила вернуться домой.

Кэролайн кляла себя, что не взяла хотя бы дождевика, когда небольшой дождик вдруг превратился в непроницаемую стену воды. Теплая рубашка мгновенно намокла и прилипла к телу. Волосы паклями свисали с головы. Заметив мелькнувший невдалеке свет фар, она слезла с велосипеда и пошла по узкому тротуару. Мысль о горячем чае и пенистой ванне заставила ее покрепче схватиться за руль замерзшими пальцами.

Далеко уйти ей не удалось, потому что через десяток метров она врезалась в спешащего пешехода. Инстинктивно он ухватился за нее, и она почувствовала сильные руки на своих плечах. Сквозь шум дождя до нее долетели ругательства мужчины, не успевшего увернуться от колеса велосипеда. Кэролайн принялась сбивчиво извиняться.

Дождь на миг прекратился, как будто стихия выдохлась, собираясь с новыми силами. В эту секунду она отчетливо разглядела мужчину, и ее глаза цвета карамели испуганно расширились. В горле встал ком, дыхание перехватило. Словно натолкнувшись на непроницаемый щит, за которым ей ничего не удалось прочитать в его синих глазах, она выдохнула:

—Джек?..

Кэролайн не могла запретить себе думать о нем, но не произносила вслух это имя больше десяти лет. А сейчас, стоило ей растеряться, как его имя легко и привычно слетело с ее губ.

—А ты совсем не изменилась, Кэролайн.

Как только он узнал женщину в своих объятьях, его руки моментально разжались и он напрочь забыл про боль в ушибленной колесом велосипеда ноге.

От собственного имени, произнесенного ровным голосом, за которым угадывались далеко не ровные чувства, на Кэролайн словно повеяло арктическим холодом. Она быстро-быстро заморгала, стараясь не расплакаться.

Внешне Джек оставался совершенно спокоен, хотя внутри у него все бурлило. Эта неожиданная встреча застала его врасплох. Ну надо же, из всех людей прошлого ему нужно было столкнуться именно с ней! Стоило только о ней подумать, как она уже рядом. Неужели она так никуда и не уехала?

Через секунду мимолетной радости и изумления, охвативших его, Джек почувствовал гнев. Она по-прежнему потрясающе красива!..

Его как будто разделили на две половинки.

Одна половина ненавидела эту женщину, а другая любовалась ее расцветшей красотой, подмечая гладкость белоснежной кожи, мягкий блеск карамельных глаз и капли влаги на полной нижней губе. Он отметил, что на ней нет косметики, отчего ее умытое дождем лицо казалось совсем юным.

Кэролайн никак не могла тронуться с места, несмотря на посылаемые мозгом приказы. Сил хватило, только чтобы спросить:

—Что ты здесь делаешь?

—Тебе не кажется, что это мое дело?

—Извини, но...

—Это ты извини, — прервал он. — Но сейчас не время и не место для светской беседы.

На это возразить было нечего. Джек кивнул, словно его забавляло ее смущение.

—Ну что ж, позволь с тобой сразу и попрощаться. Хотелось бы переодеться во что-нибудь сухое. Да и тебе, — он прошелся по ее дрожащей фигурке насмешливыми глазами, — это тоже не помешает.

Спустя несколько минут Кэролайн была в приемной доктора Николаса Брендона. Собственно, ее дом был неподалеку, но неожиданная встреча с Джеком выбила ее из колеи. Внезапно она испугалась, что, если окажется одна в пустом доме, мысли о Джеке совсем, сведут ее с ума. Николас Брендон был другом ее отца, а после его смерти стал для нее кем-то вроде второго отца и, что важнее всего, другом. Фактически именно он и его жена Мэг, которая скончалась в прошлом году, и являлись ее настоящей семьей. Чарлза Тримейна, кроме удачного брака единственной дочери, ничего больше не волновало...

—Мистер Брендон еще не ушел? — обратилась она к секретарю.

—Нет, мисс Тримейн. Он еще у себя в кабинете. Вы можете войти.

—Спасибо.

Не в силах унять дрожь в рубашке, промокшей насквозь, она постучалась и услышала знакомый голос:

—Войдите.

Николас Брендон оторвал взгляд от бумаг, разложенных на огромном дубовом столе, и тотчас же вскочил.

—Кэролайн! Да ты вся промокла! Садись, у меня здесь где-то завалялась старая рубашка.

Он кинулся к шкафу.

Она села в огромное мягкое кресло для пациентов и обессиленно откинулась назад. Почти сразу же ей пришлось снова покинуть удобное кресло — Брендон, наконец, нашел, что искал, и протянул ей сухую синюю рубашку. Он деликатно отвернулся, позволив ей переодеться.

—Спасибо вам, Николас, — с благодарностью произнесла она. — Теперь мне уже почти хорошо. И стало бы совсем отлично, если у вас нашелся бы еще и глоточек бренди. В чисто медицинских целях, — она хрипло рассмеялась.

—Бренди, к сожалению, нет, но вот бутылочка виски у меня найдется. — Николас постарался скрыть озабоченность, выдвигая ящик. — Кэройлайн, что случилось? — не выдержал он, передавая ей бокал, и ободряюще сжал плечо. — На тебя это совсем не похоже.

—Знаю, — она сделала большой глоток, и крепкая жидкость обожгла горло. Крепко зажмурившись, она ждала, когда живительное тепло разольется по телу и заглушит горечь от неожиданной встречи. — Извините за вторжение, Николас. Мне бы не хотелось нагружать вас своими проблемами...

—О чем ты говоришь? Разве мы не друзья? Знай, ты всегда можешь положиться на меня.

Она знала, что слово у него не расходится с делом. Как только после смерти отца она решила вернуться сюда из Лондона, он и его жена стали первыми, которые предложили ей свою поддержку. За это Кэролайн была им очень благодарна. Но, несмотря на то, что они стали очень близки, она ничего не рассказывала ему о Джеке Фитцджеральде. И хотя Кэролайн подозревала, что Николасу было кое-что известно, он никогда не задал ей по этому поводу ни одного вопроса.

Вообще-то до этого момента она никому и никогда не рассказывала о своей слепой и безраздельной любви, которая настигла ее в шестнадцать лет. Ради которой она могла забыть себя и пойти за любимым хоть на край света, если бы он позвал ее с собой.

Он не позвал. Джек Фитцджеральд был фанатично настроен вырваться из оков нищеты и стать состоятельным человеком. Она была готова поддержать его, но их совместным планам не суждено было сбыться. Джек уехал сразу же, как только она сказала ему правду.

Их последняя встреча живо встала перед ее глазами. Едкие замечания Джека и его гневные слова с новой силой снова зазвенели в ушах. Помнила она и его клятву, что в Англии он больше не появится.

Что заставило его нарушить свое слово?

В горле застрял комок. Потребовалось несколько секунд, прежде чем с трудом удалось произнести:

—Я знаю. И очень благодарна вам за это. На самом деле ничего особенного не случилось, если не считать того, что я только что столкнулась с призраком.

—И каков возраст этот призрака? — попробовал пошутить Николас.

—Он относительно молод.

—Понятно, — доктор устроился в кресле за своим столом. — Тогда я даже рискну предположить, что этот призрак — мужчина. И, возможно, твой старый друг.

—Вы очень проницательны, — согласилась она, мысленно добавив: «Не только старый друг, но и любовь всей моей жизни». — Когда-то этот мужчина был моим центром Вселенной. Только мы не афишировали наши отношения...

Все из-за ее отца. Потому что, случайно узнав, кто ее друг, он запретил дочери с ним встречаться. Далее последовала лекция с подробным описанием качеств ее будущего супруга и ступеней его карьеры. Кандидатура сына матери-наркоманки и отца-пьяницы даже не рассматривалась.

Но Кэролайн нарушила запрет отца, а через три месяца тщательно скрываемой связи с ним вдруг обнаружила, что беременна...

Зная о мечтах Джека, она не решилась сказать ему, что беременна: ей вовсе не хотелось становиться любимому обузой. Поэтому она обратилась за помощью к отцу. Опасаясь возможного скандала, Чарлз потребовал, чтобы она немедленно избавилась от ребенка и ушла от Джека.

Первую часть его требований Кэролайн выполнила. Со второй было сложнее... Но в итоге все получилось так, как хотел отец. Ложь всегда давалась ей с трудом, и утаить от любимого свой поступок она не смогла. Неистовая любовь Джека обернулась такой же силы ненавистью. Задыхаясь от ярости, он сказал, что между ними все кончено и больше она его не увидит. И был верен своему слову до сегодняшнего дня...

—Ты имеешь в виду Фитцджеральда? — проник в ее мысли осторожный вопрос Николаса.

Она мгновенно очнулась.

—Как вы догадались?

—Твой отец был моим близким другом. — Он слегка улыбнулся. — Мне известно, что связывало тебя с этим мальчиком.

Она даже не смутилась от мысли, что ее секрет и не секрет вовсе. Совсем другая мысль пришла ей в голову. Джек старше ее на три года. Значит, сейчас ему тридцать шесть лет. Когда-то она полюбила мальчика, а сегодня встретилась с настоящим мужчиной. Образ возмужавшего Джека всплыл в памяти: заострившиеся черты по-прежнему красивого лица, морщинки, проступившие на когда-то гладком высоком лбу, резко очерченные скулы...

—Значит, вы все знаете, — задумчиво сказала Кэролайн.

—Да. Включая твою беременность и все, что за ней последовало. — В его словах не было осуждения — он просто констатировал факт. — Чарлз мне все рассказал. Я был абсолютно с ним согласен. Перед тобой открывалась вся жизнь, а ребенок связал бы тебя по рукам и ногам. Ты бы погрязла в домашней суете, отдав ему и Фитцджеральду все, ничего не получив взамен. Не такой судьбы твой отец хотел для тебя. Ты слишком много значила для него.

—Слишком много? — В ее словах прозвучала горечь. — Если бы все было так, как вы говорите, он бы поддержал меня без единого упрека. Он мог бы оказать помощь Джеку, если бы его заботило мое счастье. Потому что в тот момент все мое счастье было в Джеке и нашем не родившемся ребенке.

—Ты была слишком молода, чтобы судить об этом. Никто не знает, как бы все сложилось, если бы не вмешался Чарлз. Твой отец все сделал правильно.

Николас полностью поддерживал своего друга. Он любил Кэролайн, но с Чарлзом его связывали узы крепкой мужской дружбы, и даже после его смерти он был целиком на стороне друга.

—Правильно для кого? Не для себя ли? — Она поставила недопитый бокал на стол и встала. — Тогда почему он оставил мне дом, хотя после нашей размолвки пригрозил, что лишит меня наследства? Может, он все-таки осознал, что был не прав?

—Я так не думаю, — помолчав, сказал Николас. — Ты же его единственная наследница. Кому он должен был его оставить, как не тебе? В противном случае дом бы достался городу.

—Жаль, что, горячо поддерживая моего отца, — устало сказала она, — вы не хотите понять и меня. Может, своим поступком он не только изменил мою жизнь, но и лишил счастья? Теперь я могу рассчитывать только на себя...

—Ты не права, Кэролайн. Ты же знаешь, что можешь положиться на меня. Я ведь твой друг? — Николас обошел стол и потрепал ее по плечу. — И я считаю, что для тебя будет лучше, если ты будешь держаться от Фитцджеральда подальше. Ты уже взрослый человек, Кэролайн, и сама привыкла принимать решения, но послушай моего совета: незачем тебе с ним больше встречаться. Ни к чему хорошему это не приведет.

Она передернула плечом и попятилась к двери.

— Спасибо за совет, но об этом вы можете не беспокоиться: Джек по-прежнему не желает меня видеть. Час назад он снова дал мне это понять.