Взгляни в лицо любви

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Дженна рванулась вперед, заслонив собой детей и протянув руки, словно собираясь подхватить их и убежать.

– Ты ненормальный?! Их нельзя делить! – она старалась говорить спокойно и твердо. – Это тебе не щенята. Это маленькие мальчики, Ник. Двойняшки. Они нужны друг другу. И им нужна я. И ты ни одного из них забрать у меня не можешь.

Он и сам уже до этого додумался. Хватило всего одного взгляда на малышей в креслицах, сидящих на таком расстоянии, чтоб они могли дотянуться друг до друга. Но он же этого не знал, пока сам не увидел.

– Остынь, – посоветовал он и взмахом руки попытался предотвратить следующую тираду. – Я сказал, такой план был. Теперь все изменилось.

– Ты здесь всего десять секунд. Что могло измениться? – Она, как древний воин, продолжала стоять в оборонительной стойке. Ей бы еще боевой топор для завершения картины.

– Я их увидел, – сказал он, и что-то в его голосе было такое, что плечи у нее опустились. – Они – одно целое. Их нельзя делить. Я это понял.

Она перевела дух:

– Хорошо. Вот и отлично.

– Я еще не закончил, – сказал он и увидел, как она настороженно выпрямилась. – Я пришел сюда посмотреть на своих сыновей. И теперь, увидев их, я никуда не уйду.

У нее округлились глаза.

– Что ты имеешь в виду? – Потом до нее начало доходить, и она свирепо замотала головой: – Даже думать не смей оставаться здесь!

Это его рассмешило.

– Ага, именно останусь, – он оглядел маленькую гостиную. У него каюта на корабле вдвое больше ее дома. Но там, несмотря на весь блеск, не хватало кое-чего, что было здесь. Наверное, это потому, что здесь она дома, решил он. Это дом Дженны и ее детей. Дом, в котором он и не собирался жить. До тех пор, пока не узнал о детях. До тех пор, пока не пришел к решению, что должен участвовать в их жизни.

– С ума сошел.

– Вовсе нет. Это мои сыновья. Я уже потерял четыре месяца и больше ничего не намерен терять.

– Но Ник…

Он опять перебил:

– Я не буду для них просто ходячим чеком, Дженна. Если ты на это надеялась, прости, разочарую.

Она прикусила нижнюю губу, сложила руки на груди, словно собиралась с духом, и наконец сказала:

– Ты не можешь остаться. В доме нет лишних комнат. Здесь всего две спальни: одна моя, другая для мальчиков. А в моей комнате ты жить не будешь, уверяю тебя.

Он немного напрягся. У него появилась мысль, что на этот счет ее можно было бы переубедить, но…

– Я пристроюсь на кушетке.

– Но…

– Послушай. Все просто. Я остаюсь здесь и знакомлюсь с детьми или, – он решил пустить в дело тяжелую артиллерию, – возбуждаю дело о единоличной опеке. И, как ты думаешь, кто его выиграет? Тебе решать, Дженна.

Она побледнела. На мгновение Ник почувствовал себя последним подонком. Потом напомнил себе, что сражается за единственную семью, которая у него есть, – за своих сыновей. И будь он проклят, если отступит! Он не виноват, что хочет участвовать в их жизни. Тем более он с этим справится.

– Ты действительно так поступишь?

– Через мгновение.

– Ты такое бесчувственное ничтожество, да?

– Я что угодно сделаю, чтобы добиться своего.

– Ну, поздравляю, этот раунд за тобой.

Один из малышей заплакал. Ник посмотрел вниз и увидел, что крошечное личико Джейкоба сморщилось, по маленьким щечкам текут обильные слезы. Купер посмотрел-посмотрел на брата и испустил такой вопль, что сердце Ника содрогнулось от ужаса.

Он бросил панический взгляд на Дженну, но та только покачала головой.

– Ты же хотел пройти ускоренный курс отцовства, Ник, – она показала на мальчиков. Они орали теперь так, что можно было оглохнуть, сучили ножонками и яростно размахивали ручками. – Урок номер один. Ты довел их до слез. Теперь попробуй успокоить.

– Дженна…

Огорошенный Ник смотрел, как она собрала в стопку сложенные детские одежки и исчезла в направлении того, что Ник посчитал детской. И оставила его наедине с орущими сыновьями.

– Великолепно. А будет еще лучше. Что ж, Ник, так тебе и надо, – бормотал он, падая перед малышами на колени.

Покачивая креслица детишек и умоляя каждого по очереди замолчать, он чувствовал – за ним следят. Но не был уверен, что Дженна стоит где-то в тени, наблюдая за его усилиями. Поэтому он с головой ушел в занятия с сыночками и подбадривал себя тем, что если уж человек способен построить корабль, то вполне способен и успокоить двух плачущих младенцев.

В конце концов, что тут трудного?

Ближе к вечеру Ник находился уже на краю гибели. Дженна была довольна. Он покормил мальчиков, выкупал их – снять бы это зрелище на видео. Сейчас он пытался их одеть. Дженна стояла в дверях детской и с улыбкой молча наблюдала за процессом.

– Ну, давай, Купер, сейчас мы наденем рубашечку и… – Ник вдруг замолк, потянул носом воздух и обернулся к Джейкобу. – Ты? – он еще раз потянул воздух. – Ты, да? А ведь я только что сменил тебе подгузник!

Дженна, прикрыв рот ладонью, наблюдала за Ником, освещенным пробивающимся сквозь спущенные шторы солнцем. Бледно-зеленые стены в детской комнате были расписаны забавными картинками – предмет ее гордости, она сама рисовала их во время беременности. Там росли деревья и цветы, скакали зайчики, белочки, котята, щенята… Все получилось очень ярко, и весело. У одной стены стоял белый шкаф, а в угол было задвинуто мягкое кресло-качалка.

Теперь вот еще здесь был Ник.

Глядя в колыбель, в которую он ради безопасности уложил мальчиков, Ник обеими руками ерошил волосы и бормотал себе под нос. Слов Дженна не разобрала – наверное, о том, что еще что-то надо сделать.

Помощи она не предложила.

Впрочем, Ник и не просил, а Дженна считала – так честнее, пусть узнает, на что похожи ее дни. Кроме прочего, это должно было показать ему – он не так уж готов стать папочкой-одиночкой для двоих малышей.

– Ладно, Куп, – устало вздохнул Ник, – я займусь твоей рубашкой через минуту, а сейчас надо что-то делать с твоим братом, пока мы тут все не задохнулись.

Дженна хихикнула, и Ник бросил на нее затравленный взгляд:

– Радуешься, да?

– Ну да, – ухмыльнулась она.

Он нахмурился, покачал головой и поморщился:

– Прекрасно. Прекрасно, большой шутник Джейк. Но ты должна признать, я неплохо справляюсь, а?

– Полагаю, – кивнула она. – Но я носом чую, у вас на данный момент возникли небольшие проблемы.

– И с этим справлюсь, – твердо заявил он, хотя явно пытался убедить в этом не только ее, но и себя.

– Вот и хорошо.

Одной рукой потирая лицо, он глядел в кроватку и бормотал:

– Как может такое очарование так плохо пахнуть?!

Дженна отозвалась:

– Еще одна великая загадка.

– Еще одна?

– Не обращай внимания.

Дженна задумалась о том, каково же приходилось Мэкси, пока сама она находилась на корабле. Еще до рыжей. До поспешного бегства. О господи! Дженна выпрямилась и даже глаза закрыла. Мэкси… Она скоро узнает, что Ник здесь.

– Ты чего? – спросил он.

Открыв глаза, она глядела на него отсутствующим взглядом. Как он тогда сказал? Метка на экране радара? Один шажок из обыкновенного мира. Он тоже отметился, показался сыновьям. А потом уйдет. И все вернется на круги своя.

Так и лучше, верно?

– Дженна?

– А? А, да. Со мной все в порядке. Я просто… задумалась.

Он пару секунд вглядывался в нее, словно хотел понять, о чем она думает. Хорошо еще, что у него нет особых способностей к проникновению в чужие мысли.

Дженна тихо спросила:

– Так ты займешься маленькой проблемой Джейка или тебе требуется помощь?

Он не выглядел особо счастливым, но и пощады просить не собирался.

– Нет, помощь не требуется. Я же сказал, я способен сам позаботиться о них и позабочусь, – он вздохнул, нахмурился и потянулся к кроватке.

Дженна слышала звук липучки на одноразовой пеленке. Потом послышался стон Ника:

– О господи!

Она засмеялась, развернулась и оставила его наедине с сыновьями.

Дженна, хоть и сходила с ума от беспокойства, остаток дня провела в маленьком гараже, заканчивая подарочную корзину, которая должна быть готова не позднее чем через два дня. Раз уж Нику приспичило попробовать себя в роли отца, она позволит ему понять, что такое иметь дело с двумя маленькими мальчиками. Странное это ощущение – находиться дома и не с детьми, но она должна доказать Нику – отцом он быть не способен. И совсем уж дурацкая идея – забирать у нее детей.

От одной только мысли, о такой угрозе ее пробирал холод. Он богат. Он может привлечь лучших адвокатов в стране. Он может нанять уйму нянек и сиделок. Он может купить все что угодно, если суд посчитает, что это надо мальчикам.

А куда деваться ей?

Одинокой мамочке с жалким счетом в банке и рабочим кабинетом в гараже?

Если Ник действительно решит бороться за сыновей, у нее нет шансов.

Но зачем ему? Эта мысль все время крутилась у Дженны в голове, она никак не могла от нее избавиться. Он хочет ее как-то наказать? Может, это всего лишь демонстрация силы? Тогда зачем такие сложности?

Она обернула сделанную корзину упаковочным целлофаном, в результате та приобрела завершенный вид. И Дженна улыбнулась, несмотря на сумятицу мыслей.

Закончив, она поставила корзину на стол. Она устала и проголодалась. И ей очень любопытно было посмотреть, как там Ник с мальчиками.

Она проскользнула в кухню по коридору и в ужасе остановилась, оглядывая небольшую и обычно чистенькую комнатку. Красные стены и белые шкафчики – вот и все, что в ней можно было узнать. Там была рассыпанная по столу детская молочная смесь, немытые бутылочки и гора грязных детских купальных простынок, которыми Ник, видимо, что-то вытирал.

Покачав головой, она тихо пошла в гостиную, страшась того, что там ее ждало. В доме было тихо. Не работал телевизор. Не плакали дети. Ни звука.

Нахмурившись, она направилась в глубь комнаты, потом обошла диван и застыла. На бабушкином лоскутном ковре растянулся Ник. Он спал мертвым сном, а с каждого бока у него лежал спящий младенец.

– О боже!

Она не могла двинуться с места. Просто стояла и смотрела на Ника и сыновей, решивших вздремнуть вместе. Последние солнечные лучи светили в фасадное окно, и лишь пятнышко от единственной лампы освещало троицу. В комнате было слышно только дыхание Ника да посапывание двойняшек. Дженна постаралась запомнить эту картинку до мелочей, чтобы по прошествии лет воспроизвести ее как можно более точно.

В этой сценке было что-то очень милое, очень правильное. Ник и сыновья. Наконец-то вместе.

Сердце болезненно колотилось в груди, ее затопила любовь ко всем троим. И одновременно Дженна очень тревожилась, ведь она знала: у них с Ником будущего нет. Он просто хотел быть вместе с детьми. Но это не предполагало близости с их матерью. И что же ей делать? Как любить Ника, если ничего хорошего из этого выйти не может? И как растить детей без него, если она знает, очень хорошо знает – отец им нужен не меньше, чем они ему.

Она смотрела на мужчину, который вторгся в ее мир и изменил его.

– Почему же это так трогает мое сердце? – прошептала она.

Ник медленно открыл глаза и тихо спросил:

– Получилось?

Не было смысла отрицать то, что она уже и так признала. Она опустилась на колени рядом с ним:

– Сам знаешь.

Осторожно, чтобы не побеспокоить двойняшек, Ник сел и слегка поморщился – у него затекла спина. Он смотрел на Дженну, и ей очень хотелось знать, о чем он думает, что чувствует.

Но, как всегда, все свои мысли и эмоции Ник оставлял при себе. Дженна ничего не смогла прочесть в светло-голубых глазах.

– Так почему ты так быстро покинула корабль? – тихо спросил он.

– Ты знаешь, почему.

Одного только воспоминания о голой красотке было достаточно, чтобы у нее испортилось настроение.

– Я ее даже не знаю, – напомнил он с еле заметным оттенком оправдания.

– Не имеет значения, – она сразу понизила голос, когда Джейкоб беспокойно пошевелился. Ей совсем не хотелось разбудить детей. Как не хотелось и поднимать сейчас эту тему. Но от разговора не уйдешь, когда-нибудь все равно надо поговорить. – Ник, ты не понимаешь? Рыжая – это просто еще один, и очень убедительный, пример того, какие мы разные. Она заставила меня понять, что на корабле, с тобой, я чувствую себя как рыба, вынутая из воды. Я не гожусь для той жизни, какую ведешь ты. И мальчики не годятся.

– Хотя и могла бы, – его голос убаюкивал и казался таким родным, ласковым. – Все трое могли бы. Мы все могли бы жить на корабле. Ты же знаешь, там хватает места. Мальчикам будет где играть. Они увидят мир. Познакомятся с разными культурами, узнают разные языки.

Ах, как вкрадчиво он это излагал, как искусительно. Дженна нехотя улыбнулась, но покачала головой, посмотрела на двойняшек, потом опять на него:

– На борту у них не будет настоящей жизни, Ник. Им нужен двор. Парк. Школа. Друзья… – Она помолчала, потом махнула рукой и добавила: – Собака, наконец.

Он оторвал от нее взгляд, посмотрел на малышей и опять перевел глаза на Дженну.

– Наймем учителей. Если они захотят, заведем собаку. Это может получиться, Дженна.

Ей очень хотелось ему верить. Но в глубине души она знала – это совсем не означает его желания быть с ней. Он не пути ищет, как бы ввести ее в свою жизнь, он просто хочет, чтобы его сыновья были с ним.

– Нет, Ник, – печально прошептала она. – Это несправедливо по отношению к ним. И к нам. Тебе нужна не я, тебе нужны дети, Честное слово, я понимаю.

Он взял ее руку и погладил:

– Это не только из-за мальчиков, Дженна. У нас с тобой…

– … ничего не получится, – закончила она за него.

Несмотря на свою реакцию на его прикосновение, она отняла руку и приложила ее к груди, как будто ей в грудь угодил пейнтбольный шарик.

Ей хотелось, чтобы он любил ее так же, как она любит его. Но Ник Фалько просто не создан для связи с одной-единственной женщиной. Лучше бы ей об этом не забывать и держать свое сердце на привязи.

– Ты ведь не знаешь. Мы можем попытаться, – у него светились глаза, в них горела страсть. И было в них что-то еще такое восхитительное, что Дженне даже захотелось рискнуть.

Но она не одна, ей есть о ком беспокоиться. Есть еще два маленьких сердечка, требующие ее поддержки и защиты. И она не имеет права воспользоваться шансом, который может через несколько лет обернуться болью для ее мальчишек.

Поэтому она не стала спорить, а тихо попросила:

– Помоги мне перенести их в кроватку.

Ник подтянул одну ногу и обхватил колено. Лицо его оказалось наполовину в тени, наполовину на свету.

– Разговор еще не кончен, Дженна.

Наклонившись, чтобы взять на руки Джейкоба, она помолчала, глядя Нику в глаза, и сказала:

– Лучше бы его на этом и закончить, Ник.