Я познаю мир. Великие путешествия

Английская «Московская компания»

1554 год, зима. Но полярная ночь уже завершилась, взошло солнце, польские поморы отправились к кромке льда для охоты на нерпу. И вдруг у Мурманского берега, в устье реки Варсины увидели невесть откуда взявшиеся два судна. В двинской летописи записано: «...стоят на якорях в становищах, а люди в них все мертвы и товаров на них много. И всего на судах 63 человека. Все умерли, замерзли до смерти».

В следующем году английские купцы посетили корабль, забрали все товары и съестные припасы, а также тела погибших. А еще через год попытались вернуть корабли в Англию, но они не дошли, бесследно исчезнув; по-видимому, потонули во время шторма.

Корабли принадлежали экспедиции, поставившей перед собой историческую задачу: пройти в русский северный порт Архангельск, а затем дальше на восток, изыскать путь в Индию вдоль северных берегов Европы и Азии. Автором проекта экспедиции был венецианец Себастьян Кабот, сын Джона Кабота, открывшего в 1497 году (вторично после норманнов) северо-восточную Америку.

Себастьян Кабот жил в Англии и, используя знаменитую фамилию отца, выдавал себя за бывалого мореплавателя, хотя таковым не был. При его деятельном участии в Лондоне создали Общество купцов для открытия новых земель и морских путей. Был собран довольно значительный капитал, на который куплены три корабля.

Кабот был уверен, что экспедиция встретит на своем пути пролив, подобный найденному в Южном полушарии, и пройдет по нему в Китай и Индию. Начальником экспедиции был утвержден дворянин Хью Уиллоуби. Он не был моряком, но помощником его — главным штурманом флотилии — стал талантливый мореход Ричард Ченслер.

В мае 1553 года Лондон торжественно провожал экспедицию, с которой связывали великие надежды. Толпы народа стояли на берегах Темзы, а корабли салютовали пушечными выстрелами. Так же провожали в Португалии Васко да Гаму и Магеллана, в Испании — Колумба. Настал час Англии. Однако ей повезло меньше.

Неудачи начались сразу же. Сильные встречные ветры тормозили продвижение флотилии, так что только через три месяца подошла она к северной оконечности Европы, которую Ричард Ченслер назвал Нордкап. Здесь сильный шторм разлучил корабли. Уиллоуби потерял корабль Ченслера из виду и привел два корабля к земле, появившейся на 72-м градусе широты. Решив, что это неизвестный остров, Уиллоуби назвал его своим именем. Потом выяснилось, что это был юго-западный выступ Новой Земли, давно посещавшийся русскими поморами.

В инструкции, написанной Себастьяном Каботом, предписывалось вести на судах экспедиции судовой журнал (кстати, впервые в истории мореплавания). Благодаря ежедневным записям известен весь ход плавания.

Встретившись с неведомой землей, Уиллоуби два дня шел на север, но один из кораблей дал течь, тогда он решил повернуть на юг. Однако, море становилось все мельче и мельче. Чтобы не сесть на мель, корабли берут курс на запад. Через месяц достигли ка-кого-то берегд. «Видя, что время года уже позднее и что погода плохая: мороз, снег и град, точно уже наступила глубокая зима, мы сочли за лучшее зазимовать здесь». Так записал Уиллоуби в судовом журнале. А через три месяца все 63 человека были найдены мертвыми. Все они погибли от холода и цинги. По-видимому, сыграло свою роль и отсутствие опыта у руководителя экспедиции.

Ричард Ченслер в то же время благополучно достиг Архангельска, где был радушно встречен русскими, давно стремившимися к установлению торговых отношений с Западной Европой. Ченслер был приглашен в Москву к самому царю Ивану Грозному. Он был первым англичанином, который с ним встретился. И результатом было преобразование английского Общества по поиску неизвестных земель в «Московскую компанию», нацеленную на торговлю с Россией. Себастьян Кабот стал директором компании, а Ченслер снова отправился к русскому царю и получил от него льготы для английских купцов. Он возвращался вместе с царским послом; при крушении корабля у берегов Шотландии Ченслер утонул. Посол же спасся, и торговля была налажена.

Англичане не оставили своих планов найти северо-восточный проход в Китай, и в 1580 году экспедиция, организованная Московской компанией на двух судах под командой Артура Пита, участника плаваний Уиллоуби, сумела даже пройти через пролив Югорский Шар в Карское море, но тяжелые льды заставили ее вернуться. Это были первые англичане в Карском море.

В конце XVI столетия инициативу в поиске прохода через Северный Ледовитый океан в Восточную Азию перехватили голландцы. Неоднократно плававший на Севере, в том числе и с русскими, Оливер Брюнель по поручению русских купцов Строгановых дважды совершил плавание с товарами в устье Оби.

Три открытия Шпицбергена

В исландской летописи под 1194 годом есть такая запись: «Найден Холодный берег (Свальбард). От Северной части Исландии — четыре дня морского пути до Свальбарда, ... но один день на север до ледяных пустынь Гренландии».

Большинство ученых Скандинавии считают, что здесь речь идет о Шпицбергене. Некоторые склонны думать, что норманны открыли всего лишь восточный берег Гренландии. Но спор разрешил Фритьоф Нансен, доказавший, что плывущие из Северной Исландии на север вдоль кромки льда суда викингов непременно должны были наткнуться на Шпицберген. Это была последняя земля, открытая норманнами. Вряд ли кто-нибудь видел берега Шпицбергена раньше их. Но более поздних открытий этого архипелага было по крайней мере два.

Официальным открытием считается 1596 год, когда архипелаг обнаружила голландская экспедиция, в которой штурманом был самый опытный в Голландии полярный мореход Виллем Баренц, следуя на северо-восток, в поисках Северного морского пути — в Китай и Индию. Было два корабля. Вторым командовал Ван Рейп.

Первое плавание Баренца было неудачным, хотя он и дошел до северного мыса Новой Земли, названного им Ледяным (теперь — мыс Желания), но затем ему пришлось вернуться, потому что дальше не. пустили льды. От берегов Норвегии голландские корабли пошли почти прямо на север, чтобы войти в свободное ото льда полярное море, в существование которого верили моряки.

Неожиданно они наткнулись на остров. Около него встретили белого медведя, и остров назвали Медвежьим. Через четыре дня пошли дальше на север, немного уклоняясь к востоку. 19 июля около 80° с.ш. голландцы увидели остроконечные горы и приняли их за часть Гренландии. Они дошли до северной оконечности острова, но, встретив непроходимые льды, повернули назад, к острову Медвежьему, от которого двинулись вдоль кромки на восток, к Новой Земле.

Открытой ими, как они считали, части Гренландии дали название Шпицберген, то есть Острые Горы.

Корабли разделились. Баренц повел свой к Новой Земле, а Ван Рейп — прямо на север. С трудом пробираясь сквозь льды, Баренц дошел до мыса Желания, обогнул его и вынужден был остановиться на зимовку в Ледяной бухте на карском берегу острова. Голландцы построили из плавника большую избу с очагом посередине и отверстием для дыма над ним. Началась зимовка благополучно, но в полярную ночь все же не удалось избежать цинги: люди стали умирать. Не избежал этой участи и Баренц, тело которого по морскому обычаю было опущено в море.

На двух шлюпках голландцы двинулись в обратный путь и встретились с голландскими кораблями в порту Кола. В Амстердам из семнадцати зимовщиков вернулись двенадцать.

Когда миновало 250 лет после смерти Баренца, море Северного Ледовитого океана между Шпицбергеном и Новой Землей было названо его именем.

Свое открытие Шпицбергена, возможно, раньше Баренца, совершили русские северные мореходы — поморы.

Издавна из Холмогор и других селений на берегу Белого моря ходили на промыслы в Ледовитый океан поморы на своих небольших, ловких, увертливых суденышках — лодьях. Когда они достигли Шпицбергена, установить невозможно. Возможно, впервые поморы побывали на Шпицбергене, по крайней мере, за полвека до открытий Баренца.

О плаваниях русских на Шпицберген известно много. Более двадцати мест с остатками их поселений изучено археологами. Найдено множество предметов промысла и быта.

Поморы назвали Шпицберген — Грумант, тоже считая его частью Гренландии. Те, кто плавал туда, величались груманланами. Они были, конечно, героями-мореходами. Ведь им приходилось идти к островам среди льдов, преодолевая штормы и ветры Баренцева моря. Нередко они оставались на зимовку, а иногда и не на одну.

Упорный Генри Гудзон

Поступивший на службу в основанную Себастьяном Каботом в Лондоне «Московскую компанию» Генри Гудзон, получил от нее в свое распоряжение небольшое судно (барк) с двенадцатью матросами. Перед ним была поставлена задача: достичь Японии северным путем — непосредственно через полюс, где предполагалось существование свободного ото льда моря.

В июне 1607 года Гудзон направился на север вдоль восточного берега Гренландии, потом, следуя кромке льдов, пошел на севе-ро-восток и на 78-м градусе широты встретил остров, который принял за Новую Землю, хотя это был Шпицберген. Обогнув остров с севера, Гудзон достиг уже 80° 23' с.ш. Дальше льды его не пустили, и он, повернув на юг, открыл небольшой вулканический остров, которому дал имя «Зубцы Гудзона». Остров открывали после него еще пять раз, и он получал различные имена. Закрепилось за ним название Ян-Майен, по имени вторично открывшего остров через четыре года после Гудзона голландского капитана.

В район полюса Гудзон не попал, но на следующий год предпринял еще одну попытку, направляясь теперь через Баренцево море в Карское через пролив Карские ворота. И тут пришлось отступить, но плавание имело практический результат: в одной из бухт Гудзон встретил необычайно много тюленей. Он сообщил об этом, и вскоре множество судов из разных стран устремилось на Шпицберген, тем более еще раньше Баренц видел и китов в омывающем западные берега архипелага Гренландском море. В начале XVII века настоящая «китовая война» разыгралась вокруг Шпицбергена. В ней участвовало несколько европейских стран. Наиболее активны были голландцы: за столетие они уничтожили не менее 60 тысяч китов.

На острове Амстердам возник большой город, в котором скапливалось до десяти тысяч человек, занимавшихся вытапливанием китового сала (ворвани). Город так и назывался по-голландски — Смеренбург (Ворваньград).

А Гудзона в Лондоне ждала неприятность. «Московская компания» уволила его как не оправдавшего надежд на отыскание северного пути в Японию. Гудзон перешел в голландскую Ост-Индскую компанию. И здесь он получил такое же задание — отыскать северный морской путь в Восточную Азию. На корабле со смешанной англо-голландской командой он поднялся в Баренцовом море до 72° с.ш., но, встретив тяжелый лед, повернул на юго-запад.

Гудзон решил попробовать пройти в Тихий океан северо-западным путем. Он надеялся обнаружить пролив на севере Северной Америки, но и это ему не удалось. То, что он принял за пролив, оказалось рекой, впоследствии названной его именем. Тем не менее неутомимый мореплаватель не отчаивался и, не рассчитывая на дальнейшую поддержку голландской компании, снова перешел на службу в английскую Ост-Индскую компанию. Ему предоставили небольшой корабль «Дискавери», с экипажем 23 человека. 17 апреля 1610 года Гудзон отправился в очередное плавание. Не зная, что оно будет последним, он взял с собой сына-подростка.

От Исландии «Дискавери» пошел на запад и, обогнув с юга Гренландию, стал искать пролив среди островов Северо-Восточной Америки. Он его нашел — проход между островом Баффинова Земля и полуостровом Лабрадор. В этом узком коридоре, забитом льдом, было нелегко пробиваться, но шторм взломал льды, и корабль, прижимавшийся к северному берегу пролива (потом он был назван Гудзоновым), смог пройти на противоположную сторону, где открылось широкое пространство свободного ото льда моря.

Гудзон решил, что это и есть выход в Тихий океан и направил судно вдоль берега на юг. Прошло около двух месяцев, и «Дискавери» попал в сужающийся к югу залив: берег поворачивал на север. Конечно, команда была недовольна, и Гудзон, желая предотвратить бунт, высадил с корабля на верную погибель зачинщика смуты.

Корабль застрял во льдах, а потом оказался выброшенным на берег. Пришлось дожидаться весны.

Зимовка прошла благополучно: цинга не посетила моряков, потому что вокруг было много дичи и рыбы, да и топлива хватало. А вот, когда в июне следующего, 1611 года, корабль спустили на воду и, медленно лавируя среди льдов, двинулись на север, Гудзон сказал, что намерен продолжить поиски пролива, команда взбунтовалась.

Матросы оставили Генри Гудзона с сыном и семерых, оставшихся ему верными офицеров в шлюпке, не снабдив ни оружием, ни продовольствием... Судьба их неизвестна.

А «Дискавери» вернулся в Англию без капитана. Большой залив, в котором, по-видимому, закончилась жизнь одного из упорных искателей новых путей, на картах именуется Гудзоновым.

Так же названа и река, на которой стоит Нью-Йорк, хотя первооткрывателем реки был флорентиец Веррацано еще в 1524 году, за 35 лет до Гудзона.

Новгородцы на севере

По новгородскому преданию, уже около 1300 года двое отважных поморов Моислав Новгородец с сыном Яковом на трех кочах отправились в Ледовитый океан, на северо-восток. «Их долго носило ветром и принесло к высоким горам», — говорится в старинном повествовании. Там они устроились на зимовку и наблюдали полярное сияние. Вот как говорит летописец:

Это описание, возможно, древнейшее на Руси, подтверждает, что новгородцы побывали далеко за полярным кругом и открыли там какую-то сушу. Может быть, это была Новая Земля?

К середине XIV века новгородцы уже регулярно ходили в ледовитые моря за моржовыми клыками и пушниной. Северной части Норвегии они достигли уже в 1316 году. А через два года обогнули весь Скандинавский полуостров и достигли Ботнического залива. Не раз оказывались русские мореплаватели в норвежских водах, а норвежцы ходили в Белое море. Можно считать, что уже в XIV веке существовал участок Северного морского пути от Норвегии до устья Печоры на Белом море. В 1339 году новгородский посадник Василий отправил послов к шведскому королю Магнусу вокруг мыса Нордкап.

В 1364 году новгородское войско под предводительством воеводы Александра Абакумовича, перевалив Северный Урал (Каменный пояс), по реке Сосьве вышло к Оби, неподалеку от того места, где и сейчас стоит город Березов. А там одна группа пошла вниз по Оби — до Обской губы, другая — к югу, вверх по реке. Этот край за Уралом называли «Югрой» по имени народности, там обитавшей. В память об этом походе в Новгороде построена каменная церковь Троицы.

Вероятно, это был не первый поход, потому что в Ипатьевской летописи под 1114 годом записано:

«Самоядь» — это самоеды, так называли раньше ненцев. Еще в X веке об этом пути на Обь писал арабский путешественник аль-Масуди, сообщая, что оттуда, с севера, привозят дорогие меха.

Новгородцы собирали дань с жителей Югорской земли и, если возникали какие-то осложнения, отправляли для устрашения непокорных жителей вооруженные отряды. Их путь проходил по реке Сухоне до Устьюга, а дальше — на Печору. И, перевалив Камень (Уральский хребет), они оказывались в Югре. Последний новгородский поход на Обь был в 1446 году, затем все больший интерес к своеобразной колонии Новгорода Великого стала проявлять Москва. Новгородцы отчаянно сопротивлялись, но после покорения Новгорода в 1478 году, путь на Югру оказался полностью в руках московских князей.

Завоевание Сибири

Походы новгородцев и основание торгового центра Мангазея ознаменовали собой начало эпохи продвижения российского государства за Урал, в неведомые просторы Северо-Восточной Азии. Главный стимул, конечно, был экономическим, поэтому купцам принадлежала здесь важнейшая роль.

С XIV века стоит на реке Вычегде, притоке Северной Двины, городок Усолье, потом превратившийся в Сольвычегодск. Из самого названия понятно, что близ города находится месторождение соли, продукта в те времена очень ценного. И вот, промышлявшие вычегодской солью купцы Строгановы получили от царя грамоту, по которой им разрешалось строить свои городки в «Сибирской стороне, за Югорским камнем (Уралом) ... на Тоболе реке, и на Иртыше, и на Оби, и на других реках». Строгановым было пожаловано право начать экономическое овладение Сибирью.

Собственно «закаменная», как тогда говорили, торговля Строгановых была налажена задолго до получения грамоты. Купец Аника Строганов скупал за соль пушнину у «закаменных» народов — манси, хантов и ненцев. Приказчики его с товаром доходили до нижней Оби, а соболиные меха «из-за камня» поступали регулярно в Москву. Хан Едигер, который называл себя «князем всей земли Сибирской» обещал Ивану IV (Грозному) ежегодную дань в тысячу соболей. Но царевич Кучум свергнул Едигера и не только прекратил выплату дани, но и мешал получать ее с северных «народцев», совершая даже набеги на запад от Урала, в верховья Камы на земли, издавна называвшиеся Великой Пермью и освоенные русскими.

Строгановы нуждались в военной поддержке и пригласили казацкую дружину Ермака. На самом деле его звали Ермолай Тимофеевич (по другим данным — Василий) Аленин. Ермак — это прозвище, означающее артельный дорожный котел. А родился он в селе Игнатьевском на Северной Двине. Еще о нем известно, что летом 1581 года он участвовал в походе русских полков на Могилев против польской Речи Посполитой. Когда заключено было перемирие, Иван IV распорядился перебросить отряд Ермака на восток, на Каму.

Ермак собрал крепкий отряд числом около 600 человек, хорошо вооружил его и разместил на 30 больших судах — стругах и нескольких малых лодках. Сначала двинулись вверх по реке Чусовой, затем спустились на реку Туру, где впервые столкнулись с передовым отрядом кучумова войска, который в 10-15 раз превышал отряд Ермака. Больше ста человек потеряли казаки в бою, но победили. Кучум покинул свою столицу Искер, которую русские называли «Сибирь» и 26 октября 1582 года казаки без боя вошли в столицу кучумова ханства. Из разных районов Западной Сибири потянулись представители подданных Кучума с пушниной и продовольствием. Ермак отпускал их с миром, взяв обязательство выплачивать Москве ясак.

Весной 1584 года собирались послать из Москвы на помощь Ермаку рать в триста воинов, но смерть Ивана Грозного задержала выход отряда. Только в осенний разлив рек смогли стрельцы перевалить Урал. Лишь в ноябре 1584 года добрались они до сибирской столицы. Но в это время ханство было охвачено восстанием. Татары перебили разбредшиеся по стране небольшие отряды казаков и осадили город Сибирь. Больше месяца продолжалась блокада, но однажды ночью казакам удалось вырваться из окружения и разгромить осаждавших. Но затем обманом Кучум завел отряд Ермака в ловушку и в ночь на 6 августа 1585 года во время проливного дождя напал на спящих казаков. Ермак пробился к берегу и прыгнул в струг, но не успел отплыть — был поражен ударом копья. Так погиб Ермак.

Отряд, присланный в том же году под предводительством Василия Сукина, основал на реке Туре старейший в Сибири город Тюмень. В следующем году Даниил Чулков поставил в устье реки Тобол город Тобольск, который потом на протяжении двух веков был столицей Сибири.

Уже через шесть лет после гибели Ермака его завоевания в бассейне Иртыша восстановлены, а в 1598 году Кучум был окончательно разгромлен в сражении на верхней Оби. Теперь уже ничто не мешало дальнейшему распространению русских на восток.

Сибирское торжище — Мангазея

Еще в конце XV века поморы на своих кочах смело плавали за Урал — на реки Обь, Таз, Енисей, преодолевая полуостров Ямал волоком. Называли этот путь «Ман-газейский морской ход», потому что конечным пунктом путешествия через Белое и Карское моря был город, называвшийся Мангазея. Сохранился указ царя Бориса Годунова от 1600 года, в котором он «милостиво» разрешал поморам промышлять на реках Пур, Таз и Енисей, завозя туда и русские товары в обмен на тамошние. В 1601 году по приказу Бориса на реке Таз был заложен торговый центр Мангазея. Его основатели — два воеводы, князь Василий Масальский и Салук Пушкин.

Окончательно же воеводская власть была установлена на Северо-Западе Сибири лишь в 1606 году. Но и после этого торговая Ман-газея славилась вольными порядками. Множество беглых крестьян добирались до далекого сибирского города, скрываясь там от помещиков. Не считаясь с Москвой, Манга-зея принимала купцов из Западной Европы. А из Обской и Тазовской Губы приходили грузовые кочи, на каждом из которых — до 90 тонн грузов. В год их прибывало до двадцати, а то и больше. И называли Мангазею за ее торговую активность «златокипящей».

Московские власти опасались, что большую роль в этой торговле начнут играть купцы из Европы. В 1619 году Мангазейский морской ход был запрещен под страхом смертной казни. Но город продолжал жить долго. Товары доставлялись в Мангазею и вывозились по Обской и Тазовской Губам, пока и этот путь не был запрещен в 1667 году. И, наконец, указом царя Алексея Михайловича в 1672 году Мангазея вовсе упраздняется. Само место, где некогда стоял этот цветущий заполярный город, было забыто. Только в 1900 году развалины обнаружили геологи.

С Оби на Енисей

Бесконтрольный промысел пушнины привел к тому, что уже в начале XVII века поголовье соболя сильно упало. Сборщики ясака вынуждали промышленников продвигаться на восток, искать новых «пушных угодий». Так вышли к реке Турухан, и при впадении ее в большую реку, которую стали звать Енисей, построили Туруханское зимовье — «Новую Мангазею». Отсюда совершены были разведывательные походы по правым енисейским притокам, вниз по Енисею, на водораздел Пясины и Хатанги. И по большим правым притокам, которые стали называть Тунгусками, потому что жили там тунгусы (эвенки), кочевавшие на тысячи километров. От них казаки впервые услышали об океане.

Самая первая Тунгуска стала — Нижней, вторая — Подкаменной, а третья, уже далеко на юге, — Верхней. Осенью 1618 года на берегу Енисея был заложен Енисейский острог. Он стал опорным пунктом для дальнейших походов на восток — к Лене, на Байкал, к Амуру.

1609 год. Русские отряды выходят на верхний Енисей, продвинувшись от Надыма на приток Оби Кеть, и волоком, — на енисейские притоки. В 1628 году предводитель казаков Дубенский заложил острог Красный, превратившийся потом в город Красноярск.

Первый морской поход на восток, по свидетельству голландского купца Исаака Мааса, был совершен с Оби в 1604-м году. В нем участвовало 700 человек. За Енисеем эти люди прошли по равнине до реки Пясины. Маас сообщил и о другом, более позднем походе, совершенном под предводительством некоего «капитана Луки». Крытые кочи Луки спустились по Оби к морю, а потом, лавируя среди льдов, дошли до Енисейского залива. Флотилия завернула в Енисей, а потом пошла дальше на восток, вдоль побережья полуострова Таймыр, до низовьев Пясины. Воевода, пославший отряд Луки, повелел «тщательно изучить берег и все то, что они найдут на нем достойным исследования». Они все выполнили, затем часть людей прошла в горы Путорана, где найдена была серебряная руда.

В 1610 году плавание до реки Пясины совершил архангельский купец Кондратий Курочкин. Он первый сообщил, что по Енисею могут ходить большие суда морского типа. Узнав об этом, сибирские воеводы добились запрещения иностранным купцам проникать на Енисей — к нетронутым еще богатствам пушнины.

Пянда — первый на Лене

К нему вполне пристал бы титул «великий путешественник». А звали его Демид Сафронов по прозвищу Пянда. Собрал Пянда в Мангазее группу из 40 человек и отправился для заготовки пушнины в Туруханск. Напротив города — устье впадающей в Енисей Нижней Тунгуски. По ней с караванами оленей, груженых пушниной, приходят тунгусы. От них Пянда услышал о другой «Большой реке» — Елюенэ. Русские переиначили имя на свой лад — Лена.

В 1620 году Пянда со своим отрядом на стругах шел по Нижней Тунгуске. Река текла на запад, слегка склоняясь к югу, а потом, стиснутая с обеих сторон горными утесами, где с ней сближался текущий на восток Вилюй, резко поворачивала прямо на юг. Здесь, на порогах, скопилось много плавника, образовавшего затор. Пянда и его спутники решили, что это тунгусы нарочно перегородили им путь, а может быть, готовят нападение. Надо приготовиться к отпору, да и зима не за горами.

В этом месте остановились, поставили зимовье — Нижнее Пяндино. Тунгусы, действительно, нападали несколько раз, но ружейным огнем новые поселенцы отбивались от них. Место оказалось очень удобным и для жизни, и для промысла. На следующее лето поднялись по реке всего на несколько верст и снова построили зимовье — Верхнее Пяндино. А еще через год на стругах ушли вверх по реке уже на несколько километров.

Третья зимовка — в том месте, где Нижняя Тунгуска подходит близко к верхней Лене. Всего километров двадцать волока, и отряд Пянды — на Лене. Была ранняя весна 1623 года. По реке шел лед. И прямо за ледоходом поплыли вниз по реке струги Пянды. В верхнем течении Лена стиснута скалами-«щеками» — течение ее быстрое, порожистое. После впадения полноводного притока с юга, Витима, Лена становится шире, спокойнее. Она выходит на заболоченную равнину. Но потом, приняв еще один большой приток — Олёкму, снова вгрызается в горный массив и течет в крутых, обрывистых, порой отвесных берегах.

Прошел Пянда этот горный участок. За ним река повернула прямо на север и широко разлилась по низменному пространству. Здесь, в ее пойме, разместились оседлые якуты. Пянда не решился остаться на зимовку среди этого неизвестного ему народа* Поплыл назад, к Лено-Енисейскому волоку, а оттуда — на верхнюю Лену. Потом он пошел на запад через степи, в которых буряты пасли свои стада. И дошел до реки, несущей свои воды на север. Это была Верхняя Тунгуска, или Ангара.

Несмотря на позднюю осень, вода в Ангаре не замерзала, и Пянда проплыл по ней почти до самого Енисея, пока лед не остановил быстро бегущую воду. А там уже было не так далеко до Енисейска.

Путешествие Пянды по сибирским рекам продолжалось три с половиной года. Пройдено около восьми тысяч километров, а главное, — был открыт очень короткий путь на Лену и Ангару. Знаменитая река, вытекающая из Байкала (а он еще не был тогда известен русским), впервые исследована Демидом Пяндой почти на полторы тысячи километров. Его «ангарским путем» прошел на Лену в 1628 году Василий Бугор.

По рекам Якутии и Забайкалья

Василий Бугор был первым на большой якутской реке Алдан. В 1628 году он проложил на Лену самый южный путь из бассейна Енисея: волоком вышел на притоки Алдана и спустился до верхней Лены. Там он встретился с другим отрядом, присланным воеводой для сбора ясака. Казаки разделились, и в результате появилось сразу два острога — Киренга и Усть-Кут.

На Илим отправился и отряд атамана Ивана Галкина, в котором было 33 человека. В его задачу входило найти среди множества рек судоходные. В том месте, куда могли доходить казацкие струги, поставил на Илиме острог. Он положил начало городу Усть-Илимску.

Была зима, когда Иван Галкин прибыл на Усть-Кутское зимовье. А весной 1630 года он, построив струги, спустился по Лене до того места, где жили якуты, которых не сумел «объясачить» Пянда. Галкин присоединил к России новые «землицы» на Алдане и обязал якутов выплачивать ясак пушниной. Он же составил описание пересеченных им шести ленских притоков.

В 1630 году активность казаков была особенно высокой. Осенью через Усть-Кутское зимовье на Лену прошел сотник из Енисейска Петр Бекетов. Он отправился с двадцатью казаками к истокам Лены и чуть-чуть не дошел до них, но исследовал более пятисот километров верхнего течения великой реки. Перезимовав в Усть-Куте, Бекетов отправился вниз по реке Ки-ренге, потом по Лене — «для поиска новых землиц». Бекетову обязан своим возникновением в 1632 году острог, ставший городом Якутском. Правда, впоследствии пришлось перенести острог в другое место — километров на пятнадцать ниже, потому что он постоянно подвергался наводнениям. Но вообще Бекетов выбрал очень удачную опорную базу для будущих походов по Сибири. Отсюда пойдут отряды на

Север, к Ледовитому океану, на восток на Камчатку, и на юго-восток — на Амур и к Тихому океану...

Иван Падерин, посланный Бекетовым с девятью казаками, сначала пошел к морю Лаптевых, а потом в верховья Лены. Он стал первым, кто прошел всю Лену от Байкала до Ледовитого океана — четыре с половиной тысячи километров. А Бекетов основал в 1635 году еще один острог — будущий Олёкминск.

От Лены до Колымы

1633 год. От Якутского острога спускается по Лене до самого устья на больших стругах отряд Ильи Перфильева. В нем больше Ста человек. Они вышли в море, и часть казаков поднялась по реке Оленек, и в ее верховьях три года собирали дань с эвенков.

Тем временем Перфильев с другой группой открыл Янский залив и реку Яну, в него впадающую. Он поднялся до ее верховья и основал там город Верхоянск.

На Яно-Индигирской низменности жили юкагиры, еще не известный русским народ. Перфильев со своими спутниками провел среди них два года, собирая ясак, а потом вышел в море, прошел проливом Дмитрия Лаптева и проследил все побережье (почти 900 километров) от Яны до Индигирки.

В 1636 году из Енисейска на Лену вышел казачий десятник Елисей Буза — один из великих землепроходцев. Шесть лет провел он в странствиях по Восточной Сибири, прошел всю Лену — от устья Куты до моря, построил зимовье на Оленёке, поднялся вверх по Яне, открыл реку Омолой и горный хребет Кулар. Весной 1637 года конный отряд в 30 человек под командой Посника Иванова, по прозвищу Губарь, перевалил Верхоянский Хребет. Пошли дальше — на Индигирку. Для этого пришлось преодолеть еще один Камень, теперь нам известный как хребет Черского, суровый, неприступный, с ледниками и наледями. Чтобы перейти через него, требуется огромное мужество и выносливость. Казаки-землепроходцы этими качествами обладали.

В своем отчете воеводе он рассказывает о богатой пушниной юкагирской земле, которую видел, и сообщает первые сведения о двух других реках, текущих к востоку от Индигирки — Колыме и Погыче (так называли юкагиры Анадырь).

С начала новой весны неугомонный Губарь вторично пересекает Верхоянский хребет, собирая дань еще с одного открытого им народа, — ламутов (теперь их называют эвенами).

А на Индигирке зимует Иван Ерастов, который добирается до устья реки, потом морем — к реке Алазее, где русские впервые встретились с чукчами-оленеводами, которые называли себя «чавчу», то есть «оленный». Еще одну зиму он провел на Индигирке, а летом открыл Колымскую низменность.

На плоскогорье Оймякон, на котором находится полюс холода Северного полушария, зимой 1641 года поднялся конный отряд казаков Михаила Стадухина. Эвены показали тропу, по которой они летом гоняют оленей к морскому побережью, спасая животных от гнуса. Этой «оленной» дорогой прошел к Охотскому морю Андрей Горелый с 18 казаками. Отряд обернулся за пять недель, хотя расстояние было немалым — с полтысячи километров. Охотское море принадлежит Тихому океану, но Андрей Горелый не был первым на океане. За три года до него к Тихому океану вышел Иван Москвитин.

Отряд Михаила Стадухина обследовал морское побережье от Индигирки до Колымы и Колымский залив. Стадухину показалось, что на севере он видел «по левую руку» огромный остров, где «горы снежные и пади, и ручьи знатны все».

Напротив устья Колымы есть несколько маленьких островов, около которых громоздятся торосы. В воображении же Стадухина все они слились в одну землю. Как было принято у землепроходцев, он срубил зимовье в низовьях Колымы, в этом месте потом возник город Нижне-Колымск. С того дня, как Пянда вышел на берег широкой Лены, прошло чуть больше двадцати лет...

Как был открыт Байкал

Постепенно, исследуя верховья Лены и ее притоков, подбирались землепроходцы к «славному морю» Байкалу. Еще в 1624 году боярский сын Андрей Дубянской и атаман Василий Тюманец с отрядом поднялись по Ангаре почти до Шаманского порога. Пороги не пустили дальше и Максима Перфильева, заложившего в 1626 году Братский острог (теперь город Братск).

Об озере Байкал, который буряты назвали Лама, что значит «море», впервые узнали зимовавшие в верховьях Лены казаки. Один из этих зимовщиков Курбат Иванов в июле 1643 года с отрядом из 74 человек достиг западного берега Байкала и открыл на озере остров Ольхон. Он построил струги и отправил на них по озеру вдоль северного берега группу казаков, которые дошли до места впадения в озеро Верхней Ангары. Зимой казаки прошли по байкальскому льду к реке Баргузин, но, встреченные вооруженными бурятами, погибли в бою.

А Курбат Иванов, обосновавшись на острове Ольхон, составил первую карту, которая называлась «Чертеж Байкалу и в Байкал падучим (т.е. впадающим) рекам и землицам». К сожалению, она была утеряна.

Затем еще немало казаков побывало на Байкале: летом они плавали на стругах, зимой переходили по льду. В конце мая 1647 года на Байкале появился боярский сын Иван Похабов с большим отрядом — 100 человек. Он обошел Байкал с юга, вышел к Селенге, потом в 1661 году на правом берегу Ангары поставил острог, преобразованный затем в город Иркутск.

Наконец — на Тихом океане!

По мере продвижения землепроходцев на восток все чаще слышали они о большом теплом море на краю земли.

Если ледовитые моря были все-таки доступны, — стоит только спуститься по одной из великих рек, текущих на север, то на пути к Тихому океану надо было преодолеть систему гор, протянувшуюся на две тысячи километров на северо-восток от Байкала. Это — водораздел двух океанов, образованный множеством хребтов. Казакам показалось, что это один гигантский Становой хребет Сибири, который невозможно обойти. Так они и обозначали его на своих картах — «Необходимый Камень».

В мае 1639 года казак из Томска Иван Москвитин и с ним тридцать человек отправились искать теплое море.

Восемь дней спускались по Алдану до реки Маи, богатой мелями и перекатами.

Где можно было, шли на веслах, переходя иногда на шесты, которыми отталкивались ото дна; то выходили на берег и впрягались в лямку («бечеву»), тянули лодки по-бурлацки. Потом на пути к Охотскому морю встал скалистый хребет Джугджур. Но налегке, оставив струги у истоков Маи, перевалили его и оказались уже за водоразделом Ледовитого и Тихого океанов.

Снова взялись за топоры, построили новые струги, чтобы плыть по речке Улье к морю. Дорогу преградили водопады. Пришлось бросить струги, пройти опасное место по берегу, а там, где река текла спокойно, построили большую байдару, в которой все и поместились. Еще через пять дней отряд Ивана Москвитина дошел до Дамского моря. Был август 1639 года.

Весь путь от устья реки Маи до Ламы занял больше двух месяцев. Как писал потом Москвитин в отчете:

И вот они, тридцать русских людей, стоят на берегу океана: голодные, усталые, но выполнившие свой долг.

Поставили зимовье. И, хотя уже настала зима, Москвитин посылает на речной байдаре разведывательный отряд. Они плывут вдоль берега моря, открывают одну за другой реки. Вот и река Охота, по имени которой получило название и море. «Охота» — искаженное эвенское слово «акат», что означает просто «река». Укоренилось русское название. Охотском был назван и первый город, построенный на берегу Тихого океана. Он сыграл большую роль в последующих исследованиях Северо-Востока России.

К зиме 1640 года в устье реки Ульи на Охотском море были построены два морских коча. Это были самые первые корабли тихоокеанского флота России. На них Москвитин пошел на юг, желая дойти до реки Мамур, о которой рассказывали эвены. Речь шла, конечно, об Амуре; отряд казаков, по-видимому, вошел в Амурский залив и видел устье Амура.

Весной, проведя два года на Охотском берегу, первооткрыватели Тихого океана с востока, вышли в обратный путь к Якутску, и в середине июля Иван Москвитин уже Докладывал о своем открытии.

В 1639 году, когда к Охотскому морю вышел казачий отряд Ивана Москвитина, о текущем в Тихий океан Амуре среди казаков ходили лишь смутные слухи, как о реке большой и богатой. Одна за другой отправлялись экспедиции на поиски реки, однако ни один отряд до нее не дошел. Но вот в июле 1643 года двинулась через таежные дебри большая (из 132 человек) экспедиция Василия Пояркова. Он вышел в верховья Зеи, по ней на плоскодонных дощаниках доплыл до Амура, двинулся вниз по великой реке, миновал устья Сунгари и Уссури, и через месяц плавания добрался до того места, где Амур впадает в море, на берегу которого жили нивхи. А следующей весной Поярков вышел через Амурский лиман в Охотское море.

Дела и дни Ерофея Павловича

Ерофей Павлович Хабаров начал свою многолетнюю деятельность первопроходца Сибири в торговом городе Мангазее, куда он прибыл в 1628 году из Устюга.

Когда Хабаров был в Енисейске, успешно занимаясь там хлебопашеством, вернулся после трехлетнего отсутствия Демид Пянда, первым побывавший на Лене. Узнав о несметных пушных богатствах ленской тайги, отправился Хабаров в новые места. Нанял работников, получил казенные припасы и грамоту, где говорилось, что «отпущен из Енисейского острога на Лену-реку промышленный человек Еро-фейко Павлов Хабаров устюжанин».

Путь занял все лето: отряд проплыл по Ангаре, по ее притоку Илиму и прибыл в Усть-Кутский острог. Здесь Хабаров наладил производство пищевой соли, которой стал снабжать все сибирские остроги вплоть до Якутска. Одновременно он освоил земли под посевы и вскоре стал крупнейшим хлеботорговцем во всем огромном Якутском крае. Но не сумел наладить отношения с якутскими воеводами, которые в конце концов отобрали у него и соляные варницы, и земли.

Неутомимый землепроходец перешел на новое место. Он поселился в устье реки Ки-ренги и в 1641 году основал там селение, названное потом Хабаровкой. Очень быстро организовал и здесь большое прибыльное хозяйство. И опять якутский воевода отобрал у него все владения, а самого отправил в тюрьму — за то, что Хабаров отказался весь свой доход отдавать казне.

Когда в 1645 году Ерофей Хабаров вышел на волю, он возвратился в Усть-Киренту и взялся за восстановление хозяйства. До него дошли слухи о походе Василия Пояркова на Амур и об открытой им стране Даурии. Хабаров заявил, что знает кратчайший путь в Даурию и сможет провести туда первых поселенцев, обосноваться на

Амуре мирным путем, «без всякой драки». Разрешение на поход было получено и, взяв с собой добровольцев, в конце марта 1649 года Хабаров вышел из Илимского острога.

К осени отряд добрался до одного из притоков реки Олёкмы. Весной Хабаров пришел в первое даурское селение — на берегу реки Урка, впадающей в Амур. Именно в этом месте и возникла потом железнодорожная станция Ерофей Павлович.

Разведав дальнейший путь вниз по Амуру, Хабаров отправился в Якутск — доложить о своем походе. Он привез чертеж реки Амур с пятью даурскими селениями. Воевода отправил по докладу Хабарова донесение царю. А Ерофей Павлович, не дожидаясь ответа (больно уж далек путь до Москвы), собрал отряд из 137 человек и двинулся обратно — «на великую Амур-реку».

Дауры оказывают сопротивление вторгшимся в их владения русским, но отряд Хабарова сражается, ставит остроги и продолжает спускаться вниз по Амуру. В конце концов Хабарову стало ясно, что с малочисленным отрядом ему к морю не пробиться, и он повернул вверх по течению Амура.

Вести о богатых землях на Амуре дошли до Москвы и было решено послать туда трехтысячное войско под командованием князя Лобанова-Ростовского. Но сначала прибыл для ознакомления с делами на месте московский дворянин Зиновьев, который поссорился с Хабаровым и арестовал его.

Царь Алексей Михайлович пожелал встретиться с Хабаровым и принял его ласково, наградив званием сына боярского. Он был назначен приказчиком всех поселений между Леной и Илимом, но, как только вернулся, снова был арестован и препровожден под стражей в Якутский острог. Теперь его обвиняли в том, что он не отдал долги за организацию Даурского похода. Он нашел поручителей и его отпустили, но ехать на Амур было строго запрещено.

Так и не вернулся Хабаров на Амур. Последние дни его прошли либо в Илимском остроге, либо в деревне Хабаровке. Но заслуги его в освоении громадной территории не забыты. Первое, что видит каждый приезжающий в Хабаровск на поезде, — памятник на привокзальной площади, установленный в честь Ерофея Павловича. Да и весь Хабаровский край, на территории которого разместилось бы три таких страны, как Великобритания, — памятник энергии, настойчивости и смелости этого человека.

Вместо Хабарова приказчиком Даурской земли был назначен Онуфрий Степанов. Летом 1652 года по Енисею и Ангаре казаки поднялись к Братскому острогу, дошли до Байкала, пересекли его и зимовали в устье Селенги, впадающей в озеро с востока. Весной прошлись по забайкальским рекам и составили их карту. Затем доплыли до Шилки, А против впадения реки Нерчи поставили Нерчинский острог. Шел 1653-й год.

В мае 1655 года была впервые обследована река Аргунь, через несколько лет ставшая основным торговым путем из Забайкалья в Восточный Китай. Казачий отряд сотника Петра Бекетова спустился к устью Амура. Потом, собрав ясак, двинулся в обратный путь — на Енисей. Бекетов стал первым, кто прошел весь Амур от места слияния Шилки и Аргуни, до устья и обратно — около трех тысяч километров.

Между Азией и Америкой

Первые попытки пробиться на реку Анадырь были неудачными. В июне 1647 года приказчик Федот Попов и казак Семен Дежнев пошли на Анадырь на четырех ко-чах. Цель — «прииск новых неясачных людей» и «для промыслу». Но тогда льды не пропустили мореходов.

Вторая попытка началась 20 июня 1648 года. На 7 кочах отправилось 90 человек. Вскоре два коча разбились о льды. Пять судов пошли дальше на восток и обогнули Большой Каменный Нос (теперь это мыс Дежнева), оказавшись в Тихом океане. Здесь Дежнев потерял из виду кочи Федота Попова.

9 декабря 1648 года Дежнев пришел в устье Анадыря. С ним было всего трое из отправившихся в плавание девяноста...

Семен Дежнев, как и большинство служилых казаков, был промышленником-предпринимателем. На Анадыре, куда он пришел с очень скромными средствами, казакам платили «государево жалованья» — всего пять рублей в год. Дежнев же получил достаточно большой доход от промыслов. Цена одного моржового клыка (рыбьего зуба) была 60 рублей, а Дежнев погрузил на свой коч в Верхне-Колымском зимовье 50 пудов моржовой кости, общей стоимостью около трех тысяч рублей.

Летом 1662 года Дежневу поручили отвезти из Якутского острога в Москву ленскую «соболиную казну» за год. Ценнейшие меха и рыбий зуб были упакованы в 70 кожаных мешках, бочках и ящиках. Все было доставлено в целости.

Умер Дежнев в Москве в 1673 году, через 35 лет после своего исторического похода.

Почему Камчатка?

В октябре 1648 года, когда буря рассеяла кочи Федота Попова и Семена Дежнева в Беринговом проливе, Федот Попов со своим ко-чем оказался близ неведомой земли, около устья большой реки. Он поднялся вверх по реке (ее долго называли Федотовщиной), потом Попов спустился к морю, обошел мыс Лопатка, открыл около трех тысяч километров западного побережья полуострова Камчатка и устроился на зимовку на реке Парень.

Когда он обходил южную оконечность полуострова, мыс Лопатка, то мог видеть, если туман не закрывал горизонт, самый северный из Курильских островов — Шум-шу. Можно предположить, что Попов на нем высаживался. Точных данных нет, но расстояние позволяло ему это сделать.

Больше десяти лет после этого землепроходцы на Камчатку не ходили.

Тот самый Курбат Иванов, который открыл для русских Байкал в 1659 году, сменил Семена Дежнева в должности приказчика по Анадырскому острогу. Следующей весной осмотревшись на новом месте, он организовал поход на коче с командой 22 человека по Анадырю к морю и дальше — на северо-восток, вдоль побережья. Едва проплыли неделю, как льды прижали судно к берегу и оно затонуло. Хорошо, что место было мелкое, а на берегу лежал скелет кита. Используя как рычаги прочные китовые ребра, подняли судно, заделали пробоины. Плыть на нем дальше не рискнули, а потащили бечевой, идя по берегу.

И вот достигнут Залив Креста, продукты кончались, в рационе остались только грибы и ягоды, но путь был продолжен. Подошли к еще одной бухте — Провидения, а потом и к Чукотскому мысу.

Курбат Иванов составил первую карту бассейна Анадыря и Анадырского залива, на которой изображены береговая линия, река Анадырь, длиной больше тысячи километров, ее притоки, горные хребты и, самое удивительное, — остров севернее Чукотки, напоминающий остров Врангеля, еще не открытый, но чукчам, очевидно, известный.

Не менее интересно, что Курбат Иванов изобразил на своем чертеже Чукотский полуостров, к востоку от которого — два острова, а за ними — «Землица большая» с горным хребтом, очень похожая на Аляску. Доказательством служит и надпись на карте: «а лес на ней сосняк и листвяк (т.е. лиственница), ельник и березняк...» Это действительно так: в отличие от безлесной Чукотки, Аляска в значительной части покрыта лесом.

Анадырский острог стал базой для посещения Камчатки, путь на которую открыл Федот Попов. Весной 1657 года на камчатскую реку Гижига пришел отряд Федора Чу-кичева и заложил зимовье. Из него осенью и в начале зимы совершены два похода к Пен-жинской губе. Коряки, жившие на севере полуострова, сообщили о больших скоплениях моржовой кости. Дважды отправлялся для проверки этого слуха енисейский казак Иван Иванов по прозвищу Камчатый. Моржовую кость он не нашел, но собрал сведения о большой реке где-то на юге. Зимой 1660 года реку назвали Камчаткой, потом и весь полуостров получил это имя.

Камчатский Ермак

Только через 30 лет после этого якутский казак Лука Старицын, по прозвищу Морозко, основал первое русское поселение на Камчатке, «не дойдя до Камчатки-реки один день». За пять лет до конца XVII века приказчик Владимир Атласов провел несколько походов на Камчатку, после которых она была присоединена к России. Поэтому и назвал его А.С. Пушкин «камчатским Ермаком».

Зимой 1697 года Атласов возглавил поход отряда в 125 человек на оленях из Анадыря по восточному краю Пенжинской губы, через корякское нагорье. Он проследовал по реке Тигиль до Срединного хребта Камчатки, за которым — река Камчатка и самый высокий вулкан полуострова — Ключевская сопка. Атласов описал живших в долине реки камчадалов, которые называли себя ительменами: «... одежду носят соболью и лисью, и оленью... А юрты у них зимние — земляные, а летние — на столбах вышиною от земли сажени по три... А питаются рыбой и зверем; а едят рыбу сырую, мерзлую... А ружья у них — луки усатые, китовые (из китового уса), стрелы каменные и костяные (с наконечниками из камня или кости)... А как плыли по Камчатке — по обе стороны реки иноземцев гораздо много, посады великие».

Тогда в долине Камчатки проживало не менее 25 тысяч человек.

Владимир Атласов первый сообщил о двух камчатских вулканах, крупнейших не только на полуострове, но и вообще в Азии — Ключевской сопке и Толбачике:

На исходе пятого года странствий, весной 1700 года вернулся Атласов в Якутск. А потом отправился с докладом о своих походах в Москву, где представил полный отчет. В нем можно было найти очень много данных о природе края и быте жителей. В Москве решили, что лучшего представителя на далеких землях и не может быть. Послали его снова на Камчатку, но уже в должности казачьего головы. В его отсутствие в Анадыре и на Камчатке произошли беспорядки, и Атласову было поручено успокоить взбунтовавшихся казаков. Но, когда он через полгода добрался до Анадырского острога, казаки схватили его и посадили в тюрьму.

Оттуда он бежал на Камчатку, но через два года взбунтовавшиеся казаки все же настигли его.

Вот как писал о гибели Атласова А.С. Пушкин, в последние дни жизни читавший книгу об открытии Камчатки: «Не доехав за полверсты, отправили они трех казаков к нему с письмом, предписав им убить его, когда станет он его читать... Но они застали его спящим и зарезали. Так погиб камчатский Ермак!»

Русские на Курилах

Маршрут Владимира Атласова на юг Камчатки, прерванный его гибелью, завершили Даниил Анцифиров и Иван Козыревский. В августе 1711 года они дошли до юга полуострова Лопатка и переправились на байдарах через пролив на остров Шумшу. Это были первые русские на Курилах. Как было принято, они объявили землю российской и стали сразу же собирать дань (ясак). Но камчадалы оказали сопротивление и убили Анцифирова.

Козыревский в 1712 году составил «чертеж» (карту), на котором изображена была вся Камчатка и Курильские острова. Летом следующего года он снова высадился на Курилах с отрядом из семидесяти человек, с пушками и ружьями. На острове Параму-шир состоялся бой с жителями островов — айнами, которых русские называли «курильскими мужиками», или просто «Курилами». От других дальневосточных народностей они отличались пышными бородами, были вооружены копьями и луками, защищены железными панцирями и щитами. Но Козыревскому удалось получить ясак даже у этих воинственных островитян.

Вернувшись на Камчатку, он представил описание всех Курильских острор в (по расспросам островитян). Это были первые географические сведения о Курильской островной гряде.

Сам Козыревский постригся в монахи, приняв имя Игнатия, до 1720 года жил на Камчатке, а потом в Якутском монастыре. Там он просил отправить его в плавание к Японии, потому что он знает туда путь, но ему отказали. Летом 1726 года он встретился с Берингом, просил его взять в свою экспедицию, чтобы показать дорогу в Японию и отдал Берингу полный чертеж Курильских островов и их описание.

В Охотске еще в 1714 году под руководством помора Никифора Трески был построен корабль — «лодия» поморского типа (17 метров в длину, 6 — в ширину). Сначала на ней проплыли вдоль берегов Камчатки, потом вышли в море и встали на якорь в бухте Охотского острога. В 1719 году Никифор Треска совершил первое плавание через Охотское море к одному из Курильских островов — Уруп. В том же году Петр I отправил двух геодезистов, производивших необходимые измерения для составления карты, Ивана Евреинова и Федора Лужина с отрядом в 20 человек на Дальний Восток:

Проехав по Сибири, они измерили расстояние, преодоленное ими, — 6 тысяч километров, и координаты тридцати трех пунктов.

Из Охотска летом 1720 года Евреинов и Лужин пришли на Камчатку, где перезимовали, а на следующее лето доплыли до центральной группы Курильских островов, включая остров Симушир. Четырнадцать из них геодезисты нанесли на карту. Продолжить работу они не смогли, потому что судно их повредила буря; им пришлось вернуться в Охотск. Иван Евреинов добрался до Казани, где представил царю Петру отчет и карту Сибири, Камчатки и Курильских островов.

«Великая Северная экспедиция»

Для обсуждения результатов первой Камчатской экспедиции, вернувшейся в 1730 году, собрался российский Сенат. Он поддержал предложение продолжить изыскания. Но теперь их главной целью должно стать выяснение возможности наладить торговое плавание из Северного ледовитого океана в Тихий и дальше — в Японию, Китай, Индию. Витусу Берингу присвоено звание капитана-командора, и ему поручено возглавить новое грандиозное предприятие. «Оная экспедиция самая трудная и дальняя, — говорилось в решении Сената,

— и никогда прежде не бывалая, что в такие неизвестные места отправляется». Ведь для того, чтобы разведать морской путь вдоль берегов Сибири, нужно как следует изучить береговую линию, нанести ее на карту, исследовать ледовую обстановку в прибрежной полосе. И все это на огромных расстояниях, которые даже приблизительно неизвестны.

Экспедиция была секретной: чтобы не опередили другие страны. Руководил ею из Петербурга адмирал Головин. В ней участвовало 977 человек, большая часть которых погибла. В том числе и некоторые командиры семи отрядов.

Поистине то была Великая Северная экспедиция. Под этим именем она вошла в историю. А имена командиров ее семи отрядов — молодых лейтенантов, выпускников московской навигацкой школы — навечно остались на карте мира: мыс Челюскин, море Лаптевых, бухта Прончищевой...

Два последних отряда — шестой и седьмой — образовали Вторую Камчатскую экспедицию Беринга, а остальные разделили все сибирское побережье на четыре участка, каждый из которых имел протяженность сотни километров: от Архангельска до Оби, от устья Оби до устья Енисея, между Енисеем и Леной и наконец, от устья Лены до Чукотки и Камчатки.

Первым удачно завершил работу на западном участке Степан Малыгин, капитан-командор. Особых приключений испытать его отряду не довелось. А вот остальным досталось немало.

Смелому, но не очень опытному моряку Петеру Ласиниусу (датчанину по происхождению) нужно было пробиться на боте «Иркутск» к мысу Святой Нос, но он не смог преодолеть льды и судну пришлось остаться на зимовку в устье реки Хараулах, вблизи ленской дельты. Первым от цинги умер Ласини-ус, а потом еще 37 моряков из его отряда. После трагической зимы «Иркутск» вышел в море под командой Дмитрия Лаптева (одного из двух братьев). Но и он не смог вывести судно изо льдов: пришлось остаться еще на одну зиму. Только на третий год «Иркутск» обогнул Святой Нос и Лаптев привел его к месту впадения в океан реки Индигирки. Перезимовав там, он дошел до Колымы, за которой лежала неизвестная земля Чукотка. Льды не пустили Дмитрия Лаптева в Чукотское море и он повернул назад, построив на высоком берегу маяк-пирамиду из плавника.

Тем временем по Оби отправился на север бот «Тобол» под командой лейтенанта Дмитрия Овцына. Отряд прибыл в Туру-ханск и направился, производя опись берега моря, к устью Енисея. На эту работу ушло четыре года, но огромный район, включивший два больших полуострова — Ямал и Гыдан, был пройден. Дальше пошли на Таймыр, где у восточных берегов этого полуострова уже появился шлюп «Якутск» отряда Василия Прончищева.

Он успешно закончил работу в низовьях Лены и перезимовал в устье реки Оленёк. Как только у берега появилась полоса свободной ото льда воды, «Якутск» пошел к Хатангскому заливу, у входа в который открыли остров Преображения, похожий своей формой на спину кита. Затем судно двинулось вдоль берега Таймыра на север. Постепенно стали появляться льды. Их становилось все больше, и через несколько дней они совсем преградили путь. Решили возвращаться на зимовку, но на берегу Таймыра не было видно плавника, из которого можно было бы построить дом. Простудившись, Прочищев вскоре умер. Тяжело заболела его жена, которую считают первой женщиной, участвовавшей в арктической экспедиции.

Все ее звали Марией и только недавно установлено, что настоящее ее имя Татьяна и происходит она из семьи потомственных море одов. Прончищевых похоронили в одной могиле на высоком мысу. И по сей день к ней приходят люди поклониться мужеству первых исследователей Севера.

Командиром «Якутска» стал штурман Семен Челюскин, родом из Тульской губернии. 9 мая 1742 года он со своим отрядом завершил героический переход через тундру Таймыра, на самый северный мыс Азии, по праву названный потом его именем. Он установил на этом приметном месте геодезический знак — пирамиду из досок, которые вез на нартах от последней своей зимовки в Хатангском заливе.

Отсюда Челюскин пошел на юго-запад и по речке Дудинке спустился к Енисею. На его берегу, там, где сейчас находится город Снежногорск, произошла встреча трех отрядов, выполнивших свою долю работ под командованием Федора Минина, Харитона Лаптева и Челюскина. Они составили опись всего таймырского побережья, а еще через год завершилась и вся Великая Северная экспедиция, продолжавшаяся десять лет.