Выбор девы войны

Глава сороковая

Земля задрожала, когда дьявол по имени Аншакар последовал за воющими упырями к их добыче. Огромные барабаны, выпиленные из полых бревен, с натянутыми на них дублеными шкурами прежних вождей племени вурдалаков, и такие массивные, что их несли подвешенными на шестах по четыре вурдалака, пульсировали и ревели, когда новые шаманы вурдалаков били в них во славу их новых богов. Он ощутил смесь ужаса, голода и ярости, нараставшие вокруг него, и если бы большая часть этого ужаса и ярости были направлены против него и двух его товарищей, Аншакару было бы все равно. Ужас был ужасом, а ярость - яростью; оба были скованы отчаянным послушанием, и когда настанет момент выпустить их на волю, не будет иметь ни малейшего значения, кто их породил. Кроме того, корму для мечей всегда было полезно больше бояться своих командиров, чем мечей, с которыми он сталкивался.

Он обнажил клыки, ноздри раздулись, когда он поднял голову, втягивая воздух, отыскивая этот первый восхитительный запах добычи, за которой его сюда привели. Нетерпение покалывало, пылая в его крови, как огонь, и отвратительный свет его глаз рябил и сверкал. Упыри, которые научились поклоняться ему, ничего не значили. Ничего! Они были всего лишь средством для достижения цели, и это... это было тем, кем его Господь и Учитель создал его, чтобы он существовал и делал! Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз пробовал кровь врага, достойного его ненависти. Возможно, этот новый защитник, этот Базел Кровавая Рука, утолит жажду разрушения и резни, которая кипела в его сердце, как печь.

Его оскал с обнаженными клыками стал шире, губы презрительно сморщились, когда он вспомнил предупреждения тщедушного волшебника. Предупреждения! Предупреждения для Аншакара Великого! Какое ему дело до неоднократных неудач волшебника избавить этот жалкий мир от его так называемых защитников?! За некомпетентность существ, которые следовали за этой сукой Крэйханой, или за трусливых пигмеев, которые служили Шарне Робкому? Этот мир, эта вселенная созрела для захвата. Он чувствовал это по запаху, уже ощущал вкус крови и разрушения. Его вид был даже более чувствителен к таким вещам, чем эти презренные волшебники. Если переломный момент еще не наступил, он наступит не более чем через несколько маленьких десятилетий для смертных. Это была истинная причина, по которой его Повелитель послал его, Зурака и Кимажа сюда, что бы ни думал волшебник или его госпожа, чтобы воспользоваться этим моментом, вырвать его из рук других Богов Тьмы и передать исключительно Крашнарку, где ему и место. И если этот Базел был могущественным, какое это имело значение? Аншакар тоже был могущественным, и гораздо более древним и опытным, чем мог когда-либо надеяться стать любой смертный защитник Томанака. Само его имя Аншакар на языке его собственного народа означало "Разрушитель миров", и он хорошо его заслужил. Хе-хе! - возглавляя последние атаки, которые отдали не менее двух вселенных Тьме. Теперь он сделает это в третий раз и полакомится плотью любого слабого защитника, который осмелится встать на его пути!

Тошнота сжалась и заурчала в животе Базела Бахнаксона. Это был не ужас, хотя страх был ему не более чужд, чем любому другому человеку. Нет, это было нечто большее. Это была болезнь, отвращение. Он чувствовал нечто подобное и раньше, но никогда так сильно. Демоны, с которыми он столкнулся и которых победил, шардоны и слуги Крэйханы, они несли ту же вонь, тот же налет разложения и мерзости, который, как он чувствовал, приближался к нему подобно торнадо. И все же, несмотря на всю их силу и мерзость, они были всего лишь тенью тьмы и отчаяния, которые нависали над Вурдалачьей пустошью, как горный хребет запустения, пронизанный агонией и пропитанный безнадежностью и бесконечными страданиями. Теперь он мог чувствовать троих; три отдельных гнойника, прожигающих свой путь по земле, как кислота, оставляя после себя глубокую рану, наполненную ядом из слизи улиток.

<Что бы это ни было, брат>, - беззвучный голос Уолшарно был резким, - <оно знает твое имя.>

- Да, это так, - мрачно согласился Базел. Он тоже мог чувствовать фокус в сердце тьмы, чувствовать, как она тянется к нему, ищет его. И это тоже был не первый раз, когда слуга Тьмы делал это. - У меня наполовину возникает искушение выйти и встретиться с ним там, где никто из этих парней не был бы пойман между нами.

<Понятно, но бессмысленно.> Уолшарно покачал головой. <Со всеми этими упырями, идущими с ним, сомневаюсь, что оно планирует встретиться с нами в одиночном бою, чем бы это ни было.>

- Ну, тут ты прав.

Челюстные мышцы Базела напряглись, и он вложил стрелу в мощный составной конный лук, которым наконец научился пользоваться. Он не был самым метким лучником в мире, на самом деле, он был далек от этого, но никакая другая рука не смогла бы натянуть этот изогнутый лук, и он мог стрелять из него гораздо быстрее, чем даже он мог перезаряжать арбалет. Уолшарно двигался под ним, медленно и неуклонно продвигаясь на юго-восток, к короткому участку линии, обращенному прямо к Грейуиллоу. Они встали в ряды конных лучников позади пехоты градани, за ними последовал Брандарк, когда они заняли свое место рядом с сэром Келтисом Лансбирером и его братом-скакуном Вэйлэсфро. Два скакуна возвышались над обычными боевыми конями вокруг них, и сэр Келтис мрачно улыбнулся.

- Любезно с их стороны привнести музыку в танец, - заметил он, и Базел невесело усмехнулся. Армия продолжала свое продвижение к Грейуиллоу, пока Трайанал не приказал ей построиться для битвы. Теперь местность перед ними поднималась на юго-восток, мягко, но неуклонно поднимаясь к гребню, который, по наблюдениям Базела, пересекали разведчики, все еще примерно в пятистах ярдах перед ними, где он снова резко обрывался вниз, к болотистой пойме Грейуиллоу. Вурдалаков еще не было видно за этим гребнем, но чудовищный грохот их барабанов был отчетливо слышен, и уши градани Базела услышали завывающий вой боевых кличей упырей на ветру.

- Судя по всему, это собственная орда Финдарка, - заметил сэр Келтис тем же непринужденным тоном.

- Думаю, не столько Финдарка, сколько его брата, - ответил Базел, и каким-то образом, когда эта лавина зла приблизилась, он понял, что это правда. Он не мог бы сказать, откуда ему это известно, но у него не было никаких сомнений. - Это работа Крашнарка.

- Крашнарка? - сэр Келтис посмотрел на него, приподняв одну бровь. - Ты уверен?

- Да, - резко сказал Базел.

- Тогда, я полагаю, мы должны чувствовать себя польщенными. - Улыбка всадника ветра-человека стала кривой. - Не верю, что с момента Падения было замечено ни одного дьявола. На самом деле, если мне не изменяет память, в Норфрессе вообще никогда такого не было.

- И мне приходит в голову задаться вопросом, что именно делает нас такими важными для того, чтобы изменить это, - прогрохотал Базел.

- О, думаю, что, вероятно, могу рискнуть предположить, - сказал Брандарк с другой стороны. - Я имею в виду, с тех пор, как мы с тобой покинули Навахк, в конце концов кто-то с другой стороны не один раз пытался убить тебя. Ну, и меня, я полагаю. Однако, как бы мне ни было неприятно это признавать, думаю, что они рассматривали меня скорее как случай сопутствующего ущерба.

- Брандарк прав, - резонно заметил сэр Келтис. - Не то чтобы они все больше и больше не пытались остановить тебя, твоего отца и барона Теллиана, если уж на то пошло, уже много лет. И прежде чем ты начнешь чувствовать себя ответственным за то, что здесь произойдет, милорд защитник, ты мог бы подумать, что все, что выводит Тьму из себя достаточно сильно, чтобы они послали за тобой дьяволов впервые за тысячу двести лет, имей в виду! - должно быть, это стоит делать само по себе.

- Вы понимаете, не то чтобы мы возражали против того, чтобы хотя бы раз встретиться лицом к лицу с каким-нибудь слабым, презренным, легко побеждаемым, просто смертным врагом, - заверил его Брандарк. - Возможно, взводом халфлингов или даже полком обезумевших песчанок, одержимых идеей завоевания мира. - Затем его улыбка исчезла. - Что не меняет того факта, что сэр Келтис прав. Никто никогда не говорил нам, что не будет риска, Базел. И когда я смотрел в последний раз, большинство из нас подумали, что это была хорошая идея, когда мы согласились пойти с тобой.

Базел бросил на него острый взгляд, но Кровавый Меч лишь неотрывно смотрел в ответ, пока, наконец, Конокрад не был вынужден кивнуть. Затем он снова обратил свое внимание на этот пустой, покатый холм перед ними. Судя по всему, он недолго будет пустовать.

- Приготовиться! - взревел Тараналалкнартас зои'Харканат.

Он знал, что технически это был неправильный приказ, страдальческий взгляд его заместителя, опытного артиллериста, был достаточным доказательством этого, но у него был хороший голос для его людей, рев, вырывающийся из толстой, мощной груди, и его глаза блестели. Хотя он отслужил положенный срок в постоянной армии Серебряной пещеры, когда сам Таранал был вооружен топором в ее рядах, а затем стал боевым инженером, а не артиллеристом, и, как правило, он оставлял тайны катапульт и баллист тем, кто знал, как ими пользоваться, не убивая себя вместо их предполагаемых целей. Если уж на то пошло, гном, который был старшим связным Дварвенхейма с князем Бахнаком и Северной конфедерацией, вообще не должен иметь никакого отношения к предстоящей битве. Это была не его задача, и, отбросив ложную скромность, он знал, что Килтан и другие старейшины Серебряной пещеры собираются содрать с него длинную, болезненную полосу за то, что он рисковал таким ценным активом, подходя так близко к месту сражения.

Ничто из этого не имело для него большого значения в данный момент и не меняло того факта, что он назначил себя командиром всех барж, что делало его ответственным за людей, которые управляли ими. Даже если бы это было неправдой, многие из людей в том строю на берегу реки стали его друзьями, и этот проект уже давно стал гораздо большим, чем просто самым сложным заданием за всю его жизнь. Это было важно, это имело значение - даже в большем количестве способов и для большего числа людей, чем он себе представлял, когда впервые отправился в путь. И даже если бы этого не произошло, он тоже мог чувствовать, как тьма надвигается на армию градани и сотойи, которые ждали ее. Он был последователем Торфрамоса, а не Томанака, и не был защитником какого-либо бога, но ненависть Каменной Бороды к Тьме горела так же глубоко и так же горячо, как у его старшего брата, как и у Тараналалкнартаса зои'Харканат. Он мог избежать этого столкновения не больше, чем смог бы улететь.

Палуба под ним завибрировала, когда команда стоявшей на якоре баржи свалила еще несколько огромных, похожих на стрелы дротиков баллист рядом со своим оружием, готовым к использованию. Он наблюдал за экипажем одной баллисты, когда люди, назначенные крутить лебедку, поплевывали на ладони, в то время как стрелок-гном слегка наклонился и прищурился, чтобы посмотреть через свое кольцо и прицел на берег, в восьмидесяти ярдах от него. Вдоль центральной линии баржи было установлено шесть метателей дротиков, а вдоль борта неуклюжего судна был возведен толстый деревянный фальшборт высотой до головы. В этом фальшборте были огневые щели для арбалетчиков и боевая ступенька, позволяющая пехоте защищать баржу от абордажников. Восемьдесят ярдов речной воды могли показаться достаточной защитой тому, кто никогда не сражался с упырями, но существа плавали слишком хорошо, чтобы любой, кто сражался с ними, мог сделать такое удобное предположение. В конце концов, именно по этой причине они в первую очередь привели так много барж, чтобы прикрыть тыл армии, и никто не предполагал, что это будет простая задача. Даже баржи с катапультами, расположенные значительно дальше по реке, были далеки от безопасных убежищ, и Таранал проверил перевязь своего собственного боевого топора, убедившись, что оружие будет наготове, если оно ему понадобится.

Стрелок баллисты поморщился и выпрямился, затем поднял дротик, уже находящийся в лотке для стрельбы, и бросил на него грозный хмурый взгляд.

- У этой штуки сломана лопасть, - прорычал он, размахивая им перед носом своего заряжающего. - Проклятая штука висит на волоске! Как, во имя Торфрамоса, ты ожидаешь, что это полетит? Нам не надо попадать слишком близко к нашей линии из-за такого дерьма!

- Извините, - сказал заряжающий, другой гном, отбрасывая оскорбительный дротик за борт. - Не видел этого. Я буду внимательнее присматривать за остальными.

- Черт возьми, ты будешь прав, - сказал ему стрелок со свирепым взглядом, и Таранал слабо улыбнулся, затем снова посмотрел на берег.

Дарнас Уоршоу совсем не испытывал искушения улыбнуться. Действительно, это было все, что он мог сделать, чтобы не выругаться вслух.

Он никогда не рассчитывал, что в боевые планы Трайанала будут включены транспортные баржи. Он выбрал свою роль члена экипажа, который был не совсем новичком в военном деле, как способ проникнуть в Вурдалачью пустошь таким образом, чтобы не привлекать к нему внимания, но в то же время сделать его ценным как портового грузчика на берегу, от которого можно было ожидать, что он позаботится о себе в бою. Он должен был суметь ускользнуть от береговых грузчиков полевых сил и присоединиться к обозу мулов, перевозящих дополнительные стрелы кавалерии, не привлекая слишком большого внимания. Это поставило бы его прямо в центр неразберихи и хаоса предстоящей битвы, в идеальное положение, чтобы поразить намеченные цели двумя своими стрелами. Вместо этого его призвали в качестве одного из пехотинцев, защищавших катапультные баржи. Не было никакого способа отказаться, не привлекая к себе слишком много внимания, вот почему он застрял посреди проклятой Фробусом реки, вместо того, чтобы быть достаточно близко для выполнения своего задания для барона Кассана.

Его не беспокоила реакция барона на его неудачу, как только он объяснит, что произошло. Ну, это было не совсем так. Он не беспокоился о том, что барон обвинит его в этой неудаче, учитывая обстоятельства, но он был человеком, который гордился выполнением своих задач. И, возможно, что еще более важно, ему сказали, что смерть Юрохаса была так же важна, даже более важна, чем убийство Трайанала. Если бы дело дошло до выбора между ними, если бы можно было выбрать только одну цель, тогда он должен был выбрать принца, а не наследника Теллиана, несмотря на всю вражду и ненависть между Кассаном и его презираемым соперником, и это сказало Уоршоу все, что ему нужно было знать. Могла быть только одна причина для нападения на королевскую власть, независимо от того, счел ли его покровитель нужным объяснить ему это или нет, и если король Мархос умер, а Юрохас нет...

Он снова тихо зарычал, но затем остановился и мысленно встряхнул себя. Возможно, в конце концов, не все потеряно, подумал он и взглянул на заряженную катапульту позади и выше его позиции на фальшборте баржи. Сам он не был опытным артиллеристом, но сколько потребуется подготовки, чтобы устроить "несчастный случай", который трагически повлиял бы на порядок в командной группе Томанака, как только боевые действия станут достаточно запутанными? Конечно, ему пришлось бы проявлять определенную осторожность в отношении того, как он это сделал, но он был способным парнем... и почти таким же хорошим пловцом, как упырь. Это был момент, о котором в высшей степени стоило помнить, поскольку северный берег Хэнгнисти оказался частью Саут-Райдинга.

- О, черт.

Базел не был уверен, кто произнес эти два слова. Он знал, что это был один из сотойи, сидевших на своих лошадях около него, но только по акценту. Слова прозвучали почти непринужденно, тихо, но с определенным сердечным пылом, когда гребень хребта перед ними внезапно почернел и вскипел упырями. Высокие, долговязые, неуклюже выглядящие существа остановились всего на мгновение, когда увидели армию Трайанала, выстроенную перед ними в боевой порядок. В каком-то смысле это было почти комично... или могло бы быть, если бы их было на несколько тысяч меньше. Они явно надеялись застать все силы на марше, рассредоточенными, и передовые ряды тварей заскользили по грязной траве, когда вместо этого увидели эти непоколебимые, бронированные линии пехоты, арбалетчиков и конных лучников, ожидающих их.

К сожалению, причина, по которой их ноги заскользили, заключалась в том, что тысячи и тысячи дополнительных упырей, наступавших за ними, не видели ожидающих людей и градани. Они продолжали мчаться прямо вперед, врезаясь в тех, кто пытался остановиться, чтобы пересмотреть свои варианты. Предполагая, что это было то, что сделали те передние ряды, то так оно и было. Это казалось маловероятным, упыри есть упыри... но не более маловероятно, чем высокие, узкие ромбовидные щиты, которые несли слишком многие из них.

- Щиты? - услышал он, как рядом с ним пробормотал Брандарк. - Упыри со щитами? Это против правил, не так ли?

- Что касается этого, - уши Базела дернулись от удивления, услышав обиженный тон другого градани, - я думаю, что тот, кто собрал этих парней вместе, не очень-то заботится о правилах.

- Похоже, что нет, - сказал Келтис с другой стороны, поднимая свой лук, но еще не натягивая его. - Однако я согласен с Брандарком. Это оскорбляет мое представление о том, как все должно быть.

- Не буду с вами спорить, - признал Базел. Он еще не поднимал свой собственный лук. Цели, которых он ждал, еще не появились, но не для других в армии... "Арбалеты готовы!"

Только бычий голос градани мог издать этот громоподобный рев, и странное, певучее напряжение стальной цели Ража звенело в нем, как колокол. Базел почувствовал, как его собственный Раж вскипает, поднимая голову, когда он призвал его к себе, и передний ряд арбалетчиков, казалось, задрожал, когда оружие было поднято, приклады прижаты к плечам, головы наклонены так, что холодные, сосредоточенные глаза смотрели поверх прицелов.

- Приготовься! - закричали командиры взводов и сержанты в первой шеренге пехоты, и коленопреклоненные градани наклонились вперед, упираясь плечами в свои близко расположенные щиты.

За гребнем прогремели барабаны. Оглушительное, звериное, визгливое пение вырвалось из тысяч омерзительных глоток в массовом военном кличе, который ни человек, ни градани никогда прежде не слышали. И за этим было что-то еще, что-то воющее, звук, который был одновременно более и менее звериным, чем сами упыри. Базел уже слышал нечто подобное раньше, как и Уолшарно, и Вейжон, и Брандарк, и Хартанг. Не совсем то же самое, конечно, потому что этот был более глубоким, средством передачи команд, а не просто недифференцированным воем стихийной ярости и голода. И все же ошибки быть не могло.

<Странно, насколько похоже на демонов звучат "дьяволы", не так ли?> - спокойно сказал Уолшарно в глубине его мозга. <Учитывая, как сильно они должны ненавидеть друг друга, можно было бы подумать, что они, по крайней мере, попытаются звучать по-другому.>

- Не уверен, но думаю, что в их ушах мы звучим как люди, не отличающиеся от градани, - ответил Базел.

<Вероятно, нет. Но не думаю, что это так уж сложно, брат. Если разобраться, у зла есть только один голос.>

Базел дернул ушами в знак согласия, и затем упыри хлынули вниз по западной стороне хребта, размахивая в приливе ярости своим грубым оружием с кремневыми краями. Те, кто колебался, больше не колебались. Они мчались вперед с бешеной, смертоносной скоростью своего вида, крича о своей ненависти... и своем голоде.

- Арбалетчики! - Низкий голос взревел еще раз, когда упыри с пеной понеслись вниз по длинному пологому склону. Пятьсот ярдов отделяли их от ожидающей армии. Потом четыреста. Три сотни. Две. - Огонь!

КИИИРВУУУУНГ!

Двести арбалетов со стальными луками выстрелили как один, направив свои плоские, смертоносные стрелы в лица упырей. Их блестящие щиты были немногим больше, чем плетенки из лозы, обтянутые кожей. Они даже не замедлили движение стрел со стальными наконечниками, и на этот раз более глубокие, клокочущие вопли агонии, а не просто ненависти, вырвались брызгами разорванной плоти и крови. Десятки упырей пали, многие из них зализывали раны, нанесенные им пролетавшими стрелами, прежде чем те ударили по другим целям где-то позади них. Еще больше тварей, надвигавшихся на них сзади, спотыкались и падали, и любой упырь, который падал перед лицом этой роящейся лавины, никогда больше не поднимался. Когтистые лапы его собственных товарищей втаптывали его разорванный труп в грязь.

Первая шеренга арбалетчиков отступила назад через открытые промежутки во второй и третьей шеренгах позади них. Они перекинули свои арбалеты через спины и взяли пики, сложенные наготове между пехотой и конными лучниками.

- Вторая шеренга, огонь!

Второй смертоносный залп обрушился на упырей, повалив еще больше из них, проделывая бреши в атакующей орде, как океанская волна, поглощающая стену детского замка из песка. Но упыри не были статичной стеной. На каждое упавшее существо приходились еще двое, стремящиеся вперед по его кровоточащему телу, ведомые собственной яростью и безжалостной волей дьяволов позади них.

Когда расстояние сократилось, запели луки, и конные сотойи выпустили свои первые стрелы по дуге вверх, чтобы они вонзились глубже в массу упырей, как дождь из стальных наконечников. Третья шеренга арбалетчиков выступила вперед и произвела третий убийственный залп, в то время как вторая шеренга перезаряжала оружие. Затем снова настала ее очередь для залпа. Потом опять третья. Вторая. И когда они стреляли, этот изогнутый навес из стрел сотойи обрушивался вниз смертоносными волнами.

Появлялись бреши, заполнявшиеся почти мгновенно, и все же нескончаемый поток перехлестывал через гребень, приближаясь, поглощая как арбалетные болты, так и стрелы сотойи. Это было похоже на наблюдение за оползнем или приливной волной, а не за плотью и кровью, какими бы жестокими ни были эти плоть и кровь. Упыри просто поглощали огонь и двигались вперед, сокращая дистанцию со всей своей устрашающей скоростью, приближаясь достаточно близко, чтобы подойти к своим врагам в зону досягаемости и заставить градани отказаться от своего метательного оружия.

Ливень дротиков с кремневыми наконечниками со свистом взлетел вверх, когда они приблизились. Большинство из них отражались от щитов переднего ряда или нагрудников и шлемов арбалетчиков. Но не все, и люди и градани кряхтели или вскрикивали от боли, когда острые камни кромсали плоть и мышцы. Крики раненых боевых коней добавились к адскому грохоту, и Уолшарно дернулся, когда один из этих дротиков отразился от прочно скрепленной защитной попоны, которую конь мог нести с относительной легкостью.

Лук сэра Келтиса снова и снова звенел в ушах Базела. Кремневые наконечники копий и боевые дубинки с кремневыми и обсидиановыми лезвиями глухо ударялись о щиты переднего ряда. Коленопреклоненные градани делали выпады вверх через узкие щели между ними, глубоко вонзая длинные мечи в жизненно важные органы упырей.

Арбалетчики, схватившие ожидавшие их пики, шагнули вперед, в то время как их товарищи просочились в тыл, закидывая свои арбалеты за спину, чтобы самим взять щиты или пики. Те, у кого были пики, присоединились к своим товарищам, уплотнив строй, чтобы создать непроницаемую, сверкающую стену из наконечников копий, в то время как те, у кого были щиты, сформировали резервные отряды, готовые при необходимости усилить передние ряды боевой линии. Оружие пикинеров поднялось над щитами их товарищей, пронзая врага, наполняя воздух вонью разорванных внутренностей и крови. Некоторые из упырей потянулись через верхушки щитов переднего ряда, цепляясь когтями за края щитов, пытаясь оторвать их от своих носителей... или вытащить пехотинцев из их строя в пасть омерзительного вихря разрушения. Кое-где им это удавалось, но пикинеры удерживали бреши до тех пор, пока их не смогли заполнить другие воины со щитами. И даже когда перед стеной щитов начала расти гора тел, сотойи, находясь далеко позади жестокой схватки, продолжали посылать свой навесной огонь далеко назад в ряды упырей.

Загнанные в угол этой стеной щитов и колющих копий, упыри обогнули строй армии, стекая по ее длинному западному склону. Некоторые из них замахнулись, пытаясь срезать сам угол, но Трайанал и его офицеры предвидели это. Этот угол удерживали воины-Конокрады из клана Железного Топора, люди из личной семьи князя Бахнака, вооруженные мечами и щитами и сдерживающие весь свой Раж. Они могли быть убиты, но они не были сломлены, и их мечи пожинали ужасную жатву от упырей, которые пытались прорваться.

И все же, если они держались, тысячи дополнительных упырей текли мимо и вокруг них, разворачиваясь, бросаясь всем телом на каменную линию пехоты дальше на юг. Арбалетные стрелы со свистом встречали их, наконечники копий втыкались и вонзались глубоко, мечи рубили и кололи, но упырей было гораздо больше, чем кто-либо из них действительно считал возможным. Никто никогда не видел, никто никогда не мог себе представить - ничего, что могло бы объединить пятьдесят тысяч созданий в единую, объединенную орду. Войска Трайанала уступали численностью более чем в два раза, враги были крупнее, сильнее и быстрее даже, чем градани-Конокрад, и эти упыри, казалось, были готовы принять любые потери, а не сломаться и бежать даже перед лицом таких потерь. Они всем телом бросались на своих врагов, больше не пытаясь отбить у них щиты пехоты, а довольствуясь тем, что просто сбивали эти щиты численным перевесом. Похоронить их под огромным весом их собственной мертвой плоти, если это был единственный способ открыть бреши в этой непоколебимой линии.

И кое-где, особенно вдоль длинного южного склона, им это удалось.

ВУННННГГГГ!

Баллисты на борту баржи Таранала стучали и разжимались, метая свои злобные дротики в упырей. Каждая из этих чудовищных стрел пропахивала борозду в существах, разрывая грудные клетки и торсы, полностью отрывая головы, уничтожая дюжину или две дюжины из них одним выстрелом. Но это были одиночные выстрелы, отдельные "удары молнии", а не массированный залп, и требовалось время, чтобы перезарядить оружие между выстрелами.

Таранал наблюдал за двумя людьми на баллисте, которую он наблюдал ранее. Они бросились на рукоятки брашпиля почти до того, как перестал вибрировать пружинящий стальной носовой шест. Рукоятки размывались от скорости и ярости их усилий, но это все равно требовало времени, и стрелок-гном нетерпеливо пританцовывал, его заряжающий ждал, чтобы воткнуть новый дротик в лоток для стрельбы, когда огромный лук снова согнулся. Взводящий механизм заблокировался, люди с лебедкой отступили назад, и заряжающий прыгнул ближе, бросив дротик умелым толчком, чтобы убедиться, что он правильно установлен, а затем сам отпрыгнул в сторону.

- Чисто! - крикнул наводчик, поднимая установленное на кардане орудие и вглядываясь в прицел, направляя его на врага, наступающего на восточный конец линии. Он сделал глубокий, успокаивающий вдох и потратил еще одно мгновение, чтобы прицелиться, а затем ВУННННГГГГ!

Таранал наблюдал, как дротик со свистом пересекает реку по своей плоской, мимолетной траектории. Он наблюдал, как он исчез в толпе упырей в новом потоке крови. Десятки из них упали по прямой линии, параллельной линии боя и всего в пятнадцати ярдах от нее... а орда просто приняла удар на себя и продолжала наступать.

ТУМП!

Его голова поднялась, когда одна из катапульт на баржах запустила глиняный сосуд размером с пивной бочонок по высокой, изящной дуге. Дым и пламя тянулись за ним, когда он пролетел по всей ширине армии Трайанала и врезался в лес врагов, наседавших на нее. Снаряд ударил, как разъяренный метеор, взорвавшись в тот момент, когда он ударился о землю, посылая на упырей свое неугасимо большое содержимое бурлящей, жидкой рекой огня.

Проклятый огонь цеплялся, обжигая, поглощая, его невозможно было сбросить или потушить. Даже ярость и ненависть, даже движущая воля Аншакара и его товарищей не могли остановить отчаянные попытки кричащих жертв избежать агонии. Они кружились на месте, царапая собственную плоть. Они разрывали ее на куски, но это только дало текущему огню новое топливо для потребления, и они взвыли в муках, поворачиваясь, чтобы убежать, как будто могли каким-то образом убежать от потоков пламени, стекающих по их собственным телам. Но от этого цепляющегося холокоста не было спасения, и в своем полете они столкнулись с десятками других, распространяя огонь уничтожения на новые цели, новые факелы. Зловоние горящей плоти, черный дым гари поднимались по всей линии, и все новые волны упырей продвигались вперед в щелях между этими ужасными лужами огня.

- Берегись воды! - крикнул кто-то. - Упыри в воде!

Таранал посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как первый вурдалак вырвался из реки, как прыгающий лосось, его когти дотянулись до верхней части фальшборта баржи.

Три разных арбалетных болта поразили его в воздухе, и он взвизгнул, падая назад, окрашивая воду собственной кровью. И все же, пока он бился и размахивал руками, еще трое последовали за ним из глубин. Потом еще и еще! Десятки тварей набросились на баржу, и этого было достаточно, чтобы даже ее широкий корпус и масса закачались в воде, и раздались боевые кличи, когда пехота, выделенная для охраны фальшборта, отчаянно рубила нападавших.

На этот раз Дарнас Уоршоу действительно выругался, но едва ли он был в этом одинок. Его сабля перерезала горло первому упырю на борту его баржи, и когти существа разжались, ослабив хватку, когда оно плюхнулось обратно в реку. На его место бросился другой и еще один. Арбалетчики и лучники на возвышенных платформах позади него продолжали выпускать стрелы, но большая часть их огня предназначалась для упырей, выбегавших на берег, чтобы добраться до тыла армии. Ожидавшая пехота и кавалерия встретили их с копьями, пиками и мечами по всему берегу реки, но они шли волнами, неорганизованными, нескоординированными, но все еще смертоносными, и вода ближе к берегу стала багровой, когда огонь барж ворвался в них.

Но упыри, атаковавшие сами баржи, были более трудноуловимыми целями. Плавая глубоко под водой, они были невидимы для лучников, пока не выныривали на поверхность реки, чтобы вскарабкаться вверх по бортам судов. Вот почему для их защиты было выделено так много пехоты, но никто не ожидал, что нападающих будет так много, и Уоршоу снова выругался, когда прямо на него бросились три существа.

Откуда-то рядом с ним появился градани, вооруженный боевым топором, размахивающий им с молчаливой, злобной силой и безжалостной скоростью Ража своего народа. Руки, предплечья и головы упырей разлетелись в ужасном изобилии, и Уоршоу отступил на шаг. Он знал, когда его превосходили, и позволил градани занять его место, пока сам охранял его фланги и тыл от противника. Он услышал еще больше криков, поднимавшихся по всей береговой стороне баржи, но не осмеливался отвести взгляд от своего собственного фронта. Либо другие защитники будут стоять на своем, либо нет, и в любом случае он ничего не мог поделать с их борьбой.

Рука упыря высунулась из-за фальшборта, нацелив в бок градани кремневый кинжал. Градани не ожидал этого, но Уоршоу сделал выпад вперед, опустив на запястье упыря свою саблю со всей элегантностью мясорубки. Его толстая, покрытая бородавками шкура была похожа на древесный ствол, но кинжал отлетел, когда сухожилия были перерезаны, а кость раздроблена, и рука исчезла за бортом в брызгах крови. Уоршоу развернулся, прыгая, чтобы перехватить другого нападавшего, затем закричал, когда из ниоткуда появился коготь. Он миновал его нагрудник и разорвал кожаную броню, как будто это была бумага, разорвав его левое плечо, расколов плечевой сустав с алым фонтаном крови и агонии.

Он повернул голову, увидев ударившего его упыря, услышав его торжествующий вой. Тот притянул его к своей разверстой пасти, и он почувствовал зловоние его дыхания, увидел слюну, текущую между его клыками. В свое время он видел более чем достаточно искалеченных и изломанных тел, чтобы знать, что означают горячие брызги артериальной крови из его собственной разорванной плоти. У него было время осознать, что он больше не будет выполнять никаких заданий для барона Кассана, а затем он зарычал и изогнулся всем телом, поворачиваясь на причиняющем боль когте, пронзившем его плечо, и вонзил острие своей сабли в широко открытую пасть. Острие вышло из затылка вурдалака, когда эфес сабли врезался в его клыки, а затем они оба скатились за борт в воду, ожидающую внизу.

- О, это просто замечательно! - крикнул Брандарк на ухо Базелу, когда среди упырей вырисовалось огромное чудовище. Оно прокладывало себе путь сквозь них, топча их ногами, сокрушая тех, кто не мог убраться с его пути. Приближаясь, оно яростно взревело, тряся массивной рогатой головой и размахивая огромной железной булавой. Болезненный зеленый огонь облизывал кромки этого оружия, светясь даже при ярком солнечном свете, стекая по древку и капая с его конца, как ядовитые слезы.

Упыри отчаянно пытались расчистить ему путь, но они были собраны слишком плотно. Стрелы сотойи полетели в тварь, отскакивая от ее лохматой, волосатой шкуры. Одна или две из них не отскочили. Они погрузились в эту шкуру не более чем на дюйм или два, слишком неглубоко, чтобы повредить чему-то такого размера, но он выл от ярости при укусах блох. Он опустил голову, сметая своими рогами упырей на своем пути, откидывая их с пути волной изломанных, кричащих тел и крови, и его глаза вспыхнули малиновым и зеленым огнем, когда он расчищал путь к добыче, которую он действительно искал.

- Это, я полагаю, дьявол?

Голос Кровавого Меча был спокоен, почти отрешен, но его меч появился в его руке как по волшебству.

- Да, - мрачно сказал Базел. - Имей в виду, до этого я сам не видел ни одного из них, но доверюсь столь начитанному парню, как ты, что все понял правильно. Конечно, иногда.

Монстр поднял голову, с его рогов слетали вурдалаки, их части стекали по его гротескному лицу, и эти пылающие глаза уставились на тела и кровь между ним и Базелом.

- Базел! - Ужасный голос раскатился подобно грому над всеми другими звуками битвы, всеми другими воплями, всеми другими воплями. - Повернись ко мне лицом, Базел! Встреться со мной лицом к лицу и умри, трус!

- Ну, по крайней мере, у него более обширный словарный запас, чем у демона, - заметил Брандарк, но Базел не слушал.

<Ты готов, брат?> - тихо спросил он.

<Бери то, что тебе нужно>, - просто ответил Уолшарно, и Базел Бахнаксон снова глубоко погрузился. Глубоко в суть того, кем и чем он был. Глубоко погрузившись в решимость и несгибаемую волю защитника Томанака. Глубоко погрузившись в фокусирующую и очищающую силу призванного Ража, и в свой собственный гнев, и в свое собственное неприятие всего, чем было это существо и за что оно выступало. И когда он потянулся в этот огромный, таинственный колодец, он встретил другого. Уолшарно потянулся к нему в ответ, объединив свою собственную уникальную силу и бесстрашную целеустремленность с силой Базела. Они подходили друг другу, становясь единым сплавом, амальгамой, которая плавно сливалась и тянулась к другому, еще большему источнику силы.

<Я здесь, мои мечи>, - пророкотал ураганный голос глубоко-глубоко внутри них обоих, и врата открылись. Энергия вливалась в них распространяющимся по вселенной потоком лазурного огня. Он пульсировал в их венах, пенился в их крови, и все возможные цвета вспыхивали в его сердце подобно свернувшейся спиралью молнии.

- Томанак!

Пронзительный, высокий свист Уолшарно, выражающий вызов и неприятие, совпал с бычьим ревом его избранного брата, и Базел Бахнаксон наконец натянул лук. Ни одна человеческая рука не смогла бы согнуть этот лук, и только очень немногие градани. Четыреста фунтов - таково было усилие лука Базела, а его размер был подогнан под его рост, почти четыре фута в длину.

Он натянул тетиву до угла челюсти, глядя вниз на длинное прямое оружие рогатого дьявола, прокладывающего себе путь сквозь собственную обезумевшую от ужаса армию, чтобы добраться до него. И пока он смотрел, стальной наконечник стрелы с лезвием начал меняться. Голубая молния с треском вырвалась из правой руки Базела. Она стекала по тетиве, капала с оперения, танцевала по древку, собиралась в бурлящую корону вокруг наконечника стрелы. И по мере того, как она лилась, она менялась, приобретая другие цвета. Все цвета - цвета колдовских огненных глаз Венсита из Рума.

Брандарк отпрянул от своего друга, широко раскрыв глаза, когда узнал шипящую ярость дикой магии. Он уставился на Базела, и его уши прижались, когда он увидел тот же самый раскаленный свет, блеснувший в зрачках карих глаз Конокрада.

И тогда Базел Бахнаксон спустил свою тетиву.

На протяжении многих лет его ближайшие друзья безжалостно подтрунивали над ним, когда он учился владеть тайнами лука. Это было не так просто, как освоение арбалета, и его точность в обращении с ним значительно уступала той, которую он обычно демонстрировал с оружием, так долго предпочитаемым им. Но сейчас в этом выстреле не было никаких признаков этого.

Стрела сорвалась с тетивы. Она пронзила воздух, уже не стрела, а молния, и сопровождалась ровным, взрывным раскатом грома. Она пронеслась над израненными рядами пехоты, сдерживающей натиск упырей, и существа за этой с трудом удерживаемой линией закричали, съежившись, их тела вспыхнули пламенем, когда этот кулак ярости пронесся над их головами. Он врезался в центр огромной груди гигантского дьявола, и горящие глаза существа широко распахнулись от изумления.

Прогремел новый раскат грома. Взрыв энергии отлетел от места удара, распространяясь конусообразным веером, и у вурдалаков, попавших в него, не было времени вскрикнуть, поскольку они мгновенно превратились в обугленные кости и летящие хлопья пепла. По меньшей мере пятьдесят существ исчезли в это мгновение, но это был всего лишь ответный взрыв, только эхо.

Холокост охватил могущественного врага Базела. Он вырвался из разорванной груди монстра. Он обвился вокруг него короной, как питон дикой магии, и, в отличие от упырей, у него было время закричать.

Он отшатнулся. Он выронил свою светящуюся булаву, раздавив еще дюжину упырей насмерть. Он схватился за легкую кровоточащую рану в груди, когтистые руки отпечатались на фоне сияния, когда они тщетно пытались остановить эту смертельную рану. Он уставился на Базела, но на этот раз в его глазах не было ни ярости, ни голода, только недоверие, шок... и страх.

Базел опустил лук, слегка покачиваясь в седле, чувствуя, как даже огромная жизненная сила Уолшарно ослабевает под ним, но он не отводил взгляда от своего врага, и его карие глаза были тверже кремня и холоднее темной стороны луны.

Рогатое чудовище осело, все еще держась за грудь, опускаясь на колени. Упыри разбежались во все стороны, в панике карабкаясь друг на друга. По меньшей мере десятку не удалось спастись, и его массивное тело рухнуло поперек них. Он приземлился на спину, позвоночник выгнулся дугой в агонии, и тот же самый поток света хлынул из его открытого рта, когда он закричал.

Затем раздался последний, оглушительный раскат грома, яркая вспышка, ослепившая всех, кто смотрел на это... и когда слепота рассеялась, в грязной, окровавленной траве Вурдалачьей пустоши остался только кратер. Этот кратер был двадцать ярдов в поперечнике, его край увенчивался опаленными и изодранными в клочья угольными пугалами, которые когда-то были вурдалаками, а из его глубин поднимались дым и пар.