Высокое окно

31

Прошло много времени, прежде чем я наконец выбрался из своего укрытия и опять вошел в гостиную, озираясь по сторонам. Подошел к стулу, поднял пистолет, тщательно протер его и положил на прежнее место. Выложил из пепельницы на стол три окурка со следами ярко-красной помады, отнес их в уборную и спустил воду. Затем поискал глазами второй стакан с ее отпечатками пальцев. Не нашел. Недопитый стакан отнес на кухню, сполоснул его и вытер кухонным полотенцем.

Теперь самое главное. Опустился на колени перед трупом, подобрал пистолет и вложил его в свисавшую над полом застывшую руку. Отпечатки пальцев неразборчивы, но они есть, и это не отпечатки пальцев Лоис Морни. Покрытая мелкими трещинками резиновая рукоятка с отбитым краем слева, под затвором. На ней отпечатков нет. На правой стороне ствола отпечаток указательного пальца, на спусковой скобе еще два пальца, за камерой слева, на плоской части, отпечаток большого пальца. Более чем достаточно.

Напоследок я еще раз оглядел гостиную.

Притушил свет в плафоне. Даже вполнакала лампочка все равно ослепительно освещала восковое лицо покойника. Открыл входную дверь, вынул из замочной скважины ключ, протер его и вставил обратно. Закрыл дверь, протер замок и вернулся к машине.

Приехал в Голливуд, запер машину и направился через стоянку к входу в «Бристол-апартментс». Услышал в темноте хриплый шепот. Кто-то произнес мое имя из припаркованного на стоянке автомобиля. В окне небольшого «паккарда» маячило длинное непропорциональное лицо Эдди Прю. Он был один. Я облокотился на дверцу и заглянул в кабину.

— Как живешь, сыщик?

Я бросил под ноги спичку и выпустил дым ему в лицо.

— Кто выронил счет на поставку стоматологического оборудования, который вы мне дали вчера вечером? Венниер или кто-то еще? — спросил я.

— Венниер.

— И что мне делать с этим счетом? Изучать по нему биографию Тигера?

— Не будь дураком.

— Почему в кармане у Венниера был этот счет? И если он его выронил, почему вы ему его не вернули? Короче, объясните мне, дураку, почему какой-то счет на поставку стоматологического оборудования так всех заинтересовал, что понадобилось даже нанимать частного сыщика. Да еще Алексу Морни, который терпеть их не может.

— Морни дело знает, — сухо сказал Эдди Прю.

— Недаром он бывший актер.

— Брось ты. Неужели не понятно, зачем нужны эти материалы?

— Теперь-то понятно. Выяснил. Альбастон используют для искусственных пломб. Материал очень прочный, хорошо соединяется с драгоценным металлом. Другой материал, кристоболит, применяется для восковой формовки, так как деформируется при высоких температурах. Я ясно выражаюсь?

— Надеюсь, знаешь, как делаются золотые пломбы? Ведь знаешь, а?

— Сегодня два часа на это убил. Теперь я специалист. А что?

Он помолчал, а потом спросил:

— Газеты читаешь?

— Случается.

— Тогда, может, слышал, что в Белфонт-билдинг на Девятой улице прихлопнули одного старика. Зовут Морнингстар. Его контора находилась как раз над мастерской этого Тигера, двумя этажами выше. Не читал?

Я не ответил. Еще некоторое время Прю молча поедал меня глазами, потом потянулся к замку зажигания и повернул ключ. Машина завелась, и он выжал сцепление.

— Дурак ты, приятель, — мягко сказал он. — Дурак, каких мало. Спокойной ночи.

Машина отъехала от тротуара и покатилась под гору в сторону Франклина. Улыбаясь, я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида.

Потом поднялся к себе в квартиру, отпер ключом дверь, приоткрыл ее и только тогда тихо постучал. Из комнаты послышались шаги. Дверь распахнула крупная румяная девица в белом медицинском халате и в шапочке с черной полосой.

— Я Марло. Живу здесь.

— Входите, мистер Марло. Доктор Мосс предупредил меня.

Я бесшумно закрыл за собой дверь, и мы заговорили вполголоса.

— Как она? — спросил я.

— Спит. Когда я приехала, она уже дремала. Меня зовут мисс Лимингтон. Насколько мне известно, температура у нее нормальная, пульс еще немного частит, но стал ровнее. Видимо, психическое расстройство.

— Она нашла убитого человека, — объяснил я — Страшно перепугалась. Она крепко спит? Я буду ночевать в гостинице. Могу зайти взять кое-какие вещи?

— Конечно. Только потише. Хотя вы вряд ли ее разбудите. А если и проснется, тоже ничего страшного.

Я прошел в комнату и положил на стол деньги.

— У меня есть кофе, бекон, яйца, хлеб, томатный сок, апельсины и выпивка. Все остальное можете заказать по телефону.

— Я уже изучила ваши запасы, — ответила медсестра с улыбкой. — До завтра мне хватит. Она здесь останется?

— Посмотрим, что скажет доктор Мосс. Думаю, она поедет домой, как только будет в состоянии. Ехать ей далеко — в Вичиту.

— Я, конечно, не врач, — сказала она, — но, по-моему, ей просто нужно как следует выспаться, и все пройдет.

— Как следует выспаться и сменить обстановку, — уточнил я, но мисс Лимингтон вряд ли меня поняла.

Я прошел по коридору и заглянул в спальню. Лежит в моей пижаме, на спине, выбросив одну руку поверх одеяла. Манжет пижамной куртки закатан дюймов на шесть, а то и больше. Из рукава торчит маленькая рука, крепко сжатая в кулачок. Лицо изможденное, бледное — и очень спокойное. Я порылся в шкафу, взял чемодан и побросал в него все необходимое. Выходя из комнаты, еще раз взглянул на Мерл. Глаза открыты и устремлены в потолок. Покосилась на меня, губы растянулись в сладкой улыбке.

— Привет. — Голос слабый, измученный. Таким голосом говорят, когда лежат в постели, когда рядом медсестра и все под рукой.

— Привет…

Я подошел к постели и улыбнулся ей своей неотразимой улыбкой.

— Мне хорошо, — прошептала она. — Просто отлично. Да?

— Конечно.

— Я лежу на вашей постели?

— Ничего страшного. Она не кусается.

— Я не боюсь. — Маленькая ручка скользнула ко мне по одеялу и легла ладонью вверх, ожидая пожатия. Я сжал ее. — Вас я не боюсь. Женщины могут вас не бояться, правда?

— Спасибо за комплимент.

Ее глаза улыбнулись, потом опять погасли.

— Я соврала вам, — тихо сказала она. — Я… я никогда не убивала.

— Знаю. Я был там. Неважно. Не думайте об этом.

— О неприятном всегда советуют не думать. А все равно думаешь. Глупые какие-то советы.

— Значит, я глупый. — Я сделал вид, что обиделся. — Может, еще поспите?

Она повернула голову и заглянула мне в глаза. Не выпуская ее руки, я сел на край кровати.

— Вы вызвали полицию? — спросила она.

— Нет. Вы разочарованы?

Она нахмурилась.

— Должно быть, вы считаете меня ужасной дурой.

— Должно быть.

У нее на глаза навернулись слезы, скользнули по ресницам и медленно поползли по щекам.

— Миссис Мердок знает, где я?

— Пока нет. Сейчас поеду к ней, расскажу.

— Вы…. все ей расскажете?

— Ну да, а что?

Мерл отвернулась.

— Она поймет, — тихо проговорила девушка. — Она-то знает, что я наделала восемь лет назад. Боже, что я натворила!

— Конечно, знает. Стала бы она столько лет платить Венниеру.

— Какой ужас. — Она выдернула руку, которую я держал, другую руку вынула из-под одеяла и сцепила их. — Жаль, что вы узнали об этом. Очень жаль. Никто не знал, кроме миссис Мердок. Даже родители. Лучше бы вы не знали.

На пороге появилась медсестра и неодобрительно посмотрела на меня.

— Мистер Марло, ей нельзя разговаривать. Вам вообще лучше уйти.

— Послушайте, мисс Лимингтон, я знаю эту девушку уже два дня, а вы всего два часа. Ей это только полезно.

— У нее опять может быть… приступ, — возразила она, старательно пряча глаза.

— Что ж, пусть лучше у нее будет приступ сейчас, пока вы здесь. Пойдите на кухню и пропустите стаканчик.

— Я не пью на работе, — холодно сказала медсестра — Кроме того, от меня будет пахнуть спиртным.

— В данный момент вы работаете на меня. А я требую, чтобы мои подчиненные время от времени выпивали. И потом, если за хорошим обедом вы позволите себе рюмку другую, от вас никогда не будет пахнуть спиртным.

Она прыснула и вышла из комнаты. Мерл слушала нас с некоторой досадой, как будто во время очень серьезной пьесы разыгрывается легкомысленная интермедия.

— Я хочу вам все рассказать, — заговорила она срывающимся голосом. — Я…

Я перегнулся на кровати и накрыл ее стиснутые руки своей громадной лапой:

— Бросьте. И так знаю. Марло все знает — кроме того, как устроиться в жизни. Не в деньгах счастье. Сейчас спите, а завтра отвезу вас в Вичиту — к родителям. За счет миссис Мердок.

— Как это благородно с ее стороны! — воскликнула Мерл. Глаза широко раскрылись и заблестели. — Впрочем, она всегда удивительно ко мне относилась.

Я поднялся с кровати.

— Она вообще удивительная женщина, — сказал я, усмехнувшись. — Каких мало. Сейчас поеду к ней, и мы чудесно проведем время за чашечкой чая. А если вы сейчас же не заснете, я не разрешу вам больше признаваться в убийствах, так и знайте.

— Вы ужасный человек, — сказала она. — Не люблю вас. — Отвернулась, спрятала руки под одеяло и закрыла глаза.

Я направился к двери. Перед тем как выйти, обернулся и мельком взглянул на нее. Смотрит на меня, приоткрыв один глаз. Я нахмурился, и глаз тут же закрылся.

Вернулся в гостиную, метнул грозный взгляд на мисс Лимингтон и вышел с чемоданом в руке.

Поехал на бульвар Санта-Моника. Ломбард еще был открыт. Старый еврей в высокой черной ермолке явно удивился, что я смог так скоро выкупить из заклада монету. Я заверил его, что в Голливуде и не такое бывает.

Он достал из сейфа конверт, вскрыл его, взял у меня деньги и закладную квитанцию и выложил из конверта на ладонь блестящую золотую монету.

— С такой монеткой жаль расставаться, — сказал он. — Какая работа, нет, вы подумайте, какая работа!

— На двадцать долларов потянут, — сказал я. Он пожал плечами, я спрятал монету в карман и пожелал ему спокойной ночи.