Я

Глава 4

Этот клапан сломаться просто не может, и я это знала лучше всех. Еще бы: я сама его и придумала. Эти костюмы шестнадцатого века оказывается такие непростые! И долгие столетья многочисленные исследователи женских костюмов искренне считали, что дуры были женщины шестнадцатого — первой половины семнадцатого веков. И по дурости и криворукости рукава на платьях пришивали… частично пришивали. Ну а поскольку в гарнизонном детстве я привыкла к тому, что надевают не модное, а удобное, то решила, что такой покрой для чего-то удобен. Например, для стирки — и чтобы проверить предположение, провела эксперимент.

Конечно, рабство в США уже отменили, а потомки рабов руками стирать и не умели никогда, так что нанять прачку было сложно — да и не по карману. Но когда за плечами Станкин, а в соседней комнате владелица завода по производству роботов — проблема решается, и я изготовила робота-прачку. Только робот с электроприводом — он стальной, работает грубо и резко. Ну так у меня мама доктором была, анатомический атлас — любимая книга детства… и робот был сделан пневматический. "Мышцы" из армированных силиконовых трубок, воздух из баллона — ну а управляемые компьютером клапана я сама придумала. Неплохо придумала, и даже запатентовала плод собственной фантазии.

Вообще-то патент — это отдельная песня. Только в книжках умные умники что-то быстро придумывают, а затем быстренько же патентуют. Причем исключительно в книжках сказочных или вовсе идиотских. В реальной жизни все выглядит немного сложнее. Начать хотя бы с того, что патент стоит шестьдесят тысяч долларов. Тысяч! Это как раз для того, чтобы разные умные мальчики четко знали свое место и не мешали зарабатывать большие деньги большим дядям…

Однако и у простого человека все же есть шанс вожделенный патент получить. Если этот человек работает в университете, в котором для патентования выделены специальные гранты…

Мне повезло: грант у университета был. А предметов для патентования как раз не было: ну что можно запатентовать, изучая древнюю историю? А поскольку если деньги гранта вовремя не будут истрачены, то нового уже не будет, университет радостно мне оказал непосильную помощь. Фрэнк мой "английский" превратил в американский английский, а Марион перевела получившееся на патентно-бюрократический — и в результате к моему отъезду домой "ценная бумажка" была получена. Причем бумажка оказалась даже ценнее, чем я поначалу подумала: Марион, поразмыслив, наладила производство этих клапанов на своей фабрике (за что я должна была получать десять процентов выручки с их продаж). Небольших, но ежемесячно пара сотен долларов мне капала.

Но главное — я для своей уже "киноиндустрии" клапана (и трубки-"мышцы") от Марион получала вообще бесплатно, и могла делать очень простые, но удобные для трюков "экзоскелеты", запитываемые от баллона со сжатым воздухом. В компании их оценили: недорогие и гарантированно безопасные: даже если трубка и лопнет, то максимум ущерба — испачканные штаны актера: хлопает громко, но для человека безопасно. А клапан… конструкция была очень простой и эффективной: перекрывая давление до пятисот атмосфер в полудюймовой трубе за сотые секунды, затвор клапана переключался при усилии снаружи не более фунта, а остальное "добиралось" от воздушной магистрали. То есть вся электрическая часть по размеру не превышала половину зажигалки и питалась от батарейки: актера даже током не стукнет толком. Но главное заключалось в том, что без напряжения клапан был закрыт. Всегда.

А теперь этот "эксперт" мне говорит, что клапан "сам открылся"!

— Я еще раз повторяю: клапан в сломанном состоянии не открывается. Если уже был открыт — то закрывается. Причем время срабатывания не превышает полутора тысячных секунды — так что не надо мне рассказывать сказки.

— Но он не закрылся… хотите — сами посмотрите.

— Хочу.

Посмотрела. Через полчаса я снова сидела в знакомом по первому визиту кабинете, в окружении Тани, майора, мальчика-капитана и ещё двух важных дядь. Один, с полковничьими погонами, был начальником районного управления. А кем был другой, в гражданском — я не поняла.

— Итак, вы утверждаете, что клапан был заменен с умыслом?

— Безусловно. Мои клапана стоят копейки… то есть двадцать девять долларов за штуку. А этот — мало того, что стоит более трех сотен, так его еще просто так не купить. Единственное, что у них есть общего — это установочный размер. Тот, который поставлен вместо моего — аварийный, он мгновенно открывается, но чтобы его закрыть, требуется специальный инструмент. Он вообще для закрывания не предназначен, ставится в одноразовые аварийные системы … так что случайно заменить его не получится. Да и вообще кроме меня к ним никто в студии не прикасался. То есть по работе не прикасался…

— То есть, проще говоря, ваш клапан заменили для того, чтобы изуродовать Лесину? — не выдержал моих разглагольствований "гражданский".

— Скорее всего, но тогда, выходит, и инцидент в Прибалтике был все же покушением на нее…

— Лесиной вообще не полагалось скелетом пользоваться, это машинка для дублеров.

— А кто работает у вас дублером?

Я не ответила — сразу не ответила. Ведь эта дубина меня на голову выше. И если для нее все закончилось вмазыванием в стенку павильона морды лица, для меня… Ой, неспроста там оказалась моя фотография, неспроста…

Похоже, что мысль мальчика-капитана работала на одной волне с моей:

— А если бы в скелете работали вы… вы же ее вдвое легче?

— И на голову ниже… та петля, которая Лесиной в подмышке ребра сломала, вообще-то должна шею фиксировать. Мою…

Гражданский встал, остальные (кроме меня, конечно) вскочили:

— Так, все ясно. Служебное несоответствие выражать не буду… пока не буду. Дело вернуть в производство, план мероприятий завтра должен быть у меня на столе — и с этими словами он вышел. Полковник, майор и капитан выскочили за ним.

— Кто это? — поинтересовалась я у Тани.

— Замначальника УГРО… ох и влетит же нам!

— А мне?

— А вам-то за что? Вы же не подследственная…

— Да, я всего лишь потенциальная жертва.

Мы посидели молча еще какое-то время, и наконец Таня не выдержала и поинтересовалась:

— Вы кого-то ждете? Что-то спросить хотите?

— Нет, никого… а что, можно уже идти?

— Наверное, даже нужно — улыбнулась она. — Рабочий день давно уже закончился… давайте, я вас провожу.

— Спасибо, я сама…

— Ну ваша же машина около студии осталась, я вас туда и подвезу. Дело-то мне отдадут, и я хочу у вас кое-что спросить. А снова вас в прокуратуру вызывать не хочется, да и вам, наверное, неудобно будет.

— Ну тогда спрашивайте…

Все же следователи у нас, оказывается, с головой дружат. А еще и дело свое все же знают: к вопросам Таня подготовилась очень хорошо — в особенности учитывая, что и времени у нее почти не было. Интернет — он, оказывается, не только котиками заполнен: пока я делилась с "вышестоящим начальством" своими соображениями, Таня успела не просто найти определенные документы, но и вникнуть в некоторые особенности американского патентного права:

— Скажите, Оля, вы писали завещание?

— Нет конечно, а что, вы думаете уже пора?

— Оля, сначала объясню, почему задаю эти вопросы. Видите ли, меня смутили два момента: во-первых, оба покушения — а я почти не сомневаюсь, что это были именно покушения на убийство — подготовлены так, чтобы внешне они выглядели случайностью. Если бы не вы, то никто и не понял бы, что клапан заменили… а с бомжом тем… ну, в общем как-то так. Во-вторых, причин для такой тщательной подготовки просто не видно. Но теперь вы рассказали про патент… извините, что я так невнятно говорю.

— Ничего, все понятно, я слушаю.

— Так вот, у вас нет родственников, которые могли бы претендовать на наследство.

— У меня и наследства-то нет. Разве что квартира в городке — но за нее хорошо если тысяч двести выручить можно.

— Я не об этом. По американским законам если у держателя патента нет наследников первой и второй очереди, то предмет патента становится общественным достоянием — ну, если, конечно, нет завещания. Но я думаю, что теоретически завещание можно и сфальсифицировать — ведь за патенты на какую-нибудь кнопку на экране компьютера в судах рассматриваются многомиллионные иски.

— Не этот случай. Марион — это жена Фрэнка, того американца, который помог мне в Америке ученую степень получить — на своем заводе эти клапана выпускает, и я получаю целых десять процентов с выручки: бешеные деньги по американским понятиям. Вот только за май я с этого получила почти двести долларов, а за июнь уже двести тридцать. Думаю, что за такие деньги даже морду набить и то желающих не найдется.

— Но ведь если вдруг понадобится не пара сотен ваших клапанов, а несколько миллионов…

— Таня, в мире выпускаются десятки тысяч разных типов клапанов. Мой годится лишь для магистралей высокого давления с низким расходом, причем исключительно для очень коротких магистралей, длиной до пары метров. Долго объяснять, но суть проста: область их применения очень узка, и во всем мире вряд ли получится найти потребителей больше чем на пару тысяч их в год. В кино… в Голливуде уже сделали пяток пневмокорсетов с моими клапанами, но теперь их хватит на весь Голливуд, им больше не надо. Еще… сейчас половину продукции у Марион покупает фирма, делающая роботов для укладки персиков в ящики. Но учитывая, что даже два десятка мексиканцев обходятся дешевле, я удивлена, что у них хоть кто-то этих роботов покупает. А прочие… нет, вряд ли.

— Возможно вы не видите какого-то иного их применения…

— Возможно. Но если речь зайдет о миллионах, то наверное проще патент просто купить? Или хотя бы ценой поинтересоваться?

— Может боятся засветиться и думают, что вы очень много попросите?

— Честно говоря, я не знаю. Все это мне кажется такой… такой… таким бредом, что я даже пока и бояться по-настоящему не начала.

— И не бойтесь. Я постараюсь… мы очень постараемся ваших недоброжелателей найти. Причем очень быстро: если задержимся хоть немного, начальник УГРО с нас шкуру спустит. Причем не одну…