Второй шанс в Эдене

Преимущество Сонни

2020 Основана база «Кавиус». Начало добычи лунных полезных ископаемых.

2037 Начало широкомасштабного применения генной инженерии для людей; улучшение иммунной системы, ликвидация аппендикса, повышение эффективности работы внутренних органов.

2041 Создание первых ядерных станций, работающих на тяжелом водороде, пока еще малоэффективных и очень дорогих.

2044 Воссоединение христианских церквей.

2047 Первая экспедиция с целью буксировки астероида. Начало создания пояса О’Нейла.

2049 Начало применения квазиразумных животных-биотехов в качестве слуг-сервиторов.

2055 Отправка экспедиции к Юпитеру.

2055 Лунные поселения получают независимость от образовавших их компаний.

2057 Создание астероидного поселения на Церере.

2058 Симбиотические нейроны сродственной связи, разработанные Винг-Цит-Чонгом, обеспечивают контроль над животными и биотехустройствами.

2064 Межнациональный промышленный консорциум (Юпитерианская космическая энергетическая корпорация) начинает добычу гелия‑3 из атмосферы Юпитера при помощи станций-аэростатов.

2064 Объединение исламистских течений.

2067 Термоядерные станции начинают использовать в качестве топлива гелий‑3.

2069 Ген сродственной связи внедрен в ДНК человека.

Наступил день, и весь район Баттерси встал в пробках. Шоссе М 500, проходившее над Темзой, вывело нас к самому сердцу Лондона на скорости сто пятьдесят километров в час, а на съезде к мосту Челси она снизилась до одного километра. До места назначения оставалось еще три километра пути.

Мы пристроились в длинный хвост сверкающих хромом машин и затенили ветровое стекло своего авто, чтобы не страдать от бликов. В узкие щели между машинами проскальзывали байки, управляемые водителями в блестящих облегающих куртках. Вслед им неслись яростные гудки клаксонов и вспышки фар. Мало того, в каждом автомобиле натужно гудели двигатели и кондиционеры, заставляющие воздух вибрировать с частотой, вызывающей мигрень. Этот ад предстояло терпеть часа три.

Я ненавижу города.

В полдень мы, словно цирковой караван из далекого прошлого, вкатились в заброшенный двор. Я сидела на месте второго водителя рядом с Джекобом, забросив ноги на изрядно замусоренную обертками от еды приборную панель.

По потрескавшемуся бетону, с любопытством поглядывая на нас, бродили рабочие арены. С дороги на площадку свернули еще два наших грузовика. За ними с лязгом захлопнулись довольно обветшавшие металлические ворота.

Джекоб заблокировал колеса и отключил энергоустановку. Я выбралась из кабины. Серебристый борт грузовика сильно потускнел от осевшей городской грязи, но я смогла рассмотреть свое отражение. Коротко остриженные светлые волосы, давно требующие ухода; то же самое, полагаю, можно сказать и об одежде: черная безрукавка и оливково-зеленые бермуды до колен, которые ношу уже больше года, а на ногах потрепанные белые парусиновые туфли. Мне двадцать два года, а сухощавая фигура как у тридцатилетней женщины, которая изводит себя диетами и тренировками, чтобы выглядеть снова на двадцать два. С лицом все не так плохо; после вмешательства Джекоба я получила выступающие скулы, о которых мечтала, еще будучи подростком. Лицо показалось не таким выразительным, как обычно, но, возможно, в этом была виновата округлая поверхность кузова, искажающая отражение.

После тишины и прохлады кабины на меня обрушился шум Лондона, а вместе с ним жара и запахи. Три основных продукта жизнедеятельности восемнадцати миллионов потребителей, твердо намеренных сохранить свой стиль жизни на привычном уровне, расходующих местные ресурсы и энергию с такой скоростью, какую только могла обеспечить промышленность двадцать первого века. Но и ей уже с трудом удавалось удовлетворять растущие требования.

И я прекрасно вписываюсь в эту систему алчного потребления, могу удовлетворить их неуемное стремление к деятельности. Я знаю, чего они хотят больше всего, и могу им это предоставить.

Волнение – вот что позволяет мне и остальным «Хищникам Сонни» вытягивать у них деньги. А мы привезли в Баттерси уникальную порцию этого товара. Сегодня будет хорошая драка. Звериная травля: популярное во все времена кровавое зрелище, жестокое и смертельно опасное. Каждый раз новый спектакль, не имеющий ничего общего с выхолощенными играми в виртуальной реальности, какие по вечерам закачивают в процессоры своих пижам многие покупатели. Это реальное действо, пробуждающее непреодолимый древний инстинкт. А «Хищники Сонни» за два года с тех пор, как начались состязания, стала самой крутой командой из всех. Семнадцать чистых побед. Поклонники травли встречали нас восторженными воплями повсюду – от Оркнейских островов до самого Корнуолла.

Мне повезло, я вступила в группу в самом начале, когда последним криком моды была модификация имплантов клыков и когтей для доберманов и ротвейлеров. Держу пари, старина Винг-Цит-Чонг и не подозревал об использовании изобретенной им сродственной связи в подобных целях.

Ядро группы составляли Каррэн и Джекоб, энергичные и многообещающие выпускники университета Лестера, только что получившие дипломы в самой перспективной области науки – биотехнологии. С такой квалификацией они могли устроиться в любую компанию, стать частью корпоративного мира прикладной науки и драться за бюджетные вливания. Так, в стремлении к надежности и уверенности в том, что ссуда на образование будет выплачена, ежегодно поступали миллионы выпускников. Но примерно в это же время папа римский, контролирующий правое крыло христианства, начал открыто высказывать сомнения в этичности применения сродственной связи, в том числе и для контроля над животными. Исламистам не потребовалось много времени, чтобы присоединить к его высказываниям и свои голоса. Проблема этики биотехнологии стала главной темой обсуждения в новостных студиях. Вдобавок ко всему эти рассуждения послужили толчком для акций протеста против биотехнологических исследований, организованных борцами за права животных. Исследовательские лаборатории и институты внезапно утратили большую часть своей привлекательности.

Выплату ссуды на образование студент должен начать не позже, чем через полгода после выпуска. В противном случае банк направляет его на работу в какую-либо компанию (и получает свои комиссионные за трудоустройство из зарплаты). Собачьи бои стали для Каррэн и Джекоба единственной финансово приемлемой альтернативой.

Иврина, в прошлом хирургическая сестра, начала помогать им в пересадке имплантов незадолго до моего появления. Я же… искательница приключений, не обладающая ни особыми амбициями, ни классным образованием, но все же я сумела оценить необычность этого занятия и решилась полностью отдаться новой работе, пожалуй, даже добиться в ней успеха. Все мы были новичками в этом деле, и все мы учились.

Меня взяли в качестве водителя и этакой девочки на побегушках.

Уэс присоединился к группе тремя месяцами позже. Специалист-программист или ботаник – кому как больше нравится.

Существенное преимущество для спорта, сложность которого меняется почти каждый день. Он следил за работой резервуаров для клонирования, компьютерной техники, модуля жизнеобеспечения Канивора и еще тысячи второстепенных устройств.

Дела шли неплохо, мы прославились как «Баньши Джекоба» и изо всех сил старались добиться культового статуса. Количество выигранных боев достигло шестидесяти процентов. На Джекобе и Каррэн еще висели огромные долги, но они не пропускали ежемесячных взносов. Заработанных денег хватало, чтобы обеспечить нам независимость, тогда как конкуренты зубами и когтями дрались за поддержку крупных синдикатов. Бедные, но гордые – древнейший принцип. Мы ждали, что этот спорт завоюет интерес кабельных сетей и обеспечит шумную славу. В этом были уверены все команды.

А потом произошел несчастный случай, и я получила убийственное преимущество.

Двигатели двух наших машин затихли, и ко мне по бетонному покрытию, усеянному трещинами, чахлыми сорняками и кошачьими экскрементами, подошли остальные члены команды. Объявление на воротах, подписанное Административным советом Лондона, гласило, что эта площадка предназначена для сооружения одной из опор будущего купола над южной частью центра города. Хотя, когда начнется строительство, одному Богу известно. Над колючей проволокой, венчавшей стену, был виден купол северной части. Геодезическое сооружение диаметром четыре километра из стекла с янтарным оттенком нависало над большей частью Вестминстера, словно прозрачная музейная витрина, укрывающая древние каменные здания. Элементы опорной фермы, выполненные из сверхпрочного волокна, изготавливаемого на орбите, под лучами палящего солнца сверкали радугой и казались неимоверно тонкими. По обе стороны от купола уже поднялись фермы для защиты Челси и Ислингтона. Придет время, и все города будут таким же образом защищены от враждебного климата, причиной изменения которого стало их собственное тепловое излучение. Смога над Лондоном уже не было. Горячий воздух дрожал от струй, выпускаемых двадцатью пятью миллионами кондиционеров. Десять самых мощных устройств черными моллюсками повисли на стене купола; их широкие сопла непрерывно выплевывали огромные сероватые струи избыточного тепла. Административный совет Лондона, опасаясь вредного воздействия воздушных потоков, запретил пролетать над ними всем воздушным судам.

Каррэн остановилась рядом со мной и прикрыла копну тициановских волос широкой панамой. Иврина, одетая в узенький топ на бретельках и обрезанные джинсы, остановилась в нескольких шагах поодаль; благодаря защите от ожогов ультрафиолета ее кожа арктической принцессы приобрела насыщенный оттенок корицы. Она с недовольным видом втянула густой от городских запахов воздух, а подошедший Уэс покровительственным жестом обнял ее за талию.

– Ну, как твои предчувствия, Сонни? – спросила Каррэн.

Все замолчали, даже Джекоб, инструктировавший бригадира грузчиков. Если у бойца команды нет соответствующего настроя, остается только упаковать вещи и отправляться восвояси. При всем своем мастерстве и техническом обеспечении остальные члены команды ничего не решают в схватке. Это только мое дело.

– Предчувствия хорошие, – ответила я. – Еще пять минут, и все будет отлично.

Сомнения я испытывала только в одном случае. Это было в Ньюкасле, когда пришлось выступать против «Королевской Пантеры». Та схватка сразу не заладилась. Канивора сильно порвали. Но и в тот раз я выиграла. Из таких побед и рождаются легенды боев бестий.

Иврина стукнула кулаком по своей ладони.

– Молодчина!

Она была на взводе, выглядела так, словно нарывалась на неприятности. Любой мог бы подумать, что она лично поведет Канивора в бой. Только вот я не уверена, что ей хватит выдержки, чтобы достичь моего преимущества убийцы.

Вскоре выяснилось, что Дико, хозяин арены, оказался отличным организатором. Это имеет немалое значение. В некоторых случаях мы вообще сомневались, существует ли арена для боя, не говоря уж о закулисных помощниках. Джекоб собрал рабочих и поручил им снять с грузовика модуль жизнеобеспечения Канивора. Пока полупрозрачный цилиндр вместе с прикрепленными аппаратами медленно опускался, мясистое лицо Джекоба покрылось обильным потом. Не понимаю, почему он так беспокоится при высоте всего в пару метров. Он ведь сам выполнил большую часть работы по конструированию тела этого существа (Каррэн занималась нервной и кровеносной системами), так что должен бы знать, насколько крепкая у Канивора шкура.

Прежде, до того как Дико основал свое дело, арена была огромным складом труб. Он сохранил оболочку из рифленых панелей, убрал все погрузочное оборудование, а на освободившемся в центре месте вырастил из полипа круглую яму диаметром пятнадцать и глубиной четыре метра. Вокруг разместились ярусы для зрителей – простые концентрические ряды дощатых скамей на сетке из покрытых ржавчиной креплений эстакады. Верхний ярус возвышался над бетонным полом почти на двадцать метров, едва не касаясь скользких от конденсата панелей крыши. При взгляде на эту шаткую конструкцию оставалось только радоваться, что я не зритель.

Для нашей команды отвели помещение, служившее когда-то комнатой диспетчера. Подсобные рабочие внесли модуль Канивора и установили его на массивную деревянную раму. Она заскрипела, но выдержала.

Мы с Ивриной стали пристреливать к рамам запыленных окон черный полиэтилен. Уэс подключил вспомогательное оборудование модуля к сети склада. Каррэн нацепила интел-очки и приступила к диагностике нервной системы Канивора.

Джекоб вошел с широкой улыбкой на лице.

– На нас ставят девять к одному. Я поставил пять грандов. Как, Сонни, ты справишься?

– Можешь на это рассчитывать. «Городские Горгоны» лишатся одной бестии.

– Моя девочка! – с гордостью похвалил меня Уэс и похлопал по плечу.

Он лукавил, и это сильно меня задевало. Восемь месяцев, вплоть произошедшего со мной несчастного случая, мы были неразлучной парой. А теперь спальный фургон каждую ночь трясется от их с Ивриной игрищ. Я не держу на него зла – по крайней мере, сознательно. Но видеть, как они повсюду ходят вместе, держась за руки, смеются и обнимаются, все равно неприятно.

За час до моего выхода явился Дико. Глядя на него, можно только удивляться, как его угораздило влезть в такое дело. Представительный пожилой мужчина с прекрасными манерами и постоянной любезной улыбкой; высокий, худощавый, с пышной седой шевелюрой (слишком густой, чтобы быть естественной) и слегка скованной походкой, что заставляло его пользоваться тростью с серебряным набалдашником. А его наряд строго соответствовал моде прошлого века: легкий серый костюм, белая рубашка и темно-вишневый галстук-бабочка.

Вместе с ним вошла молоденькая девушка, которой еще не было и двадцати лет, с прекрасной фигурой, миловидным личиком и пышными волнистыми каштановыми волосами, подчеркивающими скромное выражение лица. Она была одета в простое платье лимонного цвета с квадратным вырезом и длинной юбкой. Мне сразу стало ее немного жаль. Но это древняя история. Во всяком случае, ее присутствие сказало мне все, что можно было знать о Дико и его утонченных манерах. Мистер Притвора.

Один из рабочих прикрыл дверь за вошедшими, отгородив нас от шума разговоров в главном вестибюле и свиста кондиционеров. Дико отвесил легкий поклон мне и остальным женщинам, а затем протянул Джекобу конверт.

– Ваш гонорар.

Конверт исчез в кармане кожаной безрукавки Джекоба. Узкие серебристые брови приподнялись на миллиметр.

– Вы не хотите пересчитать деньги?

– У вас хорошая репутация, – сказал Джекоб. – Вы профессионал высшего класса. Этим все сказано.

– Вы очень любезны. Ваша группа тоже неплохо себя зарекомендовала.

Я рассеянно слушала их болтовню. Мне не нравилось это навязанное общение. В некоторых командах принято перед боем коллективно обсуждать и выстраивать тактику схватки, что касается меня, то я предпочитаю спокойную обстановку, чтобы можно было без помех погрузиться в свои мысли. И чтобы рядом были друзья, которые понимают, когда нужно поговорить, а когда лучше помолчать. А сейчас я нервничала так, что по коже побежали мурашки. Каждый раз, когда я смотрела на подружку Дико, она быстро опускала глаза. Она изучала меня.

– А нельзя ли мне взглянуть на Канивора? – спросил Дико. – Я так много о нем слышал…

Все вопросительно повернулись в мою сторону.

– Нет проблем.

Может, старик все-таки уйдет, когда увидит его. Нельзя же просто выгнать Дико из его собственного помещения.

Все, кроме подружки Дико, собрались у модуля жизнеобеспечения. Уэс увеличил прозрачность корпуса, и на лице Дико застыло выражение мрачного восхищения, похожее на оскал мертвеца. Я похолодела.

Рост Канивора чуть меньше трех метров; две массивные нижние конечности и бочкообразный корпус, хоть и покрытый черным сегментированным экзоскелетом, дают ему право считаться гоминидом. А вот дальше начинаются несоответствия. Из верхней части туловища выходят пять усиленных щупалец, два из которых заканчиваются крепкими костяными клешнями. Сейчас они свернуты, чтобы поместиться в капсуле, и выглядят как клубок спящих удавов. Крепкая массивная шея высотой сантиметров двадцать поддерживает чудовищную костяную голову, отполированную до черного блеска. Всю ее переднюю часть занимает акулья пасть с двойными рядами зубов, а в верхней части лба виднеются глубокие складки и впадины, защищающие органы чувств.

Дико, наклонившись, притронулся к поверхности капсулы.

– Великолепно, – прошептал он, а потом добавил своим обычным тоном: – Я хочу, чтобы вы проиграли схватку.

На мгновение воцарилась гнетущая тишина.

– Что? – взвизгнула Каррэн.

Дико просиял своей убийственной улыбкой и посмотрел прямо ей в лицо.

– Хочу, чтобы вы проиграли. И готов заплатить за это двойную награду, объявленную для победителя, то есть десять тысяч условных единиц. Плюс дополнительные издержки, если пожелаете. Это значительно укрепит финансовое положение такой любительской команды, как ваша. Мы могли бы даже обсудить некоторые будущие встречи.

– Пошел к черту!

– И это наше общее пожелание, – сплюнул Джекоб. – Ты рехнулся, Дико. Мы профессионалы, приятель, настоящие профессионалы. Мы верим в бои бестий, это наше дело. Мы занимались им с самого начала и не позволим таким мерзавцам, как ты, все испортить ради быстрой наживы. Стоит только людям начать судачить о договорных боях, и мы все проиграем, как и ты сам.

Надо отдать ему должное, он держался прекрасно, его любезная улыбка не дрогнула ни на мгновение.

– Вы ничего не соображаете, молодой человек. Для того чтобы продолжать бои, нужны деньги. И чем дальше, тем больше. Этот спорт начинает привлекать внимание крупных коммерческих концернов и скоро станет профессиональным, с делением на лиги и с соответствующими органами управления. При хорошей поддержке команда с вашими способностями сможет выступать до тех пор, пока вы не достигнете пенсионного возраста. Ведь даже никогда не проигрывающей бестии нужна полная перестройка каждые девять месяцев, не говоря уж о постоянном уходе, что тоже требует немалых вложений. Бои бестий – занятие не дешевое, а со временем станет обходиться еще дороже. И это бизнес, а не просто ярмарочная потеха. На данный момент вы просто наивные любители, которым посчастливилось провести серию удачных схваток. Но не обольщайтесь; настанет день, когда и вас постигнет неудача. Вам необходимо иметь хороший запас, чтобы пережить трудные времена, пока идет подготовка и тестирование новой бестии. Вот я вам и предлагаю сделать первый шаг к финансовой стабильности. Бойцы и их покровители кормят друг друга. Так было всегда, начиная с римских гладиаторов. И всегда так будет. В этом нет никакого обмана. Сегодня вечером зрители станут свидетелями грандиозной битвы, поскольку Канивора победить весьма нелегко. А потом они снова придут на бой, чтобы посмотреть на реванш, и будут встречать вашу следующую победу восторженными воплями. Борьба, страдания и триумф – вот что им требуется, вот что поддерживает любой спорт. Поверьте, я знаю людскую толпу намного лучше, чем любой из вас; я изучал ее всю свою жизнь.

– И еще – как делать деньги, – спокойно добавила Иврина. Она скрестила руки на груди и презрительно усмехнулась. – Хватит с нас этой чепухи о том, что вы оказываете нам услугу. Вы держите в своих руках всех букмекеров этой части города. Вы и несколько ваших приятелей. Маленькая сплоченная группа, заправляющая всеми делами. Вот как обстоит дело, и так оно обстояло всегда. И я скажу, что произойдет сегодня вечером. Все игроки ставят на «Хищников Сонни», бесспорных фаворитов. А вы со своими дружками намерены сделать свои ставки и получить прибыль. Заплатить нам десять тысяч и огрести колоссальные выигрыши.

– Пятнадцать тысяч, – невозмутимо предложил Дико. – Я по-дружески настоятельно советую вам принять предложение. Все, что я говорил, абсолютная правда, независимо от того, какие мотивы вы мне приписываете. Когда-нибудь вы все равно проиграете. – Он повернулся и почти угрожающе посмотрел на меня в упор: – Вы являетесь бойцом команды и по своей природе должны смотреть на вещи практично. Насколько вы уверены в своих способностях? Вы участвуете в боях, вы наверняка испытывали сомнения при виде удачных приемов противников. Вы ведь не настолько самоуверенны, чтобы считать себя непобедимой?

– Нет, я не считаю себя непобедимой. Но я обладаю одним козырем. Разве вас не удивляют мои неизменные победы?

– Они давно стали предметом определенных размышлений.

– Все просто; хотя воспользоваться этим преимуществом не сможет больше никто. Видите ли, я не проиграю «Городским Горгонам», пока их бойцом остается Саймон.

– Непонятно. Не может же каждая схватка быть категорически принципиальной.

– Но так оно и есть. Если бы «Городские Горгоны» выставили бойцом женщину, я, возможно, иначе отнеслась бы к вашему предложению. Но я единственная в своем роде, в других командах, насколько мне известно, в бой бестий ведут только мужчины.

– В этом и заключается ваше легендарное превосходство, в преимуществе женщин над мужчинами?

– Все дело в мотивации, – сказала я. – Поэтому мы и используем сродственную связь для управления бестиями. Эти слепленные нами создания не имеют аналогов в природе. К примеру, нельзя взять мозг льва и пересадить его Канивору. При всем своем инстинкте убийцы и охотника лев не сможет воспользоваться органами его чувств, как не сможет и управлять его конечностями. По этой причине мы оснащаем бестий не мозгом, а биотехпроцессором. Но и процессор не в состоянии обеспечить все, что нам необходимо. Их боевые программы – всего лишь комплекс ситуаций, своего рода трехмерная шахматная партия. Любую атаку можно разложить на элементы, проанализировать и подобрать ответные действия. А к тому времени любое даже относительно разумное существо разорвет противника в клочья. Ни одна программа не в состоянии учесть ощущение крайней необходимости в действиях, усиленное вызванным паникой инстинктом. Первобытной свирепости, если угодно. А людям в этом нет равных. Тут и кроется причина использования сродственной связи. Бои бестий – это физическое продолжение человеческой мысли, нашей темной стороны во всем ее неприкрытом ужасе. Вот что привлекает к нам игроков, Дико, – откровенное зверство. Без бестий в яму спускаться пришлось бы нам, бойцам. И мы бы убивали друг друга, иного варианта быть не может.

– И вы в своей жестокости превосходите всех остальных? – спросил Дико. Он оглянулся по сторонам, ища подтверждения своей догадки на напряженно застывших лицах моих товарищей.

– В данной ситуации так и есть, – сказала я, впервые позволяя себе ядовитые интонации.

Я заметила, как насторожилась подружка Дико, ее глаза округлились от неподдельного интереса.

– Примерно год назад я попала в руки банды грабителей. Никакой причины этому не было, просто я оказалась не в том месте и не в то время. Вам известно, что они делают с девчонками, Дико? – Я медленно цедила слова, не отрывая взгляда от его лица. Благожелательная маска дрогнула, впервые обнажив истинные эмоции. – Да, вижу, что это вам известно. Насилие длилось недолго, всего два дня. Но потом они продолжили издевательства при помощи ножей. Как будто клеймили меня, чтобы показать всем, насколько они крутые. Вот поэтому сегодня, когда «Городские Горгоны» выпустят против нас своего Турбохищника, я порву его в пыль, пока от бестии не останется ничего, кроме кровавого тумана. И не ради денег, даже не ради нашего статуса; на самом деле я буду рвать этого ублюдка-мужчину Саймона. – Я сделала шаг навстречу Дико и угрожающе подняла руку. – И ни вам, ни кому другому не удастся этому помешать. Понятно, недоумок?

Одно из щупалец Канивора, едва различимое под мутной крышкой капсулы жизнеобеспечения, стало разворачиваться.

Дико бросил быстрый взгляд в сторону возбуждающейся бестии и отвесил жеманный поклон.

– Я больше не буду на вас давить, но очень прошу обдумать мое предложение.

Затем он резко развернулся, щелкнул пальцами своей подружке и вылетел за дверь.

Члены команды обступили меня, широко улыбаясь и крепко пожимая руки.

Перед началом боя они образовали вокруг меня почетный эскорт и проводили к яме. От дыхания потевших людей воздух над ареной стал чересчур горячим и влажным. Никаких кондиционеров. Естественно.

В уши ударили скандируемые нараспев лозунги, приветственные хлопки, свист, топот ног. Шум медленно заполнял темное пространство, гулко звуча под крышей и строительными лесами, затем прорвался под ливень резкого белого света, отдаваясь в животе ритмичной дрожью. Нетерпеливые вопли и свист достигли апогея. Каждый квадратный сантиметр скамей был занят зрителями.

Я села на свое место у края ямы. На противоположном краю, обнаженный до пояса, уже сидел Саймон, тощий, обритый наголо и абсолютно черный. На его груди в такт ударам сердца пульсировала стильная рубиново-красная светящаяся татуировка в виде грифона. В вытянутых мочках ушей покачивались золотые пиратские кольца. Он приподнялся, чтобы демонстративно показать мне поднятый средний палец. Болельщики «Городских Горгон» откликнулись восторженным ревом.

– Ты в порядке, Сонни? – шепотом спросила Иврина.

– Конечно.

Я уперлась взглядом в лицо Саймона и презрительно рассмеялась. Наши сторонники одобрительно заулюлюкали.

У края барьера посередине между нами вскочил на ноги рефери. Появились его помощники, затем прозвучало краткое представление команд. Стандартная, постоянно повторяющаяся процедура. На самом деле рефери не судил схватку, а только подавал сигнал к началу драки. В боях бестий правил было не так уж много: бестия должна быть двуногой, без металлического снаряжения или оружия, время схватки не ограничивалось, победителем становился тот, кто оставался в живых. Чтобы не случилось никакой путаницы и споров.

Рефери быстро закончил свою речь, похоже, боясь быть разорванным нетерпеливой толпой. Саймон прикрыл глаза, сосредоточившись на сродственной связи со своим Турбохищником.

Сродство – это уникальная и сугубо личная связь. Каждая пара клонированных нейронных симбионтов настроена только на своих близнецов; здесь нет возможности ни вмешаться, ни перехватить мысли. Один конец линии подключен к мозгу человека, второй – к биопроцессору бестии. Безупречный способ контроля в боях.

Я закрыла глаза.

Канивор ожидал приказов позади геометрического кружева зрительских помостов. Я начала финальную проверку систем. Артерии, вены, мышцы, сухожилия, резервная нервная система, сердечные камеры с многократным резервированием. Все в порядке и работает отлично. Запаса насыщенной кислородом крови должно хватить на час боя.

Больше ничего не было. Жизненно важные внутренние органы в буквальном смысле слова важны для жизни. Слишком рискованно брать их с собой в яму. Единственный прокол может вызвать гибель бестии. Один! Такая борьба не может быть честной. Это дешевая подделка настоящего боя. Поэтому Канивор большую часть времени проводит в капсуле, где вспомогательные устройства выполняют роль печени, почек, легких и прочих физиологических довесков, необязательных в бою.

Я двинула его вперед.

И толпа словно обезумела. Вполне предсказуемая реакция, но за это я и люблю зрителей. Пришло мое время – единственное время, когда я чувствую себя живой.

Турбохищник уже спускался в яму, и импровизированный дощатый пандус заметно прогибался под его весом. Первая возможность детально изучить противника.

Команда «Городские Горгоны» сотворила небольшого багрово-фиолетового динозавра, лишенного хвоста. Тело грушевидной формы покоилось на коротких приземистых лапах – опрокинуть его непросто. Верхние конечности производили странное впечатление: двухметровые лапы, с пятью суставами каждая, что обеспечивало великолепную подвижность. Одна лапа заканчивалась тремя когтями, а вторая – массивным костяным набалдашником. Идея неплохая: схватить когтями и бить костяным кулаком. Учитывая длину лап, можно предположить, что с помощью инерции кулак способен пробить экзоскелет Канивора. На голове бестии имелась пара острейших полуметровых рогов. А вот это глупо. Рога и острые плавники производят неплохое впечатление, но вместе с тем дают противнику возможность ухватиться; вот почему мы позаботились о скользко-гладкой поверхности тела Канивора.

Канивор ступил на пол арены, и рабочие втянули наверх трап. Рефери поднял руку, в зале снова установилась тишина. В его пальцах трепетал белый шелковый платок. Судья бросил его на пол.

Я позволила всем пяти щупальцам наполовину развернуться вниз, прищелкивая при этом клешнями. Болельщики «Хищников Сонни», как и ожидалось, отреагировали аплодисментами и громким топотом.

Турбохищник и Канивор ходили кругами, оценивая скорость и реакцию друг друга. Пару раз я метнула щупальца, пытаясь зацепить ноги Турбохищника. Скорость, с какой он увертывался, произвела сильное впечатление. Он в ответ потянулся когтистой лапой к основанию щупалец. Вряд ли он рассчитывал прорвать оборону, но нельзя терять бдительности.

Кружение закончилось. Мы начали раскачивать своих бестий из стороны в сторону, напряженно выжидая возможности атаковать или необходимости отразить атаку. Саймон первым бросился в нападение. Турбохищник ринулся на Канивора, выставив перед собой костяной кулак. Я развернула Канивора на одной ноге, взмахнув щупальцами, чтобы усилить вращающий момент. Турбохищник пролетел мимо, и я, ударив щупальцем в затылок, послала противника прямо в стену ямы. Канивор уже восстановил равновесие и бросился следом. Я хотела прижать Турбохищника и нанести серию ударов, от которых ему некуда было деться. Но обе его конечности метнулись назад – гадские шарнирные суставы! Когтистая лапа ухватила одно щупальце. Я собрала вместе все остальные конечности, чтобы отразить удар костяного кулака, одновременно выкручивая отросток, попавший в зажим. Удар Турбохищника угодил в узел сплетенных конечностей, не достигнув цели. Мы разошлись.

Кончик моего щупальца остался лежать на полу ямы, извиваясь, словно змея под действием тока. Боли не было: нервная система Канивора для этого не приспособлена. Из обрубка брызнула тонкая струйка алой крови. Но она быстро исчезла, как только биопроцессоры перекрыли артерию.

Зрители повскакивали со своих мест, шумно требуя отмщения. Всплески цвета, машущие руки; панели крыши вибрируют от криков. Все это где-то вдали…

Турбохищник поспешно отошел в сторону, избегая опасной близости стены. Я не препятствовала, только внимательно наблюдала. Один коготь у него теперь был неестественно вывернут; два других сжимались и разжимались, а этот не сгибался вовсе.

Мы снова сошлись вплотную в центре ямы. На сей раз последовала серия ударов и толчков. На такой близкой дистанции руки и щупальца могли лишь бить по крепким бокам противника, причем без особого эффекта. Затем мне удалось нагнуть голову Канивора достаточно низко, чтобы его челюсти сомкнулись на плече Турбохищника. Острые треугольные зубы впились в фиолетовую чешую. Из проколов просочились капли крови.

Коготь Турбохищника стал скрести по голове Канивора. Саймон, используя поврежденный коготь как консервный нож, пытался проникнуть в полости сенсоров. Я лишилась пары зрительных вставок и одного уха и тогда поняла, что упорствую напрасно. Зубы Канивора нанесли урон, насколько это было возможно, и большего им не добиться. Я ослабила хватку и вышла из-под удара.

Турбохищник отступил на пару шагов, а потом снова ринулся в атаку. Я не успела среагировать. Мощный костяной кулак врезался в корпус Канивора. Отчаянно подавшись назад, чтобы удержаться на ногах, я ударилась в стену ямы.

Боевые биопроцессоры раскинули в моем мозгу оранжево-красную паутину графики, отражающей полученные повреждения. Кулак Турбохищника ослабил среднюю часть экзоскелета. Канивор, возможно, мог выдержать еще два таких удара, но никак не больше трех.

Я выбросила вперед два щупальца. Одно обвилось вокруг костяного кулака Турбохищника. Второе захватило верхний сегмент той же конечности. Непреодолимый захват. В таком положении Саймону никак не удастся провести еще один опасный выпад.

Мой мысленный сигнал приказал соответствующим биопроцессорам не ослаблять хватку. Человеческому мозгу не под силу контролировать одновременно пять верхних конечностей. Мы просто лишены такой способности. Именно поэтому участвующие в схватках бестии по большей части настоящие гоминиды. И я тоже могла эффективно оперировать только двумя щупальцами Канивора, но несложное действие вроде удержания захвата можно доверить процессорам, а в это время переключиться на другую пару конечностей.

Когтистая лапа Турбохищника изогнулась, чтобы освободить блокированный кулак. Двумя щупальцами я пресекла его попытку, и пятое осталось свободным, что могло принести победу.

Я уже кинула его вперед, чтобы сломать Турбохищнику шею, как вдруг Саймон применил неожиданно хитрый прием. Верхняя часть когтистой лапы начала смещаться назад. Мне показалось, что виноваты зрительные вставки Канивора. Хватка щупалец не ослабела, лапа противника просто не могла двигаться.

Затем послышался влажный щелчок и брызнула кровь. Щупальца продолжали удерживать три нижних сегмента когтистой лапы, а оставшаяся часть, отделившись, превратилась полуметровый костяной меч.

Саймон направил его в корпус Канивора, в то самое место, где был поврежден экзоскелет. В моем разуме полыхнул страх, а этот стимулятор сильнее адреналина и амфетамина, так что мои мысли разогнались до скорости света. Инстинкт самосохранения победил, и пятое щупальце я бросила вниз, хоть и сознавала, что оно будет рассечено. Все что угодно, лишь бы отвести смертельный удар.

Щупальце с такой силой ударилось о верхнюю часть клинка, что почти разлетелось пополам. Фонтан крови алым граффити забрызгал грудь Канивора. Но лезвие отклонилось, скользнуло вниз и пробило дыру в экзоскелете на правой ноге Канивора. Оно проникло очень глубоко; графика процессоров показала, что кончик меча коснулся противоположного края брони. Саймон повернул меч, рассекая плоть внутри экзоскелета. Очередные графики на дисплее в моем мозгу известили о повреждении нервных окончаний, разрывах связок и артерий. Нога стала практически бесполезной.

Я уже отбросила оторванную часть руки Турбохищника. Одно из освободившихся щупалец сомкнулось вокруг основания меча, как можно крепче затянув петлю. Лезвие все еще оставалось в ноге, но дальнейшего ущерба причинить не могло. Наши тела сошлись вплотную, и никакие метания и повороты Турбохищника уже не могли этому воспрепятствовать.

Медленно, почти нежно я обвила последним щупальцем голову Турбохищника, тщательно избегая его зубастой челюсти. Захват закрепился крепким узлом вокруг основания рогов.

Саймон, похоже, догадался о моих намерениях. Ноги Турбохищника заскребли по окровавленному полу в отчаянной попытке нарушить равновесие, чтобы мы оба свалились на пол.

Я начала сокращать и подтягивать щупальце. Голова Турбохищника чуть повернулась. Он боролся за каждый сантиметр, напрягая сухожилия, так что они вздувались под чешуей. Бесполезно. Вращение неумолимо продолжалось.

Девяносто градусов – и из массивной шеи послышались зловещие щелчки. Сто градусов – и фиолетовые чешуйки уже не перекрывают друг друга. Сто десять градусов – начинает лопаться шкура. Сто двадцать – и позвоночник ломается с оглушительным треском.

Мое щупальце отрывает голову и триумфальным броском подкидывает ее в воздух. Голова падает в лужу натекшей из меня крови, по инерции скользит по полипу, пока не ударяется в стену точно под тем местом, где сидит Саймон. Он скрючился на краешке своего стула, держится руками за грудь и сильно дрожит. Татуировка полыхает алым светом, словно прожигает кожу. К нему спешат товарищи по команде.

Только тогда я открыла собственные глаза и увидела, как падает обезглавленное тело Турбохищника. Толпа плясала на скамьях, выкрикивая мое имя. Мое! На арену с панелей крыши стали осыпаться мелкие чешуйки ржавчины.

Я поднялась и вскинула обе руки, наслаждаясь своей порцией восхищения, благодаря болельщиков. На щеках вспыхнули горячие поцелуи членов команды. Восемнадцать. Восемнадцать чистых побед!

На фоне всеобщего буйства выделялась только одна неподвижная фигура. На передней скамье, опираясь подбородком на серебряный набалдашник и мрачно уставившись на груду плоти у ног Канивора, сидел Дико.

Прошло три часа, но разговоры и обвинения в адрес хитроумно сконструированной руки Турбохищника все никак не утихали. Шла эта модификация вразрез с правилами или нет? Может, и нам придумать нечто похожее? Какую тактику лучше всего применить против этого приема?

Я отпила глоток «Раддлс» из бокала на длинной ножке и погрузилась в волны звуков. Мы заканчивали день в баре под названием «Латчмер», местной достопримечательности с чем-то вроде театра наверху, где периодически исчезали самые странные из посетителей. Бог знает, что там сегодня показывали. С того места, где я приземлилась, можно было видеть лишь площадку в дальнем конце зала, где десятка полтора посетителей вяло двигались под необычные мелодии из музыкального автомата, напоминающие индийские песни.

Наш столик привлекал активное внимание шестерых болельщиков боя бестий, уставившихся на своих идолов. Если бы не трудная победа, их преклонение могло бы меня смутить. Местный торговец, присутствовавший на поединке, а теперь командующий за стойкой на пару со своей мрачноватой подружкой, в знак признательности заваливал нас морепродуктами и обеспечивал пивом.

В зал вошла девушка в желтом платье. Одна. Я увидела, как она и официантка, склонив головы друг к другу, украдкой обменялись несколькими словами, не переставая настороженно следить за залом. Затем девушка направилась к музыкальному автомату.

Минутой позже, пока она еще смотрела в табличку меню, я подошла ближе.

– Он бил тебя? – спросила я.

Она вздрогнула и обернулась. Вокруг глаз виднелись красные ободки.

– Нет, – тоненьким голосом ответила она.

– А будет бить?

Она молча покачала головой, опустив взгляд.

Дженнифер. Она назвала свое имя, когда мы выходили из бара в душную ночь. Кое-кто похотливо ухмылялся нам вслед, а Каррэн проводила поднятыми большими пальцами.

На улице моросил дождь, мелкие капли испарялись, едва коснувшись тротуара. Теплый туман искрился в свете голографических реклам, перекинувших свои радужные мостики над дорогой. Отряд домошимпов чистил улицу, их золотистая шерстка уже потемнела от влаги.

Я повела Дженнифер на берег реки, где мы припарковали свои машины. Рабочие арены после схватки были очень любезны, но никто не хотел рисковать, оставляя транспорт во владениях Дико.

Дженнифер провела ладонями по обнаженным рукам. Я накинула ей на плечи свою кожаную куртку, и она сразу запахнула ее на груди.

– Я бы предложила ее тебе насовсем, – сказала я, – только боюсь, ему это не понравится.

На спине заклепками было выведено: «Хищники Сонни».

Ее губы изогнулись в призрачной улыбке:

– Верно. Он сам покупает мне одежду. И не допускает ничего, что, по его мнению, не женственно.

– Ты не думала бросить его?

– Иногда… Все время! Но это ничего не изменит. Я такая, какая есть. И Дико не так уж плох. Ну, кроме сегодняшнего вечера, но к утру он отойдет.

– Ты могла бы поехать с нами.

Я уже представляла, как буду спорить по этому поводу с остальными.

Она остановилась и тоскливым взглядом окинула черную гладь реки. Над рекой изгибающейся стальной лентой тянулось шоссе М 500, опирающееся на тонкие опоры, погруженные в илистое дно. Свет фар и тормозных огней образовал над дорогой мерцающий цветной поток, пересекающий город.

– Я не такая, как ты, – возразила Дженнифер. – Я завидую тебе и восхищаюсь. Я даже немного побаиваюсь тебя. Но никогда не стану такой, как ты. – Она медленно улыбнулась. Это была первая настоящая улыбка, которую я видела на ее лице. – Достаточно и этого вечера.

Я все поняла. Ее появление в баре не было случайностью. Это был акт неповиновения. Но он никогда не узнает об этом мятеже. Тем не менее это не умаляет его значения.

Я открыла маленькую дверцу в задней части двадцатиколесного грузовика и провела ее внутрь. Капсула жизнеобеспечения Канивора мерцала в полумраке лунным сиянием, вспомогательные аппараты тихонько жужжали. Мы пробрались по проходу между черно-белыми корпусами аппаратуры. В крошечном кабинете в передней части было немного уютнее. Компьютерные терминалы крошечными светодиодами подтверждали свою готовность к работе и освещали раскладывающийся диван, стоящий перед столами.

Дженнифер остановилась, куртка едва держалась на ее плечах. Ее руки пытливо прошлись по моему животу и груди, скользнули по шее и поднялись еще дальше. Прохладные пальцы поблескивали длинными розовыми ногтями. Ладони замерли на моих щеках, пальцы веером разошлись между мочками ушей и лбом.

– Ты очень разозлила Дико, – хрипло прошептала она.

Ее теплое дыхание мягко коснулось моих губ.

Голова взорвалась болью.

Едва мы миновали капсулу бестии в задней части грузовика, как мои военные зрительные импланты мгновенно перешли в режим слабого освещения, изгнав тени. Мир вокруг приобрел резкие очертания и окрасился в серо-голубые тона. Я будто оказалась в часовне технофилов: пол покрыт кружевом километров проводов и трубок, со стен мерцают светодиоды приборов. Дыхание Сонни, когда мы добрались до маленького отделения в дальнем конце грузовика, заметно участилось. Распутная сука. Наверное, она приводит сюда всех своих любовников на одну ночь.

Я сбросила куртку и потянулась к ней. Она как будто предвкушала первую ночь медового месяца. Расположив руки в нужном месте, прижав пальцы к ее вискам, я сказала: «Ты очень разозлила Дико». А потом продемонстрировала, насколько сильно. Из каждого пальца выстрелили пятисантиметровые титановые шипы, срабатывающие от магнитного импульса. Они пробили ее череп и добрались до самого мозга.

Сонни содрогнулась, у нее вывалился язык, а на лице на мгновение мелькнуло выражение испуганного замешательства. Я отвела руки, металл плавно вышел из ее головы. Сонни с глухим стуком рухнула на пол. Тело вздрагивало еще несколько секунд, потом затихло. Мертва.

Ее голова, повернутая под неестественным углом, уперлась в основание дивана, на котором она собиралась мной овладеть. Глаза остались открытыми. Восемь колотых ранок еще сочились кровью.

– Ну и как, стоил этого твой отказ? – тихо спросила я. Вопрос надо было задать. Ее лицо сохранило последнее выражение удивления, такое печальное и невинное. – Глупая, тупая гордячка. Посмотри, к чему привела тебя твоя гордыня. Один проигрыш – это все, что нам было от вас нужно. И почему вы никогда не учитесь?

Я тряхнула руками и поморщилась, когда шипы начали втягиваться в свои гнезда. Пальцы жгло, словно огнем, кожа порвалась и кровоточила. Потребуется не меньше недели, чтобы все зажило. Такова цена незаметных имплантов.

– Отличный трюк, – произнесла Сонни. Ее речь звучала невнятно, но слова можно было разобрать. – Я бы никогда не догадалась, что ты из спецназа. Теперь-то это совершенно ясно.

Одно глазное яблоко повернулось в мою сторону, второе, испещренное капельками лопнувших капилляров, осталось безжизненным.

Я невольно вскрикнула. Тренированный организм в ответ на угрозу встряхнул нервную систему электрическим импульсом. Я уже приняла боевую стойку, наклонившись вперед, прицеливаясь.

Удар.

Моя правая рука метнулась вперед стремительным, неуловимым глазом движением. Я точно попала в цель, в мягкие ткани груди. Кулак пробил грудную клетку, вдавил осколки костей внутрь, поразив сердце. Ее тело выгнулось дугой, как от колоссального разряда дефибриллятора.

– Не так хорошо, как тебе бы хотелось, моя милая спецназовка.

Капелька крови показалась в уголке ее губ и поползла по подбородку.

– Нет, – выдохнула я, не веря своим глазам.

– Ты должна была понять, – продолжал оживший труп. Речь стихла до булькающего шепота, слова перемежались порывистыми вдохами. – Ты лучше других должна была знать, что одной ненависти недостаточно, чтобы дать мне такое преимущество в схватках. Ты и сама могла бы до этого дойти.

– Да что же ты такое, черт побери?

– Гладиатор в боях бестий, лучший из всех.

– Это ни о чем не говорит.

Сонни рассмеялась. Это выглядело ужасно.

– А должно бы, – пробормотала она. – Подумай. Ненавидеть легко; если бы всё зависело только от ненависти, мы все стали бы победителями. Дико поверил, что в ней мой козырь, потому что хотел поверить. Мужской менталитет. Ты не учуяла, как разбушевались его гормоны, когда я рассказывала, что меня насиловали? Это ему было понятно. Но кроме слепой ненависти необходимо кое-что еще, спецназовка. Необходим страх. Настоящий страх. Вот что обеспечили мне товарищи по команде: возможность испытывать страх. Я не попадала ни к каким бандитам. Я разбила наш грузовик. Глупая девчонка-водитель, отметившая победу в схватке слишком большой порцией спиртного. Я тогда здорово пострадала. Джекобу и Каррэн пришлось поместить меня в капсулу жизнеобеспечения, чтобы собрать заново. Вот тогда и появилось мое преимущество.

Ее голос затихал, словно сигнал ночной радиостанции.

Я наклонилась, всматриваясь в ее безмятежное лицо. Единственный действующий глаз продолжал смотреть на меня. Кровь из проколов на голове больше не капала.

– Тебя здесь нет, – изумленно прошептала я.

– Нет. Нет моего мозга. Просто пара боевых биопроцессоров, вживленных в верхушку позвоночного столба. Мой мозг в другом месте. Там, где он может ощутить стопроцентный страх. Подлинный страх, заставляющий при необходимости драться как обезумевший демон. Хочешь узнать, где находится мой мозг, спецназовка? Хочешь? Оглянись назад.

Металлический лязг.

Я мгновенно разворачиваюсь. Нервы все еще возбуждены. Принимаю стойку карате и готова ко всему. Бесполезно. Абсолютно бесполезно.

Из капсулы жизнеобеспечения выбирается Канивор.