Взаимный интерес

6

— А ты уверен, что эта колымага дотянет хотя бы до ближайшего поворота? — опасливо поинтересовалась Лив, неохотно влезая в кабину все того же видавшего виды грузовичка.

На свадьбу она надела голубой шелковый костюм с короткой обтягивающей юбкой, явно не приспособленной к таким походным условиям. Чтобы забраться в кабину, ей пришлось подтянуть ее чуть ли не до самых бедер. Лив нахмурилась. До чего же не хочется отправляться ни в какое свадебное путешествие, а уж тем паче в подобной развалюхе! Грегори с трудом оторвал взгляд от стройных ножек и подавил стон. Не сон ли see это? Сегодня день его свадьбы, а эта прелестная красавица — его невеста, точнее, уже жена. Сама она, правда, иного мнения на сей счет. Но ничего, в который раз поклялся он себе, она свое мнение изменит!

— Дотянет. — Голос его прозвучал сухо, почти напряженно: таких сил стоила Грегори внутренняя борьба с не в меру разгулявшимися гормонами. — Не быстро и, уж само собой, не с шиком, но доехать мы доедем.

Когда он попросил у Ларри одолжить грузовик, его новый компаньон, по собственному своему выражению, чуть не задохнулся от удивления. Зачем везти бедную девочку в свадебное путешествие на старой развалюхе, когда чудесный новенький «лотос» понапрасну пылится в гараже?

Да и у няни Кроули нашлось, что сказать:

— К чему была вся эта, позволь-ка спросить, неуместная гонка к алтарю? И зачем тебе скрывать, кто ты такой? И с какой стати мне притворяться твоей бабушкой? Не нравится мне все это, мастер Грег, ох как не нравится. На мой взгляд, все эта затея попахивает обманом, а ты ведь никогда не любил лгать.

Слава Богу, хоть во время короткой гражданской церемонии оба вели себя вполне прилично — если, разумеется, прилично стоять с открытым ртом и ошеломленной физиономией. Барбара же, благослови ее небо, не скрывала, что счастлива до безумия, и утирала уголком платочка материнские слезы радости. Единственное недовольное лицо среди присутствующих принадлежало тете Бет. Грегори вообще не понимал, чего ради было отпрашиваться с работы, если потом все время хмуриться и морщиться.

Но вот наконец свадьба, какой бы она ни была, закончилась. Чемоданы лежали в кузове грузовичка, а молодожены отправлялись проводить медовый месяц — надо полагать, один из самых диковинных медовых месяцев в истории человечества. Заводя мотор, Грегори услышал, как Лив украдкой вздохнула. Сердце у него так и сжалось. Куда лучше было бы устроить пышную свадьбу и с гордостью продемонстрировать всему миру чудесную жену, чем вот так, тихо и без шума, зарегистрировать брак — все процедура заняла считанные минуты.

Грегори хотел бы увезти Лив на далекие экзотические острова, осыпать подарками, любить ее до тех пор, пока оба не позабыли бы, где они и — кто они. Хотел украсить тонкие пальцы кольцами, увенчать прелестное чело диадемой, окружить возлюбленную блеском золота и драгоценных камней. То жалкое медное колечко — самое простенькое, какое он только сумел найти, — дешевка и прямое оскорбление красоте, от которой перехватывает дыхание и сердце начинает биться трепетней и чаще.

Но если он намерен претворить свой план в жизнь, если стремится, чтобы Лив полюбила его, а не его миллионы, то выход один: как говорит няня Кроули, покрепче взять себя в руки и держаться.

— И чего ради мы все это затеяли? К чему куда-то ехать? — недовольно спросила Лив. Холодный, ровный голос ясно дал понять, что трепет и пыл, вызванные вчерашними поцелуями и объятиями, исчезли без следа. — Конечно, со стороны твоего друга очень мило разрешить нам пожить в его коттедже. Но ведь у нас ненастоящий медовый месяц, а тогда зачем все это нужно? Почему бы не отправиться сразу в Лондон? Мы ведь решили, что во время нашего брака сумеем как-нибудь разместиться в моей квартире. Да и все равно надо предъявить свидетельство о браке адвокату Тобиаса.

— Ну, у нас еще куча времени. — Грегори не дал сбить себя с толку. — В коттедже есть телефон, ты прекрасно сможешь обо всем договориться. И у тебя целых три недели в запасе — в любой момент успеешь торжествующе помахать свидетельством у него перед носом и предъявить права на наследство.

Мотор фырчал и кашлял, грузовик так и трясся. Свернув с главной магистрали, Грегори решительно взял курс в другую сторону от Лондона.

Куда угодно, только не на квартиру Лив!

Вчера вечером, когда молодые люди наконец вырвались из лона семьи, девушка сказала, что квартирка у нее малюсенькая. Одна спальня, да и та совсем крохотная. Зато в гостиной есть софа, на которой спит Барбара в тех редких случаях, когда навещает дочь в Лондоне. Ничего, там не так уж неудобно…

Грегори готов был жить хоть в коробке из-под шляп, спать на самом неудобном и продавленном диване в мире — какие тут могут быть разговоры! Если бы ему пришлось ютиться в ящике из-под ваксы, лишь бы не разлучаться с любимой, он и на это пошел бы с радостью. Но беда заключалась в том, что, едва попав в Лондон, Лив наверняка тотчас же погрузится в привычный ей мир высокой моды и встреч с агентами, мир, в котором ему, Грегори, не было места. Не успеет он и глазом моргнуть, как между Лив и ее необходимым, но нежеланным мужем воздвигнется прочная стена.

Нет, ему нужно хоть пару недель провести с любимой наедине, дать получше узнать его. И тогда, наверное, ей и самой больше никогда не придет в голову мысль о какой-то дурацкой софе и раздельных спальнях.

— Сама подумай, — рассудительно произнес Грегори. — Я уже сказал Барбаре, что мой одноклассник предложил нам пожить в его деревенском логове дней десять. У нее уже есть тамошний номер телефона. Если она попробует связаться с нами и неожиданно выяснит, что мы пренебрегли чудесной возможностью провести медовый месяц в сельском уединении, то наверняка заподозрит неладное.

Лив неохотно признала, что в словах Грегори есть свой смысл. Нельзя, чтобы Барбара догадалась, что ее дочь вышла замуж не по любви. Только когда мама обустроится в Роуз-хаус, только тогда, месяцев через двенадцать, да и то осторожно можно будет уверить ее, что брак Лив и Грегори оказался неудачным.

Сельское уединение — вот что смущало девушку. В Лондоне все было бы намного проще: они с Грегори практически не виделись бы, не общались. Лив могла бы с головой уйти в работу, отвлечься, снова обрести душевное спокойствие. Почему-то с тех пор, как они с Грегори условились пожениться, именно он взял на себя все организационные проблемы. Именно он так быстро все уладил, назначил день церемонии. Именно он сообщил Барбаре, что раз уж они с Лив поняли, что созданы друг для друга, нет смысла откладывать свадьбу. И успел вдобавок договориться со школьным приятелем насчет коттеджа — потому что, как сказал Грегори, на те деньги, что принесла ему карьера маляра, на Багамы или в Ниццу не поедешь.

— И что, там правда так уединенно? — поинтересовалась Лив, злясь на себя.

Откуда вдруг взялись эти пугливые нотки в голосе? С какой стати ей чего-то бояться? Они ведь договорились, что брак останется чисто фиктивным. А если вчера она так размякла от его поцелуев, то виной всему нервы. Нервы и усталость.

Или что-то большее?

— Ни одного соседа, — хладнокровно ответствовал Грегори. — Только птицы, пчелы и бабочки.

— А ты не заскучаешь от безделья? — в отчаянии спросила она.

Грегори обернулся. И ее бросило в дрожь — столь чувственно изогнулись его губы, а в янтарных глазах вспыхнул опасный огонек.

— Ничего, я найду, чем заняться. Обещаю.

Лив благоразумно придержала язык и молчала добрых двадцать миль кряду. Наверняка Грегори ничего такого не имел в виду, какие бы страстные взоры на нее не кидал. Он просто дразнится, нарочно старается вывести ее из себя.

Надо надеяться, в следующие две недели он свою привычку бросит, не то она просто с ума сойдет. Лив не хотелось даже задумываться: а чего бы это?

Наконец Грегори нарушил затянувшееся молчание.

— Ну вот, почти приехали.

Грузовичок катил вниз по пологому склону. Асфальтовое шоссе давно кончилось. Теперь под колесами тянулась неширокая проселочная дорога, каких много в сельской местности: две накатанные колеи, трава между ними, а по бокам, почти смыкаясь, высятся живые изгороди. Если считать по прямой, то до Роуз-хаус отсюда рукой подать. Романтический край.

Лив не желала думать ни о какой романтике. Но что могла поделать, когда за последним поворотом открылась высокая стена, сквозь сводчатый проем которой виднелся дивный каменный коттедж? Он оказался куда больше, чем она ожидала. Перед широкой дубовой дверью росли розы. Добрая дюжина окошек приветливо посверкивали в лучах предзакатного солнца.

— Какая красота! — Забыв, что отчаянно не хотела сюда приезжать, Лив не сдержала восторженного восклицания.

Похоже, друг Грегори был наделен отменным вкусом. Все кругом оказалось выдержано в едином стиле, а за садом открывалась чудесная панорама окрестностей: зеленые луга, тенистые деревья и синеющие вдали холмы.

Идеальное место для того, чтобы провести пару недель, наслаждаясь прелестью райского сада до грехопадения… Только на сей раз никакого грехопадения не будет, сурово напомнила себе Лив, ощутив, как бурно реагирует ее тело на то, что Грегори быстро обошел грузовик, чтобы открыть перед ней дверцу.

В этот миг одно его прикосновение могло бы все испортить, разрушить мирные чары волшебного уголка. Лив так и замерла, затаив дыхание. По коже пробежали мурашки — от испуга или предвкушения, бедняжка и сама не знала. Она знала лишь одно: после вчерашнего вечера легчайшее касание руки Грегори способно надолго вывести ее из равновесия.

Но он даже не попытался помочь ей вылезти. Просто придержал дверцу, взял оба чемодана, которые успел выгрузить, покуда его спутница предавалась восторженному созерцанию, и зашагал к дому.

Лив невольно залюбовалась его стройной мускулистой фигурой. Во всей этой предсвадебной спешке Грегори каким-то чудом успел купить себе костюм. Однако даже нелепый покрой и дешевенькое сукно не могли скрыть красоты и силы мужественного тела Грегори, исказить неторопливую грацию его походки.

Сглотнув невесть откуда взявшийся в горле комок, Лив неохотно последовала за своим лжемужем к дому.

Грегори отпер тяжелую дубовую дверь и занес чемоданы внутрь, от души надеясь, что садовник Том и экономка миссис Роджерс до конца уяснили отданные им по телефону торопливые распоряжения и выполнят их в точности. Малейший промах мог погубить всю затею на корню.

Что до садовника, тут Грегори не беспокоился. Надежный, верный старина Том в ближайшие две недели и близко не подойдет к коттеджу. Хозяин не велел — этого ему будет довольно. Но вот миссис Роджерс, добродушная, старательная, поддерживающая в доме безукоризненную чистоту во время долгих отлучек Грегори, наверняка будет сгорать от любопытства. Отчего это ей вдруг приказали срочно набить холодильник, бар и кладовую всевозможными припасами, а самой на две недели отправиться во внеочередной отпуск? Грегори так и видел, как вспыхнули ее черные глазки от таких странных распоряжений. А вдруг ей взбредет в голову тайком остаться и посмотреть, что задумал хозяин. Ох уж эти женщины… Их от любопытства не излечишь…

Не стыдясь подобных мыслей, Грегори решительно отправился в кухню. К величайшему его облегчению, никаких следов женского присутствия там не обнаружилось. Лив же все еще нерешительно топталась в холле, нервно вращая вокруг тонкого пальчика дешевое обручальное кольцо.

Сердце у Грегори так и сжалось от сострадания. От волнения бедняжка вся извелась — куда девался былой холодок, утонченная изысканность бесстрастной недотроги? А ведь все это было не напускным, а самым что ни на есть неподдельным в характере девушки.

Лив подняла взгляд, увидела его и попыталась улыбнуться. Однако дрожащая улыбка лишь на миг осветила бледное лицо и тут же погасла вновь. Почему? — недоумевал Грегори. Чего она боится? Ведь Лив так мастерски сумела отклонить все его прежние попытки познакомиться с ней поближе, назначить свидание. На его памяти она нервничала только раз, когда предлагала заключить фиктивный брак. Впрочем, оно и понятно, в такой ситуации всякий занервничает. А все остальное время была просто олицетворением спокойствия и самообладания — вплоть до той минуты, когда он поцеловал ее.

Так может, ему удалось пробиться сквозь броню, надежно оберегавшую незнающее любви сердце Лив? Может, частица его желания, его страсти передалась ей через жаркое прикосновение губ Грегори? Она почувствовала, как что-то в ней дрогнуло в ответ, и сама того испугалась? Испугалась, что ледяное пренебрежение к мужчинам и интимной стороне жизни вдруг начало таять? Вполне правдоподобная версия. Грегори ощутил, как его бросило в жар, а губы невольно расплылись в самодовольной ухмылке. Полегче, парень, полегче! — осадил он себя. Не торопись, не опережай события!

Но даже эта мысль умудрилась вызвать в его распаленном воображении совсем иную картину: да, так он и будет заниматься любовью с Лив — не спеша, бережно и нежно. Он будет терпелив — пока в Лив не пробудится такое же пылкое желание, пока с губ ее не сорвется призывный крик страсти… Грегори наконец спохватился — слишком уж бурно и стремительно реагировала на эту череду образов некая, не совсем подвластная разуму часть его тела.

Откашлявшись, чтобы стряхнуть наваждение, он подхватил с пола чемоданы и зашагал наверх по полированным дубовым ступеням. Лишь уверившись, что голос не выдаст его, он обернулся и бросил через плечо:

— Лив, поднимайся, выбирай себе комнату. Умойся с дороги, а я пока приготовлю ужин. Джилл, — он произнес первое пришедшее на ум имя, — говорил, что тут полно всяких припасов, так что с голоду не умрем.

До чего же невыносима была ему эта комедия! До чего же хотелось быть с Лив открытым и искренним! Но если только Грегори желал добиться цели, иного выхода не оставалось.

— А сколько тут комнат? Дом гораздо больше, чем я предполагала. Мне почему-то рисовалась этакая крохотная хибарка с малюсеньким садиком.

Каблуки ее туфель выбивали звонкую дробь, а голос звучал на удивление прерывисто. Неужели она запыхалась? Но не настолько же крута эта лестница! Не глупи, строго велел себе Грегори. Просто Лив вне себя от облегчения, что ее так называемый муж не собирается нарушать условия сделки и предлагать им поселиться в одной комнате. Разумеется, у него такого и в мыслях не было — во всяком случае, пока. Но Лив о том знать не могла.

Подождав девушку на широкой лестничной площадке наверху, Грегори повернулся к ней.

— Раньше это была обычная фермерская усадьба. Она едва не разваливалась, когда…

Как там, во имя всего святого, он обозвал мифического друга детства? Проклятье — напрочь из головы вылетело! Вот уж воистину, чтобы преуспеть на поприще лжеца, нужна отменная память! В нормальных обстоятельствах Грегори на память не жаловался, но сейчас она его подвела.

— …когда мой друг ее купил, — закончил он, злясь на самого себя. И поспешно сменил тему, распахивая дверь ближней комнаты, где жила Кэтлин, когда ей удавалось ненадолго оторваться от веселой студенческой жизни. — Здесь три спальни. Выбирай, конечно, сама, но при этой есть отдельная ванная. Ты ведь, наверное, предпочтешь, чтобы у тебя была своя, а не делить со мной одну на двоих.

Грегори сам был доволен, каким рассудительным и здравым тоном произнес эту тираду. Однако появившееся на лице девушки странное выражение удивило его. Тонкие брови чуть заметно нахмурились, как будто Лив о чем-то задумалась.

— А ты хорошо знаешь этот дом. Ты тут часто бываешь?

— Реже, чем хотелось бы.

Вообще-то Грегори надеялся, что Лив не станет задавать слишком много вопросов про его отношения с вымышленным владельцем дома, но на этот ответить было нетрудно, причем вполне искренне.

Потом, когда любимая захочет, чтобы брак их стал настоящим и крепким, на всю жизнь, они смогут бывать здесь чаще. Можно даже устроить тут офис, откуда управлять всеми делами, лишь изредка, когда захочется, выбираясь в Лондон, — разумеется, вместе с красавицей женой. Это место, этот сельский дом был бы идеальным жилищем для детей, которых они заведут…

Идиот! При одной мысли о том, как они с Лив будут заводить детей, перед глазами поплыл алый туман. Остынь, остынь, умерь не в меру пылкое воображение! Но, вновь заговорив, Грегори не смог совладать с легкой хрипотцой в голосе:

— Ну как? Или посмотришь другие спальни?

Глаза молодых людей встретились. Лив замерла как завороженная, не в силах оторвать взгляда. Глупо, конечно, ведь Грегори говорил весьма разумные и здравые вещи, но что-то неуловимое в его голосе, какие-то глубоко личные нотки внезапно заставили ее почувствовать себя такой… такой слабой женщиной.

Происходило что-то странное. Нечто, чему названия Лив не знала, заставляло сам воздух между ними сгущаться, наполняться вяжущей негой. Ей казалось, что невидимые, но теплые ладони проникают под ее одежду, ласкают тело, а оно откликается в ответ…

Сделав над собой усилие, Лив отвела взгляд от глубоких янтарных озер — глаз Грегори.

— Нет, — пролепетала она. — Нет, спасибо. Да-да… я согласна… Очень красивая комната. — И чуть не упала, в спешке споткнувшись о порог, досадуя и злясь на себя.

Слава Богу, Грегори просто-напросто внес в спальню ее чемодан, поставил около кровати и вышел, бросив напоследок:

— Тогда отдыхай и приходи в себя.

Лив без сил опустилась на пестрое покрывало. Она никак не могла взять в толк, что же такое с ней происходит, отчего вдруг утратила способность трезво соображать, почему вдруг ведет себя, точно малолетняя идиотка. Жалко лепечет, спотыкается, сама не своя… А все почему? Да потому что навоображала невесть чего: будто между ними начинает возникать искорка взаимного влечения.

Вертя на пальце тонкое колечко — неужели действительно медное? — Лив боролась с маниакальным желанием сорвать его и зашвырнуть в угол. С губ ее сорвался сердитый стон.

Да что с ней? Она ведь сама попросила Грегори жениться на ней в обмен на все свои сбережения. Ему нужны деньги, ей — эта нелепая пародия на брак, чтобы гордо вручить Барбаре ключи от Роуз-хаус со словами: «Мамочка, это тебе. Будь счастлива».

Они заключили сделку, и она свою часть выполнит. Неприятно, конечно, что пришлось поселиться в этом коттедже и делать вид, будто у них медовый месяц, но Грегори прав: смысл в этом есть. Тем более что и сам он ведет себя куда как благородно, даже уступил ей единственную спальню с отдельной ванной комнатой. Так они смогут избежать множества неловких ситуаций — не придется вечно сталкиваться друг с другом по утрам и вечерам.

Так отчего же сейчас у нее тяжко на душе? Правда, еще неделю назад Грегори так и лип к ней, заигрывал, пытался завязать роман — пустяковый, ничего серьезного. Но неожиданное предложение заставило его позабыть все эти глупости. Возможность заработать была для него куда важнее легкого летнего флирта. Лив на то и рассчитывала.

Поэтому следовало перестать думать о нем! Воображать то, чего нет и никогда не будет!

Решительно выпрямившись, она поднялась с кровати и начала осматривать комнату. Любой ценой надо отвлечься, выбросить Грегори из головы. Спальня оказалась просто очаровательной. Похоже, обитала в ней молодая женщина. Розовато-кремовые тона, белоснежные занавески на окнах, повсюду вышиты цветы — розы и лилии. Мебель, изящная и красивая, подобрана со вкусом и любовью. А ванная — небольшая, но до чего милая! Там оказалось все, о чем только можно мечтать.

Должно быть, школьный приятель Грегори очень щедрый человек, если позволил нам бесплатно пожить в таком чудесном доме, решила Лив, начиная распаковывать вещи. Задача была не из трудных — она взяла с собой очень мало.

Надо будет порасспросить Грегори об этом друге, думала она. Чем он зарабатывает на жизнь, женат ли? Все ж таки тема для разговоров. Нелегко, наверное, будет коротать утомительные, тягучие и скучные часы сельского уединения.

Лив сняла ненавистный шелковый костюм, умылась, почистила зубы, а потом надела джинсы с хлопчатобумажной рубашкой и завязала волосы в хвост. Душ она решила принять позднее — будет предлог пораньше уйти к себе после ужина. И без того им придется проводить с глазу на глаз слишком много времени. Ну да ничего: пара дней, и она сумеет успокоиться и обрести себя прежнюю — хладнокровную и сдержанную.

Довольная принятым решением, Лив направилась к двери. Теперь ничто не поколеблет ее самообладания. Ничто и никогда!