Взгляды

24. Введение

Прежде чем перейти к вопросу о том, как во времена Сталина и его наследников была искажена ленинская национальная политика, как произошло сползание партии на путь великодержавного национализма, мне хочется напомнить читателям о тех основах, на которых держалась ленинская национальная политика, в верности которой клялся Сталин и его продолжатели.

Национальный вопрос, как известно, был предметом длительного спора в рядах Российской Социал-демократической Рабочей партии (РСДРП). По сравнению с другими партиями II-го Интернационала, в РСДРП этот спор принял особо острый характер вследствие тех особенностей, которые были связаны с многонациональным составом бывшей Российской империи, народы которой, входившие в ее состав, находились на самом различном уровне цивилизации. Спор возник при рассмотрении программы РСДРП(б) по национальному вопросу, а также при обсуждении проблем, связанных с отношениями между РСДРП и «Бундом».

В связи с началом 1-ой империалистической войны выявились разногласия между революционным и реформистским крылом II Интернационала по вопросу о защите своего отечества. Основоположники марксизма, а за ними и Ленин, утверждали, что по мере продвижения общества к коммунизму национальные предрассудки людей будут постепенно изживаться.

Ломка национальных перегородок и взглядов начинается, по мнению Ленина, еще в рамках капиталистического общества, за счет интернационализации капитала и рабочего движения. С точки зрения марксизма, такая интернационализация была процессом прогрессивным, подготовляющим еще в недрах капиталистического общества условия для быстрейшего перехода от капитализма к социализму.

«Кто не погряз в националистических предрассудках, — писал Ленин, — тот не может не видеть в… процессе ассимиляции наций капитализмом величайшего прогресса, разрушения национальной заскорузлости различных медвежьих углов, особенно в отсталых странах вроде России». (том 24, стр. 127).

Социал-демократ не должен потворствовать национализму. Наоборот, он должен решительно бороться со всяким проявлением национализма, хотя бы самым ничтожным.

Социал-демократическая партия должна всячески содействовать ассимиляции, слиянию наций. Такова принципиальная основа национальной политики Ленина.

«Марксизм непримирим с национализмом, — писал В. И. Ленин, — будь он самый «справедливый», «чистенький», тонкий и цивилизованный. Марксизм выдвигает на место всякого национализма — интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве, которое растет на наших глазах с каждой верстой железной дороги, с каждым международным трестом, с каждым рабочим союзом». (том 24, стр. 131).

Национализм обедняет взгляды людей, суживает их сознание, выпячивает их национальные амбиции. Постоянное подчеркивание достоинств своей нации незаметно ведет к убеждению в своем превосходстве над людьми других национальностей, что приводит на практике к нарушениям равенства между людьми разных национальностей. Именно поэтому марксизм непримирим к национализму. В мире широко распространено такое мнение, что существование различных национальностей является залогом культурного богатства человечества. С этой точки зрения, каждая нация вносит свою лепту в мировую сокровищницу человеческой культуры, и это делает жизнь на земле богаче, разнообразнее и интереснее. Поэтому, утверждают они, всякая попытка социалистов слить нации неизбежно должна будет привести к обеднению, обкрадыванию человечества.

Мне кажется, что такая точка зрения искусственна и навеяна впечатлением от сталинского социализма. На самом деле, как показала жизнь, на протяжении тысячелетий национализм был одной из главных причин разъединения людей и вражды между ними. Национализм свернул людей с широкой дороги на узкую тропинку, отгородил их друг от друга, создал между ними искусственные барьеры, называемые границами, натравил одних людей на других.

Социализм не исключает разнообразия характеров и красок, свойственных отдельным народностям. Разве в пределах одной нации не существует местных особенностей, местных традиций, местных наречий, местного фольклора? Все эти положительные факторы, украшающие человеческую жизнь, останутся и при социализме, а все отрицательные стороны, такие как обособленность, чванливость и ненависть одних народов к другим, будут постепенно отмирать и окончательно исчезнут. Однако, покуда нации существуют, марксист, как реалист, должен исходить в своей национальной политике из этого факта.

Владимир Ильич постоянно предостерегал против всякой односторонности и торопливости при проведении основных принципов национальной политики РСДРП(б), которые могли бы на практике привести к конфликтам между пролетариями наций угнетающих и наций угнетенных.

Для того чтобы предотвратить национальную рознь, Ленин предлагал такую политику, которая бы решительно препятствовала любым привилегиям любой нации, входящей в состав России. Только такая политика в национальном вопросе могла вызвать желание у пролетариев разных наций к их слиянию, а не обособлению.

Задача пролетарской партии до революции, говорил Ленин, так разумно проводить пропаганду идей интернационализма, чтобы после революции ни у одного пролетария любой нации не возникло желания выйти из состава единого государства. Пропаганда свободы отделения каждой нации, если она того пожелает, из состава бывшей Российской Империи как раз и должна была подготовить такое единство пролетариев разных национальностей, которое обеспечивало бы согласие со стороны бывших угнетенных наций оставаться в составе единого социалистического государства.

«Социалистическая революция, — писал Ленин, — вполне возможна в самом близком будущем… Национальные антипатии так быстро не исчезнут. Ненависть — и вполне законная — у нации угнетаемой к нации угнетающей останется на время. Она испарится лишь после победы социализма и после окончательного установления вполне демократического отношения между нациями. Если мы хотим быть верны социализму, мы должны уже теперь вести интернационалистское воспитание масс, невозможное в угнетающих нациях без проповеди свободы отделения для угнетенных наций». (Ленин, том 30, стр. 51).

Для того, чтобы обеспечить при социализме возможность полного слияния наций, Ленин в предреволюционные годы добился внесения в программу партии пункта о самоопределении наций, который должен был обеспечить создание обстановки для взаимного доверия между пролетариями угнетающих и угнетенных наций.

Такова постановка вопроса у Ленина в той части, которая касается пункта программы РСДРП(б) о «самоопределении наций». Вторая линия разногласий по национальному вопросу проходила в спорах о «культурно-национальной автономии».

«Бунд» настаивал на образовании внутри социал-демократической партии отдельной еврейской организации, которая входила бы в состав РСДРП на основе федерирования и которая, по мнению руководителей «Бунда», должна была вести социал-демократическую работу среди еврейских трудящихся.

Ленин и Плеханов, Мартов и Троцкий, а также целый ряд других лидеров социал-демократической партии выступали на втором съезде партии против требований «Бунда».

Ленин выступил также против лозунга «Бунда» «о национально-культурной автономии», считая, что лозунг национальной культуры — не марксистский лозунг. Он отвергал его в равной мере как для пролетариев нации угнетающей, так и для пролетариев угнетенной нации.

«Не дело Российских социал-демократов соединять в одну нацию немцев (или евреев) Лодзинских, Рижских, Питерских, Саратовских. Наше дело бороться за полный демократизм и отмену всех национальных привилегий…» (Ленин, том 23, стр. 318).

Рассматривая сегодня взгляды Ленина на культурно-национальную автономию, я думаю, что Владимир Ильич поторопился с отрицанием прав малых народов на культурно-национальную автономию. В ходе практического осуществления национальной политики Советской властью были внесены в эту политику существенные коррективы. Так, например, в отношении евреев после Октябрьской революции была фактически осуществлена культурно-национальная автономия. При ЦК РКП(б) была организована «еврейская секция», на которую была возложена задача ведения культурно-политической работы среди евреев СССР, особенно в местах сосредоточения евреев — в западных областях Украины и Белоруссии, — и такая политика себя целиком оправдала. Было разрешено издание книг и газет, создание школ и библиотек на еврейском языке. Были организованы еврейские театры, из них два в Москве, один на идиш, другой на иврите. При Сталине эта культурная автономия евреев была ликвидирована в 1947 году, а неосторожно высказанные Лениным взгляды на национальную автономию евреев послужили обоснованием этой акции.

25. Сталин и ленинская национальная политика

Во всех документах и официальных историях партии, изданных после смерти Ленина, утверждается, что Сталин и партия последовательно проводили ленинскую национальную политику.

Отношение Сталина к национальному вопросу коренилось в его низкой культуре, узости его кругозора, отсутствии широкой марксистской подготовки, в характерном для его натуры примитивизме, а главное — в отсутствии у него твердых убеждений, основанных на марксистском фундаменте и нравственных принципах. Его взгляды по национальному вопросу, как, впрочем, и по другим теоретическим вопросам, были нахватаны из мелких брошюр и из бесед с выдающимися марксистами. Зато всякие конфликты и противоречия, возникающие в партии, Сталин умел использовать для своего личного возвышения и продвижения к власти. Так он поступил и в отношении конфликта, возникшего в Грузии в 1922 году по вопросу о так называемой «национальной автономизации» Закавказской федерации, чтобы отстранить от руководства оппозиционно настроенный против него ЦК КП Грузии.

Десятого августа 1922 года оргбюро ЦК РКП(б) образовало комиссию «о взаимоотношениях РСФСР и независимых национальных республик». Комиссию возглавил Сталин. Комиссия разработала проект организационного строительства советских республик, предусматривающий вхождение Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, Грузии в Российскую Федерацию на правах автономных республик.

ЦК КП Грузии и ЦК КП Азербайджана высказались против этого проекта. На заседании ЦК КП Грузии 15 сентября 1922 года было принято такое решение: «Предлагаемое на основании тезисов тов. Сталина объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным».

ЦК КП Грузии не возражал против объединения с РСФСР в Союзе Советских республик, но возражал против вступления в РСФСР на правах автономии. Такую же линию занял Владимир Ильич. 26 сентября 1922 года он послал на имя Каменева письмо в ЦК РКП(б), в котором писал:

«По-моему, вопрос архиважный… Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В параграфе первом сказать: вместо вступления — формальное объединение вместе с РСФСР в Союз Советских республик Европы и Азии. Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и вместе и наравне с ними входим в новый Союз». (Ленин, том 45, стр. 211).

В предложениях комиссии Сталина п.1 был сначала сформулирован так:

«1. Признать целесообразным заключение договора между Советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, Грузии и РСФСР о формальном вступлении в состав РСФСР…»

После критических замечаний Ленина этот пункт был сформулирован Сталиным в следующей редакции:

«1. Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских республик и РСФСР об объединении их в Союз Советских Социалистических республик с оставлением каждой из них права свободного выхода из состава «Союза».

Однако в представленном Сталиным новом проекте, наряду с приемлемым изменением формулировки о порядке объединения республик, Сталин внес другую, неприемлемую для закавказских республик поправку. Вместо Азербайджана, Армении и Грузии, как это было записано в первой редакции, во второй редакции в пункт первый Сталин внес «Федерацию Закавказских республик». Такое изменение редакции было принято Сталиным единолично, без предварительного обсуждения ее в республиках по партийной и советской линии и без согласования этого вопроса с трудящимися закавказских республик.

ЦК КП Грузии и Азербайджана высказались против вступления республик в «Союз» через Закавказскую федерацию, а настаивали на прямом вступлении в «Союз» каждой республики отдельно.

Вопрос об образовании Закавказской федерации был поставлен Сталиным еще в 1921 году. Соглашаясь со Сталиным по существу, Ленин возражал против всякой поспешности с федерированием. Он писал Сталину, что нужно:

«Поставить вопрос о федерации пошире на обсуждение партии и рабочих и крестьянских масс, энергично вести пропаганду за федерацию и провести ее через съезды Советов в каждой республике: в случае большой оппозиции точно и своевременно донести в Политбюро ЦК РКП(б)». (Ленин, том 44, стр. 255).

Сталин расценил такую позицию Ленина как «национальный либерализм».

Несмотря на предупреждение Ленина против поспешности с федерированием, Сталин 6-го октября 1922 года поставил этот вопрос на пленуме ЦК, на котором он провел постановление о включении в СССР не отдельных республик, а Закавказской федерации.

Владимир Ильич не присутствовал на этом пленуме по болезни и не знал о том, что ЦК принял такое поспешное решение.

Почему Сталин торопился с осуществлением Закавказской федерации? Потому, что назревала борьба Сталина против Троцкого. Большинство грузинского ЦК было на стороне последнего. Сталин хотел отстранить их от руководства и передать бразды правления в руки Кавказского бюро ЦК, которым руководил С. Орджоникидзе, бывший тогда сторонником и другом Сталина.

Между тем на Кавказе проект об образовании СССР вызвал большие споры. В ходе дискуссии между членами ЦК Грузии и Серго Орджоникидзе, последний в пылу спора позволил себе ударить одного из своих оппонентов. Об этом инциденте Ленин ничего не знал.

Члены ЦК КП Грузии К. М. Цинцандзе и С. К. Кавтарадзе послали, через Н. И. Бухарина, телеграмму Ленину, в которой жаловались на поведение Орджоникидзе и просили его вмешаться в этот вопрос. В своем ответе упомянутым членам ЦК Ленин упрекнул их за неприличный тон.

«Я был убежден, — писал он там, — что все разногласия исчерпаны резолюциями ЦК, при моем косвенном участии и при прямом участии Мдивани. Поэтому я решительно осуждаю брань против Орджоникидзе…» (том 54, стр. 229).

Эта телеграмма Ленина, которая в ПСС Ленина значится под номером 476, была использована Сталиным и сталинскими историками для доказательства того, что Ленин был против грузинских «уклонистов». Других доказательств того, что Ленин был против «уклонистов», официальные историки привести не смогли.

В действительности дело было не так. Когда В. И. Ленин узнал, что Орджоникидзе ударил своего идейного оппонента Кобахидзе, и что Сталин, вопреки протестам ЦК КП Грузии и Азербайджана, включил в проект закона об образовании СССР не отдельные республики, а Закавказскую федерацию, он весь огонь критики перенес на Сталина и Орджоникидзе, а не на «уклонистов». 25 ноября 1922 года Политбюро по жалобе Цинцадзе и Кавтарадзе создало комиссию во главе с Ф. Э. Дзержинским.

12 декабря 1922 года, после возвращения Дзержинского из Грузии, он был у Ленина и доложил ему о работе своей комиссии. После того, как Владимир Ильич узнал от Дзержинского историю вопроса, он обрушился не на грузинский национализм, а на великодержавный шовинизм Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского.

Несмотря на это редакция ИМЛ продолжает выгораживать Сталина от критики Ленина.

«В. И. Ленин, — пишет редакция ИМЛ, — не только не поддерживал, но и критиковал ошибочную позицию Мдивани и его сторонников по вопросам о Закавказской федерации и образовании СССР (см. настоящий документ № 476), но, видя в то время главную опасность в великодержавном шовинизме и считая, что задача борьбы с последним ложится, прежде всего, на коммунистов ранее господствовавшей нации, Ленин сосредоточил внимание на ошибках Сталина, Дзержинского, Орджоникидзе в грузинском вопросе». (Ленин, том 54, стр. 674 и 299–300).

В приведенной выше выдержке редакция ИМЛ допустила три искажения, противоречащих друг другу и общей концепции ИМЛ по этому вопросу.

1. Если, как правильно пишет редакция ИМЛ, в споре по грузинскому вопросу Ленин видел тогда главную опасность в великодержавном шовинизме Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе, то тогда непонятно, почему на ХII-ом съезде партии были обойдены ошибки Сталина, а огонь был сосредоточен только против так называемых грузинских уклонистов? Непонятно также, почему во всех документах и материалах, исходящих от ИМЛ и изданных после смерти Сталина, говорится только об ошибках грузинских уклонистов, а линия Сталина на ХII-м съезде партии изображается как ленинская?

2. Если по вопросу о Закавказской федерации Ленин «требовал проявить в деле создания закавказских республик больше мягкости, осторожности и проведения основательной подготовительной работы» (см. примечание № 116 ИМЛ в 44 томе ПСС Ленина), то как это согласуется с другой формулой ИМЛ, что «В. И. Ленин не поддерживал ошибочную позицию Мдивани и его сторонников по вопросам Закавказской федерации», которая как раз и была направлена против торопливости с ее проведением. (см. примечание № 539 ИМЛ к 54 тому ПСС Ленина).

3. Если Ленин «в то время… сосредоточил внимание на ошибках Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе», то как это утверждение согласуется у редакторов ИМЛ с признанием правоты Сталина в спорах с Троцким, Бухариным, Раковским и Радеком по национальному вопросу до ХII-го и на самом ХII-м съезде партии? После беседы с Дзержинским Владимир Ильич 30 и 31 декабря 1922 года продиктовал письмо ЦК РКП(б) «К вопросу о национальностях и об автономизации». Мысли, высказанные в этом письме, являлись продолжением его мысли, высказанной им ранее, еще на III-м съезде партии и в статьях, опубликованных до и после Октябрьской революции. Эти его взгляды и предложения являлись развитием взглядов основоположников марксизма, примененные к конкретной политической обстановке. Сопоставляя письмо Ленина к Цинцадзе (документ ИМЛ № 476) с письмом «об автономизации», мы видим, что в первом случае он писал о своем «косвенном участии» в принятии резолюции ЦК на октябрьском пленуме в 1922 году. Во втором случае Владимир Ильич уже прямо писал, что: «ни на октябрьском, ни на декабрьском пленумах мне не удалось быть, и, таким образом, вопрос миновал меня почти совершенно», и что о том, что происходило в Грузии, он узнал только от Дзержинского после его возвращения в Москву.

Таким образом, своим письмом «об автономизации» В. И. Ленин отклонил утверждение о его участии в решении, направленном против Грузинского ЦК и за вхождение Грузии в состав СССР через Закавказскую федерацию.

Самое главное свидетельство Владимира Ильича, сделанное им в письме по вопросу об автономизации, против приписываемой ему враждебности к «уклонистам», — это его обвинение в адрес Сталина, что он не принял с достаточной заботливостью меры, чтобы защитить инородцев от истинно русского держиморды.

В письме «об автономизации» Владимир Ильич разобрал до мельчайших деталей вопрос о том, как должен относиться партийный руководитель к людям малой нации, чувствовать и понимать, как на них отражаются малейшие несправедливости.

«Необходимо, — писал Ленин, — отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной, национализм большой нации и нации маленькой.

По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия и даже больше того — незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений». (том 45).

Мысль Ленина о возмещении неравенства со стороны нации большой к нации маленькой свидетельствует о его линии, проникнутой только одной заботой: как сохранить пролетарское единство.

Как реагировал Сталин на это принципиальное предложение Ленина?

Если Ленин думал о пролетарском единстве, то Сталин думал о том, каким способом наиболее удобно и безболезненно отстранить от руководства членов президиума ЦК КП Грузии.

Поэтому письмо Ленина «об автономизации» он сделал секретным и не довел его до сведения делегатов ХII-го съезда партии. 25 января 1923 года Политбюро утвердило выводы комиссии Дзержинского, которые Ленин требовал решительно отвергнуть и провести дополнительное расследование «на предмет исправления той громадной массы несправедливостей и пристрастных суждений, которые там, несомненно, имеются». Таким образом, Сталин, Дзержинский и Орджоникидзе не только не стали ответственными за политически-ошибочную линию: наоборот, виновными и «уклонистами» они сделали Грузинский ЦК. Сам же Сталин в речи на пленуме ЦК КП назвал их грузинскими «полунационалистами, полукоммунистами», тогда как по политической характеристике Ленина, он сам не только «социал-национал», но и великорусский держиморда.

Февральский пленум ЦК 1923 года утвердил Сталина докладчиком по национальному вопросу на ХII-м съезде партии вместо больного Ленина, чем проявил пренебрежительное отношение к политическим рекомендациям последнего по одному из важнейших вопросов революции. С тех пор национальный вопрос на съездах не ставился и не обсуждался, а концепция Ленина была отброшена раз и навсегда Сталиным.

Владимир Ильич не знал об этих решениях Политбюро и февральского пленума ЦК и продолжал изучать грузинское дело. В дневниках дежурных секретарей Ленина, помещенных в 45-м томе его сочинений, подробно, день за днем освещался вопрос о том, как тщательно Владимир Ильич готовился к докладу на ХII-м съезде партии по национальному вопросу, как детально он изучал взгляды обеих сторон конфликта. Накануне второго инсульта, опасаясь, что из-за болезни он не сможет сделать доклад на ХII-м съезде партии по национальному вопросу, он 5 марта 1923 года обратился к Л. Д. Троцкому со следующим письмом:

«Уважаемый тов. Троцкий! Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под преследованием Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным. Если вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне дело. Я буду считать это признаком вашего несогласия. С наилучшим товарищеским приветом Ленин». (ПСС, том 54, стр. 329).

Из приведенного письма Ленина видно, что только Троцкого он считал своим единомышленником по национальному вопросу. Из этого же письма следует, что Ленин был на стороне Грузинского ЦК и против Сталина. Всякие иные толкования находятся в противоречии с документами и с основами ленинской национальной политики.

Владимир Ильич всегда был сторонником демократического решения национального вопроса и противником навязывания угнетенным нациям любых форм соглашений, в том числе и о государственном присоединении или отделении. А Сталин навязывал закавказским республикам форму их присоединения к СССР через Закавказскую федерацию. В дневниках секретарей Ленина за 6-е марта 1923 года сказано, что «Ленин спросил Володичеву об ответе Троцкого на его письмо». Ответа на этот вопрос нет. В скобках сказано: «ответ по телефону застенографирован».

В примечании № 294 к 54 тому ПСС написано:

«Это письмо было в тот же день прочитано Л. Д. Троцкому по телефону помощником секретаря СТО и СНК М. А. Володичевой. Троцкий, ссылаясь на болезнь, ответил, что не может взять на себя никакого обязательства».

В своих воспоминаниях «Моя жизнь», относящихся к этому вопросу, Л. Д. Троцкий писал:

«Стояли первые дни марта 1923 года, Ленин лежал в своей комнате, в большом здании судебных установлений. Надвигался второй удар, предшествуемый рядом мелких толчков. Меня на несколько недель приковал к постели прострел.

…Два секретаря Ленина Фотиева и Гляссер служат связью… «Владимир Ильич готовит против Сталина на съезде бомбу». Это дословная фраза Фотиевой.

«Владимир Ильич просит вас взять грузинское дело в свои руки, тогда он будет спокоен».

«Почему вопрос так обострился?» — спрашиваю я. Оказывается, Сталин снова обманул доверие Ленина: чтоб обеспечить себе опору в Грузии, он за спиной Ленина и всего ЦК совершил там при помощи Орджоникидзе и не без поддержки Дзержинского организационный переворот против лучшей части партии, ложно прикрываясь авторитетом ЦК… Что его при этом потрясло больше: личная нелояльность Сталина или его грубо-бюрократическая политика в национальном вопросе, трудно сказать… Ленин готовился к борьбе, но опасался, что не сможет на съезде выступить сам, и это волновало его.

Не переговорить ли с Зиновьевым и Каменевым? — подсказывают ему секретари. Но Ленин досадливо отмахивается рукой. Он отчетливо предвидит, что, в случае его отхода от работы, Зиновьев и Каменев составят со Сталиным «тройку» против меня и, следовательно, изменят ему.

— А вы не знаете, как относится к грузинскому вопросу Троцкий? — спрашивает Ленин.

— Троцкий на пленуме выступил совершенно в вашем духе, — отвечает Гляссер, которая секретарствовала на пленуме.

— Вы не ошибаетесь?

— Нет, Троцкий обвинял Орджоникидзе, Ворошилова и Калинина в непонимании национального вопроса.

— Проверьте еще раз, — требует Ленин. На второй день Гляссер подает мне на заседании ЦК, у меня на квартире, записку с кратким изложением моей вчерашней речи и заключает ее вопросом: «Правильно ли я вас поняла?»

— Зачем вам это? — спрашиваю я.

— Для Владимира Ильича, — ответила Гляссер.

— Правильно, — отвечаю я.

— Прочитав нашу с вами переписку, — рассказывает мне Гляссер, Владимир Ильич просиял: «Ну, теперь другое дело!» И поручил передать Вам все те рукописные материалы, которые должны были войти в состав его бомбы к XII съезду. Намерения Ленина стали мне теперь совершенно ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед партией, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерождения диктатуры.

— Каменев едет завтра в Грузию на партконференцию, — говорю я Фотиевой. Я могу познакомить его с ленинскими рукописями, чтобы побудить его действовать в Грузии в надлежащем духе. Спросите об этом Ильича. Через четверть часа Фотиева возвратилась запыхавшись:

— Ни в коем случае!

— Почему?

— Владимир Ильич говорит: «Каменев сейчас же все покажет Сталину, а Сталин заключит гнилой компромисс и обманет».

— Значит, дело зашло так далеко, что Ильич уже не считает возможным компромисс со Сталиным даже на правильной линии?

— Да, Ильич не верит Сталину, он хочет открыто выступить против него перед всей партией. Он готовит бомбу». (Л. Д. Троцкий «Моя жизнь», стр. 205 227).

Из приведенных фактов и документов Ленина видно, что ошибка Сталина была не организационного, а политического порядка, и речь шла не «об одном незначительном инциденте», как сказал Сталин на VIII расширенном пленуме ИККИ, а об его интернационализме.

В докладе на ХII-м съезде партии он, зная, что Ленин уже к руководству не возвратится, резко отошел от основных принципов ленинской национальной политики.

У Ленина выпячивался вопрос о великорусском шовинизме Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе и совершенно игнорировался вопрос о местном национализме, как не представляющийся актуальным и опасным для интересов пролетариата.

Сталин в одинаковой степени выпячивал обе опасности, чем отвлекал внимание партии от главной опасности.

«Но есть еще фактор, — говорил он, — тормозящий объединение республик в один союз: это национализм в отдельных республиках… НЭП и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм Грузинский, Азербайджанский, Узбекский и прочие. Антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма против национализма русского… Но беда в том, что в некоторых республиках этот национализм оборонительный превратился в наступательный». (XII съезд, стр. 488–492).

Аргументация Сталина порочна, так как не может национализм маленькой нации превратиться в наступательный, и это бесчисленное количество раз подчеркивали большевики. Вторым расхождением между Сталиным и Грузинским ЦК КП(б) был вопрос о Закавказской федерации.

В то время как Ленин предлагал не торопиться с образованием Закавказской федерации (см. примечание № 116 к 44 тому ПСС Ленина), Сталин в своем докладе ХII-му съезду подчеркивал, что «Ленин торопился и напирал на то, чтобы федерация была введена немедленно». Такая манера обмана и дезинформации была обычной для Сталина.

Также была притянута за уши аргументация Сталина о важности федерации для сохранения в Закавказье национального мира. Отвечая Сталину, один из руководителей Грузинского ЦК Б. Мдивани говорил: «Сама Советская власть как таковая есть условие предупреждения национальных трений и изживания пережитков национальных трений».

В своем докладе съезду Сталин обвинил бывший ЦК КП Грузии в том, что он сам, добиваясь для Грузии уступок в национальном вопросе, проводил в отношении малых наций Грузинской республики — аджарцев и абхазцев — политику притеснения. Эта версия Сталина была решительно опровергнута делегатами съезда от Грузии. Из выступления на съезде Б. Мдивани видно, что инициатором и вдохновителем таких притеснений против малых наций был сам Сталин, под личным давлением и в соответствии с указаниями которого были осуществлены некоторые несправедливые ограничения прав абхазцев и аджарцев.

Прения по докладу о национальном вопросе на ХII-м съезде партии выявили глубоко ошибочную линию Сталина в национальном вопросе. Они подтвердили, что он так и не захотел уяснить себе суть интернациональной линии Ленина в этом вопросе. К моменту открытия съезда уже начали проявляться великодержавные настроения среди русской части членов ЦК и делегатов съезда.

Б. Мдивани привел слова одного члена ЦК, называвшего национальный вопрос не программным, а тактическим, и другого члена ЦК, обещавшего «уступить кое-что» националам. В этих словах отражались пренебрежительное и снисходительное отношение «коммунистов» большой нации к коммунистам малой нации.

Представитель украинских коммунистов, старейший большевик Скрыпник, выступая в прениях по национальному вопросу, подчеркивал, что в национальном вопросе не должно быть средней линии. По его мнению, национализм угнетенных наций естественен, как оборонительное средство против великодержавников. Ослабление наступательного великодержавного национализма, — говорил Скрыпник, — всегда, как правило, приводило к ослаблению шовинистических чувств у малых угнетенных наций. Такая позиция Скрыпника полностью соответствовала взглядам Ленина.

Особо следует подчеркнуть в речи Скрыпника то место, где он говорил об опасности балансирования между двумя национализмами, местным и державным. Такой метод, по мнению Скрыпника, ведет к оправданию бездеятельности русских коммунистов.

Это предвидение Скрыпника подтверждено жизнью. Постепенно все более и более стала выпячиваться опасность так называемого «буржуазного национализма» (жертвой которого стал также и Скрыпник) и все меньше и меньше стали вспоминать об опасности великодержавного шовинизма, пока это не вылилось в официальную формулу: что «в результате правильной политики партии национальный вопрос решен в СССР окончательно в ленинском духе». В итоге сам Сталин и его наследники превратились в принципиальных великодержавников.

В защиту ленинских взглядов и против сталинского толкования национальной политики на съезде выступил Н. И. Бухарин:

«Товарищи! Позвольте мне, прежде всего, сделать одно маленькое замечание. Я… расскажу вам про один конкретный случай, который случился со мною вчера… Встречаю одного товарища… «Ну, что у нас нового?» «Да что, ничего нового, вот националов душим». (Смех.) Такая черточка и такая психология существует в известной части нашей партии. И я должен сказать, что если мы эту психологию не уничтожим решительно, со всей энергией, тогда мы получим такую неприятность, чтобы не сказать хуже, которая может подвергнуть риску само существование Советской республики». (ХII-ый съезд, стр. 186).

Так оно и получилось. Только потому, что партия не прислушалась к призывам Ленина, а пошла по сталинскому пути, страна и партия оказались в противоречии с теми принципами, на которых строилась Советская Республика.

Что же предлагал Н. И. Бухарин? Он предлагал вынести решение по национальному вопросу в строгом соответствии с ленинской национальной политикой.

«Сущность ленинизма по национальному вопросу, — говорил Бухарин, — у нас заключается в первую очередь в борьбе с основным шовинизмом, который у нас есть, с великорусским шовинизмом. Если мы ударим по первому звену национализма, по самому главному и по самому основному, тем самым мы ударим по этим промежуточным звеньям, вплоть «до самых низших» местных шовинизмов…» (XII съезд, стр. 611–615).

Правильная установка, предложенная Бухариным, которая полностью соответствовала духу письма Ленина к съезду, принята не была, а была принята установка Сталина, которая открывала огонь одновременно против великорусского и местного национализмов. На практике это означало вести огонь только против грузинского национализма, так как это направление огня имело конкретных носителей, конкретно связанных с грузинским «уклоном», в то время как против великорусского шовинизма обвинение носило абстрактный характер. Особенную тревогу за судьбу интернационализма в нашей партии высказал на ХII-м съезде партии Х. Г. Раковский.

Раковский поставил вопрос об опасности для пролетарской революции национальных пережитков. Он отметил, что в массе населения России подавляющее большинство трудящихся настроено националистически и лишь ничтожная часть настроена интернационалистически. Такая почва была подготовлена вековым воспитанием масс, в первую голову — масс русского народа — в националистическом, патриотическом духе.

В течение нескольких лет, прошедших с начала Октябрьской революции, говорил Х. Г. Раковский, было невозможно перевоспитать, особенно массы крестьян, в интернациональном духе. Таким образом, почва для национализма, особенно почва для воинствующего великорусского национализма, была широчайшая. Естественно, что в этом море шовинистических чувств направлять корабль революции было очень сложно. Наоборот, попасть небольшой прослойке интернационалистов под влияние массы националистического народа было значительно проще.

Раковский и Бухарин видели опасность для партии в малейшем колебании в сторону великорусского национализма и поэтому предупреждали от одинакового отношения к великодержавному шовинизму и местному национализму. Именно в этом был смысл замечания Раковского, что русские «с нетерпением выдерживают спор по национальному вопросу». Как же отнесся Сталин к критике делегатами XII-го съезда его национальной политики? Понял он свое отклонение от ленинской национальной политики, на которое указывали ему Мдивани, Скрыпник, Бухарин, Раковский и другие?

Ответ на этот вопрос мы получили в его заключительном слове на ХII-м съезде партии, ввиду важности которого мы приведем из него большую выдержку:

«Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим — не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию (?) о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправное в отношении бывших угнетенных наций, это значит сказать несообразность. То, что у тов. Ленина является оборотом речи в его статье, Бухарин превратил в целый лозунг… Ежели мы перегнем палку в сторону крестьянских окраин, в ущерб пролетарским районам, то может получиться трещина в системе диктатуры пролетариата. Второй вопрос — это о шовинизме великодержавном и о шовинизме местном. Тут выступили тов. Раковский и особенно тов. Бухарин, который предложил выкинуть пункт, говорящий о вреде местного шовинизма. Дескать, нечего возиться с таким червяком, как местный шовинизм, когда мы имеем такого «Голиафа», как великорусский шовинизм. Вообще у тов. Бухарина было покаянное настроение. Дело в том, что Бухарин не понял сути национального вопроса. Когда говорят, что нужно поставить во главу угла по национальному вопросу борьбу с великорусским шовинизмом, этим хотят отметить, что обязанность русского коммуниста самому вести борьбу с русским шовинизмом». (XII съезд, стр. 649–651).

Я привел большое количество выдержек из выступлений делегатов ХII-го съезда партии, чтобы показать, какие наслоения образовались в исторических работах по национальному вопросу.

В 1-ой части трехтомника «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», редакция ИМЛ сделала запись о ХII-м съезде в полном соответствии с «Кратким курсом» Сталина. В историю партии вписана еще одна лживая страница о том, что по национальному вопросу ошибался не Сталин, как мы это только что установили на основании ленинских документов, а грузинские «уклонисты» и поддерживающие их вожди оппозиции: Троцкий, Бухарин, Радек, Раковский и др.

Между тем из статей Троцкого по национальному вопросу, помещенных в то время в газете «Правда», а также из письма Ленина к Троцкому, предложившего последнему взять на себя защиту его взглядов на пленуме ЦК и на съезде партии, видно, что оба они — и Ленин, и Троцкий — занимали одинаковую позицию по национальному вопросу. Поддерживали «уклонистов» не только Троцкий, Бухарин, Раковский и др., как об этом записано во всех официальных историях партии, но самое главное — их поддерживал Ленин. Говоря по поводу обвинений Сталина против так называемых «уклонистов», Ленин писал:

«Тот грузин, который пренебрежительно… швыряется обвинением в «социал-национализме» (тогда как он сам является настоящим и истинным не только «социал-националом», но и грубым великорусским держимордой), тот грузин… нарушает интересы классовой солидарности». (том 45, статья «Об автономизации»).

Ленин неоднократно подчеркивал, что он на стороне так называемых «уклонистов». В письме к «Б. Г. Мдивани, Ф. Е. Махарадзе и другим, копия Л. Д. Троцкому и Каменеву», он писал:

«Уважаемые товарищи! Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь. С уважением, Ленин. 6 марта 1923 года».

Это письмо Лениным было написано в день второго инсульта, и, таким образом, было одним из последних написанных им.

Сталин обманывал партию, когда говорил делегатам ХII-го съезда, не знакомым с последними письмами Ленина: «То, что у тов. Ленина является оборотом речи, то Бухарин превратил в целый лозунг». На самом деле в этой ленинской формулировке дана основная принципиальная его линия, а не «оборот речи», как это хитро наименовал Сталин.

«Интернационализм, — писал Ленин в связи с затронутым вопросом, — со стороны угнетающей, или так называемой «великой» нации должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое бы возмещало со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически. Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу, тот остался, в сущности, на точке зрения мелкобуржуазной, и поэтому не может не скатываться ежеминутно к буржуазной точке зрения». (Подчеркнуто Лениным. ПСС, том 45, стр. 359).

Тот, кто вслед за Сталиным повторяет сегодня обвинение против грузинских уклонистов в национализме, тот на самом деле повторяет ошибку Сталина и стоит на «точке зрения мелкобуржуазной».

Мысль Ленина «о возмещении неравенства» не оборот речи — она увязана со всем строем ленинских взглядов по национальному вопросу. Сталин совершенно без всякого основания и логики и только для затемнения проблемы приплел к вопросу о равноправии наций вопрос «об опоре на пролетарские районы».

Когда Владимир Ильич говорил о равенстве больших и малых наций, он имел в виду вопрос об отношениях между нациями, которые складываются в жизни фактически, и о пролетарском отношении, которое должно компенсировать со стороны большой нации неравенство малой нации, а не о том, на что должна опираться власть — на пролетарские районы центра России или на крестьянские районы национальных республик. Это отношение может и должно было проявиться в предоставлении малым нациям свободы отделения, в большой свободе национального развития, в более чутком отношении к инородцам в таких, например, вопросах, как налоговая политика, соблюдение закона о семье и браке, в религиозной терпимости и т. д. и т. п. О такой компенсации неравенства в пользу малых наций говорил Ленин, а за ним Бухарин, а не о том, чтобы своей опорой сделать крестьянские районы национальных республик. Применительно к спору, который тогда шел по поводу формы вхождения Грузии в Союз, было неправильно, не интернационалистски, принуждать Грузию войти в состав СССР не самостоятельно, как этого добивался ЦК Грузии, а только через Закавказскую федерацию, как на этом настаивал Сталин.

Уступка в этом вопросе не затронула бы основ диктатуры пролетариата, и в то же время свидетельствовала бы о чутком, внимательном отношении пролетариев нации большой к пролетариям нации маленькой.

В первом томе настоящей книги, в главе «Почему Сталин победил оппозицию» я рассмотрел вопрос об ошибочной тактике Л. Д. Троцкого в его политической борьбе со Сталиным.

Здесь мне хочется выделить не только вопрос об ошибочной тактике Л. Д. Троцкого в его борьбе со Сталиным по национальному вопросу, но и сказать о недооценке им глубины опасности для социализма национальной политики Сталина.

Сопоставляя позиции Ленина, выраженные им в письмах к ХII-му съезду, и Троцкого, изложенные им в его воспоминаниях «Моя жизнь», по национальному вопросу, мы видим, что оба они понимали опасность для диктатуры пролетариата в отступлениях от интернационализма.

Но в то же время, Ленин понимал и чувствовал, что дело бюрократического перерождения руководства партии за время его болезни особенно проявилось в национальной политике Центрального Комитета партии, что здесь дело зашло уже слишком далеко. Что если не осуществить на предстоящем ХII-м съезде коренной поворот, не дать решительный отпор термидорианской политике Сталина и не убрать его с поста генсека, то через некоторое время, когда Сталин полностью овладеет партийным и государственным аппаратом, сделать это будет уже поздно.

Троцкий этого не понимал. Он считал, что Ленин главную опасность видел в расколе партии из-за борьбы между ним и Сталиным и делал ударение на личной борьбе «тройки» против него.

После получения письма от Ленина с просьбой взять на себя защиту грузинского дела на пленуме ЦК, Троцкий вызвал к себе Л. Б. Каменева.

«Каменев явился через час, — пишет Л. Д. Троцкий. — Он был совершенно дезориентирован. Идея «тройки» — Сталин, Зиновьев, Каменев — была уже давно готова. Острием своим «тройка» была направлена против меня. Вся задача заговорщиков состояла в том, чтобы, подготовив достаточную организационную опору, короновать тройку в качестве законной преемницы Ленина. Маленькая записочка врезалась в этот план острым клином. Каменев не знал, как быть, и довольно откровенно мне в этом признался. Я дал ему прочитать рукописи Ленина. Каменев был достаточно опытным политиком, чтобы сразу понять, что для Ленина дело шло не о Грузии только, но обо всей вообще роли Сталина в партии.

…Каменев был взволнован и бледен… Возможно, что он просто боялся недоброжелательных действий с моей стороны против него лично. Я изложил ему свой взгляд на обстановку.

«Иногда из страха перед мнимой опасностью, — говорил я, — люди способны накликать на себя опасность действительную. Имейте в виду и передайте другим, что я меньше всего намерен поднимать на съезде борьбу ради каких-либо организационных перестроек. Я стою за сохранение status quo. Если Ленин до съезда встанет на ноги, что, к несчастью, маловероятно, то мы с ним вместе обсудим вопрос заново. Я против ликвидации Сталина, против исключения Орджоникидзе, против снятия Дзержинского с путей сообщения. Но я согласен с Лениным по существу. Я хочу радикального изменения национальной политики, прекращения репрессий против грузинских противников Сталина, прекращения административного зажима партии, более твердого курса на индустриализацию и честного сотрудничества наверху.

Сталинская резолюция по национальному вопросу никуда не годится. Грубый и наглый великодержавный зажим ставится в ней на один уровень с протестом и отпором малых, слабых и отсталых народностей. Я придал своей резолюции форму поправок к резолюции Сталина, чтобы облегчить ему перемену курса. Но нужен крутой поворот… Пусть не зарывается, не нужно интриг. Нужно честное сотрудничество. Вы же, — обратился я к Каменеву, — должны на конференции в Тифлисе добиться полной перемены курса по отношению к грузинским сторонникам ленинской национальной политики».

Каменев вздохнул с облегчением. Он принял все мои предложения. Он опасался только, что Сталин заупрямится: «Груб и капризен». Не думаю, ответил я, — вряд ли у Сталина есть сейчас другой выход.

Глубокой ночью Каменев сообщил мне, что был у Сталина в деревне, и что тот принял все условия… Мне показалось, однако, что тон Каменева звучит иначе, чем при расставании со мною несколько часов тому назад. Только позже мне стало ясно, что эту перемену внесло ухудшение в состоянии Ленина.

По дороге или сейчас же по прибытии в Тифлис Каменев получил шифрованную телеграмму Сталина о том, что Ленин снова в параличе: не говорит и не пишет. На грузинской конференции Каменев проводил политику Сталина против Ленина. Скрепленная личным вероломством тройка стала фактом».

Как видно из приведенной большой выдержки из воспоминаний Л. Д. Троцкого, относящихся к национальному вопросу, Троцкий в борьбе против «тройки» накануне открытия ХII-го съезда партии, совершил ряд крупных политических и тактических ошибок.

Во-первых, он слишком односторонне понял Ленина и те задачи, которые он перед собою ставил, открывая кампанию против Сталина по грузинскому вопросу.

Он считал, что Ленин главную опасность для партии видел во внутрипартийной борьбе, которая неминуемо развернется после его смерти между Сталиным и Троцким и которая «ненароком может привести к расколу партии».

Троцкий писал:

«Помимо общеполитических задач, открытая Лениным кампания имела непосредственно своею целью создать наиболее благоприятные условия для моей руководящей работы, либо рядом с Лениным, если б ему удалось оправиться, либо на его месте, если б болезнь одолела его. Но не доведенная до конца, ни даже до середины, борьба дала прямо противоположные результаты. Ленин успел, в сущности, объявить войну Сталину и его союзникам, причем и об этом узнали лишь непосредственно заинтересованные, но не партия. Фракция Сталина — тогда это была еще фракция «тройки» — сплотилась после первого предостережения теснее… Сталин стоял у рукоятки аппарата. Искусственный отбор в аппарате пошел бешеным темпом. Чем слабее чувствовала себя тройка идейно, чем больше она меня боялась, — а боялась она меня именно потому, что хотела меня свалить, — тем туже пришлось ей подвинчивать все гайки партийного и государственного режима». (стр. 205–227).

Так думал Троцкий. Он думал, что на место Ленина хочет короноваться «тройка». Он считал, что Сталин, Зиновьев и Каменев боялись, что Троцкий хочет захватить власть, и намеревались помешать этому.

Троцкий говорил Каменеву: «Я стою за статус-кво, я против ликвидации Сталина». Он считал, что со Сталиным можно еще договориться, что Сталин согласится пойти на компромисс. Он говорил Каменеву: «Вряд ли у Сталина есть сейчас другой выход». Ленин понимал, что решающую роль в «тройке» будет играть Сталин, и что при нем бюрократия завладеет партией и государством. Ленин считал и говорил Н. К. Крупской, Фотиевой и др., что любая попытка договориться со Сталиным обречена на провал. Сталин согласится на компромисс и обязательно обманет.

Поэтому Ленин считал, что Сталина нужно убрать немедленно с поста генерального секретаря и из ЦК, иначе он быстро овладеет всем аппаратом партии и государства, и тогда уже удалить его будет невозможно. Ленин чувствовал свою вину в том, что он для равновесия в руководящем органе партии так далеко допустил Сталина к аппарату Центрального Комитета и не убрал его раньше с поста генсека.

Во-вторых, и это главное, Ленин отчетливо сознавал, что Центральный Комитет без него и Троцкого, если последний потеряет влияние в партии, может быстро скатиться с интернациональной на националистическую политику, острым предупреждением чего являлось грузинское дело.

Поэтому в целях профилактики Ленин хотел открыть кампанию против Сталина по такому кардинальному вопросу Октябрьской революции, как национальный вопрос, с тем, чтобы оставить в сознании партии и ее руководителей глубокий след, предупреждающий ее от возможной опасности сползания на путь национального строительства социализма.

Этого опасения Ленина Троцкий тогда не разделял, ибо до конца не понял Владимира Ильича. Личной беседы с Лениным в это время он уже иметь не мог, а через переписку установить контакт по такому серьезному вопросу было затруднительно. Поэтому, получив от Ленина записку по грузинскому вопросу и все материалы, подготовленные им для доклада XII съезду партии, Троцкий просьбу Ленина взять на себя защиту этого дела на пленуме ЦК и на съезде не выполнил. И это была его вторая глубочайшая политическая и тактическая ошибка.

В чем состояли его политическая и тактическая ошибки?

Политическая ошибка его состояла в том, что он публично не выступил со своими и Ленина тезисами по национальному вопросу ни на пленуме ЦК, ни на ХII-м съезде партии, хотя Ленин просил его об этом и дал ему для этого все подготовленные им материалы. Именно этого хода Троцкого больше всего боялись Сталин, Каменев и Зиновьев, что видно из приведенной нами выше беседы Каменева с Троцким. Поправки к тезисам Сталина по национальному вопросу, которые сделал Троцкий, были Политбюро отклонены. На пленуме Троцкий со своей и Ленина платформой не выступил и тем самым оставил поле боя по такому кардинальному политическому вопросу за оппортунистической редакцией Сталина.

На ХII-м съезде партии Троцкий не только не выступил со своей и Ленина платформой, но даже не выступил просто в прениях по национальному вопросу. Больше того, как это следует из его заключительного слова по промышленности, Троцкий даже не присутствовал на пленарном заседании, когда обсуждался национальный вопрос.

Таким своим поведением Л. Д. Троцкий предал надежды Ленина, несмотря на полное с ним согласие по существу вопроса.

Но самое главное, благодаря такой позиции Троцкого на ХII-м съезде партии была принята антиинтернациональная, антиленинская, шовинистическая резолюция, которая предопределила всю дальнейшую политику партии в национальном вопросе и стала основой для теории строительства социализма в одной стране.

Не менее, если не более крупной, была тактическая ошибка Троцкого в этом вопросе. Вместо того чтобы использовать данную ему Лениным письменную доверенность на совместную защиту против «тройки» общей позиции по национальному вопросу, что не только на съезде, но уже на пленуме ЦК могло получить и получило бы, как показала история с монополией внешней торговли, полную поддержку большинства ЦК и съезда; вместо того чтобы сколоченным им на этой основе большинством ЦК и съезда нанести своим противникам подрывающим его и Ленина авторитет грязными методами и мелкими интригами решающий удар и сформировать новый состав ЦК без Сталина, Троцкий без боя передал победу в руки своих противников, а те не заставили себя долго ждать: без всяких колебаний отбросили Троцкого и его союзников на положение вечной оппозиции.

26. Действительная национальная политика Сталина

Изучая материалы ХII-го съезда партии, анализируя выступление на съезде Сталина, сопоставляя эти речи с последующими его высказываниями и с его политикой в национальном вопросе, невозможно отделаться от впечатления, что уже тогда, в 1923 году, он пытался выразить националистические настроения только русского народа, но делал это осторожно, под маской критики великодержавных настроений в советском аппарате. Вот что он говорил в своем докладе ХII-му съезду:

«Основная сила, тормозящая дело объединения республик в единый союз… это великодержавный шовинизм. Вовсе не случайность, товарищи, что сменовеховцы похваливают коммунистов-большевиков, как бы говоря: вы о большевизме сколько угодно говорите, о ваших интернационалистических тенденциях сколько угодно болтайте, а мы-то знаем, что то, что не удалось устроить Деникину, вы это устроите, что идею великой России вы, большевики, восстановили, или ее, во всяком случае, восстановите… Не случайность и то, что даже в некоторые наши партийные учреждения проникла эта идея. Я был свидетелем того, как на февральском пленуме, где впервые ставился вопрос о второй палате, в составе ЦК раздавались речи, не соответствующие коммунизму, речи, не имеющие ничего общего с интернационализмом. Все это знамение времени, поветрие. Основная опасность, отсюда проистекающая, опасность, проистекающая от того, что в связи с НЭПом у нас растет не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, самый заскорузлый национализм, старающийся стереть все нерусское, собрать все наши управления вокруг русского начала и придавить нерусское.

Основная опасность состоит в том, что при этакой политике мы рискуем потерять то доверие к русским пролетариям со стороны бывших угнетенных народов, которое приобрели они в октябрьские дни, когда русские пролетарии скинули помещиков, русских капиталистов, когда они, русские пролетарии, разбили национальный гнет, вывели войска из Персии, из Монголии, провозгласили независимость Финляндии, Армении и вообще поставили национальный вопрос на совершенно новые основы. То доверие, которое мы тогда приобрели, мы можем растерять до последних остатков, если мы все не вооружимся против этого нового, повторяю, великорусского шовинизма, который бесформенно ползет, капля за каплей впитываясь в уши и в глаза, капля за каплей изменяя дух, всю душу наших работников так, что этих работников рискуешь не узнать совершенно». (Подчеркнуто мной. — Авт., ХII-ый съезд РКП(б), 1968 год, стр. 484–485).

Я привел большую выдержку из доклада Сталина на XII-м съезде партии, потому, во-первых, что она характерна для последующего поворота Сталина в сторону великорусского национализма, и, во-вторых, потому, что она стала исходным моментом для моих выводов о национальной политике Сталина.

Известно, и это я много раз подчеркивал в своих рассуждениях, что Сталин приписывал другим деятелям мысли, которые он вынашивал в своей голове и которые являлись в тот момент, когда он их высказывал, еще не созревшими и не созвучными эпохе.

У меня закралось сомнение, а не являются ли высказанные им взгляды отражением личных настроений самого Сталина, если сопоставить его слова, произнесенные им на ХII-м съезде, с теми идеями, которые он осуществил впоследствии на практике.

Для того чтобы убедиться в правдивости такого предположения, достаточно сопоставить мысли, высказанные им в 1923 году, с его мыслями, высказанными им Литвинову в 1939 году. Вот они в том виде, как они переданы в дневнике М. М. Литвинова.

«Коба вызвал меня, чтобы обсудить будущие отношения на основе договора 1933 года….. Мы должны установить самые тесные и наиболее интимные отношения с Рузвельтом и его группой и дать им моральную гарантию, что мы будем на их стороне в случае решительного мирового конфликта…

Я спросил Кобу, в чем состоят моральные гарантии, которые он имел в виду. Он помолчал секунду, потом сказал:

— Мы должны понять простое положение. Мы представители русского государства, воспреемники всего, что было создано прежде нашего времени. Мы не можем прервать исторический процесс и начать новую политику, как будто И. Грозный и П. Великий никогда не существовали.

После еще одной паузы он продолжал:

— Или А. Невский, который сражался против тевтонских рыцарей. Мы должны сделать это отчетливо понятным, что мы будем продолжать старый исторический процесс, — что спор наш с Германией будет осуществляться на полях сражений…»

Сталин совершенно ясно сказал Литвинову, что наше советское государство продолжает старый исторический процесс, то есть ведет борьбу за Российскую империю.

О том, что эти мысли были у Сталина не случайными, что они вытекали из его стремления стать преобразователем России, свидетельствуют многочисленные факты, относящиеся к тому времени. Но прежде чем подкрепить фактами наш тезис о Сталинском стремлении возглавить новую Россию, мы хотим рассмотреть его слова из того же доклада ХII-му съезду по национальному вопросу, которые были направлены против великорусского национализма. Нарисованная Сталиным картина проникновения великорусского национализма во все поры советского общества, в души и головы членов партии — такая оценка великорусского национализма разве не вызвала потребность открыть огонь только по великодержавному национализму и по тем персонам, которые, по его словам, активно выражали эти настроения? Почему же, несмотря на это, он ставил тогда вопрос об открытии огня не только по великорусскому национализму, но и в равной, если не в большей степени, против местного шовинизма? Каждый из местных шовинистов, увидев, как партия бескомпромиссно разоблачает господствующую, державную нацию, подумает и скажет: «Смотрите, как коммунисты державной нации расправляются со своими националистами за то, что они душили или намеревались душить нас».

Огонь против великорусской опасности предупреждал бы в равной мере опасности со стороны местных шовинистов.

Как же увязать такое противоречие между моим тезисом о стремлении Сталина стать преобразователем России и его докладом, направленным против великорусского и местных национализмов? Это противоречие объясняется тем, что Сталин вынужден был тогда, по существу, еще при жизни Ленина, маскироваться под последовательного интернационалиста, в противном случае он бы немедленно был отстранен от руководства съездом партии как сменовеховец. То, что он умел в подобных ситуациях найти слова в защиту интернационализма, свидетельствует только о его необычайной ловкости и хитрости, чертах, о которых он сам любил говорить. Так же следует понимать и связь слов, сказанных им на ХII-м съезде партии о роли Калмыкии, с его делами в отношении этой народности во время войны 1941 — 1945-х годов.

«Если мы на Украине совершим маленькую ошибку, это не будет так чувствительно для Востока. Стоит допустить маленькую ошибку в отношении маленькой области калмыков, которая связана с Тибетом и Китаем, и это отзовется гораздо хуже на нашей работе, чем ошибка в отношении Украины». (XII съезд, стр. 659).

Сталин понимал важность чуткого и внимательного отношения к такой нации, как калмыки. Чем же в таком случае можно объяснить высылку калмыков и ликвидацию калмыцкого национального округа в период Великой Отечественной войны? Что, он изменил свои взгляды по национальному вопросу в период с 1923 по 1943 год?

Конечно, нет. Все дело в том, что в 1923 году Сталин был еще под контролем партии, под контролем Центрального Комитета партии, а в 1936 1943 годы партия и ее ЦК были уже под контролем Сталина. Поэтому, если в 1923 году Сталин маскировался под интернационалиста, то, начиная с 1936 года, он распоясался, как великодержавный держиморда.

Не выступать по национальному вопросу на ХII-м съезде партии после того, как по этой проблеме высказался Ленин, он не мог. Выступить только против великорусского шовинизма он не хотел, так как это противоречило как его интересам в Грузии, где он хотел переменить руководство, так и в России, где он заигрывал с великорусскими националистами в советском аппарате.

Самым правильным, с точки зрения его стратегии, было утопить в словах вопрос о мнимом наступлении на обе опасности, так как такая постановка проблемы фактически ограждала великодержавных националистов от нападок со стороны истинных интернационалистов.

Об этом, в частности, свидетельствует линия Сталина в отношении идеологов великодержавного национализма, состоявших в ЦК РКП(б), о которых он упоминал на ХII-м съезде партии. Сталин не назвал их персонально и не предложил по отношению к ним организационных выводов, которые он сделал по отношению к так называемым грузинским «уклонистам», хотя из его доклада следовало, что главная опасность для социализма таится в великодержавном шовинизме.

В последующие годы Сталин уже больше не фиксировал внимания партии на опасности, идущей от великорусского национализма, и наоборот, постоянно заострял вопрос на опасности буржуазного национализма, идущей от братских республик, хотя на ХII-м съезде он утверждал, что великорусский шовинизм «бесформенно, без физиономии, ползет, капля за каплей впитываясь в уши и глаза, капля за каплей изменяя дух, всю душу наших работников…»

На ХII-м съезде партии от всех делегатов и всех руководящих лиц партии, ее вождей было скрыто второе лицо Сталина. Никто не подозревал тогда у него таких мыслей. Он был официальным докладчиком ЦК на съезде по национальному вопросу. Его личные тезисы по этому пункту повестки дня были фактически тезисами Центрального Комитета. Поэтому, естественно, что всякие возражения против тезисов и всякие поправки к ним рассматривались как возражения и поправки к тезисам ЦК и отклонялись большинством съезда, для которых ЦК был тогда символом революционной ленинской политики. Статья Ленина «К вопросу о национальностях или об автономизации» была неизвестна делегатам съезда. Они не знали, что как раз накануне ХII-го съезда Ленин обрушился на Сталина за ошибки по национальному вопросу. О его статье было сообщено только главам делегаций, из числа так называемых аппаратчиков. При этом их предупредили, чтобы они не разглашали содержание статьи. Благодаря этому и при попустительстве членов Политбюро, Сталину удалось протащить на съезде линию, противоположную линии Ленина.

Основная мысль, основной стержень всей ленинской национальной политики состоял в том, что нужно отличать национализм нации маленькой, угнетенной и национализм нации большой, угнетающей. Этот момент упорно и систематически обходится во всех официальных изданиях и исследованиях. При исследовании национального вопроса все ученые игнорируют и этот коренной принцип Ленина, и отход Сталина от него на ХII-м съезде партии.

Нельзя сказать, что этот тезис Ленина не упоминается в книгах, исследованиях и статьях по национальному вопросу. Но упоминался он, как правило, вскользь, и всякий историк тут же обходил его и акцентировал внимание на других мыслях Ленина второстепенного и третьестепенного порядка.

Что значила эта мысль Ленина применительно к тому спору, который предшествовал постановке национального вопроса на ХII-м съезде партии? Как должна была реагировать партия на спор по вопросу о вхождении Грузии в состав СССР прямо или через Закавказскую федерацию? Если бы на съезде был Ленин, если бы он делал доклад по национальному вопросу, о чем бы он говорил тогда?

Все это можно представить со всей конкретностью, ознакомившись с теми заданиями, которые он давал своим секретарям для подготовки его доклада ХII-му съезду партии.

Между 24 января и 4-ым марта 1923 года есть много записей, в которых зафиксировано, какие материалы Владимир Ильич требовал от своих секретарей по грузинскому вопросу. Всякий желающий глубже ознакомиться с этим вопросом может почитать дневник секретарей, опубликованный в 45-м томе ПСС Ленина.

Л. А. Фотиева в своих воспоминаниях о Ленине приводит следующую запись, сделанную ею по указанию Ленина 14 февраля 1923 года:

«Намекнуть Сольцу, что В. И. на стороне обиженных. Дать понять кому-либо из обиженных, что он на их стороне. 3 момента: I) нельзя драться, 2) нужны уступки, 3) нельзя сравнивать большое государство с маленьким. Знал ли Сталин, почему не реагировал? Владимир Ильич делает вывод: название «уклонисты» и «уклон к шовинизму и меньшевизму» доказывает этот самый уклон (к товарищу Л. Ф.) у великодержавников.»

Точно такая же запись сделана в примечании № 293 на стр. 607 45-го тома ПСС. Дальше, после приведения записи Ленина, Фотиева записала:

«Сольц, будучи председателем ЦКК, рассматривал заявление, поступившее от сторонников ЦК КП Грузии старого состава на чинимые против них притеснения. 16 февраля, в связи с поручением Владимира Ильича, я послала записку Сольцу с просьбой выдать мне все материалы, касающиеся грузинского конфликта. Сохранилась следующая моя запись: «Вчера тов. Сольц сказал мне, что товарищ из ЦК КП Грузии привез ему материалы о всяких притеснениях в отношении грузин (сторонников старого состава ЦК КПГ). Что касается «инцидента» (имеется в виду оскорбление, нанесенное Орджоникидзе Кобахадзе), то в ЦКК было заявление потерпевшего, но оно пропало. На мой вопрос: «Как пропало?», тов. Сольц ответил: «Да так, пропало…»

Такая манера, как украсть документ, практиковалась сталинскими «единомышленниками» уже в 1923 году.

Зная приведенные мною документы и материалы, относящиеся к грузинскому вопросу, можно представить себе характер того доклада, который собирался сделать Ленин по национальному вопросу на ХII-м съезде партии. Владимир Ильич хотел дать понять партии, как она должна была реагировать на события, происшедшие в Грузии. На Кавказе было грубо нарушено доверие маленькой нации к великой нации. Это нарушение произошло по вине Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского, при попустительстве Каменева.

На этом примере Владимир Ильич хотел подчеркнуть принцип, что нельзя сравнивать нацию большую с нацией маленькой. Нация большая должна пойти на уступки маленькой нации, чтобы восстановить доверие между пролетариями в такой многонациональной стране, как СССР. В этом гвоздь проблемы, а не в теоретической постановке национального вопроса, как это было сделано на ХII-м съезде партии. В тысячу раз важнее для классовой политики партии показать на конкретном примере, как партия должна решить конкретное национальное противоречие путем уступки малой нации, чтобы выиграть в доверии пролетариев всех бывших угнетенных народностей к бывшей угнетающей нации.

Что именно так, а не иначе поставил бы вопрос В. И. Ленин, следует из трех моментов, записанных Фотиевой: «Нельзя драться, нужны уступки, нельзя сравнивать большое государство с маленьким».

Сталин на ХII-м съезде партии как раз по этим трем моментам и выступил — в прямо противоположном направлении.

Он умолчал о том, что Орджоникидзе ударил подчиненного ему Кобахидзе, из числа так называемых уклонистов, чем потворствовал самым низким инстинктам.

Он не только не повел съезд по пути уступок малой нации, а наоборот, отверг все предложения старого состава ЦК КП(б)Г, а их самих обвинил в «уклонизме» и «меньшевизме», хотя Владимир Ильич записал там же: «Название «уклонисты» за уклон к шовинизму доказывает этот самый уклон у великодержавников». И, наконец, Сталин провел на съезде решение в одинаковой мере как против великорусского, так и против местного национализма, хотя Ленин предупреждал, что «нельзя сравнивать большое государство с маленьким».

Сущность сталинского замысла, осуществленного на ХII-м съезде, была совершенно в другом. Если бы старый состав грузинского ЦК во главе с М. Окуджавой и Б. Мдивани был на стороне Сталина, а С. Орджоникидзе был бы против него, то Сталин нашел бы и повод, и формулировку для обвинения Орджоникидзе и поддержки Мдивани. Сталину было наплевать на пролетарскую национальную политику. На первое место он ставил вопрос о личной власти.

Что касается малых наций, то к ним Сталин подходил «благосклонно», в зависимости от того, мешала ли, с его точки зрения, та или иная нация его политике.

О том, что дело обстояло именно так, свидетельствует отношение к малым нациям в период его пребывания на посту Наркома по делам национальностей.

О первом таком факте известно из письма Сталина, посланного С. Шаумяну в мае месяце 1918 года, опубликованного в газете «Правда» 20-IV-1963 года:

«По отношению к дагестанскому народу и прочим бандам, мешающим продвижению поездов с Северного Кавказа, нужно быть особенно беспощадным: нужно предать огню ряд аулов, выжечь дотла, чтобы неповадно было «делать набеги на поезда».

Второй такого рода факт из числа известных нам относится к 4-му апреля 1920 года, когда Сталин дал телеграмму правительству Украины:

«Достаточно играть в правительство и в республику, кажется, хватит, пора бросать игру», — это пишет нарком по национальным делам.

Третий факт я привел при изложении речи Мдивани по поводу притеснения аджарцев и абхазцев.

После всех приведенных фактов, а также истории с высылкой во время войны малых наций с их территорий, становится понятным упрек Сталина, брошенный им в адрес Ленина, в «национальном либерализме». Из выступлений на ХII-м съезде, выдержки из которых я приводил, вытекает, что такие деятели партии как Бухарин, Раковский, Скрыпник, Мдивани и др. ясно представляли себе опасность националистического перерождения советской власти. В речах этих деятелей партии были предложения, направленные на пресечение такой эволюции советского общества. Одновременно следует отметить, что эти деятели не понимали, с каким генеральным секретарем им приходилось иметь дело. Бухарин понимал, что Сталин сглаживал борьбу против великорусского шовинизма, но объяснял это тем, что ему как грузину неудобно выступать против великорусского национализма, поэтому он мол говорил о грузинском шовинизме.

На самом деле Сталин и не думал стесняться своего инородческого происхождения. Больше того, он тогда уже вынашивал мысль стать преобразователем России, наподобие Петра Первого. Характерно в этом смысле выступление одного из близких друзей Сталина — А. Енукидзе. В своей речи он обронил следующую, весьма многозначительную для того времени, фразу. Зная, по последующему опыту, как для получения большинства Сталин умело распределял роли среди своих единомышленников, мы поймем, как много значит следующая реплика Енукидзе.

«Нечего тут пугать русских товарищей остротой национального вопроса, что они слишком равнодушно к нему относятся и т. д. Равнодушия тут нет, но и искусственно обострять вопрос не следует». (ХII съезд, стр. 587).

На съезде шло обсуждение вопроса, поставленного Лениным. Сталин стремится убедить делегатов съезда, что он в национальном вопросе стоит на ленинской платформе. Он, как мы видели, на словах сильно выпячивал опасность великодержавного шовинизма и, казалось, слова Енукидзе не были созвучны его позиции. На деле великодержавный уклон не был персонифицирован, и потому это обвинение носило абстрактный характер. Великодержавники понимали, что он сдерживает активность интернационалистов, требующих осудить только великорусский шовинизм.

Енукидзе открыто высказался против Ленина, предложившего осудить великорусские тенденции, назвал эту борьбу искусственной и подбадривал русских шовинистов из числа партийных сановников.

В тезисах, написанных ко II-му конгрессу Коминтерна, Ленин предупреждал против опасности «признания интернационализма на словах и подмены его на деле».

«Мелкобуржуазный национализм, — писал он, — объявляет интернационализмом признание равноправия наций, и только (это как раз то, что делают современные продолжатели дела Сталина — авт.) сохраняет неприкосновенным национальный эгоизм, между тем как пролетарский интернационализм требует, во-первых, подчинения интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам этой борьбы во всемирном масштабе; во-вторых, требует способности и готовности со стороны нации, осуществившей победу над буржуазией, идти на величайшие национальные жертвы ради свержения международного капитала». (Подчеркнуто мной. — Авт., ПСС Ленина, том 41, стр. 165–166).

Вот этого-то подчинения национальных интересов интернациональным интересам и не хотят коммунистические сановники во главе со Сталиным. Это было подтверждено всем последующим ходом развития политики Сталина в строительстве национального социализма, или, по его терминологии, «строительства социализма в одной отдельно взятой стране». Когда наше руководство хочет показать свою преданность идее интернационализма, оно подчеркивает свою преданность идее равноправия наций, дружбе народов и при этом «сохраняет неприкосновенным национальный эгоизм».

Наши сановники идут на величайшие национальные жертвы во имя проникновения нашего великодержавного влияния в важные с военной точки зрения стратегические районы, на Ближний Восток, в район Персидского залива, Средиземного моря, Африканского рога, Индийского и Атлантического океанов, и тут они средств не жалеют. Ленин предупреждал, что интересы пролетарской борьбы в одной стране должны быть подчинены интересам социализма во всемирном масштабе, а Сталин и его современные наследники поступают как раз наоборот и во всей практической работе подчиняют интересы мирового коммунистического движения национальным интересам России. Раньше мы подробно говорили о пересмотре Сталиным линии большевистской партии на мировую революцию и замене ее своей линией на строительство социализма в одной стране. В его голове ограниченного диктатора идея победы социализма получила совершенно особое, самобытное толкование. Он считал, что капитализм стабилизовался. Держать ставку на мировую революцию опасно, так как это могло объединить все империалистические державы против Советского Союза. Нужно, считал он, показать капиталистическим странам, что мы отказались от ставки на мировую революцию и будем заниматься строительством социализма только у себя дома.

Сталин считал, что нужно, чтобы трудящиеся России, уставшие от тягот революции и гражданской войны, поняли, что, идя по пути строительства социализма в одной стране, они избегнут столкновения с мощными империалистическими государствами, смогут сохранить надолго мирную жизнь и заняться своими домашними делами. Он обращал свои взоры на подобные примеры в истории России. Почему Ивану Грозному удалось сверху укрепить торговый капитал, а Петру Великому — промышленность? А почему может не удаться ему силой ввести в России, а потом и в других странах, социализм? Он был уверен, что если ему удастся сделать Россию могучим индустриальным государством, с сильной армией, способной при подходящих условиях обеспечить победу, то все его жестокости забудутся, а жертвы простятся.

27. О патриотизме

Капитализм на современном этапе своего развития достиг гигантского роста производительных сил, необычайного размаха международного разделения труда и интернационализации капитала. Экономические связи между отдельными странами достигли предельной интенсивности. Сегодня уже невозможно представить себе существование государства, экономически изолированного от мирового хозяйства.

Таким образом, как и предвидел К. Маркс, капитализм выполнил свою историческую миссию, он перешагнул национальные границы и связал все страны мира в единое мировое хозяйство. Параллельно с этим происходил процесс интернационализации рабочего движения, вследствие чего социалистическое движение также приняло международный характер.

Социализм — по идее основоположников этого учения — может победить только путем объединенных усилий пролетариев всего мира или, по крайней мере, путем объединения пролетариев всех передовых капиталистических стран.

Таков важнейший вывод марксизма, сделанный им из анализа тенденций капиталистического развития и его движущих начал.

«Социалистическое движение, — писал Владимир Ильич, — не может победить в старых рамках отечества. Оно творит новые высшие формы человеческого общежития, когда законные потребности и прогрессивные стремления трудящихся масс всякой национальности будут впервые удовлетворены в интернациональном единстве, при условии уничтожения теперешних национальных перегородок». (Ленин, ПСС, том 26, стр. 39–40).

Таким образом, истинный марксист не может быть патриотом своего национального отечества. Это никак не значит, что ему чужды любовь к своему народу, родным местам, к людям, среди которых прошли его детские годы, к своему языку и т. д. Но все это не мешает марксисту видеть в патриотизме националистическую узость. Он убежден, что только при интернациональном объединении всех трудящихся, в рамках нового социалистического общества, произойдет полный расцвет материальной и духовной культуры человечества и расцвет отдельной человеческой личности. «Мою страну обижают, мне до большего нет дела», — говорит патриот.

«Не с точки зрения своей страны я должен рассуждать, а с точки зрения моего участия в подготовке, в пропаганде, в приближении мировой революции», — отвечает интернационалист. «Вот что такое интернационализм, вот какова задача интернационалиста, революционного рабочего, действительного социалиста». (Ленин, том 87, стр. 297–298). Вопрос об отношении к патриотизму Ленин рассматривал также в другом своем выступлении.

«Нам пришлось в эпоху Брестского мира, — говорил он, — идти против патриотизма. Мы говорили: если ты социалист, так ты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции, которая придет, которой еще нет, но в которую ты должен верить, если ты интернационалист». (Ленин, ПСС, том 37, стр. 213).

Патриотизм явление социально-историческое, и потому отношение к нему марксистов было не однозначным, а вытекало из анализа конкретной исторической ситуации.

«Марксизм выводит признание защиты отечества в войнах — например, Великой Французской революции, в войнах Гарибальди в Европе, а также отрицание защиты отечества в империалистической войне 1914–1916 гг. — из анализа конкретно-исторических особенностей каждой отдельной войны, а никоим образом из какого-либо «общего принципа», не из какого-либо отдельного пункта программы». (том 27, стр. 258).

По этим же причинам войны колониальных народов за свое освобождение, хотя они и проходили под лозунгами буржуазной революции, признавались прогрессивными и поддерживались марксистами.

Во время Франко-Прусской войны 1870-го года Маркс и Энгельс были на стороне Германии, хотя во главе Пруссии стоял в это время Бисмарк, потому что это была война за объединение Германии, против феодальной раздробленности, сдерживающей развитие капитализма Германии.

Отрицательное отношение марксистов к войне 1914–1917 гг. определялось тем, что эта война была империалистической, за передел мира и порабощение слабых, колониальных народов, хотя она и проходила под патриотическими лозунгами. Таково было отношение Ленина к патриотизму вообще, к русскому патриотизму в частности.

Иное отношение было у Ленина к патриотизму после свершения социалистической революции.

«Мы оборонцы с 25 октября 1917 года, — писал Ленин. — Мы за защиту отечества. Но та отечественная война, к которой мы идем, является войной за социалистическое отечество, за Советскую республику, как отряд (подчеркнуто Лениным) всемирной армии социализма». (Ленин, том 38, стр. 82).

После 25 октября 1917 года мы становимся патриотами, но патриотами не России как нации, а России как отряда мировой революции.

«Нашим лозунгом, — пишет он, — должно быть: еще и еще раз напрячь все свои силы, памятуя, что мы подходим к последней решительной битве не за русскую, а за международную социалистическую революцию». (Ленин, том 37, стр. 152).

«Не оборонительный или наступательный характер войны, а интересы классовой борьбы пролетариата, или, лучше сказать, интересы международного движения пролетариата, представляют собой ту единственную возможную точку зрения, с которой может быть рассматриваем и решен вопрос об отношении социал-демократов к тому или иному явлению международной жизни». (подчеркнуто Лениным, том 17, стр. 195).

Мной приведены выдержки из произведений Ленина, в которых он с неизменной решительностью подчеркивает интернациональную сущность социал-демократического отношения к патриотизму. Он постоянно подчеркивал, что коммунист обязан выступать только за такой патриотизм, который ведет к защите не русского, не французского, не немецкого, а только международного социализма, и в этом он видел коренную обязанность интернационалиста, каковым себя признает всякий марксист.

После смерти Ленина постепенно стали вноситься изменения в марксистское понимание патриотизма. Отношение к патриотизму и отражение этого отношения в научно-политической, пропагандистской и другой литературе и на практике начали получать иное, чем при Ленине, направление. Особенно это стало заметно после подписания пакта о ненападении с гитлеровской Германией. В «Большой Советской Энциклопедии», в томе, выпущенном в 1941 году, слову «Родина» дано следующее определение:

«Интересы своей Родины, отечества никогда не были безразличны для трудящихся масс и сознательных пролетариев в частности. Зарождаясь из привязанности к родным местам и людям, чувство любви к родине — патриотизм вырастает у сознательных граждан до понимания своей связи со своей страной и народом, с его языком, историей, культурой, до сознательной борьбы с притеснителями и поработителями народа, как внешними, так и внутренними, до отдачи всех своих сил и способностей на благо родины и народа. Советский патриотизм имеет свои исторические традиции и преемственность с героическим прошлым народов СССР, в частности, с культурой и историей русского народа. Любовь к родине всегда жила в сердцах трудящихся нашей страны, и в годы испытаний каждый раз подымалась мощной и несокрушимой волной всенародного движения на защиту родины против чужеземных захватчиков».

Эти мысли отражены в энциклопедии не случайно. Они вынашивались в голове Сталина и постепенно становились достоянием всей страны. Сталин наблюдал за тем, как Гитлеру удалось повести за собой немецкий народ националистическими и патриотическими лозунгами, как немцы в массе своей откликнулись на идею нацистов о превосходстве германской нации. У него сложилось такое убеждение, что идея социализма потеряла свою привлекательность для массы крестьян России, что национально-патриотические идеи более сильны и более доходчивы до широких масс.

Сталину важны были не принципы коммунизма, за которые он не держался. Для него важен был конечный политический успех, которым будет оправдана вся его политика.

Под воздействием сталинских планов А. Толстой написал свой роман «Петр I». Как и Сталину, А. Толстому было наплевать на принципы. Им обоим была созвучна сменовеховская идея «единой и неделимой России». Вот как в 1937 году, в Париже, сам А. Толстой обрисовал в беседе с художником Ю. Аненковым свои отношения со Сталиным:

«Я циник, — смеялся он, — мне на все наплевать! Я — простой смертный, который хочет жить, хорошо жить, и все тут. Мое литературное творчество? Мне и на него наплевать! Нужно писать пропагандистские пьесы? Черт с ним, я их напишу! Но только это не так легко, как можно подумать. Нужно склеивать столько различных нюансов! Я написал моего «Азефа», и он провалился в дыру. Я написал «Петра Первого», и он тоже попал в ту же западню. Пока я писал его, видите ли, «отец народов» пересмотрел историю России. Петр Великий стал без моего ведома «пролетарским царем» и прототипом нашего Иосифа! Я переписал заново, в согласии с открытиями партии, а теперь я готовлю третью и, надеюсь, последнюю вариацию этой вещи, так как вторая вариация тоже не удовлетворила нашего Иосифа. Я уже вижу передо мной всех Иванов Грозных и прочих Распутиных реабилитированными, ставшими марксистами и прославленными. Мне наплевать! Эта гимнастика меня даже забавляет! Приходится действительно быть акробатом. Мишка Шолохов, Сашка Фадеев, Илья Эренбург — все они акробаты. Но они — не графы! А я — граф, черт побери! И наша знать (чтоб ей лопнуть) сумела дать слишком мало акробатов! Понял? Моя доля очень трудна…»

«…Я спросил, что представляет собой «любимый отец народов»?

— Великий человек! — усмехнулся Толстой, — культурный, начитанный! Я как-то заговорил с ним о французской литературе, о «Трех мушкетерах». «Дюма отец или сын, был единственным писателем, которого я читал», — с гордостью заявил мне Иосиф. «А Виктора Гюго?», — спросил я. «Этого я не читал. Я предпочел ему Энгельса», — ответил отец народов.

— Но прочел ли он Энгельса, я не уверен, — добавил Толстой». (Ю. Аненков, «Дневники моих встреч», том второй, стр. 149. «Международное литературное содружество», США, 1966 г).

В это время, как известно, Сталин лично наблюдал за сценариями для кино и пьесами для театров, в которых с определенной точки зрения освещалась история русских царей и полководцев: Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Великого, Ивана Грозного, Петра Первого, Суворова, Кутузова, Ушакова и др. Об этом подробно писали известный кинорежиссер М. Роом, кинокритик Каргин и другие.

В книге Н. К. Черкасова «Записки советского актера» автор вспоминает, как он и кинорежиссер С. М. Эйзенштейн были 24-го февраля 1947 года приняты Сталиным в связи с постановкой второй серии фильма «Иван Грозный».

«Говоря о государственной деятельности Грозного, товарищ И. В. Сталин, рассказывал Н. К. Черкасов, — заметил, что Иван IV был великим и мудрым правителем, который ограждал страну от проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. В частности, говоря о прогрессивной деятельности Грозного, товарищ И. В. Сталин подчеркнул, что Иван IV впервые в России ввел монополию внешней торговли, добавив, что после него это сделал только Ленин. Иосиф Виссарионович отметил также прогрессивную роль опричнины, сказав, что руководитель опричнины Малюта Скуратов был крупным русским военачальником, героически павшим в борьбе с Ливонией.

Коснувшись ошибок Ивана Грозного, Иосиф Виссарионович отметил, что одна из его ошибок состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств (подчеркивается — семейств, а не феодалов, т. е. со всеми чадами, что, как известно, и делал сам Сталин в отношении своих противников — авт.), не довел до конца борьбу с феодалами (этой ошибки стремился не допустить Сталин, он старался ликвидировать всех оппозиционеров, и не только открытых, но и скрытых, и не только их — авт.) если бы он это сделал, то на Руси не было бы смутного времени… И затем Иосиф Виссарионович с юмором (вот уже воистину юмор не висельника, а вешателя — авт.) добавил, что «тут Ивану помешал Бог» (чтобы, не дай Бог, не заподозрили наличия у него такого предрассудка, как совесть — авт.). Грозный ликвидировал одно семейство феодалов, один боярский род, а потом целый год кается и замаливает «грех» (вот уж чего не было у Сталина — авт.), тогда как ему нужно было действовать еще решительнее!..

В конце беседы Иосиф Виссарионович спросил, как мы думаем заканчивать фильм? Я ответил, что, как и предполагалось по первоначальному варианту сценария, фильм должен заканчиваться ливонским походом и победоносным выходом Ивана IV к морю. Иван IV в окружении военачальников, знаменосцев и воинов стоит на берегу моря, перед набегающей волной. Сбылась его заветная мечта увидеть «море синее, море дальнее, море русское», и, вглядываясь в даль, он заканчивает фильм словами: «На морях стоим и стоять будем!» Товарищ И. В. Сталин улыбнулся и весело воскликнул: «Ну что же!.. Ведь так и получилось — и даже намного лучше!..» (Иосиф продолжатель дела Ивана авт.), (Н. К. Черкасов «Записки советского актера», М. 1953 год, стр. 380 382).

Таков облик Сталина — марксиста-ленинца. О том, как все сильнее и сильнее захватывала его идея слияния его личной судьбы с судьбой русского народа, с его прошлым, настоящим и будущим, отлично написано А. И. Солженицыным в его книге «В круге первом». А. И. Солженицын своим поистине тонким чутьем схватил основную суть сталинского стремления сродниться с русским народом. Сталин всегда хвалился своим глубоким пониманием русского человека, преданного, по его убеждению, авторитарной власти, готового за своего вождя пойти на самые тяжелые испытания.

Он хладнокровно и безжалостно, не считаясь с жертвами, «вел» русский народ по пути «преобразования» России, за которое, как он был уверен, потомки будут чтить его в веках, так же, как они чтили имена Александра Невского, Дмитрия Донского, Петра Первого и других. Он восстановил в истории, в литературе, в художественных галереях имена знаменитых монархов и полководцев, прославивших крепостническую Россию.

В предвоенные годы он все чаще и чаще стал обращаться к национальным чувствам русского народа. Были поставлены фильмы о Петре Первом, Иване Грозном, Александре Невском, Суворове, Кутузове, Ушакове и других, в которых нашли отражение победоносное русское оружие, война на чужой территории и другие лозунги, служившие основой национального русского патриотизма. Логическим завершением этой линии на восстановление героев самодержавной России было возобновление в армии и в других ведомствах чинов и орденов. Было отброшено революцией утвержденное звание «народный комиссар» и заменено старым званием — «министр».

«Армия есть сколок общества и болеет всеми его болезнями, чаще всего при высокой температуре», — писал Л. Д. Троцкий в книге «Что такое СССР…» в 1936 году.

«Рост внутренней спайки частей, выработка у солдат критического отношения к себе самим и к своим начальникам, — гласит основное решение партии по военному вопросу, — создают благоприятные условия, в которых начало выборности лиц командного состава может получить все более и более широкое применение».

Однако через шестнадцать лет после того, как вынесено было это решение, правящая верхушка повернула на прямо противоположный путь. В сентябре 1935 года цивилизованное человечество, друзья, как и враги, не без изумления узнали, что Красная Армия будет увенчиваться ныне офицерской иерархией.

По объяснению Тухачевского:

«Введение правительством военных званий создает более устойчивую основу для выращивания командирских и технических кадров».

«Командные кадры, — писал Троцкий, — укрепляются, прежде всего, доверием солдат. Именно поэтому Красная Армия начала с упразднения офицерского корпуса. Практическое значение имеет командный пост, а не чин.

«Поднять значение руководящих кадров» — значит, ценою ослабления моральной связи армии, теснее связать офицерство с правящими верхами.

Никакая армия не может быть демократичнее питающего ее строя. Источником бюрократизма с его рутиной, чванством являются не специальные потребности военного дела, а политические потребности правящего слоя».

Именно так и поняла это мероприятие Советского правительства французская официальная газета «Тан» в своем номере от 25 сентября 1935 года:

«Это внешнее преобразование, — писала газета «Тан», — является одним из признаков глубокой трансформации, которая совершается ныне во всем Советском Союзе. Режим, ныне окончательно упроченный, постепенно стабилизируется. Революционные привычки и обычаи внутри советской семьи и советского общества уступают место чувствам и нравам, которые продолжают господствовать внутри так называемых капиталистических стран. Советы обуржуазиваются».

К оценке буржуазной газеты по поводу восстановления офицерских званий в Красной Армии, нечего добавить. Теперь советские полковники и генералы мало чем отличаются от полковников и генералов других западных стран и, во всяком случае, стараются как можно больше походить на них.

«Что-то приятное, — писал А. И. Солженицын в книге «В круге первом» о Сталине, — находил он даже в самой игре слов, напоминающей старый мир: чтобы были не «заведующие школами», а «директоры», не «комсостав», а «офицерство», не ВЦИК, а Верховный Совет — верховный очень слово хорошее, — и чтоб офицеры имели денщиков, а гимназистки чтоб учились отдельно от гимназистов и носили пелеринки; и чтобы советские люди отдыхали как все христиане, в воскресенье, а не в какие-то там безличные номерные дни; даже в том, чтобы брак признавать только законный, как было при царе…

Вот здесь, в ночном кабинете, впервые примерил он перед зеркалом к своему кителю старые русские погоны — и ощутил в этом удовольствие».

В тяжелые для Советской страны годы, во время войны, когда идея социализма, дискредитированная им, стала в народе непопулярной, он обращается в большей и большей мере к национальным чувствам русского народа. Он подстраивался под эти чувства.

В журнале «Знамя» № 2 за 1968 год критик Чалмаев сообщил об оценке английским журналистом А. Вертом национального подъема, охватившего советскую страну, «о прославлении России, отождествлении советской власти с Россией, со святой Русью».

В это время утверждается правительством Советского Союза статут новых орденов: Суворова, Кутузова, Ушакова и др. старых полководцев и флотоводцев.

На Тегеранской конференции глав союзнических государств, во время обсуждения вопроса о послевоенном устройстве и границах, Сталин выступил не как представитель социалистического государства, а как представитель России:

«Русские не имеют незамерзающих портов в Балтийском море, — говорил он. Поэтому русским нужны были бы незамерзающие порты Кенигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Тем более что исторически — это исконно славянские земли». (см. «Тегеран, Ялта, Потсдам», сборник, стр. 53).

Здесь уместно вспомнить слова Сталина, сказанные им на ХII-м съезде партии по поводу надежд, которые возлагали на большевиков «сменовеховцы»: «Что не мог сделать Деникин, сделают большевики».

Хочу привести несколько выдержек из книги английского журналиста А. Верта, жившего во время войны в СССР, свидетельствующих о тех настроениях, которые царили тогда в нашей стране.

«В театрах ставились патриотические пьесы, вроде шедшей в камерном театре «Очной ставки»… Пьесы о победоносных русских полководцах Суворове и Кутузове. Поэты сочиняли патриотические стихи, а композиторы слагали военные песни». (А. Верт, «Россия в войне 1941–1945 гг.», 1967 г., стр. 128, изд. «Прогресс»).

«…Мы подробно остановились на настроениях в России в 1941–1945 гг. Здесь же достаточно сказать, что в двух своих ноябрьских речах (1941 год) Сталин не только очень умело приноравливался к этим настроениям, но и постарался их всемерно укрепить и поощрять». (Там же, стр. 172).

Дальше А. Верт цитирует статью из газеты «Красная звезда», подтверждающую чисто русские патриотические настроения, царившие в те годы в СССР:

«Наши отцы и деды немало жертвовали для спасения своей России, своей родной матери. Народ наш никогда не забудет Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова, русских партизан времен отечественной войны 1812 года. Мы гордимся тем, что в наших жилах течет кровь наших славных предков, мы никогда не отстанем от них». (Там же, стр. 491–492).

По свидетельству И. Эренбурга, критики Паустовского дошли до того, что обвинили его за «сценарий о жизни Лермонтова», в котором «он осмелился сказать, что «поэта тяготил мундир николаевской армии». (ПСС И. Эренбурга, том 9, стр. 377).

Грубый национализм вытеснил демократизм. Даже про Николая I нельзя было сказать слова критики.

Так из теории «о победе социализма в одной отдельно взятой стране» стали выпячиваться только национально-патриотические задачи России.

Воспользовавшись тем, что интересы пролетариата, строившего советское государство, на этом этапе совпали с интересами патриотически настроенной части русского народа, желавшей видеть Россию сильной, — Сталин стал усиленно подпевать великодержавным настроениям, пренебрегая интернациональными обязанностями партии и пролетариата. Эта же «теория» привела Сталина и его клику, в том числе и таких его сторонников, как Щербаков, к восхвалению русского народа, выпячиванию его роли как гегемона в Союзе республик. Стали обычными такие выражения, как «старший брат», в противоположность ленинскому принципу равноправия наций.

Не так отнесся к делу в аналогичном случае Ленин. Когда в годы гражданской войны и интервенции патриотически настроенная мелкая буржуазия качнулась в сторону Советской власти, так как только Советская власть была способна тогда сохранить «единую, неделимую Россию», Ленин в речи, произнесенной 27 ноября 1918 года на собрании партийных работников Москвы, приветствовал поддержку мелкой буржуазией и интеллигенцией Советской власти.

Тогда Ленин говорил партии, что в определенной ситуации необходимо использовать патриотические чувства мелкой буржуазии для укрепления пролетарского государства. При этом Ленин делал это открыто и неоднократно подчеркивал, что партия и пролетариат должны отчетливо понимать свою интернациональную задачу и не допускать увлечь себя патриотическими настроениями (см. том 37, стр. 207–324).

Сталинское руководство, вместо того чтобы использовать перед войной и во время войны патриотически настроенные элементы страны для борьбы с фашизмом, позволил использовать советское государство в интересах подъема и развития великодержавных настроений в русском народе.

К этому же времени относится формальная ликвидация Сталиным Коминтерна. О том, как происходил процесс ликвидации Коминтерна, писал М. М. Литвинов в своих дневниках:

«Молотов пригласил меня к себе… Он спросил, каково мое мнение… Я ответил ему совершенно ясно, что Коминтерн должен быть распущен. Без этого Рузвельт не согласится, но… Молотов хранил долгое молчание. Он даже почесал голову, как бы это сделал крестьянин на ярмарке. Потом вдруг он сказал…

— Мы, конечно, можем распустить его, но мы должны запросить хорошую цену. Каково ваше мнение, какую цену мы можем запросить?»

К концу войны отдельные руководящие деятели бывших секций Коминтерна использовались Сталиным на руководящей работе в странах, отвоеванных у Гитлера. Он смотрел на правительства этих государств, получивших власть из его рук, как на сателлитов Советского Союза.

В деле образования так называемых социалистических государств он всегда действовал в строгом соответствии с разделом сфер влияния, установленным им совместно с союзными правительствами Черчилля и Рузвельта. Так, например, по этому разделу Греция оставалась в сфере влияния Англии и, несмотря на то, что в Греции было сильное партизанское коммунистическое движение, которое после разгрома Германии стремилось взять власть в Греции в свои руки, это им не удалось только потому, что английские войска по прямому указанию Черчилля беспощадно подавили попытку коммунистов захватить власть. Сталин ни прямо, ни косвенно палец о палец не ударил, чтобы помочь коммунистам Греции.

Вся мировая печать, за исключением печати СССР, возмущалась расправой английских войск с греческими повстанцами, а наша пресса даже словом не обмолвилась по поводу зверств английских войск против ЭАМ-ЭЛАС. Об этом писал сам Черчилль в своих воспоминаниях:

«Правительство его величества, — писал он, — в особенности я, возглавлявший его, подверглись… ярым нападкам. Подавляющая часть американской печати резко осуждала наши действия… Англия была охвачена волнением… Сталин, однако, неукоснительно и лояльно придерживался нашего соглашения, достигнутого в октябре (1944 года), и в течение этих долгих недель боев с коммунистами на улицах Афин от «Правды» и «Известий» не было слышно ни слова упрека». (У. Черчилль «Вторая мировая война», том IV, стр. 282).

Очень интересные факты сообщил об этом Милован Джилас. В книге «Разговоры со Сталиным» он приводит беседу Сталина с Карделем:

— Следует свернуть восстание в Греции, — сказал Сталин. Он именно так и сказал — «свернуть».

— Верите ли вы, — обратился он к Карделю, — в успех восстания в Греции?

Кардель отвечает:

— Если не усилится иностранная интервенция и если не будут допущены крупные политические и военные ошибки…

Но Сталин продолжает, не обращая внимания на слова Карделя:

— Если, если! Нет у них никаких шансов на успех. Что вы думаете, что Великобритания и США — США самая мощная держава в мире — допустят разрыв своих транспортных артерий в Средиземном море! Ерунда. А у нас флота нет. Восстание в Греции надо свернуть, и как можно скорее.

Кто-то заговорил о недавних успехах китайских коммунистов, но Сталин остался на своем:

— Да, китайским товарищам удалось. Но в Греции совершенно иное положение. Греция лежит на жизненно-важных коммуникационных путях западных государств. Там непосредственно вмешались США, самая мощная держава мира. С Китаем это другое дело. На Дальнем Востоке иное положение. Правда и мы можем ошибаться. Вот когда закончилась война с Японией, мы предложили китайским товарищам найти модус вивенди с Чан-Кай-Ши. Они на словах согласились с нами, а когда приехали домой, сделали по-своему. Собрались сами и ударили. Оказалось, что правы были они, а не мы.

Но в Греции другое положение — надо не колеблясь свернуть греческое восстание».

Сталин не делил вопросы государственные и партийно-политические. Вместо того, чтобы заявить Черчиллю, что вопрос о власти в Греции — это дело греческого народа, он безапелляционно дал согласие Англии на подавление греческих коммунистов. В своих отношениях с союзниками он исходил из строгого разделения сфер влияния.

В беседе с Тито и Джиласом он сказал:

— В этой войне не так, как в прошлой, а кто занимает территорию, насаждает там, куда приходит его армия, и свою социальную систему. Иначе быть не может…

— Война скоро кончится, — продолжал Сталин, — через пятнадцать-двадцать лет мы оправимся, а затем снова.

— Если славяне будут объединены и солидарны, никто в будущем пальцем не шевельнет. Пальцем не шевельнет, — повторял он, рассекая воздух указательным пальцем». (Милован Джилас «Разговоры со Сталиным», «Посев», 1970 год, Франкфурт-на-Майне, стр. 172–174).

Так представлял себе на практике Сталин строительство социализма в других странах. Так отразилась в голове диктатора идея Маркса и Ленина о построении социализма. Сталин благожелательно относился к Де Голлю и дал указание французским коммунистам не делать попыток овладеть властью. В своих воспоминаниях генерал Де Голль отметил лояльность Сталина к его правительству.

Сталин подчинил международное коммунистическое движение национальным интересам России. Так он поступал во многих изложенных случаях, так он поступил и тогда, когда был в альянсе с фашистской Германией. Приведу несколько фактов.

Выступая на сессии Верховного Совета в 1939 году, В. М. Молотов говорил:

«Известно, что за последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор» получили новое конкретное содержание, приобрели иной смысл. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются».

То же самое — но в еще более резкой форме в отношении Англии и Франции и в более заискивающем тоне по отношению к Германии — сказал Сталин в интервью редактору газеты «Правда», помещенном 1-го декабря 1939 года под заголовком «О лживом сообщении агентства «Гавас"». И Сталин, и Молотов называли фашистскую Германию мирным государством только потому, что они совместно совершили раздел Польши. Их положительная оценка действий самого агрессивного, самого реакционного и расистского режима в мире, стремящегося к физической расправе с коммунистами Европы и ликвидации коммунистического движения во всем мире, и их отрицательная оценка решимости демократических стран Европы воспрепятствовать распространению в мире «коричневой чумы» являются убедительным свидетельством их полного разрыва с марксизмом, ленинизмом и интернационализмом. Или чего стоит указание, данное Сталиным коммунистам Европы, после того как он подписал с Гитлером договор о дружбе, — прекратить пропаганду против фашизма? Об этом факте сообщают такие журналисты, как Э. Генри, И. Эренбург и другие:

«Сталин не только прекратил антифашистскую пропаганду на территории Советского Союза, — пишет Э. Генри, в своем письме к И. Эренбургу. — В полном противоречии с решением VII конгресса Коминтерна, Сталин направил всем коммунистическим партиям директиву, в которой содержалось требование о фактическом свертывании борьбы против немецкого фашизма».

Или как можно увязать телеграмму Сталина Риббентропу с его принадлежностью к коммунистической партии и с его интернационализмом, о чем продолжают говорить наследники Сталина.

«Меня, — писал Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь», — потрясла телеграмма Сталина Риббентропу, где говорилось о дружбе, скрепленной пролитой кровью. Раз десять я прочитал эту телеграмму и, хотя верил в государственный гений Сталина, все во мне кипело… Да и как забыть о реках крови, пролитых фашистами в Испании, Чехословакии, Польше, в самой Германии».

В одних случаях Сталин, через Коминтерн, запрещал коммунистическим партиям делать у себя в стране революцию. Так было в Китае в 1926 и в 1947-м годах, в Греции в 1943 году, во Франции в 1944 году и т. д. В других случаях Сталин навязывал социализм соседним с Советским Союзом странам, таким как Латвия, Литва, Эстония, Бессарабия, Румыния, Чехословакия, Польша, Венгрия, ГДР, Болгария и др.

Все это делалось во имя интересов строительства социализма в СССР, без учета готовности пролетариата этих стран к переходу их к социализму. Сталин считал, что он осчастливливал соседние с СССР страны тем, что силой вводил в них социализм. Об этом не устает напоминать этим странам советская пресса. Энгельс — Ленин считали такую политику пролетариата победившей страны вредной, подрывающей социализм в своей собственной стране. Вот что писал по этому поводу Энгельс и комментировал Ленин:

«Победоносный пролетариат не может никакому чужому народу навязывать никакого осчастливления, не подрывая этим собственной победы». (Энгельс, том 35, стр. 298).

Ленин, приведя эту выдержку из письма Энгельса к Каутскому, писал:

«Энгельс выставляет лишь один безусловно интернационалистский принцип, который он применяет ко всем «чужим народам», т. е. не только колониальным: навязывать им осчастливление значило бы подрывать победу пролетариата». (Ленин, том 30, стр. 51).

В этом случае пролетариат и той страны, которая навязывает, и той страны, которой навязывают социализм, заражается националистическими чувствами, а его интернациональные чувства притупляются.

Здесь следует остановиться на одном из основных принципов большевизма, провозглашенном Коминтерном с первых дней его существования. Этим принципом на первый план выдвигалась обязанность каждого иностранного коммуниста защищать первое отечество социализма — Советский Союз. Инициаторами и вдохновителями этого принципа были Ленин и Троцкий до 1934 года, до убийства Кирова. Казалось, что такой подход к обязанностям коммуниста, в условиях капиталистического окружения первого социалистического государства, был совершенно естественен. Но, как и многие другие догмы, этот принцип на практике выродился в слепое подчинение деятельности иностранных компартий эгоистическим интересам Советского Союза. Вначале этот принцип служил целям охраны социалистического отечества от посягательств империализма, но постепенно он выродился в безоговорочное подчинение интересов иностранных компартий национальным интересам Советского Союза.

Великорусские настроения Сталина особенно проявились во время войны и достигли высшего регистра в его речи-тосте, произнесенной им на приеме-банкете в честь победы над Германией в 1945 году. Вот часть этого тоста, приведенного в книге авиаконструктора А. Яковлева:

«Товарищи, разрешите мне поднять еще один последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа (присутствующие восторженными рукоплесканиями и криками «Ура» встретили эти слова).

Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза, среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение».

Сталин сказал, что руководящей силой Советского Союза является не пролетариат СССР, как это было декларировано Октябрьской революцией, а «русский народ», чем открыто перешел с позиций марксизма на сторону великодержавных интересов Российских бюрократов. Все прочие перепевы Сталина в его речи насчет особых достоинств русского народа дополнительно подчеркивают сталинский великодержавный шовинизм, на что обратил внимание еще Ленин в своем письме «об автономизации».

С легкой руки Сталина во всех официальных документах, материалах, словарях, энциклопедиях, учебниках записана эта оценка о превосходстве русского народа над другими народами Советского Союза. Так, например, в «Кратком философском словаре» за 1952 год написано:

«В советском патриотизме находит глубокое выражение братство народов СССР, сплотившихся вокруг великого русского народа, представляющего наиболее выдающуюся нацию из всех наций, входящих в состав Советского Союза». («Краткий Философский словарь» 1952 год, стр. 376).

Такое выпячивание роли и достоинств великого русского народа находится в противоречии не только с общими принципами интернационализма, но и с конкретными решениями ХII-го съезда партии, последнего съезда, обсуждавшего национальный вопрос по докладу И. В. Сталина. На ХII-м съезде была принята поправка к резолюции, представленной Сталиным, в которой в частности говорилось:

«Разговоры о преимуществах русской культуры и выдвижение положения о неизбежности победы более высокой русской культуры над культурами более отсталых народов (украинской, азербайджанской, узбекской, казахской и пр.) являются ничем иным, как попыткой закрепить господство великорусской национальности». (XII съезд, стр. 653–654 и 693–694).

28. Взгляды наследников Сталина и последствия сталинской политики в национальном вопросе

После смерти Сталина, особенно после XXII-го съезда партии, были пересмотрены некоторые оценки Сталина в сторону интернационализма.

Так, например, в журнале «Вопросы истории КПСС» № 1 за 1963 год была помещена статья секретаря ЦК КПСС Б. Н. Пономарева, в которой он, в соответствии с новой установкой ЦК, писал:

«В целях возвеличивания Сталина искажалась история и более отдаленного прошлого. Исподволь была гальванизирована немарксистская теория «героев и толпы». Ее прославлением была в частности идеализация Ивана Грозного, которому в этом отношении особенно повезло».

Возвеличивание А. Невского, Д. Донского, И. Великого, И. Грозного, Петра I, русских полководцев и флотоводцев производилось при Сталине не столько с целью «гальванизации теории «героев и толпы"», сколько для пропаганды связи и преемственности прошлого России с современной историей советского государства. В сталинскую историю после его смерти были внесены небольшие коррективы, которые, однако, по своему характеру были половинчатыми, оставлявшими открытыми двери для последующих рецидивов фальсификации.

Тот же Б. Н. Пономарев в речи, произнесенной на всесоюзном совещании по вопросу о мерах улучшения подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам, говорил:

«В области изучения военной истории необходимо полностью восстановить ленинские оценки и методы анализа. В период культа личности Сталина в нашу литературу проникли ложные характеристики, когда чуть ли не все войны объявились справедливыми и прогрессивными. В ряде случаев не проводились различия между исторически прогрессивными результатами войны и реакционными целями, которые ставил царизм. Освещение событий приобретало иногда, особенно в некоторых произведениях художественной литературы и кино, неправильную окраску, как это имело место, например, в отношении русско-японской войны 1904–1905 годов, или характеристики генерала Скобелева, без учета его карательных походов в Среднюю Азию». («Вопросы истории КПСС», № 1, 1963 год, стр. 57).

Б. Н. Пономарев в приведенной выдержке пытается выгородить агрессивную политику самодержавия. Всякая колониальная держава оправдывала свои завоевания желанием приобщить отсталые народы к цивилизации.

«Победоносный социализм, — писал Ленин, — необходимо должен осуществить полную демократию и, следовательно, не только провести полное равноправие наций, но и осуществить право на самоопределение угнетенных наций, то есть право на свободное политическое отделение. Социалистические партии, которые не докажут всей своей деятельностью и теперь, и во время революции, и после ее победы, что они освободят порабощенные нации и построят отношения с ними на основе свободного союза, — а свободный союз есть лживая фраза без свободы отделения, — такие партии совершили бы измену по отношению к социализму». (Ленин, том 27, стр. 252–253).

После Октябрьской революции советское правительство во главе с Лениным не препятствовало отделению от РСФСР Финляндии, Латвии, Эстонии, Литвы, Польши и Бессарабии.

Выступая в роли защитников народов, находящихся под колониальным гнетом западных империалистических стран, провозглашая о своей поддержке новых национально-освободительных режимов в африканских и азиатских странах, освободившихся от колониальной зависимости, в арабских странах, ведущих борьбу с т. н. израильским империализмом, наши псевдо-интернационалисты силой снова присоединили к СССР Латвию, Литву, Эстонию, Бессарабию, Западную Украину и Западную Белоруссию.

Ссылка наших великодержавников на то, что указанные народы добровольно воссоединились с Россией, не подтверждается фактами. Любая попытка этих народов выступить за отделение их республик от Советского Союза беспощадно подавляется.

В отношении демократического решения вопроса о самоопределении наций наша страна значительно отстала от бывших колониальных держав, которые под влиянием духа времени пошли по пути демократического решения вопроса о самоопределении наций.

Между тем, основатель советского государства Ленин писал:

«Пролетариат не может не бороться против насильственного удержания угнетенных наций в границах данного государства, а это значит, бороться за право самоопределения. Пролетариат должен требовать свободы политического отделения колоний и наций, угнетаемых «его» нацией. В противном случае интернационализм пролетариата останется пустым и словесным». (Ленин, том 27, стр. 257).

Образец решения вопроса о самоопределении наций показал Сталин во время войны, когда по его указанию были ликвидированы национальные автономии: балкарцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, крымских татар, немцев Поволжья и чеченцев. Эти народы были согнаны со своих земель и перемещены в отдаленные места Сибири и Средней Азии. Общее количество репрессированных таким образом инородцев составило около 5 миллионов человек. Такой огульный подход к малым народностям был еще более великодержавным, чем при династии Романовых. Героическое сопротивление горцев против царской колонизации вызывало публичное сочувствие и даже восхищение со стороны русских демократов, таких как Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Л. Н. Толстой и многих других.

После смерти Сталина были частично восстановлены права на автономию некоторых народностей.

«Устранены были извращения ленинской национальной политики, допущенные в период Великой Отечественной войны. Восстановлена национальная автономия балкарцев, калмыков, чеченцев, ингушей, карачаевцев, чем созданы условия для их всестороннего развития в братской семье народов СССР. Это благотворно сказалось на укреплении дружбы и социалистического интернационализма советских народов». («История КПСС», 1962 год, стр. 646).

Не восстановлена до сих пор национальная автономия крымских татар и немцев Поволжья — в угоду националистическим элементам России и Украины, заселившим земли, ранее принадлежавшие этим народам. Следует также подчеркнуть, что правильная, хотя и не доведенная до конца автономизация перечисленных выше народов, отмеченная в «Истории» партии, изданной в 1962 году, не нашла отражения в учебнике «Истории КПСС», изданном в 1969 году. Этим как бы подчеркивается правота Сталина и неправота XX и ХХII-го съездов партии, осудивших действия Сталина в этом вопросе.

Если даже многочисленные представители перечисленных народностей и проявили враждебность к советской власти во время Второй мировой войны, это не должно было стать поводом для тотальных репрессий — включая грудных младенцев и воинов Советской армии, доказавших свою преданность Советскому Союзу. Причиной этой враждебности могли быть ошибки, допущенные правительством в национальной политике, и не расправой с целыми народами нужно было их исправлять.

Под влиянием сталинской великодержавной политики в СССР выросло целое поколение новых националистических кадров, лишенных каких-либо социалистических и интернационалистических идеалов, а также преемственности с революционными традициями большевизма. Эти новые кадры заменили идейных большевиков во всех сферах идеологической работы: в печати, кино, радио-, телевизионной и преподавательской работе. Они проникают во все поры нашей жизни. Они пишут книги и статьи по вопросам истории, внешней и внутренней политики партии и советской власти, по вопросам, связанным с литературой, искусством и т. д. Так, например, в изданном в 1970 году пятом томе «Истории КПСС» сказано:

«Воспитанию патриотизма способствовала пропаганда героического прошлого страны, боевых традиций и побед русского оружия в войнах в защиту национальной независимости отечества». («История КПСС», том 5, книга первая, стр. 400–401).

После приведенной цитаты авторы «Истории» сделали следующую сноску:

«Реакционные буржуазные историки А. Даллан, Г. Фон-Раух, И. Бирнбаум, Д. Тредгольд, Л. Шапиро и др. утверждают, что в годы войны пропаганда лучших прогрессивных традиций русского народа представляла собой якобы проявление «русского воинствующего национализма», попытку «перебросить мост в старое», что источником боевого духа солдат был не советский патриотизм, а то, что они воевали «За мать Россию». (там же, стр. 401).

Чем так возмутились авторы «Истории КПСС»? Ведь приведенная нами выше цитата из этой истории полностью подтверждает правоту оценки, данной буржуазными историками. Они на той же странице славили «героическое прошлое и боевые традиции побед русского оружия». Еще один пример. В газете «Известия» № 127 за 1970 год помещена заметка призывника А. Морозова, в которой он пишет, что в Пскове «на территории Кремля открылась выставка, посвященная славе русского оружия».

В честь 700-летия со дня рождения А. Невского была показана «литературно-художественная композиция «Русь могучая»… О неувядаемой славе русского оружия, непревзойденной доблести и мужестве русских воинов, о боевых традициях, восходящих к временам Александра Невского, шла речь и в городском молодежном клубе».

Правомерно ли, что великорусский марксист прославляет «Русь могучую», «Русское оружие» и т. д.? «Нет, — отвечает Ленин, — такого человека надо поставить среди националистов, а не марксистов». (том 24, стр. 122).

Акцент на прошлых победах русского народа для пропаганды патриотизма является свидетельством того, что современной коммунистической партии созвучны идеи великорусского национализма, а не интернационализма, не демократической и социалистической культуры, о которой говорил Ленин, а крепостнической, монархической культуры великороссов.

В журнале «Молодая гвардия» № 8 за 1970-ый год была помещена статья С. Н. Семанова, в которой он пишет, что «сейчас» для историков, «ощущающих себя наследниками своих предков», наступила эпоха «подлинного расцвета» (стр. 308–310).

Прислушайтесь и присмотритесь к сообщениям газет, к радио, телевидению, кино и театрам, и вы почувствуете, как на вас льется поток хвастливой великодержавной пропаганды. Это неизбежно имеет следствием развитие местного национализма, направленного против великорусского наступления, что проявляется в самых различных формах: в отказе отвечать на вопросы, заданные на русском языке в торговых и культурных учреждениях, в исторических работах в националистическом духе и т. д. и т. п.

Прав Семанов, когда пишет: «…старь новизну держит…» и подчеркивает, что в советском государстве произошла подмена идей социалистических идеями националистическими. «Нигилистический разгул по отношению к культурному достоянию нашего прошлого, — писал Семанов, — был, к сожалению, довольно-таки моден среди части интеллигенции в 1920-ые годы», что, по мнению Семанова, находилось в противоречии с «высказываниями Ленина на этот счет в речи на III-м съезде комсомола».

Тут Семанов записывает Ленина своим сторонником, на том основании, что Владимир Ильич дал «указание о бережном отношении ко всем духовным богатствам, накопленным человечеством».

О каком прошлом и о каком духовном богатстве идет речь у Семанова и у Ленина? Семанов говорит о «ценностях вечных». Ленин отрицал такое понимание применительно к историческим и социально-культурным явлениям. Ленин с отвращением говорит о культурном прошлом крепостнической России, в то время как именно это прошлое России мило взглядам Семанова.

Вопрос, затронутый Семановым, стал дискуссионным. В печати появились статьи, разбирающие вопрос о том, изменил ли Ленин свои взгляды о двух культурах после Октябрьской революции? В частности, этому вопросу была посвящена статья В. Оскоцкого в «Литературной газете» от 15 сентября 1971 года, в которой он писал, что «после победы Октября Ленин уже не ограничивается указанием на исключительно последовательные демократические и социалистические элементы в культуре прошлого, но ставит вопрос о наследовании и разработке всего культурного фонда былых эпох».

Владимир Ильич никогда не отрицал необходимости использования культуры «былых эпох». Он вслед за Марксом, Энгельсом и Плехановым считал, что социалистическая культура должна продолжить дело предшествующих эпох, критически используя для воспитания людей лучшие образцы как материальной, так и духовной культуры человечества. Он писал:

«Нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем».

Ленин отвергал имперскую идеологию и идеологию крепостнического и монархического строя, историю завоеваний, традиций привилегированных классов, идеологию религиозную, о превосходстве рас и народов и называл такую культуру помещичьей, буржуазной, черносотенной и пр.

«Страницы журналов «Леф» и «На посту», — писал Семанов, — буквально пестрели цитатами Троцкого, и цитаты эти заключались в торжественные рамки и набирались самым крупным шрифтом. Поистине трудно переоценить тот вред, который причинил развитию нашей культуры троцкизм, во главу угла своей «теории» поставивший глубочайшее отвращение к нашему народу, традициям, обычаям, его истории». (там же).

То, что на страницах журналов пестрели цитаты из высказываний Троцкого, — это естественно, так как наряду с Лениным, Троцкий был одним из вождей Октябрьской революции. Тогда его цитировали все журналы и газеты.

После революции, всколыхнувшей огромные пласты русского общества, были естественны дискуссии — с излишествами, крайностями и даже перегибами. Делать на этом основании такие выводы, к каким пришел Семанов, можно только при крайней ненависти к революции и к ее результатам.

Какой вред русской культуре причинил Троцкий? Семанов это не конкретизирует, полагая, что каждому истинно русскому человеку и без того ясно, что от Бронштейнов — Троцких России ожидать ничего хорошего не приходится.

Троцкий так же, как и Ленин, в своих критических статьях и выступлениях разоблачал так горячо любимое Семановым прошлое крепостнической России. Именно поэтому Семанов не конкретизировал своих обвинений против Троцкого.

«Теперь ясно видно, — писал Семанов, — что в деле борьбы с разрушителями и нигилистами перелом произошел в середине 1930-х годов. Любителям вздыхать о «золотом веке», который якобы царил в литературно-художественных салонах 20-х годов, всем тем, кто кроме этих самых салонов и видеть ничего не хочет в нашей культуре и народной жизни, всем им полезно напомнить, что именно после принятия нашей конституции, которая закрепила огромные социальные сдвиги в стране и в обществе, возникло всеобщее равенство советских граждан перед законом. И это было гигантским нашим достижением. Навсегда исчезло подразделение людей на различные категории при поступлении на работу, на государственную службу, в армию, при приеме в учебные заведения. Все честные трудящиеся нашей страны отныне и навсегда оказались слитыми в единое и монолитное целое. Мне кажется, что мы еще до сих пор не осознали всю значимость гигантских перемен, случившихся в ту пору». (там же}.

Еще никогда так четко не была сформулирована оценка сталинских дел 1936-1938-х годов кадетской контрреволюцией, как это сделано в приведенной выдержке из книги Семанова. Вслед за П. Н. Милюковым он уловил смысл сталинских репрессий против большевистских кадров. Последний, по свидетельству старого члена КПСС Петроковского, приведенному в книге Р. А. Медведева, в письме Кусковой, написанном во время процессов 1936–1938 гг. над бывшими вождями большевистской партии и обнаруженном в Чехословакии в архиве Кусковой, писал:

«По-вашему, расстрелы эти потому, что линия потеряна. Линия продолжается, следовательно…, — пусть продолжают верить в правоту линии, вплоть до эшафота. Характеризуя способ (внешнюю форму) как варварство, я считаю цель, для которой употребляется этот способ, вполне правильной… Тем более я желаю Сталину здравствовать, чтобы не было зигзагов назад».

И Милюков, и Семанов восхваляют Сталина за расправы над большевиками и умалчивают о гигантских репрессиях против крестьян, миллионы которых были выдворены со своих мест и отправлены в отдаленные районы СССР.

Семанов отвергает попытку Н. С. Хрущева, пожелавшего «задним числом» осудить сталинские репрессии. Он пишет о любителях вздыхать о «золотом веке», как о безвозвратном прошлом. Всем тем, кто хочет вернуться к революционному прошлому 1920-х годов, он напоминает, что классовая пролетарская политика была безвозвратно отброшена в 1930-е годы и заменена национальной политикой. Всех тех, кто еще живет иллюзиями, что наша страна, как и раньше, продолжает следовать по пути, начертанному Октябрьской революцией, он предупреждает, что они «еще до сих пор не осознали всю значимость гигантских перемен, случившихся в ту пору», т. е. в пору сталинских репрессий.

В статье «Советский социалистический патриотизм», за подписью И. Помелова, помещенной в газете «Правда» от 8 января 1971 года, сказано:

«…нельзя не подчеркнуть, сколь несостоятельны попытки представить советский патриотизм как явление, имеющее своей опорой лишь национальную историю и традиции, оторванное от общественного строя и идеологии. Истолкование «нация» и «народ» в качестве вневременных категорий, изображение «наследия» прошлого чуть ли не единственной основой общественного прогресса, сужение патриотизма до служения «национальной идее» — эти и подобные взгляды противоречат науке об обществе и законах его развития».

Помелов отвергает утверждение неосменовеховцев, что основой советского патриотизма является только национальная идея. Он не отрицает влияния прошлого на характер советского патриотизма. Он не согласен лишь с тем, что только одно национальное прошлое лежит в основе патриотизма, ибо с этих позиций, говорит он, нельзя занять четкой линии в отношении всякого рода течений.

Ну, а с социалистической, с интернациональной позиции можно занять такую четкую линию? Если да, то почему же Помелов не занял этой четкой позиции в отношении великодержавников, приютившихся в «Молодой гвардии», а ограничился лишь абстрактными рассуждениями? На ХII-м съезде Х. Г. Раковский предупреждал партию об опасности великодержавного шовинизма, скрывающегося под маской интернационализма. «Помилуйте, — говорили тогда националисты, ведь мы еще в Октябре решили национальный вопрос, ведь у нас страна коммунистическая, ведь мы все за интернационализм». Так говорили тогда скрытые националисты. Теперь они уже не скрываются под маской интернационализма. Теперь они прикрываются этой маской только тогда, когда им нужно придушить националистов малых наций, а сделать это лучше всего, прикрываясь пролетарским интернационализмом.

Такую же позицию, как Семанов, или схожую с ней, занимают критики Кожин, Чалмаев и др. Эти авторы пекутся «о пустынножителях», о купцах и промышленниках, о великорусской цивилизации. И. В. Чалмаев и В. Кожин объясняют самую глухую в истории России реакцию — эпоху Николая I после казни декабристов и эпоху столыпинской реакции после разгрома революции 1905 года — «духовной Элладой». И, наоборот, на эпохи подъема демократического движения они набрасывали тень, говоря о «публицистическом налете», отсутствии «высшего творческого состояния» и т. д., то есть восхваляют все то, что возвеличивает старую романовскую Россию и принижают все то, что было связано с периодом подготовки пролетарской революции.

Чалмаев торжествует по поводу «многовекового собирания русской земли, добывания неведомой землицы под могучую руку властителей».

И сейчас, как и при царском строе, среди русской части населения распространено презрительное отношение к другим национальностям. Я жил продолжительное время в Узбекистане, в Грузии, в Коми АССР, в Казахстане, и мне приходилось постоянно сталкиваться с таким презрительным отношением русских, проживавших в этих республиках, к своим «младшим братьям».

Такое отношение широко распространено не только среди рабочих и колхозников, но и среди массы инженерно-технических работников, медицинского и педагогического персонала.

Врачи жаловались, что от казахов воняет псиной. Преподаватели в школе говорили мне о казахах как о тупых и неспособных к наукам людях.

В Грузии на автомобильном заводе командированные с других автозаводов специалисты-русские говорили обо всех грузинах как о лентяях, не желавших трудиться и выезжавших только на русских. Даже в среду старых большевиков проникла эта зараза. В подмосковном санатории старых большевиков, в Кратово, некоторые персональные пенсионеры, при встрече с моей знакомой — еврейкой, говорили громко между собою: «Всюду эти жиды, проходу нет от них!»

В очереди за овощами на Университетском проспекте один из старых большевиков хотел получить консервы вне очереди у русского продавца. После неудачи он сказал продавцу: «Ты что, жидовская морда, только своим жидовкам и жиденятам даешь консервы?» и т. п. Таких случаев тысячи, а в масштабе всей страны они совершенно неисчислимы.

Самое страшное состоит в том, что эти русские товарищи сами по себе добрые и хорошие люди, и это презрительное отношение к инородцам выплескивается из них по привычке, как само собою разумеющееся.

Меня всегда удивляло, откуда у этих относительно молодых моих сослуживцев или медицинских и педагогических работников взялось это высокомерное отношение к инородцам?

Великорусский шовинизм был привит Сталиным, заигрывающим, а не разоблачающим шовинизма бюрократии русской национальности. Он хотел стать воспреемником русской власти, преобразователем России. Он стал также продолжателем дела русских царей в части «собирания русской земли», «добывания неведомой землицы» на Востоке и Западе от старых границ империи. Возврат Сахалина и приобретение Курилов, западной Украины и западной Белоруссии, под маской воссоединения их со своей родиной, Восточной Пруссии. Возврат Бессарабии, отошедшей после революции к Румынии, хотя молдаване и волахи один народ, с которым они ранее воссоединились справедливо. И сделано это было, несмотря на то, что после войны Румыния стала социалистической страной.

Захват Латвии, Литвы, Эстонии под маской добровольного их присоединения к СССР. Такая бесцеремонность по отношению к суверенитету малых наций была характерна для сталинского правления и находилась в вопиющем противоречии с основными принципами ленинской национальной политики, записанными в программе партии.

Отторжение от Финляндии района Выборга для обеспечения безопасности Ленинграда, хотя какую опасность для СССР могла представлять маленькая Финляндия?

Наши корреспонденты поднимают на смех стремление Израиля обеспечить для себя безопасные границы. Они постоянно подчеркивают, что такие претензии Израиля являются абсурдными, как претензии агрессора. А вот претензии СССР к Финляндии об обеспечении безопасности советских границ вся наша печать и правительство считали вполне обоснованными. Такова имперская логика.

Не так подходил к этому вопросу В. И. Ленин. Он не стремился к приобретению новых территорий и не боялся отделения от СССР отдельных республик. В речи на первом всероссийском съезде военного флота, говоря о ненависти ранее угнетенных народов к России, он сказал:

«Нам говорят, что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, но нам нечего бояться этого. Сколько бы ни было самостоятельных республик, мы этого страшиться не станем. Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранить союз между трудящимися всех наций, для борьбы с буржуазией каких угодно наций.

…Пусть буржуазия затевает презренную и жалкую грызню и торг из-за границ, рабочие же всех стран и наций не разойдутся на этой гнусной почве».

«…сейчас мы наблюдаем национальное движение Украины и мы говорим: мы безусловно стоим за полную и неограниченную свободу украинского народа. Мы должны сломить то старое, кровавое и грязное прошлое, когда Россия капиталистов, угнетателей играла роль палача над другими народами. Это прошлое мы сметем, на этом прошлом мы не оставим камня на камне». (Ленин, том 35, стр. 115–116).

В этой связи я считаю уместным обратить внимание читателей на редакционную статью газеты «Правда» от 12-VI-1977 года, опубликованную под заголовком: «Вопреки интересам мира и добрососедства. По поводу открытого письма ЦК компартии Японии».

В этой статье редакция «Правды» сообщает, что:

«В письме (то есть в письме братской японской компартии) выдвигается незаконное притязание на Курильские острова, являющиеся, как известно (кому известно? великодержавным бюрократам?), неотъемлемой частью территории Советского Союза, делается попытка доказать, что СССР будто бы «несправедливо» удерживает эти территории. С помощью неправильной и необъективной аргументации, руководство компартии Японии фактически пытается ревизовать итоги Второй мировой войны».

Позволительно спросить, что это за итоги Второй мировой войны, на основании которых Советский Союз считает Курильские острова «неотъемлемой частью территории СССР»?

Оказывается, как пишет «Правда», «Крымским соглашением от 11 февраля 1945 года, подписанным Советским Союзом, США и Великобританией, было обусловлено, что Курильские острова передаются Советскому Союзу».

Иначе говоря, Курильские острова отошли к Советскому Союзу на основании тайного сговора правительства Сталина с правительствами ведущих империалистических государств вопреки воле и интересам японского народа. Сговора, совершенного 11 февраля 1945 года за спиной народов, еще до объявления Советским Союзом войны Японии, как компенсация за вступление Советского Союза в войну против Японии.

Вдохновители упомянутой статьи в газете «Правда» прекрасно понимают, что их аргументация в защиту аннексии Советским Союзом японской территории противоречит взглядам Ленина, тем не менее, они для оправдания своей великодержавной политики приводят следующую цитату из его речи:

«Подлинные марксисты-ленинцы всегда считали принципиально недопустимым превращение вопроса о границах в предмет спора между коммунистами».

«Было бы единство в борьбе против ига капитала, за диктатуру пролетариата, а из-за вопроса о национальных границах…, — подчеркивал Ленин, — коммунисты расходиться не должны». (В. И. Ленин, том 40, стр. 45).

Что имел в виду Ленин, когда писал эти строки? Он предостерегал коммунистов одной нации против захвата чужих территорий, чтобы не вызывать недовольства коммунистов другой нации и не нарушать классового единства.

Кто же в рассматриваемом случае нарушил классовое единство? Тот, кто захватил чужую территорию, или тот, кто протестовал против захвата этой территории?

Финская газета «Уоси-Суоми» 25 апреля 1971 года опубликовала статью, в которой дала нелестную оценку захвату Советским Союзом прибалтийских стран. В ответ 13 мая 1971 года, в газете «Известия» последовал окрик.

«Советское правительство, — говорится в заявлении МИД СССР, — ожидает, что финляндское правительство осудит выступление финской газеты «Уоси-Суоми» и предпримет надлежащие шаги для предотвращения подобных провокационных выступлений в будущем».

Короче говоря, наше правительство приказывает независимой и суверенной Финляндии установить цензуру на всю информацию, помещаемую в финской печати о Советском Союзе. Мы приказываем Финляндии объяснять события, связанные с «присоединением» прибалтийских стран к СССР, в духе нашего официального толкования.

Разве это не является свидетельством грубого вмешательства во внутренние дела других стран?

Такие взгляды и настроения, такая национальная политика не просто противоречат коммунистической идеологии, они недальновидны даже из прагматических соображений. Такая многонациональная страна как СССР может быть прочной только на базе подлинного интернационализма. Пропаганда великорусского национализма неизбежно порождает подавляемый только внешне национализм, шовинизм малых народов. Они его не пропагандируют только из страха, но он подспудно растет.

Русский национализм воспринимается как имперский. Но времена империй миновали. И если СССР снова становится империей, ему не удержать роста ненависти, межнациональной вражды и центробежных сил.

29. Еврейский вопрос в СССР

Разгул антисемитизма в нашей стране в связи с кампанией космополитизма, разгромом еврейского антифашистского комитета, еврейского театра, еврейской секции при ЦК ВКП(б), еврейской газеты, арестами еврейских писателей, массовыми арестами и судебными процессами против «сионистов», еврейской интеллигенции, в связи с так называемым «делом врачей» — также относится к одной из самых жутких страниц сталинского произвола и великодержавного шовинизма.

Так как вокруг еврейского вопроса напущено много тумана и лжи, так что трудно разобраться, где правда и где намеренное искажение фактов, я считаю необходимым несколько подробнее остановиться на этом вопросе, затронув его историю, политику партии и Ленина, политику Сталина и его преемников по еврейскому вопросу.

Всегда во всех странах еврейский вопрос возникал только тогда, когда правящие классы вели политику обособления евреев от коренных наций. Особенно сильное гонение против евреев было в эпоху средневековья.

После Великой Французской революции, отменившей все виды национальной дискриминации и обособления наций, евреи стали во Франции, а за ней и в других странах Европы, перешедших от абсолютизма к демократии, равноправными гражданами.

Свое мнение о положении евреев среди окружающих их народов Владимир Ильич сформулировал так:

«Еврейский вопрос стоит… так: ассимиляция или обособленность? — и идея еврейской «национальности» носит явно реакционный характер не только у последовательных сторонников ее (сионистов), но и у тех, кто пытается совместить ее с идеями социал-демократии (бундовцы)». (Ленин, том 18, стр. 72–75).

И сионисты, и черносотенцы всегда стремились к обособлению евреев. Одни для того, чтобы отвлечь евреев от ассимиляции и привлечь их в Палестину, на «родину предков». Другие для того, чтобы ущемить евреев и использовать против них националистические предрассудки темных масс.

Отношение компартии Советского Союза к бывшим угнетенным национальностям сформулировано было Лениным в «пункте программы партии в области национальных отношений».

«…Со стороны рабочих тех наций, которые были при капитализме угнетателями, требуется особая осторожность в отношении к национальному чувству наций угнетенных (например, со стороны великороссов, украинцев, поляков — по отношению к евреям, со стороны татар — к башкирам и т. п.), содействие не только фактическому равноправию, но и развитию языка, литературы трудящихся масс угнетавшихся ранее наций для устранения всех следов унаследованного от эпохи капитализма недоверия и отчуждения». (Ленин, том 38, стр. 111).

Евреи давали относительно большой процент революционеров, как в составе партии социалистов революционеров, так и в составе обеих фракций социал-демократов.

Тяжелое положение еврейской бедноты в западных районах Российской империи, которая находилась под двойным гнетом: классовым и национальным, способствовало сепаратистским тенденциям в рядах еврейских рабочих и ремесленников, находившихся под влиянием организации «Бунд» и сионистов.

Ленин вел решительную борьбу с сепаратизмом Бунда, видя в нем линию не на ассимиляцию, не на слияние наций, а на их разъединение. В равной мере, он решительно боролся против притеснения евреев, за отмену законов, ограничивающих права евреев. Он неоднократно подчеркивал, что интересы пролетариата в вопросе равноправия наций совпадают с интересами всей демократии, с интересами политической свободы.

Для расовой и национальной обособленности нет места не только в социалистической, но и в буржуазно-демократической республике. После Февральской революции в России были отменены всякие ограничения против инородцев, в том числе и против евреев.

После Октябрьской революции первым председателем ВЦИКа был избран Л. Б. Каменев, а после его ухода в отставку — Я. М. Свердлов.

Назначение еврея на пост президента страны, правительство которой только вчера держало евреев в гетто, организовывало еврейские погромы показывает, как революция смело шагнула вперед и отмела все расовые предрассудки.

И в первое десятилетие после революции начался естественный в таких условиях процесс ассимиляции евреев с коренным населением: русскими, украинцами, белорусами и другими, который выражался в широком распространении смешанных браков, растворении в культуре коренного населения. Русский язык стал на деле родным языком для основной массы евреев. Шел процесс слияния наций. Законами предусматривалось преследование лиц, виновных в натравливании одних наций против других, в использовании национальных предрассудков для политических целей. Такое положение продолжалось до 1926 года, до образования Троцкистско-Зиновьевского оппозиционного блока.

В борьбе против объединенной оппозиции, возглавлявшейся Троцким, Зиновьевым и Каменевым, евреями по национальности, Сталин использовал национальные чувства русских коммунистов, особенно среди отсталой части рабочих и крестьян, а также среди бюрократических элементов государственного и партийного аппарата, которые были заинтересованы в выталкивании евреев с занимаемых ими ответственных постов и замене их, соответственно, лицами державных наций.

«Среди бумаг Троцкого, — пишет Леонард Шапиро, автор книги «Коммунистическая партия Советского Союза», изданной за границей, — есть запись о собрании (в сентябре 1927 года) одной партийной ячейки, требовавшей его исключения, — одного собрания из многих тысяч, организованных секретариатом ЦК партии. В одной из речей, произнесенной на этом собрании, подчеркивалось, что национальность Троцкого мешает ему быть коммунистом («она показывает, что он должен быть за спекуляцию» и что он и его сторонники «сделали ошибку насчет русского духа»). Такие замечания в то время, когда антисемитизм еще карался законом, вряд ли произносились без инструкции свыше». (1975 г., стр. 485).

Так было положено начало обособлению евреев в эпоху сталинского правления. Продолжая на словах придерживаться ленинских принципов национальной политики, Сталин на деле отошел от этой линии, в интересах обеспечения победы над своими идейными противниками используя в борьбе такое отравленное, антикоммунистическое оружие, как великодержавный шовинизм. При этом, отвечая на вопрос еврейского телеграфного агентства в США в 1931 году об его отношении к антисемитизму, Сталин сказал, что «антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком капитализма.

Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть последовательными и заклятыми врагами антисемитизма». (Сталин, ПСС, том 13, стр. 28).

При ленинском руководстве евреи занимали руководящие посты в парторганах, в Красной Армии, в органах безопасности, в комиссариатах: иностранных дел, внешней торговли, а также на хозяйственной и профсоюзной работе. Отвечая на вопрос одного коммуниста, Ленин объяснил это тем, что в предреволюционные годы евреев в революционном движении также было непропорционально больше.

Производя замещение руководящих должностей, занимаемых евреями, коммунистами коренной нации (под видом борьбы с оппозицией), Сталин сразу убивал двух зайцев: во-первых, отстранял от работы ненадежный, с его точки зрения, элемент с важных, ключевых постов; во-вторых, выдвигая на освобождающиеся должности лиц коренной национальности, он приобретал таким образом единомышленников. Так, вызывая у людей низменные чувства, Сталин обеспечивал себе необходимую поддержку для завоевания власти. В своих дневниках М. М. Литвинов изложил свою беседу со Сталиным по поводу чистки наркоминдела, проведенной одним из членов ЦКК Шкирятовым.

На жалобу Литвинова, что чистка эта приняла явно антисемитское направление, Сталин отвечал, что «из соображений «соответствия», возникающих в связи с ситуацией внутри страны и за границей, необходимо решительно урезать, сократить число дипломатов-евреев».

«Он тогда рассказал мне, — пишет Литвинов, — что были товарищи, которым не нравится мое пребывание во главе комиссариата по иностранным делам».

Ситуация, о которой говорил Сталин Литвинову, заключалась в том, что именно в угоду фашистам в связи с переговорами, которые вел в Берлине Астахов, 3-го мая 1939 года и был снят Литвинов со своего поста. После отстранения Литвинова было поручено Астахову, советнику советского посольства в Германии, выяснить в германском МИДе, какое впечатление это произвело на главарей гитлеровского рейха.

«Смещение Литвинова, — заявил в августе 1939 года Гитлер, — было решающим знаком».

Много фактов, характеризующих сталинское руководство как антисемитское, приведено в книге И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь».

«Летом (1943 года) Совинформбюро попросило меня написать обращение к американским евреям о зверствах гитлеровцев, о необходимости как можно скорее разбить третий рейх. Один из помощников Щербакова — Кондаков забраковав мой текст, сказал, что незачем упоминать о подвигах евреев солдат Красной Армии: «Это бахвальство».

Почему о доблести русского оружия можно говорить сколько угодно, а вот упомянуть факты о доблести солдат-евреев нельзя: «это бахвальство»? Из этого противопоставления вылезают сановные уши черносотенца.

Для окончательного изгнания евреев из руководящего аппарата второстепенных органов власти, из состава культурных и политических органов, печати, союза писателей и др., была проведена кампания по борьбе с «космополитизмом», инициированная Сталиным в 1948 году.

В «Кратком философском словаре» следующим образом определено понятие «космополитизм»:

«…Реакционная теория, проповедующая безразличное отношение к родине, к отечеству, к национальным традициям, к национальной культуре. Космополитизм находит свое проявление… в национальном нигилизме, игнорировании выдающейся роли русского народа и созданной им передовой науки…» (1952 г., стр. 207).

По такой формулировке к космополитам должны быть, в первую голову, отнесены Маркс, Энгельс и Ленин, которые не только проповедовали безразличное отношение к отечеству, но прямо относили всех людей, защищающих эти идеи, к числу националистов, врагов марксизма и пролетарского интернационализма. (см. том 24, ПСС Ленина).

В этой формулировке словаря космополитизму противопоставляется великорусский национализм, а все противники таких взглядов изображаются как «безродные», как «отщепенцы».

Кто же эти так называемые «безродные космополиты»?

Вот что писал по этому поводу И. Эренбург:

«В конце 1948 года закрыли еврейский антифашистский комитет, газету «Эйникайт». Вскоре арестовали поэтов и прозаиков, которые писали на идиш: Переца, Маркиша, Квитко, Бергелъсона, Фефера и др. В январе 1949 года сообщили «о раскрытии антипатриотической группы театральных критиков». Почему кампания началась с второстепенного вопроса — с театральной критики? Не знаю. Может быть, Сталину в это время пожаловался обиженный драматург, а может быть случайно…

В первой же статье, которая открыла новую кампанию, имелась такая фраза: «Какое представление может быть у А. Гурвича о национальном характере русского советского человека?» Два дня спустя я прочитал другую статью, в ней «Гурвичи и Юзовские» писались со строчных букв. Круг космополитов ширился. К критикам присоединили некоторых поэтов и кинорежиссеров. Две недели спустя начали разоблачать «безродных космополитов», скрывающихся за псевдонимами.

Многие мои русские друзья с возмущением относились к происходившему: помню беседу с Образцовым, Кончаловским, архитектором Рудневым, Фадеевым, Всеволодом Ивановым, скульптором С. Д. Лебедевой. Нужно ли напоминать, что всякий расизм, в том числе и антисемитизм, шел вразрез и с традициями русской интеллигенции, и с теми высокими идеями интернационализма, которые были заветом Ленина и на которых воспитывались советские люди?» (И. Эренбург, том 9, стр. 572).

Были арестованы и уничтожены все члены еврейского антифашистского комитета во главе с Михоэлсом и Лозовским. Михоэлс был убит в инсценированной автомобильной катастрофе.

Была ликвидирована вся система культурно-воспитательной работы среди еврейского населения, организованная при Ленине, во главе с евсекцией при ЦК КПСС: евсекциии при республиканских парторганах, университетах, издание журналов и газет на идиш, типографии, школы, театры и др. культурные учреждения. С тех пор, без всякого на то основания, вся эта национальная еврейская автономия была уничтожена безвозвратно. Большое число журналистов, писателей, поэтов, редакторов, артистов и других работников культурного фронта были арестованы или отстранены от руководящей работы. Наряду с этим были арестованы руководящие работники других отраслей, ранее не репрессированные по каким-либо причинам. Так, например, были арестованы все руководящие работники из числа евреев на московском автозаводе, минавтопроме и других учреждениях и предприятиях.

Таким порядком Сталин шаг за шагом отстранял от активной общественной, культурной, политической и хозяйственной деятельности кадры евреев коммунистов и беспартийных.

«А. А. Фадеев говорил мне, — писал Эренбург, — что кампания против «группы антипатриотических критиков» была начата по указанию Сталина. А месяц или полтора спустя Сталин собрал редакторов и сказал: «Товарищи, раскрытие литературных псевдонимов недопустимо — это пахнет антисемитизмом». (И. Эренбург, том 9, стр. 574).

Сталин сам давал директиву о проведении репрессий против «космополитов», а когда надобность в репрессиях отпала, он бросает тень на непосредственных исполнителей его воли, а себя выгораживает, как непричастного к антисемитским выпадам печати.

Апофеозом кампании против евреев Советского Союза было знаменитое «дело врачей», затеянное Сталиным в самом начале 1953 года. Вокруг «дела врачей» была поднята ожесточенная шумиха в печати на всех уровнях: от районных газет до газеты «Правда». На протяжении длительного времени в печати и на массовых митингах и собраниях происходило натравливание населения СССР против евреев (на манер «дела Бейлиса», организованного черносотенцами). Кто такая была Лидия Тимашук, которой наша печать приписала заслугу в деле разоблачения преступников-врачей?

В «Правде» от 20 февраля 1953 года был помещен «психологический ее портрет», который носил название: «Почта Лидии Тимашук». «Правда» пожелала ответить на вопрос, как простой врач мог разоблачить академиков и профессоров с мировыми именами?

«У постели больного, — писала «Правда», — встретились два человека в белых халатах. Один ученый с большим именем и степенями, другая — без ученых степеней, но с большим опытом за 20 лет работы врача. У обоих перед глазами одинаковые симптомы болезни, но женщина видит, что человек с учеными степенями ставит неправильный диагноз. Неправильный диагноз, неправильное лечение и, значит, смерть. Почему это он делает? Но у человека со степенями слишком большие знания и опыт, чтобы он мог так грубо ошибаться. К тому же, он отклоняет всякую попытку исправить его. Ошибки нет, значит, кто же перед тобою? Чтобы ответить на этот вопрос… нужно много часов напряженной мысли…, а главное — надо быть патриотом своей родины. И тогда все поймешь. Да, перед ней был враг, и не один, а шайка врагов Советского Союза, злобных, хитрых и хорошо замаскированных. Началась борьба, очень трудная борьба. Ведь те со степенями занимали высокое положение, они расставили вокруг «своих людей». Но женщина боролась так, как борются с врагами родины — не на жизнь, а на смерть, и победила. Шайка врачей-вредителей была арестована».

Вся заметка — в духе провинциального сентиментализма, так характерного для Сталина. Так придумать ситуацию мог только человек, совершенно лишенный воображения.

«Знакомые врачи, — писал В. Гроссман — рассказывали, что работать в больницах и поликлиниках стало мучительно тяжело. Больные под влиянием ужасных официальных сообщений сделались подозрительными, многие отказывались лечиться у врачей-евреев. Лечащие врачи рассказывали, что от населения поступает масса жалоб и доносов на умышленное и недобросовестное лечение. В аптеках покупатели подозревали фармацевтов в попытках подсунуть им ядовитые лекарства. В трамваях, на базарах, в учреждениях рассказывали, что в Москве закрыто несколько аптек, в которых аптекари-евреи — агенты Америки, продавали пилюли с высушенными вшами; рассказывали, что в родильных домах заражают новорожденных и рожениц сифилисом, а в зубоврачебных амбулаториях прививают больным рак челюсти и языка…»

Так же, как апофеозом «дела Бейлиса» должны были стать еврейские погромы по всей России, апофеозом «дела врачей» должно было стать принудительное переселение всех евреев в гетто. Став на «ложную тропинку антисемитизма» Сталин додумался до возврата к средневековью. Был разработан план, предусматривающий проведение подготовительных работ к такому переселению.

Метод проведения этой очередной кампании был выбран в обычной манере Сталина, который через небольшой круг людей, непосредственно участвовавших в организации репрессий, привлекал широкий круг людей, «требовавших» на собраниях и митингах истребления жертв очередной провокации Сталина.

Так же было при проведении всех процессов, осуществленных Сталиным в 1930-х годах. Уже после Сталина по этому сценарию проходили организованные современным руководством партии процессы против евреев, желавших эмигрировать в Израиль, с привлечением подписей холуев, из числа лиц еврейской национальности, подписавшихся под обращением, составленным по указанию свыше. По такому же сценарию шла подготовка протестов и сбор подписей под обращением, направленным против Сахарова, Солженицына и др. в августе — сентябре 1973 года. Полная преемственность методов.

«Вскоре после смерти Сталина та же газета «Правда», в которой в феврале 1953 года прославлялась патриотка Л. Тимашук, 4-го апреля 1953 года сообщила, что евреи-врачи были арестованы необоснованно, что после проверки было установлено, что они оказались ни в чем не виновны, а Лидия Тимашук, награжденная орденом Ленина, теперь, после расследования, лишена незаслуженно полученного ордена. В сообщении также говорилось, что признания врачей были следствием получены «путем применения недопустимых и строжайше (?) запрещенных советскими законами приемов следствия».

Ни для кого не было секретом, что такие приемы следствия применялись сплошь и рядом, начиная с 1934 года, а 6-го апреля 1953 года «Правда» сообщила в передовой статье, что следствие по делу врачей вел лично Рюмин:

«Презренные авантюристы типа Рюмина сфабрикованным ими следственным делом пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма глубоко чуждые социалистической идеологии чувства национальной вражды. В этих провокационных целях они не остановились перед оголтелой клеветой на советских людей. Тщательной проверкой установлено, например, что таким образом был оклеветан честный общественный деятель народный артист СССР Михоэлс.

Только люди, потерявшие советский облик и человеческое достоинство, могли дойти до беззаконных арестов советских граждан».

Под шумок крикливых фраз в передовице «Правда» заметала следы преступления. Она не вскрыла истинных целей фабрикации дела, подлинных виновников преступления, связи этого дела с предшествующими преступлениями подобного рода и обстоятельств, которые формировали такие дела при сталинском режиме. Она не дала публичной оценки преступления, как антисемитского и черносотенного. Туманно, намеками говорится о разжигании «национальной вражды» тогда, когда разжигание антисемитизма достигло предела. Но только открытым способом можно было до конца вскрыть этот гнойник, образовавшийся на теле советского общества.

«Правда» не назвала прямого виновника преступления — Сталина и трусливо замаскировала его, как преступление Рюмина, которое было якобы изолированным, случайным событием в жизни партии, свершившимся вопреки здоровому «обществу, спаянному морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма», тогда как в действительности советское бюрократическое общество было заражено язвой шовинизма. Этим самым тогдашнее руководство партии само стало соучастником преступления и оставляло дверь открытой для повторения подобных преступлений в будущем. Как показали дальнейшие события, — дверь осталась открытой не случайно. «Правда» ввела в заблуждение партию и советский народ, что характер и методы репрессий, которые применил Рюмин против врачей, были якобы из ряда вон выходящими, с нарушением советских законов и приемов следствия. Как будто вся сталинская политика, после захвата им власти, не представляла собою непрерывную цепь жесточайших репрессий против честных, но не согласных с его политикой людей, против идейно-мыслящих кадров партии, против масс трудящихся, воспротивившихся его политике в деревне, с грубым нарушением приемов следствия и норм самой элементарной законности.

«Правда» не показала широким массам трудящихся всего этого. В печати не было сообщено о суде над Л. Тимашук, по официальной версии виновной в ложном доносе на врачей. Суда этого, очевидно, не было.

Следует отметить, что по времени это была первая попытка сформулировать осуждение сталинской политики репрессий через «Правду». Руководство пыталось осудить некоторые деяния, совершенные при Сталине, не затрагивая его самого и созданного им режима.

В то время как именно он был вдохновителем всей антисемитской политики против оппозиции в 1927 году и против еврейской интеллигенции в 1948–1950 гг., скрывая свою роль в этих делах и переложив всю ответственность на исполнителей его воли. Сталин держал в руководстве нескольких лично преданных ему холуев из числа евреев, таких как Каганович, Мехлис, готовых на любое преступление ради своих личных интересов.

Факт наличия евреев в руководящем составе, по его мнению, должен был удостоверить его личную непричастность к антисемитизму. Такая хитрая, лицемерная и трусливая политика Сталина, скрытая под маской интернационализма, вела к моральному двурушничеству, стала школой кадров партийного аппарата и органов государственной безопасности, проводников его шовинистической политики.

Постепенно внутри партии, в ее руководящем составе произошел отбор сторонников националистической политики. Новые сталинские кадры, в свою очередь, стали давить на сталинское руководство, оказывая влияние на дальнейшее углубление и развитие великорусского национализма. Процесс распространения националистических идей стал необратимым.

Дискриминационная политика в отношении евреев стала государственной политикой, но проводится она сугубо замаскированно. Все об этом знают, но формально это отрицается, а того, кто публично утверждает противоположное, обвиняют в антисоветизме.

После кампаний «космополитизма» и «дела врачей», при наследниках Сталина уже много лет ведется самая крупная из всех предшествующих антисемитская кампания. Ее трудно назвать кампанией, так как по своему характеру, постоянству и масштабам она скорее походит на генеральную линию борьбы против «сионизма». Она проводится всеми видами массовой пропаганды, включая печать, радио, телевидение, кино, фотовитрины и др.

Руководство партии делает все для того, чтобы скрыть истинные намерения этой политики. Сложность разоблачения целей такой политики состоит, во-первых, в том, что власти отрицают свою причастность к такой политике, противоречащей интернациональной сущности советского государства: на официальном уровне антисемитизма нет. Все директивы по этому вопросу даются устно и секретно. Во-вторых, в том, что мощная антисемитская пропаганда проходит под флагом борьбы с сионизмом, движением националистическим, буржуазным, которое не может встретить сочувствия со стороны пролетарских, интернационалистских элементов.

Вместе с тем часть советских людей, настроенных антисемитски, правильно понимает и разделяет цели антисионистской политики властей и использует ее фактически для дискриминации и травли евреев. Каждый еврей ощущает лицемерие этой аргументации советской пропаганды на своей собственной шкуре, на отношении к нему и к его родственникам части русского, украинского, белорусского и др. населения: на работе, в институтах, в школе, на транспорте, на улице, в очередях и в массе других мест.

Получается сложный, запутанный клубок противоречий, где правда о реакционности — как националистической — сионистской идеологии переплетается с ложью и сознательным преувеличением роли сионизма в международной политике, преувеличением роли еврейской буржуазии в мировом хозяйстве. Такой подтасовкой наша пропаганда стремится внушить массам советских людей мысль о кознях «международного сионизма», вкупе с международным империализмом против СССР. В печати непрерывно подчеркивается ведущая роль еврейской буржуазии в экономике таких империалистических стран, как Америка, Англия, Франция, Италия, Голландия и др., которые ведут борьбу против социалистических стран, создают для русского народа экономические и политические трудности, а также образуют внутри Советского Союза пятую колонну из числа евреев, населяющих СССР.

Постоянное акцентирование внимания на том, что среди евреев много миллионеров и миллиардеров, делается для того, чтобы представить евреев как нацию эксплуататоров. Такое выпячивание роли евреев свидетельствует о том, что авторы такой тенденции в советской пропаганде являются антисемитами. Ведь не станет никто ставить вопрос о том, что очень много миллионеров и миллиардеров среди американцев, англичан, немцев или французов, хотя по количеству их не меньше среди любой из перечисленных наций, чем среди евреев. Но того, что можно американцу или англичанину, нельзя еврею. В таком подходе и состоит антисемитизм. Ведь вслух никогда не говорят о том, что среди музыкантов, ученых, шахматистов и революционеров много евреев, хотя наши черносотенцы делают все, чтобы поубавить процент евреев и среди указанных профессий.

Наворачивается масса всякого рода измышлений, лжи, клеветы и обмана насчет связи евреев с немецкими фашистами, насчет тотального уничтожения арабов, и наряду с этим приводятся верные факты о некоторых националистических действиях сионистов.

Систематически внедряется в сознание советских людей мысль, что резервом для сионистов, для сионистской буржуазии, а, следовательно, и империализма являются евреи, проживающие в СССР. Уже на 2-м ленинградском процессе против евреев они обвинялись в связях с Израилем. Эта же мысль проводилась в печати.

Такая линия советской пропаганды преследует двоякую цель: вдалбливается в сознание народа мысль об опасности, угрожающей нашей стране от евреев, проживающих в СССР, и необходимости вести борьбу якобы не против евреев, а против шпионов и диверсантов. То, что на ленинградском суде впервые был перекинут мост от политических обвинений сионистов к обвинению всех советских евреев в связях с сионистами, говорит о далеко идущих замыслах кампании.

Такая пропагандистская подготовка дает властям возможность при любых международных конфликтах сделать евреев Советского Союза виновниками войны и обрушить на них гнев русского народа, чтобы отвлечь его внимание от истинных виновников войны. Подобные примеры были в прошлом России, в нацистской Германии и не так давно в Польше, во время студенческих беспорядков, в результате чего, несмотря на протесты кардинала, нынешнего папы, основная масса евреев была изгнана из Польши. Однако это успокоило массы польских трудящихся не надолго. Возмущения против польских руководителей, в связи с недостатком продуктов и повышением цен, возобновились в июне 1976 года и в июле 1980 года. О таких делах русских властей в свое время говорил А. М. Горький в своей брошюре «О евреях», изданной в 1919 году Петроградским Советом рабочих и красноармейских депутатов:

«Если вся эта проповедь ненависти не принесет плодов позорных и кровавых, то только потому, что столкнется с равнодушием русского народа к жизни… Но если равнодушие будет возмущено усилиями проповедников ненависти — еврейство станет перед русским народом, как племя, обвиненное во всех преступлениях. И не впервые еврей будет поставлен виновником всех бед русской жизни, он уже неоднократно являлся козлом отпущения за грехи наши… Освободительное движение странно заканчивалось еврейскими погромами».

В наше время в «Правде» была помещена статья Большакова, в которой он писал:

«По сценарию «тихой контрреволюции», разработанному в США, в частности Гудзоновским институтом, международному сионистскому концерну в событиях 1968 года в ЧССР была отведена не последняя роль. В его задачи входил, в частности, захват органов печати и других средств массовой информации Чехословакии. Сионистский центр осуществлял конкретное руководство этой операцией». (19.02.1971 г.)

Так же, как на процессах 1936–1938 гг. революционеров-ленинцев оболгали в связях с немецкими фашистами, так же и в Чехословакии, этом советском сателлите, подлинных революционеров-коммунистов, таких как Гольдштюкер, Пеликан, Шик и другие, стремившихся к очищению социализма от великодержавного национализма и реакционного бюрократизма, обвинили в «тихой контрреволюции» и в связях с сионизмом, к которому они никогда не принадлежали, и которых причислили к сионизму только потому, что они евреи.

Весь опыт советских органов государственной безопасности по подготовке процессов и вынужденных признаний, разоблаченный на XX и XXI съездах, теперь вновь используется в делах по обвинению евреев в их связях с международным империализмом.

От всех, прошедших по процессам в Ленинграде, Риге, Кишиневе, Одессе, Свердловске, требовали участвовать в спектаклях по заранее разработанным органами КГБ сценариям.

Во всей антисионистской кампании обращает на себя внимание, прежде всего, несоответствии тех средств, какие привлечены советской пропагандистской машиной против сионизма, и тем местом, какое сионизм фактически занимает в мировом балансе политических сил. Это раздувание роли сионизма — одна из наиболее характерных особенностей антисемитской кампании в СССР…

«Международная сионистская корпорация… представляет собой одновременно и одно из крупнейших объединений финансового капитала, и международный шпионский центр, и налаженную службу дезинформации и клеветы», — пишет газета «Правда» от 18.02.1971 года, не приведя ни одного доказательства для подкрепления этой инсинуации. Сионизм изображается, как какая-то сверхнациональная сила, которая управляет капиталистическим миром и направляет его политику.

«Прослеживая связи крупных монополистических группировок, мы видим, как тесно переплетаются их интересы. Банк братьев Лазар делит прибыли от ближневосточной нефти с группировками Рокфеллеров, Морганов, «Кун, Лэб энд компани», тесно сотрудничает с западногерманскими дельцами и банкирами через систему участия в различных предприятиях Израиля. Общие барыши предопределяют и их общую, обусловленную страстью к наживе, ненависть к народам арабских стран, производящих нефть и стремящихся к тому, чтобы самим распоряжаться собственными богатствами», — пишет газета «Правда» от 18.02.1971 г.

Слово «прослеживая» тут приплетено для того, чтобы придать статье видимость научного, кропотливого исследования. На самом деле все это написал автор для того, чтобы подчеркнуть понятную для темных масс страсть евреев к наживе и их ненависть к другим народам. Для подтверждения этого он привел несколько фамилий крупных банкиров, которые смахивают на еврейские, причислил их всех на этом основании к клике сионистов, сослался на их связь с германскими монополиями (где-то он услышал, что капиталисты одной страны связаны с капиталистами других стран) и с Израилем — и фальшивка сделана. Но ложь неминуемо всплывает на поверхность. После того, как советское руководство стало активно привлекать американский, немецкий, английский и французский капитал для реконструкции технически отсталой советской промышленности, стало известно, что в этом деле участвуют крупные монополии и банки, возглавляемые теми же фамилиями: Рокфеллерами, Морганами, Лазарами и др., которые, по словам Большакова, раньше плели сионистскую паутину вокруг СССР и которые теперь вдруг стали нашими друзьями и выступали в США за распространение на СССР принципа наибольшего благоприятствования в торговле. Оказывается, эти капиталисты никогда сионистами не были, а большинство из них не были даже евреями.

Все антисемиты стремились доказать опасность «всемирного еврейства». Особенно эту мысль популяризировали Гитлер, Геббельс, Розенберг.

Обвинение советской печатью сионистов в том, что в их руках сосредоточена почти вся печать империалистических государств, подозрительно совпадает с мерами, предусмотренными так называемыми «Протоколами сионских мудрецов». По поручению резидента Российской тайной полиции в Париже Рачковского, была сфабрикована агентом царской охранки Головинским фальшивка, названная им «Протоколы сионских мудрецов». Этими протоколами якобы предусматривались следующие меры для установления всемирного господства евреев: отмена золотого стандарта, овладение мировой прессой, насилование арийских девушек и т. п.

В 1919 году французская полиция установила, что эти протоколы придумал Головинский. В 1920 году английский журналист Грейвс установил, что для этой фальшивки Головинский использовал памфлет, направленный против Наполеона III, написанный французским эмигрантом Морисом Жоли. В августе месяце 1921 года английская газета «Таймс» напечатала длинные выдержки из этого памфлета, а рядом дала выдержки из «Протоколов сионских мудрецов» и таким образом была установлена полная аутентичность этих документов. Фальшивка была разоблачена.

Тем не менее, эта фальшивка была использована гитлеровской пропагандой для травли евреев. В настоящее время эти «Протоколы» широко распространяются в арабских странах. Такую же фальшивку, немного модернизированную, распространяет советский коммунист Емельянов по самиздату.

Не много же фантазии у черносотенцев всех стран, если для травли евреев они прибегают к одной и той же фальшивке! Наши доморощенные черносотенцы нового советского образца, чтобы придать антиеврейской кампании приличный вид, назвали ее антисионистской, а для того, чтобы придать ей необходимый размах, связали ее с международным империализмом.

Острее всех антисемитов преподнес этот вопрос Ю. Иванов. По мнению Ю. Иванова, чтобы успешно ликвидировать на земле эксплуатацию, надо уничтожить евреев — нацию эксплуататоров. Это что-то новое в теории коммунизма.

Почему же Ленин не выдвинул такую задачу перед Коминтерном? Может быть, тогда евреи-сионисты еще не обладали миллионами и миллиардами? Почему он рассматривал их как обыкновенных националистов? Или, может быть, Ленин по своей слепоте не обратил внимания на такой выдающийся факт мировой политики, и честь этого открытия принадлежит сегодняшнему руководству компартии СССР?

Некоторые журналисты, однако, подходят к этому вопросу не так однобоко, как Ю. Иванов. Так, например, в «Литературной России» от 22 января 1971 года было написано:

«Есть ли в этой ненависти сионистов к коммунистам что-нибудь исключительное, свойственное только им? Пожалуй, нет: с не меньшей ненавистью к марксистско-ленинскому учению относились и относятся все буржуазные националисты, видящие в интернационализме ленинцев смертельную угрозу для своих националистических устремлений». (А. Куров, «Обыкновенный сионизм»).

Ну, а если это обыкновенный национализм, так для чего же так намеренно-остро нагнетаются страсти именно против еврейского национализма? А, скажем, не против великорусского? Или он менее опасен для марксистско-ленинского учения, чем сионизм?

Великорусский национализм, как мы продемонстрировали на большом числе фактов, подорвал позиции коммунизма в стране, где пролетариат пришел к власти, где для победы коммунизма были принесены миллионы жертв, а сионизм является для коммунизма только мифической угрозой, созданной воображением таких явных черносотенцев, как Ю. Иванов, Емельянов, Скуратов, Бегун, Евсеев и др., замаскированных под интернационалистов. То, что сионизм является буржуазно-националистическим течением, доказано еще давно Лениным и другими марксистами. Но вот идея сделать основной базой сионизма не национализм, а международный империализм, а самих сионистов изобразить идеологами и ведущими лидерами империализма могла придти в голову только оголтелым черносотенцам.

Факты говорят за то, что сионизм после революции в России потерял почву среди трудящихся евреев, поскольку политика обособления евреев, проводимая царским правительством, прекратилась, и евреи начали ассимилироваться с окружающим их коренным населением, что свидетельствует о том, что сионизм может развиваться только на базе антисемитизма, как оборонительная против него форма.

Ю. Иванов утверждает, что сионисты во всех странах, и в СССР, являются пятой колонной американского империализма, «наиболее могущественной в данный исторический период империалистической державы».

По Иванову выходит, что стремление евреев выехать в Палестину является показным. На самом деле они используют эту маскировку только для вербовки шпионов и диверсантов в пользу американского империализма.

После опубликования в газете «Известия» от 4 марта 1977 года открытого письма С. С. Липавского о подпольной деятельности сионистов в СССР, обвинение их в контрреволюции приняло открытую официальную форму. Говоря о деятельности подпольщиков-сионистов, Липавский писал:

«…у этих лиц… была единая платформа и единый руководитель американская разведка и зарубежные антисоветские организации».

И дальше:

«В целях нагнетания напряженности в отношениях между США и СССР, А. Лернер предложил организовать негласный сбор информации о тех советских учреждениях и предприятиях, которые работают на оборону, с тем, чтобы убедить западные фирмы под этим предлогом прервать поставку технического оборудования в СССР…»

В этих обвинениях сионистов поставлены все точки над «и».

В СССР растет движение за соблюдение прав человека. О. С. Липавский объявляет сионизм основной базой этого движения.

«Главная их (сионистов) задача заключалась в том, чтобы оклеветать советский строй, дружбу народов СССР, создать шум «об отсутствии демократических свобод» и сеять зерна национальной розни… Ими руководило желание подогреть эмиграцию из СССР и стремление подорвать устои советской власти». («Известия», 4 марта 1977 г.)

В июле месяце 1978 г. А. Щаранский предстал перед судебной коллегией Верховного суда РСФСР по обвинению «в измене родине в форме шпионажа, оказания иностранным государствам помощи во враждебной деятельности против СССР и в проведении антисоветской агитации и пропаганды».

После того как газета «Известия» от 4 марта 1977 года опубликовала статью Липавского о связях Щаранского с американской разведкой, не приведя никаких доказательств, президент США Д. Картер, как об этом сообщило американское радио, послал Л. И. Брежневу послание о том, что он лично проверил, является ли Щаранский агентом ЦРУ, и установил, что последний никогда агентом американской разведки не был.

Лауреат нобелевской премии мира академик А. Д. Сахаров сообщил корреспондентам иностранных газет в Москве, что в ходе судебного разбирательства ни один из фактов обвинения Щаранского в шпионаже не подтвердился. Именно поэтому устроителям суда пришлось так же, как на процессе над А. Гинзбургом, происходившем в Калуге одновременно с судом над Щаранским, сделать судебные спектакли закрытыми. Представители советской и иностранной прессы, друзья, родственники и даже мать Щаранского в зал суда допущены не были.

Процессы над Щаранским, Гинзбургом и Пяткусом вызвали широкую волну протестов среди ученых, писателей и деятелей культуры и искусства западных стран. Группа ученых, готовившихся для участия в симпозиумах в Советском Союзе, в знак протеста против процессов над инакомыслящими отменила свои поездки в Советский Союз. В демонстрации протеста против процессов Щаранского, Гинзбурга и Пяткуса, устроенной в Париже, объединились такие противоположные течения как коммунисты, социалисты, радикалы и сионисты. В колоннах демонстрантов рядом несли красные и бело-голубые знамена. Такая же картина была в других городах Франции.

В сенате США, английском, канадском, датском и других парламентах, со стороны политических деятелей, ученых, писателей, деятелей культуры и искусства разных стран широкий отклик и поддержку получило предложение о бойкоте олимпийских игр в Москве, в 1980 году, в знак протеста против указанных процессов. Что же противопоставил Советский Союз такой мощной волне протеста, скрытой от советских трудящихся, против процессов над инакомыслящими в СССР?

На Западе создалось впечатление, что если такое мощное государство, как СССР, боится сделать суды открытыми, гласными, допустить на процессы в любом количестве иностранных корреспондентов, предоставить любым иностранным адвокатам возможность вести защиту советских подсудимых, — то это говорит лишь о том, что процессы проводятся с целью подавления в стране всякой оппозиционности, говорит о страхе правительства, цепляющегося за власть любыми неблаговидными средствами.

Следует также отметить, что волна протестов, обрушившихся на Советский Союз, побудила советских руководителей изменить те цели, которые они преследовали судом над Щаранским.

Если статьей Липавского всячески выпячивался вопрос об ответственности евреев Советского Союза за их связи с американским империализмом и американской разведкой, о намерении сионистов создать из советских евреев пятую колонную, то заключительная статья о процессах, опубликованная газетой «Правда», явно отошла от такого направления процесса. Следующая цитата из статьи в газете «Правда» от 15.07.78 г. «По заслугам» подтверждает, что процесс Щаранского под давлением извне получил другое направление:

«Антикоммунисты и противники разрядки, которых не так уж мало на западе, с радостью подхватили злобные измышления Щаранского, широко использовали их в антисоветской, антикоммунистической пропаганде. А заодно попытались превратить враля и клеветника в «борца за права угнетенных советских людей».

Значит, Щаранский добивался не того, чтобы создать в СССР пятую колонну, как это вытекает из письма Липавского, а для карьеристских целей. Оказывается, не он со своими друзьями использовал советских евреев для подрыва мощи Советского Союза, а он сам был использован противниками разрядки напряженности.

Ни одним словом эта статья не напомнила читателю о том, что Щаранский еврей. Щаранский хотел уехать на Запад, писал автор статьи, тогда как на самом деле он добивался разрешения на выезд в Израиль. Таким образом, статья смазала вопрос о национальной стороне деятельности Щаранского, в противоположность антиеврейской направленности письма Липавского.

Для характеристики атмосферы, царящей в так называемых интернационалистских советских, партийных и научных кругах, которые руководят кампанией против сионизма, мы предлагаем читателям краткий обзор состоявшейся в Москве, в 1976 году конференции, отчет о которой был напечатан в журнале «Евреи в СССР». Конференция была созвана комиссией, созданной в соответствии с решением Политбюро ЦК КПСС, летом 1972 года, при секции общественных наук Президиума академии наук СССР, для «координации исследований, посвященных разоблачению и критике истории, идеологии и практики сионизма».

В конференции «по проблемам усовершенствования методологии научной критики и политики сионизма» участвовали все гуманитарные институты академии наук СССР.

На конференции с вступительным словом выступил академик Гафуров, затем была проведена дискуссия, в которой приняли участие: зав. отделом института востоковедения АН СССР (установочный доклад) А. Н. Киселев, представитель института США и Канады А. Кислов (второй докладчик), представитель института международного рабочего движения АН СССР Л. Я. Дадиани, главный редактор журнала «Народы Азии и Африки» АН СССР (третий докладчик). В прениях выступили: Брагинский от института философии АН СССР, Е. Д. Модржинская доктор юридических наук, Л. Я. Моржарян от института этнографии АН СССР, профессор И. А. Крывелев, академик М. Н. Коростовцев, Г. П. Никитина из института Африки, Соколов и другие.

Во вступительном слове академик Гафуров сказал, что конференция не является секретной, но в то же время он предупредил, что с распространением сведений об этой конференции надо быть осторожными. Далее Гафуров сказал, что «сионизм серьезный противник, приносящий огромный вред», и тут же подчеркнул, что «здесь мы должны обсуждать его в спокойной обстановке». Нужно сказать, он делает упор «не на том, что было, а на том, что надо сделать». Основной докладчик А. Н. Киселев отметил, что если «одни советские авторы недооценивают влияние сионизма, то другие его явно переоценивают». Хотя «в целом сионизм отражает интересы монополистической буржуазии», нельзя абсолютно отождествлять сионизм и фашизм. «Такая полная идентификация ведет к отрыву евреев от единого мирового революционного процесса». К тому же результату, говорил Киселев, приводит и «присущее отдельным советским авторам стремление универсализировать термин «сионистский ультраимпериализм». Представляя сионизм «главным врагом всего человечества», Киселев возражает против оперирования таким термином как «сионистский капитал». К концу доклада Киселев говорил о причинах эмиграции евреев. «Не следует, — говорил он, — буквально все валить на сионизм». «Среди части евреев, как и среди других этнических групп СССР» существуют «националистические пережитки», «устойчивые мелкобуржуазные настроения».

Почему же все-таки эмигрируют одни евреи? — спрашивает Киселев и отвечает: во-первых, говорит он, большей частью уезжают евреи из Западной Украины, Прибалтики, то есть, из тех мест, которые пока еще не освоила советская пропаганда. Во-вторых, дореволюционное еврейство, говорит он, не имело мощной пролетарской прослойки, и среди них преобладали мелкобуржуазные националисты (!). И, в-третьих, евреи в СССР имеют большие связи с заграницей, где проживают их родственники.

Киселев считает указанный перечень неполным. Он говорил, что необходим комплексный подход к сионизму в целом и, особенно, ко всему тому, что связано с проблемой эмиграции евреев. Необходимо, говорил он, провести исследования по этому вопросу, в которых бы приняли участие историки, философы, социологи. Борьба с сионизмом, сказал он, является государственной задачей, поэтому «необходима осторожность». «Надо добиться централизации процесса выпуска антисионистской литературы», «необходимо активнее пользоваться «правом вето» на подготовленные к печати «ошибочные рукописи». На докладе Киселева, как и на большинстве других выступлений, лежит печать двойственности. С одной стороны, он прекрасно понимает, что главной причиной эмиграции евреев является не влияние на них «империалистического сионизма», а давление советского антисемитизма, о чем он боится не только сказать, но даже подумать, чтобы не быть за это немедленно отлученным от церкви, то бишь, от науки.

С другой стороны, он также боится ответственности за неприличные формы антисионизма. Стремление сделать антисионистскую кампанию менее грубой, не так нарочито антисемитской, сквозит также и во втором докладе, сделанном на конференции А. Кисловым.

Отозвавшись неодобрительно о «тех советских авторах, которые отождествляют сионизм и еврейский национализм вообще», Кислов рекомендовал «усердно разоблачать миф о советском официальном антисемитизме, для чего, в частности, перестать смешивать «национальные чувства евреев» с национализмом, «то бишь с сионизмом…» Не употреблять терминов вроде «сионистский капитал» и тем более «всемирный сионистский заговор». Завершая свой доклад, Кислов сказал: «Как бы то ни было, надо писать аккуратно, без промахов, соблюдать баланс — в частности, не открывать шумных пропагандистских кампаний по поводу той или иной антисоветской акции сионистов».

Трудно поверить, что сталинские холуи почувствовали угрызения совести в связи с их участием в антисемитской кампании. Скорее можно понять их осторожность как попытку на всякий случай перестраховаться. Сходную с позицией Кислова позицию занял третий докладчик Дадиани. Он говорил: «О неадекватности терминов: «еврейский капитал» — «сионистский капитал»; «сионизм — детище иудаизма»; «сионизм есть фашизм». В подтверждение сказанного он сослался на еврокоммунизм. Брагинский выступил против термина «еврейская монополистическая буржуазия», согласился с тезисом, что «сионизм не тождественен фашизму», предупредил, что вообще «разоблачение национализма должно быть тактичным». В весьма деликатной форме пожурил «некоторых советских авторов, преувеличивающих силу сионизма». Потом он стал критиковать Евсеева, автора «неудачных статей».

Профессор Крывелев из института этнографии СССР сказал, что слабость нашей пропаганда среди евреев, прежде всего, состоит в том, что делается много глупостей благодаря безграмотности и невежеству, а также политической бестактности пропагандистов, вроде отождествления иудаизма с фашизмом, объявления государства Израиль теократией и т. п.

Академик Коростовцев обрушился на «дилетантов», на «разносчиков дешевого журналистского антисемитизма», на авторов хвалебных отзывов о книге Бегуна, отзывов, являющихся «позором для нашей публицистики и научной мысли». Саму книгу Бегуна «Ползучая контрреволюция» назвал антисемитской и в не менее резких выражениях отозвался о статье Евсеева в сборнике «Борьба идей».

После выступлений докладчиков и особенно после выступавших Брагинского, Крывелева и Коростовцева страсти накалились. Группа антисионистов-экстремистов заявила, что «никакой тактической критики здесь быть не должно». Яснее всех выразил настроение этой группы Соколов: «Сионизм наш враг в третьем мире, и бесполезны всякие попытки «расколоть сионистское движение» — это на редкость сплоченный противник, и потому нечего с ним церемониться. На войне, как на войне».

Проведение конференции в таком составе, который охватывает всех журналистов, занимающихся антисионистской пропагандой, выступление на этой конференции представителя партийных кругов Гафурова и докладчиков с противоположной позицией, ставили целью выработать некий пропагандистский баланс, который бы, с одной стороны, не вел к снижению накала борьбы против сионизма и, в то же время, с другой стороны, не давал повода внутри СССР и на Западе обвинить советское государство в антисемитской политике. Такое лицемерное балансирование вызвало у большей части присутствовавших на конференции журналистов отпор, что побудило руководство конференции свернуть ее работу, не доведя до конца возложенную на них миссию.

Если в 1976 году на указанной конференции была сделана попытка «сбалансировать» советскую антисионистскую политику, то с октября 1977 года «появились явные признаки усиления активности правой национал-шовинистической группы», пишет С. Лукин в статье «Новый поворот старой темы», опубликованной в журнале «Евреи в СССР», № 17.

«До последнего времени, — писал тот же Лукин, — эта группа не имела особой силы, однако сейчас ситуация меняется. Так, Герман Рыжиков, член КПСС, долгое время бывший безработным из-за своих крайних высказываний о «всемогуществе сионистского подполья в СССР», стал в начале сентября заведующим международным отделом журнала «Человек и закон». Петр Полиевский, крупнейший идеолог «почвенничества», был назначен заместителем директора института мировой литературы АН СССР».

Если в 1976 году на конференции докладчики и выступавшие в прениях критиковали Бегуна, Евсеева и др. за отождествление сионизма с фашизмом, то в октябре 1977 года «в русскоязычном журнале «Радуга», выходящем на Украине, опубликована статья того же Евсеева, доказывающая, что сионизм есть самая опасная разновидность фашизма».

Если в 1976 году на конференции Гафуров ставил вопрос о том, что «может быть, надо исправить недостатки книги Бегуна «Ползучая контрреволюция», то в октябре 1977 года Бегун издал новую книгу «Вторжение без оружия» тиражом 150000 экземпляров и по самой дешевой цене, в которой повторяются не только идеи его предыдущей книги, но делаются новые антисемитские выпады. 21 декабря 1977 года в центральном доме литераторов состоялся диспут на тему «Классики и современность». В выступлениях Петра Полиевского, Юрия Селезнева (ответственного работника издательства «Молодая Гвардия») и особенно Станислава Куняева (секретаря московского Союза писателей) открыто говорилось о том, что «этнически (!) чуждые элементы» (читай — евреи, а чтобы не сомневались, приводился пример — Э. Багрицкий) искажают русскую классику, деформируют русский язык, похабят «все великие русские духовные ценности». «Сейчас в разгаре, — воскликнул Ю. Селезнев, — третья отечественная война, в которой не должно быть пощады врагу.» «Добро должно быть с кулаками», — говорил Куняев. В связи с изданием в 1977 г. книги Бегуна «Вторжение без оружия», группа евреев обратилась в президиум Верховного Совета СССР с просьбой пересмотреть вопрос о распространении взглядов Бегуна, враждебных еврейскому народу, как противоречащих статье 52 Конституции СССР. Они писали: «Сопоставление книги Бегуна со стенографическим отчетом по делу Бейлиса (Киев, т. 1, 2, 3, 1913 г.) показало детальное совпадение всех основных обвинений по адресу еврейской религии и евреев, совпадение использованной терминологии, совпадение основных приведенных текстов и их толкований».

Подписавшиеся обратили внимание президиума Верховного Совета на то, что тогда «крупнейшие ученые России: академик Коковцев, профессора Троицкий, Тихомиров, Глаголев и раввин Мазе, выступавшие в качестве экспертов на процессе (Бейлиса), полностью опровергли обвинение против еврейской религии и еврейских религиозных книг».

Ответа от Президиума Верховного Совета СССР не последовало, а книга Бегуна «Вторжение без оружия» продолжает распространяться. Обвинение сионистов СССР в том, что они являются пятой колонной империализма, несет с собой большую опасность для евреев Советского Союза. Отличить еврея трудящегося от еврея сиониста невозможно, и при необходимости можно всех евреев СССР причислить к пятой колонне. Ю. Иванов отстаивает мысль, что положение еврейских трудящихся, в частности, было одинаковым с положением русских рабочих в царской России. По моему убеждению, утверждать, что «судьбы евреев столь же незавидны, как и судьбы народов, среди которых они жили», значит не только намеренно, в угоду низменным антисемитским устремлениям извращать факты прошлого, но и сознательно вставать на позиции расизма. Это значит сознательно игнорировать факты средневековых преследований евреев, сжигание их на кострах, как еретиков; факты, бывшие в царской России, и факты недавнего прошлого, бывшие в гитлеровской Германии, когда для евреев были установлены определенные районы для жительства, так называемые гетто, когда против евреев устраивались погромы, когда было организовано тотальное уничтожение евреев в рвах Бабьего Яра, Одессы, Симферополя, Керчи и др. и в газовых камерах Освенцима, Треблинки, Майданека и др. Неверно утверждение Иванова, что подчеркиванием факта о преследовании евреев «воспитывается затаенная неприязнь ко всем и вся». Никто, кроме оголтелых шовинистов, не бросался обвинениями против русского, немецкого, украинского и др. народов в преследовании евреев. Антисемитизм всегда насаждался и насаждается сейчас в СССР сверху.

Владимир Ильич Ленин писал о преследованиях, которым подвергали евреев, а Иванов, вопреки фактам, стремится выгородить царское правительство и доказать, что судьбы народов, населявших Россию, были одинаковы. Ленин писал:

«То же самое относится к наиболее угнетенной и затравленной нации, еврейской… Из 10,5 млн. евреев на всем свете немного больше половины живет в Галиции и России…, держащих евреев… в положении касты». (ПСС, том 24, стр. 122)

Иванов в своем «научном» труде пишет, что тот, кто подчеркивает затравленность евреев при царизме, тот расист.

Кто же в действительности расист: Ленин или Иванов? Бесспорно, сионисты, как и всякие другие буржуазные националисты, в частности, как и великорусские националисты, твердят о превосходстве и исключительности своего народа. В этом отношении все националисты сделаны на одну колодку. Но то, что можно русским или немцам, или англичанам, или арабам, то есть большим нациям, того нельзя малым народам, и тем более евреям.

Но если при содействии ивановых, бегунов, евсеевых, скуратовых, селезневых, куняевых, шевцовых, ладейкиных национализмом заразятся трудящиеся России, то это представит большую опасность для многонациональной страны, для социализма. От этого предостерегал Ленин, и именно от этого отошел Сталин, и потому стали возможны публикации таких книг как «Осторожно сионизм», «Ползучая контрреволюция», «Вторжение без оружия» и др.

Для чего Иванов так подробно и настойчиво проводит в своей книге идею «о равности в страданиях»? Это делается им для того, чтобы внушить русскому народу, что сегодняшние жалобы евреев на их неравноправное положение в Советском Союзе не случайны. Такое недовольство якобы заложено в природе евреев, привыкших проливать слезы по поводу их положения среди других народов. Таким путем заранее и одним махом отвергаются все жалобы на дискриминацию евреев в СССР. В царской России евреи были обособлены, и это было официально закреплено существованием гетто. В наше время они по вине советского руководства вновь обособлены от коренного населения, но факт их обособления официально отрицается. Именно поэтому борьба с антисемитизмом стала почти невозможной, она стала неизмеримо сложнее, чем это было при монархии. При царском правительстве существовало общественное мнение. Были возможны протесты, публичные высказывания, как, скажем, во время процесса Бейлиса в 1913 году, когда было напечатано выступление писателя Короленко и др. В Государственной Думе выступали депутаты от еврейских местечек с требованием о создании школ на еврейском языке, с разоблачением Пуришкевичей, Шмаковых, Замысловских, Марковых, и их поддерживали представители передовой русской интеллигенции, православной церкви, рабочих, представители социалистических партий.

Теперь, в нашей «самой демократической стране в мире», все это исключено. В Советском Союзе «общественное мнение» организовано государством и находится под контролем правящей партии. Печать, радио, телевидение, помещения для собраний и другие источники информации монополизированы, и всякие выступления, не согласные со взглядами руководства, запрещены, а их нарушители, как уголовные преступники, попадают в тюрьму.

При царском правительстве евреям был разрешен свободный въезд и выезд за границу, и это было логично, так как евреи признавались «чужими». В Советском Союзе выезд евреям, как, впрочем, и гражданам всех других национальностей исключительно затруднен.

В фашистской Германии выезд евреям также был запрещен, так как все они подлежали уничтожению. Выезд из Германии был возможен только при условии большого выкупа за каждого еврея. Лавры немецких фашистов не дают кое-кому в Советском Союзе покоя. Для выезда из СССР евреев, имеющих образование, был установлен выкуп, взимание которого официально не отменено, но действие которого приостановлено под нажимом мирового общественного мнения.

Шумиха, поднятая вокруг сионизма, по сути — вокруг еврейского вопроса с употреблением таких слов как «шабаш», «гвалт», «местечковый базар» и других слов из лексикона Пуришкевича, Шмакова, Маркова, царской полиции и других черносотенных источников, с помещением в газетах и «Крокодиле» унизительных карикатур, вызывает в темных элементах нашей страны злорадство и ненависть к живущими с ними рядом евреям.

Немало уже было таких антисемитских эксцессов в коммунальных квартирах, в автобусах, трамваях, а особенно в пригородных поездах. Вот, например, что писал Г. Ц. Свирский — бывший советский писатель, ныне эмигрировавший в Израиль — в московское отделение Союза писателей РСФСР:

«Пьяный в электричке вдруг сорвал досаду на мне:

Расселся как у себя в Израиле! Не дорезал вас Гитлер!

Я уже шесть раз водил таких, как он, в милицию, и шесть раз дежурные офицеры спрашивали меня: «Как запишем? Антисемитизм? Ну, этого у нас нет. Давайте запишем «дебоширил» или «приставал». Это для суда верное дело».

Нет сомнений в том, что таково указание руководства страны.

В книге «Источник опасного кризиса» В. П. Ладейкин пишет, что

«Все подлинно прогрессивные политики, ученые, художники любой национальности, в том числе и происходящие из еврейской среды, всегда высказывались, как это правильно подчеркивает советский ученый И. Брагинский, «за последовательно демократическое решение еврейского вопроса, путем добровольной, естественной ассимиляции». (изд. полит, литературы, 1973 г., стр. 33–34).

Со стороны массы евреев, как и со стороны массы русских и других народов, ассимиляция была и является сейчас процессом естественным. Но со стороны советского государства, а под его влиянием — и со стороны части населения коренных национальностей, начиная с послевоенных лет, стали создаваться препятствия для такой ассимиляции, стала проводиться политика обособления евреев, лишения их равноправного положения со всеми другими народами.

Дальше Ладейкин привел цитату из статьи Жаклин Адамар, помещенной в газете «Монд» в июле 1967 года:

«Нет, я не принадлежу к еврейскому «народу». Как большинство французских евреев, я принадлежу к французскому народу, который дал миру «Декларацию прав человека и гражданина», свободу рабам, статус гражданина евреям в 1791 году и «Я обвиняю» Эмиля Золя». (В. П. Ладейкин, там же, стр. 36).

Советский еврей до возрождения в СССР национализма и антисемитизма рассуждал точь-в-точь, как Жаклин Адамар. Он тоже чувствовал себя гражданином СССР, давшего миру социалистическую революцию, Ленина, полное равноправие всем народам.

Но между Жаклин Адамар и советским евреем, скажем, Свирским, различие состоит в том, что Ж. Адамар и сейчас продолжает пользоваться благами французской конституции, в то время как Свирский и подавляющая масса евреев СССР оказались в положении преследуемой национальности, а Ладейкин делает вид, что он не видит этой существенной разницы между положением евреев в демократических и в так называемых социалистических странах. Говоря о своем решении выехать в Израиль, Свирский писал:

«Каковы же… причины, которые заставили меня, человека русской культуры, более того, российского писателя и специалиста по русской литературе, ощутить себя евреем и принять необратимое решение уехать вместе с семьей в Израиль?» «В русском языке широко распространилось непонятное на первый взгляд словосочетание: «пятый пункт». «Казалось бы, ничего особенного сей канцеляризм не означает: пятый пункт издавна существующей анкеты — это национальность. Но кому не известно, когда о ком-либо говорят: «Он с пятым пунктом…» или «у него пятый пункт», никто не переспрашивает, о чем речь. Ни русский, ни украинец, ни армянин, все в курсе дела».

Упор в анкетах на «пятый пункт», подчеркивание национальности в паспорте, при приеме на работу уже само по себе явление антидемократическое и характеризует отношение советского государства к национальному вопросу. В демократических странах уже давно нет такого вопроса ни в каких официальных документах. Журналист М. Байтальский очень метко охарактеризовал влияние паспортной системы на выявление национальности, на затруднение процесса ассимиляции вообще и евреев в особенности. Он пишет:

«Выясняется: чтобы еврею в наши дни стать русским (как это было при царе) недостаточно ассимиляции в языке, культуре, имени, обычаях и даже в национальном самосознании. Мало знать русский язык, как все. Мало проклинать Голду Меир, как все. Надо еще что-то. Когда ассимиляция, несмотря на всю полноту, оказывается недостаточной, то тут есть над чем поразмыслить.

До введения паспортной системы фактически дело обстояло так, что каждый желающий мог объявить себя гражданином СССР без национальности. Государство не занималось уточнением этой стороны вашей личности, оно лишь спрашивало, какой язык вы считаете родным. Так и сейчас ведется в ряде капиталистических стран. Первая степень нарушения этого принципа — запись в паспорте «национальность», а из нее неизбежно вытекает и вторая — когда независимо от записи «русский» начинают интересоваться национальностью обоих родителей, выясняя, кто же из них еврей?

Где дошло до раскопок обоих родителей с целью установить чистоту расы, там уже чистый расизм». (М. Байтальский).

Одной из форм ассимиляции является брак русских, украинцев и других с евреями. В годы до второй мировой войны такие браки стали массовым явлением. Теперь количество таких браков резко сократилось, так как по отношению к детям от таких смешанных браков применяется дискриминация при приеме на работу, в университет и в другие места.

Свирский писал, что после его выступления на писательском собрании против антисемитизма в СССР «выход моих запланированных к изданию книг стал отодвигаться с году на год». «В 1968 году сразу же во всех издательствах, журналах и на Мосфильме были остановлены все мои книги, сценарии, рассказы».

В защиту Свирского пытались выступать секретариаты Союза писателей СССР, РСФСР и московской организации, но бесполезно. Издание книг Свирского запрещено. Но в это время «трижды изданы программные романы Ивана Шевцова, вызвавшие официальное осуждение», «или, к примеру, стихи юного Ивана Лысцова», изданы в издательстве «Московский рабочий» в 1969 году с восторженным предисловием А. Югова, в которых имеется такое двустишие: «А кто-то душу править хочет, смешно картавя в слове «Русь».»

В это же время Волго-Вятское издательство выпустило книгу В. Мишина «Общественный процесс», в которой тот приветствует решительное, на 1/3 сокращение — среди специалистов с высшим образованием — удельного веса евреев, а идеалом считает процентную норму, к тому же меньшую чем при Александре III.

При рассмотрении в комитете Партийного Контроля вопроса об антисемитизме, член Политбюро ЦК КПСС Пельше, разобравшись в сути вопроса, признал публичное обвинение, сделанное Свирским против главного редактора журнала «Дружба народов» Василия Смирнова в шовинизме и антисемитизме, правильным. Несмотря на это, Смирнов исключен из партии не был и даже не был снят с поста главного редактора журнала. В положении Свирского никаких улучшений, а Смирнова — ухудшений не произошло. Сановники высказали свое отеческое мнение, а практических выводов никаких не сделали.

«Я русский писатель, — писал Свирский в своем заявлении, — я был убежден в этом. Именно как русского писателя меня приняли в СП СССР. Но в 1965 году, когда я начал протестовать против антисемитизма главного редактора журнала «Дружба народов» Василия Смирнова, почтенные пожилые дамы из официальной комиссии вскинулись в ярости, теряя остатки почтенности:

«Как это может быть, чтобы русский писатель и — еврей?» (см. стенограмму общего собрания писателей Москвы от 20-ХII-1965 года).

«Я коренной россиянин, считал я, — писал Свирский, — но на меня взирали холодные отдаляюще-насмешливые глаза «к примеру, зав. культурой» Соловьевой, заявившей во всеуслышание, что она разделяет взгляды Василия Смирнова, и я видел в них, кто я…» (стенограмма общего собрания писателей Москвы от 20-ХII-1966 г.).

Официально наши сановники всюду утверждают: «У нас антисемитизма нет» (Косыгин). «Мы за последовательно-демократическое решение еврейского вопроса, путем добровольной естественной ассимиляции» (Ладейкин).

Практически, почтенные дамы из официальной комиссии вскинулись: «как это может быть, чтобы русский писатель и — еврей?» А завкультурой горкома КПСС Москвы Соловьева, смотря в глаза ассимилировавшегося по этому рецепту еврея Свирского, считавшего себя россиянином, напоминает ему своим взглядом, что он… жид.

Такова истинная картина взаимоотношений нации угнетающей и нации угнетенной. База для широкой ассимиляции евреев с коренным населением отсутствует. В силу этого такие подлинно ассимилировавшиеся евреи, как Свирский, вынуждены эмигрировать в Израиль, хотя Свирский прекрасно сознает, что в Израиле он не сможет стать писателем на языке иврит, то есть, не сможет обеспечить для себя сносную жизнь. Он едет в Израиль, чтобы оказаться не среди «чужих», а среди «своих».

Такова логика событий. Повышенное внимание к евреям и сионизму выросло только из великодержавных интересов советского государства.

Спрос вызвал предложение. На поверхность советской пропаганды всплыло большое количество «знатоков» еврейского вопроса, истории еврейского народа, сионизма, иудаизма и т. д. Во всех центральных газетах, в научных, политических и литературных журналах Москвы, Ленинграда, Киева, Минска и др. центров появились статьи и исследования по этим вопросам. Замелькали фамилии «ученых» и журналистов, сделавших себе на этих трудах карьеру. Большими сериями стали издаваться книги по дешевым ценам, брошюры и сборники статей под сенсационными заголовками, как, например, «Иудаизм без прикрас», «Осторожно — сионизм» и т. д. Вся эта идейная макулатура вывела советскую печать на первое место в мире, опередив черносотенные и гитлеровские издательства по выпуску антисемитской литературы.

Дотошное толкование о том, что такое евреи — нация, национальность, народность или еще что-нибудь такое, свидетельствует только о том, что авторы такого толкования исходят не из классовых, а из расовых побуждений. Подлинных ученых марксистов такой вопрос интересовать не должен. Честный политик может говорить об этом, как, скажем, говорили об этом Ленин или Каутский, только для того, чтобы определить линию социал-демократа в решении еврейского вопроса, не в смысле ликвидации евреев, а в смысле отношения к ним как к равноправному народу.

Все антисионисты интересуются вопросом о евреях не как ученые, а как шовинисты. В их задачу входит унизить евреев, а не выяснить вопрос по существу.

Ленин не рассматривал евреев как нацию именно с этой точки зрения, так как евреи с момента рассеяния не обладали своей территорией и общим для всех языком. А эти два условия — территория и язык — являются двумя составляющими общепризнанного понятия нации.

Почему Ленин был против сионизма, против консолидации всех евреев на территории Палестины? Нет ли здесь противоречия между его программным пунктом о самоопределении наций и его линией в еврейском вопросе?

Ленин считал, что мы живем в эпоху распада капитализма и мировой социалистической революции. Социализм же — это такой строй, который ведет к слиянию, а не к разобщению наций. Зачем же в этот отрезок истории отвлекать трудящихся евреев на создание своего национального государства? Образование такого государства может привести только к разобщению народов — евреев и арабов — в то время как задача коммунистов не разделять трудящихся разных наций, а создавать условия для их единства. Но, возражая против создания еврейского государства, Владимир Ильич предлагал такую национальную политику партии, которая до революции вовлекала бы трудящихся евреев в общепролетарскую борьбу с самодержавием и буржуазией, а после социалистической революции обеспечивала бы всем евреям-пролетариям равное участие в строительстве социализма наравне с русскими и с другими народами.

В соответствии с этой линией Владимира Ильича после Октябрьской революции, партия вела активную борьбу с национальными предрассудками и с великодержавным шовинизмом. Паспортная система, существовавшая при самодержавии, была отменена. Государство и все его органы и учреждения не спрашивали у своих граждан об их национальности. Все было направлено на то, чтобы обеспечить равноправие всех граждан, независимо от их национальности. Для процесса ассимиляции были созданы все условия. Ленин рассматривал паспортную систему как атрибут полицейского государства, ограничивающего свободу граждан. Об этом сказано в первом издании Малой Советской Энциклопедии, выпущенной в первые годы советской власти.

После введения в 1932 году паспортной системы в паспорт был записан вопрос № 3: «национальность владельца паспорта». Фиксация в паспорте такого вопроса находилась в полном противоречии с ленинской национальной политикой. Растущая дискриминация евреев, бытовой антисемитизм, отождествление «еврей сионист», ежедневные публикации в печати антисионистских статей и заметок, настраивающих население против евреев, привели опять, как и при самодержавии, к обособлению евреев и торможению процесса ассимиляции.

Появилось желание у евреев покинуть Советский Союз и эмигрировать в Израиль, хотя большинство уезжающих считают СССР своей родиной и отлично знают о тех трудностях, которые их ожидают в Израиле, начиная с климатических, языковых и др. Свирский в своем письме в Союз писателей сравнивает положение советского еврея, пожелавшего выехать в Израиль, с положением собаки из произведения еврейского писателя Шолом Алейхема. Он писал:

«У классика еврейской литературы Шолом Алейхема есть строки о собаке, зажатой дверью. Собаку пинают запоем, бьют палкой, улюлюкают, чтобы она пулей вылетела за дверь… И… одновременно ее притискивают дверью, чтобы не могла уйти от побоев. Чем сильнее пинки, тем сильнее прижимают дверью ее изувеченное тело.

Шолом Алейхем сравнивал собаку, зажатую дверью, с евреями России: в юности сравнение не казалось мне точным: в его время каждый желающий мог уехать, выправив себе паспорт в ближайшем полицейском участке. Что имел в виду писатель под давящей дверью? Черту оседлости? Классик предвидел будущее. Несчастной собаке, не пришедшейся ко двору, поддают сапогом. А другие, из соседнего ведомства, наваливаются на дверь посильнее, чтобы не выскочила. Чтоб бить и улюлюкать. Под ребра. В кровь. И давить, давить железной дверью. Какой высокий гуманизм!»

Такое может сказать человек, которого допекли. Все это происходит на глазах у так называемой советской общественности, и одновременно с этим перед всем миром решительно опровергаются все обвинения наших властей в антисемитизме.

Для доказательства того, что в СССР антисемитизма нет, привлекаются евреи, занимающие хорошо оплачиваемые посты, главным образом лица свободных профессий. Их вызывают к начальству и предлагают подписать документ, опровергающий обвинение наших властей в антисемитизме. Горе тому, кто откажется от подписи, он окажется в положении Свирского. В действительности такой метод доказательства ничем не отличается от метода сталинских чисток. На таком лицемерии воспитываются наши журналисты. Работникам отделов кадров дается твердая директива не принимать евреев на разные должности и в разные организации, не передвигать их на высокие должности, а журналистам поручают опровергать такую практику. Такое двурушничество, осужденное ХХ-м и ХХII-м съездами КПСС, как разлагающее советских людей, опять введено в систему в СССР. Чего, например, стоят с этой точки зрения нижеследующие рассуждения автора «теоретической» статьи в газете «Правда» Помелова:

«У советских людей, естественно, вызывают негодование также действия антипатриотов, отщепенцев, которые представляют материалы для империалистических подрывных центров, вроде радиостанции «Свободная Европа» и «Голос Америки», помогают создавать поводы для клеветнической антисоветской шумихи за рубежом, пресмыкаются и угодничают перед недоброжелателями нашей родины». («Правда», 8 января 1971 года).

Формула «помогают создавать поводы» является поистине перлом. Смысл этой формулы состоит в том, что наша печать и пропаганда делает все, чтобы скрыть антисемитскую сущность советского руководства, а эти «отщепенцы» выдают материалы иностранным журналистам, чем «помогают создавать поводы» для разоблачения нашей пропаганды. Вот такого рода материалы, выдаваемые нашими диссидентами иностранным журналистам, наша юстиция называет секретными. То, что наши власти преследуют евреев, не дают им работать и не позволяют им выехать в Израиль, это его не трогает. А вот то, что евреи пытаются об этом сообщать мировой общественности и получить там защиту, это наш доморощенный теоретик называет антипатриотическими действиями. Кроме случая со Свирским приведу еще один пример такого антипатриотического поступка. Артист Ленинградского балета В. Панов со своей женой, тоже балериной, подали в 1972 году заявление о выезде в Израиль. Панова немедленно уволили с работы, но в течение нескольких лет в Израиль выехать не давали.

В 1973 году, больше, чем через год после отстранения от работы, на квартиру Панова явился сотрудник милиции и спросил его:

— Почему вы не работаете?

— Меня уволили с работы. Я артист балета, а мне работу по специальности не дают.

— Вы можете заняться другой работой. Вы тунеядец. Предупреждаю вас, если вы в ближайшее время не начнете работать, будете привлечены к суду как тунеядец. Я пришел сообщить вам об этом.

«К каким гнусным методам, — писал Помелов, — прибегают недруги, чтобы дискредитировать страну Советов и подорвать классовый характер социалистического патриотизма, показывает также развернутая силами международного империализма и сионизма кампания за выезд советских граждан еврейской национальности в Израиль. Известно, что эти граждане родились, выросли и получили образование в СССР, имеют здесь широкое, равное со всеми членами советского общества право и возможность заниматься любой общественно-полезной деятельностью. Но империалистическая пропаганда твердит, будто их «родина — это Израиль», будто «нерасторжимыми узами связаны все евреи».

Между тем совершенно очевидно, что интересы евреев-трудящихся, гражданами какой бы страны они не являлись, противоположны интересам евреев-магнатов капитала, банкиров, предпринимателей, где бы они не обретались». («Правда», 30.01.1971 г.)

Изложенная концепция — насквозь националистическая, антидемократическая и антимарксистская. Автор обвиняет сионистов в том, что они «подрывают классовый характер социалистического патриотизма». Такая глубочайшая «теоретическая» мысль не имеет ничего общего с марксизмом. Если в стране действительно существует классовый, а не националистический патриотизм, если трудящиеся независимо от национальности полностью равноправны, то как это сионизм, или даже империализм, могут подорвать такой патриотизм?

Чем евреи, желающие выехать в Израиль, подрывают классовый патриотизм?

Да только тем, что таким образом развеивается легенда о классовом единстве всех трудящихся СССР, или, как у нас теперь говорят, о морально-политическом единстве советского общества. На деле же получаются так, что, независимо от классового родства трудящегося еврея с трудящимся русским, национальное их различие является причиной их неравноправного положения. Вот чем подрывается классовый характер социалистического патриотизма, а не тем, что евреи желают выехать в Израиль.

Артисту Панову угрожают, что если он не пойдет работать грузчиком, его объявят тунеядцем и будут судить, а «теоретик» марксизма Помелов декларирует, что евреи в СССР имеют «все права и возможности заниматься любой общественно-полезной работой».

Помелов говорит о евреях, как о гражданах второго и даже третьего сорта. Разве не режет слух демократа такая его фраза: «Известно, что эти граждане родились…» и т. д. Кому это известно? И что значит слово «эти» граждане? И, наконец, какое имеет значение, где родились «эти» граждане? Что, они крепостные помещика Помелова? Это типичное антидемократическое представление о правах граждан любой нации свободно избирать себе местожительство, провозглашенных еще Великой Французской революцией и подтвержденных советской конституцией, правами, о которых говорил и писал Ленин.

Это относится не только к евреям.

Волею вот таких «ученых» держиморд у нас в стране укоренились иные представления о правах граждан СССР. Наш доморощенный теоретик марксизма изобрел новую особую «демократию», по которой места жительства для себя выбирает не каждый гражданин, а государство.

За последние годы на совещаниях по европейской безопасности, в палате представителей и сенате конгресса Соединенных Штатов Америки, а также в парламентах западных стран все чаще и чаще раздаются голоса с требованием о свободном обмене информации между странами Востока и Запада, о свободе эмиграции и иммиграции и о других правах человека. Эти требования выставляются Западными странами, как условие разрядки напряженности между Востоком и Западом.

Советская печать, советские официальные представители в ООН на совещаниях по европейской безопасности и др. местах отвергают эти предложения и квалифицируют их как вмешательство во внутренние дела СССР. Советская официальная пропаганда утверждает, что СССР самая свободная и демократическая страна в мире.

На этом основании советская дипломатия считала себя вправе активно вмешиваться во внутренние дела таких стран как Греция, Испания, Португалия, Чили, Южная Африка, Родезия и другие, нарушающие на своих территориях права человека.

Советские представители в ООН вносили на рассмотрение ассамблеи предложения о применении санкций против расовой политики Южной Африки, Родезии и Португалии и против жестоких репрессий, применяемых по отношению к своим политическим противникам в Греции, Испании, Португалии и Чили.

Между тем расовая политика советского государства по отношению к своим гражданам-евреям ничуть не менее опасна для международных отношений, чем расовая политика Родезийского правительства по отношению к неграм. Это видно из публикаций Бегуна, Шевцова, Скуратова, Емельянова и других, которые ничем не отличаются от пропагандистских произведений Розенберга и Геббельса.

Борьба с инакомыслящими в Советском Союзе не менее жестока, чем борьба с коммунистами в Греции, Испании и других государствах с режимом диктатуры.

Как показал ход событий за последние годы, Греция уже сумела перешагнуть через режим диктатуры. В Испании на наших глазах начался подъем демократического движения, и к настоящему времени уже окончательно опрокинут диктаторский режим Франко. Расправа, которую учинил Сталин против своих политических противников и ни в чем не повинных людей, схваченных по необоснованным подозрениям, не идут ни в какое сравнение с расправами, какие произошли в Чили.

И сейчас в Советском Союзе, в Чехословакии, на Кубе и в других социалистических странах сохраняются диктаторские режимы. Большое количество несогласных с существующим режимом людей продолжает содержаться в тюрьмах, лагерях и психбольницах. Количество их строго засекречено. Отношение к политическим заключенным продолжает оставаться жестоким. Больше того, советское государство судит и содержит своих политических противников как уголовных преступников и на этом основании утверждает, что в СССР нет политических заключенных. Такого лицемерия нет даже в таких странах, как Чили.

Отказ советских руководителей прислушаться к требованиям об отмене расового преследования евреев может привести к далеко идущим последствиям.

В гитлеровской Германии сначала против евреев применялись относительно мягкие меры принуждения, а закончилось это, как известно, тотальным уничтожением всех евреев. В Советском Союзе отношение к евреям также прошло уже несколько стадий, от кампании космополитизма, дела врачей — до подготовки выселения всех евреев в «новое гетто», акции, верно, не осуществленной в виду внезапной смерти Сталина, но полностью подготовленной, о чем имеется много компетентных свидетельских показаний.

Современное руководство Советского Союза следует по стопам Сталина, и кто может точно предсказать, куда могут завести нашу страну современные руководители, стоящие во главе государства?

Помелов перед лицом международной общественности берет на себя роль защитника «этих» граждан от империалистов и сионистов (упаси нас, боже, от таких друзей, а от врагов мы сами избавимся). Он боится, как бы «эти» граждане не попали в объятия евреев — «магнатов капитала, банкиров, предпринимателей» (ведь «известно», что сионисты все, как правило, миллионеры и миллиардеры), и потому он вместе со всеми великодержавниками решил не отпускать евреев в Израиль. Наши евреи! Что хотим, то и делаем с ними. Точь-в-точь, как у Шолом Алейхема с собакой. К сведению автора-теоретика, в Израиле живут не только банкиры, предприниматели, но и трудящиеся, и последних абсолютное большинство. И, вообще, какое право имеют держиморды нового, советского образца, брать на себя решение таких вопросов, в противовес советской конституции и «Декларации ООН о правах человека» подписанной СССР?

Антисемиты не хотят выпускать евреев, и вместе с тем не ставят вопроса о том, почему вдруг после 50 лет Октябрьской революции, возникло у евреев, особенно у молодых евреев, выросших при советской власти, желание покинуть СССР и уехать в Израиль? А дело все в том, что не евреи изменились, а изменилась, переродилась коммунистическая партия, ставшая вместо интернационалистской социал-националистической партией.

Перед евреями Советского Союза, так же, как было в царское время, три пути:

один путь — эмиграция в Израиль;

другой путь — вместе со всеми идейными коммунистами, оставшимися преданными ленинской партии, включаться в борьбу против великодержавников, добиваться путем реформ восстановления ленинской политики, в том числе свободы выбора места жительства;

третий путь — путь пресмыкательства перед великодержавниками, трусливого изменения «пятого пункта» и даже фамилии (взять фамилию жены) и т. д.

Допустим, что антисемитизма в СССР нет, что часть евреев под влиянием сионистской пропаганды устремились в Израиль. Почему советская власть должна отказать таким евреям в выезде в Израиль? Что, таким путем партия намерена излечить их от национализма? Почему евреев, наиболее активно добивавшихся права на выезд, арестовывают, содержат в тюрьмах и ссылке?

Из того тезиса, что евреи не нация, Ленин делал вывод, что путь преодоления еврейского вопроса лежит через ассимиляцию евреев с теми народами, среди которых они живут. Современные руководители и группка «ученых» черносотенного толка используют этот тезис для прямо противоположных выводов, что евреи — это отщепенцы, космополиты, люди без роду и племени, отталкивают их от ассимиляции и ставят их в положение чужих. Какое теоретическое или политическое значение имеет вопрос — являются ли евреи нацией или нет?

То, что в эпоху социалистических революций, когда нации, согласно учению Маркса, будут постепенно сливаться, наши «теоретики» дотошно докапываются: нация евреи или не нация, — свидетельствует об их антисемитской сущности. Статьями о сионистах заполняются ежедневно целые страницы центральных газет, издаются большим тиражом брошюры и книги. И в то же время в СССР нельзя достать книги по истории еврейского народа, об истории появления евреев в России, на Украине, в Белоруссии, а книги по этим проблемам, изданные в царское время и в первые годы советской власти, глубоко запрятаны. Так, например, в Большой советской энциклопедии, изданной в 1932 году, слову «евреи» было отведено 108 стр., а в энциклопедии последнего издания — меньше одной страницы.

Задаешься вопросом: к кому обращена шумная советская пропаганда о сионизме при одновременном умолчании о евреях? Может быть, к евреям Советского Союза? Но такая крикливая и однобокая кампания может достичь только обратных результатов, так как каждый еврей, даже самый русифицированный, не только понимает, но и чувствует нечестность целей такой пропаганды. Если же пропаганда обращена к русским и к другим нациям СССР, тогда ее однобокость, выпячивание только отрицательных моментов из истории и жизни евреев, умалчивание их роли в революционном движении России, в гражданской и отечественной войнах может преследовать только одну цель: озлобить против евреев другие народы СССР.

У нас не принято говорить и писать об активном участии евреев во второй мировой войне, хотя, как известно, из числа евреев, участвовавших в войне, 155 человек получили звание героя Советского Союза. По отношению к их численности в населении СССР их процент находится на втором месте после русских.

В местах захоронения десятков тысяч евреев, погибших от рук фашистов, таких как Бабий Яр, Одесса, Симферополь, Керчь и многих других, советскими органами не установлены памятники евреям — жертвам фашизма и запрещено установление таких монументов на средства, собранные евреями. Между тем, на могилах, где захоронены граждане других национальностей со значительно меньшим количеством жертв, такие памятники установлены, и не чинятся препятствия к их установлению.

Когда Красная Армия проходила по территории Польши, где, как известно, находились лагеря смерти, наши политорганы не проводили бесед с солдатами и офицерами на злободневную тему, как это было принято в Красной Армии с момента ее организации, об антисемитизме вообще и о преступной акции фашистов против евреев, в частности. Как бы евреи ни были отзывчивы на ассимиляцию, они весьма чувствительны к оскорблениям и унижениям их национального достоинства. Каждый еврей задумывается над вопросом, почему в обстановке особой активности советской печати, радио, телевидения и других средств массовой пропаганды по поводу опасности сионизма, когда в газетах печатались десятки и сотни заявлений, подписанные учеными и культурными деятелями — евреями и неевреями, — отрицавшими явление антисемитизма в нашей стране, и когда, наоборот, вся мировая печать и громадное количество прогрессивных деятелей Запада обвиняли наше государство в антисемитской политике, в нарушении прав человека, в частности, прав евреев — советские руководители молчали, ни один из них не выступил с разъяснением партийной политики по этому вопросу.

На пресс-конференциях в других странах советские руководители ограничиваются скупыми и формальными ответами на вопросы журналистов об отношении к евреям в Советском Союзе, чем только усиливают недоверие к честности их заявлений по этому вопросу.

Почему руководители партии ни разу не приняли евреев, подававших жалобы на антисемитизм, не заслушали их со всей внимательностью, соответствующей духу интернационализма, не создали авторитетной комиссии для рассмотрения жалоб, с опубликованием в печати итогов работы комиссии, как это принято делать в демократических странах и как это было принято при Ленине. Советские руководители находят время, чтобы обсуждать эти вопросы с Никсоном, Картером, Помпиду, Жискар Д'Эстеном, Брандтом, Вильсоном и другими деятелями капиталистических стран и не находят времени, чтобы обсудить эти вопросы с гражданами еврейской национальности своей страны.

Антисемитская политика наших властей льет воду на мельницу сионизма и как бы подтверждает правильность их основного тезиса о том, что евреи во всех странах мира и даже при социализме продолжают оставаться чужими, и что только в Палестине, на «исторической родине» евреев они могут обрести право на национальное достоинство, на жизнь, на образование и на работу по способностям.

Сионисты используют антисемитизм в нашей стране для проведения кампании за выезд из СССР в Израиль всех евреев и имеют в своей пропаганде успех внутри СССР и поддержку прогрессивных кругов мировой общественности. Наша лицемерная двурушническая политика в еврейском вопросе наносит большой вред престижу Советской страны как социалистическому государству.

30. Советский Союз и национально-освободительное движение

Советская пропаганда неизменно подчеркивает, что тактика КПСС в вопросе об отношении к бывшим колониальным и полуколониальным странам унаследована ею от Ленина.

Между тем в действительности советская политика в отношении стран третьего мира из революционной уже давно превратилась в империалистическую. Свою великодержавную политику советское правительство только маскирует под ленинскую политику поддержки национально-освободительных движений.

В настоящее время центр мировых экономических и политических противоречий сместился в бассейны Средиземного и Красного морей и Индийского океана. Здесь, как известно, сосредоточены основные запасы нефти, и именно здесь проходят самые короткие морские стратегические пути, связывающие страны Западного блока с этим, самым важным для них, районом мира. Сюда же, как свидетельствуют неопровержимые факты, приковано главное внимание советской внешней политики.

Невольное признание этой нашей заинтересованности проскользнуло в книге советского журналиста В. П. Ладейкина «Источник опасного кризиса».

«Средиземное море, — пишет он, — это «краеугольный камень в империалистической стратегии»… Советское присутствие в Средиземноморье, независимо от того, находятся ли советские военные корабли в черноморской акватории или за ее пределами, играет роль серьезного фактора, удерживающего империалистов от всякого рода военных авантюр в этом районе, в частности, от агрессивных действий против арабских государств.

…Наша страна добивается того, чтобы Средиземноморье стало не барьером между Европой, Африкой и Азией, а открытыми воротами для установления добрососедских отношений. И советская средиземноморская политика направлена именно на это». (В. П. Ладейкин, Политиздат, Москва, 1978 год, стр. 18–19).

Сосредоточение советских военных баз, военного флота в этом районе само является чистейшей авантюрой, ведущей к резкому обострению противоречий между Востоком и Западом.

Формула борьбы «за открытые ворота» — это старая формула британского империализма. Советский Союз держит свой флот в Средиземном море и в Индийском океане для тех же целей, для которых держат там свой флот другие империалистические государства. Каждая из сторон стремится обеспечить свое подавляющее влияние в этом важнейшем узле империалистических противоречий. Если Советский Союз стремится повлиять на ход национально-освободительного движения на африканском континенте и на арабском Востоке, то это, по ленинским нормам, следует делать не военными средствами, а путем подъема и революционизирования трудящихся масс в арабских и африканских странах, путем привлечения их на сторону социализма.

То, что Советский Союз идет тем же путем, каким идут империалисты, противопоставляя их военной мощи свою военную мощь, доказывает только то, что СССР преследует в этом регионе те же цели, что и империалистические государства. Проникновение Советского Союза на протяжении последних 30 лет в самый важный для западных империалистических стран район проходило под видом поддержки национально-освободительных революций — сначала в Израиле, затем в Египте, Судане, Сирии, Иране, Йемене, Сомали и Эфиопии.

Жонглирование такими понятиями, как поддержка прогрессивных режимов и, по мере провалов советской политики в одних странах, быстрое переориентирование ее на поддержку других стран этого региона, является достаточно убедительным свидетельством империалистической сущности советской политики, стремящейся во что бы то ни стало проникнуть и закрепиться в этом регионе.

Что такое прогрессивные режимы? Это не классовое, не марксистское, а в высшей степени расплывчатое понятие, и оно не имеет ничего общего с ленинской политикой поддержки революционной борьбы полуколониальных и колониальных стран против империализма. По прихоти советских руководителей и в зависимости от великодержавных интересов России одни страны из прогрессивных превращались в реакционные, как, например, Израиль, Египет, Судан, Сомали. Другие, наоборот, из реакционных превращались в прогрессивные, как Ливия, например. Отнесение страны к той или иной категории происходит не в зависимости от внутренних перемен в этих странах, а в зависимости от их отношений с Советским Союзом.

Посмотрим, какими соображениями Ленин рекомендовал руководствоваться коммунистическому интернационалу в отношении к колониальным и полуколониальным странам. К национально-освободительному движению Ленин относился как к резерву мировой пролетарской революции. Коммунисты поддерживают национально-освободительные движения не сами по себе, а как движение, ускоряющее процесс мировой социалистической революции.

Между тем современная политика СССР, прикрывающаяся флагом ленинизма, в отношении отсталых стран направлена на поддержку националистических режимов вне связи их с борьбой за мировую революцию. В тезисах по национальному и колониальному вопросам Владимир Ильич писал:

«По отношению к государствам и нациям более отсталым, с преобладанием феодальных или патриархальных и патриархально-крестьянских отношений, надо в особенности иметь в виду: …необходимость борьбы с духовенством и прочими реакционными и средневековыми элементами, имеющими влияние в отсталых странах». (Ленин, том 41, стр. 166).

Во всех арабских странах ислам обладает решающим влиянием на правящие слои и на трудящиеся массы. Так, например, в конституции Египта, принятой при Насере, записано:

«Арабская республика Египет — государство с демократическим социалистическим строем, основанном на союзе сил трудового народа. Ислам является государственной религией, арабский язык официальным языком, а основной источник законодательства — нормы мусульманского права». («Правда» 10-9-1971 г.)

Руководители Судана, Ливии, Сирии, Ирака, Алжира, Туниса и Сомали, не говоря уже о таких странах, как Иордания, Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, Марокко и Мавритания, также считают Коран единственной основой законодательства их стран.

Поддержка Советским Союзом так называемых прогрессивных режимов, основанных на мусульманском праве, находится в противоречии с ленинскими установками, изложенными им в тезисах к II конгрессу Коминтерна. Наша печать подстраивается к религиозной ориентации правящих кругов африканских и азиатских стран и призывает их к единству на почве национализма и ислама.

Когда в Иерусалиме, занятом Израилем, террористами была подожжена мечеть «Аль-Акса», «Правда» от 30-VIII-1968 года поместила «заявление ТАСС», в котором было записано:

«Советская общественность с возмущением узнала, что в арабской части Иерусалима… была подожжена мечеть Аль-Акса, являющаяся местом паломничества многих верующих и почитаемая как одна из мусульманских святынь».

Советское руководство, по указанию которого уничтожены сотни и даже тысячи церквей и мечетей, включая такие, как Иверская часовня на Красной площади и Храм Христа Спасителя в Москве, которые также являлись святынями православия, проливает слезы по поводу пожара в мусульманской мечети в Иерусалиме.

Можно спорить по поводу отношения большевиков к религии, но клерикальные государства нельзя считать современными, не говоря уже о национализме, который враждебен базисному принципу коммунистов интернационализму, т. е. общности интересов трудящихся вне религиозных и национальных различий. Руководство же КПСС не только не способствует борьбе против ислама в арабских странах, не только не нацеливает коммунистов арабских стран на борьбу за гражданское общество, а наоборот, само подстраивается под религиозные исламские формы государственного устройства арабов и поощряет на это арабских коммунистов. Мало того, КПСС даже подталкивает мусульманские круги в СССР на установление дружественных контактов с мусульманскими деятелями других стран.

Так, например, в газете «Известия» от 20-ХI-1973 года было помещено извещение под заголовком «справедливое дело арабских народов», в котором сообщалось о проходившей в Ташкенте 13–14 ноября 1973 года «конференции мусульманских деятелей СССР с участием мусульманских деятелей от Ливана, Ирака, Египта, Кувейта, Йемена, Ливии», на которой было принято «обращение ко всем мусульманам» против Израиля.

Указанными фактами подтверждается заинтересованность Советского Союза в арабских странах вне связи с их борьбой за национальное освобождение народов, — в котором, как известно, религиозные мусульманские круги не заинтересованы, — а только во имя своих великодержавных интересов. В четвертом тезисе Владимир Ильич писал об отношении коммунистов к крестьянским движениям в отсталых странах Востока. Вся наша политика в арабских, африканских и азиатских странах находится в полном противоречии с этим тезисом Ленина.

В то время как Владимир Ильич говорил о тесном союзе пролетариата Европы с революционным движением крестьян Востока, все социальные изменения в арабских странах происходили, как правило, без участия крестьянских масс, а только при помощи офицерского корпуса и наиболее привилегированных слоев средней буржуазии. О «приложении основных начал советского строя» в арабских странах не могло быть и речи. Во всех арабских странах коммунисты находились и продолжают находиться на нелегальном или полулегальном положении.

Там, где под давлением СССР арабские страны допустили существование у них компартий, сами компартии под давлением КПСС пересмотрели свою тактику в сторону поддержки националистических режимов и примирительной позиции в отношении ислама.

Никакой свободы агитации среди крестьян коммунисты арабских стран никогда не имели и не имеют сейчас, а только при этом условии Владимир Ильич считал допустимым поддерживать такие режимы.

Во всех арабских странах, в том числе и в тех, которые КПСС считает прогрессивными, не доведена до конца земельная реформа и не осуществлены демократические преобразования. Всюду установлены режимы личной диктатуры.

В пятом тезисе по национальному и колониальному вопросам Владимир Ильич ставит вопрос о недопустимости «перекрашивания» так называемых «освободительных течений в отсталых странах в цвет коммунизма».

Руководство КПСС делает как раз наоборот. Оно перекрашивает реакционные, пропитанные духом ислама течения в социалистические. Всюду и везде наша пропаганда, наше руководство подчеркивает общность политических интересов КПСС с социалистическими арабскими странами, приглашает их на съезды компартии СССР и посылает свои партийные делегации на съезды арабских и других стран. Ленин предупреждал в пятом тезисе против слияния компартий вот с такого рода партиями, как арабский социалистический союз, в основу программы которого положен Коран. Несмотря на это предупреждение Ленина, руководство КПСС, по требованию Насера, не возражало против роспуска компартии Египта и содействовало растворению ее в арабской социалистическом союзе, организации, которая полностью управлялась бывшим диктатором Египта Насером и нынешним Садатом.

На II-м конгрессе Коминтерна, после проведения дискуссии по тезисам Ленина, была окончательно сформулирована позиция коммунистов в отношении отсталых стран Востока:

«Мы как коммунисты лишь в тех случаях должны и будем поддерживать буржуазно-освободительные движения в колониальных странах, когда эти движения действительно революционны, когда представители их не будут препятствовать нам воспитывать и организовывать в революционном духе крестьянство и широкие массы эксплуатируемых. Если же нет налицо и этих условий, то коммунисты должны в этих странах бороться против реформистской буржуазии». (Ленин, том 44, стр. 248–244).

Хотя ни одно из указанных условий арабскими странами не выполняется, КПСС и компартии арабских стран, да и не только они, поддерживают режимы указанных государств как прогрессивные и даже социалистические. Реакционность этих режимов выявилась особенно наглядно после 19 июля 1971 года, когда коммунистами Судана была совершена попытка государственного переворота. Руководители так называемых прогрессивных арабских государств отреагировали резко отрицательно на вылазку суданских коммунистов. Так, например, руководитель Ливии полковник Кадафи заявил, что участники переворота являются агентами Москвы и Пекина. Президент А. Садат, который тогда был еще нашим верным другом, заявил, что он будет поддерживать Д. Нимейри. 27 июля 1971 года Д. Нимейри, один из руководителей «прогрессивных режимов», заявил: «Коммунисты для Судана рвотное, они представляют безбожие, они навязаны нам извне, другими странами». Кого он имел в виду, ясно. Нимейри сказал, что в бытность свою в Москве в мае месяце 1971 года он отклонил предложение советских руководителей о включении в состав суданского правительства коммунистов, которых он исключил из состава правительства в ноябре месяце 1970 года. Несмотря на это он был пышно принят в том же мае 1971 года в Москве.

О перевороте, имевшем место 19 июля 1971 года, наши газеты и радио впервые сообщили только 24-VII-1971 года.

Первой откликнулась на репрессии против коммунистов Судана французская компартия, которая послала Нимейри телеграмму с протестом против расстрелов коммунистов. Затем протест поступил от английской компартии, а потом с резкими протестами выступили компартии Ливана, Сирии и Ирака. Ливанская компартия обратилась к КПСС с предложением прекратить поставки оружия Судану.

Советское руководство вело себя по отношению к Нимейри так, чтобы сохранить с Суданом хорошие отношения, несмотря на расправу последнего с коммунистами. И в этом не было ничего необычного, так как наши руководители всегда стремились сохранить братские отношения с Египтом, Сирией, Ираком и с другими странами, где в прошлом коммунистические партии были запрещены, а сами коммунисты сидели в тюрьмах.

В Судане были расстреляны и репрессированы тысячи людей. Однако кампания против суданского режима была весьма непродолжительной и не идет ни в какое сравнение с кампанией, ведущейся КПСС против Чили, хотя численность коммунистов, погибших от рук суданских палачей, была значительно большей, чем в Чили.

Для руководства КПСС интересы великодержавные важнее интересов коммунистического движения, так же, как пакт с Гитлером для Сталина был важнее, чем германская компартия во главе с Тельманом.

Из многочисленных сведений, поступающих с Ближнего Востока, а также из информации советской печати и радио следует, что Египетское правительство окончательно переориентировало свою политику в сторону сближения с Соединенными Штатами Америки и отхода от дружбы с СССР, в вечности которой еще так недавно клялись обе высокие договаривающиеся стороны при подписании договора о дружбе и взаимной помощи.

В чем причина охлаждения Египетско-Советских отношений?

Ближневосточная война 1973 года, развязанная арабами против Израиля, была начата вопреки сопротивлению Советского Союза, боявшегося, что эта война может вылиться в международный конфликт и привести к военному столкновению двух мощных блоков. С этого началось резкое ухудшение отношений между Египтом и Советским Союзом. После окончания войны Советский Союз отказался возместить военные потери Египта в военном оборудовании и вооружении и отказался отсрочить платежи по займам Египта, которые составили свыше 4 миллиардов рублей.

Садат понял, что то, чего арабские страны надеялись добиться с помощью Советского Союза, а именно разгрома Израиля, в действительности не получилось, и что Советский Союз ради арабов не пойдет ни на какие решительные действия.

С другой стороны, Садат убедился, что Советский Союз намеревается не столько заботиться об интересах арабов, сколько использовать арабские страны для своего военного и политического проникновения на Ближний и Средний Восток.

Убедившись, что решение ближневосточного конфликта не может быть достигнуто военным путем, так как этого не допустят США и Западные страны, Садат быстро переориентировался на мирный путь улаживания конфликта под эгидой США, а не Советского Союза.

Теперь, после разрыва дружеских отношений с самой близкой Советскому Союзу страной — Египтом — разоблачена еще одна версия, опиравшаяся на утверждение, будто политика КПСС на Ближнем Востоке исходила из ленинской тактики опоры на прогрессивные национально-освободительные революции, которой прикрывалась наша официальная политика за последние 30 лет. Вина советских руководителей состоит в том, что они отошли от ленинских принципов национальной политики и, руководствуясь великодержавными интересами России, строили свою линию, опираясь на диктаторские режимы, а не на создание в арабских странах сильных и независимых от арабского национализма компартий, органически связанных с трудящимися массами своих стран.

Садат был в союзе с советским правительством до тех пор, пока он нуждался в его поддержке и помощи для борьбы с Израилем. По социальной природе и духу Соединенные Штаты всегда были более близкими Садату, чем Советский Союз. Но США не поддерживали реваншизм Садата, а без хотя бы временной победы над Израилем, он не мог укрепить свой авторитет ни перед египетским народом, ни перед всеми арабскими странами. В силу сложившейся ситуации, Садат вынужден был продолжать бесплодную авантюристическую политику Насера, хотя прекрасно понимал, что в интересах Египта как можно скорее покончить с разорительными войнами и направить все силы и средства на экономическое развитие своей страны. Победа египетской армии в начальный период войны 1973 года — выход египетских войск на восточный берег Суэцкого канала, организация единого фронта арабов в борьбе против Израиля — укрепила престиж Садата в своей стране и развязала ему руки для проведения мирной политики на основе поддержки большинства арабских стран.

Для новой политики Садата дружба с Советским Союзом стала препятствием, так как подлинный экономический подъем он связывал не со строительством социализма, а с развитием капитализма на основе использования экономической помощи Западных стран.

Провал советской политики на Ближнем Востоке не образумил современных руководителей КПСС, которые не сумели сделать правильные выводы из своей обанкротившейся теории опоры на так называемые прогрессивные, а фактически, диктаторские режимы.

Советское руководство становится все менее и менее способным вуалировать свою великодержавную политику на Ближнем Востоке. Чем больше обострялась борьба между арабами и израильтянами, тем больше у советских руководителей было возможности для пропагандистской шумихи вокруг империализма и сионизма. Чем быстрее приблизится время мирного решения конфликта на Ближнем Востоке, тем скорее произойдет отход арабских стран от содружества с Советским Союзом и сближение их с капиталистическими странами, с которыми правительства арабских государств имеют общие цели и общие интересы.

В заключение мне хочется остановиться еще на одном примере, свидетельствующем об империалистической сущности советской политики.

Как известно, Советский Союз имел длительное время дружественные отношения с так называемой прогрессивной страной — Сомали. Советский Союз поставил этой стране современное вооружение, включая авиацию и танки, обучил сомалийских военнослужащих военному делу, для чего держал в Сомали около 2000 наших офицеров и солдат. Советское правительство создало на территории Сомали военно-морскую и военно-воздушную базы, которые дали возможность советскому флоту и авиации базироваться в районе Красного моря и Индийского океана.

Наша печать не переставала восхвалять прогрессивный режим Сомали.

Но вот в конце 1977 года произошел крутой поворот во взаимоотношениях СССР с Сомали. В чем дело, что случилось с Сомали? На эти вопросы советские люди не получают правдивого ответа. А произошло следующее. После того, как в соседней с Сомали Эфиопии произошел военный переворот, и к власти пришла группировка офицеров, ориентирующихся на Советский Союз, наше правительство без колебаний поставило ставку на Эфиопию, крупнейшую страну Восточной Африки (около 80 миллионов населения), занимающую важнейшее стратегическое положение вдоль Красного моря у выхода в Индийский океан. Если бы Советский Союз мог обладать бесспорным влиянием в обоих государствах, в Эфиопии и Сомали, он мог бы обеспечить себе полное стратегическое превосходство над империалистическими противниками.

Но отношения между Сомали и Эфиопией резко обострились на почве спора из-за территории Огадена, района, принадлежащего Эфиопии, но заселенного в основном сомалийцами. Тут будет уместным остановиться на вопросе о том, как в результате деколонизации образовались современные государства Африки. Прежде всего, следует отметить, что границы большинства колоний сложились не по этническому принципу, а в результате ожесточенной борьбы за завоевание колоний. Вследствие этого отдельные народы попали под колониальное иго не одного, а нескольких империалистических государств.

Когда бывшие колонии получили свою независимость из рук колониальных держав, многие народы оказались разделенными границами вновь образовавшихся независимых государств. Несовпадение политических и этнических границ стало серьезным препятствием на пути национального развития многих народов Африки и осложнило отношения между большим количеством африканских государств.

Перед организацией африканского единства стал вопрос, как привести в соответствие политические границы с этническими.

Перемещение людей и территорий из одних государств в другие могло привести к кровавым распрям между молодыми африканскими странами, и Организация африканского единства, боясь возникновения войн в Африке за передел территорий, решила сохранить границы государств такими, как они сложились во времена их колонизации.

С точки зрения национально-освободительных революций такое решение Организации африканского единства было несправедливым, ибо лишало разъединенные таким образом народы права на объединение их в единое государство. Так получилось с Сомали, половина народа которого оказалась в Кении и Эфиопии.

Все попытки советского правительства примирить Эфиопию с Сомали, приостановить наступление сомалийских войск на Эфиопию и усадить обе стороны за стол переговоров успеха не имели. Нужно было выбирать, на какую сторону стать. С точки зрения национально-освободительного движения, правота была на стороне сомалийцев, законно стремившихся к воссоединению со своими братьями, находящимися по ту сторону границы. С точки зрения великодержавных интересов Советского Союза, важнее была дружба с Эфиопией. И советское правительство выбрало, конечно, Эфиопию, чем продемонстрировало еще раз свою империалистическую сущность. Советское правительство прекратило поставки вооружения в Сомали и, наоборот, стало форсировать поставки вооружения в Эфиопию, а также направило свои войска и войска своего сателлита Кубы в количестве свыше 10 тысяч военнослужащих для поддержки эфиопов в борьбе против Сомали. В ответ на это решение СССР правительство Сомали ликвидировало на своей территории советскую военно-морскую базу, изгнало из своей страны советских военнослужащих и т. п. Поставленный перед риском быть разгромленным объединенными силами эфиопской и кубинской армий под командованием советского генерала, руководитель Сомали Сиад Барре обратился за помощью к США и тем арабским странам, которые так же, как и Сомали, были вооружены советским оружием. Как только Сиад Барре обратился за военной и экономической помощью к капиталистическим и соседним арабским странам, советское правительство переименовало Сомали из прогрессивного в реакционное государство.

Такая беспринципная политика лавирования не может иметь прочного успеха в странах третьего мира, так как она в своей основе опирается на ложный тезис о поддержке национально-освободительной борьбы. Это не могло не выйти наружу, как теперь это и случилось в Сомали.

Так же, как и Эфиопии, Советский Союз помогал Ираку подавлять национально-освободительное движение курдов, боровшихся за свое национальное самоопределение.

В отношении Эритреи советское правительство неоднократно высказывалось в защиту ее национального самоопределения от поглотившей ее императорской Эфиопии еще в 1960-х годах. В настоящее время из великодержавных соображений советское руководство поддерживает подавление силами кубинцев эритрейского освободительного движения. Политический обозреватель «Известий» Кудрявцев в газете от 8-IV-1978 г. пишет: «Рассуждение о том, что ООН должен не допускать военного решения Эритрейского сепаратизма, не выдерживает никакой критики, поскольку первыми применили оружие, поставленное западными державами, сами сепаратисты с целью ослабления и расчленения революционной Эфиопии».

Эритрейское национально-освободительное движение возникло не сейчас, а 16 лет тому назад при императоре Эфиопии Хайле Силасии.

Если правительство Эфиопии действительно является марксистским революционным правительством, то оно само должно было предоставить самоопределение эритрейскому народу, а не подавлять его силой иностранных штыков.

После того, как были написаны эти строки, произошло событие, которое неопровержимо свидетельствует об империалистической сущности всей политики Советского Союза на Ближнем и Среднем Востоке. В декабре месяце 1979 года советские войска, в количестве 80–85 тысяч человек перешли границу соседнего с Советский Союзом Афганистана. Этот акт был расценен подавлявшим числом государств ООН как вмешательство во внутренние дела другой страны и как империалистическая агрессия, в том числе абсолютным большинством неприсоединившихся стран, а также социалистической Румынией и Югославией и компартиями Италии, Испании, Англии и др. На дважды специально созванной по этому случаю конференции исламских государств советское вторжение в Афганистан было осуждено подавляющим большинством конференции. Даже такие дружественные по отношению к Советскому Союзу государства, как некоторые арабские страны и Индия, осудили СССР за вмешательство в дела Афганистана. Совет Безопасности ООН большинством членов, кроме социалистических стран, осудил СССР и потребовал немедленного вывода всех советских войск из Афганистана. Марионеточное правительство, созданное Советским Союзом в Афганистане, не признано большинством стран ООН, в том числе и соседними с ним Индией, Ираном и Пакистаном.

В результате захвата советскими войсками Афганистана, из страны в Пакистан бежало свыше одного миллиона беженцев, которые ведут смертельную борьбу за свое национальное освобождение, при поддержке почти всего населения оккупированной страны. Факт советского вторжения в Афганистан окончательно разоблачил миф о Советском Союзе как о борце за национальное освобождение стран Востока.

31. СССР и государство Израиль

В современной советской печати государство Израиль изображается как искусственное образование, как предмостное укрепление империализма, как расистское, реакционное, агрессивное и антидемократическое государство.

Пишут о том, что оно создано искусственно, полно внутренних противоречий, вопреки всем усилиям его «сцементировать», что оно создано не в силу двухтысячелетнего стремления евреев на свою прародину, а в порядке тотальной вербовки, с помощью обмана и принуждения. Непонятно тогда, почему это крошечное государство победило в войнах 1947-48 гг. и 1967 года, а не развалилось при первом столкновении с врагами, на стороне которых была Англия и другие страны — в 1947 и СССР — в 1967 годах. Недоумевают и негодуют — почему выбрана Палестина, которая со всех точек зрения являлась неотъемлемой частью арабского мира?

Всячески умалчивается то, что совсем иначе освещались эти вопросы нашей печатью в 1947–1948 годах, когда шло обсуждение в ООН вопроса об образовании еврейского государства. А. А. Громыко, бывший в то время постоянным представителем СССР в ООН, при рассмотрении вопроса о дальнейшей судьбе мандата на Палестину, предложил создать государство Израиль. Он говорил:

«— Как известно, с вопросом о Палестине и ее будущем связаны чаяния значительной части еврейского народа (подч. автором). Это положение едва ли нуждается в доказательстве. Еврейский народ пережил в последней войне исключительные бедствия и страдания. Эти бедствия и страдания, без преувеличения, не поддаются описанию. На территориях, где господствовали гитлеровцы, евреи подверглись почти полному физическому истреблению. Общее число погибшего от рук фашистских палачей еврейского населения определяется приблизительно в 6 миллионов человек».

Громыко говорил о чаяниях еврейского народа, а не сионистско-империалистических кругов, как это утверждают Ладейкин, Медведко, а вместе с ними вся советская печать и телевидение.

Громыко обосновывал необходимость организации еврейского государства теми страданиями, которые выпали на долю евреев в Европе, а В. П. Ладейкин видит в этом факте ловкую спекуляцию сионистов.

Словом, между выступлением официального представителя Советского Союза в ООН в момент создания еврейского государства и между выступлениями официальных представителей советской печати теперь лежит непроходимая пропасть.

Говоря о причинах стремления евреев в Палестину, Громыко в своем выступлении в ООН 14 мая 1947 года, помещенном в газете «Известия» от 16 мая 1947 года, сказал:

«Было бы несправедливо не считаться с этим и отрицать право еврейского народа на осуществление такого стремления. Необходимо принимать во внимание тот бесспорный факт, что население Палестины состоит из двух народов: арабов и евреев. Каждый из них имеет корни в Палестине. Палестина стала родиной обоих этих народов».

В 1947 году Громыко подчеркивал, что еврейский народ стремится в Палестину, и признавал право евреев на удовлетворение такого стремления. Сейчас власти СССР отрицают право евреев на эмиграцию в Израиль, а тех, кто активно добивается разрешения на выезд, привлекают к уголовной ответственности. Громыко говорил о корнях, которые имеют евреи в Палестине, т. е. признавал как раз то, что сегодня отрицает наша печать и, в частности, Медведко, Ладейкин и Проскурин. Последний иронически говорил о двухтысячелетней тяге евреев в Палестину.

Современный глашатай антисионизма В. П. Ладейкин, книга которого «Источник опасного кризиса» издана в 1973 году, писал:

«Советский Союз сыграл решающую роль в том, что основы палестинского урегулирования были сформулированы с максимальным учетом законных интересов и неотъемлемых прав арабского народа Палестины, насколько это позволяли объективные условия… Советская делегация предпочла бы проголосовать за создание единого демократического арабо-еврейского государства в Палестине, о чем она неоднократно заявляла с самого начала. Не по вине Советского Союза сложились объективные условия, воспрепятствовавшие принятию этого варианта…»

Версия В. П. Ладейкина лжива от начала до конца, придумана задним числом и не соответствует фактам.

Уже в ходе дебатов на Генеральной ассамблее ООН представители арабских стран заявили, что они воспротивятся плану раздела Палестины. Англия отказалась участвовать в осуществлении плана ООН о разделе Палестины.

Какую позицию в этих условиях занял представитель СССР в ООН?

Выступая 26 ноября 1947 года (см. газету «Правда» от 30-ХI-1947 года) А. А. Громыко сказал:

«Противники раздела Палестины на два самостоятельных независимых демократических государства указывают обычно на то, что это решение направлено будто бы против арабов, против арабского населения и против арабских государств вообще. На это особенно указывают делегации арабских стран, по понятным мотивам. Советская делегация не может разделить такую точку зрения. Представители арабских государств указывают на то, будто раздел Палестины является исторической несправедливостью. Но с этой точкой зрения нельзя согласиться, хотя бы уже потому, что еврейский народ связан был с Палестиной на протяжении длительного исторического времени».

Таким образом, именно СССР — а не империалистические государства и уж, во всяком случае, не арабские страны — разделял взгляды представителей сионизма о правах еврейского народа на свою историческую родину. А журналист Ладейкин задним числом утверждает: «Нет у Израиля никаких естественных и исторических прав, уходящих в глубь веков. Не признает за ними таких «прав» и резолюция 1947 года, она полностью игнорирует это сионистское «правооснование».»

Кстати, в «Политическом словаре», изданном в 1940 году под редакцией Г. Александрова, В. Гальянова и Н. Рубинштейна, с участием таких зубров сталинизма, как П. Н. Поспелов и А. Я. Вышинский, «Палестинский вопрос» сформулирован следующим образом:

«В 1922 году Лига наций передала мандат на нее (Палестину) Англии. При этом Англию обязали содействовать созданию «еврейского национального очага и переселению евреев в Палестину».

Но нас в данном случае интересует вопрос не о правоосновании евреев на Палестину. Нас сегодня интересует позиция Советского Союза, занятая им тогда, когда в ООН шла дискуссия об образовании еврейского государства, и теперь в 1967-1978-ые годы, когда Советский Союз занимает в этом вопросе позицию, прямо противоположную той, какую он занимал в 1947–1948 годах.

29-ХI-1947 года Генеральная ассамблея ООН большинством 33 против 13 голосов приняла решение о разделе Палестины на два демократических государства: еврейского и арабского. На следующий день после принятия резолюции ООН арабы начали обстреливать еврейские автобусы, нападать на еврейские кварталы и поджигать их дома. В арабских странах начала формироваться «Армия спасения», и Англия, как мандатная страна, не только не препятствовала, а наоборот всячески содействовала этому.

В этот тяжелый для молодого еврейского государства момент все крупные империалистические страны отказали ему в помощи и наоборот охотно оказывали помощь арабам оружием.

В процессе обсуждения палестинского вопроса в ООН, агенты сионистов рыскали по всем европейским странам, скупая оружие для формирующихся в Палестине вооруженных частей. Всюду они получали отказ. И только в Чехословакии и Югославии им с большим трудом удалось закупить небольшое количество вооружения, с которым они и выступили в сражении с арабами.

В результате войны еврейское государство сумело не только отстоять отведенную ему решением ООН территорию в 14,0 тысяч квадратных километров, но и дополнительно захватить 6,7 тыс. кв. км земли, отведенной арабскому палестинскому государству, а также западную часть города Иерусалима.

Арабское палестинское государство создано не было по вине Англии, Египта, Трансиордании и полуколониальной Сирии, которые выступали против создания еврейского и арабского государств военной силой, в силу чего предназначенная для него территория в ходе войны была поделена между Иорданией, Египтом, Сирией и Израилем. Советский Союз помогал тогда Израилю. Он активно поддерживал еврейское государство в ООН против Англии и Америки, а также против арабских стран, точь-в-точь как сейчас он поддерживает Сирию и другие арабские страны против Израиля.

В Палестине проживало 4 млн. палестинцев, которые распределились по этим территориям следующим образом:

на оккупированной Израилем территории — 1,3 млн.,

в Иордании — 1,04 млн.,

в Ливане — 0,4 млн.,

в Израиле — 0,5 млн.,

в других местах — 0,8 млн.

В выступлении на заседании Политического Комитета Генеральной Ассамблеи ООН, опубликованном в газете «Известия» 23 апреля 1948 года, по поводу политики Англии в деле противодействия организации в Палестине двух государств, А. А. Громыко говорил:

«Она не обеспечила даже охраны границ Палестины. Она открыла эти границы для всякого рода вооруженных групп, направленных в Палестину извне с целью помешать осуществлению принятого решения путем открытия вооруженной борьбы».

Из приведенной речи А. А. Громыко видно, кто был виноват в том, что не было создано Арабское Палестинское государство. Англия, которую ООН обязало произвести раздел Палестины, не только не выполнила своей роли, а наоборот, как это видно из речи Громыко, все делала для того, чтобы воспрепятствовать выполнению решения ООН.

14 июля 1948 года А. А. Громыко снова возвращается к этому вопросу, и в «Правде» от 17 июля 1948 года дано следующее изложение его речи в Совете Безопасности ООН:

«Громыко указал на нетерпимую и провокационную деятельность английской марионетки Абдуллы и открытую подготовку арабских государств к военной авантюре, для воспрепятствования созданию еврейского и арабского государств в Палестине».

Особо следует подчеркнуть, что арабское население Палестины не противодействовало тогда созданию еврейского государства и не участвовало в вооруженной борьбе против еврейского государства вместе с другими арабскими странами.

Выступая в первом комитете Ассамблеи ООН, опубликованном в «Известиях» 25-ХI-1948 года, представитель СССР в ООН Царапкин 22 ноября 1948 года говорил:

«Разве арабское население Палестины спрашивали, и оно дало свое согласие на то, чтобы территория, предназначенная для арабского государства, была аннексирована Трансиорданией? Если до 15 мая с.г. Англия аннексировала Палестину своими собственными войсками, то в настоящий момент почти половина Палестины фактически оказалась вновь оккупированной силами так называемого трансиорданского легиона, который формально хотя и числится в качестве вооруженных сил короля Абдуллы, но фактически состоит на содержании Англии и находится под командованием английского генерала на Ближнем Востоке Глаб Паши и его офицеров».

Представители СССР умели находить сильные слова, убедительные аргументы в защиту послевоенного устройства евреев. Теперь наши представители в ООН и наша печать утверждают, что все четыре военные вспышки на Ближнем Востоке произошли по вине Израиля, этого форпоста мирового империализма на Ближнем Востоке, стремящегося осуществить ликвидацию антиимпериалистических прогрессивных режимов в арабских странах.

Вот что, например, пишет по поводу первой войны на Ближнем Востоке в 1948 году в книге «Источник опасного кризиса» журналист В. П. Ладейкин:

«Есть (?) основания полагать, что сионисты явно провоцировали войну и в 1948 году. Вряд ли они не понимали, что беззакония, творимые ими против арабского населения Палестины, наглое наращивание территории за счет арабов, издевательское отношение ко всем и всяким решениям ООН не могут не вызвать враждебной реакции у соседних государств».

В 1947–1948 гг. представители СССР в ООН А. А. Громыко и С. И. Царапкин по горячим следам обвиняли арабские государства в антисионистской политике в отношении еврейского государства. Сегодня представители СССР, советская печать, радио, телевидение, журналисты Ладейкин, Кудрявцев и другие подтасовывают факты прошлого под современную политику советского руководства.

Вот, например, что говорил А. А. Громыко в Совете Безопасности ООН 6-го июля 1948 года по поводу предложений тогдашнего посредника ООН на Ближнем Востоке Бернадота:

«Трансиордании, управляемой марионеточным королем, находящимся на содержании английского казначейства, авторы этих предложений готовы передать всю территорию, предназначенную для арабского государства, хотя они не имеют права ни на одну пядь этой территории. Общественное мнение мира уже заклеймило действия определенных арабских кругов, выразившиеся в нападении на еврейское государство и в оккупации территории, предназначенной для арабского государства в Палестине. Хорошо известно, что Великобритания, главным образом, через находящийся на ее содержании под командованием британских офицеров так называемый трансиорданский легион, своими действиями поощряет военную авантюру арабов в Палестине, не без содействия, конечно, влиятельных кругов некоторых других западных государств, в том числе и Соединенных Штатов. То, что Великобритания и ее марионетка король Трансиордании пытались достигнуть путем вооруженной агрессии, путем военных действий, направленных против еврейского государства, равно как и против интересов арабского населения Палестины, то теперь предлагается от имени посредника… Эти предложения предусматривают, например, включение города Иерусалима в арабскую территорию, т. е. присоединение его к Трансиордании».

Приведенная речь А. А. Громыко имеет исключительно важное значение для сравнения прежней и современной политики СССР на Ближнем Востоке. Из выступления Громыко следует, что тогда Советский Союз был на стороне Израиля, на стороне сионистов, ибо во главе правительства Израиля стояли сионисты, и это было хорошо известно Сталину. Представители СССР в ООН были в постоянном контакте с такими зубрами сионизма, как Вейцман, Бен Гурион, Шарон, Г. Меир и другие. И тогда советские представители не только не вели борьбы с сионистской идеологией, как агрессивной и империалистической, а наоборот, поддерживали сионистов в их борьбе за создание и укрепление сионистского государства.

Современные теоретики, разоблачающие идеологию сионизма, пытаются подправить историю.

Так В. П. Ладейкин, автор уже цитированной нами книги «Источник опасного кризиса», пытается объяснить, почему позиция империалистических государств была тогда противосионистской и, наоборот, Советского Союза просионистской.

Он пишет, что Англия вынашивала различные планы решения палестинского вопроса. Говоря об одном из них, — который Англия продвигала через своего ставленника эмира Абдалаха в ООН, так называемого плана «Великой Сирии», Ладейкин писал:

«Великая Сирия во главе с этим эмиром должна была включить Сирию, Ливан и большую часть Палестины, присоединенные к находившейся под британским протектором Трансиордании, а «еврейский вопрос» решался бы путем выделения сионистам небольшой приморской полосы от Хайфы до Яффы. Империалистический характер этих «планов» был очевиден, так же, как и британский источник вдохновения их авторов. Все это способствовало созданию психологического настроя в пользу «борющегося еврейского народа Палестины» в самых широких кругах прогрессивной общественности и сыграло известную роль при определении позиции целого ряда государств, когда палестинская проблема была вынесена на обсуждение ООН.

Только последующая эволюция общества и государства, созданного сионистами на земле Палестины, прояснила подлинный смысл их конфронтации с английскими властями…

В то время, когда в ООН решался вопрос о судьбе Палестины, «антиимпериалистический» характер действий сионистов в этой стране мало у кого вызывал сомнения (Ладейкин в этом числе считал и Сталина). К тому же, некоторые акции Великобритании и Соединенных Штатов, направленные якобы на «обуздание сионистов» и под этим предлогом на срыв решений ООН в целях продления империалистического господства в Палестине явно работали на поддержание такого впечатления. И это не могло не сказаться на позиции членов ООН, движимых антиимпериалистическим чувствами и настроениями». (В. П. Ладейкин, «Источник опасного кризиса»).

В. П. Ладейкин, припертый к стенке неопровержимыми фактами, — о выступлениях в ООН в 1947–1948 годах представителей империалистических стран против создания еврейского государства, а также выступлений в тот же период сионистов против политики Великобритании и США, — вынужден был признать, что политика сионистов в глазах международного общественного мнения и особенно его прогрессивных кругов, выглядела тогда как антиимпериалистическая, что борьба сионистов за создание еврейского государства носила тогда характер борьбы за свою национальную независимость и суверенитет. Но в семидесятые годы такое признание в устах советского журналиста равносильно отрицанию справедливости всей антисионистской кампании, ведущейся в СССР начиная с 1960-х годов. Поэтому, признавая эти факты, Ладейкин, как видно из текста цитаты, делает различные оговорки, которые снижают ценность его признания и набрасывают тень на искренность сионистов, характер которых, по словам Ладейкина, «прояснился только в ходе последующей эволюции» еврейского «общества и государства, созданного сионистами на земле Палестины».

Ладейкин частично приоткрыл завесу о тайных замыслах Сталина в связи с его поддержкой сионизма. Наблюдая за конфронтацией сионистов с ведущими империалистическими странами: Великобританией и Соединенными Штатами, Сталин решил использовать Израиль для проникновения Советского влияния на Ближнем Востоке. Этот район в силу изложенных выше причин стал привлекать пристальное его внимание. Он искал наиболее быстрый способ проникновения СССР на Ближний Восток, чтобы при необходимости, в случае конфликта с западными государствами, иметь возможность нанести удар своим противникам в самом уязвимом для них месте. Но ставка на Израиль не оправдала надежд, возлагавшихся на него Сталиным. Вскорости после создания еврейского государства сионисты примкнули к блоку империалистических, а не коммунистических стран. И этого Сталин и его наследники никогда не простят сионистам. Ладейкин задним числом пытается оправдать политику Сталина в ООН в момент, когда было создано еврейское государство. Он намекает, что, как и многие другие политические деятели, Сталин также был введен в заблуждение кажущейся антиимпериалистической политикой сионистов. На этом примере выявилась полная несостоятельность утверждений советской пропаганды о том, что сионизм возник как плод наиболее агрессивных империалистических кругов и что коммунисты всегда рассматривали сионизм, как самое реакционное буржуазное течение.

О том, что это не так, свидетельствует вся советская пропагандистская литература, изданная до образования израильского государства; все советские энциклопедии, изданные до этого времени. В политическом словаре, вышедшем в 1940 году, не было даже такого слова, как сионизм, а в Большой советской энциклопедии, том 51, сказано, что «сионизм — течение, ставившее своей целью создание еврейского государства («очага») в Палестине».

Начиная с 1917 года, т. е. с момента захвата Палестины, Великобритания, которая тогда была одной из ведущих империалистических держав, препятствовала стремлениям и попыткам сионистов создать еврейское государство и усилить эмиграцию евреев в Палестину из других стран, хотя, по словам Иванова, сионисты всегда действовали в интересах ведущей империалистической державы. Начиная со второй мировой войны, Великобритания воспротивилась созданию на ее территории еврейских воинских частей для борьбы против фашизма. Прибывших в конце 1940 года на пароходе «Атлантик» свыше 1500 беженцев-евреев в Палестину, Великобритания сослала на о. Маврикий в Индийском океане. Только в начале 1941 года, когда армия Роммеля подошла к границам Египта, британское командование приняло в свою действующую армию 3000 евреев и в течение лета 1942 года — еще 5000 евреев.

Когда фашистская армия отступила от Египта, английское правительство стало пресекать всякие попытки иммиграции евреев в Палестину. В январе 1942 года Вейцман обратился к союзникам с требованием о создании в Палестине еврейского государства, которое, однако, было отклонено.

В январе 1944 года сионистские вожди обратились к евреям Палестины с призывом восстать против британских оккупантов. В сентябре 1944 года, под давлением общественного мнения, британское правительство опубликовало свое решение о создании на территории Палестины одной еврейской пехотной бригады, которая приняла активное участие в итальянской кампании, а затем была включена в состав союзнических войск в Европе. 1-го февраля 1944 года американский конгресс принял резолюцию, поддерживающую право евреев на иммиграцию в Палестину, однако это решение конгресса было отклонено президентом США по «военным соображениям».

Таков краткий перечень фактов, опровергающих утверждение нашей прессы, что сионизм всегда был предмостным укреплением империализма на Ближнем Востоке.

Факты, приведенные нами выше, — об интенсивных контактах советского правительства с вождями сионизма, а также о поддержке Советским Союзом сионистских притязаний на создание в Палестине еврейского государства, свидетельствуют о несостоятельности другого утверждения советской пропаганды, что коммунисты всегда, с момента зарождения сионистского движения, вели активную борьбу с сионизмом как оплотом империализма.

Второй пример, свидетельствующий о стремлении советской пропаганды подправить действительную историю образования государства Израиль, касается статьи А. Кислова, помещенной в газете «Известия» 19 января 1972 года:

«Касаясь кампании, развернутой сионистами в пользу поддержки Соединенными Штатами создания государства Израиль, президент США Трумен писал: «Я не думаю, что когда-либо еще при мне на Белый Дом оказывалось такое сильное давление и такой пропагандистский нажим, как в этом случае. Настойчивость некоторых крайних сионистских лидеров, побуждаемых политическими мотивами и доходящих до политических угроз, раздражали и беспокоили меня».

В то время как представители СССР поддерживали с лидерами сионизма дружеские контакты, президент Трумен говорил о сионистах с явной неприязнью. Приведя отрицательную характеристику Трумена действий сионистов, А. Кислов тем не менее продолжал утверждать, что подлинные намерения Трумена не соответствовали его словам. На самом деле, говорил он, Трумен признал Израиль «буквально через несколько минут после его провозглашения».

Так же, как и В. П. Ладейкин, А. Кислов подтвердил факт враждебного отношения Соединенных Штатов к образованию еврейского государства. Он писал, что американская делегация «продолжала отстаивать» проект английской опеки над Палестиной даже после декларации о создании еврейского государства.

Что же лежит в основе всей лживой информации, пытающейся задним числом подправить прежнюю политику СССР под современную дипломатию?

Стремление доказать, что государство Израиль было создано под прямым покровительством империалистических государств при противодействии СССР. Вот что теперь пишет В. П. Ладейкин по поводу образования еврейского государства:

«Сионисты отказались от построения еврейского государства, как неотъемлемой составной части ближневосточного региона, как одной из стран этого региона. Государство Израиль конституировалось как предмостное укрепление империалистического Запада на Ближнем Востоке, и в этом своем значении не может быть ничем иным, как чужеродным телом в самом центре арабского мира».

Эта мысль проходит красной нитью через все статьи, брошюры и книги советских журналистов и является основой ближневосточной дипломатии СССР.

В основе советской политики на Ближнем Востоке лежат два тезиса. В первом из них утверждается, что Израиль является опорным пунктом империализма на Ближнем Востоке, созданным для защиты интересов нефтяных монополий.

Во втором тезисе утверждается, что Израиль нужен империализму для подавления национально-освободительных революций в районе, имеющем важнейшее значение для империалистических государств. Об этом написаны десятки статей, начиная с 1956 года и до сего дня.

Между тем в октябре месяце 1973 года, во время нападения арабских стран на Израиль, после введения странами-экспортерами эмбарго на поставку нефти в главные капиталистические страны, стало ясно, что эти тезисы советской пропаганды насквозь лживы и беспочвенны.

В это время все империалистические государства, кроме США, стремились доказать арабским странам свою преданность и, наоборот, всячески открещивались от своей любви к Израилю как «своему опорному пункту» на Ближнем Востоке. Опорный пункт не сыграл своей роли.

Что касается США, то там нефтяные монополии, которые Израиль должен был защищать, выступили активно за прекращение поддержки Израиля и укрепление отношений с арабскими странами.

Тогда советским людям стали говорить, что американское правительство и страны Европы, во имя скорейшего выхода из энергетического кризиса, стали оказывать давление на правительство Израиля, требуя скорейшего окончания войны. Так была разоблачена еще одна фальшивка советской пропаганды, не сходившая со страниц наших газет и журналов на протяжении многих лет.

Создается такое впечатление, что вся политика Советского Союза на Ближнем Востоке является неискренней и не внушающей к себе доверия. Советский Союз ведет на Ближнем Востоке скрытую дипломатическую игру, закулисные переговоры только с одной из спорящих сторон. В пропагандистской кампании выпячивается не то, что сближает, а то, что разъединяет стороны конфликта. Дается односторонняя, лживая информация о фактических действиях сторон. Вместо активного участия по сближению позиций сторон, советские представители только сдерживают и усложняют ход переговоров между враждующими сторонами.

Вызывает сомнение однобокая пропагандистская кампания, проводимая советской печатью и радио, направленная против всех реальных попыток вывести мирные переговоры из тупика. Некоторые западные комментаторы объясняют это противоречие желанием советского руководства показать арабским партнерам свое неизменно дружеское отношение к ним.

Большая часть политических обозревателей западных стран считает, что советская политика на Ближнем Востоке пронизана стремлением к постоянному обострению отношений между арабами и евреями, с тем, чтобы вызвать потребность в постоянном советском присутствии на Ближнем Востоке.

Теперь, по истечении пяти лет после начала войны 1973 года на Ближнем Востоке, уже никто не оспаривает, что нападающей стороной в этой войне был не Израиль, а арабские страны.

Между тем в момент начала войны советское руководство, советская печать, радио и телевидение, вся служба советской информации и пропаганды были направлены на то, чтобы доказать, что нападающей стороной был Израиль. Через 72 часа после начала войны Л. И. Брежнев 9-Х-1975 года послал[5] следующее послание:

«Сегодня больше чем когда-либо должна сыграть свою решающую роль арабская братская солидарность. Сирия и Египет не должны остаться одни в своей борьбе с вероломным врагом».

Это обращение, опубликованное в те дни в мировой прессе, являлось фактически прямым вмешательством в конфликт на стороне арабов, что могло привести к эскалации войны и усилению конфронтации великих держав. 10 октября 1973 года аналогичное послание было направлено всем арабским странам. О прямом вмешательстве Советского Союза в конфликт между Египтом и Сирией с одной и Израилем с другой стороны свидетельствовали также такие факты, как переброска в район конфликта марокканских войск на советских самолетах и частичная мобилизация в те дни семи советских дивизий.

На созванном по требованию США заседании Совета Безопасности ООН СССР и Китай отклонили предложение США прекратить огонь на Ближнем Востоке. В это время советское руководство еще надеялось на победу арабов.

Вскоре, однако, положение на обоих фронтах коренным образом изменилось в пользу Израиля. Последний сумел захватить стратегически важный плацдарм на правом берегу Суэцкого канала и форсировать, под прикрытием авиации, переправу туда своих танковых и ракетных частей.

«Русские дали арабам время сбалансировать свои силы, — писал генерал Шарон, командовавший соединениями, захватившими правый берег Суэцкого канала. — Когда равновесие сдвинулось в пользу Израиля, Советский Союз пригрозил широкой военной интервенцией и практически приказал Киссинджеру, чтобы США одобрили прекращение военных действий, так как перелом произошел в пользу Израиля».

По предложению Л. И. Брежнева в Москву прилетел Киссинджер, с которым в течение двух дней был согласован план прекращения огня, условия перемирия и проект резолюции Совета Безопасности ООН по этим вопросам.

Этот проект СССР и США продиктовали 22 октября 1973 года Совету Безопасности ООН.

Между тем во время переговоров Киссинджера в Москве, израильские войска на правом берегу Суэцкого канала закончили окружение 3-ей египетской армии. Командование египетских войск сделало попытку вырваться из окружения, еще до вступления в силу постановления Совета Безопасности. Но эта попытка не увенчалась успехом. Тогда Египет обвинил Израиль в том, что после принятия постановления ООН его войска, в нарушение перемирия, захватили на правом берегу Суэцкого канала стратегически важный плацдарм, и потребовал отвести войска Израиля на позиции, которые они якобы занимали до заключения перемирия. Эти позиции, однако, как оказалось, никем не были зафиксированы.

Советский представитель в ООН Я. Малик обвинил Израиль в том, что он «использовал прекращение огня для захвата арабских территорий» и призвал Совет Безопасности ООН «заставить агрессора подчиниться решениям ООН» и отойти на прежние позиции.

Египет официально обратился к США и СССР о направлении их войск на линию перемирия для осуществления резолюции Совета Безопасности ООН. Советская сторона подхватила этот призыв Египта. На заседании Совета Безопасности 25-10-1973 года Я. Малик от имени Советского Союза потребовал направить в район конфликта советские и американские войска, а также призвал все государства — члены ООН порвать дипломатические отношения с Израилем, как с агрессором.

США отвергли предложение СССР об интервенции против Израиля. Тогда советское руководство направило президенту США Никсону резкую ноту, в которой извещало его, что в случае отказа США направить войска совместно в район конфликта, советское правительство будет вынуждено послать само свои войска в этот район.

На пресс-конференции в Вашингтоне президент Никсон сообщил, что он на резкую ноту Брежнева дал не менее резкий ответ и одновременно дал распоряжение войскам о приведении их в боевую готовность. Только такой ответ Никсона смог остудить горячие головы советских руководителей и заставить их отказаться от интервенции против Израиля.

Так еще раз обнажилась двойственная политика советского руководства. На словах оно всегда утверждало, что оно заинтересовано в мирном урегулировании ближневосточного конфликта на основе сохранения суверенитета и безопасности всех стран этого региона. На деле вся их политика в арабо-израильском споре, начиная с 1956 года, была направлена на то, чтобы обеспечить победу арабов и поражение израильтян.

Вся политика Советского Союза на Ближнем Востоке находится в противоречии с его декларациями о суверенитете и равенстве всех ближневосточных стран.

Пока израильтяне не отмобилизовали свою армию, египтяне и сирийцы в момент нападения их войск на Израиль имели некоторый успех. После мобилизации резервистов израильская армия на обоих фронтах нанесла своим противникам сокрушающий удар, завершившийся, как известно, на Синайском фронте окружением 3-ей египетской армии, а на Голанских высотах — прорывом на 25–30 километров вглубь Сирии, от границ, установленных перемирием 1967 года.

На 6-ое октября 1973 года, т. е. на момент нападения на Израиль, соотношение войск Израиля и Египта было равным 1:6, Израиля — Сирии 1:8. Соотношение численности войск между Египтом и Сирией с одной стороны и Израилем с другой по состоянию на середину октября 1973 года, после мобилизации Израилем резервистов, видно из нижеследующей таблицы, составленной по данным английского радио.

Примечание: Наша пресса сообщила, что Израиль потерял в боях 340 самолетов, в действительности потери Израиля составили 120 самолетов.

В советской печати сообщалось, что во время войны 1973 года Израильскими властями были расстреляны перед строем два струсивших пилота. Это сообщение, как лживое, было опровергнуто Израилем. В еврейском государстве смертная казнь отменена законом. Единственный случай, когда была применена смертная казнь, и то по специальному решению Кнесета (израильского парламента), — это повешение Адольфа Эйхмана, немецкого нациста, руководившего истреблением евреев в газовых камерах.

Всех случаев нарочито лживой информации, распространяемой в Советском Союзе об Израиле, невозможно передать из-за их многочисленности.

Остановимся на одном примере необъективного информирования советского читателя.

Это произошло во время инцидента в Уганде с французским авиалайнером, летевшим из г. Афины в Израиль. Несколько слов об Иди Амине — президенте Уганды. По сообщениям корреспондентов «Би-би-си», в апартаментах этого деятеля (по характеристике нашей прессы, прогрессивного) не так давно еще висел портрет Гитлера. Сам Амин несколько раз публично высказывал сожаление, что Гитлер не дорезал всех евреев. Как установили английские дипломаты, работавшие в посольстве в Уганде, а также согласно опросу пассажиров и команды французского самолета, освобожденных террористами в Энтебе, Иди Амин принимал непосредственное участие в подготовке угона французского самолета. Четыре террориста отправились в Грецию, а три остались в Уганде и присоединились к своим друзьям, когда они привели самолет в Энтебе.

Иди Амин принял личное участие в отборе заложников. Из 240 пассажиров и команды он, по договоренности с террористами, освободил всех неевреев, которых оказалось 140 пассажиров, а 100 человек-израильтян и команда самолета были оставлены заложниками, до удовлетворения требований, предъявленных Израилю.

Оставшиеся заложники были переведены из авиалайнера в аэропорт — барак. Угандийские солдаты и офицеры помогли террористам переместить заложников. Обо всем изложенном было передано корреспондентами «Би-би-си», «Голоса Америки», «Немецкой волны» и др. Об этом же написана книга английского журналиста В. Стивенсона: «90 минут в Энтебе».

Газета «Правда» передала только сообщение об угоне самолета в разделе «с телетайпной ленты».

После того, как Израиль высадил в Уганде десант, который уничтожил террористов и вывез всех заложников в Израиль, советская печать подняла шумную кампанию против Израиля, обвиняя последний в нарушении суверенитета Уганды. Во время столкновения с террористами израильские десантники уничтожили 20 угандийских военнослужащих, участвовавших в операциях вместе с террористами.

Единственная еврейка Дора Блох, оставшаяся в Уганде, так как находилась в это время в госпитале на излечении, была уничтожена угандийскими властями. Об этом сообщили дипломатические представители Англии в Уганде, занимавшиеся ее делом в связи с тем, что она имела двойное подданство: английское и израильское. На Женевской мирной конференции было принято решение до начала мирных переговоров осуществить разъединение египетских и израильских войск в зоне Суэцкого канала и на Синайском полуострове, а сирийских и израильских войск — в зоне Голанских высот.

Начавшиеся переговоры между военными делегациями Египта и Израиля зашли в тупик. Нужна была помощь СССР и США в налаживании мирных переговоров между военными делегациями Египта и Израиля. Советский Союз, порвавший во время шестидневной войны 1967 года дипломатические отношения с Израилем, создал для себя искусственные затруднения при исполнении мирной миссии на Ближнем Востоке.

Из соображений ложно понятого престижа советская дипломатия отказалась от вступления в переговоры с Израилем, несмотря на неоднократные попытки последнего встретиться с представителями СССР для обсуждения положения на Ближнем Востоке.

Соединенные Штаты Америки не имели дипломатических отношений с Египтом и Сирией, прерванных арабской стороной в 1967 году в знак протеста против поддержки США Израиля.

Несмотря на это, американская дипломатия отбросила ложные соображения о престиже, ее представители вступили в переговоры со всеми арабскими правительствами, вследствие чего инициатива проведения переговоров перешла в руки американцев, которые вскоре добились разъединения войск на Синайском полуострове.

Когда Г. Киссинджер прибыл в Сирию для проведения переговоров о разъединении войск на высотах Голана, на Ближний Восток прибыл А. А. Громыко, который прилетел в Сирию, как только оттуда убыл Киссинджер. Главный редактор ведущей египетской газеты «Аль-Ахрам» в начале апреля 1974 года заявил, что Советский Союз препятствует разъединению сирийских и израильских войск. Он объяснил это тем, что СССР боится, что вся слава мирного решения ближневосточного конфликта может выпасть на долю США, и это может привести к укреплению позиции США и ослаблению позиций СССР на Ближнем Востоке.

Выступая 12.04.1974 года на приеме в честь Х. Асада, Л. И. Брежнев говорил:

«Опасность состоит в том, что на фоне некоторого снижения накала напряженности, агрессор и его покровители могут вновь попытаться избежать радикального, всеобъемлющего решения проблемы. Отнюдь не случайно в последнее время в ход были пущены, я бы сказал, «эрзац планы» ближневосточного урегулирования. Фактически речь идет о подмене общего урегулирования разного рода «частичными соглашениями».

Указанное заявление противоречило решениям, принятым на Женевской конференции о поэтапном решении ближневосточной проблемы. Соглашение о разъединении войск рассматривалось как предварительное условие перед началом работы мирной конференции, так как для спокойного и делового обсуждения вопросов на конференции было необходимо обеспечить прекращение военных действий.

В чем была суть новой инициативы Советского Союза? Советские руководители не хотели, чтобы любые мирные переговоры проходили без участия советских представителей, так, как это имело место во время египетско-израильских переговоров о разъединении войск. Но так как советские руководители не хотели участвовать, по соображениям престижа, в прямых сирийско-израильских переговорах, они настаивали на проведении всех переговоров в рамках Женевской мирной конференции.

Когда рассматриваешь трагическую судьбу еврейского государства на Ближнем Востоке, невольно возникает вопрос, а не была ли допущена ошибка при создании еврейского государства?

С моей точки зрения, ООН совершила крупнейшую политическую ошибку, когда решила вопрос об образовании на территории Палестины двух государств еврейского и арабского.

Мы согласны с тем, что после катастрофы, постигшей евреев в Европе в 1933–1946 годах, нужно было как-то решить еврейский вопрос, устроить пострадавших от фашизма евреев и организовать для них спокойную мирную жизнь.

Даже после разгрома гитлеровской Германии оставшиеся в живых евреи Европы не находили приюта в тех местах, где они раньше родились и жили. Сразу же после победы над нацистами, в мае 1945 года, несколько десятков тысяч евреев собрались в лагерях беженцев в Германии… Массы евреев двинулись на Запад… Многие тысячи евреев вернулись сначала из концентрационных лагерей на старые места в Польше, Чехословакии и Румынии, в поисках родных, но местное население, годами находившееся под влиянием нацистской, антисемитской пропаганды, нередко встречало их с крайней недоброжелательностью. В связи с возвращением конфискованных квартир и имущества возникли столкновения, приведшие в некоторых городах даже к погромам. В июне 1946 года разразился жестокий погром в Кельцах (Польша), при этом было убито несколько десятков евреев. Бывали случаи убийства евреев на дорогах: их выбрасывали из шедших полным ходом поездов… Началось великое бегство евреев из стран Восточной Европы. В июле того же года Польшу покинуло 17000, в августе — 35000 евреев. По данным Чехословацкого правительства, в течение 1946 года 300000 евреев пересекли границу из Польши в Чехословакию. Однако при решении еврейского вопроса в ООН не следовало идти на поводу у сионистов, ослепленных заскорузлым национализмом, в части создания отдельного еврейского государства. Значительно правильнее было бы пойти по пути образования единого арабско-еврейского демократического государства.

Эмиграцию евреев в Палестину и развитие этого государства нужно было решать в контакте с арабской общественностью окружающих Палестину стран. В таком направлении была сделана попытка еврейских общественных деятелей. В конце 1918 года сионистские лидеры встретились в Лондоне с Фейсалом, сыном Меккского шерифа Хусейна, возглавлявшего арабское восстание против Турции, и пытались договориться с ним по вопросу о Палестине. Об успехе этих усилий можно судить по словам Фейсала:

«…обе главные ветви семитской семьи понимают друг друга: арабы не испытывают чувства зависти по отношению к сионистским евреям и намерены вести с ними честную игру, а сионистские евреи со своей стороны обещали национально настроенным арабам ответить тем же».

На одной из последовавших пресс-конференций с журналистами Фейсал, однако, отнесся отрицательно к идее создания еврейского государства в Палестине. Тогда состоялись дополнительные переговоры на эту тему, итоги которых были сформулированы Фейсалом в письме от 1-го марта 1919 года профессору Ф. Франкфуртеру, представителю американских сионистов. В этом письме ясно сказано, что арабы считают предложения сионистов на мирной конференции умеренными и приемлемыми.

«Мы окажем сердечный прием евреям, возвращающимся в свой родной дом, писал Фейсал, — еврейское движение национальное, а не империалистическое. И наше движение национальное, а не империалистическое, и в Сирии имеется место для нас обоих. И действительно, я нахожу, что ни одно них не сможет добиться реального успеха без другого.»

При таком благожелательном отношении арабских националистов к переселению евреев в Палестину, какое они встретили в лице Фейсала, у евреев были все основания на спокойное их существование рядом с арабами в рамках одного арабо-еврейского государства.

Приобретение земли для организации еврейских колхозов (кибуцев) нужно было сразу ставить на строго-добровольную основу, путем оплаты арабам полной стоимости покупаемых участков земли.

Вопрос о переселении евреев из арабских стран в Палестину и наоборот, арабов Палестины в соседние арабские страны, нужно было также решать путем переговоров, с оплатой затрат по переселению. Все это можно было сделать постепенно, не вызывая недовольства арабов и не ущемляя их национального достоинства и материального положения. При правильной линии еврейских политических деятелей, евреи смогли бы, не кичась своей цивилизованностью, а относясь к арабам по-братски, искренне завоевать дружбу арабов и практически стать тем элементом, который продвинул бы арабо-еврейское государство на высокий уровень цивилизации и связанный с этим высокий уровень жизни.

Через несколько десятилетий палестинское государство могло стать поставщиком квалифицированного персонала — рабочих, инженерно-технических работников и ученых — во все окружающие его арабские страны.

Фактически все произошло иначе. Самоуверенные и кичливые сионистские лидеры сумели убедить не только ООН, но и СССР в необходимости образования отдельного еврейского государства. В силу этого, с тех пор на Ближнем Востоке не прекращается война между евреями и арабами.

Евреи встретили сопротивление соседних с Израилем арабских стран и нежелание последних признать еврейское государство. Сионистские лидеры способствовали выселению сотен тысяч ни в чем не повинных арабов с насиженных мест, заняли их земли под кибуцы, чем создали против себя армию врагов в лице беженцев из Палестины, которые стали объектом для разного рода авантюристов, использующих их для сомнительных политических целей.

Тяжелое положение палестинских беженцев является укором для израильтян, каждый раз, когда обсуждается палестинская проблема.

Арабские государства вытолкнули сотни тысяч евреев с насиженных мест из своих стран, в результате чего в Израиль прибыло большое количество беженцев с низким уровнем цивилизации, стоящих, по сути дела, на одной ступени культуры с выселенными из Израиля арабами.

В результате такой узколобой националистической политики сионистов, еврейское государство ничего не выиграло в цивилизации населения, но зато оказалось как на вулкане, окруженное со всех сторон врагами. Стремясь избавить евреев от опасности преследований их со стороны антисемитов и переселить их из прежних мест жительства в свое государство, они не избавили их от непрерывных нападений соседних народов, а в перспективе — от опасности тотального уничтожения.

Но факт свершился. Еврейское государство создано. Арабское население численностью 900 тысяч человек было изгнано из Палестины. Еврейское население численностью около 800 тысяч человек было изгнано из арабских стран, где они проживали до образования государства Израиль. Наделано большое количество ошибок. Какой же выход? Что делать теперь? Выступая в 1947–1948 годах против обвинений представителей арабских стран о несправедливом решении ООН в части создания в Палестине еврейского государства, А. А. Громыко говорил, что он не согласен с такой точкой зрения и утверждал, что еврейский народ был связан с Палестиной на протяжении длительного исторического периода времени. О том же говорил Фейсал (см. выше). Если тогда советская политика не преследовала провокационных целей, а была искренней, было бы логично со стороны Советского Союза помочь поискам выхода из создавшегося в Палестине враждебного столкновения арабов и евреев. Искать на Ближнем Востоке такого решения, которое позволило бы ликвидировать конфликт мирным путем. Суть истинно интернациональной политики состоит не в том, чтобы, став на позицию одной из сторон, разжигать национальную вражду между народами, а в том, чтобы вывести оба народа из состояния вражды, на путь мира и сотрудничества.

Арабы выступают против еврейского государства не только потому, что они живут в тесноте, но и потому, что ущемлено их национальное достоинство. С другой стороны, евреи не ищут себе хорошие земли. Они согласны осваивать пустыни. При благоприятном подходе, не разжигая национальные страсти, а, наоборот, терпеливо создавая мирную атмосферу во взаимоотношениях сторон, можно было бы в рамках ООН изыскать необходимые средства для расселения палестинских беженцев в других арабских странах. При обеспечении переселяющихся семей более удобными условиями жизни, чем они имели в Палестине, можно было бы избежать той враждебности, которая накопилась в этом районе благодаря нагнетанию недовольства против Израиля. Произведенные на эти цели затраты целиком оправдали бы себя. Они были бы неизмеримо меньшими, чем расходы, связанные с длительной войной, и создали бы устойчивое положение в этом беспокойном районе мира. Примером такого разумного решения вопроса можно взять устройство на новом месте переселенцев из бывшей Восточной Пруссии и Силезии после войны 1941-1945-х годов. Некоторое время, пока беженцы из Восточной Пруссии и Силезии, а их было около 12 млн. человек, не были должным образом устроены, они использовались реваншистскими кругами Западной Германии против Советского Союза и Польши. Но по мере их устройства на новом месте, с б льшими удобствами, чем они имели раньше, накопившаяся у них горечь и враждебность стали исчезать. Такое разумное решение вопроса о беженцах из Палестины было бы тем более справедливым, что одновременно в Израиль из арабских стран переселилось около 800 тысяч евреев.

Однако советская дипломатия на деле поступает как раз наоборот. Она ведет враждебную политику против Израильского государства, не только среди арабских стран, но также и среди так называемых неприсоединившихся стран. Маскируясь интересами интернационализма, играя на чувствительности отсталых стран к национальному суверенитету, советская сторона отвлекает их от подлинных врагов национального суверенитета и направляет их силы против маленького государства, борющегося за свое национальное существование.

Арабские страны, которые клянутся своей верностью и преданностью арабам Палестины, утверждают о единстве арабской нации, на деле палец о палец не ударили, чтобы расселить и благоустроить палестинских беженцев в своих странах, продолжают держать их в лагерях на полуголодном существовании и настраивают их против народа и государства Израиль.

Палестинская молодежь стала объектом для использования ее всякого рода авантюристами.

Если бы те гигантские средства, которые арабские страны истратили на военные расходы, были направлены на благоустройство палестинских беженцев на Ближнем Востоке, давно были бы мир и благоденствие.

Мне могут возразить, что такая версия, какую я изложил, противоречит ленинскому отношению к сионизму. Это верно. Я уже писал раньше, что Ленин был против сионизма. Ленин считал, что при любом демократическом строе буржуазном или пролетарском — угнетение одной нации другой исключается, и место национального насилия заменяется классовым. После того, как во всей Европе прошли демократические или социалистические революции, евреи получили полное равноправие наравне с другими народами. Кому была нужна такая реакционная теория, как сионизм, когда человечество вступило в эпоху войн и мировых революций? Поэтому вполне понятна и оправданна была позиция Ленина в вопросе образования новых национальных государств вообще и еврейского государства в частности. Однако в жизни, после смерти Ленина, произошли такие коренные перемены, которых он и предполагать не мог.

В Германии, несмотря на то, что она была при Ленине подлинно буржуазно-демократическим государством, с Веймарской конституцией, давшей евреям, как и всем другим народам и национальностям, полное равноправие, к власти пришли фашисты. От Германии и Италии эта зараза распространилась на все европейские страны, где были созданы фашистские и полуфашистские партии, отравлявшие народы этих стран национализмом и антисемитизмом.

В России, после смерти Ленина, Сталин свернул страну с интернационалистского пути на националистическое, великодержавное направление, и евреи из равноправной национальности превратились, при так называемом социалистическом строе, в национальность преследуемую. Вот почему идеи сионизма, уже обветшалые и потерявшие своих сторонников во всех европейских странах и, в особенности, в России, возродились с новой силой после варварского уничтожения евреев на всех оккупированных фашистами территориях и после осуществления в СССР кампании по борьбе с космополитизмом и «дела врачей». После смерти Сталина и разоблачения его антиленинской, националистической и антисемитской политики, казалось, что страна вновь становится на ленинский путь. Однако реальная жизнь опровергла и эти последние надежды, и у евреев Советского Союза не осталось ничего другого, как эмиграция из СССР в государство Израиль.

В связи с этим следует рассмотреть тезис А. И. Косыгина, развитый им в речи на встрече с египетскими гостями и помещенной в газете «Правда» от 7.10.1971 года:

«Враги советско-арабской дружбы всячески пытаются вызвать недоверие в арабских странах к советской внешней политике, распространяют небылицы о каком-то советском экспансионизме.

Внешняя политика советского государства, как и любого другого, является продолжением его внутренней политики. Разве многонациональный Советский Союз… где впервые в истории был решен национальный вопрос… может проводить противоположную политику в общении с народами других стран? Нет, ни в коем случае. Это означало бы тягчайшую измену нашим политическим принципам, заветам нашего великого учителя и вождя В. И. Ленина».

Мы привели многочисленные примеры и факты, свидетельствующие об измене современного, сталинского руководства КПСС, ленинским принципам внутренней и внешней политики.

Косыгин не прав, когда утверждает, что внутренняя политика советского правительства остается ленинской, и потому не может быть не ленинской его внешняя политика. Шовинистическая и антисемитская политика советского руководства внутри СССР полностью соответствует его антиинтернационалистской и антиизраильской политике на международной арене. И та, и другая не имеют ничего общего с ленинизмом. Как, например, следует увязать введение в СССР налога на выезд евреев в Израиль с принципами ленинской национальной политики? Наши журналисты в период наибольшего размаха антисионистской кампании обвинили сионистов в том, что они выкупали богатых и именитых евреев у фашистов. Теперь советские руководители предлагают платить СССР за выезд из страны евреев, имеющих высшее образование. Когда за границей поднялась кампания протестов, связанная с введением выкупа, советские представители стали разъяснять, что это касается не только евреев, а всех граждан, желающих выехать из СССР.

О расовой политике советского правительства говорят в кругах ООН. Говорят во время официальных встреч с советскими руководителями, говорят во время визитов наших работников культуры, писателей, журналистов и т. д. и т. п. Советских руководителей обвиняют в нарушении «Декларации прав человека», принятой ООН и подписанной Советским Союзом. Советские руководящие лица до такой степени ослеплены антисемитизмом, что не замечают, как в их речах, сказанных на пресс-конференциях и приемах, просвечивает их антисемитское нутро.

А. Н. Косыгин для доказательства своей непричастности к антисемитизму козыряет тем, что Советский Союз спас евреев от их полного истребления тем, что разгромил фашизм. Такая аргументация — плохая защита своего интернационализма. С таким же успехом можно сказать, что Советский Союз должен быть благодарен США и Англии за то, что они спасли СССР с его социалистическим строем от уничтожения гитлеровской Германией. Если бы США и Англия все свои ресурсы и вооруженные силы направили на поддержку Германии, чего, кстати сказать, активно добивался Гитлер, то они общими силами сокрушили бы СССР. Однако они этого не сделали, и не потому, что им очень нравился наш социализм, а потому, что они защищали свои национальные интересы.

Так и СССР не потому воевал и сокрушал фашизм, что хотел спасти евреев от тотального уничтожения, а потому, что защищал свои национальные интересы.

У наших руководителей было бы больше оснований к такого рода похвальбе, если бы СССР содействовал предоставлению убежища евреям, бежавшим из Польши в 1939 году в СССР. Но этого, к сожалению, не случилось. Евреев, перешедших границу, наши пограничные войска, по директиве свыше, заворачивали обратно на оккупированную немцами Польшу.

Для подтверждения империалистической сущности государства Израиль в нашей прессе очень часто ссылаются на то, что международный сионизм оказывает еврейскому государству финансовую помощь, в организации которой участвуют богатые евреи, жертвующие большие средства на нужды Израиля. Я не вижу здесь никакого криминала.

Когда по директиве Сталина в 1930-ые годы в Биробиджане создавалась еврейская автономная республика, наше правительство разрешало евреям через американскую организацию «Джойнт» получать от американских миллионеров-евреев помощь для приобретения сельскохозяйственной техники и на другие нужды по устройству евреев на новом месте. Тогда такая помощь американских миллионеров считалась правомерной, а теперь такая же помощь Израилю считается преступной.

В своих дневниках М. М. Литвинов записал, что в связи с его назначением послом в США, Щербаков сказал, что:

«Его задание состояло в том, чтобы подготовить всего несколько речей на еврейском языке и добиться всего, что нам было нужно».

Почему наши руководители в трудный для нашей страны час считали возможным использовать евреев-миллионеров для оказания помощи СССР, а оказание помощи теми же миллионерами Израилю в трудный для него час, является преступлением? Финансовую помощь своему народу оказывают не только евреи. Так, например, Египту, Сирии, Иордании, Организации освобождения Палестины на их борьбу с Израилем финансовую помощь оказывают король Саудовской Аравии, Кувейт, эмиры Бахрейна, страны, обладающие миллиардами долларов от продаваемой ими нефти американским и другим нефтяным монополиям, страны, в которых существуют реакционнейшие феодальные режимы (тесно связанные с американским капиталом). На последнем совещании в Багдаде было принято решение дать Египту 9 млрд. долларов. Тем не менее, наша служба пропаганды не обвиняет арабские страны в том, что они куплены реакционными режимами вкупе с американским капиталом.

Не получил осуждения советской печатью факт совместного голосования в ООН всех арабских стран на стороне Пакистана и против национально-освободительной борьбы Бангладеш, в то время как Израиль голосовал вместе с СССР. А вот участие вместе с США в голосовании против Бангладеш Китая было отмечено нашей печатью и осуждено как пособничество империализму.

Таких примеров, характеризующих пристрастность советской политики, можно было бы привести бесчисленное множество. Все они свидетельствуют об одном — что советская политика в отношении евреев внутри и в отношении Израиля вовне СССР не имеет ничего общего ни с марксизмом, ни с интернационализмом.

Показательна в этом отношении провокационная политика советского руководства на Ближнем Востоке в период, предшествовавший шестидневной войне. Советский Союз, вложивший в вооруженные силы Египта и Сирии большие средства и обеспечивший их современным вооружением, считал, что благодаря его усилиям указанные арабские страны полностью подготовлены к войне, подталкивал их к нападению на Израиль.

Советские представители в ООН и советская печать подняли шумную кампанию, обвиняя Израиль в подготовке нападения на Сирию, Египет и Иорданию и сосредоточении своих войск на границе Сирии. МИД Израиля предложил тогда послу СССР проверить правильность сообщений советской печати. Посол СССР отказался от предложенной ему поездки вдоль границы с Сирией. Кампания в советской печати была подхвачена печатью арабских стран. Насер угрожал Израилю. Речь Насера, произнесенная им в то время, относится к числу документов, запрещенных к печатанию в СССР, так как она является свидетельством пристрастности и лицемерия советской стороны в конфликте 1967 года. Насер потребовал от генерального секретаря У-Тана, чтобы войска ООН, стоявшие на границе между Египтом и Израилем, были убраны. Израиль опротестовал это требование Насера, заявив, что линия перемирия была установлена по соглашению сторон, и войска ООН не могут быть отведены по одностороннему требованию Египта. На заседании Совета Безопасности, когда представитель Израиля выступил с возражением против отвода войск ООН с линии перемирия, представитель СССР в Совете Безопасности Н. Федоренко в обычной антисемитской манере подсмеивался над представителем Израиля, делая намеки насчет того, что еврейчики мол испугались. Так уверена была советская сторона в победе арабов.

Совет Безопасности, по вине Советского Союза, не пожелавшего помешать египетскому нападению на Израиль, не принял тогда никакого решения.

Израиль просил У-Тана, чтобы он не допустил отвода войск хотя бы из района Аккабского залива, но и эта просьба была отклонена. Войска Египта, разъединенные ранее войсками ООН, теперь пришли в непосредственное соприкосновение с войсками Израиля.

А в это время в Египте и в других арабских странах велась разнузданная националистическая и расистская кампания против евреев и против государства Израиль. На улицах Каира толпы возбужденных руководителями Египта арабов выкрикивали лозунги, требующие сбросить евреев в Средиземное море.

Египет установил блокаду Аккабского залива. Израильские порты были отрезаны от Красного моря, жизненно важного для Израиля выхода в Индийский океан, по которому шло его снабжение из США.

По советскому определению агрессии, внесенному нашей делегацией в ООН, блокада портов является прямым актом агрессии. Что оставалось в такой ситуации делать Израилю?

По мнению советских руководителей, главных виновников конфликта 1967 года на Ближнем Востоке, Израиль должен был ждать и предпринимать усилия к мирному исходу конфликта. Советские руководители палец о палец не ударили, чтобы воспрепятствовать выводу войск ООН с линии перемирия, воспрепятствовать блокаде Аккабского залива, воспрепятствовать нагнетанию напряженности в арабской и советской печати против Израиля и на границах с ним. Как можно было поверить в его мирные намерения? В этот тяжкий для них час руководители и весь народ Израиля, и даже подавляющая часть коммунистов Израиля, этого маленького народа, оказавшегося по вине шовинистов и, прежде всего, великодержавных шовинистов из СССР в окружении злейших врагов, приняли единственно правильное в этих условиях решение — опередить своих врагов и напасть на них первыми.

Что было после нападения Израиля, всем известно. Если бы не вмешательство Советского Союза, войска Израиля заняли бы Каир и продиктовали бы Египту условия мира. Оказавшись перед лицом полного провала своей политики на Ближнем Востоке, советское руководство ничего лучшего не придумало, как угрожать Израилю непосредственным нападением на него советских войск и прямым вмешательством в конфликт, чего не делало советское правительство ни во Вьетнаме, ни в Корее. Советский Союз, а под его давлением — и правительства всех социалистических стран, за исключением Румынии, потребовали от Израиля возвращения арабским странам всех оккупированных им территорий, и после отказа Израиля выполнить это требование до подписания мирного договора с Палестиной и признанием ею государства Израиль, порвали с ним дипломатические и всякие иные отношения, чего Советский Союз не делал никогда с другими государствами. Советская служба информации систематически вводит в заблуждение мировое общественное мнение и трудящихся страны, преподнося всю информацию в искаженном виде.

Скрыто осуществляя поставки Египту и Сирии большого количества самолетов, танков, артиллерии, ракет и другого вооружения и нарушая таким образом баланс сил на Ближнем Востоке в пользу арабских стран, советское правительство умалчивает об этом и систематически выпячивает данные, открыто публикуемые в США о поставках вооружения Израилю в целях восстановления нарушенного Советским Союзом этого баланса на Ближнем Востоке. Пользуясь такими недемократичными методами информации, советская пропаганда оказывает давление на мировую общественность, стремясь осуществить нажим последней на США и Израиль для сокращения военных поставок и для безоговорочного, без всяких условий, возвращения арабским странам территорий, оккупированных Израилем в 1967 году.

Когда читаешь в газетах и слушаешь по радио и телевидению ежедневно повторяющиеся требования арабских стран против поставок Соединенными Штатами вооружений Израилю, то диву даешься, как они нечувствительны к тому, сколь несоразмерны их требования с положением и силами маленького Израиля, в сравнении с которым комплекс арабских государств, окружающих Израиль, более чем в 25 раз превосходит его по численности населения и в сотни раз — по территориальным владениям.

Создается такое впечатление, что арабским и советским руководителям было бы больше по душе обезоружить всех израильтян, чтобы затем безответно уничтожить это ненавистное для них государство.

Советская служба информации систематически скрывает факты, свидетельствующие об агрессивных действиях палестинских террористов, таких, например, как убийство израильских спортсменов в Мюнхене, случай в аэропорту Лотт, когда было убито 26 и ранено 76 гражданских лиц, посылка бомб частным лицам, взрывы бомб в городах и селениях Израиля с жертвами среди мирного населения, нападения на автобусы со школьниками и гражданскими лицами, систематический обстрел израильских поселений, граничащих с территорией Ливана, где находится база палестинских террористов, а раньше — с территории Иордании, покуда Иордания не изолировала террористов от границ с Израилем и т. д. И наоборот, советская служба информации систематически раздувает сообщения об израильских ответных мерах против террористов, засевших либо в Иордании, либо в Ливане и Сирии, изображая эти факты как необоснованную и безжалостную расправу с мирным населением, а не с террористами.

К фактам, свидетельствующим о пристрастном отношении советских руководителей к Израилю, можно отнести также факт поддержки Советским Союзом арабских стран, в их отказе вести прямые и непосредственные переговоры с представителями Израиля. Как известно, арабские страны отказывались сесть за один стол с представителями Израиля, в силу чего до недавнего времени переговоры велись через посредника. Советский Союз поддерживал это нелепое требование арабов, что уже само по себе подтверждает нежелание их признать государство Израиль.

Во всех конфликтах, где бы они ни происходили, единственно разумной мерой признаются прямые мирные переговоры сторон. На этой позиции стоят все члены ООН, в том числе и СССР. Только в отношении Израиля советские руководители считают возможным применять такую унизительную процедуру, для того чтобы лишний раз продемонстрировать свою антисемитскую сущность. Такая процедура, помимо всего прочего, усложнила мирные переговоры между Израилем и его соседями, вела к затягиванию сроков улаживания конфликтов. Несмотря на все отрицательные последствия такого метода ведения переговоров, советская сторона не сочла нужным оказать давление на арабские правительства, изменить свою бессмысленную тактику.

Мало того, именно Советский Союз стал главным противником президента Египта А. Садата, после того как он выступил за прямые переговоры с Израилем. Советские руководители встретили это предложение в штыки, обвинили Садата в том, что он стал на путь капитуляции и предательства интересов арабов.

А. Садат предложил всем заинтересованным сторонам: Сирии, Иордании, Ливану, ООН, Советскому Союзу и США послать своих представителей для переговоров с Израилем.

Под давлением Советского Союза и самых радикальных арабских правительств, таких как Алжир, Ливия, Йемен, Ирак, Сирия, а также ООН, эти страны отказались послать своих представителей на конференцию, созванную Садатом, а Иордания воздержалась до прояснения обстановки. Если бы все соседи Израиля и Советский Союз сели с ним за стол переговоров, то вопрос о возможной капитуляции и сепаратных действиях Садата отпал бы автоматически. Отказ от участия в переговорах, наоборот, создал ситуацию, при которой только облегчены сепаратные сделки.

Почему Советский Союз так бескомпромиссно выступил против мирной миссии Садата? Только потому, что в этом случае Советский Союз должен был уступить ведущую роль Соединенным Штатам. Следует также обратить внимание на националистический подход современных руководителей Израиля, которые хватаются за мелкие второстепенные проблемы (поселения на Синае, правом берегу Иордана и т. д.) и упускают уникальную возможность для урегулирования всей ближневосточной проблемы путем признания государства Израиль. Советская служба информации скрывает от нашего народа тот факт, что Ирак, Ливия, Алжир, а также до недавнего времени Сирия и другие арабские страны не хотели признать Израиль как полноправное ближневосточное государство.

Такую же позицию в отношении признания государства Израиль занимает Организация Освобождения Палестины, или, как ее сокращенно называют — ООП, которую поддерживает Советский Союз и на участие которой в Женевской мирной конференции настаивает советское правительство. Указанное требование противоречит решениям Совета Безопасности ООН от июня месяца 1967 года и сентября месяца 1973 года, которыми определены условия мирного урегулирования ближневосточного конфликта. Этими же решениями определен состав участников Женевской мирной конференции, в числе которых не указана ООП. Приглашение всякого нового участника конференции, согласно указанным решениям Совета Безопасности, может быть сделано только с согласия всех участников Женевской мирной конференции.

Нет сомнений в том, что подлинное мирное урегулирование положения на Ближнем Востоке может быть достигнуто только при справедливом решении всей Палестинской проблемы, включая вопросы о признании всеми сторонами конфликта государства Израиль и самоопределения арабского народа Палестины. То, что решение всех аспектов этой проблемы не предусматривалось в основных постановлениях Совета Безопасности, являлось большим упущением этой организации ООН. С этой точки зрения, приглашение представителей ООП в качестве полноправной делегации для участия в работах Женевской мирной конференции было бы крайне желательным, если бы ООП официально и признала государство Израиль и отказалась от террористической борьбы с ним.

Израиль препятствует созданию палестинского государства под руководством ООП, потому что не верит в искренность ООП. Известно, что последняя является марионеткой СССР. После всего того, что произошло, Израиль не имеет оснований доверять Советскому Союзу.

Когда Палестинское государство под руководством ООП будет создано, оно займет полосу земли западного берега реки Иордан вдоль одной стороны израильского государства и полосу Газы по другую его сторону. С территории нового Палестинского государства любой пункт земли, занимаемой Израилем, будет простреливаться палестинской артиллерией. В этих условиях понятно, что пока в уставе палестинской организации записано, что государство Израиль подлежит уничтожению, никакое израильское правительство не может согласиться на такое соседство.

Последний случай с нападением в марте 1978 года арабских террористов на мирное еврейское население, захват двух автобусов и убийство 37 граждан Израиля только укрепило израильские власти в их правоте, так как советское правительство не осудило действий его подопечных палестинских партизан, вооруженных советским автоматическим оружием.

В советской печати, в выступлениях советских политических деятелей постоянно делается противопоставление прогрессивных режимов в арабских государствах режиму насилия, фашистскому режиму, существующему в Израиле. В этих же статьях и выступлениях сионизм квалифицируется как «форма расизма и расовой дискриминации». Обвинения эти основываются, во-первых, на том, что клерикалы и правые сионисты считают еврейский народ «богоизбранным», а во-вторых, на том, что Израиль «не желает признавать реальности современного положения на Ближнем Востоке, продолжает упорствовать в своей политике территориальной экспансии и попрания законных прав арабского народа Палестины».

Утверждения клерикалов о «богоизбранности» еврейского народа основываются на том, что еврейские пророки непосредственно общались с Богом и обсуждали с ним вопросы о судьбах еврейского народа. Всякий раз, говорят клерикалы, как еврейский народ оказывался перед смертельной опасностью, Бог неизменно спасал его от всех его врагов. Эта реакционная и бредовая фантазия оказывала в свое время влияние на местечковых евреев и помогала клерикалам держать их в состоянии изоляции от других народов, в целях предупреждения отхода их от иудаизма. Она преследовала внутренние цели религиозных евреев и не была направлена на подчинение других народов. Она провозглашалась клерикалами в начале христианской эры, когда ни о каком сионизме не было еще речи, и преследовала цель сохранения еврейской нации в условиях рассеяния их по всему миру. Сравнивать ее с фашистской теорией неправильно.

Потому, во-первых, что евреи маленький народ, который уже по этой простой причине не может ставить перед собою такой непосильной задачи и потому не может представлять опасности для других народов. Во-вторых, в основе теории о «богоизбранности» народа лежит идея самосохранения еврейского народа от чужеземного влияния, в особенности — от религий других народов, среди которых он вынужден был расселиться после его изгнания из Палестины. Все те, кто на основе теории о «богоизбранности» делают вывод о расовой направленности сионистской политики против арабов, поступают необоснованно, прежде всего, потому, что евреи и арабы принадлежат к одной семье народов — семитам. Подобные обвинения намеренно нагнетают напряженность в отношениях между странами ближневосточного региона.

Обвинение Израиля как фашистского государства советскими журналистами продиктовано и другими соображениями. См., например статью А. Грингауза, где он пишет:

«… Идеологи сионизма открыто говорят о том, что территорией Израиля должна быть вся Палестина».

И далее:

«… Классовая основа экспансионистской политики, игра на националистических чувствах обывателя воспитала в нем (израильском народе) сознание того, что Израилю все дозволено — международный разбой, попрание прав человека, ничем не ограниченная эксплуатация национальных богатств других народов. Такая политика приносит миллиардные барыши власть имущим».

Таким образом, первый пункт обвинения Израиля в фашизме опирается на утверждение сионистов, что «историческое право на Палестину не подлежит сомнению». Идеологи фашизма никогда не обосновывали захвата чужих земель своим историческим правом на них. Так можно посчитать фашистским требование Сталина на Тегеранской конференции: «Русские не имеют незамерзающих портов в Балтийском море, — говорил он, — поэтому русским нужны были бы незамерзающие порты Кенигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Тем более, что исторически — это исконные славянские земли». (стр. 53)

Идеологи фашизма считали, что завоевание чужих земель законно на основе их превосходства перед другими народами. Они считали, что немцы высшая раса, и потому они должны иметь преимущество перед другими, неполноценными людьми, недочеловеками, такими, как поляки, русские, евреи и т. д. Трудно себе представить, чтобы такое маленькое государство, каким является Израиль, могло «учинить международный разбой», «попирать права человека», осуществлять «ничем не ограниченную эксплуатацию национальных богатств» (каких?) и т. д. Этот набор ничем не подтвержденных обвинений не учитывает того, что Израиль находится в окружении арабских государств с населением 120–130 млн. человек. Автор статьи лишился чувства меры, когда говорит о «миллиардных барышах власть имущих Израиля», забывая, что ко времени, когда он написал статью, выпуск всей продукции Израиля не превышал 6–7 млрд. рублей.

«История учит, — пишет А. Грингауз, — что наступление реакции на основы демократии всегда начинается с преследования коммунистов… Компартия Израиля работает в условиях постоянной травли и жестоких ограничений…» Таков второй аргумент, подтверждающий фашизацию режима в Израиле. Но в Израиле официально существует две компартии, которые имеют своих депутатов в кнессете (израильский парламент). А во всех так называемых прогрессивных арабских странах компартии находятся или на нелегальном, или на полулегальном положении.

Уже одного этого факта достаточно, чтобы опровергнуть сравнение государства Израиль с фашистскими государствами, в которых, как известно, коммунисты были в тюрьмах, а не заседали в парламентах. Подобное сравнение скорее относится к «прогрессивным» режимам арабских стран, таких как Судан, где были уничтожены тысячи коммунистов; Египет, где под руководством горячо любимого нашим правительством Насера была устроена в 1957 году резня коммунистов; Ливии, где прогрессивный деятель этой страны М. Кадафи поддерживал резню коммунистов, устроенную в 1972 году Д. Нимейри, и притом громогласно обвинял Советский Союз во вмешательстве в дела Судана.

«За время пребывания в Израиле, — писал А. Грингауз, — нам довелось беседовать со многими людьми в Тель-Авиве, Иерусалиме, Хайфе, Назарете, Акко. В статье невозможно привести все оценки нынешнего положения в стране, которые мы выслушали».

Так выглядит фашистский режим Израиля со слов А. Грингауза. На съезд компартии Израиля свободно приезжает делегация из Советского Союза, и эта фашистская страна не препятствует этому. Свободно разъезжает по стране, ведет беседы с большим количеством граждан Израиля. Во время этих бесед граждане Израиля открыто говорят представителям СССР, ведущим враждебную политику против еврейского государства, что «считают политику своего правительства авантюристической». При этом автор не жалуется, что за ними по пятам ходили агенты Г. Меир и мешали их разговорам с гражданами Израиля. «В отеле, — писал он, — остановились делегации братских коммунистических партий, прибывших на съезд по приглашению ЦККП Израиля».

Когда А. Грингауз не рассуждает, а приводит факты, вырисовывается подлинно демократическая страна, в которой компартия, крайне враждебная правительству политическая партия, осуществляющая свою деятельность за счет дотаций извне, открыто проводит свой съезд в здании кинотеатра «Альхомбра».

На съезд приехали представители братских партий, которые остановились в отеле, а не скрывались по конспиративным квартирам. А вот как сообщала газета «Правда» от 23.06.1972 года об открытии ХVII съезда компартии Израиля: «Против оккупации арабских территорий, за мир», — под этим главным лозунгом в Тель-Авиве начал свою работу ХVII съезд компартии Израиля. В переполненном зале, в присутствии 1500 делегатов и гостей съезд открыл член Политбюро ЦККПИ т. Туби».

Таков фашистский режим в Израиле. А сейчас давайте посмотрим, как происходят встречи иностранцев с гражданами в такой не просто демократической, а самой демократической в мире стране, как СССР.

В газете «Известия» от 17.01.1972 года была помещена статья В. Рагозина и С. Конюшина под заголовком «Провалившийся маскарад, или История одного путешествия американских конгрессменов».

Авторы статьи повествуют о приезде в СССР нескольких американских конгрессменов, которые пожелали, вернее, попытались встретиться с гражданином СССР В. Н. Чалидзе и с евреями, выразившими желание выехать в Израиль.

Вся статья посвящена вопросу о том, с какими невероятными трудностями сталкивается в СССР любой гражданин любой страны, если он пожелает в частном порядке встретиться с гражданами СССР, как встретился советский гражданин, да еще коммунист А. Грингауз с гражданами Израиля.

«В Москве Шойер (это фамилия конгрессмена), — писали авторы, поплакался американским корреспондентам (поплачешься, если попадешь в лапы КГБ), что членов их группы, дескать, «изолировали от учащихся и их родителей, что мол, состоялась лишь одна случайная встреча, да и та продолжалась всего пять-десять минут…» Ведь вместо того, чтобы знакомиться с культурной жизнью столицы, Шойер, Белл и состоявший при них Блейдз проводили конспиративно-инструктивные встречи (подумайте только, чего захотели сделать) с некими А. Я. и В. А. Лернерами, В. Г. Польским и иже с ними (т. е. и с другими жидами). Так, например, когда 3 января вся группа направлялась (это имеется в виду группа туристов) в МГУ, Белл и Блейдз «отстали» (Какой ужас — отстали! Когда наши туристы едут за границу, мы им не разрешаем отставать.). Как выяснилось позже (значит, кто-то специально следил и выяснил) в это самое время они в соответствии с собственной программой (подумайте, до чего докатились — отступили от общей программы) направились к Польскому».

Таковы факты, свидетельствующие о порядках, существующих в демократической, а не фашистской стране.

«Под покровом ранних январских сумерек (и выберут же время для посещений), — писали авторы, — отец-законодатель от штата Нью-Йорк беспардонно (он думал, что он у себя в штате!) попирал (!) законы гостеприимства (приехал в гости — ходи, куда тебя поведут), рыскал (не ходил, а рыскал) по московским улицам в поисках нужных людей, адреса и фамилии которых он привез с собою из-за океана (Что ни слово, то перл. Умри, Дионисий, лучше не скажешь!). Среди них значился некто В. Н. Чалидзе. Его-то и поджидали для получения клеветнической информации о советской действительности, и, в конце концов, встретили в холле «Интуриста» Шойер и Белл. (Вот если бы А. Грингауза так сопровождали в Израиле, тогда еврейское государство он назвал бы сверх-фашистским)». И т. д. и т. п.

Когда журналист А. Грингауз в Израиле «беседовал со многими людьми», во многих городах, ему, по его собственному свидетельству, напечатанному в «Известиях», никто не препятствовал встречам один на один. О чем он беседовал с гражданами Израиля, он также не скрыл. А ведь он говорил с ними о том, что в Израиле существует фашистский режим, что руководители Израиля ведут авантюристическую политику и т. д. и т. п. Говоря словами Рагозина и Конюшина, Грингауз занимался в Израиле «подстрекательством» израильских граждан против существующего там строя. Причем занимался этим открыто, никто за ним не ходил по пятам и никто в Израильской печати не обвинил его за это. Вот два примера, характеризующие отношения двух государств к своим гражданам и к гражданам других стран, приезжающих к ним в страну.

В Израиле не следят за своими гражданами и доверяют им.

В СССР следят за каждой встречей советского гражданина с иностранцем и не доверяют ему.

В Израиле не следят за приехавшими туда иностранцами и не регистрируют их встреч с гражданами Израиля, и это вполне естественно для любой демократической страны.

В СССР, как видно из статьи В. Рагозина и С. Конюшина, за приехавшими конгрессменами и за всеми их встречами в Москве велись непрерывные наблюдения, фиксировались все их встречи. И это тоже «естественно», но только для тоталитарного строя.

Можно ли себе представить, чтобы в нашей стране был проведен съезд сионистов, с приездом на него представителей сионистских организаций из других стран и с проведением съезда, скажем, под таким лозунгом: «Сионисты из всех стран, объединяйтесь!», или «Евреи СССР, уезжайте в Израиль!». А между тем, при ленинском руководстве такие съезды в Советском Союзе происходили.

Израиль демократическая страна, в которой открыто существуют различные политические партии, имеющие своих представителей в парламенте. До июня месяца 1967 года в Израиле существовала одна коммунистическая партия, созданная в 1921 году. Генеральным секретарем компартии был Самуил Микунис, который представлял компартию Израиля на XX, XXII и ХХIII-м съездах КПСС.

После шестидневной войны 1967 года, в связи с пристрастно-враждебной политикой КПСС в отношении Израиля, компартия раскололась на две партии. Компартия, возглавляемая С. Микунисом, открыто выступила против политики КПСС в отношении конфликта на Ближнем Востоке, и за это была отлучена от коммунистического движения.

В Израиле коммунисты имеют полную возможность устраивать свои съезды, создавать любые собрания и совещания, устраивать демонстрации, издавать газеты и книги, выступать в парламенте и излагать письменно и устно свои взгляды, направленные против политики правительства. Каждый гражданин Израиля может свободно выехать из страны, совсем или на время, в любую другую страну и возвратиться обратно. Даже в обстановке войны с арабами израильская компартия открыто выступала против политики правительства Израиля. Где, в какой арабской или социалистической стране власти позволяли или позволяют сейчас своим политическим противникам устраивать демонстрации, издавать газеты, направленные против власти?

Из изложенного в настоящей главе следует, что два столпа, на которых держится вся ближневосточная политика советских руководителей: поддержка прогрессивного национально-освободительного движения арабских стран против империализма, сионизма и реакции и борьба против сионистской и расистской сущности государства Израиль, образованного империализмом для подавления национально-освободительного движения арабов, — оба эти столпа при ближайшем анализе оказались воздвигнутыми на антимарксистской националистической основе. Как видно из приведенных фактов и их сопоставления с ленинскими взглядами по этому вопросу, политика советских руководителей направлена не на поддержку национально-освободительной борьбы арабов, это ширма за которой на деле скрывается империалистическая политика советского правительства, не имеющая ничего общего с ленинской политикой поддержки национально-революционного движения стран Востока.

Направленная, начиная с 1956 года, против Израиля, эта политика советского государства находится в противоречии с его прежней политикой поддержки Израиля в момент образования этого государства.

В 1947–1948 годах Советский Союз поддерживал сионистов в их стремлении создать в Палестине еврейское государство, несмотря на яростное сопротивление арабских стран и поддержавших последние империалистических государств США и Великобритании.

Тогда советское руководство не только не подчеркивало отрицательных особенностей сионистов, как империалистических провокаторов, а наоборот, относилось к ним как к представителям еврейского народа, законно стремящихся в Палестину, историческую родину евреев.

Чем объяснить, что Советский Союз оказал сионистам такую могущественную поддержку в 1947–1948 годах?

Может быть, советские руководители не разобрались тогда в истинной сущности сионизма?

Советское руководство отлично знало и историю сионистского движения, и его националистическую буржуазную сущность. И тогда, и теперь советские руководители находились под влиянием других, более существенных, чем сионизм, интересов. В основе политики Советского Союза лежали тогда и продолжают лежать теперь национальные интересы, которые на протяжении многих десятилетий толкали Россию на Ближний Восток.

Весь этот район находился в сфере влияния империалистических стран, что затрудняло проникновение туда Советского Союза. Вот почему наше правительство в лице Сталина поддержало создание нового еврейского государства в этом регионе, не связанного со старыми колониальными странами.

Сталин рассчитывал таким путем создать на Ближнем Востоке своего сателлита, не возбуждая подозрений у империалистических государств, прикрываясь гуманными соображениями о послевоенном устройстве евреев, потерпевших катастрофу во второй мировой войне, так же, как теперь свое проникновение на Ближний Восток советские руководители маскируют заботой о национально-освободительной борьбе арабского народа Палестины.

Но этот план Сталину не удался. Неблагодарные сионисты, получившие власть в еврейском государстве, примкнули не к советскому блоку, а к таким буржуазно-демократическим странам, как США и Великобритания, которые были им ближе по духу и по экономическим интересам.

Сионистам, кроме того, нужны были капиталы для освоения страны, а они находились в руках американских евреев. Использовав СССР для создания еврейского государства, правящие круги Израиля дальнейшее свое существование и развитие связали с капитализмом. Но этим самым они в лице Советского Союза приобрели могущественного врага, который не замедлил нанести им удар. Такой момент наступил в 1956 году, во время англо-франко-изральской операции против Египта.

Как только советские руководители перестали делать ставку на Израиль, он постепенно превратился в агрессора, затем в агента империалистических государств, а после войны 1967 года — в наиболее агрессивное империалистическое и расистское государство.

Подводя итоги деятельности Коминтерна и компартии СССР в руководстве национально-освободительной борьбой в отсталых странах Востока, бывших ранее под колониальным господством империалистических стран, следует подчеркнуть, что эта политика после смерти Ленина носила явно оппортунистический, меньшевистский характер. Какие задачи ставил Ленин перед Коминтерном в отношении отсталых стран?

«Необходимость решительной борьбы с перекрашиванием буржуазно-освободительных течений в отсталых странах в цвет коммунизма».

Вся политика Сталина и его наследников проходила и продолжает проходить сейчас в полном противоречии с указанным ленинским принципом. Так было в Китае, когда Сталин принудил компартию Китая войти в состав Гоминдана, а Гоминдан принял в Коминтерн в качестве сочувствующей партии. Так было в Индонезии, где компартия вошла в блок мелкобуржуазных партий, возглавляемых Сукарно, афишируя их как революционных союзников, и где была произведена кровавая расправа с коммунистами. Так было в Судане, где руководство СССР поддерживало так называемый прогрессивный режим Нимейри, подчинив компартию Судана задачам буржуазной революции, и где Нимейри беспощадно расправился со своей компартией. Так было в Египте при Насере, которого решительно поддерживало советское руководство, несмотря на его беспощадную расправу с коммунистами, считало его тогда и продолжает считать сегодня прогрессивным социалистическим деятелем, которому Н. С. Хрущев присвоил звание Героя Советского Союза за заслуги перед революцией.

Так было в Египте с преемником Насера Анваром Садатом, режим которого противопоставлялся Израилю — пособнику империализма — как наиболее прогрессивный социалистический режим, несмотря на то, что основой законодательства этого прогрессивного режима являлись при Насере и Садате законы шариата. Так происходит сейчас, когда советские руководители продолжают перекрашивать политические режимы в Ливии, Сирии, Иране, Алжире, Эфиопии и других странах, базирующиеся на исламе, в прогрессивные социалистические режимы.

Второе требование ленинской стратегии состояло в том, что коммунист-интернационалист должен идти на временный союз с буржуазной демократией колоний, но не сливаться с нею и, безусловно, сохранять свою самостоятельность.

Вся стратегия сталинского руководства с 1924 года и до сего дня была направлена против этого ленинского принципа. В Китае компартия влилась в Гоминдан, в арабских странах — в арабский социалистический союз и т. д.

Советская пропаганда систематически твердит о справедливости нашей внешней политики, направленной на поддержку национально-освободительных движений, на борьбу с антисионистской политикой империалистических государств, за восстановление национальных прав бывших колониальных стран. О какой справедливости мы говорим? С позиции коммунизма или империализма? Если с позиции коммунизма, то как можно говорить о справедливости арабских притязаний, когда арабы на 110 млн. человек населения имеют 10,2 млн. квадратных километров территории — к евреям, которые имеют всего 20 тыс. кв. километров на 3,0 млн. населения. Таким образом, арабы имеют на каждые 10 тыс. человек 0,093 кв. километра, а евреи — 0,0067 кв. километра, т. е. в 14 раз меньше. Где же здесь коммунистическая справедливость?

Но позвольте, говорят нам советские теоретики коммунизма, при чем тут арифметика, когда речь идет о исконных арабских землях? Во-первых, понятие «исконные земли» находится в резком противоречии с коммунистической марксистско-ленинской идеологией. Что же вы, и при коммунизме думаете сохранить такое соотношение между территорией и населением?

Во-вторых, вы, товарищи коммунисты, боретесь против всех форм досоциалистического общества, но то, что совершилось при этих обществах в смысле завоевания территории, вы хотите сохранить? Ведь если говорить о исконных землях, то Палестина на Ближнем Востоке, часть — и немалая территорий на Дальнем Востоке и Сибири, а также в Западной Европе должны принадлежать евреям, китайцам, румынам и т. д., а не арабам и русским. Так именно говорил А. А. Громыко в ООН в 1948 году по поводу Палестины.

В-третьих, арабы завоевали Палестину в XI-м веке. Так почему завоеванию ХI-го века должно быть отдано предпочтение перед I-м веком? В каких это коммунистических требниках записаны установки на этот счет?

В-четвертых, если при решении вопроса о том, кому должна принадлежать та или иная спорная территория, следует исходить из того, кем она заселена сегодня, то и в этом случае сейчас эта территория должна принадлежать Израилю.

Позвольте, позвольте, останавливают меня советские теоретики марксизма. При решении этого вопроса следует исходить не из современного положения, а из того момента, когда территория была захвачена. Но тогда, по той же справедливой советской внешней политике следует отдать территорию Калининградской области, Курилов, Молдавии ее бывшим владельцам.

Так почему же, по мнению советских коммунистов, в 1947 году Палестина была исконно еврейской и арабской землей, а теперь только исконно арабской?

Интересы коммунизма или империалистические интересы России этого требуют?

Когда президент США Картер высказал предложение устроить палестинских арабов-беженцев в других арабских странах, где имеется много свободной земли, то наши горе-теоретики всполошились, увидели в этом империалистический подход к урегулированию ближневосточного вопроса. На самом деле в этом высказывании Картера в тысячу раз меньше империалистической идеологии, чем в советском возражении против этого.

Когда японцы требуют возвратить им два Курильских острова, которые, выражаясь языком советских коммунистов, являются исконно-японскими, то «Правда» усмотрела в этом ревизию итогов Второй мировой войны. Но эти итоги нашей победы так же далеки от марксизма, как теория строительства социализма в одной стране — от теории Маркса и Ленина.

Документ № 476 — это как раз та самая телеграмма Ленина, о которой я говорил выше.

В век научно-технической революции понятие пролетарий изменило свой первоначальный смысл. Теперь бесспорно, с точки зрения создания стоимости, к пролетариям должна быть причислена вся научно-техническая интеллигенция, наемный труд вообще.

А у нас произошел на этой почве разрыв с Китаем. Вьетнамцы ведут спор с Камбоджей, Румыния ведет спор с Венгрией и т. д.

Как наша страна сыграла в Венгрии, ГДР, Польше и Чехословакии.

«У пролетария нет своего отечества» — К. Маркс.

Как сообщил в своей книге Р. А. Медведев, в архиве старого большевика Е. П. Фролова был найден небольшой документ под названием «антисемитская практика Сталина». В этом документе перечисляется 35 фактов антисемитской практики Сталина. Среди них факты, относящиеся к переселению евреев в гетто: «строительство бараков, подготовка обращения к еврейскому народу (И. Л. Минц), сбор подписей под обращением (Л. С. Хавинсон), митинг на Сталинградском тракторном заводе и выселение евреев».

См. статью В. Большакова, «Правда», 17.01.1972 г., о «сионистском подполье» в СССР и вербовке шпионов.

Как это было в период кампании «по делу врачей», когда масса населения поверила проповедникам ненависти, и если б не смерть Сталина…

Логика, вытекающая из установки современных руководителей СССР — раз ты еврей, значит — сионист, фактический или потенциальный.

См. Ю. Иванов, «Осторожно — сионизм».

Ю. Иванов, «Осторожно — сионизм», стр. 37–38.

А. Щаранский — член неофициального комитета по наблюдению за выполнением в СССР Хельсинских соглашений, добивается выезда в Израиль.

Евсеев, Модржинская, Моржарян, Соколов, Никитина.

Как на пример открытого антисемитского выпада можно указать на сообщение ТАСС, опубликованное в газете «Правда» из Брюсселя под заголовком «Провалившаяся затея». В нем сказано: «Между участниками сионистского шабаша, — а иначе его не назовешь…»

Иной тон был у автора, когда он дружески журил русских патриотов-почвенников (см. выше).

Впрочем, эти акции не представляются им опасными, так как это просто политический ход, который участники с советской стороны так и воспринимают. Но такие «игры» опасны для страны с мусульманским населением.

Ю. Тысовский, «Мировая экономика и международные отношения», № 7, 1970 г.

В. Проскурин, «Гудок», 22–24.01.1971 г.

В. П. Ладейкин, «Источник опасного кризиса»

«Правда» № 191 от 9 июля 1948 г.

В. Маевский, «Правда» от 01.08.1967 г., И. Матюхин, В. Мясников, В. Смирнов, «Правда» от 03.07.1969 г., Выступление В. Э. Дымшица, «Известия» от 05.03.1970 г., В. Маевский, «Правда» от 12.03.1970 г., А. Кислов, «Известия» от 19.01.1972 г. и мн. др.

Все это описание взято из книги С. Этингера «Очерки по истории еврейского народа», изд. А. М. Овед, Тель-Авив, 1972 год.

Там же.

Арабы Палестину называли южной Сирией.

См. С. Этингер, «Очерки по истории еврейского народа».

«Известия», 28.10.1975 г., «Недопустимый нажим».

«Московская правда», 27.07.1972 г.