Вторжение по сценарию

Глава 9

Джиро Исудзу был чрезвычайно расстроен.

– Я приношу глубочайшие извинения, – сказал он, опустив глаза и поклонившись чуть ли не до самой земли. Поднимался ветер, и песчинки вертелись в нем хороводом, залетая всюду, куда только было можно. Римо захотелось узнать, пытался ли японец изобразить своим поклоном смирение, или же это он просто хотел защититься от летящего ему в лицо песка. Вся эта сцена происходило неподалеку от раскинувшейся лагерем киносъемочной бригады.

– Они вели себя, как будто дорога принадлежала им одним, – возбужденно рассказывала Шерил.

– Японские статисты не говорить по-английски, – сказал Исудзу. – Я обещаю сделать им строгий выговор.

– А как насчет моего автомобиля? – сурово заметила Шерил.

– Студия возместит вам убытки. Можете взять любую машину на выбор. Если вас устроит микроавтобус Нишитцу, то мы согласны поставить на него салон «люкс».

– Хорошо, – смягчившись, сказала Шерил. – Но я не стану брать модель «Ниндзя». Говорят, они переворачиваются, стоит только ветру подуть не с той стороны.

– Замечательно. И я еще раз прошу прощения за причиненные вам неудобства. А теперь, если вас не затруднит, у нас есть проблема, решить которую можете только вы. «Звездный дождь» направляет к нам корреспондента.

Я не хотел, чтобы съемки освещала пресса, но Бронзини-сан настаивает. Мы не смогли договориться. Займетесь этим корреспондентом, хорошо?

– Да. Все-таки, лучше, чем каждый день ездить с утра за почтой.

– Кстати, график съемок изменился. Пробные съемки начинаются завтра.

– Но завтра до Рождества останется всего два дня. Съемочной бригаде это не понравится.

– Вы забывать, что они японцы. Им все равно, что Рождество. А если американцам не нравится, то могут поискать себе другую работу. Съемки начинаться завтра.

Выдав руководящие указания, Джиро Исудзу отправился по своим делам, ни на секунду не расслабив выпрямленной, словно по линейке, спины.

– Какие здесь, интересно, американцы? – пробормотала Шерил. – Бронзини, консультант по военным вопросам, и я, бедняжка?

– Ну что ж, – со вздохом добавила она, – вот вы и познакомились с Джиро. Впечатляет, а?

– Разве Нишитцу производит автомобили? – невпопад спросил Римо.

– Они производят абсолютно все, и ведут себя, как будто Вселенную создали именно они. Ладно, думаю, мне стоит заняться этим журналистом.

Увидимся, когда начнутся съемки.

– А где мне найти... – Римо запнулся, и заглянул в свой словарик, ...заведующего дубляжем?

– Вот так вопрос, – на ходу ответила Шерил, направляясь к одной из палаток. – Найдите помрежа с рацией, и попросите связаться с Санни Джо.

Римо огляделся. Палатки стояли в неглубоком котловане, вырытом бульдозерами, которые все еще трудились неподалеку, делая насыпи для защиты от ветра. Вокруг, словно муравьи, суетились рабочие, исключительно японцы.

Увидев у одного из них рацию, Римо поймал этого человека за шиворот.

– Выручи меня, приятель, – сказал он, – я ищу Санни Джо.

– Сони Джо?

– Можно сказать и так.

Нажав на кнопку рации, японец затараторил что-то в прикрепленный к отвороту куртки микрофон. Из многочисленных гортанных фраз Римо понял только «Сони Джо».

Наконец японец оторвался от разговора и махнул рукой на север.

– Сони Джо там. О'кей?

– Спасибо. А как его узнать?

Японец отрывисто мотнул головой.

– Не понимать английски. О'кей?

Римо понял, что общего языка они не найдут, и поплелся в указанном направлении. Заглянув в словарик, он выяснил, что «помреж» означает «помощник режиссера». Интересно, как человек может стать помощником режиссера в американском фильме, не говоря при этом по-английски? недоуменно подумал он.

Перелезая через дюны, он все время искал взглядом Бартоломью Бронзини, но всемирно известного актера словно след простыл. Кроме того, Римо был очень удивлен, не обнаружив вокруг кактусов. Пустыня представляла собой бесконечное море песка, лишь кое-где попадался низкорослый кустарник.

Оглянувшись, Римо понял, что за ним не остается никаких следов, и, чтобы не привлекать внимания, перенес всю тяжесть тела на носки. Теперь досужий следопыт подумал бы, что здесь проходил двенадцатилетний мальчишка.

Взобравшись на одну из дюн, Римо с удивлением обнаружил, что перед ним простирается долина, целиком заставленная танками и бронетранспортерами.

Люди в китайской военной форме протирали уже успевшую запылиться технику.

Понаблюдав за ними, Римо решил, что люди, отрабатывающие падение с близлежащего пригорка – каскадеры, и искать Санни нужно среди них. Он двинулся было вперед, но внезапно заметил притаившегося за камнем человека, который целился в хлопотавших внизу людей из винтовки. Одинокий снайпер был европейцем, на его обветренном лице выделялись прищуренные на ярком солнце глаза. Человек с винтовкой нажал на курок.

Один из суетившихся внизу японцев внезапно схватился за грудь, и из под пальцев у него потекла кровь.

Бросившись вперед, Римо обогнул близлежащую дюну и подбежал к снайперу сзади как раз в тот момент, когда тот выстрелил во второй раз.

Схватив незнакомца за шиворот, Римо попытался поднять его на ноги, но обнаружил, что длины вытянутой руки не хватает, чтобы его противник смог стать во весь рост. Человек с винтовкой был, по крайней мере, на три головы выше его.

– Гони пушку, – проревел Римо, хватаясь за дуло винтовки, выглядевшей, словно самодельное оружие времен Гражданской войны.

– В чем дело, приятель? – удивился незнакомец.

– Ты только что подстрелил одного из этих людей.

– Похвальная наблюдательность. Может быть, ты наконец меня отпустишь, и я смогу подстрелить еще парочку?

– У нас в Америке проблемы с профсоюзом так не решают.

– С каким профсоюзом? Неужели ты считаешь...

Человек с винтовкой внезапно залился отрывистым смехом.

– Нет, вы только подумайте... – хохотал он.

– Что тут смешного? – воскликнул Римо. Отпустив противника, он взял в руки винтовку. Сверху на ней был прикреплен стальной магазин, в котором лежало несколько наполненных красной жидкостью шариков. – Ты... Неужели ты действительно поверил, что я убил парня? Это же духовое ружье.

– Из такого ружья и в самом деле можно убить человека, если попадешь в мягкие ткани, – заметил Римо, беря один из шариков в руки.

– Эй, поосторожнее. В бутафорской не обрадуются, если ты его поломаешь.

Это ручная работа. В мире всего шестнадцать таких ружей.

В этот момент на дюну взобрался один из работавших внизу японцев. – Санни Джо, почему остановка? – спросил он. Римо заметил, что на груди у него красуется красное пятно.

– Погодите-ка, – выпалил он. – Так вы и есть Санни Джо?

– Сколько себя помню, так меня и зовут. А ты кто такой?

– Римо.

Услышав это имя, Санни Джо вздрогнул от неожиданности.

– А фамилия? – спросил он.

– Дюрок, – после короткой паузы ответил Римо.

Этот ответ, казалось, разочаровал его собеседника, и во взгляде его промелькнуло раздражение.

– Это что, твоя первая съемка? – ворчливо спросил он. – Не могут уже отличить духового ружья от настоящего!

– Извините, – сказал Римо, – но из-за этой заварушки с профсоюзом я подумал было...

– Ничего страшного. – Санни Джо решил сменить гнев на милость. Он окинул Римо проницательным взглядом. – К тому же, приятно видеть хоть одного бледнолицего. Половина этих чертовых японцев ни слова не знают по-английски.

Мы тут репетируем сцены с ранениями. Пойдем-ка посмотрим, что ты умеешь.

Вслед за ним Римо пошел вниз по песчаному склону.

– Главное, о чем тебе нужно помнить, Римо, – объяснял по дороге Санни Джо, – это мания Бронзини снимать все максимально приближенно к реальности.

Ну-ка, встань вот здесь, а я отойду назад и стрельну в тебя разок. Когда почувствуешь удар шарика, не падай, а завертись на месте. Представь, что тебя ударил кузнечный молот, а не пуля. На экране все должно выглядеть эффектно.

Пожав плечами, Римо подождал, пока Санни Джо отойдет в свое укрытие.

Санни был и в самом деле высок – не меньше двух метров ростом, и выглядел впечатляюще, несмотря на то, что руки и ноги у него были чрезмерно длинные.

Ему было, по меньшей мере, шестьдесят, но двигался этот человек, как будто был лет на десять моложе.

Согнувшись за камнем, Санни Джо прицелился. Раздался хлопок выстрела, и острый взгляд Римо на мгновение увидел несущийся к нему шарик. Римо напрягся, но сыграли роль многолетние тренировки – его учили уворачиваться от любых пуль, даже самых безобидных. Он инстинктивно отступил в сторону, а затем, чтобы скрыть свою промашку, завертелся на месте и рухнул на песок.

Подняв голову, Римо увидел, что Санни Джо, явно раздосадованный, уже спешит к нему.

– Что, черт побери, ты вытворяешь? – взревел он.

– Я крутился.

– Причем до того, как в тебя попала пуля! Я не заметил красного пятна.

Да что с тобой происходит? Нацелился на Оскара?

– Извините, – сказал Римо, отряхивая с одежды песок. – Попробуем еще разок?

– Ладно. Только на этот раз дождись, все-таки, пули.

Когда они снова разошлись по местам, над головами пролетело несколько вертолетов. Их стрекотание гулким эхом отдавалось в долине.

– Черт бы их побрал, – пробормотал Санни Джо. – Чувствую, снять фильм нам спокойно не удастся. Готов поспорить, это вертолеты с местной базы морских пехотинцев. Раздолбаи, которым нечем заняться, кроме как летать над съемочной площадкой. Наверно, спорят между собой, какая из маленьких черных точечек внизу – Бронзини. Идиоты чертовы.

– Рано или поздно, им это надоест, – предположил Римо.

– Конечно, если бы это были одни зеленые береты. А тут еще, чуть дальше на север, есть военный полигон, и авиабаза на востоке. Так что нам не отделаться от летающих туда-сюда истребителей до самой весны.

– Похоже, вы не слишком довольны своей работой.

– Работа? Черт, да я был на пенсии, пока не приехали эти япошки. Мне ведь за шестьдесят, парень. В кино есть шанс работать, только пока ты молод.

Так что я вернулся в резервацию, так сказать, доживать свой век. Но тут появился Бронзини, и попросил разрешения снимать на наших землях.

– Так это место – часть резервации?

– Да, черт побери. Бронзини использовал все свои связи, чтобы съемки, наконец, раскрутились. Местные власти буквально лизали ему пятки, и все шло отлично, пока он не наткнулся на вождя. Конечно, тот знал, кто такой Бронзини, однако и виду не подал. Сказал, что, помимо платы, они должны взять на работу меня. Я человек гордый, но эта профессия сидит у меня в крови, так что я не стал кочевряжиться и согласился. Может быть, что-нибудь из этого и выйдет.

– Вы не похожи на индейца.

– В наше время, если хочешь знать, мало кто сам на себя похож.

– А из какого вы племени?

– Ну, уж в школе вы точно такого не изучали. Мы практически вымерли. В племени меня зовут Санни Джо. У всех индейцев есть прозвища, а по паспорту мое имя Билл Роум. Но можешь звать меня Санни Джо, все так и делают. Только запомни, Санни, а не «Сони». Ну ладно, становись на место.

Римо отошел, и, на этот раз, услышав, как хлопнуло ружье, закрыл глаза.

Почувствовав толчок в грудь, он согнулся, упал, и прокатился по песку.

– Уже лучше, – крикнул ему Санни Джо. – А теперь, пускай попробует кто-нибудь из вас.

Никто из стоявших поодаль японцев не двинулся с места. Тогда Санни Джо подошел поближе, и, отчаянно жестикулируя, попытался донести до них свою просьбу таким способом. В конце концов, ему пришлось схватить одного из них за шиворот, и оттащить на нужное место.

Казалось, японец вот-вот лягнет Санни в живот – ему явно не нравилось, что его куда-то тащат. Тоже мне, неженка, подумал Римо. Отойдя в сторонку, он принялся наблюдать за репетицией, думая, что придется многому научиться, если он хочет выдать себя за профессионального каскадера.

Увидев, что профсоюз уже не пикетирует въезд на съемочную площадку в резервации, Бартоломью Бронзини был сильно удивлен. Интересно, имеет ли это какое-нибудь отношение к опрокинутому танку, лежавшему рядом со смятым в лепешку микроавтобусом, подумал он.

Поддав газу, Бронзини направил свой Харли-Дэвидсон в объезд, и помчался по дороге к лагерю. Тормозить перед палаткой продюсеров он не стал, вместо этого влетев на полной скорости внутрь и врезавшись в стол.

Бронзини успел соскочить с мотоцикла, прежде чем тот въехал в брезентовую стену палатки. Но никто не обратил ни малейшего внимания на треск порвавшейся ткани, в особенности Джиро Исудзу.

Перед ним было куда более устрашающие зрелище – искаженное гневом лицо Бартоломью Бронзини, «Бронзового» Бронзини, причем выражение этого лица не предвещало ничего хорошего.

– Что, черт бы вас побрал, здесь происходит? – проревел знаменитый актер.

– Пожалуйста, говорить в почтительном тоне, – попытался остановить его Исудзу. – Я ведь продюсер.

– Ты, чтоб тебе провалиться, отвечаешь за сценарий, а я хочу говорить с исполнительным продюсером!

– Это мистер Нишитцу. С ним нельзя говорить. Он в Токио.

– Что, у вас в Токио нет телефонов? Или он тоже не говорит по-английски?

– Мистер Нишитцу жить в уединении. Уже не молод. Когда съемки начаться, он приедет, и вы можете поговорить.

– Да? Ну, тогда передайте ему кое-что.

– С удовольствием. Что вы хотел сказать?

– Терпеть не могу, когда меня пытаются надуть.

– Надуть? Не знать слова.

– Обмануть. Так тебе понятнее?

– Пожалуйста, объяснить, – упрямо сказал Джиро Исудзу. Бронзини заметил, что тот не собирается уступать. Он почувствовал к Джиро что-то вроде уважения, и это заставило его если не успокоиться, то хотя бы сбавить тон.

– Я только что говорил по телефону с Куросавой.

– Это нарушение контракта. Вы не являться режиссером фильма.

– Неужели, Джиро, детка? – насмешливо проговорил Бронзини. – Да я такой же режиссер этого бреда, как и Куросава. Он даже и не слышал о «Красном Рождестве». Более того, он, чтоб его разорвало, вообще не совсем ясно представляет себе, что такое Рождество.

– А, теперь понимаю. У нас были проблемы, и Куросава не смог принять участие в съемках. Как раз собираться рассказать вам об этой неприятной новости. Прошу извинить.

– Мне надоело все время слушать твои «прошу извинить». Хватит, меня уже тошнит от всего этого. И я все еще не услышал никакого объяснения.

– Представители мистера Куросавы заверили меня, что он сможет выступить в роли режиссера. Очевидно, нас введи в заблуждение. Серьезное нарушение профессиональной этики, за которое мы потребуем возмещение морального ущерба. Уверен, виновные принесут самые глубокие извинения.

– Моральный ущерб! Я бы перестал чувствовать себя ущербным, только работая с Куросавой. Он великий режиссер.

– Очень жаль. Конечно же, мистер Нишитцу принесет свои извинения лично, когда приедет на съемки.

– Черт, просто жду не дождусь, – язвительно заметил Бартоломью Бронзини. – И кто же теперь будет снимать картину?

– Эта почетная обязанность возложена на меня, – поклонился ему Исудзу.

Бронзини застыл как вкопанный. Его прищуренные, как у таксы, глаза сузились еще больше, а руки, до сих пор бешено жестикулировавшие, повисли в воздухе.

– Ты? – тихо, но с непередаваемым выражением в голосе, спросил он.

Джиро Исудзу невольно отступил назад.

– Да, – так же тихо ответил он.

Подойдя поближе, Бронзини наклонился и заглянул ему в лицо. Даже теперь он казался гигантом по сравнению с Джиро, хотя был и не очень высокого роста.

– Джиро, малыш, а сколько фильмов ты уже снял?

– Ни одного.

– Тогда ты сильно рискуешь своей репутацией режиссера, решив нас выручить, – с деланной беззаботностью заметил Бронзини. – В конце концов, бюджет у нас, черт возьми, всего-то шесть миллионов. Подумаешь, мой новый фильм. Какая разница! Слушай, а почему бы нам вообще не обойтись без режиссера? Может быть, просто начнем дурачиться, и кидать друг в друга песочком, и, глядишь, наберется как раз достаточно материала для коротенького мультфильма. Ведь к этому мы и идем – все превратилось в какой-то чертов фарс!

– Я справляться хорошо, обещаю.

– Нет. Ни за что. Я выхожу из игры. Съемки прекращаются, мы проводим конкурс, находим опытного режиссера, и тогда снова начинаем снимать. Ни секундой раньше. Ясно?

– Нет времени. Снимать надо уже завтра.

– Завтра – сочельник, – медленно, словно объясняя умственно отсталому ребенку, сказал Бронзини.

– Мистер Нишитцу ужал график съемок.

– Позволь-ка на него взглянуть.

– Невозможно. Нет в наличии. Очень жаль.

– Здорово! Просто замечательно! Нет ни графика съемок, ни режиссера.

Все, чем мы располагаем – это кинозвезда, несметное количество танков, и ты.

Потрясающе! Я направляюсь в отель, и попрошу шеф-повара, чтобы он разрешил мне засунуть голову в духовку, а не то я за себя не ручаюсь!

Сжав кулаки, Бронзини уже двинулся к зиявшей в стене палатки дыре, когда сзади раздался голос Джиро:

– Нет. Вы нам нужны.

Остановившись, Бронзини резко развернулся на каблуках. Он просто не верил своим ушам – у этого парня хватило наглости настаивать на своем!

– Зачем? – резко спросил он.

– Договориться с морскими пехотинцами и летчиками.

– Интересно, о чем?

– Из-за того, что мы начинать раньше, часть каскадеров еще не приехала.

Мы попросить разрешения использовать американских солдат. И технику. Завтра – съемка большого парашютного десанта.

– Что-то не припомню в сценарии никакого десанта.

– Это есть в последней редакции. Дописать вчера вечером.

– И кто же вставил эту сцену? – с подозрением спросил Бронзини.

– Я.

– Джиро, будь добр, объясни мне, почему я даже не удивлен? Ну почему?

Джиро Исудзу прокашлялся.

– Сценарий мой, – оправдывающимся тоном сказал он. – Мой и господина Нишитцу.

– Только не забудьте, кто все-таки написал первоначальную версию, – с горечью проговорил Бронзини. – Помнишь, была такая, еще до танковых баталий, а действие происходило в Чикаго?

– Вы получать соответствующее вознаграждение за участие, и конечно, упоминаться в титрах. Пожалуйста, идти со мной?

– Если ты просишь помочь вам, то и я кое о чем тебя попрошу.

– Извините, не понял? – сказал Исудзу.

– Я хочу, чтобы все проблемы с профсоюзом были решены. К завтрашнему дню. Только на этих условиях я могу обещать, что буду с вами сотрудничать.

Джиро Исудзу заколебался.

– Разобраться с профсоюзом до начала съемок. Вас устроит?

От неожиданности Бронзини даже мигнул.

– Ладно, договорились.

Наученный прошлым опытом, Джиро Исудзу быстро отскочил с дороги.

Проводив его тяжелым взглядом, Бронзини поднял с земли свой мотоцикл и выкатил его из палатки.

По дороге он чуть было не столкнулся с Санни Джо Роумом, за которым плелись несколько японцев, среди которых неожиданно оказался один американец.

– Я заставил их крутиться волчком, как вы просили, мистер Бронзини, прогрохотал Санни.

– Отлично. Теперь тебе осталось только выучить японский, – проговорил Бронзини, влезая на мотоцикл и заводя мотор. – Судя по всему, без него тебе не обойтись!

Роум рассмеялся.

– Когда познакомишься с ним поближе, понимаешь, какой это шутник. Барт, позвольте вам представить Римо, нашего каскадера-американца. Он будет вашим дублером.

Римо протянул руку, сочтя, что раз ему поручили приглядывать за Бронзини, то лучше подавить в себе уже возникшую антипатию.

– Я ваш большой поклонник, – солгал он.

– Тогда что же вы не кланяетесь? – не подавая руки в ответ, усмехнулся Бронзини, и с грохотом умчался вслед за микроавтобусом Нишитцу.

– Думаешь, какая собака его укусила? – спросил Санни Джо.

– Бронзини всегда ведет себя, как будто ему штаны узковаты, откликнулся Римо. – Я читал об этом в журнале.

Когда Бартоломью Бронзини, за которым маячила неизменная фигура Исудзу, вошел в кабинет, начальник базы морских пехотинцев в Юме воспринял это без особого восторга.

– Чтобы между нами не возникло непонимания, – резко заметил он, – хочу сказать сразу – я не видел ни одного вашего фильма.

Услышав такое начало, Бартоломью Бронзини сменил виноватое выражение лица на глупую ухмылку.

– Еще не все потеряно, – сострил он. – Все мои картины вышли на видео.

Его шутка осталась без ответа – то ли начальник базы был таким непробиваемым человеком, то ли эта реакция стала очередным подтверждением, что среди сценических талантов Бронзини напрочь отсутствовал дар комедианта.

Бартоломью в очередной раз спросил себя, почему он все еще не бросил этот японский цирк, в который превратились съемки. Тем не менее, как бы ни душила его злоба, Бартоломью Бронзини все-таки был профессионалом, и он собирался закончить съемки в срок, каким бы ни был график, и только затем хлопнуть за собой дверью.

– Присаживайтесь и расскажите, для чего вам понадобились наши ребята, предложил полковник Тепперман.

– Нам бы хотелось немного поснимать у вас на базе, – объяснил Бронзини.

– Скажем, начиная с завтрашнего дня.

– Забавное вы выбрали время для съемок. Праздники-то уже на носу.

– К сожалению, мы будем снимать всю Рождественскую неделю, – сказал Бронзини. – Думаю, поскольку ваши солдаты будут находиться в отпуске, мы доставим, таким образом, меньше хлопот.

– Я не уполномочен дать вам такое разрешение, – медленно проговорил полковник, бросив косой взгляд на Джиро Исудзу. – У нас на базе проводятся операции, связанные с разведывательной деятельностью.

– В таком случае, кто обладает достаточными полномочиями? хладнокровно поинтересовался Бронзини.

– Пентагон. Но я думаю, они вряд ли...

– Пока что мы очень успешно сотрудничали с вашим Конгрессом, Госдепартаментом, да и с местными властями тоже, – поспешно вставил Исудзу.

Это сообщение заставило полковника задуматься.

– Думаю, я мог бы кое-кому позвонить, – сказал он, наконец, с неохотой.

– Сколько дней вам потребуется на съемки?

– Два, – ответил Джиро. – Самое большее, три. Нам нужно, также, чтобы вы выделили некоторое количество солдат.

– Зачем это? – с подозрением спросил полковник.

– В качестве каскадеров. – Вы хотите использовать в фильме моих людей?

– Да, сэр. – Бронзини почувствовал, что пора перевести огонь на себя. Я часто делал так в фильме «Гранди». Ребята из Голливуда не умеют двигаться и действовать, как настоящие солдаты. Просто невозможно добиться, чтобы оружие выглядело у них в руках хоть сколько-нибудь правдоподобно.

Полковник кивнул.

– Я не смотрел фильмов о войне вот уже много лет. Просто невыносимо, какую чушь там порой показывали. Знаете, в одном из фильмов у главного героя к автомату Калашникова была приделана американская ракетная установка М-120.

– В этом фильме такого никогда не случится, – заверил его Бронзини. Мы знаем, с каким оружием работаем.

Полковник Тепперман протянул руку к телефонной трубке.

– Хорошо, я позвоню, – решительно сказал он. – А у вас есть роль полковника морских пехотинцев?

Приподняв бровь, Бронзини взглянул в сторону Джиро.

– Да, – вкрадчиво проговорил японец. – Это будет очень престижный фильм. Для каждого из ваших людей найдется по роли. Но они должны взять с собой оружие. Потребуется очень много подлинного американского оружия.

– У нас есть все необходимое.

– И конечно же, патроны должны быть холостые.

– Верно, черт побери, – заметил полковник Тепперман, набирая номер. Алло, соедините меня с командным пунктом...

Командующий авиабазой Льюк был упрямым человеком.

– Прошу прощения, джентльмены, но разрешить этого я не могу, – сказал полковник Фредерик Дэвис. – Я вполне понимаю ваши мотивы, но позволить киносъемочной группе разгуливать у себя по базе не могу. Вас просто не возможно будет проконтролировать.

– Нам не потребуется находиться на базе очень долго, – с готовностью откликнулся Джиро Исудзу. – Самое большее, в течение одного дня.

Бронзини заметил, что рубашка на Джиро промокла насквозь. Что ж, при таком жестком графике съемок оно и неудивительно, подумал он.

– Боюсь, ничего не выйдет, – покачал головой полковник Дэвис.

– Мы хотим отснять высадку большого десанта, сэр, – вступил в разговор Бронзини. – Столько человек, сколько вы сможете нам предоставить.

– Вы хотите, чтобы я откомандировал к вам десантников?

– При полной амуниции, – кивнул Бронзини.

– Конечно, сами парашюты – наша забота, – сказал Исудзу. – И все расходы мы тоже берем на себя. Вас устраивать?

– А людям будут выплачены суточные, – добавил Бронзини, заметив, как глаза полковника блеснули.

– Господи, да вы понимаете, что это будет? Вам потребуется транспортный самолет Геркулес С-130.

– Я думаю, трех нам будет достаточно, – уверенно проговорил Бронзини. Людей нужно будет сбросить над пустыней Юма. Конечно, сцену взлета мы отснимем здесь, и вообще, весь процесс подготовки к выброске.

– Звучит впечатляюще, – задумчиво протянул полковник Дэвис. Он никогда еще не принимал участия в военных действиях, ни разу не был свидетелем такой масштабной операции, как предлагал этот актеришка.

– Подумайте, какая эта будет реклама для военной авиации, – продолжал Бронзини. – По сценарию, именно десантники вступают в бой с китайскими пехотинцами и уничтожают их.

Полковник надолго задумался.

– Знаете, – сказал он наконец, – мои подчиненные, ответственные за вербовку, утверждают, что каждый раз после выхода очередного «Гранди», в армию записывается процентов на двадцать больше людей.

– На этот раз, может выйти и тридцать. Или даже сорок.

– Все это, конечно, соблазнительно, но, сами понимаете, просьба необычная. Не думаю, что Пентагон пойдет на это.

– Морские пехотинцы уже дали согласие, – вставил Джиро Исудзу.

Полковник помрачнел.

– А что в фильме делают эти придурки? – пробормотал он.

– Их наголову разбивает китайская армия в первой сцене, – ответил Джиро.

– Возможно, я все-таки попробую сделать пару звонков, – согласился Дэвис. – Но вы должны пообещать мне кое-что взамен.

– Только скажите, – откликнулся Бронзини. – Автограф? А может быть, фотографию?

– Что за глупости? Не нужно мне этого барахла. Я хочу первым выпрыгнуть из самолета.

– Договорились, – сказал Бартоломью Бронзини, поднимаясь со своего места. – Вы не пожалеете о своем решении, сэр.

– Можешь звать меня просто Фред, Барт.