Выжить на взлете [СИ]

Глава 6

Войну в Чечне, несмотря на многочисленные потери среди российских солдат, поддержала подавляющая часть населения страны, а Путин, ставший к тому времени председателем Правительства и принявший на себя ответственность за контртеррористическую операцию — так политически обтекаемо назвали ту войну, — приобрел огромную популярность и симпатию. Весь мир облетела его знаменитая фраза, получившая в народе полное одобрение:

— Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно.

Многие хотели именно Путина видеть преемником старого президента, да и сам Ельцин однажды публично о том высказался, когда речь зашла о предстоящих выборах нового главы государства летом следующего года. Но прожженный политик сумел удивить еще раз, не стал дожидаться установленного законом срока и в самый канун 2000 года вместо традиционного Новогоднего поздравления обратился к народу по телевидению с поразившим всех выступлением:

— … Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку.

… Я ухожу. Я сделал все что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.

… я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина.

По сути, Ельцин дал своему ставленнику фору, правда, не в полгода, а три месяца — такой срок устанавливался для выборов президента в случае досрочной отставки. За это время Путину предстояло укрепить свое преимущество перед соперниками, прежде всего, лидером коммунистов Зюгановым, все еще имевшим реальные шансы на победу — в той же Госдуме его партия имела большинство голосов. И свою возможность будущий законный (не только исполняющий обязанности) глава государства не упустил, смог добиться избрания с большим отрывом от других претендентов. По-видимому, в первую очередь сказалась довольно успешная операция в Чечне — после несколько месяцев осады и уличных боев войска взяли Грозный, разгромили основные группировки противника, война явно подходила к успешному концу. Да и в стране постепенно ситуация выправлялась, власти сумели хоть как-то справиться с финансовым кризисом, люди смогли получать реальные деньги, задолженности по зарплате и пенсиям, а не прежние крохи.

Все эти важные для страны события повлияли на каждого, народ воспрянул духом, поверил в лучшее будущего и что худшее осталось позади. Для Павла минувший год прошел не так сложно, как у большинства людей, но тоже рассчитывал на скорую перемену, прежде всего, с основным проектом. И, казалось, его надежды начали оправдываться — в июне, через три месяца после избрания президента, ему пришел вызов из Белого дома. Принял его сам глава правительства Касьянов, присутствовал еще при встрече министр связи и коммуникаций Рейман, но он больше слушал, редко вступал в разговор. Собственною, ничего тогда и не решалось, два правительственных чина выслушали его, Касьянов задал пару вопросов по планируемым издержкам и окупаемости программы и на этом переговоры закончились. Повторная встреча состоялась еще через два месяца, но уже более детальная и определенная, председатель в самом начале беседы высказал:

— Принята комплексная программа важнейших реформ на ближайшие годы, ваша также включена. Подготовьте аналитическую справку с раскладкой по годам, начиная со следующего — сколько времени вам понадобится? Две недели? Хорошо, жду вас с докладом.

Из состоявшихся разговоров Павел понял одно — в нынешнем правительстве его программу не восприняли всерьез, считают не самой важной среди остальных. Похоже, Касьянов, ранее бывший министром финансов, большее значение придавал экономическим реформам, а непосредственный куратор Рейман, по роду прежней деятельности чистый связист, не слишком представлял современные информационные технологии. Уж насколько они отличались от того же Немцова, почему-то не призванного Путиным в новое правительство. Невольно вздохнул, но принял такой расклад — надо работать с тем, что есть, а там дальше будет видно. В течение следующего месяца утрясал с заинтересованными чинами все возникшие вопросы от финансирования до предварительных сроков реализации конкретных проектов, привлечения к ним других ведомств и населения.

Главное, чего добился Павел — участия государства в компьютеризации и повсеместном распространении Интернета, наиболее затратной части программы. Начинать следовало с информационной грамотности будущих пользователей — разработки единого стандарта обучения информатики в общеобразовательных школах и вовлечения в учебный процесс всех его участников — от директора и учителей-предметников до учеников и их родителей. Существовавшая еще с советских времен практика преподавания информатики показала свою несостоятельность — доморощенные учителя вбивали в головы учащихся совершенно не нужные знания с теми же азами программирования или скучную науку о теории чисел и прочей белибердой. В лучшем случае учили какую кнопку нажимать и в какой последовательности, толком не разъясняя, что при этом происходит. В большинстве школ вообще не имели компьютеров, так что о реальных прикладных занятиях не могло идти речи.

Кроме того, не было обучающих программ для школ, разве что тестовые в режиме вопрос-ответ, но и они составляли мизер от нужного объема. Центр принял на себя задачу с их разработкой, причем не только для уроков информатики, но и по другим предметам, конечно, совместно с педагогическими учреждениями. Государству же следовало обеспечить их внедрение, начиная с обучения самих учителей до оснащения компьютерных классов необходимыми аппаратно-программными средствами с возможностью выхода в Интернет. Также планировалось создать программы индивидуального обучения не только пользовательского уровня — типа для чайников, — но и более сложного, с основами IT-технологий. Ведь спрос на специалистов с такими знаниями представлялся очевидным и уже сейчас следовало ими озаботиться. Да и для учебных заведений подобного профиля были бы совершенно не лишними, в большинстве своем не отличались достаточным качеством образования по этим дисциплинам.

От части проектов на первом этапе пришлось отказаться — важные чины в правительстве посчитали их не столь актуальными, — да и по многим остальным урезали в финансировании. Более всего Павла задел отказ от собственной разработки аппаратных средств и элементной базы для них — мол, за западом нам не угнаться, только деньги выбрасывать на ветер! Сам же решил продолжить работу над ними за счет собственных средств — заказы от иностранных партнеров продолжали поступать, так что некоторый запас валюты не переводился. Прежде особо не увлекался «железом», но с недавних пор загорелся — почему бы самим не попробовать, не век же на чужом перебиваться! Конечно, комплектующие придется брать уже готовые от известных поставщиков, но строить оригинальную архитектуру с лучшими характеристиками и даже возможностями ведь им по силам.

Потому поручил одной из групп своих «умников» заняться подобной разработкой, притом без какого-либо подражания чьим-либо аналогам, какими бы они совершенными ни были. Поставил им конкретные требования, дал некоторые идеи вроде мультипроцессорных блоков, двухъядерных процессоров, оперативной памяти не менее Гбайт, видеокарт в 3D-формате, отчасти только еще проектируемых в ведущих корпорациях, но на которые уже сейчас следовало ориентироваться. Сам на первых порах помогал, вспоминая компоновку и конструкцию системных блоков из двухтысячных, с теми же кулерами и радиаторами для процессора, USB-шинами, оптическим приводом CD-DVD. Дал еще задание предусмотреть переносной вариант — ноутбуки пока не получили широкого распространения не только в стране, но и в мире, так что сохранялась неплохая перспектива для подобного аппарата.

Тем временем новое потрясение пришлось пережить людям — в августе 2000 года в Баренцевом море трагически для всего экипажа затонула атомная подводная лодка «Курск». Как это могло случиться и кто виноват — об этом много писали и рассказывали эксперты, спешно созванные комиссии, — но всем было понятно, что во флоте не все в порядке, коль в мирное время на учениях гибнет один из самых современных подводных крейсеров. Когда же обнаружилось, что имелась возможность спасти экипаж — еще несколько часов моряки стуком о корпус подавали сигналы SOS из уцелевшей после взрыва кормовой части корабля, а после просто задохнулись без воздуха, — если бы не халатность командования флота, то поднялась волна народного возмущения. Власти до последнего скрывали правду, но она все равно вылезла наружу — в спасательных работах, начавшихся едва ли не через сутки после гибели лодки, участвовали иностранные суда, командам которых не было смысла утаивать картину случившейся катастрофы.

В стране объявили траур по погибшим морякам, вскоре последовали отставки тех, кто оказался причастен к гибели корабля и вовремя не предпринял спасательные меры. Но еще долго у народа оставался осадок, возможно, впервые возникла мысль — а так ли честен перед ним сам Путин, нет ли и на нем вины в случившейся беде?! Еще больше сомнения посеяла авторская программа известного телеведущего Сергея Доренко, в которой он прямо высказался — президент солгал о катастрофе и о спасательной операции. После Доренко уволили с телеканала, а программу сняли с эфира, но слухи о ней разошлись среди людей, очерняя в их глазах образ благородного радетеля страны без страха и упрека. Были в последующие годы другие беды и катастрофы, даже с большими жертвами, но вот именно та первая, с «Курском», стала в народе самой памятной и обидной, а для Путина, наверное, неприятной, притом в первый год его правления.

В сентябре Оля родила дочь, довольно голосистую и беспокойную, едва ли не сразу после выписки из роддома не давала Павлу высыпаться. Долго не выдержал, перешел в дальнюю комнату, с того времени практически не делил постель с женой. Уже не скрываясь, проводил вечера с любовницей, иной раз прихватывал и ночь. Единственно, кто связывал с семьей — сын, тому уже исполнилось два года, как-то незаметно прикипел душой к малышу. Да и Василек тянулся к нему больше, чем к матери, с утра бежал и ложился в постель к отцу, если тот еще не встал. Вместе завтракали, занимались какими-то играми, несмотря на какие-то спешные дела — для Павла эти ранние часы оставались табу, только для сына. Иной раз брал его на службу, тот бегал по коридорам, заглядывал в кабинеты, заводил серьезные разговоры со взрослыми. А те лишь умилялись малышу и не столько из-за положения отца, а больше его ласковому нраву и не по годам развитому уму, наверное, не уступающему родителю в этом возрасте.

Павел не проводил с сыном обучающих занятий, считал — пусть растет обычной детской жизнью, а не какого-нибудь вундеркинда. Собственное детство стало примером от обратного, что так нельзя — ведь юного Пашу с первых осознанных лет родители тянули к каким-то знаниям, старались раскрыть его проявившиеся таланты, впрочем, довольно успешно. И пусть мальчик сам увлекся, поражал феноменальными способностями, но ведь со сверстниками общался мало, не играл с ними в детские игры — они просто ему были неинтересны. После, когда подрос, немного изменился, стал более общительным, но все же отпечаток раннего детства так и остался, да и те же одноклассники, старше Павла на два-три года, не очень считались с ним, настоящей дружбы, как между равными, не сложилось. Повторения такой судьбы для сына не хотел, потому не развивал любознательность малыша, больше внимания уделял подвижным играм и его отношениям с другими детьми.

Любовница, Лена, отнеслась к сыну любимого мужчины довольно ласково, нередко звала в свой кабинет и заводила с ним разговоры, угощала вкусными пирожными, пила с ним чай. Несколько раз привозила в свою квартиру (разумеется, с отцом), готовила для него ужин, игралась, а после укладывала спать. Малыш тоже привязался к девушке, иногда называл ее вместо тети Лены мамой, а та не поправляла, лишь посматривала на отца — как он отреагирует. Павел же лишь пожимал плечами — мол, ребенок, что с него взять, кто его приласкает, к тому и тянется. Серьезных намерений поменять отношения не испытывал, хотя и видел — Лена стала другой, как-то более внимательной к нему, даже навязчивой. Такая перемена не очень радовала, хотел сохранить прежнюю связь без обязательств — если нам хорошо, то зачем желать другого! Даже подумывал сменить ее на кого-либо — видел недвусмысленные намеки от некоторых сотрудниц, — лишь жалость, да еще опасение потерять одну из самых толковых помощников удерживали от разрыва.

Как-то не сложились у Павла нормальные отношения со своим куратором в правительстве — Рейман почему-то невзлюбил его. Наверное, посчитал выскочкой, гребущим под себя государственные деньги, более нужных, по мнению чиновника, для других важных дел. Ближе к зиме между ними произошел конфликт, вылившийся в открытое противостояние. Причиной стало направление средств, предназначенных на расширение Интернета — спутниковых ретрансляторов, собственных кабельных сетей, информационных серверов, — на нужды телекоммуникаций по распоряжению министра. Попытка Павла убедить в незаконности такого, по сути, грабежа — ведь планируемые расходы внесены в утвержденный бюджет именно на эти цели, а не на что-то другое, — закончилась лишь скандалом. Леонид Дододжонович, не стесняясь присутствия посторонних в кабинете, кричал во всеуслышание:

— Ты мне не указывай, на что нужны деньги, без тебя разберусь. На хрен твой Интернет, когда люди в дальних поселках даже телевизор не могут смотреть и телефона нет, потому что нет денег провести к ним линию!

Разговор с Касьяновым не дал нужного результата — тот вроде пожурил министра за нецелевое использование средств, но не отменил его распоряжение, посоветовал в дальнейшем более мирно решать подобные разногласия. Павлу стало очевидно — с таким руководством кашу не сварить, первым желанием стало подать заявление об увольнении, — но после, посмотрев на ухмыляющуюся рожу Реймана, не скрывавшегося злорадства, издевательско-дружелюбную физиономию председателя, повернулся и ушел, не прощаясь, хотя дверью не хлопнул. После месяц пытался пробиться на прием к президенту, но его в Администрации не пропустили — по-видимому, Касьянов постарался. Вскоре вышло распоряжение Правительства об его отставке за какие-то надуманные нарушения, в центр же пришли с проверками из налоговой инспекции и даже управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Павел будто предчувствовал такой оборот, как только началась катавасия с правительством, обратился в московское представительство международной аудиторской компании PwC (PricewaterhouseCoopers), одной из самых авторитетных в мире. Дал заявку на аудит всех своих операций с зарубежными партнерами и консалтинговые услуги, буквально за пару дней до наезда незваных гостей ему передали отчет. Когда же они заявились, вызвал представителя компании и уже с ним разбирали претензии проверяющих органов. Те несколько дней пытались накопать компромат в валютных сделках, но не нашли, кроме каких-то несоответствий в отчетности по международному стандарту и российскому. Не стали из-за такой формальности поднимать скандал — связываться с зубрами аудита себе дороже! — ушли ни с чем, но по их недовольному виду Павел понял, что добром эта история не кончится.

Еще через несколько дней Павлу принесли домой повестку с вызовом в городскую прокуратуру, там следователь все выпытывал об его контактах с американскими партнерами, как будто он завербованный ими агент. После попросил не уезжать из города до выяснения каких-то обстоятельств, на вопрос — каких именно и на какой срок — буркнул что-то неопределенно, но официального предписания не выписал. Не оставалось сомнений — покоя ему здесь не будет, могут пойти на какую-нибудь провокация, обвинят в чем угодно и упекут подальше. Следовало уехать, но вот куда — тут не все казалось очевидным. Уезжать, как в прошлый раз, в глубинку не видел смысла — рано или поздно все равно найдут, да и последнее, что хотел — уходить в бега. Вот тогда впервые задумался о выезде за границу, благо, что сейчас с этим особых сложностей нет — получи визу и дорога тебе открыта. Только не лежала душа провести всю оставшуюся жизнь или даже какую-то ее часть на чужбине, так в сомнениях и колебаниях провел несколько дней.

Уже было решился идти в представительство Microsoft договариваться насчет переезда в головное отделение — подобное предложение не раз поступало Павлу от уважаемой им компании, но прежде неизменно отказывал, — когда из Администрации президента ему передали письмо с вызовом на прием у главы государства. Он стал в какой-то мере неожиданным — потерял надежду достучаться до Путина, а тут сам вызывает, — не стал гадать, что же случилось, отправился в назначенный день в Кремль. После недолгой процедуры оформления в пропускном пункте Спасской башни Павла провели в резиденцию президента — Сенатский дворец. Прежде, еще в школьные и студенческие годы, пару раз доводилось с экскурсионной группой побывать в открытой для доступа западной части Кремля со стороны Александровского сада, Троицкой и Боровицкой башен, но на служебную попал впервые. С понятным любопытством, стараясь явно его не показывать, разглядывал административные здания на Ивановской площади, Сенатскую и Никольскую башни, Арсенал. Правда, бегло, мимоходом, пока проходил с сопровождающим недолгий путь до Сената.

Президент принял в рабочем кабинете практически сразу, как только секретарь доложил ему о приходе гостя. Пригласил пройти ближе, сам сел напротив и повел разговор в привычной ему манере — коротко и сухо, — Павел же старался отвечать на заданные вопросы в том же тоне:

— Мне доложили, что вы ушли в отставку — по какой причине?

— Я не подавал в отставку, меня уволили за нарушения финансовой дисциплины, которые я не допускал. У меня есть отчет аудиторской компании — могу немедленно вам передать.

— В чем разногласия с министерством, почему, на ваш взгляд, возник конфликт?

— Рейман не считает нужным направлять серьезные средства на уже утвержденную программу информатизации, предпочитает затыкать ими текущие нужды в своем ведомстве. Смею высказать мнение — Леонид Дододжонович абсолютно не компетентен в сфере информационных технологий, не понимает ни перспектив, ни значимости новой технической области. К сожалению, председатель правительства идет на поводу министра.

— У меня был разговор с Михаилом Михайловичем (Касьяновым) о предстоящих в этом году первоочередных заданиях, но почему-то среди них не оказалось ни одной по вашей программе. Он пояснил, что проекты сырые, надо их еще дорабатывать. На мой вопрос, почему допущена такая ситуация, не смог дать четкого ответа. Когда же потребовал вызвать прямого разработчика, то тогда и выяснилось, что вы уволились, а без вас работы практически встали. Слушайте меня — немедленно приступайте к своим обязанностям, отдам распоряжение о вашем восстановлении. Кроме того, возьму реализацию программы под свой контроль, в случае возникновения каких-либо проблем докладывайте мне напрямую, коль Касьянов сам не справляется. У вас есть вопросы?

— Пока нет, Владимир Владимирович. Вернусь на службу, разберусь — что сейчас с центром, — тогда будет ясно. Единственно, хочу уточнить — мне в прокуратуре ограничили выезд из города на неопределенное время, дела же потребуют поездки в регионы. Как теперь поступать?

— Причем прокуратура, у вас с ней есть какие-то проблемы?

— Никакого обвинения мне не предъявляли. Лишь пытались разузнать о моих контактах с зарубежными партнерами, после предупредили о нежелательности выезда.

— Хорошо, я выясню, кому там неймется. Вы же работайте, никаких ограничений не будет!

Уж в который раз Павлу пришлось восстанавливать свое детище — часть нужных людей ушла из центра, не выдержав новых порядков, которые пыталось установить за минувшие после его увольнения два месяца назначенное правительством начальство. Среди них и Лена — вернулась в физтех, — вот так закончился затянувшийся почти на два года служебный роман. Возвратить ее, в отличие от других уволившихся сотрудников, не пытался, в последнее время уже тяготился ею, да и нашел замену из числа принятых новых дарований — недавнюю выпускницу МГТУ Баумана Наташу Ковалеву. Ее порекомендовал ректор университета Федоров — один из немногих, с кем Павел поддерживал добрые отношения, — отозвался как о перспективном ученом именно в сфере информатики.

Сам же молодой человек с первого взгляда запал на броскую красоту девушки, да и она явно не была против близости — судя по ее лукавому взгляду и еще некоторым признакам, достаточным внимательному мужчине. А уже через неделю между ними начались романтические отношения, правда длились недолго — не сошлись характерами, — но на работе, они не отразились, Наташа действительно оказалась полезной, успешно работала над учебными программами. Следом была Даша, за нею Маша, любовницы не задерживались, чуть что с ними не так — Павел тут же расставался, опыта с Леной хватило не привязываться к кому-то надолго. А уж каких-то поползновений на возможные серьезные отношения на дух не переносил, стоило какой-либо претендентке высказать нечто подобное, обрывал немедленно — нам не по пути!

Тем временем дело с информатизацией страны сдвинулось с места — государство выделило средства на покупку первой партии компьютеров для сельских школ. Их насчитывалось в стране свыше сорока тысяч, на каждую следовало брать не менее пяти аппаратов в зависимости от количества учащихся — один на двадцать учеников. Конечно, на такое огромное количество — несколько сотен тысяч и это только для сельских, в городские ведь тоже надо! — государство пока не располагало достаточными возможностями. В первый год расщедрилось лишь на пятьдесят тысяч компьютеров и то самых дешевых, объявило тендер среди поставщиков. Павел сам не участвовал в закупочном процессе — его вело министерство, кстати, возглавляемое уже не Рейманом, а его бывшим заместителем. Но как-то обратил внимание на заявки участвующих в конкурсе компаний — цены те все как один ставили явно завышенные, тот же тайваньский Acer в самой простой комплектации шел за семьсот и более долларов, тогда как можно было приобрести почти вдвое дешевле даже с учетом транспортных и прочих затрат.

Явно посреднические фирмы сговорились между собой и хотели хорошо нажиться на крупном заказе, вероятнее всего, вместе с чиновниками министерства, замешанными в афере. Подобная схема распила государственных денег не раз применялась в будущем, похоже, и сейчас она уже кому-то пришла в голову. Павел с полным основанием считал — здесь не обошлось без руководства министерства и даже выше — правительства. Одно время о Касьянове в его бытность министром финансов ходили слухи о каких-то откатах, называли «Мишей-два процента», но всерьез им до сих не верил, полагал — то происки тех, кого он обделил. Теперь же сомнения имели более веские основания и идти к нему, чтобы пресечь грабеж, было бы глупостью и, более, чем возможно, опасностью для себя. Если в прошлый раз люди премьера из-за небольшой распри чуть не пустили его под жернова власти, то сейчас за жирный кусок удавят и разотрут. После недолгих размышлений принял решение — надо связаться с Путиным, тем более, что есть прямая возможность, минуя администрацию.

В тот же день позвонил президенту по «вертушке» — прямому проводу, — и немедленно направился к нему на прием. Разговор вышел недолгим, на рассказ и доводы Павла о готовящейся афере глава государства ответил кратко:

— Павел Николаевич, я принял к сведению вашу информацию. Нужные меры предприму, вас же прошу никому о том не разглашать. Благодарю за вашу бдительность и честность.

Результаты обращения к президенту вскоре дали о себе знать — произошла очередная отставка министра и приближенных к нему лиц, а также курирующего заместителя председателя правительства. Самого Касьянова вроде не коснулась тяжелая рука главы государства, но, наверное, между ними произошел серьезный разговор, уж больно удрученным тот выглядел — впрочем, то могло быть от потери жирного куска. По распоряжению Путина тендер передали Государственной комиссии, которую возглавил один из руководителей администрации, в состав ввели и Павла, как эксперта по техническим и производственным вопросам. Объявили новый конкурс, уже не кулуарно, а через СМИ, с приглашением всех компаний, имеющих достаточные возможности для столь крупной сделки. Отозвались почти десяток, среди них дилеры крупных производителей, в конце концов заключили контракт с поставщиком корпорации Асер на гораздо более выгодных условиях как по количеству аппаратных комплектов — восемьдесят тысяч, — за ту же сумму, так и гарантийным обязательством на два года и льготным обеспечением запасными частями в течение еще трех лет.

К тому времени подготовили и согласовали с педагогическими учреждениями единый стандарт образования по информатике, составили учебные и методические материалы, все они были утверждены Министерством образования для введения в школах с нового учебного года. Полным ходом в отделах центра шла работа над разработкой обучающих программ по всем школьным дисциплинам, даже по труду и физкультуре — уж казалось бы, что там сложного! Отчасти использовали материал из зарубежных источников, но в большей мере применили свои знания и выдумку, да и консультанты из педагогических институтов немало помогли, сами увлеклись творчеством в необычном проекте. Не забыли и о профессиональных заведениях, выпускающих кадры для обслуживания и ремонта компьютерного оборудования, а также технологического сопровождения — IT-специалистов. Для них также подготовили учебные пособия и демонстрационные стенды, дело стало за их распространением — уже за счет самих заведений, государство на это не выделило средств.

Весной 2001 года родился первенец центра — компьютер собственной разработки, изготовили его в большей части на своей производственной базе, разве что отдельные детали пришлось заказывать в ЦНИИТОЧМАШ, головном предприятии Госкорпорации Ростех. Выглядел он пока неказисто, но вот технические и эксплуатационные характеристики выходили из ряда вон. Поставили новейший 64-битовый процессор, только в прошлом году запущенный в производство корпорацией Intel, да не один, а в связке из двух со своей согласующей схемой и интерфейсом. В оперативную память ввели дополнительные блоки, позволивших поднять емкость до заданного уровня в Гбайт. С видеокартой тоже намудрили, пусть и не совсем 3-D, но картинка на экране получилась на загляденье — все четко и в насыщенных цветах. Внесли еще несколько новинок, которые могли придумать только свежие головы, не зашоренные какими-то установками и прежним опытом. Часть технических решений запатентовали, в некоторых других применили свои изюминки — ноу-хау, не зная о которых, просто невозможно скопировать — вроде работает, но характеристики совершенно не те! Вот так появилось русское чудо, о котором скоро стало известно всему компьютерному миру. Знающие хоть мало-мальски люди поразились невозможному факту — как в этой отсталой стране смогли создать такое совершенство, недоступное мировым лидерам!