Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Лори Голдинг Великая пасть

Господа, члены совета и уважаемые профессора университетов Нульна, Мы собрались здесь, сегодня, по воле наших благородных правителей — графини и самого канцлера — величайшие академические умы нашего времени, равные как в своём достоинстве, так и в стремлении к истине. Этот симпозиум обсудит данные и свидетельства, которые будут представлены нашими докладчиками, чтобы мы могли выработать курс действий для нашей благородной правительницы для преодоления текущего бедственного положения. Я говорю, конечно, о бесчинствах кочующих, злобных королевств востока, о вечно голодных бродягах — ограх.

Недавний разрыв нашего старого наёмного договора с племенем «Костяные пехотинцы» привело к эскалации военных действий в восточных провинциях. Среди других дурных вестей, идут разговоры о том, что огр-чемпион, известный как Гуртходд, в настоящее время контролирует старый гномий тракт на Аверланд, и что его головорезы требуют всё время увеличивающуюся в размерах мзду за проезд с окрестных сёл.

В соответствии с условиями старого договора, большинство воинов Костяных пехотинцев находились под командованием… несколько прямолинейного барона Гельмута фон Штрейссена. В одном из разговоров он позволил себе некоторую откровенность в высказываниях, как сообщается, он заявил, что не был, э…очарован перспективой провести ещё один сезон в компании огров-наёмников. Мы всё ещё не уверены в точной формулировке высказывания, на которое обиделся Гуртходд, но учитывая то, что он пригрозил — нет, даже пообещал — отправить слово и призвать ещё больше своих двоюродных братьев из племён Красный кулак и Глазокусы, то мы можем предположить, что поведение барона в тот день стало прискорбным нарушением дипломатических манер. То есть, похоже, достаточно крупные культурные недопонимания грозят выродиться в очередную войну между ограми и людьми на самых границах Империи.

Таким образом, именно на нас, уважаемые дамы и господа, падает тяжёлое бремя решить, как мы можем заключить выгодное соглашение, чтобы разрешить данную проблему, прежде чем ситуация докатится до столь прискорбного конца. Как и всегда, эти менее просвещённые души из военного сословия жаждут принести славу Зигмару и уменьшить наши, и без того перегруженные армии, в противостоянии тому, что могут выставить против нас огры.

Мы услышим показания от некоторых чиновников из лагеря барона в своё время, но, мне кажется, что нам лучше рассмотреть проблему, исходя из собственного понимания культуры и традиций огров, если же мы хотим судить по словам и действиям самого человека, то да сохранит Морр принадлежащую ему добрую душу!

Как вам без сомнения известно, огры не поддерживают письменной истории, нет записей или архивов, с которыми мы могли бы проконсультироваться в погоне за необходимыми нам знаниями. Вместо этого, существует устная традиция — и я не решаюсь использовать слово «богатая» — в которой культурное наследие передаётся из поколения в поколение путём рассказывания грубых сказок у камина или их звероподобными шаманами на необузданных ритуальных пиршествах, на которых племена предаются разнообразным излишествам.

В самом деле, известен только один документ, относящийся к генезису расы огров: мерзкий и очень сомнительный трактат «Сага о Мировом рте» от торговца-путешественника из Мариенбурга Йохана Честного. Предположительно происходит от его собственноручного перевода пиктограмм, которые он, по его утверждениям, нашёл, намалёванными в пещерах высоко над долиной Горя, этот скупой и крайне ограниченный взгляд, тем не менее, лёг в основу всего нашего знания об ограх на протяжении веков.

Итак, возможно некоторые из вас слышали имя Аня Нитикин, и…

Нет, нет, сэр, и я бы попросил вас не использовать такой тон в разговоре со мной. Это правда, она — дочь северных земель, но её работа обладает выдающимся качеством — достаточным для того, чтобы получить контракт пожизненного найма в вашем хвалёном Оксенбрюккском университете, я бы даже позволил себе добавить! Я нахожусь с ней в переписке почти целое десятилетие и, по моей просьбе, она прислала мне свои собственные заметки касательно этой мрачной и апокалиптической веры огров. Это было несколько лет назад, когда она отправилась на восток с большим караваном, среди охранников которого были и огры, многие из которых владели их языком. Во время этого путешествия она получила уникальную возможность многое узнать об их старых обычаях и традициях.

Если позволите, я бы хотел прочитать вам подготовленный ею доклад, так как я полагаю, что это проливает новый свет на всё это дело и может оказаться неоценимым для нашей дальнейшей работы.

Она назвала его просто — «Дети Пасти»

Огры не всегда были такими, как сейчас. Это может стать сюрпризом для многих, но некогда огры были вполне цивилизованной и преуспевающей расой. В эпоху, практически ставшую легендой, они жили как кочевники на плодородных равнинах на востоке и мирно торговали со своими соседями на протяжении тысяч лет. В обмен на секреты огня и животноводства наиболее общительные роды огров заключили союзный договор с Небесным Драконом-Императором Катая и воевали во многих войнах на его стороне, и их грозная репутация распространилась далеко за пределы страны.

Одним из величайших военачальников кланов огров был Ротхьёгг, вождь ласс`аров. Его воины были сильны и безжалостны и непревзойдённы на поле боя. Ротхьёгг унаследовал лидерство в племени от своего отца, а тот от своего, и так далее, от начала времён. Естественным образом, как предполагалось, когда время битв для вождя закончится, его сын-первенец Грот должен будет надеть мантию и самолично продолжить вести племя ласс`аров к вершинам славы. Казалось, что с самого момента рождения ему были предназначены великие свершения.

Этому не суждено было случиться. По крайней мере, не тем способом, которым предполагалось.

Когда он вырос, то стал одной из диковинок племён. Одни говорили, что он переслушал странных загадок боевых монахов Императора-Дракона, другие — что слишком долго смотрел в огонь костра. Тем не менее, его слова были странными и вызывали тревогу у воинов его отца, а говорил он много. Хотя он также не отличался сообразительностью от своих соплеменников, так что не мог понять даже простую клинопись, но зато Грот выучил наизусть все старые сказки и легенды: притчи Ли и Цанга и мрачные пророчества Тэнгу, которые, как известно, были среди его любимых. Когда он вырос, то проявил слишком мало интереса к войне и племенной политике, вместо этого решив воспитать своих менее философски настроенных соплеменников согласно мудрости древних.

Один из денежных мешков Императора, которых всегда можно было найти в достаточном количестве, сопровождавших караваны, пошутил, что Грот был огром, который хотел стать человеком. Ротхьёгг был в ярости, приняв это за оскорбление, но, в конце концов, отчаявшись, он отстал от своего своенравного сына, предоставив ему право и дальше рассказывать свои причудливые сказки, творя собственную историю.

Со временем другие молодые огры стали конкурировать за внимание вождя, стремясь проявить себя в бою и сделать заявку на право в будущем встать во главе племени. Грот же продолжал отдаляться, ему не хватало сил или мастерства, чтобы ответить на многочисленные вызовы, которые ему бросали, и только половина из которых в шутку. И так продолжалось до конца того последнего, рокового лета, когда его подлинная сила должна была раскрыться.

Группа наёмников Ротхьёгга возвращалась с далёкого севера — война Горького Лотоса была упорной и ласс`ары устали как никогда ранее в многочисленных викториях. Они разгромили врагов своего богатого нанимателя, и Ротхьёгг грезил о золоте и удовольствиях. Лето подходило к концу, и наступала зима, в которую можно было насладиться заработанным.

Но земля была выжжена. Рисовые поля были сухи и стада яков покинули степи в поисках новых пастбищ. Их запасы сократились за длинный изнурительный поход, поэтому огры взяли всё, что смогли у проходивших крестьян, ссылаясь на славу Великой Императорской Армии, утверждая, что даже мирные степи являются частью их трофеев.

Когда они, наконец, пришли к старому лагерю, то их ожидала удручающая картина: ни один костёр не горел, пища не готовилась, загоны были пусты, не осталось ни одного человека, великана или зверя и только поджарый Грот, укутанный в рваный катайский халат, обдуваемый пыльными ветрами, встретил их в лагере. Он смотрел на возвращающихся воинов, пока они топали вниз по склону, их гнев рос по мере того, как они осознавали, что оружейники и денежные мешки Императора покинули их. Ротхьёгг стиснул зубы, он понимал, что его сын был как-то связан с этим.

Грот не стал говорить с лейтенантами своего отца, когда они схватили его. Он не сопротивлялся и не отвечал на вопросы о том, что произошло. Он только будет печально смотреть на то, как они сорвали рваные палатки в поисках золота, которое им были должны.

Старый вождь уселся на перевёрнутую тележку, снял с плеча могучую боевую палицу и, уперев её в сухую землю, положил руки на её навершие. Он устремил на Грота усталый взгляд.

— Ну что ж, молодой щенок, говори. Расскажи всем, кто может услышать твою глупость, причину по которой мы стоим здесь, с пустыми руками, несмотря на то, что являемся героями Империи.

Но Грот по-прежнему молчал.

Другие воины галдели вокруг. Они толкались вперёд, желая дать выход своему гневу, но никто не решался первым выступить против плоти и крови своего вождя. Ротхьёгг жестом обвёл их.

— Такие прекрасные и верные огры, — прорычал он. — Ты не хочешь сказать им, почему после стольких месяцев компании они возвращаются к племени и не находят ничего, что им причиталось? Великий Ксен Хуонг лично нанял нас для своей войны, но ты отсылаешь его пухлых казначеев и начисто стираешь договор, прежде чем мы могли вернуться и взять своё?

Вождь прищурился.

— По какому праву, молодой щенок? По какому праву ты берёшь на себя смелость говорить за племя?

Когда Грот наконец заговорил, то его голос был тих и робок и Ротхьёггу пришлось напрячь слух, чтобы услышать ответ.

— Говори громче! — проревел он. — В моих ушах ещё стоит звон от грохота битвы.

Грот повторил: — Я не отсылал их прочь. Они ушли, потому что боятся нас.

Ротхьёгг фыркнул: — Да, они правы — мы самые значительные огры равнин! Мы сокрушим их черепа, если они не заплатят!

Некоторые из его наёмников-чемпионов с усмешкой похлопали друг друга по спине, довольные собственной репутацией. Один молодой бык с толстой гривой волос вышел из толпы и начал бить кулаком по ладони, направляя остальных в их любимом напеве войны.

— Ласс`ары! Ласс`ары! Доби ен и`тарри!

— Ласс`ары! Ласс`ары! Огромнейшие и сильнейшие!

Из всех собравшихся в лагере только Грот остался бесстрастным. Ротхьёгг со смехом встал и схватил скандирующего быка за руку.

— Почему ты не можешь быть хоть немного похожим на Гилмога, а, молодой щенок? В один из дней он станет кровавым военачальником. Люди и огры будут трепетать, когда услышат…

— Будет ли он также поедать детей человеческих?

Слова Грота заставили всех резко замолчать. Шум трепещущих на ветру откинутых клапанов палатки, казалось, стал громче, чем несколько мгновений тому назад.

Старый Ротхьёгг медленно повернулся к своему сыну, с палицей в руке и незамутнённой яростью в глазах.

— Что ты сказал?

Стоявшие ближе к Гроту начали потихоньку отходить от него, бросая нервные взгляды по сторонам. Натянув рваный халат на плечи, он продолжал стоять на своём.

— Слухи о развращённых аппетитах ваших воинов, отец, достигли ушей Императора-Дракона. Вы принесёте гибель нам всем.

Ротхьёгг двинулся вперёд, на его, почти безумном лице, появилось выражение недоверия.

— Ты меня обвиняешь… в…

— Я ни в чём не обвиняю вас, — ответил Грот. — Но они смогли убедить Императора в правдивости своих слов, и его возмездие грядёт.

Он взмахнул руками и широким жестом указал в небо. Горстка наёмников прищурилась, вглядываясь в указанном направлении.

— Вскоре после того, как ты уехал на войну, у меня было видение. В глухую ночь луна моргнула — один раз — и родился новый бог. Он спустился с неба и не нашёл в сердце племён ничего, кроме жадности. И тогда он решил подарить миру свою собственную пасть, пасть, что может выпить моря и пожрать землю.

Ротхьёгг споткнулся, его глаза расширились от слов произнесённых Гротом. Бронзовая булава выпала из его рук, и он вцепился в грудь онемевшими пальцами. Гилмог и другие бросились к нему в попытке помочь.

— Больщего…безумия от тебя…молодой щенок, — прохрипел он. И лицо его побледнело. — Я должен был утопить тебя в корыте…в день, когда ты родился.

Грот медленно опустил палец, указывая на поражённого вождя.

— Да, возможно это было бы лучше для вас. Разве ты не видишь новую звезду, что горит в небесах? Каждую ночь она становится всё больше и ярче. Это плохая примета — действительно плохая примета.

С этими словами он отвернулся и зашагал прочь, воины его отца расступились перед ним, и только несколько неверящих возгласов прозвучало в тишине. Было ли это совпадением или молодой Грот сразил могучего огра-полководца одним жестом руки?

— Я не хочу в этом участвовать, или в том, что ещё только предстоит, — казалось, даже ветер подхватил и усилил его голос, словно его слова должны были быть услышаны всеми. — Это начало конца, вот увидите, отец. Новый бог почти здесь.

Слова Грота, естественно, оказались истинны. Фройляйн Нитикин достаточно подробно описывает легендарный катаклизм, погубивший цивилизацию рода огров, хотя ради целесообразности я избавлю вас от прослушивания полной версии. Поверим мы ли в то, что причиной были астроманты Императора или же это стало результатом прихоти Разрушительных Сил, но, тем не менее, мы не можем отрицать, что разрушение, произошедшее после, смогло ранить саму ткань мира.

Все племена огров равнины наблюдали за тем, как звезда Грота становилась всё больше, пока, наконец, не затмила даже солнце средь белого дня. Хотя своенравный наследник Ротхьёгга исчез в глубине равнин, слухи о его пророчестве стали распространяться подобно лесному пожару в эти последние дни.

Вспышка метеоритного удара, как говорили, была видна даже за восточными горами гномов, а сотрясение от столкновения отметили в своих исторических записях эльфы Ултуана. Даже для самых долгоживущих рас, ставших свидетелями того события, это могло стать поводом для того, чтобы поверить, что мир подошёл к концу, ибо как может выжить земля, если сами небеса решили выместить на ней свою ярость?

Огненные бури хлестали равнины. Луга были сожжены, так же как и стада животных, заселявшие их, бесчисленные тысячи людей погибли в первые мгновения разрушительного удара.

Затем огненный дождь из миллионов миллионов пылающих осколков скалы, каждый — миниатюрная копия метеорита, что были вышвырнуты в небо при его падении. То немногое, что пережило первую волну разрушения, сгинуло в мгновения ока.

А затем, пришло время долгой, медленно подкрадывающейся смерти. Далеко за пределами огненных штормов вздымались волнами неестественные облака пыли, медленный, отравленный туман, повисший над пепельным пейзажем, как похоронный саван. Даже выносливые тела огров, вдохнув отравленный воздух, поддались ужасной болезни, даже они лишились иных перспектив, кроме увядания и медленной удушающей смерти. Спустя некоторое время дымка сгустилась настолько, что скрыла полуденное солнце, погрузив мир в вечные мутные сумерки.

Так что пришло время, когда пережившие этот ужасный катаклизм стали завидовать мёртвым.

Огры, такие, какими мы знаем их сегодня — люди, которых характеризует голод: они не имеют других желаний кроме как жрать, чтобы заглушить урчание в собственных животах. Они берут, и берут и ничего не дают миру. Если бы можно было поверить в то, что истории правдивы, то месть Небесного Императора-Дракона за своих убитых подданных была осуществлена в тысячекратном размере с пришествием кометы. В течение первых недель и месяцев, что последовали за падением кометы, огры впервые узнали, что такое настоящий голод.

Ни одно животное и засеянное поле не пережили опустошения. В холодные, покрытые пылью пустоши, коими стали равнины, выбрались из кислотных, песчаных бурь оборванные остатки выживших племён, бродившие по руинам своей родной земли в поисках пищи. Они разрывали когтями выжженные остатки мёртвых деревьев, пытаясь добраться до мягких корней, они прихлопывали мясных мух и гнус, носившийся в воздухе, слизывая их раздавленные тельца со своих ладоней. После чего они в отчаянии обратились к собственным ремням и сандалиям, пережёвывая старую кожу в течение многих часов, пока не смогут её проглотить.

Голод сводил их с ума и настал момент, когда измождённые огры начали с опаской глядеть друг на друга. Всякий раз, когда очередной их соплеменник находил свою смерть от голода, то его тело недолго оставалось нетронутым.

Ласс`арам также слабо везло в эти дни.

Гилмог поверг всех своих соперников за лидерство в племени после кончины старого Ротхьёгга. Во главе отряда из менее чем десятка быков-наёмников он повёл уцелевших на запад от сердца штормов, но спустя некоторое время они заблудились в ослепляющем тумане, так что никто больше не мог быть уверен в правильности пути, по которому они шли. Болезнь поразила их, лишив зубов и волос, выпадавших целыми клоками. Многие ласс`ары просто исчезли в сумраке, рассеянно и молча отделившись от группы и исчезнув, так что больше их никто и никогда не видел. Гилмог и его приспешники, казалось не так остро чувствовали острые муки голода, как остальные, или это только казалось…

В конце концов, они наткнулись на засыпанный щебнем проход в холмогорье и обнаружили себя стоящими у отрогов великих западных гор, что некогда были границей их владений.

— Пойдём дальше, — закричали ослабевшие огры. — Давайте поднимемся на горы и взойдём к небесам.

Гилмог зарычал и сжал зубы, с каждым днём он становился всё менее и менее терпеливым.

— Дураки! — прорычал он. — Мы не мертвы! Для нас нет места на небе! Будь проклят старый шаман Мотхагг, вложивший эту дурную идею в ваши безмозглые головы.

Племя зарыдало от тщетности попыток спастись, упав на колени на каменистых отрогах гор или опустившись на землю прямо там, где стояли. Несмотря на то, что в долине дул свежий ветер, дурно пахнущий поток, лениво скатывавшийся по склонам, не принёс им облегчения.

Устало волоча потрёпанную булаву старого Ротхьёгга, Гилмог чувствовал как его собственная сила убывает с каждым пройденным шагом. Наконец, он опустился на землю и быки с облегчением последовали его примеру, радуясь тому, что больше им не придётся никуда идти в этот день.

На краю бреда, вождь перевернулся на спину, набрав полную грудь свежего горного воздуха.

— Мы не мертвы, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Мы сильны — мы самые сильные. Мы можем съесть сами горы.

Дрожащими пальцами он зачерпнул с земли каменой гальки и, засунув в рот, проглотил её в серии судорожных глотков. Все смотрели на него со смесью отвращения и изумления на истощённых лицах. Некоторые, что были наиболее отчаявшимися или же хотели заслужить расположение вождя, последовали его примеру. Хотя камни тяжёлым бременем давили на их кишки, но всё же чувство ложной сытости, подаренное ими, позволило ограм погрузиться в забытьё.

Наступил последний день рода огров, как и для многих из них прежде, под бледным светом солнца, едва пробившегося сквозь осквернённый туман. Ветер, казалось, по-прежнему нёс слабый грохот отдалённых пожаров и ласс`ары зашевелились на склонах этой скорбной юдоли.

Некоторые из них не пережили ночь и с новой силой Гилмог и его бойцы отпихнули остальных и потащили тела прочь. Пожравшие камень, казалось, стали сильнее, чем прежде, хотя убийственный, голодный блеск всё еще присутствовал в их глазах. Никто не осмелился выступить против них.

Их не было видно до тех пор, пока жалкие крики от подножия гор не прервали бычий пир падалью.

В страхе, остальные ласс`ары ползли к ним за скалистые утёсы, на покрывшихся ссадинами руках и коленях.

— Смерть грядёт! — вопили они, скрежеща пеньками зубов и царапая небеса в поисках спасения. — Он здесь, сейчас! Он здесь, чтобы востребовать нас в свою собственность!

Схватив булаву липкими от крови пальцами, Гилмог повёл оставшихся воинов вниз в долину. Они столкнулись с другими оборванными бандами выживших в пустыне — некоторые даже с собственными воинами — но он видел, что они все слабы. Но извивающиеся под песками мутировавшие ужасы не могли вызвать ужас у могучего Гилмога!

Но, когда он увидел призрак в тумане, он застыл.

Затянутая в рваные лохмотья, тихая и измождённая фигура выпрямилась рядом с грязным потоком. Её лицо было скрыто свободным капюшоном, но Гилмог мог ясно видеть покрытую шрамами плоть существа под тряпками и перевязанные окровавленными бинтами ноги.

— Стой, где стоишь, странник, — крикнул он с усмешкой. — Ты ведь, в конце концов, не призрак, не так ли? Ты из того отряда, что был взбудоражен мгновение назад.

Бык хрипло засмеялся, слегка отрыгнув после недавнего сытного обеда, но странник по-прежнему молчал и не двигался.

Гилмог более внимательно присмотрелся к нему.

— Пошёл прочь. Убирайся к остальным отбросам или я сломаю твой череп и попирую твоим сладким мясом. Знай, что я — вождь этих земель, и я не бросаю угрозы зря.

Странник медленно наклонил голову, как будто вслушиваясь в слова Гилмога, или же в другой голос — голос, что мог слышать только он. Когда он наконец заговорил, то скрипучий, страдальческий глас, что перекрыл шум ветра, достиг ушей каждого воина.

— Ты не вождь ласс`аров, Гилмог. Ты всего лишь отвратительный тиран.

Гилмог вздрогнул при звуках своего имени, произнесённого вслух. Он не ждал вызова от этого неизвестного странника, но теперь, когда вызов был брошен, он чувствовал, что не находит соблазнительной идею приблизиться к незнакомцу. Он видел, как его быки обмениваются неуверенными взглядами.

— И ты носишь булаву отца, самозванец, — прошипел незнакомец.

Холодный ветер узнавания пронёсся над отрядом. Мрачный голос был знаком каждому из них.

— Закрой свой рот, костлявый одиночка! Ты не смеешь так говорить со мной! — Гилмог выплюнул комок кровавой мокроты в сторону странника. — Как, сумасшедшая тварь, как, поведай нам секрет, как ты смог выжить.

Грот медленно поднял руки. Вопреки собственной злобе, многие из собравшихся воинов, включая Гилмога, испустили вопль ужаса.

— Почерневшая плоть, сырая и кровавая, — сказал Грот, — и девять гнилых пеньков, на том месте, где должно было быть десять пальцев. Разве не странно, что может показаться аппетитным, когда голод охватывает тебя?

Грот пальцем — своим единственным пальцем — ткнул в сторону Гилмога. Тот почувствовал, словно это было копье, направленное в его сердце, хотя их и разделяло множество ярдов.

— Но, впрочем, вы знаете всё об этом.

Глаза Гилмога метнулись, охватив взглядом покрытые туманом каменистые склоны. Другие ласс`ары подкрались поближе, чтобы посмотреть за надвигающимся противостоянием. Их тощие фигуры цеплялись за каменистые выступы и выглядывали из тёмных ущелий с видом на долину. Он вдруг понял, что они напоминали призрачную фигуру Грота больше, чем его быков-воинов. Их желтоватые глаза и голые черепа, вырисовывавшиеся на фоне камней, напоминали скелетов, собравшихся среди скал. Мысль пришла к нему, непрошенная — возможно, в конце концов, они уже были мертвы?

Но не он. Не Гилмог и его могучие быки, пожирающие камень. Он не имел ни малейшего намерения поддаваться медленному, неизбежному вымиранию и он не будет мириться с этим оскорбляющим вызовом его законному руководству от жалкого, безответного щенка Ротхьёгга.

— Тебе нужны эти слабаки, Грот Однопалый? Ты хочешь быть вождём этих немощных и призрачного рода? — он насмешливо фыркнул. — Ты можешь забрать их. Я выкинул их из моего племени. Ты можешь забрать их и вести в небеса, куда ты держишь свой путь, и пусть твой новый бог станет им судьёй. Они недостаточно хороши для меня.

Даже сейчас, пока он говорил, Гилмог видел, что Грот ни разу не отвёл взгляда и его палец по-прежнему был устремлён на него. Гилмогу даже показалось, что он смог разглядеть блеск сверлящих его глаз Грота, несмотря на то, что лицо того было скрыто под капюшоном и окутано липким туманом.

Грот молчал какое-то время, и Гилмог поверил было, что их противостояние закончилось, хотя по-прежнему остро чувствовал, что глаза всех ласс`аров были устремлены на них. Он повернулся, собираясь уйти, но голос Грота остановил его.

— Это был ты, Гилмог.

Вождь оглянулся, внезапно беспокойство стеснило его грудь — острое чувство уязвимости, которое он никак не мог прогнать. Тем не менее, он изо всех сил старался, чтобы его голос оставался твёрдым как камень и неуступчивым словно горы.

— Что за новое безумие пришло в твою голову, любитель людей?

Грот сделал шаг вперёд, его нога погрузилась в поток, и Гилмог вздрогнул. Он сделал ещё один шаг, и ещё, пробираясь через бурлящий поток, оставляя закручивающиеся кровавые следы, когда воды реки сорвали бинты с его ног, явив миру обожжённую, покрытую шрамами плоть под ними.

— Это ты был тем, кто принёс ярость Императора на наши головы, — произнёс он, тыча пальцем, словно подчёркивая собственные слова. — Это ты был первым, попробовавшим мясо самых маленьких. Это был ты — тот, кто привёл остальных наших воинов на рисовые поля, чтобы насытиться нежным мясом. Ты обманул их всех. Теперь же вы не можете утолить голод, даже пожирая тела своих родных.

Гилмог осознал, что его воины смотрят на него и почувствовал, как остальные ласс`ары поднимаются на ноги на склонах гор. Он пытался найти слова, чтобы опровергнуть обвинения Грота.

— Нет… Это не…

— Уже поздно. Мы все это знаем. Мы все можем почувствовать внушающее страх чувство голода внутри нас. Ты заразил собственной алчностью весь род огров и создал нечто гораздо большее и ужасное там, в пустошах.

Остановившись в десяти шагах от Гилмога, Грот поднял руки и откинул капюшон.

Хотя многие были потрясены, но, фактически, только вождь издал хоть какой-то звук — вопль смеси страха и стыда, когда узрел сожжённые остатки лица пророка, опускаясь на колени около воды, не в силах отвести взгляд.

Безгубые челюсти Грота открывали рот полный чёрных, сточенных зубов, напоминавших гирлянду из осколков кремня, толстый слой кровавой слюны покрывал его щёки. Его нос исчез, оставив зияющую дыру в центре лица, но всё это не шло ни в какое сравнение с отвратительными, высохшими шарами его глаз, что глядели из глубоких глазниц, с отсутствующими веками. Запах обугленного мяса, исходивший от него, не мог развеять даже удушающий ветер.

— Я знаю, что это правда, потому что я видел это.

Звук всплеска воды и шуршания гальки возвестил о том, что первый из истощённых ласс`аров неторопливо подошёл ближе. Гилмог в испуге закричал, не имея сил отвести взгляда от Грота.

— Ты столько взял от нашего народа, тиран, — прошипел Горт. — Теперь Пасть говорит мне, что пришло время дать что-нибудь взамен.

Первый удар, ревя от ярости, нанёс один из быков. Он пришёлся в спину Гилмогу и, сбив его с колен, бросил на мелководье. Он почувствовал, как бронзовую булаву выхватили из его рук за мгновение перед тем, как дубинка второго быка раздробила его таз.

Ярость каменных едоков вскоре потеряла всякий смысл, когда остальные ласс`ары набросились и на них. Град ударов палок, камней и голых рук обрушили на них их иссохшие родичи, разрывая плоть быков, словно упыри, в их глазах горела ненависть и чистый, хищный голод.

Гилмог, собравшись с силами, попытался воздеть себя на ноги, но с мучительным хрустом позвонков обутые в сандалии ноги обрушились на его затылок. Кровь наполнила рот — он чувствовал, как ржавые лезвия разрезают его плоть. Из последних сил он попытался проглотить её.

Всё, чтобы утолить голод, поселившийся в брюхе…

Грот долгое сидел на скалах, глядя на отравленные, окровавленные воды, пока ласс`ары пировали. Когда они, наконец, закончили, он встал и накинул свой драный капюшон.

— Дети Пасти, следуйте за мной, сейчас, — сказал он, кривая улыбка появилась на его изуродованном лице. — У меня есть кое-что большое, и я хочу вам это показать.

История, конечно, продолжается и дальше, но с этого момента содержание становится весьма причудливым и в нём повествуется о местах, что находятся в не нанесённых на карту восточных землях. В своих примечаниях, которые я раздам через некоторое время, фройляйн Нитикин признаёт некоторую неоднозначность исходного материала.

Остаётся вопрос: что именно обнаружил самозваный пророк Грот Однопалый в разрушенных катаклизмом степях? И, как следствие, что стало с ним самим и его последователями? Правильный ответ, скорее всего, скрылся за мифом, если с самого начала был не более чем завуалированной аллегорией.

Прежде чем мы прервёмся на обед — вечный голод — проклятие огров и академиков, одинаково! — я хотел бы обратить ваше внимание на эту деревянную гравюру из университетской коллекции, которая, как говорят, копия исходной катаянской резьбы.

Это гипнотический образ, не так ли?

Обратите внимание, в частности на колоссальные зубы и крошечные фигурки огров, что пали ниц перед ними. Если бы то, что изображено на гравюре было правдой, то какой ужасающий, мстительный бог явился, не так ли?

Я вижу, что у вас есть некоторые вопросы. Пожалуйста, по одному господа.