Выживание

ГЛАВА 7 ОН НАЗВАЛ ИХ ПРОКЛЯТЫМИ

– Падажды, слюшай! Ваха савсэм устал! – мужчина остановился, опершись на дверь одного из кабинетов, и тяжело задышал – за последние пару часов он уже несколько раз чувствовал сильные боли под рёбрами, но старался всё это списать на стресс и плохую экологию.

– Ты чего это, родной? Ну-ка… – дедок остановился, перехватил лямку рюкзака поудобнее и взял мужчину за плечо. – Ну-ка, посмотри-ка мне в глаза! Та-а-ак! Совсем они у тебя жёлтые. Непорядок, ой непорядок-то! Давно в больнице был?

– Балныца–шмалныца… Прости, атэц, Ваха знает. Там сестра работает. Доктор адын савсэм старый, мудрый как сава, а остальной – бабỳшки и дэвочки. Ничто савсэм нэ хотят, толка канфэты кущают. Нащалник ходит, бабỳшки ругается, потом бабỳшки на дэвочка рядом со входа ругается. Дэвочка савсэм бедный стоит, плачэт. Нэ люблю балныца.

– Эх, какой ты чувствительный-то у нас, оказывается. Давай, посмотрю что-ли, что там у тебя.

– Нэ надо, потом… Там дэти, играть будэм, – Ваха улыбнулся и, перехватив ружьё поудобнее, пошагал к стоявшим в конце коридора девочке и сержанту.

– Ну ладно, меня не ждите, сейчас догоню. Если что, не возвращайтесь… – дедок сунул руку в карман с заветной махоркой и крякнул с досады. – Это как же? Ужель обронил? – он похлопал себя по карманам. – Вот же яка напасть-то! – обернувшись, он расслабленно вздохнул – коробочка лежала у окна.

Поддёрнув рюкзак повыше на плечо, старик подошёл к окну и нагнулся – как раз вовремя. Тут же задребезжало стекло, разваливаясь на куски, и в пробитый оконный проём ворвался человек с изменившимся до неузнаваемости лицом синего цвета. Не лицо это было даже, а животная морда со звериным оскалом на ней. Когти на лапах – ибо эти лапы невозможно было назвать руками. Твёрдые треугольные наросты на спине, прорывавшиеся сквозь лохмотья кожанки, и хищный мощный хвост, торчавший из разорванных брюк. И всё же это был раньше человек, который теперь превратился в зверя.

– Проклятый! – вырвалось у старика, когда он услышал звон стекла и надсадный обиженный вой зверя, который врезался в торчавшую из рюкзака железяку. Со стороны не было видно – то ли это была антенна радиоприёмника, то ли другая какая-то запчасть, – но именно она сейчас сберегла несколько мгновений для действий старого вояки.

– Вот же ж зараза такая! Зря я сказал ребятам не возвращаться! – он поднялся, а синетелый зацепился за рюкзак, и на мгновение стороннему наблюдателю бы показалось, что происходит какое-то невероятное соревнование между двумя расами. – Не брошу! – рявкнул старик и сдёрнул с плеча автомат, одновременно выхватывая из правого кармана гранату. – Ну что, выбирай! Помрём вместе или по одному! – с этими словами он вынул чеку, осторожно зажав наконечник, и замер в боевой позе, не решаясь кидать снаряд не видя противника.

Противник вырвался и попятился, словно осознавая смертельную угрозу своей жизни. Старик повернулся и удивился данному обстоятельству, однако не дал чувствам охватить себя и бросил гранату, а затем, перехватив автомат, дал очередью по проклятому – два выстрела и осечка. «Щёлк-щёлк» – осечка за осечкой.

– Патроны кончились! – холодок пробежал по позвоночнику, однако существо упало на пол и не шевелилось. – Ну хоть на этого хватило! Нужно поспешить…

Сбросив рюкзак, старик поковырялся в боковом отсеке и достал россыпь патронов. – Успею ли? – он перевёл взгляд с рожка на патроны. – Нет, ну не пустым же бежать… Эх, молодость моя, Белоруссия… – он замурлыкал себе под нос старый знакомый мотив, одновременно заслав патрон в магазин и передёрнув затвор.

– Так, ну теперь можно и дальше продолжить! – он вытащил патронташ из отсека и выгреб остававшиеся ещё в нём патроны, положив их сверху ткани. Шустрыми, отработанными по молодости движениями загнал патроны в патронник. Оставалось три или четыре штуки, когда проклятый вдруг заурчал и начал подниматься с пола, тряся головой. Не поднимаясь, старик поднял автомат и выстрелил с колена. Одного единственного патрона, засланного ранее, хватило, чтобы отправить тело обратно на тот свет.

– Странно, а что граната? – промелькнула вдруг запоздалая мысль, когда дедок уже приставил рожок на своё место. – Неужели учебные взял по рассеянности? Или отсырели внизу? Беда…

И вновь звон стекла – только на сей раз он застал ветерана врасплох. Чёрные глазницы существа уставились в самую душу поднявшего голову дедка, и в следующий момент на этой планете прекратил существование ещё один представитель человечества.

Может он был и не лучшим представителем, но весьма способным в своё время. Сиживал частенько за столиком, попивая чай с родными, травил забавные байки, смотрел со всеми телевизор, был весьма неплохим работником, даже по дому мог практически всё сделать самостоятельно, позже – в тот самый злополучный день, когда разверзлись все хляби небесные и вместо дождя на землю низверглась инопланетная биомасса, ходил в магазин за покупками. – Сейчас части его тела, изрядно изменившегося за последнее время, дожидались Страшного Суда, ведь он был атеистом и не верил в существование Бога, а потому для него, равно как и его души, не существовало ни рая, ни ада…

А рядом ухмыляясь и надсадно хохоча стоял над первой своей жертвой человек в излохматившемся жилете с пожарным топориком в руке.

– Спасибо, сержант! – выдохнул дедок, вставая с колена.

– Игорь я, просто Игорь.

– Семён Степанович… просто Степаныч, – дедок протянул руку и приобнял спасшего только что ему жизнь человека. – Где дочка?

– В надёжных руках! – Игорь кивнул в сторону дверей и подхватил дедовский рюкзак.

– Он тяжёлый! – предупредил тот, улыбнувшись.

– Ничего, я тоже не мышонок.

– Да уж, куда тебе, – расхохотался Семён Степанович и мельком взглянул на тело, вторично ставшее трупом – впервые после начала всеобщего конца он почувствовал прежнюю радость и влечение к жизни.