Я люблю тебя, небо

Глава X

Полет по любому из упражнений программы чемпионата мира длится немногим более десяти минут, а подготовка к нему занимает годы и предопределяет успех или неудачу выступления. Как сконцентрировать знания, умение и волю спортсмена, полученные им за время учебного года продолжительностью в 363 дня, 23 часа и 50 минут, в оставшиеся 10 минут выступления, когда удесятеряется ритм жизнедеятельности человека, когда отсчет времени идет по долям драгоценных секунд, наполненных огромной затратой физических и духовных сил? Квалифицированный ответ на этот вопрос стал бы большим подспорьем в достижении высоких спортивных результатов.

Жизнь спортсмена летит по замкнутому циклу, состоящему из трех этапов. Первый — период тренировок и всесторонней подготовки к выступлениям. Он мне больше всего по душе: строгий режим, строгий контроль своих действий, поступков и даже чувств Мышцы наливаются силой, оттачивается мастерство, крепнет воля к победе — идет творческая работа.

Второй этап — участие в соревнованиях — самый ответственный, самый трудный. Это экзамен на спортивную зрелость.

Третий период менее приятный — время спада духовных и физических сил, особенно когда проигрываешь, время анализа и скрупулезного изучения пройденного пути.

После окончания борьбы спортсмен еще долго находится под впечатлением своего удачного или неудачного вылета; еще и еще раз вспоминает все нюансы состязаний, вольно или невольно дает оценку своим действиям, глубже осознает свои недоработки и промахи.

Таким образом, у спортсмена начинается подготовительный этап к очередным спортивным сражениям. Он переосмысливает полученный опыт, планирует свою дальнейшую подготовку. Очень полезно в этот период сделать для себя записи, так как со временем острота восприятия последних событий исчезает, забываются хорошие мысли и решения.

Смена обстановки, семья, друзья, не связанные с авиацией увлечения — все это временно как бы оттесняет размышления о спорте на второй план.

Многие, в том числе и я, очень боятся этого состояния. Все кажется, что ты — не настоящий спортсмен, что у тебя не хватает любви к своему делу. Это заблуждение — такое состояние вполне закономерно и даже необходимо. Видимо, все-таки нельзя целый год жить одним стремлением, невозможно ежедневно сохранять на высоком уровне свою спортивную форму, необходима разрядка, нервам и мускулам нужен отдых от полетов. Надо уметь не только предельно собираться перед соревнованиями, но и, по возможности, на какое-то время полностью отключаться от самолета с его заботами. Это напоминает маневр водителя автомобиля перед крутым подъемом: увидев, что мощности мотора недостаточно для взятия высоты, он отступает назад для мощного разгона и, создав необходимый запас скорости, уверенно преодолевает препятствие.

Неверно было бы думать, что такой период — потерянное время в спортивной подготовке. Задача спортсмена в это время — максимально зарядить свои нервные и мышечные аккумуляторы к предстоящим тренировкам и соревнованиям. Но делать это нужно осторожно, без насилия над собой, умело сочетая принципы «хочу» и «так надо». Хорошо в этом помогают туризм, охота, экскурсии, общение с природой — то есть такие способы физической нагрузки, которые не связаны с волевыми усилиями и способствуют хорошему настроению.

Но уже через месяц-другой у спортсмена появляется «голод» к своему виду спорта. Все чаще и чаще думаешь о тренировках, с удовольствием изучаешь новые программы соревнований, составляешь всевозможные комплексы, планируешь свою дальнейшую работу, словом, появляется непреодолимое желание снова и снова окунуться в атмосферу авиационной жизни. Вот тогда-то спортсмену с помощью тренера надо активизировать свою деятельность. Теоретические занятия по глубокому изучению материальной части самолета и мотора, обмен опытом, составление методических разработок, усиленные занятия физической культурой и спортом — все в строгом соответствии с планом работы, с соблюдением распорядка дня и режима, с известными волевыми усилиями, когда в жизни спортсмена вступает в силу основной принцип: «Так надо для пользы дела». Потенциальный запас знаний, мускульной и нервной энергии на этом этапе продолжает пополняться уже активным способом, и от того, насколько это будет умело сделано, зависит количество предполагаемых тренировочных вылетов и, соответственно, степень мастерства, с которым спортсмен придет к началу соревнований.

Полеты — наиболее ответственное время в подготовке спортсмена. Нужно так организовать работу, чтобы не пропала даром ни одна минута, чтобы каждый новый вылет был шагом вперед в овладении искусством высшего пилотажа. Очень важно правильно распределить запас энергии на тренировки и само выступление, используя индивидуальный подход и принцип постепенного увеличения объема и интенсивности нагрузок, планируемых на спортивный сезон.

Известно, что для повышения мастерства в тренировке необходимы большие нагрузки, которые, естественно, серьезно утомляют спортсмена. Поэтому последующий отдых следует считать таким же необходимым компонентом тренировочного процесса, как и нагрузку. Отдых необходим для накопления, как выражался И. М. Сеченов, «энергии нервных центров», и для предупреждения переутомления центральной нервной системы. Таким образом, главным условием развития тренированности и повышения мастерства является оптимальное чередование нагрузок и отдыха.

Все эти мысли принадлежат не мне. Они — результат обобщения нашего коллективного опыта работы на сборах, итог частых и горячих споров и дискуссий.

...Заканчивались очередные сборы. Я отпросился домой на несколько дней раньше: хотелось встретить в кругу семьи день рождения своей жены. Вадим и Алексей вызвались проводить меня до Центрального аэровокзала.

Когда перед разлукой собираются вместе друзья, трудно удержаться от соблазна посидеть за столиком в ресторане. Соблазнились и мы, благо следующий день не был летным. Сухое грузинское «твиши», шашлыки, фрукты, легкая музыка — все это располагает к беседе. Ребята подшучивают по поводу моего досрочного отъезда домой. Всем троим тепло и хорошо. Но надо прощаться...

Экспресс «Центральный аэровокзал — аэропорт Домодедово» торопливо наматывает на колеса километры отличной асфальтированной дороги. Огромное вечернее солнце катится по крышам высотных зданий. Дорога к родному дому поднимает настроение; думается легко и приятно.

Я, закоренелый командировочный, заметил такую закономерность в своих мыслях и чувствах: пока летишь до Урала (это половина пути до семейного очага), чувствуешь себя еще москвичом, а дом где-то там, далеко впереди... После Урала я уже сибиряк, кемеровчанин, и дом совсем рядом, будто и не было двухмесячной командировки, а Москва и москвичи — где-то уже там, далеко.

Автобус вырвался из объятий городских светофоров и, набирая скорость, помчался в живописном зеленом коридоре подмосковных березовых рощ: в раскрытые окна потянуло вечерней прохладой и головокружительным ароматом лесных цветов. Мои мысли были еще в Москве.

Какие все же замечательные ребята у нас в команде: Алексей, Игорь Егоров, Валентин Пономарев, ну и, конечно, Вадим... А девушки? Тоже ничего! Корчуганова, Васильева, Соловьева, Пересекина... Стоп! Непонятное беспокойство почувствовал я и заерзал. Мой сосед, полный, грузный мужчина в темных роговых очках и синтетической шляпе, очнулся от дремоты и недовольно посмотрел на меня. Я вежливо сказал: «Извините», а раздраженно подумал: развалился на полтора места и еще недоволен, а я тут сижу, как собака на заборе, на самом краешке...

Так откуда же это беспокойство? Вадим и Пересекина завтра летят домой, в Минск, где должны будут выступать на большом авиационном празднике. Трудный, рискованный у них номер, — полет двух самолетов «голова к голове»: она в перевернутом полете вверху, он — на расстоянии двух метров внизу, — но ведь это не в первый раз. Правда, они не тренировались в Москве, и номер этот им запрещен. Советовали и мы Вадиму отказаться от выступления. Но где там. Пересекина настаивала, Вадим пообещал и не может не сдержать своего слова.

Таисия Пересекина вошла в сборную стремительно и уверенно, как говорится, без стука в дверь, хотя имела за плечами всего два года полетов в Казанском аэроклубе. Веселая, энергичная с круглым задорным лицом, на котором трудно было уследить за сменой выражений, она своей скороговоркой могла в течение пяти минут заговорить любого. Пересекина молниеносно очаровала всю мужскую половину сборной. Мужчины преобразились, подтянулись, приосанились. Алексей в первый раз за все сборы наутюжил стрелки на своих брюках, Вадим более тщательно скоблил безопаской подбородок, а я, чего греха таить, дольше обычного задерживался у зеркала, тщетно пытаясь замаскировать залысины жалкими остатками шевелюры.

После полетов Таисия встречала нас у самолета, восторженно хлопала в ладоши, заливая нас синим сиянием своих огромных глаз. Мы старательно объясняли ей все тонкости выполнения трудных фигур и ревниво следили, чтобы она улыбалась всем поровну. Пересекина была способной ученицей и очень скоро опередила своих подруг; дважды она была чемпионкой СССР, а на московском чемпионате мира стала серебряным призером.

Но с девчонками Таисия не дружила. Это было непонятно. Непонятно было и то, что Шумилов относился к ней настороженно, на разборах полетов ей всегда доставалось больше других.

Несколько лет назад Пересекина вышла замуж, переехала в Минск, очень скоро завоевала там популярность и была избрана президентом самолетного спорта республиканского комитета ДОСААФ. И все-таки Шумилов видел куда дальше и глубже нас. Звонкая слава и шумные чествования оказались непосильной нагрузкой для Таисии. По всем признакам, она заразилась звездной болезнью, той самой, при которой спортсмен, уверившись, что он действительно талант-самородок, находка для коллектива, начинает требовать к себе какого-то особого внимания, переоценивает свои возможности и, в конце концов, может утратить самое главное — чувство ответственности перед другими людьми.

А может, мне это только кажется и по отношению к Пересекиной я несправедлив?..

Коротка июньская ночь, а на самолете, летящем на восток, ее практически нет: вечерний закат Москвы слился с кемеровской утренней зорькой. Сколько радостей сулит мне приближающийся день! Черт побери, до чего же медленно ползет этот ИЛ-18, всего каких-нибудь 650 километров в час! Эй, ямщик-пилот, не жалей многие тысячи лошадиных сил, поддай газу!

Странно устроен человек: живет себе много лет в одной квартире, долго работает на одном производстве, встречается с одними и теми же людьми, думает с ними одни думы. И жизнь начинает казаться ему серой, однообразной. Тянет «махнуть» куда-нибудь далеко, в неизведанное. А стоит не побыть дома неделю-другую и уже влечет в родные края, в свой «замкнутый круг».

Вот под крылом, мелькнула лента Томи. Река как река, но только она мне дороже и лучше Волги, Днепра и Дуная. Она — мое детство, моя юность, она — частица моего внутреннего мира. Вон плодопитомник, где мы с Валькой Александровым писали березки. Здравствуйте, блондинки! Как вы выросли, похорошели! А за ними раскинулся знакомый с детства городской пейзаж, непрерывно пополняющийся новыми зданиями и заводскими трубами.

Здравствуй, мой город, здравствуй, родной дом!

— Володька-бродяга, здорово! Откуда прилетел?

Это друзья-летчики. Обступают полукругом, десятки вопросов. Внимательно слушают, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Я становлюсь словоохотливым, рассказываю с жаром о поездке — приятно сознавать, что ты интересен людям.

— Владимир Давыдович, здравствуйте! С приездом! Мы вас давно ждем, хотим пригласить на выпускной вечер.

А, это школьники-десятиклассники! Им я, оказывается, тоже нужен. Хорошо!

По дороге до дома — десятки встреч. Меня знают и помнят. Я могу быть полезным для них. Вот оно счастье — быть нужным людям.

Вечером у меня в квартире пир горой, и гости пьют, конечно, не чай; забыли у нас эту добрую традицию — ходить в гости ЧАИ гонять. Сейчас все больше на водку нажимают. А мне нельзя — я спортсмен и на носу — чемпионат.

А в три часа ночи раздался телефонный звонок, резкий и требовательный. Из Москвы звонит Алексей:

— Крепись, Мартин, погиб Овсянкин... Это случилось в Минске, во время его совместного полета с Пересекиной...

Трагическая гибель Вадима надолго омрачила настроение ребят. Но среди нас не нашлось ни одного, кто бы хоть на минуту усомнился в избранном пути.