Второй шанс Сикорского

Глава 8

Галактика М51. Эстиана. Восточная Империя.

383 год Династии.

Приближалась очередная круглая дата, то бишь окончание очередного полугодия. В эту ночь я смог заснуть только под утро, так как Сутта, хоть и была на пятом месяце, оставалась инициативной во всех отношениях супругой. Ладно бы всё своё рвение растрачивала на супружеском ложе, так нет же, заняла у матери денег, завела себе кучу кабаков и, если что не по ней, посылала разбираться своего ручного вора. Да и остальные его дружки-фальшивомонетчики исчезли. На мой вопрос куда, мне был ответ, что данные господа уехали по делам. Я не поверил, но проблема не стоила скандала и я удовлетворился расплывчатым ответом. Вот что у меня проскакивало иногда, так это чувство ревности, но слежка, для которой я нанял пару профессионалов ни чего криминального не выявила, по крайней мере по интересующему меня вопросу. Пара детективов, которых я нанимал, так и не доехала до столицы, отравилась некачественной пищей, купленной на одной из станций.

Но в целом даже эта новость меня не слишком впечатляла. Я запряг себя в такую телегу, что пора бы мне обзавестись второй парой рук, чтобы успеть переделать все мои дела, да и лишняя голова бы не помешала. Но во, наконец-то, сон пришёл, и я направил сознание к новым вершинам, но после очередной порции памяти прежние вершины показались всего лишь низенькими холмиками. Ещё вчера я был доволен жизнью и собой, а теперь…

Теперь у меня перед взором стаял мой самолёт Гранд Балтийский, последнее моё воспоминание было от 25 мая 1913 года. В голове метался один из последних нерешённых вопросов того утра, почему же вопреки расчётам тандемная установка винтомоторных групп не давала расчётного удвоения суммарной тяги? Наверное опять это чёртовое взаимовлияние воздушных винтов! У меня проскочила оригинальная мысль, как быстро переделать самолёт, но… Но самолёта который нужно переделывать здесь пока ещё не существует.

Когда я утром высказывал свои пожелания-приказы своим подчинённым на заводе, то был сначала сочтён сумасшедшим. Но здесь я был хозяином, а не Шидловский. Семь следующих каторжных суток я добивался нового режима работы, который я так мечтал ввести на Руссо-Балте. Здесь же почти все дни текли по желанию моему, в моей голове был огромный объём данных по испытаниям лётной техники, в новом мире за один рывок можно было вырваться на годы вперёд. К несчастью моему эта мысль уже пришла в голову Хартии. Моя голова была оценена ими высоко, но сначала мне предложили одну из высших должностей в ихнем государстве, руководить Промышленным советом. Должность не простая и ответственная, где то на уровне министерской, или даже выше. Если такой человек скажет слово то с этого же дня по всей Хартии начнут делать, например, резьбу вместо левосторонней правостороннюю. Впрочем на этом посту дураков не было никогда и приказы Главного Промышленника у хартийцев гораздо взвешенной и полезней. По влиянию он уступает только главе Совета Пяти и начальнику Объединённой разведки.

Я попросил день на раздумья и, тут же, вчетверо увеличил охрану свою и предприятий и только затем ответил фигуральным отказом, пристрелив парламентёра. Меня оценили по достоинству, и теперь покушения следовало за покушением, не реже раза в месяц. Я не раздумывал долго над тем, какое имя дать новому самолёту, я помнил недавний разговор за чаем с директором РБВЗ он был недоволен названием Большой, несолидно, мол. Там же и было впервые произнесены слова Русский Витязь. Здесь Русью и не пахнет, да и слово Витязь нет в языке, так что будет у нас Воздушный Воин, это другое из названий предложенных Шидловским. Очевидно, что здешний ВВ нужен будет, в первую очередь, для войны. Но так же очевидно, что лучше делать гражданский образец, переделка которого в военный может быть быстрой и чисто косметической.

Первый самолёт появился на свет к рождению близнецов. Чего мне это стоило, знает только Бог, или женщины, которые вынашивают в себе по девять месяцев всё увеличивающуюся тяжесть. Особенно трудно нам дался мотор, он по всем параметрам походил на двигатели Большого или как его ещё называли Гранда. Правда тамошний Аргус давал 100 лошадей, здешний, при всех подобных параметрах, выдавал 80. Он меня победил, ни какие мои переделки не могли сравнительно быстро повысить мощность без долгой переделки и я, скрипя сердцем, поставил двигатели на поток. Работа на моторном, в отличие от остальных заводов, велась в три смены.;0 двигателей для первых десяти воздушных гигантов нужны были мне не сегодня, не завтра, а уже вчера. Жена настояла, чтобы малышей, моих голубоглазых малюток, звали Эст и Эстиана, наверное у неё мания величия. Но больше часа времени моим крохотулечкам я уделять был не в силах. Мои терзания на счёт малой мощности двигателей и их расположенности вылились в удивительное открытие. Возможно в той, старой жизни мне тоже подобное пришло в голову, поживём, увидим.

Для меня лично решение расположить четыре двигателя не попарно, а в ряд, было сродни архимедовскому крику Эврика! Хотя мой ВВ и был вне конкуренции, не надо думать что соседи дремали. Двигатель внутреннего сгорания на первых малосерийных авто у Хартии, Миркса и в паре стран Закатного континента были. И одномоторные самолёты от земли отрывались на пару минут. Здешних последователей братьев Райт нужно было лишь очень хорошо простимулировать кнутом, пряником, и развединформацией, чтобы они начали выдавать результаты на гора. Но там пока были уродцы первой волны, у меня же на свет появился Красавец.

Следуя заранее разработанному плану первая авиалиния связала между собой одну из приравненных долин нашего герцогства и Столицу. Между ними три аэродрома подскока. Полёт проходил не спеша, за двое суток в одну сторону. На борт брали пять пассажиров, при трёх членах экипажа. Удобные плетённые кресла, горячие напитки в термосах, еда, приготовленная в столовых промежуточных аэродромов, и старательно завёрнутая в шубы — всё это добавляло впечатлений пассажирам, которые открыв рот смотрели на проносящуюся далеко внизу землю. Желающих полететь было очень много, поэтому мы безбожно завышали цены, но всё равно образовалась очередь. Дошло до смешного, ВВ-2 мне пришлось эксплуатировать исключительно на промежутке между столицей и ближайшим к ней аэродромом подскока. Аэродром располагался на окраине промышленного городка, там, ясное дело, была и железная дорога. Толстосумы, если хотели пролететь вне очереди, в первые рейсы выкладывали аж по 5000 за перелёт, а обратно ехали поездом, с гордым видом надувая щёки эти бывалые воздушные волки рассказывали восхищённым их смелостью слушателям, а главное слушательницам, как солнце над облаками заливает всё вокруг неземным светом. ВВ-3 курсировал между аэродромом на Прибрежном и столицей, ВВ-4 между Прибрежным и Лоеси.

Подробнее расскажу об аэродромах, так как их строительство я посчитал первейшей задачей и они появились ранее самолётов. Строились они просто, вообще вся идея с ними исходила от одного из моих помощников. Он то и вёл этот проект, советуясь со мной лишь по профессиональным вопросам и по финансам. обычно выбирался проезжий тракт, недалеко от какого-либо города, параллельно ему прокладывалась взлётная полоса, изгородь, прежде всего от животных. Собирался небольшой бревенчатый домик или пара, с перспективой расширения в полноценную гостиницу, как для проезжающих по тракту, так и для воздухоплавателей. Взлётная полоса была покрыта необструганными досками. Мне эта задумка пришлась по душе, как вспомню все эти запросы наших Российских генералов, мол, самолет должен обязательно садиться даже на вспаханное поле. Здесь же разложить доски и поставить палатки можно даже за день, и лётчику удобно, и машине приятно. Часто всплывает в памяти 908-й год, так и не доведённый до ума из за несовершенства тогдашних моторов вертолёт на заднем дворе, но сколько полезного опыта он мне принёс! Одно то, что я отточил на нём производство винтов своими силами, а не покупал их за бешенные деньги за кордоном, как мои соратники-конкуренты, это очень большой плюс. Вспоминаю первые свои аэросани, первый надёжный аэроплан. Первые полёты над Киевом, первые овации, первый выигранный конкурс. Конечно, стоит отметить, что я ничего бы не смог добиться без поддержки семьи, ведь даже первые заработки на постройке самолётов для энтузиастов я тратил чтобы двигаться вперёд. Только став главным конструктором самолётного отдела РБВЗ и выиграв первые существенные призовые деньги, я смог, наконец-то, погасить долги перед членами семьи. Конечно, стоит отметить, что многое я перенял и у руководителя Руссо-Балта, особенно в искусстве управления. Это были непростые годы, но я с радостью бы пережил их вновь, ещё бы раз вошёл в Третий Рим триумфатором! Сейчас при всей видимой для постороннего наблюдателя грандиозности свершений, я почти всегда лишь повторяю уже однажды пройденный путь. Моя конструкторская мысль не успевает нестись вскачь за своим необычным сознанием. Новые горизонты открываются быстрее, чем я успеваю изобрести достойные машины.

Здесь же, опять, запахло новой международной вакханалией. Хартии надоело брожение в королевстве Южном и она кинула на его подавление триста тысяч регулярных войск. Эти, не особенно церемонясь, выжгли три очага сопротивления и дали остальным подумать, объявив амнистию всем, кто в течении недели покаяться в своих грехах, ну и попутно выдаст парочку непокаявшихся. Разумеется Хартия расставила в тексте амнистии некоторые запятые с двойной трактовкой, так что большинство доверчивых окончили свои дни в шахтах. С оставшимися недоверчивыми справиться было полегче, во-первых их ряды убыли, а во-вторых убывшие рассказывали сначала добровольно, а после и не очень, о оставшихся на свободе соратниках. Компания заняла менее двух месяцев и была признана всеми молниеносной. Часть сил завоевателей, выполнивших задачи первого этапа, методично просеивала лабиринты пещер, вызывая где возможно, взрывами искусственные заторы. Скоро к ним присоединились все силы противника, оставив в ключевых местах лишь контингенты егерей.

Добившись впечатляющих результатов при замирении вновь присоединённых территорий хартийцы решили сделать реверанс в нашу сторону. Удар был рассчитан с иезуитской изобретательностью. Архипелаг внутреннего моря, близ наших берегов, состоит не только из крупных островов, но и из всякой мелочи. Часть из этих крохотулек так мала, что там нет не только больших поселений, но и вообще ни одного человека, то есть контролируются они, мягко говоря, слабо. Хартия придумала хитрый приём. Надо сказать, что на крайней южной оконечности Закатного континента имеется довольно задиристое королевство Фагр. Этому крохотному до недавних времён государству принадлежит хорошо развитый флот и, недавно, оно увеличило свою территорию вдвое, оттяпав у другого королевства остров втрое больше нашего Прибрежного. Он находился от них за сотню километров на юго-восток и они облизывались на него не одну сотню лет. Попытки прежних хозяев вернуть собственность стоили тем вообще всего тоннажа, как военного так и торгового. А общих сухопутных границ не имелось.

Аппетит приходит во время еды, и что обещали хартийцы этим морским львятам я не знаю, но два их железных монитора вошли с судами сопровождения в крохотную гавань одного из скальных огрызков и по радио объявили его своим. И тут же стали возводить на нём батареи невесть откуда взявшихся у них больших пушек, а над всем этим безобразием крутился дирижабль. А в паре десятков километрах от острова проходили учения флота Хартии — это было широко разрекламированное мероприятие, точных координат нам понятно не сообщили, но о самом факте учений в нейтральных водах самого мирного из мирных флотов они трубили сильно. Любому хоть немного знакомому с политикой дураку становилась ясно, что корабли под флагами пяти стран-основательниц не шутят, и возможность получить случайный снаряд ниже ватерлинии для иностранных судов вполне реальна, конечно позже перед вашей вдовой извиняться и выплатят большую компенсацию.

Наш император и новоявленные военные министры и адмиралы были сбиты с толку и не знали, что можно немедленно предпринять. Хотя флот в связи с неприятельскими учениями был доведён до паритета, даже размен один на один сейчас не устраивал Восточную Империю. На северо-восточной окраине империи на морском побережье обдуваемом ветрами с ледяных гор, в глубокой тайне гигантскими темпами были построены новые судоверфи. Рядом, в лесах, находились гигантские залежи железных руд.

Княжество-скала, под протекторатом Фагра, просуществовало четыре дня с момента своего необдуманного выхода в радио эфир, а сидели бы себе тихонько, никого не трогали бы, так мы бы их век не заметили. К моменту громогласного заявления воздушное пространство империи бороздили семь воздушных кораблей, а ВВ-8, ВВ-9 и ВВ-10 проходили предполётный обкат. Моментально по получении сообщения о захвате острова с них были демонтированы смотровые люки в полу, сделанные для удобства обзора пассажирам и для удобства фотографирования в варианте самолёта-разведчика. Но, как ни странно, эти забранные решёткой прочные стёкла не нашли горячего отклика у пассажиров, и те с опаской обходили их, прижавшись к борту, пришлось застелить их ковриками. Впрочем последним трём самолётам они не понадобились. Расстояние от мятежного острова до побережья империи по прямой было 120 километров. Когда я на вторые сутки после часа-Х прилетел в столицу и поспешил во дворец на удобном участке берега пришедшее с Прибрежного специальное судно, принадлежавшее герцогству, уже оборудовало аэродром. Пятьсот человек рабочих — вся наша строительная обслуга, я как чувствовал подвох от этих морских учений и выдал им принудительно добровольный отпуск в поместье Герцогов Лоеси на Прибрежном. Мобилизация заняла час, прибытие на точку пятнадцать часов. Палатки и полосу установили за четыре часа. Когда я рассказывал во дворце о моём предложении и просил дать мне карт-бланш на самостоятельные действия, шутливо намекая, что в случае отказа позову жену для оказания совместного словесного воздействия, первая тройка боевых самолётов уже садилась на только что возведённую взлётную полосу, а ещё четыре гражданских варианта прибыли в Лоеси для срочной переделки в бомбардировщики. Я не уточнял перед высоким собранием конкретных сроков готовности моих воздушных судов к действиям, так что генералитет после принципиального согласия императора с моим планом, спокойно разошёлся досыпать десятые сны, я же, сев в специальное авто, оборудованное маломощным радиопередатчиком, сразу же повернул специальную рукоять и в эфир пошёл слабый писк. Более мощный аппарат на ближайшем аэродроме тут же передал сигнал по цепочке, через полчаса он добрался до побережья.

За час до рассвета тройка Воинов вылетела на запад. На их прозрачных бомболюках было закреплено лишь по одной бомбе, каждая весом четыреста кило, цель монитор противника. Первому заходу теоретически могли помешать пара пулемётов на кораблях противника, а фактически такого не могло произойти, ведь опыта отражения воздушной угрозы пока ни у кого на Эстиане не было. Сама бомба была позаимствованная у морского министерства, они подарили мне заводик, делавший гигантские снаряды для того монстра, огонь которого я некогда самоубийственно корректировал. Договор был прост — при производстве один снаряд мне, другой на мои дурацкие воздушные эксперименты, что я с ними буду делать, как их курочить, их не интересовало. хоть радиопередатчик им в хвост засуну, как выразился полковник из генштаба подписывающий совместный меморандум. Конечно, радио я ни куда не вставлял, ограничился стабилизатором.

Главной особенностью горе-островка была достаточно хорошая бухта, собственно из неё и утёса и состоял остров. Целью был ближайший к выходу из бухты корабль. Первый блин прошёл хоть и комом, но достаточно удачно. Атака велась по непуганому противнику, поэтому бомбили с малой высоты и на очень маленьких скоростях. Одновременного выхода на цель не получилось, последний борт отстал, но это и сослужило хорошую службу. Напуганный налётом и двумя близкими гигантскими разрывами рулевой совершил оплошность. Гребной винт был повреждён, а судно застряло и перекрыло фарватер, не на долго, на несколько часов, но поставленную предварительную цель отряд Воинов можно сказать выполнил. При повторном налёте все вражеские корабли сгрудились возле своего повреждённого собрата, чем предоставили хороший шанс пока неопытным властелинам воздуха.

Под вечер, когда багряный охрой окрасил усталые лица неприятельских моряков, с востока послышался уже знакомый им шум, к ним летела тройка ангелов. Что для востока выглядит как ангел, для них выглядело посланцами ада. Когда выжившая половина команды вновь атакованного судна на следующее утро смогла уснуть в тесных кубриках соседних судёнышек над Эстианой впервые в её истории раздался истошный визг наблюдателя — *Воздух!*. В конце второго дня налёт совершался двумя тройками и с большей высоты — кому-то на обречённых судах пришла идея обстрелять посланцев неба из пулемёта. К следующему утру в атаку полетели все семь боеспособных воздушных кораблей — на ВВ-9 починили, наконец-то, внезапно забарахливший мотор. В течении недели вставшие в пределах видимости с острова суда Хартии, прекратившие играться в свои игры, внимательно наблюдали за происходящим плановым перемалыванием металла, камня и человеческой плоти.

Посланцы небес, созданные на земле, методично сеяли хаос. Вы спросите, что стало с дирижаблем? А ничего. На одном из кораблей на носу пулемёт, вот и прервал дирижабль полёт. Надо сказать, что когда полёты прекратились, последним заходом с ВВ-2 был сброшен буй с пятиметровой стелой флага Империи. Буй сбросили перед носом молчаливо стоящих кораблей Хартии. Те постояли ещё два дня, пока, наконец-то, их начальство не соизволило понять тонкий намёк соседей. Лишь тогда один из кораблей Империи подошёл к закупоренной гавани островка. Десантные шлюпки высадили вооружённых людей с собаками. Умные псы, поминутно чихая от непривычной вони, тем не менее умудрились разыскать трёх живых, и даже не раненых седых и полусумасшедших людей. Спустя месяц неизвестное судно, вне приделов видимости Морского города Фагр, передало по радио сигнал бедствия. Спустя три часа вышедшее в тот квадрат патрульное судно обнаружило большую спасательную шлюпку. В ней сидело трое широко улыбающихся людей одетых в форму королевского морского флота, с бессмысленно пустым взором, а на дне лодки лежали какие-то обломки с полусгоревшими надписями.