Выбор девы войны

Глава шестнадцатая

Чемалка не сотрудничала, размышлял сэр Трайанал Боумастер. Или, по крайней мере, пока нет, поправился он. У нее еще было время уладить этот беспорядок, и он послал ей срочный мысленный призыв покончить с этим. Кто знал? Это могло бы даже принести некоторую пользу, несмотря на ее заслуженную репутацию существа, полностью игнорирующего просьбы простых смертных.

Мысль была гораздо менее забавной, чем могла бы быть, и черный как ночь жеребец под ним топнул задним копытом, уловив настроение своего всадника. Боевой конь тяжело вздохнул, мотая головой, и Трайанал мысленно покачал собственной головой. У любого, кто хорошо знал Винди (иначе известного как Дующий Ночной Ветер), не возникло бы никаких проблем с определением настроения своего всадника по языку тела жеребца. Не то чтобы было очень вероятно, что Трайанал был единственным, кто думал о том, о чем он думал в данный момент.

- Никогда не любил туман, милорд, - непринужденно сказал сэр Ярран Бэттлкроу. Трайанал повернул голову, и старший рыцарь криво улыбнулся ему. - Похоже, мы с вами уже бывали в таком раньше, не так ли, милорд?

- Я сам только что об этом подумал, - признался Трайанал, вспоминая самую первую битву, которой он когда-либо командовал... и как утешал его сэр Ярран и в тот раз. Винди тоже был под его седлом в тот раз, теперь, когда он подумал об этом. - Но, по крайней мере, здесь нет проклятого болота, в котором они могли бы прятаться!

- Не знаю, насколько туман улучшил ситуацию, - философски заметил сэр Ярран, поудобнее устраиваясь в седле и оглядываясь через плечо на ожидающую легкую кавалерию. - По крайней мере, этого не было бы, если бы мы были теми, кому пришлось идти за ублюдками.

- Я бы предпочел, чтобы никому не приходилось идти за ними вслепую, - немного раздраженно сказал Трайанал. - И при такой видимости, как сейчас, нам придется подойти прямо к ним, если все пойдет по плану. Разве это не будет весело?

Сэр Ярран издал звук недовольного согласия и вытянул шею, вглядываясь вверх в надежде обнаружить, что солнце внезапно решило взойти на небесах и прогнать наземный туман. Вместо этого все, что он увидел, был еще один туман, холодный, влажный, густой... и совершенно не по сезону.

Он опустил взгляд на мокрые ветви кустарниковых деревьев, среди которых пристроились члены командной группы Трайанала. Они находились дальше от основного корпуса, чем сэру Яррану действительно нравилось. На самом деле, это заставило его позвоночник неприятно зачесаться, хотя его гораздо больше беспокоило то, что что-то случится с Трайаналом, чем то, что случится с ним лично. И, при нормальных обстоятельствах и против другого врага, он бы тоже не беспокоился так сильно о Трайанале, как он. Но упыри были ослепительно, невероятно быстры, и, несмотря на свои размеры, проклятые твари двигались как призраки. Потом у них было это острое обоняние. Говорили, что упырь может учуять пролитую кровь на расстоянии более лиги. Яррану было трудно в это поверить, но он был готов признать, что их обоняние соответствовало обонянию самой прекрасной охотничьей собаки, которую он когда-либо видел. Что означало, что вполне возможно, что один из них уже почуял присутствие сотойи, и в этом случае только боги знают, сколько из них может порхать в тумане прямо сейчас, вне поля зрения. И если одному из них взбредет в голову то, что сошло за ум упыря, начать атаку на молодого командира кавалерийских войск...

Прекрати это, твердо сказал он себе. Этого не произойдет. И даже если это произойдет, ты мало что сможешь с этим поделать, если только не хочешь, чтобы парень спрятался где-нибудь в задних рядах, и ты знаешь, как хорошо сработало бы это предложение!

- Боюсь, вы, вероятно, правы насчет луков в этом деле, милорд, - мрачно сказал он через мгновение. - Все равно и все такое, но это также уберет их дротики.

- Ты полон решимости найти светлую сторону, не так ли? - Тон Трайанала был кислым, но в довершение он одарил сэра Яррана улыбкой. Затем он посерьезнел и повернулся к одному из своих помощников. - Возвращайся вдоль колонны, Гартиан. Скажи им, что это будут копья и сабли, а не луки. И, - он поднял руку, останавливая, когда курьер начал разворачивать своего коня назад, в тыл, - скажи им, что любой, кого я увижу несущимся вперед без кого-либо, кто прикрывал бы его фланги, пожалеет, что родился на свет... при условии, что он, во всяком случае, проживет достаточно долго, чтобы я мог оторвать ему голову. Ясно?

- Как хрусталь, милорд! - Гартиан ответил широкой улыбкой.

- Тогда иди. И говори потише, пока передаешь сообщение.

- Есть, сэр! - Гартиан хлопнул себя по груди в знак признательности, повернул коня и быстрым галопом поехал назад вдоль конной колонны.

- Думаете, Юргаж и сэр Вейжон будут придерживаться графика, милорд? - спросил Ярран более тихо, когда затих глухой стук грязных копыт.

- Я уверен, что они это сделают, - ответил Теллиан. - Поверь мне, Ярран, - он повернулся и спокойно посмотрел в глаза своему подчиненному, - единственное, чего они не собираются делать, это оставлять нас болтаться здесь в тумане одних.

- Не могли бы вы перекинуться парой слов с Хранителем Равновесия по поводу этого тумана, сэр Вейжон? - проворчал Юргаж Чарксон, размахивая рукой перед лицом, как человек, пытающийся отмахнуться от мухи. Это заставляло его выглядеть немного глупо, подумал Вейжон, не то чтобы он собирался что-то говорить по этому поводу.

- Боюсь, погода находится в ведении Чемалки, а не Томанака, - ответил он.

- Жаль, - почти проворчал генерал из Кровавых Мечей. Он начал добавлять что-то еще, вероятно, что-то довольно едкое, подумал Вейжон, но остановил себя, и защитник криво улыбнулся.

Юргаж был одним из градани, которые все еще удивительно мало обращались к каким-либо богам, Света или Тьмы, размышлял Вейжон. Из того, что он узнал о борьбе градани за выживание в течение последних двенадцати столетий, Вейжон не мог по-настоящему винить их за то, что они придерживались мнения, что ни один бог не оказал им никакой помощи во время этого процесса. Томанак всегда пользовался среди них определенным неохотным признанием как единственный Бог Света, которого воин мог по-настоящему уважать, хотя (как бы ему ни было неприятно это признавать) Крашнарк пользовался почти таким же уважением. Чаша весов склонилась в пользу Томанака, когда Он раскрыл правду о Раже всем градани через Базела, но, вероятно, было бы слишком ожидать, что все градани повсюду немедленно примут Богов Света после стольких столетий.

Не то чтобы он мог не согласиться с горячим желанием Юргажа, чтобы какой-нибудь бог взял на себя смелость рассеять неожиданный туман. Если бы существовал какой-то способ сообщить об этом Трайаналу, Вейжон испытал бы искушение предложить им полностью отменить атаку, пока погода не прояснится. К сожалению, не было никакого способа передать сообщение сотойи, не рискуя, что какой-нибудь курьер собьется с пути и, вероятно, налетит на врага, в этом тумане, что означало, что их обнаружат.

И разве это не должно было быть весело?

Упыри были не теми, с кем любой человек в здравом уме, даже градани, хотел бы вступить в рукопашный бой. Они были конструктами из Войн волшебников, обрекших Контовар на гибель, и никто, казалось, не знал, как кто-либо из них добрался до Норфрессы. К сожалению, они были не единственными... менее чем желанными отголосками Падения, которое докатилось до Норфрессы. На самом деле, до недавнего времени ни один сотойи не делал большого различия между упырями и градани, и в некотором смысле, особенно учитывая то, как тайно порабощенные градани служили ударными отрядами поклонников Карнэйдосы во время Войн волшебников, это было не так уж трудно понять. Но даже сотойи в их худшем проявлении признали, что упыри были гораздо более опасны, чем градани, и не просто потому, что у них были еще более неприятные личные привычки.

В отличие от градани, с их низким уровнем фертильности, упыри были специально разработаны для быстрого размножения и быстрого созревания, и это означало, что даже относительно небольшое их количество могло вырасти до пугающих размеров с пугающей скоростью. Их также нельзя было назвать привередливыми едоками, и ни у одной группы или деревни упырей не было друзей, даже среди их собратьев-упырей.

Физически упыри напоминали троллей. Они были чуть ниже ростом, некоторые из них были намного выше восьми с половиной футов и более легкого телосложения, но это телосложение было обманчиво мощным, а рефлексы невероятно быстрыми. По словам Венсита из Рума, который, безусловно, должен был знать, эта скорость была скрыто встроена в них вместе со скоростью размножения, и они заплатили за это ненасытным аппетитом и сокращенной продолжительностью жизни. Для любого упыря было необычно достигать сорокалетнего возраста, и большинство из них умирали, не дожив до тридцати пяти лет, что составляло не более половины продолжительности жизни тролля. Однако их было почти так же трудно убить, как тролля, и, подобно троллям, они с почти невероятной скоростью восстанавливались после любой раны, которая не убивала их сразу. Действительно, они исцелялись гораздо быстрее, чем даже градани; не было ничего неслыханного в том, что кровоточащая рана тролля или вурдалака закрывалась сама по себе и фактически начинала заживать в ходе той же битвы, в которой она была нанесена. Единственный способ быть уверенным в убийстве одного из них - это отрубить ему голову; в противном случае, в чем воин мог бы быть уверен, так это в том, что труп, скорее всего, придет в себя и оторвет ему голову сзади.

Что делало упырей еще хуже троллей, так это три отличия. Во-первых, их большая подвижность делала их гораздо более опасными в бою, от них было гораздо труднее убежать, и их было гораздо труднее сбить с ног, если они пытались уклониться. Во-вторых, в отличие от троллей, упыри использовали оружие, отличное от их собственных, по общему признанию, эффективных когтей и клыков. Это было грубое оружие, сделанное из камня и дерева, а не из железа или стали, но отколотый кремневый наконечник дротика мог убить человека так же, как и тот, что был выкован из лучшей гномьей стали, а похожие на пилы обсидиановые зубья, окаймлявшие их деревянные боевые дубинки, могли быть хрупкими, но они также были острыми как бритва. И в-третьих, и это хуже всего, они были умны.

Единственное истинное благо троллей заключалось в том, что они были глупы, немногим больше, чем мобильные желудки. У этого были свои недостатки, поскольку это означало, что они вряд ли распознают времена, когда осмотрительность была лучшей частью доблести, но это также означало, что каждая небольшая банда троллей действовала полностью самостоятельно. Идея сотрудничать с кем-либо за пределами ближайшей семейной группы просто не приходила им в голову.

Упыри понимали преимущества сотрудничества. Как и тролли, они были яйцекладущими, и так же, как тролли, они были плотоядными. Единственной хорошей чертой их интеллекта (по крайней мере, с точки зрения кого-либо другого) было то, что они понимали ценность собственного разведения мясных животных, и до тех пор, пока от их собственных стад поступало достаточно курятины, баранины, козлятины или говядины, они были довольны тем, что оставались дома. К сожалению, чтобы прокормить деревню упырей, требовалось много мяса. Даже их готовность есть собственные яйца или детенышей часто не позволяла сократить численность популяции до того уровня, который могли поддерживать их стада, и когда это случалось, они совершали набеги.

И поскольку они были готовы есть своих детенышей, они не видели причин, по которым им не следовало бы есть и чужих. Что, в сочетании с тем фактом, что, подобно троллям, от которых, по словам Венсита, они произошли, они предпочитали свою пищу живой, в значительной степени объясняло, почему они не были предпочтительными соседями.

И градани, и сотойи в то или иное время пытались очистить Пустоши от упырей и уничтожить их раз и навсегда. К сожалению, одна самка за свою жизнь могла произвести буквально десятки яиц, что было причиной того, что даже горстка троллей или упырей могла вырасти до поразительных размеров за удивительно короткое время. Что еще хуже, и Тролличий двор, и Вурдалачья пустошь граничили с Бесплодной пустошью, а последняя была ужасной местностью, чтобы преследовать их там. Холмистая, неровная, сильно заросшая, она предлагала идеальные укрытия или места, из которых они могли устроить засаду преследователям. И, что еще хуже, прямо на дальней стороне Бесплодной пустоши лежал лес Шарми. Никто в здравом уме не заходил в Шарми, и иногда из Шарми выходили вещи гораздо худшие, чем любой тролль или вурдалак. По крайней мере дважды сотойи верили, что они действительно прикончили упырей, только для того, чтобы они снова вышли из Шарми и Бесплодной пустоши и опять вернули себе Вурдалачью пустошь.

Была причина, по которой Речные разбойники почти полностью ограничивались своими поселениями и городами вблизи берегов Спиар и озера Сторм. Была также причина, по которой Кровавые Мечи на окраинах Тролличьего двора жили в городах, обнесенных частоколом, а не на отдельных фермах, и всегда выставляли часовых по ночам. И была причина, по которой князь Бахнак и барон Теллиан решили, что лучшее, на что они могли надеяться, - это расчистить полосу вдоль Хэнгнисти и обезопасить ее укрепленными лагерями и патрулями.

Но чтобы сделать даже это, они должны были очистить деревни упырей в этом районе, а это всегда было тяжело, опасно и уродливо. Упыри быстро взрослели физически, но ни в одной деревне никогда не было меньше несколько десятков их детенышей, Вейжон, хоть убей, просто не мог применить к ним слово "дети". Размером от двадцати или тридцати фунтов до ста, они были такими же злобными, как и их взрослые родители, но их убийство беспокоило его гораздо больше, чем убийство взрослого человека. К сожалению, не было никакого способа убедить хотя бы одного детеныша упыря или взрослого сдаться. Единственными двумя подходами к любому другому живому существу, которые они, казалось, понимали, были нападение и пожирание или бегство, и бегство обычно было их вторым выбором.

Томанак, подумал он теперь с усмешкой, я знаю, как только что сказал Юргажу, что погода зависит от Чемалки, но если бы ты мог найти способ подтолкнуть ее и убрать этот туман отсюда, я был бы признателен.

Прямого ответа не последовало, хотя он действительно думал, что может почувствовать чье-то печальное веселье в глубине своего мозга. Не то чтобы он действительно ожидал ответа. Защитник Томанака не рассчитывал на то, что его божество поведет его за руку.

- Что ж, - наконец вздохнул он, вытаскивая из поясной сумки свои часы, сделанные гномами, и сверяясь с циферблатом, - самое время, Юргаж.

- Прелестно, - проворчал Юргаж и оглянулся через плечо.

Вейжон и около двадцати человек из Ордена Харграма, которые присутствовали, были единственными конными солдатами во всем отряде Юргажа. Теперь Кровавый Меч повернулся, чтобы посмотреть на эти неподвижные, ожидающие ряды пехоты с плывущим вокруг них туманом, и покачал головой.

- Хорошо, ребята, - сказал он своим офицерам. - Вы видите проклятый Фробусом туман так же хорошо, как и я. Так что вместо стрел будет холодное оружие. - Никто не сказал ни слова, но в этом и не было необходимости. Хотя большинство Кровавых Мечей продолжали считать стрельбу из лука изнеженным и, возможно, даже аморальным способом для настоящего воина уладить ссору, никто из них не собирался подпускать упыря на расстояние удара мечом. - Держите свои ряды, держите эти проклятые щиты поднятыми и не высовывайте головы, - продолжил Юргаж тем же предбоевым рычанием, повысив голос, чтобы донести его до ближайших к нему рот. - Мы хотим убить как можно больше противников здесь, чтобы нам не пришлось убивать их позже, но после этого я бы просто отвел домой как можно больше из вас. Имейте это в виду.

Что-то похожее на смешок прокатилось по ожидающим рядам пехоты, и он улыбнулся.

- В таком случае, давайте вызовем Раж и займемся этим! - Он взглянул на горниста рядом с собой. - Озвучь это, - сказал он категорично.

- Слышали это, милорд? - резко сказал сэр Ярран, когда сквозь туман донеслись четкие, быстрые ноты, слабые из-за расстояния, и Трайанал кивнул.

- Я же говорил тебе, что они не оставят нас одних, не так ли?

- Что вы и делали, милорд.

Трайанал одарил пожилого мужчину улыбкой, затем посмотрел на своего собственного горниста.

- Будь готов, - сказал он.

Вейжон двинулся вперед, следуя за атакующей двойной линией пехоты, которую развернул Юргаж.

Никто не собирался путать войска Конфедерации с королевской и имперской армией, но тактика градани значительно улучшилась под влиянием Бахнака Каратсона. Юргаж выстроил два своих батальона в линию шириной в пятьсот человек и глубиной в две шеренги, в то время как два других его батальона следовали взводными колоннами, готовые к развертыванию либо во фланг, либо для усиления линии фронта. Вейжон и двойная горстка конных сотойи из Ордена Томанака ехали между колоннами, сопровождаемые пятьюдесятью спешившимися братьями и одной сестрой; давай не будем забывать об этом, немного кисло подумал Вейжон, намеренно не оглядываясь на Шарку Бахнак, готовыми контратаковать при любом неожиданном прорыве в рядах градани. Не то чтобы какой-либо такой разрыв был вероятен.

Существовало две школы мысли о наилучшем способе нападения на деревню упырей. Одна из них состояла в том, чтобы подкрасться к ней как можно незаметнее и напасть с преимуществом внезапности. Другая заключалась в том, чтобы дать ей знать, что вы приближаетесь, чтобы выманить ее защитников на открытое место, чтобы знать, где все они находятся. Конечно, при любом подходе, прежде чем вы когда-либо доберетесь до рукопашной схватки, было желательно убить как можно больше из них с помощью луков или арбалетов, чего на этот раз не должно было случиться, но принцип оставался тем же даже для тех, кто был достаточно глуп, чтобы сражаться с упырями без поддержки стрельбы из луков. За последние пару лет у Вейжона была возможность увидеть, как были опробованы оба подхода, и он решил, что при наличии устойчивых войск, от которых можно было ожидать, что они удержат свой строй, выманивать их было предпочтительнее засад и неприятных мелких стычек, которые, вероятно, сопровождали внезапную атаку, проходившую среди деревенских грубых каменных и зубчатых бревенчатых зданий.

Теперь он слышал визгливые голоса упырей, зовущих друг друга, бьющих тревогу с другой стороны тусклого, туманного тумана. Их разведданные о том, скольким именно упырям они собирались противостоять, были менее полными, чем ему хотелось бы, как всегда, когда дело касалось упырей, но маловероятно, что их было больше нескольких сотен. Это была одна из деревень, которые они очистили (и сожгли) в прошлом году, и даже у упырей не было бы времени заселить ее полным новым поколением. С другой стороны, это было идеальное место для деревни, рядом с водой и немалой площадью пастбищных угодий под рукой, что делало его именно тем местом, которое привлекло бы любую бродячую группу, ищущую место для поселения. Судя по количеству и громкости воплей, доносившихся из тумана, группа, о которой шла речь, вполне могла быть больше, чем они ожидали.

- Смотри вперед! - взревел голос Юргажа. В его тембре было что-то другое, что Вейжон сразу узнал после всех этих лет. Это был голос градани, который отдался Ражу, намеренно вызвал древнее проклятие своего народа, чтобы оно служило его воле.

Вейжон все еще не знал, больше завидовал ли он или жалел градани за эту черту. Он слишком много раз видел Раж в действии, чтобы не признать силу, сосредоточенность и абсолютную ясность, которые он даровал тому, кто сознательно вызвал его, и ни один воин не мог не понимать, каким огромным преимуществом это было в бою. Но к настоящему времени он также видел слишком много примеров старого Ража, Ража, который приходил без вызова, часто даже без предупреждения и превращал свою жертву в неистового, обезумевшего от крови убийцу, которого можно было остановить, только убив его. Это случалось гораздо реже, чем с тех пор, как Томанак и Базел сказали градани, что они могут овладеть им, а не быть им подчиненными, но все равно это было слишком часто. Как бы он ни завидовал могуществу и абсолютной, неудержимой решимости нового Ража, цена, которую градани заплатили за это, была ужасной, почти невообразимой, и они еще не закончили платить ее.

Его мысли прервались, когда первая волна упырей выскочила из тумана и направилась к ним. Большинство из них завопили громче, размахивая боевыми дубинками и копьями, когда увидели градани. Горстка более умных или, возможно, просто более осторожных развернулась и побежала обратно тем же путем, которым они пришли, но те, кто не убежал, бросились на своих врагов со всей ослепительной скоростью, свойственной их виду.

- Топоры! Топоры!

Боевой клич клана Железный Топор с бычьей глоткой донесся из головного батальона, но никто не бросился навстречу упырям. Когда-то давно они бы так и сделали, но это было тогда, когда Раж был их хозяином, а не слугой... и до того, как Бахнак научил своих воинов быть солдатами, людьми, которые понимали, что дисциплина гораздо ценнее, чем простое индивидуальное мастерство и сила. Теперь они привлекли к себе внимание Ража, этой ледяной, дистиллированной цели, удерживая свои ряды, продвигаясь уверенной походкой, а не яростно атакуя, как многие другие люди.

Упыри атаковали, меньше заботясь о построении, чем показали бы градани даже до Бахнака. Они были достаточно умны, чтобы признать преимущества совместной работы и борьбы, но мысль о том, чтобы действительно продумать свою тактику, казалось, ускользала от них ... что было и к лучшему, учитывая их огромные размеры, скорость и силу. Было очень мало врагов, которые могли бы сравниться с градани по размерам и силе; упыри превосходили их. На фут и более выше всех, кроме самого высокого Конокрада, они возвышались над более короткими Кровавыми Мечами, имея огромное преимущество в длине рук и оружия и чистой физической силе. И они были быстрее, быстрее даже градани, оседлавшего Раж. Они ударили по передовой линии пехоты Юргажа поодиночке, но только в том смысле, что отдельные валуны все равно составляли лавину.

- Топоры! Топоры!

Вопли чистой омерзительной ярости ответили на боевой клич, а затем передовые отряды этой лавины обрушились на градани. Дротики с каменными наконечниками, длиннее и тяжелее, чем двуручные копья многих людей, взлетели над передним рядом, выискивая цели за его пределами, и одна из лошадей Ордена взвыла в агонии и упала. Но только горстка из них была брошена; остальные набросились на плоть со смертельной скоростью.

Камни разбивались о крепкие щиты, когда пехота сомкнулась так, как их учили Бахнак и Вейжон. Их огромные прямоугольные щиты из вареной кожи поверх тяжелых многослойных слоев закаленного дерева, окованные железом по образцу башенных щитов армии империи Топора, еще больше были похожи на подвижные крепостные стены, прикрывающие их от плеча до колена. Они были достаточно большими, чтобы помочь прикрыть человека слева от себя, но также оставляли отверстие между соседними щитами достаточно широким, чтобы они могли орудовать своим собственным оружием. Вурдалаки бросились на эту стену из щитов, рыча и пуская слюни от ярости, и вопли ярости превратились в вопли боли, когда стальные клинки вырвались из зубцов стены, вонзаясь в плоть и кости с ужасными, влажными хрустящими звуками.

Некоторые из упырей упали, огрызаясь и извиваясь, хватаясь за собственные раны и все еще набрасываясь на любого градани, до которого могли дотянуться. Другие рубили щиты, царапая их поверхность, раскалывая каменные наконечники копий или каменные зубья боевых дубинок. Они были так сильны, так мощны и наносили удары так быстро, что даже градани-Конокрад, оседлавший Раж, был ошеломлен грубой силой их ударов, и тут и там градани тоже падал. Не было криков боли от них, не от градани в Раже, и даже когда они упали, они нанесли ответный удар. Вейжон увидел, как один из них лежал на спине, прикрываясь щитом, когда он вонзил лезвие меча вверх и полностью сквозь тело вурдалака, прыгнувшего поверх щита, чтобы царапать и рвать. Упырь изогнулся и поднял морду, чтобы взвыть в агонии как раз вовремя, чтобы один из товарищей по щиту поверженного градани снес ему голову с плеч. Упырь опрокинулся, и кто-то во втором ряду схватил упавшего градани за ремни безопасности и поднял его на ноги.

Вонь крови и развороченных внутренностей смешивалась с характерным запахом битвы, но градани продолжали двигаться вперед, двигаясь с устойчивой, беспощадной точностью. Многие из тех, кто упал, поднялись на ноги, как тот, кого наблюдал Вейжон, когда их товарищи продвигались вперед. Некоторые были просто оглушены, сбиты с ног или легко ранены, и они двинулись вперед, чтобы вернуть себе свои места в строю. Другие, с более серьезными травмами, были возвращены сержантами и капралами, когда они попытались сделать то же самое. Не все из них смогли подняться, даже несмотря на Раж, пульсирующий в их венах, и группы специально назначенных и обученных санитаров (еще одно нововведение князя Бахнака) следовали за линией фронта, проверяя наличие признаков жизни и унося наиболее серьезно раненых с поля боя.

Часть Вейжона отчаянно хотела выпрыгнуть из седла и самому помочь этим раненым воинам, но он пока не мог этого сделать. Битва только разворачивалась, и он не мог отвернуться от этого.

Многие из упырей разбили свое оружие о стену щитов. Большинство из тех, кто убежал вприпрыжку, вернулись в деревню, возможно, отступая, но более вероятно, чтобы найти свежие копья и дубинки. Другие, однако, всем телом набросились на щиты градани, хватая их острыми, как бритва, изогнутыми когтями, пытаясь отодвинуть их в сторону, сбить с ног, чтобы они могли вонзить в них свои клыки. Некоторые из них были настолько сильны, что им действительно удалось вытащить даже градани-Конокрадов вперед, из строя, тряся их за щиты, как терьер может трясти крысу. Горстка других упырей набросилась на незащищенных градани, атакуя их сзади, в то время как остальная часть линии пехоты продвигалась вперед, по очереди атакуя упырей сбоку или сзади. Еще одна горстка упырей бросилась в проемы, где градани были вытащены с позиции, но только для того, чтобы встретить непоколебимую стену щитов второй линии Юргажа и мечи мщения, приближающиеся с обоих флангов, когда первая линия рубила их.

Специально выделенные отряды следовали за второй линией, обезглавливая поверженных упырей. Немало из этих теоретически мертвых упырей показали опасное умение бороться, когда отряды зачистки приближались к ним, но они не могли сравниться со своими дисциплинированными, организованными и невредимыми врагами. Туманное утро было отвратительным с хрюканьем, вздохами, криками, ударами, глухим стуком дубинок по щитам и плоти, звуками стали, проходящей через сухожилия и кости, и новая волна упырей, на этот раз более организованная, чем первая, хлынула из тумана.

- Топоры!

Боевой клич поднялся им навстречу, и теперь новый крик "Костяные кулаки!" взревел со второй линии, чтобы присоединиться к ней. В ответ раздались крики чистой, бессловесной ярости, и новый, более организованный поток упырей врезался в стену щитов.

Новая атака была достаточно сильной, чтобы фактически остановить градани на их пути. Они присели на корточки за своими щитами, склонив головы в шлемах, словно защищаясь от порывов урагана, и вложили всю свою силу, всю свою ярость в то, чтобы просто удержаться на месте, когда этот поток визжащей плоти и мышц обрушился на них. На мгновение Вейжону показалось, что даже линия градани вот-вот сломается, и по меньшей мере дюжина человек упала, но на этот раз никто из них не поднялся, поскольку им вырвали глотки или утащили с позиции в этот вихрь боевых дубинок, копий и раздирающих когтей, но они удержались. Они выдержали, и густой, мощный голос Юргажа Чарксона, Кровавого Меча Навахка, перекрыл весь этот отвратительный шум.

- Правый фланг... в наступление! - прогремел он, и батальон на правом конце его линии мгновенно отреагировал.

- "Каменные кинжалы", в атаку! - взревел его командир, и колонна рванулась вперед, как собственная булава Томанака, заходя с фланга, чтобы врезаться в упырей, которые объединились перед линией фронта Юргажа.

Упыри взвизгнули, когда этот удар молота обрушился на них. Они были настолько сосредоточены на противниках перед собой, что не заметили приближения фланговой атаки, и простой неожиданности было бы достаточно, чтобы отбросить их назад. Но в этой атаке было нечто большее, чем неожиданность, там была острая, как бритва, сталь, была ярость... и был Раж.

Атакующая колонна наступала на упырей перед собой, рубила их, топтала ногами, гнала перед собой, и паника сменила дикую решимость упырей. Они начали отступать, и как только первый из них отошел назад, это превратилось в отступление... а затем в разгром. Они побежали обратно тем же путем, каким пришли, и атакующий батальон двинулся за ними.

- Стой! - взревел Юргаж, и произошло то, что поразило бы любого командира градани до Бахнака больше, чем что-либо другое, когда колонна мгновенно подчинилась.

- "Каменные кинжалы", становитесь впереди! - продолжил он. - "Железные топоры", прикрывайте фланг!

Батальон "Железный топор", принявший на себя первоначальный удар, разомкнул свои ряды, позволив батальону "Когти ворона" второй линии пройти сквозь него, в то время как "Каменные кинжалы" образовали новую переднюю шеренгу. "Железные топоры" подались вправо, выстраиваясь в колонну, чтобы заменить "Каменные кинжалы", и рот Вейжона сжался, когда он понял, что по меньшей мере двадцать или тридцать из них были повержены, ранены или мертвы. Вот что случилось, когда даже градани пришлось сражаться с упырями врукопашную, в тумане, сводившем на нет стрельбу из лука...

- Вперед! - скомандовал Юргаж, и градани снова двинулись вперед, приближаясь к деревне, где, как они надеялись, они обнаружат, что с большей частью упырей уже разобрались.

И где вместо этого мы можем не обнаружить ничего подобного, мрачно подумал Вейжон. От дома к дому будет действительно некрасиво, если мы тоже этого не сделаем, к сожалению, есть только один способ выяснить. И, по крайней мере, наши парни лучше подходят для такого рода работы, чем сотойи Трайанала.

Ему больше даже не приходило в голову думать об окружающих его градани как о чем-то другом, кроме как о "наших парнях", и Харграмский орден Томанака двинулся вперед вместе с ним, следуя за ним.

Откуда-то из тумана впереди них донесся сигнал горна, призыв кавалерии, а не пехоты, и он услышал новые визги и рычание, а также звуки человеческих боевых кличей, слабые с расстоянием, но усиливающиеся по мере того, как первая волна убегающих упырей столкнулась с ожидающими сотойи.

- По крайней мере, они будут разбиты, когда наткнутся на людей Трайанала, - произнес голос рядом с ним, и он повернул голову и посмотрел на Юргажа. Генерал из Кровавых Мечей покачал головой, выражение его лица представляло собой странный сплав боевой лихорадки, решимости и ледяного контроля над Ражем. - Я бы предпочел не подвергаться такому удару сам, вы понимаете, - продолжил он с кривой улыбкой, - но лучше мы, чем мальчики-всадники. Не думаю, что это их вид борьбы.

- Нет, - согласился Вейжон, - но они внесут свою лепту. На самом деле, - сквозь туман прозвучал еще один сигнал горна, - похоже, они делают это прямо сейчас.

- Никогда в этом не сомневался, - просто сказал Юргаж. - А теперь, если вы меня извините, мне нужно посмотреть на битву и сжечь деревню.

Он кивнул головой своему горнисту, знаменосцу и своим гонцам, и вся командная группа рысью двинулась вперед за его пехотой.