Вторжение по сценарию

Глава 10

По дороге в Международный Аэропорт Юмы, Шерил Роуз размышляла, что это за имя «Чиун»? Напоминает азиатское. Возможно, он японец. Судя по их фильму, это почти наверняка так. Поставив студийный микроавтобус у обочины, Шерил вошла в здание аэропорта.

В зале ожидания сидел только один человек. Низенький, в длинных шелковых одеждах, он выглядел одиноко, и Шерил даже слегка растрогалась.

– Вы мистер Чиун? – подойдя к нему, спросила она.

Повернувшись, маленький азиат смерил ее чопорным взглядом и ответил:

– Да, меня зовут Чиун.

– Что ж, здравствуйте. Я Шерил, из студии.

– Они прислали женщину?

– В «Красном Рождестве» я единственный менеджер рекламе, – весело ответила Шерил. – Так что вы бора у вас никакого, хотя, надеюсь, я смогу вам понравиться.

– А кто понесет мой багаж? – горестно воскликнул азиат. Шерил заметила, что он совершенно лысый, за исключением двух седых прядей над ушами.

– Вы без шляпы? Разве редактор не предупредил, что в Аризоне очень жарко? Можете схватить солнечный удар.

– Что плохого в моей одежде? – потребовал объяснений Чиун, оглядывая свое кимоно, темно-зеленое, с золотыми драконами на груди.

– Вам нужен головной убор.

– Меня гораздо больше беспокоит мой багаж.

– Ну, не беспокойтесь, я этим займусь. А пока, почему бы вам не заглянуть вон в тот магазинчик, и поискать что-нибудь себе на голову?

– С моей головой все в порядке.

– Да не стесняйтесь, – уговаривала Шерил этого смешного старичка. Студия с удовольствием возьмет на себя расходы.

– Тогда я с удовольствием воспользуюсь этим любезным предложением.

Багаж за углом, – сказал азиат, протянув руку с необычайной длины ногтями в сторону нескольких лакированных сундуков, сваленных неподалеку, и, развернувшись, направился к палатке с сувенирами.

Попробовав один из сундуков рукой, Шерил подумала, что он, должно быть, наполнен застывшим бетоном.

– Говорила мне мама, что язык без костей до добра не доведет, пробормотала она, пытаясь поставить верхний сундук на землю.

Не прошло и часа, а багаж уже стоял около ее автомобиля.

– Может быть, требуется мужская помощь? – спросил подошедший Чиун, которому пришлось запрокинуть голову, чтобы обозревать окрестности из-под полей огромной ковбойской шляпы.

– А что, рядом есть мужчины, желающие помочь?

– Нет, но может быть, попробовать мне?

– Ох, нет, я сама справлюсь, – пропыхтела Шерил, думая: «Какой милый старичок!». Он выглядел таким хрупким, что, казалось, разлетится в пыль от малейшего дуновения ветра. Кто знает, что случится, если он попробует взяться за эту тяжесть. Не исключено, что его хватит удар или что-нибудь похуже.

Наконец, Шерил запихнула внутрь весь багаж Чиуна.

– Вы что, все время путешествуете с пятью сундуками? – спросила она, садясь за руль, и скривилась, увидев в зеркальце, что весь ее лоб покрыт спекшейся от пота пылью.

– Нет. Обычно их четырнадцать.

Выворачивая на шоссе, Шерил мысленно поблагодарила Господа, что на этот раз Чиун решил отправиться в поездку налегке.

– Готова поспорить, вы в восторге от того, что возьмете интервью у Бронзини, – сказала Шерил, когда двадцатью минутами позже они подъезжали к съемочной площадке в пустыне.

– А который из них он? – спросил Чиун, напряженно вглядываясь в мелькавших перед ними людей в военной форме.

– В данный момент Его Бронзовости что-то не видно, – заметила Шерил, осмотревшись.

– Первый раз слышу о таком титуле.

– Так у нас шутят на съемках. Они зовут Бронзини Бронзовым Бамбино, а некоторые клиенты обращаются к нему «Ваша Бронзовость». Неужели еще не все об этом знают?

– Я – нет. Но, с другой стороны, я – это не все, – высокомерно заметил Мастер Синанджу. – Я – Чиун!

– О'кей. – Опустив стекло, Шерил окликнула японского рабочего, – Эй, а где Бронзини?

– Руководит установкой оборудования, – ответил тот.

– Спасибо, – ответила Шерил, направляя автобус к долине меду дюнами, где стояло огромное количество танков. – Здесь они будут снимать главную сцену – танковое сражение между японскими оккупантами и американцами, – объяснила она. – Вы знакомы с сюжетом?

– Нет, – рассеяно отозвался Чиун, который рассматривал отрабатывавших сцены рукопашного боя японцев. Те, в свою очередь, с подозрением оглядывались в его сторону.

– Может быть, вы хотите что-нибудь записать? Или вы пользуетесь диктофоном?

– Единственное, чем я пользуюсь – моя непогрешимая память, которую не нужно ни затачивать, ни кормить бесчисленными батарейками.

– Как скажете.

– А почему на этих людях китайская форма?

– Это массовка, они играют солдат Китайских оккупационных войск.

– Но они же японцы! – воскликнул Чиун.

– Еще бы. Больше на этих съемках, считай, никого и нет.

– Какая глупость! – презрительно сплюнул Чиун. – Интересно, как они собираются заставить людей поверить в их трюки, если коварные японцы изображают тут ленивых китайцев!

– Насколько я понимаю, вы не принадлежите ни к тем, ни к другим.

– Я, вне всякого сомнения, кореец, – раздраженно заметил Чиун.

– Да, я заметила, что с буквой "Л" у вас проблем нет, – сказала Шерил.

– Наверное, для людей из вашего полушария разница более очевидна, чем для нас, американцев. Она остановила микроавтобус в тени одной из дюн.

– Любой жук или кузнечик могли бы заметить разницу. Американцу, же, наверное, пришлось бы объяснять, причем дважды.

– Ну что, пойдемте? Надо найти Бронзини. Это не так уж и сложно просто высматривайте человека, у которого в каждой руке по штанге.

Когда они вышли наружу, из-за дюны показался красный с белым вертолет, и облетев долину, приземлился, поднимая винтом клубы пыли. Остановив мотор, пилот открыл дверь.

– Это съемочный вертолет, а вот и его Бронзовость, с очередным эффектным выходом на сцену, – показала рукой Шерил.

Из вертолета вышли двое.

– Я должен взять у него интервью. Немедленно, – решительно заявил Чиун.

– Погодите-ка. Не вздумайте только бросаться к Бронзини прямо сейчас.

Сначала я должна утрясти этот вопрос с Джиро, а он поговорит с Его Бронзовостью, и передаст ответ мне. Вот так у нас делаются все дела.

– Он поговорит со мной, – бросил Чиун, бросаясь к вертолету, где двое сошедших людей увлеченно что-то обсуждали. Не обращая внимания на того, который был пониже, Чиун обратился к высокому.

– Я Чиун, известный автор, – громко объявил он. – Читатели моего журнала требуют ответа на наиболее существенный на сегодняшний момент вопрос, а именно: Каким образом вы рассчитываете на успех у зрителей с нормальным цветом кожи, оскорбляя их просвещенные души зрелищем, в котором японцы притворяются китайцами?

С высоты своего роста Билл «Санни Джо» Роум взглянул на раздраженное лицо подошедшего, и заметил:

– Вы слегка ошиблись адресом, вождь.

– Могу я чем-то вам помочь? – спросил Бартоломью Бронзини, явно забавляясь видом несуразной шляпы, которая могла принадлежать разве что какому-нибудь чемпиону родео.

– Прошу прощения, мистер Бронзини, – поспешила вмешаться Шерил Роуз, он от меня удрал. – Это мистер Чиун, корреспондент журнала «Звездный Дождь».

– Ну вот, теперь ты зовешь его «мистер Бронзини», а еще минуту назад он был «Его Бронзовость», – надменно проговорил Чиун.

Глаза Шерил расширились от ужаса, но, прежде чем Бронзини успел отреагировать, маленький азиат отступил назад, чтобы выглянуть, наконец, как следует из-под полей своей шляпы.

– Вы! – изумленно воскликнул он, но, быстро оправившись, согнулся в глубоком, хотя и чопорном, поклоне.

– Я поражен, увидев вас здесь, О Великий, – осторожно проговорил Чиун.

– Я сам до конца еще не привык, – ворчливо заметил Бронзини. – Не против, если мы займемся этим попозже? Я имею в виду интервью.

– Как вам угодно, – сказал Чиун, и поклонился еще раз, держа, на мушкетерский манер, шляпу двумя пальцами.

Как только Бронзини и Санни Джо ушли, Шерил встала перед Мастером Синанджу, и упершись руками в бока, принялась его отчитывать:

– Никогда, слышите, никогда не подбегайте вот так к звезде такой величины, как мистер Бронзини. И не вздумайте повторять при людях то, о чем я рассказываю неофициально.

– Он восхитителен, – проговорил Чиун, глядя вслед удаляющемуся Бронзини.

– По крайней мере, он обладает достаточным влиянием, чтобы сделать или разрушить мне карьеру. Надеюсь, вы возьмете себя в руки, когда Бронзини даст добро по поводу интервью. Если это когда-нибудь произойдет.

– Он точная копия Александра.

– Александра? – непонимающе моргнула Шерил.

– Да, теперь мне все стало ясно, – продолжал Чиун, обводя рукой заполнивших долину людей и технику. – Неудивительно, что он снимает такие фильмы – они напоминают ему о днях былой славы. Как, однако, печально, что он опустился до этого...

– До какого «этого»? И кто такой Александр?

– Македонский, – ответил Чиун.

– Ну и...? – поджав губы, напомнила Шерил. – Македонский, а дальше?

Чиун пристально взглянул ей в глаза.

– Александр Македонский.

– О чем это вы, ради всего святого?

– Тот человек, – объяснил Чиун, маша рукой в сторону Бронзини, воплощение Александра Македонского. Иначе, чем еще можно объяснить его страсть к возрождению ярости сражений?

– Ну, я бы подумала, что причина как-то связана с двадцатью миллионами долларов, которые ему платят за каждый фильм.

– Он выглядит в точности, как Александр, – не унимался Чиун. – Тот же прямой нос. Сонные глаза. Насмешливые очертания губ.

– Вообще-то, я считала, что губы Бронзини в точности, как у Элвиса Пресли, – заметила Шерил. – Насколько я понимаю, вы знали этого Александра лично?

– Нет, но с ним был знаком один из моих предков. Интересно, вспомнит ли об этом Бронзини?

– Сомневаюсь.

– Тем лучше. Тогда маловероятно, что он затаил в сердце обиду на Дом.

– Хорошо, тогда еще один вопрос. Что это за Дом?

Светло-карие глаза Чиуна прищурились.

– Не имею права сказать, ведь я здесь под прикрытием. Как бы то ни было, один моих предков убил Александра.

– В самом деле? Кто бы мог подумать!

– О, уверяю, в этом не было ничего личного. Как я рад, что познакомился с Бронзини! С нетерпением жду нашего интервью. Все-таки, в наши дни нечасто встречаешь великих мира сего!

– Да, действительно, здорово, – отсутствующим тоном проговорила Шерил, окидывая взглядом съемочную площадку, – но почему бы нам не начать с вашими интервью? Ну-ка, посмотрим... с кем бы нам поговорить первым? Джиро я что-то не вижу, технический консультант до завтра не вернется... С руководителем каскадеров, Санни Джо, вы уже знакомы. Это он был вместе с Бронзини.

– Вот-вот, – поспешно вставил Чиун. – Я хотел бы побеседовать с одним из каскадеров. – С кем-нибудь конкретно?

– Да. Его зовут Римо.

– Римо... Римо Дюрок? Хотите начать с него?

– Да, обязательно нужно это подстроить.

– Устроить, вы хотели сказать.

– Я говорю именно то, что хочу. А другие пусть истолковывают мои слова, как им угодно.

– У Римо немая роль. Он отнюдь не важная птица.

– Можно будет вас процитировать? – оживился Чиун.

– Нет! Ни в коем случае! Ни по какому поводу меня не цитируйте.

– Готов пообещать, если ты отведешь меня к Римо, – с готовностью отозвался Чиун.

Оглянувшись, Шерил прикусила губу.

– Что-то его нигде не видно. Давайте вернемся в основной лагерь, уж там-то кто-нибудь скажет, где его искать.

В основном лагере как раз накрывали обед в огромной палатке, служившей столовой. Перед раздаточным окошком выстроилась длинная очередь.

– Посмотрим, чем сегодня кормят? – предложила Шерил.

Чиун потянул носом воздух.

– Рисом, – сообщил он.

– Откуда вы знаете?

– Они же японцы, и питаются рисом. Единственная их особенность, не вызывающая отвращения.

– А редактор, когда посылал вас на съемки, знал, как вы... относитесь к японцам?

– Он едва умеет читать и писать. Пожалуй, лучше не ходить в столовую я подумал, что не особенно голоден.

– Ну, как хотите. Так, что бы мы могли предпринять? Может быть, в офисе режиссера происходит что-нибудь интересное?

Фургон «Нишитцу», в котором размещался режиссер, стоял последним в ряду. На нем красовался фирменный знак «Красного Рождества» – елка, увешанная гранатами и пулеметными лентами, нарисованная на фоне ядерного гриба. Шерил постучалась, и, не услышав никакого ответа, обратилась к Чиуну:

– Думаю, ничего страшного, если мы заглянем внутрь.

Открыв дверь, она пропустила Мастера Синанджу вперед.

Чиун оказался в скудно обставленном помещении, на стенах которого висели многочисленные полоски рисовой бумаги, покрытые иероглифами. Стол был целиком завален бумагами.

– Вопреки моим ожиданиям, здесь не очень опрятно, – заметила Шерил.

– Эти японцы никогда не показывают своего истинного лица на публике. По этой крысиной норе видно, что они из себя представляют, когда уверены, что рядом нет посторонних.

– Видала я комнаты и похуже, – возразила Шерил, оглядываясь. По-моему, вот это – копия сценария.

Открыв одну из папок, она заглянула внутрь.

– Ого, разве это не потрясающе? Тут все по-японски. Может быть, где-нибудь завалялся английский перевод?

Чиун, тем временем, разглядывал висящие на стенах полоски бумаги.

– Это хозяйственные сметы, – сообщил он Шерил.

– Не удивительно. Для съемок такого фильма требуется уйма всякой всячины. Мы ведь снимаем чуть ли не эпос.

– Много оружия, боеприпасов. У них огромные запасы риса.

– Так они же только им и питаются. Вы сами мне говорили.

– Сколько времени отведено на съемки?

– Они говорят, что по графику мы должны уложиться за четыре недели.

– В таком случае, это наглая ложь. Судя по этому документу, все должно завершиться за пять дней.

Нагнувшись, Шерил принялась изучать листок бумаги, который Чиун держал в руках.

– Наверное, вы что-то напутали, – сказала она. – За пять дней невозможно снять даже плохонькую комедию.

– Ты читаешь по-японски?

– Сказать по правде, нет, – признала Шерил.

– Я свободно говорю и читаю на этом языке, и тут сказано, что захват Юмы займет пять дней.

– Захват?

– Я перевожу буквально. Может быть, это принятый у кинорежиссеров термин?

– Вообще-то, сценарий о том, как китайцы захватили Юму, и, насколько я знаю, они собирались через некоторое время проводить в городе съемки, но здесь явно какая-то ошибка.

– В таком случае, я с удовольствием послушаю твой вариант перевода, хладнокровно проговорил Чиун.

– Не глупите, просто человек, который составлял эту бумагу, ошибся.

Съемки планируется провести за четыре недели.

– Риса у них хватит на шесть месяцев. – Кто вам сказал?

– Это я только что прочел вот здесь, – сказал Чиун, постучав пальцем по другой полоске бумаги. – Тут говорится, что запас риса рассчитан на шесть месяцев, что вдвое превышает предполагаемый его расход.

– Ну, вот видите. Выходит, что там все-таки была ошибка. Не станут же они запасаться рисом на полгода, если планируют закончить съемки за пять дней.

– То же самое можно сказать и о сроке в четыре недели, – задумчиво проговорил Чиун. – Скажи, а почему речь все время идет о «вторжении»?

– Я же уже объясняла, что это входит в сценарий фильма. Мы снимаем фильм о китайцах, задумавших оккупировать Америку. Погодите-ка! Ведь вы из журнала, который печатает материалы о кино. Вы же должны были об этом слышать!

– Ну что ж, по крайней мере, я услышал об этом теперь, – сказал Чиун, внезапно бросая бумаги. – Я хотел бы взглянуть на их запасы риса.

– Зачем вам это, ради всего святого?

Прежде, чем Мастер Синанджу успел ответить, в дверь просунулась голова одного из японцев. – Что вы здесь делать? – прорычал он. – Вон одзюда!

– Мы просто искали Джиро, – попыталась объяснить Шерил.

– Вон одзюда! – со злобой повторил японец.

– По-моему, он не говорит по-английски, – шепнула Шерил Чиуну.

– Позвольте, я отвечу ему сам, – ответил старый кореец, и разразился гортанной тирадой по-японски. На лице вошедшего отразилось изумление, но вскоре он опомнился, и попытался схватить Мастера Синанджу. Тот с легкостью увернулся, и японец, промахнувшись, упал ничком. Вскочив, он снова бросился на Чиуна.

– Эй, прекратите сейчас же, вы оба! – вскричала Шерил, становясь между ими. – Это мистер Чиун, корреспондент журнала «Звездный дождь», так что ведите себя прилично.

Не обращая внимания на ее слова, японец грубо отпихнул девушку, и сделал еще один выпад в сторону Чиуна.

В ответ Мастер Синанджу с улыбкой произнес резкое «Йогоре!». Взвыв, его противник бросился вперед. Пролетев мимо отступившего Чиуна, он споткнулся о ступеньку, тщетно попытался удержать равновесие, и рухнул лицом в песок.

Мастер Синанджу хладнокровно спустился следом, и пройдя по лежавшему внизу телу, обернулся к Шерил:

– Чего вы ждете? Он скоро очнется.

Оглядевшись, девушка поняла, что никто не заметил произошедшего.

– Уже иду, – сказала она, переступая через все еще не двигавшегося японца.

Когда они пошли вперед, пробираясь через сгрудившиеся вокруг палатки, Шерил мрачно проговорила:

– Знаете, на этих съемках бывает такая атмосфера, что порой напряжение словно носится в воздухе. Если эти люди всегда такие, то, не дай Бог, чтобы они подмяли под себя нашу киноиндустрию. Я, по крайней мере, тогда начну подыскивать себе другую работу.

Палатка продовольственного склада стояла рядом с кухней, вокруг которой царило оживление. Пригнувшись, Чиун с Шерил спрятались за углом.

– А как мы попадем внутрь? – спросила Шерил, попробовав толстую ткань на ощупь.

– Сможете посмотреть, чтобы никто сюда не сунулся?

– Конечно.

Когда Шерил отвернулась, Мастер Синанджу вонзил длинный ноготь в брезентовую стену палатки, и резко опустил руку. Все произошло так быстро, что звук рвущейся ткани слился в один резкий шорох. Чтобы скрыть его, Чиун притворился, что закашлялся.

– Что с вами, бедняжка? – спросила Шерил. – Пыль в нос попала?

– Взгляните-ка, – отозвался Чиун, показывая на стену палатки.

Сначала Шерил даже не поняла, в чем дело, но, когда Чиун дотронулся рукой до ткани, в ней, словно по волшебству, появился вертикальный разрез.

– Ну и ну! – изумленно проговорила девушка. – Нам сегодня просто везет.

Разрез проходил точно в том месте, где оранжевая полоса на брезенте сменялась белой. Чиун галантным движением пропустил Шерил вперед.

– Наверное, мастера на фабрике пропустили этот дефект, – предположила она, когда старый кореец вслед за ней проскользнул внутрь. После жаркого воздуха снаружи, в палатке казалось прохладно.

– В японском языке отсутствует слово «мастер», – презрительно заметил Чиун. Обойдя все помещение, он ткнул рукой в один из сваленных посредине мешков. Судя по всему, рис внутри был набит очень плотно.

– Здесь достаточно провианта, чтобы прокормить людей в течение очень долгого срока.

– Ну вот, я же вам говорила.

– Больше, чем четыре недели. В зависимости от количества едоков, запасов может хватить даже на полгода.

– Ну и что? Значит, они неплохо подготовились. Почти как бойскауты.

Съемки ведь нередко затягиваются.

– Мне не нравится, что всем этим руководит Бронзини.

– Почему же?

– В своем прошлом воплощении это был очень опасный человек, – задумчиво проговорил Чиун. – Он пытался завоевать весь мир, и принес много горя, в частности, моей родной деревне в Корее. Пока под его предводительством покорялись империи, для нас совсем не было работы.

– Послушайте, спрошу вас прямо, иначе я просто сойду с ума. Вы, случайно, не из журнала «Инквайрер»?

– Нет. Официально, я корреспондент «Звездного дождя», однако в действительности мое призвание – поэзия. Я даже собираюсь описать свое путешествие сюда в стиле Унг. Конечно, придется ограничиться краткой формой, ведь мой журнал, к сожалению, не печатает поэм длиной в две тысячи строф.

Думаю, я назову ее «Чиун среди Юмцев». Кстати, теперь, поскольку у меня появились в этой сфере кое-какие знакомства, можно было бы продать и права на экранизацию.

– Послушайте, нам действительно не стоит здесь находиться. В особенности, если мы будем говорить такие вещи. Давайте уматывать отсюда.

– Я посмотрел все, что требовалось. А теперь, мне нужно поговорить с Римо.

– Ну что ж, отлично. Давайте попробуем его найти.

Ни один из помощников режиссера не смог отыскать Римо, хотя они связывались друг с другом по рации на всей территории, отведенной под съемки.

Наконец, пришел ответ.

– Римо уехать Рьюк, – сообщил помреж, и тут же скрылся.

– Замечательно. – Шерил обернулась к Чиуну. – Вы говорите по-японски, так что переводите.

– Здесь поблизости имеется место под названием Льюк? – спросил Чиун.

– Льюк? Конечно. По-моему, это авиабаза. Римо и Санни, наверное, отправились туда, чтобы подготовиться к съемкам воздушного десанта, которые назначены на завтра. Если сможете подождать до утра, то мы могли бы поговорить с ними тогда.

– Наверное, мне стоит поговорить с Греком, – заметил Чиун.

– С каким это?

– С Бронзини.

– Но он же итальянец.

– Теперь – да, но раньше он был греком.

– В каком это фильме?

– Когда он был Александром.

– Мне пришла в голову потрясающая мысль, – неожиданно сказала Шерил. Почему бы нам не укрыться где-нибудь от солнца? Как знать, если посидеть в теньке, может, и голова прояснится?

Мастер Синанджу с любопытством взглянул на девушку.

– Зачем? – поинтересовался он. – Вам напекло голову?

Ли Рэбкин подумал, что это явно самая странная встреча из всех, на которых ему доводилось присутствовать, а он, как глава местного отделения Международного Союза Кинематографических Работников, частенько принимал участие в жарких профсоюзных диспутах.

Ли ожидал, что к требованиям профсоюза отнесутся, как обычно – в конце концов, съемки «Красного Рождества» вели японцы, а у них совсем другая манера ведения дел. Поэтому, когда в два часа ночи позвонил Джиро Исудзу, и сообщил, что, по настоянию Бронзини, кинокомпания решила изменить свою позицию по данному вопросу, и просит делегацию немедленно (у Исудзу получилось «немедренно») приехать на съемочную площадку, Ли Рэбкин принялся будить нужных людей чуть ли не до того, как японец повесил трубку.

Сонных пикетчиков уже ожидало несколько автобусов «Нишитцу», на которых, без дальнейших объяснений, их отвезли в базовый лагерь.

Где-то неподалеку, среди палаток, кашлянув, заработал электрогенератор.

Из одного из фургонов вышел Джиро Исудзу, и поклонился так низко, что Рэбкин счел этот жест признанием полной победы профсоюза.

– Ну что, будем играть по-нашему? – усмехнувшись, спросил он.

– Играть? Не понимаю. Мы привезти вас, чтобы вести переговоры о профсоюзной поддержке.

– Это я и имел в виду, – снисходительно объяснил Ли Рэбкин, подумав про себя, что япошка явно туго соображает. Теперь понятно, почему он решился сначала пойти в обход профсоюза.

– За мной, пожалуйста, – пригласил Исудзу, резко разворачиваясь. Траншея для переговоров уже готова.

– Траншея? – прошептал кто-то из пикетчиков на ухо Рэбкину.

Беспечно пожав плечами, тот ответил:

– Черт, да они даже сидят все время на полу. Наверное, переговоры у них принято проводить в траншее.

Вслед за Джиро пикетчики обошли палаточный лагерь и углубились в лабиринт песчаных дюн. В лунном свете пустыня выглядела жутковато – глубокие тени контрастировали со сверкавшими, словно иней, песчинками. Впереди показались силуэты трех людей с автоматами Калашникова на груди.

– А почему это они вооружены? – нервно поинтересовался кто-то из профсоюзных деятелей.

– Фильм о войне, – повысив голос, чтобы все смогли его расслышать, сказал Ли Рэбкин. – Наверное, они репетируют.

Внезапно шедший впереди Исудзу исчез, и Рэбкин поспешил, чтобы догнать его, но обнаружил, что японец просто спустился по доске в почти двухметровой глубины траншею. Судя по всему, она была вырыта совсем недавно – на дне валялось несколько лопат.

– Сюда, пожалуйста, – снова послышался голос Исудзу.

– Церемонии, словно на приеме у папы римского, – пробормотал Рэбкин себе под нос, спускаясь вниз. Один из охранников тут же поспешил к генератору.

– Наверное, они хотят наладить освещение, – обратился Ли к идущим за ним товарищам.

– Неплохо бы, а то тут темно, как в заднице.

Когда, наконец, все представители профсоюза собрались в траншее, Джиро Исудзу что-то скомандовал по-японски.

– Ну что, нам садиться на землю, или как? – спросил Рэбкин, пытаясь разглядеть в темноте лицо Джиро.

– Нет, ведь вы сейчас умрете, – спокойно отозвался японец.

В следующую секунду глаза Ли Рэбкина словно взорвались изнутри. На долю секунды он ощутил, как по ногам его пробежал ток, а потом он упал ничком, и, замкнув таким образом, цепь, позволил своему телу медленно обугливаться, словно забытая на плите яичница.

Джиро Исудзу равнодушно смотрел, как внизу извиваются тела пикетчиков. Они дымились еще долго даже после того, как электрогенератор отключили от зарытых в песке металлических пластин. Хотя теперь уже в траншее снова было безопасно, Джиро предпочел не пробираться среди обуглившихся тел, и подождал, пока чьи-то руки не помогут ему взобраться наверх с замаскированного под песок резинового коврика.

Бросив через плечо еще одно короткое приказание, Джиро Исудзу, не оборачиваясь, зашагал прочь. До рассвета оставался всего час, а предстояло столько еще успеть...