Я пришла издалека

Глава восьмая БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ И НОВЫЕ ИНТРИГИ

Джеими встал раньше меня. Когда я проснулась, он уже был одет и собирался уходить. Я открыла глаза и злобно уставилась на него из-под одеяла, не говоря ни слова.

– Вот увидишь, тебе же легче будет. Над тобой, конечно, немного посмеются, но все будет забыто, – сказал он, мило улыбнувшись, и вышел. Я швырнула ему вслед тяжелый чугунный подсвечник.

Я завтракала в гордом одиночестве, причем стоя.

– Эй, девушка, может, посидишь с нами? – гостеприимно позвал меня Нед, завтракавший в компании ухмыляющегося Муртага.

– Спасибо, я постою, – гордо ответила я, и все, кто слышал этот диалог, захохотали.

Спустился Дугал, осмотрел сборище и сказал, обращаясь к Джейми, но так, чтобы слышали все:

– По-моему, ты перестарался, парень. Совсем не надо было избивать ее до полусмерти. Она кричала на всю округу, как будто ее режут.

Джейми покраснел и ничего не ответил. Я вышла на улицу, мечтая немедленно провалиться сквозь землю.

В одном он оказался прав, черт бы его побрал. Никто больше не вспоминал о вчерашнем происшествии, и ко мне снова относились как прежде. Даже проявляли некоторую галантность, догадываясь, что мне не слишком приятно ехать верхом. Муртаг, подмигнув, подложил на мое седло меховую накидку. Я была ему очень признательна. То и дело под разными предлогами мы останавливались, и я могла ненадолго слезть с седла и отдохнуть. Все же путешествие было настоящей пыткой. Я стискивала зубы и думала: черта с два я попрошу вас остановиться, не дождетесь.

Я пыталась испепелить взглядом спину Джейми, но у меня ничего не получалось. Его спина, как всегда, излучала невозмутимое спокойствие. Постепенно успокаиваясь, я думала о том, что он сказал мне вчера: «Ты жила там, где все проще». Действительно, он был прав. В моей прежней жизни не было такого ежедневного риска. Моей целью никогда не было выживание, меня беспокоили только условия жизни, комфорт и благополучие. Мир, в который я случайно попала, был жесток. Люди здесь непрерывно боролись за свое существование. Боролись с суровой природой, с болезнями, от которых не было лекарств, с бесчисленными врагами… И все здесь зависело только от тебя. Если ты сильный и хитрый – ты выживешь, если слабый и неосторожный – пропадешь. В моей прежней жизни не было непоправимых ошибок. Поступила не в тот институт – попробуй еще раз. Вышла замуж не за того – разведись. Не нравится работа – поменяй. Нежеланная беременность – не надо топиться, как бедная Лиза, можно сделать аборт. А здесь каждый шаг мог спасти или погубить чью-то жизнь. Меня уже сто раз могли изнасиловать, избить, пристрелить, зарезать или отправить в Толбот…

Я раньше не задумывалась о том, что цивилизация двадцатого века сделала человеческую жизнь безопасной, практически стерильной. И вот я столкнулась совсем с другой, грубой и жестокой жизнью, которую до сих пор не принимаю всерьез. Я все еще не могу до конца поверить, что я действительно здесь и что это не военно-историческая игра. Все это слишком похоже на романы Вальтера Скотта, но тем не менее мечи и пистолеты у них настоящие. Скорее бы вернуться домой…

Все эти мысли только усиливали мои физические мучения. Наконец я остановила лошадь и принялась внимательно осматривать подкову, как будто бы с ней что-то было не в порядке. Джейми сказал что-то Дугалу, тот кивнул, и процессия всадников и нагруженных повозок медленно удалилась, оставив нас вдвоем.

– Мы можем пройтись пешком, – сказал он. – Дугал будет ждать нас вечером в Лаг-Круме.

– Угу, – сказала я, с наслаждением потягиваясь и не глядя на него.

– Тебя никогда не наказывали в детстве? – спросил он через некоторое время.

– Конечно нет! – ответила я с возмущением, хотя вовсе не собиралась с ним разговаривать. – И мои родители, и дядя Сэм считали, что детей нельзя наказывать. Им нужно объяснять, как взрослым, что они сделали неправильно.

– Я так и думал. Вот почему у тебя такой характер.

– Тебе что-то не нравится в моем характере? И что же, скажи, пожалуйста? – спросила я угрожающе.

– Придется долго перечислять, – засмеялся он. – Как-нибудь в другой раз.

– Кровожадная свинья! – сказала я ему и отвернулась.

– Мой отец, – начал он задумчиво, – лупил ремнем меня с восьми лет. Иногда за серьезные проступки, иногда за всякие мелочи, вроде того, что я съел все ягоды из пирожных, а сами пирожные оставил. Однажды мне досталось за то, что я оседлал корову и ездил на ней верхом. Она еще несколько дней не давала молока. Потом я случайно забыл запереть ворота конюшни, потом я потерял учебники – специально…

Я засмеялась против своей воли. Мое настроение немного улучшилось.

– Когда отец впервые выпорол меня, он сказал: «Я делаю это в первый, но не в последний раз. Мне придется наказывать тебя до тех пор, пока ты не станешь человеком. Твоя задница будет расплачиваться за все глупости, которые придут в твою голову. И запомни: я буду наказывать тебя не для собственного удовольствия, а для твоей пользы. А теперь иди к маме, и пусть она тебя пожалеет. Я знаю, что тебе это не нужно, но это нужно ей». Я вытер слезы и спросил его: «А сегодня ты сделал это не для собственного удовольствия?» Он ответил, что нет. И тогда я сказал: «Да уж, мне тоже совсем не понравилось».

– Ты ни разу не спорил с отцом? Ты же упрямый как баран!

– Конечно, я спорил с ним. И в результате мне доставалось еще больше, потому что я ухитрялся его разозлить, доказывая, что меня не нужно наказывать. Однажды я сказал ему, что порка – это варварский устаревший обычай. Он посмотрел на меня, как будто в первый раз меня видит, и предложил выбрать, что мне больше понравится: быть выпоротым или остаться без ужина. Он очень хорошо знал меня. Конечно, я выбрал порку.

– Да ты просто ходячий желудок!

Я хохотала до слез, пока он рассказывал мне истории из своего детства. Мне снова было легко с ним, и я с удивлением подумала, какой он тонкий психолог, этот чертов проходимец. Он не произнес ни слова утешения, которые только разозлили бы меня, не извинялся, что было бесполезно, он тонко и ненавязчиво предложил относиться ко всему проще, как к неприятному, но смешному эпизоду.

– Слушай, а кто такой садист? – спросил он вдруг, заставив меня вздрогнуть и вспомнить Рэндалла. – Вчера ты ругала меня какими-то непонятными словами.

– Садист – это человек, которому доставляет удовольствие мучить других. Он наслаждается чужой болью, получая от этого сексуальное удовлетворение.

– Ну… я бы не сказал, что наслаждался, мучая тебя, – сказал он, потирая переносицу своим обычным жестом. – Но вчера ты была такая… привлекательная, что ли. Растрепанная, вся красная, с горящими глазами, ты так соблазнительно орала…

– Сволочь! – сказала я и пихнула его локтем в бок.

– Ты не представляешь, что бы я с тобой сделал, если бы ты вчера позволила мне лечь рядом.

– Еще чего! Ты бы рисковал лишиться своей самой дорогой части тела.

– Пожалуй, – согласился он, ощупывая свежие длинные царапины, украшавшие его щеку и плавно спускавшиеся на шею.

К вечеру мы добрались до места встречи, где нас уже поджидал Дугал. У меня ноги подкашивались от усталости, но сидеть все еще было выше моих сил. Поэтому я унесла ужин в нашу с Джейми комнату в надежде наконец отдохнуть, лежа на боку. Поднимаясь по лестнице, я слышала, как Дугал говорит:

– Неплохо для женщины: проехать десять миль и даже не пикнуть. Твоя жена не уступит тебе в упрямстве.

Знай наших, гордо подумала я, запирая дверь изнутри. Немного погодя в дверь постучали. Законный муж хотел войти в свою убогую спальню. Я и не подумала открывать. За дверью несколько минут ходили, шуршали, осторожно стучали, спрашивали вполголоса: «Джули, ты спишь?» – наконец отчаялись получить ответ, и я услышала, как что-то тяжелое устраивается на полу в коридоре. Я хихикала про себя, но меня немного мучила совесть. Через час я решила, что он достаточно наказан.

– Ладно уж, заходи, – пригласила я, открыв дверь.

– Ты снова позволишь мне разделить с тобой постель? На полу довольно холодно… – сказал он скромно.

– Да, но при одном условии. Если ты, Джеймс Фрэйзер, еще раз вздумаешь поднять на меня руку, я вырежу твою печенку и поджарю ее на завтрак.

Он посмотрел на меня пристально, вынул свой кинжал, поднял его и торжественно произнес несколько слов по-гэльски. Как он объяснил, это была примерно та же клятва верности, которую приносили вождю клана, только немного видоизмененная.

– Ты знаешь, я не даю пустых клятв, – добавил он. В ту ночь мы снова были вместе, и снова наши тела соединялись в одно целое, стремясь как можно дальше проникнуть друг в друга, чтобы больше уже не разлучаться. Я снова забывала обо всем, отдаваясь сжигающей меня страсти, и почти теряла сознание на вершине блаженства.

Позже я лежала рядом с ним, играя прядью его волос, спадавшей на лоб.

– Как ты меня нашел?

– Когда мы немного отъехали, я решил, что не стоит оставлять тебя совсем одну. Я послал человека, чтобы он присматривал за тобой. Он видел, как тебя уводили английские солдаты. К твоему счастью, он сказал, что ты сопротивлялась. Все равно Дугал решил, что будет слишком рискованно отправляться за тобой. Я взял Муртага, оставил оружие и отправился в форт.

– Почему ты оставил оружие? – недоумевала я.

– Потому что если бы меня схватили неподалеку от форта и нашли при мне оружие, меня бы повесили. Я напал на караульного с голыми руками и пристрелил его из его же пистолета. Я думал, где тебя искать, когда услышал твой крик, и с незаряженным пистолетом бросился туда. Тебе повезло, что я застал вас в очень недвусмысленном положении.

– То есть? Ты рад, что он хотел меня изнасиловать?

– Я уже начал сомневался в твоей честности и думать, что, может быть, Дугал прав и ты действительно работаешь на Рэндалла. Но то, что я увидел, уверило меня в твоей невиновности.

– У тебя еще хватало совести во мне сомневаться?! – возмутилась я, но быстро поняла, что он имел некоторые основания мне не верить.

Мое положение в его мире все еще было очень непрочным. И я должна была благодарить его за то, что он, несмотря на свои сомнения, бросился мне на помощь, рискуя свободой и жизнью. Какой отчаянной храбростью нужно обладать, чтобы решиться искать меня в одиночку, без оружия, не зная, где я нахожусь, и рискуя в любой момент наткнуться на солдат из гарнизона! Они были бы только рады тому, что разыскиваемый преступник, приговоренный к повешению, сам пришел к ним в руки.

– Прости меня, – сказала я вполне искренне.

– Не извиняйся. Я должен был позаботиться о твоей безопасности и не оставлять тебя безоружной и беззащитной.

– А Брикстон? Дик Брикстон? Я совсем забыла о нем. Ты с ним встретился?

– Да, но ничего обнадеживающего он мне не сказал, – ответил Джейми, заметно помрачнев.

– Но он сказал тебе, кто убил того сержанта?

– Да, и за не слишком большое вознаграждение. В него стрелял капитан Рэндалл.

– О черт! И ничего нельзя сделать? Слушай, а почему бы тебе не уехать во Францию? – загорелась я идеей. – Или в Америку?

– Нет, только не в Америку! – Он содрогнулся. – Через океан – ни за что. Но мы могли бы уехать во Францию, хотя мне пришлось бы быть простым солдатом. Или в Рим… Меня могли бы устроить при дворе короля Джеймса, хотя я и не хотел бы влезать в политику. И все-таки я хочу попытаться сделать все, что возможно, чтобы остаться здесь.

– Как?

– Есть очень маленькая надежда. В Тибервелл приглашен герцог Сандринхэмский – Фергюс устраивает охоту. Может быть, он сможет мне помочь.

– Герцог Сандринхэмский? – Как все запутано в этой истории, ужаснулась я про себя. Ведь это же большой друг Рэндалла, и вряд ли он будет противодействовать своему протеже… – Я знаю о нем немного, но я не стала бы до конца доверять ему. Он… он не слишком надежен, я имею в виду…

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – перебил меня Джейми.

– Знаешь? – изумилась я. – Откуда?

– Он предпочитает мальчиков, и мы с ним немного не поладили на этой почве, когда я в прошлый раз был в Тибервелле.

– Какой ужас, – сказала я, начиная понимать природу дружбы, связывавшей Рэндалла и герцога Сандринхэмского.

Наутро началась комедия. Мне выдали оружие – кривой кинжал, который шотландцы носят в чулке за подвязкой, и решили обучить им пользоваться. Педагогом стал Руперт. После долгих споров о тонкостях кинжальной техники его сочли лучшим в этом деле.

Он начал с того, что объяснил, как лучше держать кинжал. Если взяться за него снизу, то удар будет направлен вверх. Если сверху – удар будет направлен вниз.

– Ты довольно высокая для женщины, но все равно вряд ли у тебя хватит сил, чтобы нанести хороший удар сверху, только если противник будет сидеть. Так что лучше бей снизу, – заключил он. Руперт подозвал Муртага:

– Сними-ка рубашку, друг, у тебя костлявая спина. Я покажу Джулии, куда нужно бить, если нападаешь сзади. Ребра прикрывают все внутренние органы, а между ними попасть трудно. Но есть две точки…

– Не учи хирурга анатомии, – прервала я его нетерпеливо. – Надо бить сюда, под последнее ребро. Попадешь прямо в почку.

– Точно, – кивнул ошарашенный Руперт, – и противник упадет как подкошенный. Тогда покажи мне, куда нужно бить, если убиваешь лицом к лицу.

– Сюда. – Я не глядя ткнула в точку посередине его груди. – Удар – в сердце, если, конечно, не попадешь в грудную кость. Еще вопросы будут?

Руперт выглядел удивленным. От теории мы перешли к практике. Он учил меня наносить удар, мишенью служили все по очереди, сначала просто подходя ко мне, затем подбегая сбоку или нападая сзади. Мне было трудно привыкнуть, что лезвие в моей руке – это не скальпель, а орудие убийства. Но я неплохо справлялась.

– Не отдергивай руку в последний момент, – по требовал Руперт, глядя на мои осторожные движения. – Ты же не остановишься, если перед тобой будет настоящий противник. А если эти лентяи не сумеют отскочить вовремя, они получат по заслугам.

– Отлично! – сказала я, и когда он напал на меня, кинжал оставил дыру на его рубашке и неглубокий порез на его груди.

– Неплохо, неплохо, – резюмировал он, оценивая причиненный ущерб. – Теперь поучимся быстро вынимать кинжал.

Знай наших, снова подумала я, хотя и не представляла себе, что когда-нибудь смогу убить человека. Меня мучили до тех пор, пока я не научилась одним скользящим движением руки пробираться к кинжалу, спрятанному в чулок, вынимать его и наносить удар снизу.

– Дайте ей что-нибудь, что она сможет действительно ударить, – предложил Дугал.

Мои тренеры посовещались, и Джейми с Муртагом отправились делать чучело. Это оказался мешок, набитый чем-то упругим, по размеру примерно соответствующий человеческой фигуре. Сначала его привязали к дереву, потом бросали на меня с разных точек. Это неплохо развлекало всех участников.

Я ударила по чучелу в очередной раз, когда оно обрушилось на меня откуда-то сверху, и подумала, что у меня больше нет руки.

– Вот блин! – сказала я по-русски.

Рука до локтя онемела, я не чувствовала пальцев и не могла ими пошевелить. Кинжал я выронила от неожиданности. Все вокруг радостно хохотали. К счастью, никто не обратил внимания на вырвавшуюся у меня фразу. Как выяснилось, я попала в одну из деревяшек, которые положили внутрь, чтобы имитировать ребра. Я почувствовала, что рука на месте только после того, как Джейми подошел и осторожно размял ее.

– Если ты попадешь в ребро, ты нанесешь врагу только царапину, а сама можешь лишиться оружия, – сказал Руперт.

– И что же я должна делать, если я попала в ребро и выронила кинжал? – поинтересовалась я.

– Выхватить пистолет и пристрелить ублюдка, – ответил Дугал, снова вызывая громкий хохот.

– Тогда научите меня стрелять, – потребовала я. Ответом мне было смущенное молчание и переглядывание. Наконец Дугал сказал:

– Нет. Ничего не получится.

– Почему, собственно?

– Потому что ты женщина.

– Ну и что, что я женщина? Или только мужчины достаточно умны, чтобы спустить курок? Я очень хорошо попадаю в цель. – Я действительно неплохо стреляла в тире.

Они снова засмеялись, потом Джейми соблаговолил объяснить:

– У этих пистолетов очень сильная отдача. Когда ты жмешь на курок, он брыкается, как мул. У меня остаются синяки, но я выше и тяжелее тебя. Ты просто упадешь на спину или получишь удар по лицу. Можешь, конечно, сама попробовать, если не веришь. Но мне нравится твоя улыбка и твои зубы, хотя они слишком острые.

Пришлось смириться. Их примитивные пистолеты действительно были громоздки и неуклюжи. Их нужно было перезаряжать после каждого выстрела, к тому же они не отличались меткостью стрельбы. Мне не подходило никакое оружие. Самый маленький меч, который я с трудом смогла поднять одной рукой, весил не меньше десяти килограммов. Вряд ли я смогла бы действовать им быстро и достаточно долго для того, чтобы сопротивляться более тренированному противнику. Единственное, что мне оставалось, был кинжал, который теперь нашел свое место в моем чулке.

Муртаг, который скептически наблюдал за всем происходящим, сказал:

– Все-таки единственное женское оружие – это яд.

– Разумеется, – согласился Дугал. – Но у яда есть свои недостатки в открытом бою.

Обратный путь в замок мы проделали довольно быстро и без приключений, если не считать маленькой стычки с угонщиками скота, которые напали на нас поздним вечером, когда мы разбили лагерь на лесной полянке на землях то ли Грантов, то ли Таннеров. Руперт развлекал нас историями из жизни фэйри и прочей шотландской нечисти. Он был неплохим рассказчиком, сюжеты не повторялись и были довольно занимательны. Водяные лошади, оборотни, фэйри и просто смелые юноши и прекрасные девушки действовали так, как им и было положено.

Выслушивая очередную историю, я заметила какое-то движение вокруг. Руперт продолжал говорить как ни в чем не бывало, но все слушатели осторожно перемещались поближе к своему оружию, готовясь к нападению. Джейми отвел меня к скале и показал небольшой выступ, защищенный со всех сторон.

– Спрячься там. К тебе никто не подберется незамеченным. Муртаг будет рядом.

Я послушно забралась на скалу и стала ждать. Нападавших было немного, их основной целью были лошади и повозки. Тем не менее они нападали организованной и хорошо вооруженной бандой. Их быстро отбросили на исходные позиции, и теперь все следили за боем, который вели Джейми и Дугал с четверыми противниками, окружившими их. Они не стреляли – возможно, хотели заполучить напавших живыми ради выкупа. Джейми виртуозно рубил мечом, который он держал в левой руке. В правой у него был кинжал. У Дугала только меч, которым он размахивал с яростью, забыв об изяществе.

Один из нападавших нанес Дугалу удар, и тот на мгновение опустил меч, отступая спиной к скале. Джейми прикрывал его, отбиваясь от четверых сразу. Я прикусила губу, непроизвольно сжала кулаки и привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть. Когда Дугал продолжил бой, по его руке стекала кровь. Теперь он тоже держал меч в левой руке. Похоже, это смущало противников, и они отступили, к моей искренней радости. Я чувствовала себя, как болельщик на стадионе, когда его команда забивает гол. Тут мое внимание привлек подозрительный шорох невдалеке от меня. Муртаг? Я осторожно выглянула из своего убежища и заметила подкрадывающегося ко мне человека. Я отступила, надеясь, что он меня не видел. Я схватила кинжал и вжалась в скалу. Сердце отчаянно билось. Шорох приближался. Я лихорадочно соображала, что делать. Если он наткнется на меня, он постарается захватить меня в плен и потребует выкуп. Помощи ждать неоткуда, все внизу, защищают своих чертовых коз и лошадей. Незнакомый шотландец подбирался снизу. Значит, нужно бить сверху, решила я и переложила кинжал поудобнее.

Я все еще не верила, что мне придется убить человека. Я была готова к нападению и все же едва не выронила кинжал, когда оказалась лицом к лицу со своим противником. Я зажмурилась и вложила в удар всю свою силу и свой вес, вонзая кинжал в его сердце. Он упал с глухим стоном, и я чуть было не покатилась вслед за ним по склону. Ухватившись за колючую ветку, я удержалась от падения.

Должно быть, стон привлек внимание Муртага. Он появился как будто из-под земли, деловито осмотрел тело и подошел ко мне.

– Ты не ранена?

– Нет. – Я заметила, что мое платье забрызгано кровью и я все еще сжимаю окровавленный кинжал. – Это не моя кровь.

Он одобрительно кивнул. Я немного расслабилась, почувствовав себя в безопасности, но кровь все еще яростно пульсировала в моих висках и сердце выпрыгивало из груди. Я только что убила человека, и меня нисколько не мучила совесть. Скорее, я ощущала эйфорию. Адреналин, констатировала я.

Бой был окончен. Все снова собрались у огня, разгоряченные и израненные. Впрочем, раны были легкими. Никакого серьезного ущерба, только пропал один человек.

– Черт, он дорого мне обойдется. На выкуп уйдет месячный доход, – пробурчал Дугал.

– Могло быть хуже, – заметил Джейми. – Что, если они захватили бы меня?

– За тебя я не заплатил бы ни пенни, – отрезал Дугал. – И был бы счастлив, если бы ты остался у них навечно.

Я дрожащими от недавней встряски руками перевязывала раны, дезинфицируя их с помощью виски, и предоставляла пациентам лечиться самостоятельно. Чудодейственного лекарства было предостаточно, благо один из налогоплательщиков, владелец таверны, внес половину причитающейся суммы бочонком виски. Самой серьезной была рана Дугала. Рука рассечена чуть ли не до кости, но крупные кровеносные сосуды и сухожилия, к счастью, не пострадали. Я осмотрела зияющий разрез: чистый, края ровные, кровотечение практически остановилось, но нужно наложить швы. Единственной иголкой, которую удалось добыть, можно было спокойно шить сапоги, и я подозрительно разглядывала ее, когда Дугал подошел, уселся рядом, протянул свою руку и отвернулся.

– Ничего не имею против чужой крови, – объяснил он, – но моя собственная мне неприятна.

Он стоически переносил малоприятную процедуру, только однажды вежливо попросил меня остановиться, отошел за камень, и его вырвало. Вернувшись, он снова протянул мне свою руку, и я закончила работу.

Наконец все улеглись спать. Меня все еще била нервная дрожь и щеки горели от лихорадочного возбуждения. Я была счастлива снова прижаться к Джейми.

– Они не вернутся? – спросила я.

– Нет, они уже дома, в своих постелях, спи спокойно. – Он обнял меня, прижимая к себе. – Муртаг сказал, что уроки Руперта не прошли даром. Мне жаль, что тебе пришлось убить, но я горжусь тобой. Ты смогла защитить себя, и к тому же ты сегодня неплохо поработала.

– Да ну, ничего особенного, – промурлыкала я. – Вот ты был просто великолепен.

– Что ты, это всего лишь развлечение. Они не собирались нас убивать, просто хотели попытать счастья.

– Ах, развлечение. Ну-ну. Лучше бы вы играли в теннис.

– Во что?

– Да так, ничего, – ответила я поспешно. Его рука медленно забиралась мне под юбку.

– Эй! Что ты делаешь? – запротестовала я, пытаясь отодвинуться.

– Я хочу тебя. Или ты устала? – спросил он заботливо.

– Нет, я не устала. Но… это же невозможно! В нескольких шагах от нас спят двадцать человек.

– Если мы будем разговаривать, они проснутся, – усмехнулся он и повел меня к скале.

Я возмущалась только потому, что должна была возмущаться. На самом деле я не имела ничего против того, чтобы заниматься любовью в лесу! на скале! в непосредственной близости от еще двадцати мужчин! Велика сила инстинкта…

– Ты знаешь, после боя так… – пробормотал он, прижимая к себе мою руку.

– Да, я заметила. Это все адреналин, – сказала я докторским голосом, хотя и была слегка шокирована.

– Это не займет много времени, – сказал он хрипло.

Я впилась зубами в его плечо, чтобы не вскрикнуть, когда он прижал меня спиной к скале, приподняв меня на руках, как перышко. Я была возбуждена ничуть не меньше, чем он, и мы достигли вершины одновременно, после немногих страстных и отчаянных усилий. Я расслабленно повисла на его руках, он уперся лбом в скалу за моей спиной и тяжело дышал. Краем глаза я видела в нескольких шагах часового, который тактично отвернулся и делал вид, что смотрит на звезды и уж точно ничего не слышит. К некоторому изумлению, я обнаружила, что мне ничуть не стыдно.

Мы снова тронулись в путь на рассвете. Мы спешили изо всех сил, долгими часами не останавливаясь, чтобы передохнуть, не разводя костров, чтобы не привлекать внимания. Дугал торопился в замок до приезда герцога Сандринхэмского.

Когда мы наконец достигли знакомых ворот – а я-то думала, что больше никогда их не увижу! – я сползла с лошади и упала бы лицом вниз, если бы Джейми не подхватил меня. Я не могла идти, потому что мои мышцы онемели и я почти спала. Этот марафон вымотал меня окончательно. Джейми пришлось взять меня на руки и внести в замок, хотя он вряд ли чувствовал себя намного лучше.

Нас встречали, и сквозь сон я увидела в толпе Леонор. Она светящимися глазами смотрела на Джейми и вдруг застыла, побледнев, когда увидела, что он несет.

– Что случилось с бедной девочкой? – запричитала миссис Скотт над моим полубесчувственным телом.

– Да ничего особенного. Просто она вышла за меня замуж, – ответил Джейми и унес меня прочь, подальше от вытаращенных глаз и раскрытых в изумлении ртов.

В честь нашего возвращения Фергюс устроил небольшой пир. Мы выслушивали бесконечные тосты в честь нашей свадьбы. Теперь Джейми уже не скрывал своего имени и стал для всех мистером Фрэйзером, ну а я – миссис Фрэйзер. На моей руке красовалось серебряное кольцо тонкой работы, которое Джейми преподнес мне в день приезда, не знаю, где он ухитрился раздобыть его так быстро. Я предоставляла Джейми честь отвечать на тосты и выпивать ритуальный бокал, лишь изредка прикладываясь к своему и вежливо улыбаясь. С каждым новым глотком он все тяжелее опускался на скамью. Он заметно пьянел.

– Эй, я бы на твоем месте смотрела, что ты ешь, – пихнула меня локтем в бок Айри Дункан, сидевшая рядом.

– О чем ты? – не поняла я.

– Яд! – прошипела она мне в ухо театральным шепотом. Она успела основательно нагрузиться, отметила я.

– С чего бы?

– Ты увела из-под носа у местных красавиц лучшего жениха. Они готовы разорвать тебя на части. Скажи-ка мне, он без рубашки так же хорош, как и в ней?

– Лучше скажи, как себя чувствует твой муж? По-моему, он неважно выглядит, – резко сказала я.

– Мой муж выглядит, как всегда, – вяло ответила Айри и отстала от меня.

Жизнь в замке текла, как прежде, с той лишь разницей, что мы с Джейми гораздо больше времени проводили вместе. Днем мы почти не виделись, я принимала больных в своем кабинете, он проводил почти все время на конюшне, но вечера и ночи были нашими. Я любила просыпаться рядом с ним и смотреть, как он улыбается во сне или морщится от того, что утренний луч солнца упал на его лицо. Мне нравилось смотреть на его обнаженное тело с четко очерченными сильными мышцами.

И я просто сходила с ума от желания прильнуть к нему и остаться с ним навечно.

– Скажи, – спросил он меня однажды, когда мы лежали рядом, – это всегда так между мужчиной и женщиной? Я не хочу тебя обидеть, но твой опыт несколько больше, чем мой… – Он смутился.

– Нет, это бывает очень редко. Счастье, когда бывает так, – ответила я, вспоминая свой богатый, но однообразный опыт.

Я знала, что он имеет в виду. Наша страсть не имела ничего общего с банальным любовным искусством, она шла изнутри, из самой глубины нашего существа, и ей нельзя было противиться.

– Да, я думал, что так бывает не со всеми, – сказал он. – Я целовал и обнимал не одну девушку и… это было приятно, но не больше. Когда я прикасаюсь к тебе, во мне словно загорается ненасытный огонь, и я хочу только сгореть в нем, отдав себя целиком. Я хочу тебя даже тогда, когда только что тебя покинул, и мои пальцы болят, когда я не могу прикоснуться к тебе. Это безумие… И мне хочется лишиться рассудка и вечно падать в эту пропасть.

В ответ я прижалась к нему. Я чувствовала то же самое, но не осмелилась говорить об этом. Как я могу признаться ему в любви, собираясь покинуть его? Он зарылся лицом в мои волосы.

– Я люблю тебя, Джули. Я хотел тебя больше всего на свете с той самой минуты, когда впервые увидел тебя.

– Хотеть и любить не одно и то же, – возразила я практично.

– Ну… я бы не сказал. Я хотел тебя с тех пор, как очнулся и увидел эти растрепанные кудри над моей головой, услышал, как этот милый ротик произносит страшные ругательства, почувствовал, как эти сильные пальцы сжимают мое плечо, и представил себе, как они будут сжимать меня немного ниже… – Он отскочил от меня как раз вовремя, чтобы не получить по физиономии. – А потом эта симпатичная круглая задница плотно прижималась ко мне всю дорогу от Грэт-на-Дан до замка…

– Прекрати!! – Я хохотала вместе с ним.

– Я полюбил тебя с той первой ночи в замке, когда ты плакала у меня на коленях, а я успокаивал тебя, – сказал он серьезно. – Однажды мама сказала мне: когда-нибудь и тебя выберет девушка. Я возразил ей, что выбирать должен мужчина. Она засмеялась и ответила: ты увидишь, мой мальчик, ты увидишь сам. Теперь я знаю, о чем она тогда говорила.

Я запуталась в своих чувствах уже давно. Какого черта я делаю здесь, в этом замке восемнадцатого века? Можно ли любить двоих мужчин одновременно? Или я просто себя обманываю. Может, моя страсть к Джейми – не больше, чем физическое влечение и результат вынужденной близости, а может, мои воскресшие из пепла чувства к Андрею – не что иное, как иллюзия? Мне не хотелось думать об этом. И я выбрала рецепт Скарлетт О'Хара: я подумаю об этом потом.

Я жила среди дикарей и убийц, была замужем за одним – пусть лучшим – из них, и я была счастлива. Счастлива! Единственное, что меня всерьез беспокоило, – это возможная беременность. Никаких средств предохранения у меня не было. И когда выяснилось, что я все же не беременна, я вздохнула с облегчением. Джейми был немного расстроен, но признал, что в его положении детей заводить рано. Ребенок был бы чистейшим безумием. Раньше я ни разу не беременела, хотя предохранялась не слишком тщательно. Сейчас я даже начала подумывать о том, что у меня не может быть детей. Женщины в замке, похоже, подумывали о том же. Они пристально вглядывались в линию моей талии и разочарованно отводили взгляд, не увидев ничего интересного.

Время от времени я встречала в замке Леонор. Всякий раз она краснела и избегала смотреть мне в глаза. Я не горела желанием с ней общаться. Если у нее и было что-то с Джейми, это время прошло. Однажды я направлялась в библиотеку Фергюса и наткнулась на нее у дверей. Она держала в руках сосуд с какой-то жидкостью и вся тряслась, не решаясь войти.

– Я отнесу? – предложила я миролюбиво.

– Это от миссис Скотт, – шепнула она и убежала. Я пожала плечами и открыла дверь. Из потайной комнаты, в которую можно было попасть через библиотеку, доносились голоса.

– О чем ты думал раньше? – раздраженно спрашивал Фергюс. – Или ты считаешь, что если поклялся быть моими ногами, то голова тебе не нужна? Эта женщина – ведьма или почти ведьма. И у тебя хватило ума…

– Что я могу сделать? Скрывать беременность больше нельзя, – смиренно спросил голос Дугала.

– Что ты можешь сделать? Ты ничего не можешь, и я давно не обольщаюсь на твой счет. Лучше всего для тебя будет уехать на охоту с герцогом. Ты присмотришь за Джейми и останешься в стороне, пока я – всегда я! – все здесь улажу.

Весьма любопытно, думала я, осторожно приближаясь к двери, из-за которой раздавался спор.

– Это еще что? – Фергюс выбежал в библиотеку и остановился, увидев меня с сосудом в руках и с невиннейшим выражением лица. – Это и есть сироп от кашля?

– Миссис Скотт сказала, что это должно помочь. – Я протянула ему сосуд.

– Дугал, возьми свое лекарство и запомни, что я тебе сказал.

Дугал с мрачным видом быстрыми шагами вышел из библиотеки. Мы остались вдвоем с Фергюсом.

– У вас случайно нет «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера? – поинтересовалась я, подходя к окну. – О Боже мой!

Из окна я увидела, как на гнедом коне, одном из лучших в конюшне Фергюса, скачет Алан, преследуемый сворой собак. Конь обезумел от укусов и неопытности всадника. Мальчик в любую минуту мог упасть ему под копыта. Я обернулась. Лицо Фергюса побелело, он не отрываясь смотрел вниз. Он сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

Конь споткнулся, и Алан вылетел из седла. Фергюс глухо застонал. К мальчику уже бежали слуги, отгоняя собак. Алана подняли, и я увидела, что он пришел в себя.

– С ним все будет хорошо, – сказала я спокойно. – Я осмотрю его, но мне кажется, он только ушибся. Переломов нет.

Фергюс перевел дыхание. На его лбу блестели капельки пота.

– Вы любите его как своего сына, – подумала я вслух.

Он на мгновение насторожился, подозрительно глядя на меня, потом вздохнул и молча кивнул мне.

Я побежала вниз, забыв о «Кентерберийских рассказах». Алан действительно не пострадал. Отделался испугом и несколькими синяками. Зато пострадал сельский священник, отец Брайан. Он тоже повстречал на своем пути эту свору, и одна из собак тяпнула его за ногу. Он важно шел мне навстречу, и из разорванной рясы виднелась мясистая розовая нога со следами основательного укуса. Я, сдерживаясь, чтобы не хихикнуть, предложила ему пройти в мой кабинет, чтобы промыть рану.

– Прочь, недостойная женщина, – возопил отец Брайан вместо благодарности. – Чтобы слуга Господа обнажил свое тело перед распутницей! Не бывать этому!

– Но у вас будет заражение крови, если не промыть рану. У собак очень грязные зубы, – попыталась я призвать его к здравомыслию.

– Не пытайся соблазнить святого человека, вавилонская блудница! Изыди, сатана. – Он поспешно перекрестился.

– Не за что, заходите еще, – сказала я и удалилась, чтобы не раздражать беднягу.