Выдумщица

32

Ну, хорошо. В конце концов, Джейми Ричардс — знаменитость не из первых. Но я о нем знаю. Этот разработчик системы тренировок, записанной на дисках «Ужимание зада» и «Ужимание зада-2». Второй диск я купила в прошлом году на Рождество, когда мне было особенно плохо. Джейми Ричардс сверхсексуальный «звездный тренер по фитнесу», и у него свой собственный гимнастический зал в Ковент-Гардене.

Итак, он знаменит и, возможно, миллионер. Два в одном флаконе. У него прекрасные волосы. И зад, на который можно поставить тарелку с бутербродами-канапе.

Я понимаю, что мне надо сказать.

Мне надо сказать: «Ну, надо же!»

Или: «Мои поздравления».

Или: «Поверить не могу, это так восхитительно-замечательно-фантастично!»

Или: «Как же тебе повезло!»

Но слова никак не могут выйти наружу. Зеленоглазое чудовище, сидящее внутри меня, просто не дает этим словам пройти через гортань.

Спокойнее. Не сегодня. Тебя нет в списке выступающих.

Вместо этого я спрашиваю:

— И когда же вы обручились?

— Две недели назад, — прорывает ее. — А вместе мы уже больше года. Я встретила его, когда он снимал «Жимы на пляже для ужимания зада», — хихикает она над этой обильной аллитерацией. — Он набирал людей для этого видео. Ну, ты знаешь, тех, кто выполняет его упражнения на заднем плане. Он устроил пробы в общедоступном спортивном центре в Сиднее. Вообще-то там были сотни девушек, все из местных спортивных клубов, а я услышала об этом от кого-то, кто вместе со мной ходил на занятия йогой. Ладно, на чем я остановилась?

— На спортивном центре, — подсказываю я с каким-то болезненным чувством.

— Да, так вот. Нас там было много, всем нам пришлось выполнять различные упражнения, а он ходил по рядам и оценивал технику исполнения.

— Понятно, — говорю я.

— Кажется, мы начали с разогрева. А потом выполняли подъем ягодиц, вывороты ног, и растяжку суставов, и вращение бедрами, и все такое, ну, ты понимаешь.

— Конечно, — говорю я.

— Ну, он пришел в мой ряд как раз, когда нас попросили начать жимы ягодицами. Это когда ты лежишь на спине и поднимаешь задницу, сжимая…

— Да, — говорю я, — я знаю, о чем ты.

— Ну вот, лежим мы в этом ряду на спине, я и еще двадцать девчонок, подбрасываем зады так, будто наша жизнь от этого зависит. А он ходит по ряду туда-сюда, как будто парад принимает или что-то такое. Потом останавливается прямо у меня между ног и стоит там, улыбается мне и говорит: «Я бы весь день мог стоять и смотреть, как вы жмете задом». Трудно поверить, да? Это были его первые слова, которые он мне сказал: «Я бы весь день мог стоять и смотреть, как вы жмете задом».

— Очень романтично, — говорю я.

— О, а то место, куда он меня пригласил в этот вечер, было вообще потрясным. Он привел меня в шикарный ресторан с морской кухней. Это его любимый ресторан, потому что там вид на гавань и потому что в меню почти нет блюд, где много углеводов, — при этих воспоминаниях в ее глазах мелькает ностальгия. — И он сказал мне, что учреждает собственную компанию по записи видео по фитнесу и что я идеально подхожу для того, чтобы быть на обложке некоторых из них. Это было так классно, что я тут же отсосала ему под столом…

Наверное, у меня что-то со слухом. Она сказала «я тут же отсосала ему под столом» или мне это послышалось? — Что-что?

— Мы сидели довольно далеко ото всех остальных, и скатерть спускалась почти до пола, поэтому я и подумала, черт, а почему бы нет? Как бы то ни было, это сработало. Потом он признался, что чуть не улетел. А через месяц я уже записывала в его студии йогазмическую систему тренировок.

Боже, Боже.

Мои мысли смешались. Слишком много информации, которую надо обработать.

Джейми Ричардсу понравились ее жимы ягодицами.

Настолько, что он пригласил ее на свидание.

И сделал знаменитой.

И предложил выйти за него замуж.

Я не могу все это переварить, потому что перед глазами у меня картина: моя сестра под столом двигает головой взад-вперед, как она делала это каждый год в День всех святых, стараясь поймать губами подвешенное на веревочке яблоко. Принять такое не просто.

И почему она мне все это рассказывает?

Хорошо, пусть она моя сестра, но три года мы не виделись и не обменялись ни словом. Она уже две недели как помолвлена, но так и не удосужилась сказать об этом маме. И зачем ей быть такой открытой и рассказывать подробности об этом «улете», о том, что к славе она присосалась, отсосав Джейми Ричардсу, и при этом не сказать ни слова о том, что действительно имеет значение.

Например, о папе.

Или почему она тогда уехала.

Или почему она все это время не писала и не звонила мне. Ни мне, ни Марку.

— Мама тосковала по тебе, — говорю я, возвращая наш разговор в прежнюю колею.

Мои слова оказывают странное действие. Она реагирует на них, как пересекающий дорогу кролик реагирует на фары летящего на него автомобиля.

— Правда? — спрашивает она. Теперь голос у нее другой. Мягкий, беззащитный.

— Да, — отвечаю я. Хочу добавить: «Как и все мы», но что-то меня останавливает. — Тебе надо бы позвонить ей.

Она закидывает голову, разглядывая потолок.

— Даже не знаю, — произносит она.

— Но ты же собиралась сказать ей о свадьбе?

— Да, — говорит она, — конечно. Приглашаю вас всех. Но ты знаешь, это не просто… собраться с духом… После всего.

Это после всего кое-что значит. В нем заключено так много, и я знаю, она это понимает. Мне становится жаль ее. Вот сейчас она не похожа на йогазмическую девицу. Она осознает, что поступила неправильно, оставив маму один на один с ее горем, я это чувствую. Мне хотелось все это как-то смягчить, но что бы я ни сказала или ни сделала, уже ничего не изменит.

Поэтому единственное, что я могу ей сказать, это правду.

— Ты хотя бы это должна сделать для нее.

— Хорошо, — говорит она. — Но я не хочу, чтобы она знала, что это ты меня подтолкнула. Наверное, было бы лучше, если бы мама не знала, что мы встречались сегодня.

— Ладно, — соглашаюсь я, сразу же думая о том, какие у этого соглашения могут быть последствия. — Обещаю.