Я - Алкаш

…ладно, 4 тыщи есть, до дома доберусь!

Вот так гуляют молодые провинциальные писатели, даже не донёсшие свои «рукописи» до редакции. Правда, сам офис издательства, куда хотел отдать своё нетленное произведение, я всё – таки увидел! И мне стало грустно – слишком солидно всё выглядело, «секьюрити» у входа, крутые иномарки на парковки. Всё это наводило на мысль, что контора солидная. Но всё равно будущим летом я постараюсь прорваться к главному редактору. А что собственно мне терять, неправда ли?

И так вы, наверное, уже поняли, что я потерял почти все деньги, которые брал в поездку. Потерял или украли – какая собственно теперь разница. Обнаружив утром пропажу, я понял, что мой вояж в город на Неве окончен, надо было срочно выезжать на родину. Через горничную я купил себе билет на поезд, и заказал прощальный обед в номер, кстати, половину пришлось отправить обратно, так как денег не хватило. У меня смутные подозрения, что именно в «кабаке» меня и обули. Но даю честное слово – никаких «блядей» не было, так что клофелин отпадает.

В 14.00 меня попросили очистить номер, а поезд был аж в 20.35. Пришлось на последок побродить по улицам «колыбели трёх революций». И вот, что поразило – почти нет «лиц кавказкой национальности», за этот факт я ещё больше зауважал этот город. Даже шаурмой (по-питерски – шавермой) здесь торговали русские бабки, и хозяевами маленьких кафешек тоже были люди со славянской внешностью. Вот уж не знаю, чья заслуга в такой «чистоте» города – бандитов или администрации, но жители должны сказать большое спасибо. В моём родном городе от «черножопых» житья нет. Очень понравился Невский, как – то приятнее ступать по гранитным плитам, чем по асфальту. Заглянул в один из знаменитых дворов – колодцев – приспичило поссать. В этом дворе шёл косметический ремонт зданий, строители были сплошь раскосые ребятки, уж не знаю из какой страны приехавшие, подозреваю также, что и в других дворах происходило то же самое. Кстати, на моё мочеиспускание, они не обратили ни какого внимания – продолжали заниматься своей работой с восточной невозмутимостью. Перед самым уже вокзалом я зашёл в магазинчик и купил пять (!) «чекушек» водки, причём попросил именно питерского разлива, хотя какая мне уже была разница. Самое интересное, что никакого разочарования по поводу своей поездке, я не испытывал. Даже денег по большому счёту было, не жаль, а может, просто всё нивелировал принятый алкоголь. Наверное, уже то, что я сумел сделать всё как задумывал, осуществилось, уже сам факт поездки меня радовал. Уже тогда в голову даже мысли не приходило, что я оставлю работу над книгой, ведь жизнь подкинула ещё сюжетов. Да и рутинный круг был разорван.

Слишком долго я засиделся в своём «скумбриево – сельдевом царстве», оброс «жирком» дармовых – по своей сути – денег. Вояж в Питер, с последующей серией «санаторных белочек» подвели черту под четырёхлетнем лежании в тёплом болоте, где спокойно и тихо, где хорошо кормят, а в голову приходят мысли о своей гениальности.

Стало очевидным, что сварил я манную кашу для кретинов, без соли и других приправ. Ведь понятно теперь, что меня и самого мутило от этой приснятины, так, что я даже лишний раз боялся перечитать написанное. Всё!!! Буду писать, как было на самом деле, не взирая на лица и не боясь, что «срок давности ещё не истёк». Да – да, всё равно буду, потому, что если брошу эту затею вообще сгину в трясине «гладкой житухи», завязать с которой сам я просто не в состоянии. Да и не во мне только дело – бросить свою «сладенькую» работку не позволяют две мои горячо любимые женщины – мать и тётка, вернее не позволяет, мыль о том, что им опять придётся считать каждую копейку, горбатиться на дурацких работёнках (типа разноски газет за гроши). Был бы я один, всё стало бы гораздо проще, по крайней мере, я бы спокойно бросил это «сытое» болото, и упёрся бы доказывать, что действительно претендую на звание «писателя». Я был бы один на один со своими проблемами, и груз в виде двух старух (чего уж лукавить) у меня бы за спиной не висел. А уж там – кто кого – или я бы прогнул этот мир под себя, или бы меня сломали.

Кстати тетка, в какой то мере и открыла мне глаза на истинную стоимость моей писанины. Я всё – таки решил показать свои «произведения» постороннему человеку, вынести их как говориться «на суд читателя». Проще говоря, выйдя из больницы, я просто заставил прочитать свои опусы (представьте даже про футбол) свою тётку. Тётя Соня – человек, которому я полностью доверяю, мать я просто безгранично люблю, а тёткино мнение для меня порой наиболее важное из всех. Даже о своей неожиданной женитьбе (неожиданной естественно для моих родственников, я то припёртый к стенке своей порядочностью знал о супружестве, по факту появления такового варианта продолжения своей жизни). Так вот – тактичный человек, тётя не сказала, конечно, что все эти мои произведения просто «херня», а тонко намекнула, что «это» читателям будут не интересно. И дело не в прямой графомании автора (меня то бишь), по крайней мере я настойчиво просил говорить мне только правду (литературный вкус у тётки надо сказать отменный – «карманную» литературу на дух не переносит), а просто в том, что «манная каша, размазанная по блюдечку, да ещё и остуженная» будет просто скучна и неинтересна нашему обывателю, у которого таких знакомых алкашей половина знакомых. Большой неожиданностью для меня тёткино откровение не стало. Я и сам чувствовал, что всё, что я написал пошло и тошно. Таких историй пруд – пруди, всё это я себе очень хорошо представлял. И поразмышляв пару дней, я понял, что надо снимать «табу» на темы, которые сам же себе и выставил. Чего, а главное кого я боюсь? Надо честно говорить о причинах, о своих действиях и поступках других людей. Ведь именно подоплека поступков и является самой «вкуснятиной» для любого читателя. Ни, как и что сделал герой, а почему он это сделал, что его подвигло на эти действия, или какие люди стали причиной того или иного поступка. А та недосказанность, все эти полунамёки, да обещания « вернуться к этому попозже» не кому не нужны. Читатель, открывая книгу, за редким исключением врят ли захочет что – то додумывать за автора, или решать его психологические ребусы. Он хочет «действа».

Что ж он его получит, чего – чего а «действа» недосказанного у меня в запасе уйма. Вернее все «действа» и остались за кадром, а на бумаге были только слюни и сопли, охи и вздохи, да результаты «действий». Сюжета не была как такового вообще. Вообщем (вот ещё словцо от употребления, которого мудрая тётя советовала мне решительно отказаться, логично объясняя, что этим не литературным оборотом, я с головой выдаю свой непрофессионализм) и целом я решил продолжить. В конце концов, за неполные полгода книги не пишутся, даже не претендующие (а вернее скорее именно такие) на звание «шедевр».

Короче говоря, до дома я добрался, хотя и не без проблем. На сей раз с попутчиком мне не повезло, правда, опять ехали в купе вдвоем. Сержант сверхсрочник ехал домой в отпуск, пацанчик оказался говорливым не в меру и от моего предложения выпить не отказался. Но пить, как выяснилось, не умел, ибо утром по приезду в Нижний оказалось, что мой служивый сосед облевал ночью коврик, который лежал на полу в купе. А так как сам виновник благополучно сошёл ещё в Дзержинске, то виновным проводницы естественно посчитали меня и вызвали наряд милиции. Денег у меня не осталось ни копейки – жопа конкретная. Я уже был готов отдать «ментам» мобильник, но видно есть ещё порядочные люди в МВД. Лейтенант от такой своеобразной взятки решительно отказался, и посоветовал, как– то задобрить проводниц. И, слава Богу, что я приобрёл в Питере две огромные плитки шоколада. Девочки поворчали, но, видно пожалев меня и видя мою похмельную физиономию (а опохмелиться, к сожалению, ничего не осталось), согласились и на такое подношение. Влетев, домой я первым делом потребовал от матери денег и помчался в минимаркет – запой начался.

Закончился он, как и всегда в последние годы, в психиатрической больнице, где незабвенная Екатерина Ивановна – мой «домашний врач» так сказать, уже приготовила мне место в палате. Там, в этом «доме скорби», где – то через неделю, придя в себя окончательно, я стал анализировать случившиеся за последние полгода.

Прямо, блядь, чуть не накаркал! Нет до инфаркта или инсульта дело не дошло. Но три подряд приступа «белой горячки» это, пожалуй, чересчур. Слава богу, всё это происходило в стенах родной психушки. А если бы приступы начались в Питере, например, как десять лет назад в Нижнекамске? Финал мог бы быть гораздо печальнее. Все перипетии виртуальной «белогорячечной» реальности останутся скрытыми от вас, уважаемые читатели. А сами бы вы смогли всё это пережить! Ручаюсь, адреналина бы хлебнули «по самое не хочу»!

«Delirium tremens», в простонародии «белая горячка» начинается уже после запоя, после того как вы бросили пить, в этом то вся и жуть. Казалось бы, всё – вы благополучно вышли из запоя, состояние нормализовалось, ан нет – в один прекрасный (совсем наоборот) момент «крыша» у вас съезжает, и вы творите, чёрт знает что. Именно вот чёрт и знает. Боже, что только не приходило в мою больную голову – кошмар! Я то старый алкоголик и знаю прекрасно, что начнётся вслед за запоем. Поэтому, я и не прекращал пить, пока не добрался благополучно до дома, а уже там дал себя увезти в больницу, прекрасно осознавая, что меня ожидает. Правда, всё то, что мне пришлось пережить, превзошло все ожидания. Кошмары стали сниться сразу же, но это было только начало. Я даже попросил принести тетрадь, что бы записывать этот высокохудожественный бред. И ведь записывал же! Правда, сейчас хоть убей, не могу разобрать свою писанину.

За то, пока я размышлял, стоит ли обнародовать свои размышления, как у меня чуть было, не увели идею. Удар последовал, откуда и не ждал. Андрей Макаревич написал книгу «Занимательная наркология». Правда, ознакомившись с произведением, уважаемого мною музыканта и поэта, я понял, что в питие господин Макаревич – любитель, да просто любитель выпить и закусить. Я же – профессионал. КАК и ЧТО пить, и чем при этом закусывать – знают многие или, по крайней мере, слышали об этом. Прочитав вашу книгу, Андрей хочется бежать в магазин и прикупить пару пузырей, так настольгирующе восхваляевамого вами, портвейна. Мне же хотелось показать, что грань между вкушанием вин и употреблением всего «что горит» очень тонка. Не успеешь оглянуться, как вместо хрустальной рюмочки с водкой, в твоей уже дрожащей руке будет «аптечный фанфурик». И ни кто от этого не застрахован. НИ КТО!

С ДРУГОЙ СТОРОНЫ УЧТИТЕ – НА ТОМ СВЕТЕ НЕ НАЛЬЮТ.

В трезвости есть свои прелести, да уж больно скучно. Ты заранее обрекаешь себя на одиночество. Ибо трезвый пьяного не разумеет. Ты всегда будешь лишним на этом празднике жизни, как говаривал классик. Решив завязать, будьте готовы к тому, что вы потеряете друзей. Собутыльников, скажите вы и будете правы, но не вовсём. Трезвый образ жизни – это сродни уходу в монастырь. И не подготовленному нечего и думать не о том, не о другом. Господи, до чего же выть охота! В запой, что ли уйти?