Выпить и умереть

Глава семнадцатая Мистер Фокс пьет шерри

Периш спустился вниз по лестнице, напевая «Сердце красавицы склонно к измене…» Он обладал довольно приятным баритоном если не бархатного, то примерно вельветового тембра, который актер использовал в молодости в коммерческих целях, когда пел в дешевых оперетках. Пел он с выражением, чуть ли не рулады выводил. Распахнув дверь отдельного зала, Периш как раз начал последний куплет ариетты.

— Добрый вечер, сэр! — сказал Эйб Помрой из-за стойки. — Рад слышать, сэр, что вы снова веселы и жизнерадостны!

Периш загадочно улыбнулся.

— Ах, мой милый Эйб! — Он легко вздохнул. — Все не так просто, как тебе кажется, но уверяю тебя, мой бедный кузен и при жизни ни за что не одобрил бы вытянутых лиц и похоронных разговоров на месяц. А уж тем более теперь, когда он и сам в лучшем мире, наблюдая нас оттуда, он этого никак не одобрит!

Эйб сделал живое, хотя и не вполне четкое телодвижение, которое должно было означать примерно то же, что у собаки значит виляние хвостом в знак полной солидарности.

На звуки пения поднял голову мистер Нарк, который еще не был пьян в стельку, но уверенно продвигался к любимому состоянию, а мистер Норман Кьюбитт остренько глянул поверх своей кружки. Легг поспешил скрыться в закуток у камина, где свила себе гнездо мисс Даррах.

— Что будете пить, мистер Периш? — спросил Эйб.

— «Спотыкач». Этого требует моя душа. Привет, старина Норман… — Периш изобразил на лице улыбку, напоминающую гримасу химеры на Соборе Парижской Богоматери. — Как двигается работенка?

— Отлично, Себ! — Кьюбитт глянул на часы и отметил, что уже четверть восьмого. — Думаю начать большое полотно.

— Неужели? И что на нем будет? Явление Легга трудовому народу?

— Дессима, — ответил Кьюбитт, со стуком опуская кружку на столешницу. — Она любезно согласилась позировать…

Периш кашлянул.

— И в какой именно позе ты собираешься запечатлеть ее?

— Думаю, где-нибудь в низинах у фермы Кэри Эдж. На ней будет красный свитер. Портрет хочу сделать в натуральный размер. Во весь рост.

— Именно это я вам все время и советовала! — чирикнула мисс Даррах из своего закутка. — Ведь лучшей модели тут просто не найти! Милая мисс Мур! Не сомневаюсь, у вас выйдет шедевр! Она ведь просто восхитительна!

— Кстати, старик, ты не забыл, что мы с тобой уезжаем через два дня? — тревожно спросил Периш. — Ты успеешь?

— Извини, Себ, я не хотел говорить тебе в лоб… Видишь ли, я собираюсь остаться тут еще на некоторое время, если у тебя нет возражений…

Периш был явно задет.

— Это уж как тебе угодно, — буркнул он. — Только меня не удерживай. Надоело. Здесь бродит слишком много воспоминаний, и далеко не самых приятных…

— А у тебя, как мне помнится, уже в начале недели репетиции? — холодно уточнил Кьюбитт.

— Да, действительно! — Периш взмахнул руками неловко и страдальчески, как раненый пингвин. — Работа, работа… Ладно, кому что… Я могу вернуться в Лондон на поезде.

— Уж в Иллингтон я тебя отвезу, не беспокойся.

— Ну, спасибо, старик. Пора мне вернуться к своим баранам — то есть антрепренерам…

— Ничего, держи хвост морковкой! — подбодрил его Кьюбитт.

Вошел Аллейн. На нем был вечерний пиджак и стоящая коробом накрахмаленная рубашка. Кто-то сказал об Аллейне, что он помесь монаха и вельможи. Сегодня вечером облик суперинтенданта был резко сдвинут в сторону вельможи. Периш одобрительно оглядел его парад, мистер Нарк от удивления издал горлом звуки проснувшегося гейзера, а мисс Даррах расплылась в улыбке. Кьюбитт торжественно возвестил:

— Прошу всех встать, его сиятельство граф пришедши, но еще не жрамши!

Все рассмеялись, а Легг, высунувшийся было из своего укрытия, снова юркнул в закуток у камина. И тут же всех присутствующих словно обдало холодком нехорошего предчувствия. Аллейн попросил два стакана крепкого шерри и сообщил Помрою, что они с Фоксом намерены выйти и вернуться попозже.

— И вот я вас хотел попросить, нельзя ли нам получить ключи от входной двери? — добавил Аллейн.

— Ну, так я вам оставлю дверь приоткрытой, что за вопрос! — воскликнул Эйб. — На что вам ключ, сэр? У нас тут ведь и уголовников-то в округе нет, если не считать кое-кого…

И Эйб злобно посмотрел на несчастного Легга.

— Ну хорошо, — кивнул Аллейн. — А не подскажете ли, как далеко отсюда до дома мистера Браммингтона?

— Что-нибудь миль восемь, сэр. Это в Шанкли Курт. Потрясное местечко, сэр, с этакими железными воротами и потрясающим парком. Проедете на милю дальше Иллингтона и свернете у Девона.

Аллейн стал возиться с повязкой на своей левой кисти. Завязана она была явно неумело и вскоре упала на пол, обнажив красную ссадину. Аллейн вытащил из нагрудного кармана платок, развернул его, приложил к руке и выругался. На платке появилось багровое пятно.

— Порезался, черт подери, — в сердцах ругнулся Аллейн. — Теперь придется взять новый платок…

— Как это вы поранились, сэр? — спросил Эйб.

— Напоролся рукой на гвоздь в гараже.

— В гараже! — воскликнул бдительный мистер Нарк. — Это опасно, черт возьми! В этом доме все пропитано ядом! Смертельным ядом!

— Ну конечно, конечно, Джордж, — зарычал Эйб Помрой. — У меня в доме везде яд, конечно… Прямо удивляюсь тебе, как это ты не боишься приходить сюда кажинный день и надираться в стельку моим пивом! Погодите, сэр, я вам дам вместо платка отличную перевязь, погодите…

— Хорошо бы еще перекись — смазать ранку.

— Не берите ничего у них из буфета! — предостерег неугомонный Нарк. — Если только вам дорога чистота вашего кровотока!

— Ты же прекрасно знаешь, Джордж, что в моем буфете все выскоблено дочиста! — кипятился Эйб. — И к тому же там ничего уже нет! Ник Харпер упер мою аптечку как вещественное доказательство…

— Хорошо, что он забрал и йод, — заметил Нарк, — так что никто не даст инспектору ничего смертельного, даже если хорошенько поищет…

— Там наверху есть другая аптечка, — проскрежетал Эйб, мучительно пытаясь не смотреть в сторону Нарка. — Билл, сынок! Принеси из верхней ванной пузырек с йодом! Да поживее, мальчик!

— Ерунда, не стоит вам так беспокоиться! — махнул рукой Аллейн.

— Нет, сэр, вам нужно продезинфицировать рану, если не желаете получить воспаление! Я прекрасно разбираюсь в медицине, и йод я уважаю больше всего на свете! Не забывайте, сэр, я ведь служил помощником фельдшера во время войны! Так что научные идеи не один Джордж Нарк умеет понимать, хоть он и петушится!

Неся в руках картонную коробочку, спустился Билл. Эйб открыл ее.

— Она совсем новая, — загордился Эйб. — Я ее купил у коммивояжера за пару дней до трагедии… Э, Билл, сынок! Что это?!

— Чего там, папа? — лениво откликнулся Билл.

— Исчез пузырек с йодом! Куда он девался?

— Йод? Почем я знаю? — пожал плечами Билл.

— Нет уж, ты должен знать! Отвечай!

— Послушай, отец, мне нет дела до этого йода! — отрезал Билл.

— Не надо беспокоиться, мистер Помрой, — повторил Аллейн. — Я промою ранку водой. А йода, возможно, и вовсе не было в аптечке.

— Да как же не было?! — взвыл Эйб. — Вот егойная ложбинка, где пузырек лежал! Кому он мог понадобиться? Миссис Ивз! Миссис Ивз!

И старик отправился в глубь дома, на кухню, по пути громыхая ругательствами, как стреляющий танк при приближении к траншее с неприятелем. Аллейн тем временем с помощью мисс Даррах приладил на руку платок, кое-как ухватил два стакана с шерри и пошел наверх. Фокса он застал повязывающим галстук у зеркала. Тот был в своем повседневном синем костюме.

— Хорошо, что я приехал в этом костюмчике, он все-таки прилично выглядит! — бросил Фокс через плечо Аллейну. — И хорошо, что вы захватили смокинг…

— Почему вы не дали мне сказать полковнику, что мы придем в своих обычных костюмах?

— Нет, нет, не надо. Вам по чину положено быть при параде, и мне бы не хотелось, чтобы полковник подумал, будто я пытаюсь претендовать на какое-то особое к себе отношение… Вы меня понимаете? Так вам удалось найти то, что вы искали, мистер Аллейн?

— Оказывается, Эйб прикупил вторую аптечку за два дня до гибели Уочмена. Но пузырек с йодом оттуда вытянули. Старик так и не смог найти его.

Фокс бросил последний оценивающий взгляд в зеркало.

— Я довольно долго отмывал бритву, сэр, — заметил он.

— О да, я себя полоснул от души. Весь бар Помрою залил кровищей. Очень убедительно, как в голливудском фильме. Сколько у нас натикало? Ага, половина восьмого… Нет, ехать еще рановато. Давайте еще раз обдумаем ситуацию.

— Лады, — крякнул Фокс, поднимая свой стакан. — И выпьем за удачу!

Дессима обещала прийти на скалу Кумб Рок в восемь. Кьюбитт лежал на уступе утеса над самым морем и вглядывался в бесконечную гряду волн, словно пытаясь прочесть зашифрованный в этих пенистых извилистых иероглифах тайный смысл. Волны накатывались и накатывались вечно и неостановимо, и, следовательно, надпись, которую пытался прочитать Кьюбитт, также не имела ни конца ни начала, а лишь одно вечное продолжение… Потом Кьюбитт стал приглядываться к оттенку моря, надеясь утром поймать этот тон в краске…

— Норман?

Ее силуэт был черным на фиолетовом фоне неба. Кьюбитт поднялся.

— Можно подумать, ты только что возникла из глубин моря, как Афродита, — негромко сказал он. — Ты чудесно выглядишь…

Девушка не отвечала. Кьюбитт взял ее за руку и отвел чуть дальше, туда, где их фигуры были бы не видны снизу.

— Я так удивляюсь самой себе, — прошептала Дессима. — До сегодняшнего утра я что только не пыталась почувствовать. Стыд. Не вышло. Потом — хотела полюбить Билла. Тоже провалилось. И даже всеобщая тревога меня не заразила. Не знаю, почему я вдруг так влюбилась в тебя…

— Это только для тебя было вдруг, — заметил Норман. — Но не для меня.

— Но… Это правда? И давно ты?..

— Еще с прошлого года. С первой же недели прошлого года.

Дессима слегка отшатнулась.

— А ты… ты разве не знал? Мне казалось, что ты догадываешься…

— Насчет тебя и Люка? Да, я догадывался.

— Обо всем?

— Да, моя милая, обо всем.

— Ох, как бы я хотела, чтобы всего того со мной не было, — горько вздохнула Дессима. — Мне стыдно… Нет, не потому что я нарушила какие-то там запреты, вовсе нет, просто я повела себя как распоследняя дура. Я-то думала, что мне нужно это, а на самом деле я просто послужила ему игрушкой — не более того. Он поступил со мной как с последней дояркой или горничной…

— Э, ладно тебе, — прервал ее Кьюбитт. — Не надо так чиниться. Разве дояркам нет места в рядах прогрессивного пролетариата, или как там говорит ваше левое учение?

— Хамишь, — нежно прошептала Дессима, пряча мокрое лицо у него на груди.

— Я тебя очень люблю, — тихо шепнул Кьюбитт.

— Как странно, ты совершенно этого не показывал… Никому и в голову бы не пришло, что ты вообще меня замечаешь…

— Ошибаешься. Это кое-кому пришло в голову.

— Кому?! — вскрикнула Дессима в ужасе. — Биллу?

— О нет. Мисс Даррах. Она могла бы мне и не говорить — и так все время чувствовал на себе ее взгляд, стоило мне оказаться с тобой в одном помещении. И я пытался не подходить к тебе близко… Это было для меня чертовски мучительно.

Однако через пару минут Дессима высвободилась из его объятий.

— Нет, не надо, — сказала она, переводя дыхание. — Не надо сейчас этого.

— Ладно, — хрипловато ответил Кьюбитт. — Вернемся на грешную землю. Я решил не терять головы раньше времени. Вот тебе сигаретка, сядь, покури и успокойся… Вот так, умница. А теперь послушай. Ты помнишь утро того несчастного дня?

— Когда Себастьян поднялся на холм?

— Да. Именно в тот момент ты сказала Люку что-то в том смысле, что готова убить его. Но ведь ты не собиралась этого делать, правда?

— Нет.

— Ну конечно, я так и думал. Но видишь ли, мы уже наломали дров. Мы с Себастьяном отрицали, что видели Люка в то утро, и думаю, что этот Аллейн нашу ложь вычислил. Потом меня прямо как током стукнуло, когда он объявил, что идет поговорить с тобой. Я прямо не знал, что делать. В конце концов я поплелся вслед за ним. Но я подошел слишком поздно. Ты ему рассказала?

— Я объяснила ему, что мы с Люком в то утро поссорились, потому что… Потому что Люк приставал ко мне. Ох, Норман, в общем, я ему солгала насчет остального. Я сказала, что между мной и Люком ничего не было. Я была напугана. И я не знала, что вы с Себастьяном ему могли сообщить о нас. И я боялась, что если Аллейн узнает, что я была любовницей Люка и что мы поссорились, то решит, что я могла… В общем, я потеряла голову и уж не помню, что говорила. Ведь полиция обычно думает, что яд — оружие женщин, правда? А этот помощник, как его, Фокс, все строчил и строчил в своем блокнотике… А когда ты пришел, я сразу… Сразу почувствовала, что меня есть кому защитить.

— Почему ты не осталась со мной, когда они отошли?

— Не знаю. Мне надо было побыть одной, обдумать все…

— Я уж боялся, что ты и вечером сюда не придешь.

— Мне и не следовало приходить. Что же мы будем делать с Биллом?

— Скажи ему.

— Мне его ужасно жалко, — пробормотала Дессима.

— А ты бы вышла за него, если бы ничего этого не случилось?

— Но я пока еще не сказала, что я за тебя хочу замуж…

— Зато я это сказал, — заметил Кьюбитт.

— Я, знаешь ли, не могу ручаться, что верю в священный институт брака…

— Ты поверишь, когда попробуешь это со мной. Пусть все решит эксперимент.

— К тому же я дочь фермера.

— Самое скверное в английских коммунистах — это то, что они ужасные снобы, — проворчал Кьюбитт. — Все боятся насчет чистоты своих классовых симпатий. Иди ко мне.

Через пару минут Дессима спросила:

— Норман, а кто это сделал?

— Не знаю… — Кьюбитт постарался взять себя в руки и заговорил спокойно: — А Билл догадывался насчет тебя и Люка?

Дессима отшатнулась.

— Неужели ты можешь поверить, что Билл способен на такое?

— Так он догадывался?

— Я… я не могу сказать наверняка…

— Так я и думал! Билл обо всем догадался, — угрюмо заключил Кьюбитт.

Когда Аллейн вышел, атмосфера в пивной переменилась. Периш стал болтать с Эйбом, мисс Даррах защебетала с Леггом, а мистер Нарк прочистил горло и привлек к себе всеобщее внимание простейшим методом, а именно — перекричав всех.

— Ага! Так он поспрошал дорогу на Шанкли Курт? Так я и думал!

Эйб вполголоса пробормотал мрачное генеалогическое проклятие в адрес Нарка.

— Я ждал этого! — продолжал Нарк. — Сегодня поутру я с инспектором перебазарил!

— Он свое дело знает крепко, — проворчал Эйб. — Да только на его месте я защелкнул бы кой на ком наручники, вот и весь сказ!

— Стыдно, Эйб! — помотал пальцем Нарк. — Но я тебя не виню. Просто человек с таким грузом на совести, как у тебя, не может отвечать за свои слова…

— На совести? — взъярился Эйб. — При чем тут моя совесть? Ты что, хочешь сказать, что это я убийца?!

— Вовсе нет. Ты не убийца, ты просто был халатен. Халатен, понимаешь?

Вмешалась мисс Даррах:

— Мне кажется, мы все должны надеяться на скорейшее завершение этого жуткого дела. Был ли то несчастный случай или еще что, мы все здорово переволновались, и не стоит усугублять страданий…

— Точно, мисс, чем скорее они схватят убивца, тем лучше нам всем! — кивнул Эйб, искоса глянув на Легга, который, повернувшись к обществу спиной, производил весьма неаппетитные буровые работы в своем ухе при помощи несвежего носового платка.

Периш тоже посмотрел на Легга.

— Лично я не успокоюсь, пока не буду знать, что убийца моего брата понес заслуженное наказание, — сказал он.

— Ой, не надо, мистер Периш, — прочирикала мисс Даррах, — а то вы мне напоминаете грозного мстителя, графа Монте-Кристо!

— Разве я был так уж грозен? — нехорошо улыбнулся Периш.

— Да, чуточку слишком грозен, — хохотнула мисс Даррах таким тоном, из коего было непонятно, иронизирует она или нет.

Наверху раздались вдруг странные звуки, стуки, потолок затрясся, и кто-то явно побежал по коридору.

— У легавых что-то не так, — томно протянул Периш.

Мисс Даррах снова взялась за свое вязание, а Нарк стал тыкать в рот зубочисткой.

— Вам всем хочется видеть, как человека хватают и сажают! — вдруг просвистел Легг своим чудным, высоким голосом.

— Ну конечно-конечно, — мягко осадила его мисс Даррах.

— Они ведут себя возмутительно! — вскрикнул Легг. — Они нарушают гражданские права. Я собираюсь жаловаться на них в комиссию Скотленд-ярда!

Периш сел в кресле поудобнее и далеко вытянул ноги. Голос его заскрипел, как несмазанная дверь:

— Что, Легг, занервничали, приятель? Действительно, какая жалость, что…

— Я вовсе не нервничаю! — завопил Легг в страшном возбуждении, роняя платок и наступая на него. — И если вы намекаете…

— Тихо, джентльмены, — осадил всех старый Эйб Помрой.

Послышалось хлопанье дверей, и на пороге бара показался Аллейн. Мисс Даррах, взглянув на его искаженное лицо, издала короткий вопль.

— Никому не двигаться и не выходить из комнаты, — коротко приказал Аллейн. — Какой номер у доктора Шоу?

— Иллингтон, добавочный пятьсот семьдесят девять, сэр, — пробормотал Эйб.

Аллейн, оставив дверь распахнутой, подошел к телефону на стене в коридоре. Набирая номер, он отрывисто крикнул в комнату:

— Где тот графин с шерри?

— Вот он, сэр. — Лицо Эйба Помроя позеленело, как майская трава.

— Возьмите его аккуратно за ободок на горлышке, заприте в буфете, а ключ передайте мне!.. Доктор Шоу? Говорит Аллейн. Приезжайте немедленно. То же самое, что и в прошлый раз. Я дал ему рвотное, оно сработало, но все равно он, похоже, при смерти. Я попробую сделать искусственное дыхание. Ради бога, приезжайте скорее!

Аллейн повесил трубку, принял у старика трактирщика ключ и стал набирать следующий номер, продолжая параллельно говорить Эйбу:

— Заприте ставни и все двери в доме. Оба бара. Все ключи дайте мне… Это полиция Иллингтона? Оутс? Это Аллейн. Приезжайте с Харпером немедленно! В «Перышки»! Молниеносно!

Он кинул трубку и принялся захлопывать ставни в отдельном зале. Эйб делал то же самое в общем.

— Если кто-нибудь попытается открыть ставни или выйти из комнаты, — бросил через плечо Аллейн, — то последует арест по подозрению в покушении на убийство, понятно?

— Да, но… — начал было Периш.

— Никаких «но»! — отрезал Аллейн страшным голосом. Оставалось только подчиняться. Из общего зала Эйб пригнал парочку перепуганных и удивленных рыбаков и передал Аллейну ключи. Аллейн запер двери. Все было закрыто наглухо. Ловушка захлопнулась.

— А теперь за мной! — скомандовал Эйбу Аллейн и понесся вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. На кровати в комнате Аллейна сидел Фокс, у ног его стоял тазик. Лицо у Фокса было донельзя удивленным и каким-то судорожно напряженным. При виде шефа он попытался заговорить, но рот у него был явно не в порядке. Нижняя челюсть непроизвольно ходила ходуном.

— Отодвиньте тазик, — приказал Аллейн. — Я хочу уложить его на пол.

Эйб отставил тазик подальше, и вдвоем они сгрузили тучного инспектора на пол. Аллейн развязал злосчастный галстук Фокса и расстегнул ему рубашку. Где-то в подсознании его крутилось чувство, что все это происходит во сне — ведь он так давно и хорошо знал своего товарища, а теперь вот… Аллейн начал делать искусственное дыхание, работая руками сильно и ритмично. Эйб молча очищал пространство вокруг Фокса…

— Когда устанете, сэр, я вас сразу же подменю, — проронил старик.

Но сейчас Аллейн почти не ощущал собственного тела, не думал об усталости, все его существо слилось с телом Фокса, его дыхание стало дыханием Фокса… В мозгу Аллейна проносились причудливые видения, и, на мгновение очнувшись от них, он хладнокровно отметил свой стакан с нетронутым, по счастью, шерри, стоявший на столе. Руки Фокса были неподвижны и судорожно вытянуты. Глаза его приоткрылись, стало заметно, что зрачки расширены до края роговицы. А глаза Аллейна заливал пот. И вдруг грузное тело, распростертое на полу, слегка двинулось.

— Вот это уже лучше, Братец Лис, — прохрипел Аллейн, нагибаясь за тазиком. — Кажется, его сейчас еще раз вырвет…

Аллейн приподнял и повернул голову Фокса чуть набок. Пациент аккуратно попользовался тазиком.

— Достаньте бренди, — бросил Аллейн. — Там, в сумке, в гардеробе…

Эйб передал ему фляжку, Аллейн быстро свинтил крышку, понюхал и попробовал бренди на язык. Все было в порядке. Тогда он плеснул бренди в колпачок и влил Фоксу в рот.

Внизу трезвонил телефон.

— Пойдите поднимите трубку, — приказал Аллейн.

Эйб вышел.

— Фокс, дружище… Эй, Фокс, очнись, — тихо, с болью прошептал Аллейн.

Губы Фокса задвигались. Аллейн осторожно вытер платком взмокшее лицо друга.

— Ах, как неловко… — пробормотал еле слышно Фокс, косясь на тазик.

— Старый ты дурила, задница несмышленая, — нежно сказал Аллейн.