Высматривая путь. Том II (СИ)

Часть 19. Человеку нужен человек

Дера вздрогнула и испуганно распахнув глаза, оперлась на руку, приподнимаясь. Ее взгляд тут же метнулся в сторону двери, подмечая светящиеся от солнечных лучей просветы. Третий день. Девушка рвано выдохнула и впилась пальцами в утоптанную землю. Подумать только, третий день она заперта в этой халупе и без Эскеля. Мысли в голову лезли одна лучше другой, но травница вовремя совладала с ними, окончательно убедив себя в том, что все с ведьмаком хорошо, и он всенепременно явится сегодня и заберет ее. Словно принц на белом коне прискачет и спасет свою прекрасную принцессу из лап чудовищ. Вот только Фредерика не была принцессой, а эльфы внешне мало походили на чудовищ, как и Эскель на принца.

В голове, отчего-то, тут же всплыли воспоминания о береге Понтара. Щеки девушки незамедлительно вспыхнули, а в груди все затрепетало. Она и подумать не могла, что такие диковинные шутки способен вытворять ведьмачий язык, воистину. А если это только половина его умений? От этих похабных мыслей стало до чертиков не по себе. Завалившись на спину, она тут же прижала грязные ладони к щекам и до того крепко зажмурилась, что перед глазами заплясали белесые пятна. Ишь чего удумала. В такой-то ситуации принялась о непотребствах всяких мечтать. Лучше бы подумала о том, чтобы свести совместное проживание со старой стервозной эльфкой к чему-то приемлемому. О доброжелательности, безусловно, и речи не шло, но лучше уж равнодушие, чем открытое противостояние. Вот только до равнодушия этого еще нужно каким-то образом дойти.

В самом деле, Фредерика еще никогда не сталкивались с подобным отношением к себе. Да, иногда ее недолюбливали сокурсницы: обзывали богатейкой, транжирой и сетовали на то, что именно таким путем она и добилась расположения профессоров, а не своей тягой к знаниям. Но Дера не обижалась, ведь доля правды в этом всё же была. В самом деле, одна только ее фамилия говорила академической профессуре о большем, чем полный кошель крон. Вот только она не любила пользоваться этим преимуществом из-за неловкости и стыда. А тут прям какая-то иррациональная ненависть просто потому, что такая как она вообще посмела существовать. Видать единственное, что останавливало спесивую эльфку от чего-то более существенного, чем пощечины, пинки и броски всем что попадется под руку, это — ведьмак. Да и кому захочется урезонивать разбушевавшегося охотника на чудовищ? Еще и посреди лагеря.

Промаявшись еще немного, Дера приняла решение все же попробовать встать с земли и немного походить. Она ведь в сидячем-лежачем положении провела вот уже сколько времени, того и гляди ноги атрофируются. Но подняться оказалось не так просто. Пришлось осторожно, придерживаясь руками за стену, вначале присесть на корточки, затем постепенно выпрямлять тело, придавая тому вертикальное положение. Боги, она будто и вовсе разучилась ходить. Конечности покалывало, колени тряслись, постоянно пытаясь согнуться, а от мыслей о том, чтобы оседлать Стебля, и вовсе становилось дурно. А как только удалось совладать с непослушными ногами, то в глазах потемнело, и тело резко накренило в сторону. Благо, что стена оказалась под рукой. Пришлось изо всех сил цепляться ногтями и пальцами за деревянные доски, собирая как можно больше заноз. Сделав глубокий вдох, Дера привалилась к ним плечом и попыталась успокоиться. А как к горлу подошел неприятный и горький ком, то все встало на свои места. Она ведь совсем не ела и не пила целых двое суток. А о том, чтобы принимать свою микстуру и вовсе не вспоминала. Последняя ее нехитрая трапеза состоялась в тот день, когда их притащили в этот треклятый лагерь нелюдей. И то состояла она лишь из пары глотков воды и нескольких капель лекарства. Так что ожидать какого-то невероятного прилива сил не стоило.

Сдавленно выдохнув, травница, медленно переставляя ноги, двинулась в сторону двери. Ей срочно нужен был глоток свежего воздуха. Два дня без солнечного света только усугубляли ее, и без того, не шибко хорошее состояние. И уже было совершенно плевать на разгневанную такой выходкой эльфку и на командира, который явно не одобрит такого поведения своей пленницы. Да, она чувствовала себя настоящей пленницей здесь. Без кандалов на руках и ногах, без решетки перед глазами, но с характерным чувством страха и депрессией, которая истощила организм и лишала последних сил. Горите все их пресловутые запреты синем пламенем. Дера — человек, а человеку требуется еда, вода, солнечный свет и свежий воздух. Боги, да пусть эти все эльфы творят с ней все, что хотят, но она обязательно выберется наружу, сделает вдох свежего воздуха, а там будь что будет. Но вот так сидеть и послушно ждать, ощущая как силы покидают её с каждым часом все быстрее и быстрее, было просто невыносимо.

Дверь, как назло, поддалась не сразу. Девушка царапнула по ней ногтями раз-другой, словно животное, которое просилось выйти и учащенно задышала.

— Черти… сил совсем нет, — шепнула она и облизнула сухие губы.

Навалившись плечом на злосчастную преграду, она из оставшихся сил толкнула ее несколько раз, а когда та нехотя поддалась, Фредерика вывалилась наружу, обессиленно падая на четвереньки. Пыль сразу же попала в рот и глаза, заставляя зажмуриться. От такого резкого движения в голове все поплыло, и даже появилась тошнота. Только вот рвать было нечем, если только желудочным соком. Краем сознания она понимала, что рядом кто-то есть. Слух улавливал чьи-то шаги и ругань. Вот только звучала она на Всеобщем, а не на Старшей речи. С трудом моргнув, Дера осоловело посмотрела на появившиеся перед носом потертые, но жутко знакомые, сапоги, отмахнулась от потянувшихся к ней рук и неловко повозилась, с трудом переворачиваясь на спину. Она обессиленно упала прямо на землю и сощурилась от света, что больно ударил в глаза. По щекам покатились слезы, но плакать совсем не хотелось. Наверняка, это все от солнечных лучей и обезвоживания. Но дышалось так легко и приятно, что на душе в миг сделалось настолько хорошо, что кожа покрылась мурашками, а волоски на руках встали дыбом.

— Холера! — закричали где-то далеко-далеко. — Гроностай! Какого дьявола вы с ней делали?!

— Ничего мы с ней не делали, vatt’gern, — вмешалась в разговор Мэйв, заставляя Деру поморщиться. — Не ела, истосковалась вся. Что уж взять от непутевой девки?

Сдерживая свои порывы в узде, как привык, ведьмак осторожно присел на корточки рядом с головой Фредерики, удивленно и растерянно глядя в ее хмурое лицо. Она же, с трудом сфокусировавшись на знакомом лице, что нависло над ней и закрыло собой добрую половину неба, сдавленно застонала и подняв руку вверх, обессиленно мазнула по воздуху. Ее кончики пальцев задели свисающие черные сальные пряди, а губы растянулись в глуповатой улыбке.

— Померещиться же всякое… — шепнула она, видя перед глазами кого-то лишь отдаленно напоминающего Эскеля.

— Дера? — тихо позвал ведьмак, но прикасаться пока не спешил.

Судя по всему, травница явно была не в себе, потому действовать нужно было осторожно. И если она, в самом деле, не ела ничего и даже не пила все эти дни, то не удивительно что ее рассудок слегка помутился.

— Теперь, можешь избивать меня сколько тебе вздумается, ушастая стерва, — заплетающимся языком, что все норовил прилипнуть к небу, проговорила девушка.

Эскель тут же метнул полный гнева взгляд в сторону эльфки, на что та лишь фыркнула и демонстративно отвернулась.

— Bloede dh’oine, — процедила она сквозь зубы, закусив пухлую нижнюю губу. — Crawle’t al mach. [Выползла же.]

— Mjiv… — вздохнул Гроностай, сокрушенно покачав головой.

Нет, ему не было жалко эту обессиленную dh’oine, только перед ведьмаком совесть немного мучила.

Эскель, ничего не говоря, поднялся, поправил грязнущую рубаху, и наклонившись, осторожно просунул руки под спину и ноги девушки, со всей присущей себе бережностью, поднял ее с земли. Сейчас он не хотел смотреть на лица, искрящиеся непониманием, что окружили его. И не хотел слышать никаких оправданий. Единственное, что сейчас заботило его — это как можно скорее погрузить Деру на коня, забрать сумки и спокойно отправиться в сторону Флотзама. Там уж они оба смогут привести себя в надлежащий вид, отоспаться и поесть. От такого необдуманного движения ребра неприятно засаднило. Опустив глаза на травницу, ведьмак понял, что она отключилась. Видать, бедолага, все силы потратила на то, чтобы выбрать наружу. Сцепив зубы, он сдавленно выдохнул, ощущая, как заходили желваки. Здравый рассудок подсказывал, что, зная Деру, ее и доводить не нужно — она сама должна была с этой задачей прекрасно справиться. Но сердце пылало злобой только потому, что те, кто обещался ее стеречь и оберегать, просто небрежно закрыли глаза на это, позволяя ей медленно чахнуть. А что, если бы он вернулся через неделю? Нашел бы бездыханное тело вместо живой и здоровой девушки?

— Vatt’gern! Стой!

Видят Боги, он не хотел останавливаться и оборачиваться, на зов — тем более, но зачем-то сделал это. Если бы тело само не остановилось как вкопанное, а голова не повернулась чуть в сторону, ровно настолько, чтобы Гроностай, который нагнал его, был виден боковым зрением.

— Что нужно?

— Зачем вам уезжать так сразу? Разбей лагерь неподалеку от нашего, приди в себя, и завтра на рассвете все отправимся в сторону Бен Глеана, минуя факторию. Вы ведь спешите, ведь так? А в таком состоянии, — он окинул многозначительным взглядом самого ведьмака, и бессознательное тело у него на руках, — я боюсь, что далеко вам не уехать.

Если отбросить все эмоции, то в словах эльфа была доля правды. Потому, поуспокоившись, Эскель взглянул еще раз на заворочавшуюся в его руках Деру и тяжело вздохнул. Как бы он ни противился, а пришлось кивнуть.

— Позже поговорим. Прикажи сумки ее принести, — резко бросив через плечо, он мерным шагом направился вперед, за пределы скоя’таэльского лагеря.

— Ell’ea. [Хорошо.]

Солнце было уже в зените, когда ведьмак устроил травницу в дубовых корнях, а сам принялся обустраивать для нее место. А для самого себя уж как придется, он-то мог и на голой земле спать. Потому свою подстилку уложил так, чтобы Фредерике было как можно мягче, а вторую, оставил для того, чтобы укрыть. Проверил на удобство свои седельные сумки, чтобы ничего не давило в голову, и только потом пристроил их на манер подушки. Трудно было понять, отключилась ли девушка или просто уснула, но по ее вздрагивающим ресницам на опущенных веках и слабому дыханию было ясно, что жива, а этого пока было достаточно. Устроив ее, на свой скромный взгляд, как можно удобнее, ведьмак обернулся в сторону пасущегося рядом Василька.

— Стереги, ее. А я пока за дровами схожу.

Конь будто бы и впрямь понял его. Задергал головой и тихонько зафырчал.

— Молодец.

Поднявшись на ноги, Эскель сдавленно застонал и приложил ладонь к ребрам. Боль становилась все невыносимее, а хваленная ведьмачья регенерация справляться, отчего-то, не торопилась. Скорее всего это все из-за ослабленного эликсирами организма. Но не страшно. Во время тренировок в Каэр Морхене его не останавливала кровоточащая рука, выбитое колено и вывихнутое плечо. Раз за разом он стонал от боли, стискивал зубы и ползком лез на треклятую «Мучильню». Ведь, какой из него ведьмак, если поврежденное плечо или смещенная коленная чашечка помешают ему отработать бег на контроль дыхания? С этими словами он был согласен лишь отчасти, но в особо сложных ситуациях, иронично, но именно они спасали его от отчаяния. А еще воспоминания о том злополучном забеге, когда он изо всех сил отмахивался от рук Геральта, что хотел помочь ему преодолеть дистанцию, и ковылял вперед. Вот только будущий ведьмак не подрассчитал силу непреклонности характера своего товарища. Нет уж, Эскель все сделал сам. Хромал, плакал от боли, но бежал. И мало того, что прибежал вторым, так даже умудрился как-то контролировать дыхание, чтобы не отключиться посреди тропы. Кажется, тогда им было по тринадцать? Вот и сейчас эти самые слова сработали безотказно. Пришлось сцепить зубы и идти на поиски дров, пока он был в тонусе, так сказать. А то если сядет, то до рассвета вряд ли сможет встать.

Деру разбудила возня над головой. Сдавленно застонав, она приоткрыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд. Кажется последнее, что она помнит — это то, как вывалилась из землянки и перекатилась на спину. А потом все как в тумане: сапоги, голоса, ведьмачьи глаза, голос Мэйв. Она помнит, что чьи-то руки подхватили ее, но противиться тогда уже не осталось сил. И уверенности в том, что это ей не приснилось не было ровно до тех пор, пока в нос не ударил запах древесной коры и травы, а лицо не обдало горячим дыханием. Замахав руками, девушка зажмурилась и мотнула головой в сторону. Но что-то влажное и теплое коснулось ее лба, затем носа. Странно пошевелилось, и исчезло, оставляя за собой мокрый след. В воспаленном сознании возникло сразу две ассоциации — слизняки или ведьмак. Остервенело потерев грязными руками лицо, Фредерика окончательно пришла в себя и, повозившись, с трудом приняла сидячее положение. Повертев головой, она поняла, что в самом деле находится не в землянке, а эти влажные следы на лице оставил Стебель, что радостно зафырчал совсем рядом.

— Здравствуй, мальчик, — расплылась в улыбке травница и потянула руку к лошадиной морде.

Тот ткнулся в раскрытую ладонь носом раз-другой, и потоптавшись на месте, немного отошел в сторону.

— Проснулась?

Справа раздался знакомый, ставший уже родным, голос, заставляя все тело содрогнуться. Сжав пальцами край шерстяной подстилки, девушка резко мотнула голову на звук. И как только взгляд нашел выкапывающего небольшую ямку ведьмака, сдавленный всхлип сдержать не получилось.

— Это ты… — только и смогла выдавить из себя она, вытирая подстилкой побежавшие по бледным щекам слезы.

Эскель бросил на нее взгляд, делая вывод, что никогда не видел Деру такой грязной. Ее лицо было все в пыли, а дорожки слез оставляли белесые подтеки. Отчего-то это показалось ему весьма забавным, в сочетании с этим вот взглядом полным облегчения и радости. Да чего уж там, ему и самому неслабо так полегчало после того, как он увидел ее. Но, увы, плакать у него не получалось, а так открыто выражать эмоции одной лишь мимикой — он просто не умел.

— Выгляжу не шибко хорошо, но да, это я, — не без улыбки ответил ведьмак, продолжая корпеть над очагом для костра.

— Я так тебя ждала, — с придыханием выдала Дера. — Каждый час, каждую минуту ждала, когда ты вернешься и заберешь меня из этого кошмара.

— Больше я тебя не оставлю, — со всей серьезностью сказал он, бросив в ее сторону нечитаемый взгляд.

Расспрашивать о том, что происходило за время его отсутствия, пока не хотелось. Судя по состоянию девушки, она едва ли сможет рассказать ему что-то дельное. Единственное, чем он пока способен ей помочь — это обеспечить защиту и покой, а там, когда будет готова — сама расскажет. Этот урок Кейры отпечатался у него на подкорке.

— Спасибо, — шепнула девушка в ответ и осторожно легла обратно.

Он ничего не ответил, только коротко кивнул и принялся выкладывать на дно очага тонкие веточки и хворост для розжига. Как стемнеет, он разожжет костер, и станет поуютнее. А пока, лучше отправиться к Гроностаю и обсудить дальнейший план действий. Ведь пока остались силы нужно ловить момент.

Дера следила за действиями ведьмака с нескрываемым интересом. Ровно до тех пор, пока незаметно провалилась в сон. И только тогда Эскель решился покинуть их импровизированный лагерь, напоследок наказав Васильку стеречь девушку. Тот снова покивал и зафырчал. Чудо, а не конь, ей-богу.

Командир скоя’таэлей нашелся не сразу. Пришлось опрашивать суетящихся в округе эльфов, параллельно удивляясь их невероятной слаженности. Каждый четко знал свое дело и старался не мешать собрату. Боги, да они даже передвигались по лагерю так, что даже не сталкивались друг с другом. Словно муравейник какой-то. И чем дольше ведьмак двигался по округе, тем больше его поражала эта ужасающая гармония. А когда уже надоело спрашивать и выискивать того, кто всем этим заправляет, Гроностай появился сам, выйдя из землянки в сопровождении Мэйв.

— Ведьмак! — он окликнул его на Всеобщем, что было весьма необычно. — Выглядишь ты не очень. Кто же тебя так сильно потрепал? Может быть, Мэйв осмотрит твои раны и даст снадобье?

— Знаю. Королева главоглазов завелась в лесах. Нужно было извести. А там еще одурманенные особи и кладка… ай… — он небрежно махнул рукой, нарочито не обращая внимания на эльфку. — Не надо мне снадобий. Просто отосплюсь и хватит. Лучше расскажи, что дальше? Мы-то решили, что отправимся во Флотзам с рассветом, и…

— Нет, направимся сразу на Бен Глеан, через крепость Хагге, — оборвал его эльф, доставая из кармана свою трубку.

Мэйв, заприметив это, раздраженно фыркнула и забурчала под нос.

— Так, женщина, отправляйся в дом. Дай нам обсудить дела, — сказал он, принявшись спокойно набивать табаком чашу трубки, что имел резкий можжевеловый запах.

Эльфка, что поразительно, даже не взбрыкнула как кобылка. Только обижено осмотрела невозмутимого Гроностая и вскинув подбородок, твердым шагом направилась обратно в землянку.

— Женщины… эльфки, человеческие девки, один хрен, — заворчал эльф, заканчивая со своими манипуляциями. — Давай пройдемся, подышим воздухом. Кстати, не куришь? Табак очень хороший. Такого ты еще не пробовал, я уверяю.

— Нет, обойдусь. Я бы выпил чего крепкого. Спирт может, — мечтательно отозвался Эскель. — Но пройтись можно.

Зажав зубами тонкий мундштук, Гроностай кивнул в сторону темнеющей чащи, неторопливо зашагав вперед. Ведьмак направился следом. А как лагерный гвалт перестал различаться за шелестом листвы, а глаза пообвыкли к полутьме, эльф остановился и обустроился под первым попавшимся деревом.

Несмотря на то, что солнце только что пересекло зенит, вокруг все равно стояла прохлада. А все из-за того, что плотные зеленые кроны не пропускали солнечный свет в должной мере, и земля оставалась сырой и непрогретой. Ведьмаку подумалось, что, должно быть, в самое пекло здесь царит неимоверная благодать. В июне, например, когда солнце шпарит так, что мозги плавятся. Под сапогами приятно похрустывали веточки и сминалась трава. А еще мелкие ящерки то и дело юркали туда-сюда, скрываясь в зелени. Но больше внимания привлекали гигантские грибы-мухоморы, что росли кучками то тут, то там. Под ними гнездились ежи и даже зайцы. А что, место весьма удобное, ведь тень от шляпки была настолько плотной, что скрываться в ней не составляло особого труда.

— Садись, в ногах правды нет, — процедил сквозь зубы Гроностай, выискивая по карманам чем бы раскурить трубку.

Эскель присел рядом на выступающий корень и щелкнул пальцами. Небольшие язычки пламени объяли его указательный, средний и большой пальцы. Эльф благодарственно кивнул и с нескрываемым удовольствием причмокнул. Смолисто-дымчатый, с нотками хвои и дерева, аромат навязчиво проник в ноздри, заставляя ведьмака сделать глубокий вдох. Нет, бывало, что он покуривал трубку, но чаще делал это с особой целью. Например, ради расслабления и притупления чувств и инстинктов. Ведь у ведьмачьего организма была и обратная сторона, которая доставляла немало трудностей во время близости с девкой. Иногда его могло неслабо так заносить, особенно если баба была больно хороша. А дурманящие травы могли очень хорошо растомить, притупляя обостренные рефлексы до уровня человеческих. Может быть, конечно, чуточку лучше, но, по крайней мере, с ума они не сводили. Ровно так же действовал и фисштех. Он уже проверил, но это уже совсем другая история.

— Двинемся мы сразу на Бен Глеан, как я и говорил. Но через Хагге, — прервал благодатное молчание эльф, выпуская в воздух облачко дыма.

— А что же твоя чахотка? — хмыкнул ведьмак, упираясь локтями в колени и сцепляя пальцы рук в замок.

Почему-то сгорбленным сиделось полегче.

— Убивает меня, как обычно, — улыбнулся Гроностай. — Но даже ради нее я не откажусь от курения. Все равно я проживу ровно столько, сколько мне отмерено. Ни больше и ни меньше. Так какая уже разница курю я или нет?

— Какой странный фатализм. Впервые встречаю такого эльфа.

— О, а ты что же, думал, что все мы надменные и скучающие по жизни подлецы, которым все в этом мире опостылело?

— Нет, — качнул головой ведьмак. — Чаще я встречал дрожащих и смиренных.

— А, оседлые… Многие из моих братьев и вовсе не считают их эльфами.

Эскель хотел было хохотнуть, вспоминая что и «оседлые» не шибко жалуют скоя’таэлей, но вышел какой-то сдавленный сип. Ребра отдались болью, заставляя прищуриться и скривить губы.

— Может быть зайдешь к Мэйв? — пожевывая мундштук предложил эльф.

— Нет. Я в порядке. Так что там с Хагге? — он облегченно выдохнул, понимая, что отпустило, но руку с правой стороны ребер так и не убрал.

— Думаю, в наших общих интересах покинуть земли Элландера, как можно скорее.

— Нам нужно было выбраться за пределы Редании. Элландер уже не так важен… — на выдохе ответил Эскель.

Гроностай только бросил косой взгляд на ведьмака и хмыкнул. Признаться, интерес его пробирал, но он решил не лезть не в свое дело. Тем более они ведь не товарищи, а просто временные попутчики. Так что не стоит вот так сразу влезать во что-то, несомненно, потаенное.

— Думаешь Элландер так сильно отличается от Редании? — хмыкнул он. — Я тебя умоляю. Культ Вечного Огня и там уже пустил свои корни. Как и охотники на ведьм. Куда уж без них? Слыхал об Октавии Гайл? Жуткая баба.

Ведьмак нахмурился, но ничего не ответил. Сраные культисты на пару с охотниками, видать, достанут их в самом Каэр Морхене. И судя по поведению Деры, она уже давно запамятовала о той листовке, что болталась где-то на дне ее сумки.

— Ну, мы ведь все равно идем на Восток, — продолжал эльф. — Доберемся вместе до Вергена или хотя бы того же Бен Глеана, а там каждый пойдет своей дорогой.

— Добро. Думаю, на дорогу уйдет дня три, не больше, — кивнул Эскель и на мгновение прикрыл глаза, вдохнув полной грудью.

Ребра снова заныли, а сам он подумал о том, что этого времени ему как раз хватит, чтобы восстановиться полностью. И если отправляться вместе с этими лесными партизанами, то так будет хоть какая-то надежда на поддержку. Ведь, коль с ним что-то случится в дороге, Дера сама уж точно не справится. Да и гуртом оно может и не так плохо?

— Я поговорил с Мэйв. Насчет состояния твоей попутчицы, — убрав все нотки беззаботности из голоса, заговорил Гроностай.

Ведьмак хмыкнул, впервые услышав, что эльф назвал Деру не «dh’oine» или «beanna». Неужто раскаивается? Подумать только, какие смиренные скоя’таэли им попались. Видимо перед хворью все становятся равными: люди, нелюди. Ну, муравейниками не грозили, в его присутствии к травнице не прикасались, и на том спасибо.

— Не думаю, что хочу разбираться в этом всем, — спокойно ответил Эскель. — Мне будет достаточно того, что ее больше никто не тронет.

— Моего слова тебе хватит?

— Хватит.

— Добро, — улыбнулся Гроностай, убирая изо рта трубку.

Кашель так некстати подкатил к горлу, заставляя сдавленно хрипеть. А когда окончательно разобрало, он лишь махнул рукой, мол иди. Не любил он, когда приступы застают его в чьем-то присутствии. Все вот эти обеспокоенные взгляды, вся эта участливость. От нее ему становилось только хуже. Особенно тогда, когда это заставляло чувствовать себя каким-то беспомощным калекой.

Эскель недоверчиво глянул на эльфа, но раз тот захотел остаться в одиночестве, то так тому и быть. К тому же ему и самому неплохо было бы отдохнуть.

Отчего-то путь к лагерю показался на порядок сложнее. Видать, сил и впрямь совсем не осталось. А еще нужно подумать о том, чем бы ему накормить Фредерику. В принципе, из провизии осталось не очень-то и много: яблоки, небольшой мешочек крупы, кусок хлеба и шмат шпика, что он не доел с троллем. Про то, что лежало в сумках у Деры, Эскель предпочитал не думать. Да и кроме хлеба, лука и небольшого куска сыра там ничего не оставалось. Ну еще засахаренные фрукты, что всучила им Кейра в последний момент. Якобы деву нужно потчевать сладким, чтобы не захирела. Да тут такая дева, что и без сладкого может захиреть. От этой мысли ведьмак немного повеселел. Непутевая была травница. Непутевая и не приспособленная к чему-то кроме ночлега в постоялых дворах. Да чего уж там, даже эти самые ночлеги в постоялых дворах давались ей непросто. И как она вообще выжила у Отто? Хотя, если судить по многочисленным подушкам, одеялу пуховому, личной бадье, то так очень даже неплохо выживать. Даже у низушка в хате.

Как дошел до места, понял, что травница все еще спит, а Василек, как и наказывали, пасется рядом и даже стережет. Как и Стебель. С завистью взглянув на безмятежно отдыхающую девушку, Эскель поудобнее перехватил рукой котелок, который одолжил у прижимистых эльфов и двинулся в сторону реки. Благо тут было недалеко. А как Дера проснется, он успеет и кашу какую-никакую сварить. Да и ради того, что девушка наконец поела горячей еды, он готов был расстараться даже со сломанными ребрами. Не хрустальный ведь, ей-богу.

Комментарий к Часть 19. Человеку нужен человек

Бечено