Я пришла издалека

Глава девятая ВЕДЬМА

К визиту герцога Сандринхэмского готовились еще с большим размахом, чем к церемонии присяги. Весь замок, как водится, стоял на ушах. А я пыталась подготовиться к мысли, что я останусь без Джейми почти на две недели – на все время герцогской охоты. Мне предстояло остаться одной, и я никак не могла в это поверить.

Герцог приехал с двухдневным опозданием, заставив всех изрядно поволноваться. Как выяснилось, у дорожной кареты отлетело колесо, и его светлость вынужден был провести два дня в грязной харчевне, пока колесо ставили на место. Я ожидала увидеть эдакого вальяжного светского льва, как их обычно описывают в исторических романах, но моему взору предстал невысокий, очень упитанный человечек с заметной лысиной и блестящими темными глазами. Он был очень подвижным и бойким и до смешного походил на резиновый мячик.

В честь герцога Фергюс закатил такой пир, о которых я даже в книжках не читала. Миссис Скотт по такому случаю приготовила для меня праздничный наряд – золотистое шелковое платье, ленты в тон и даже тонкие чулки вместо обычных шерстяных. Она расставила на моем столике какие-то подозрительные баночки, в которых я обнаружила румяна, рисовую пудру, краску для губ и палочки, чтобы подводить глаза. Все это я внимательно осмотрела и решила ограничиться только пудрой. Я не привыкла к такой примитивной косметике и ярким краскам. К тому же жизнь на природе в некотором смысле пошла мне на пользу. Я немного похудела, стала чувствовать себя более подтянутой, а на щеках образовался давно забытый естественный румянец. Все-таки свежий воздух и экологически чистые продукты – великая сила.

Разглядывая ряды блюд, уходящие в бесконечность, я подумала, что обратно герцога придется катить, если он попробует хотя бы по маленькому кусочку от всего, что было приготовлено. Карета определенно ни к чему, стоит только подтолкнуть, и он прекрасно покатится под горку. Страшно было подумать, сколько килограммов я наберу после этого ужина, но я не могла отказать себе в удовольствии попробовать форель в меду с миндалем, шотландскую куропатку с трюфелями и жареного фазана, фаршированного каштанами. Китайская кухня была забыта напрочь. Я высматривала еще какое-нибудь сногсшибательное кушанье, но тут за моей спиной раздался шум.

Артур Дункан, муж Айрис, задыхаясь, упал на пол. Он бился в судорогах и прижимал руки к горлу. Подавился чем-то, промелькнуло у меня в голове. Я вскочила и подбежала к нему.

– Переверните его на бок, – скомандовала я столпившимся вокруг нас.

Я почти сразу поняла, что он ничем не подавился. Что же тогда? Сердечный приступ? Инсульт? Пульс уже почти не прощупывался, он не дышал. Я пыталась делать искусственное дыхание, непрямой массаж сердца – бесполезно. Когда я наклонилась над ним в очередной раз, мне почудился странный горьковатый запах. И тут я все поняла, сопоставив синюшные губы, резкое удушье и запах горького миндаля. Цианид! Я подняла глаза на Айрис. Она смотрела на меня не отрываясь, и в ее глазах было: «Молчи!»

– Он мертв, – сказала я. – Думаю, сердечный приступ.

Смерть судебного исполнителя не помешала продолжению банкета… На другой день герцог отбыл на охоту в сопровождении лучших местных стрелков, лучших охотничьих собак, а также Джейми и Дугала. Джейми не слишком хотел общаться с его светлостью, памятуя прежний неудачный опыт, но другой возможности поговорить о его несправедливом обвинении не было.

Ночью накануне его отъезда я проснулась от внезапного холода. Я попыталась нащупать одеяло или Джейми, но не нашла ни того ни другого. Окончательно проснувшись, я села на кровати и увидела, что он стоит с одеялом в руках и смотрит на меня тоскливым взглядом.

– Что случилось? – испугалась я.

– Прости, я не хотел тебя будить. Я просто хотел еще раз посмотреть на тебя перед отъездом, чтобы запомнить твои черты. Не знаю, как я проживу без тебя эти дни. Мне больно оставить тебя и на минуту.

Я не знала, что ему ответить. Мое сердце странно сжималось при мысли, что я буду возвращаться по вечерам в эту пустую комнату, что я буду засыпать и просыпаться одна.

– Ты там поосторожнее с герцогом, – сказала я. – Он симпатичный парень, но не настолько.

– Да уж. – Он ухмыльнулся. – А ты не влезай в истории, пока меня нет. И прошу тебя, держись подальше от Айрис Дункан. Я знаю, вы с ней дружите, но она опасная женщина.

Ты и сам не знаешь, насколько опасная, подумала я, но ничего не сказала ему, чтобы не беспокоить.

Мужа Айрис похоронили быстро и довольно скромно для человека его положения. Никто не пожелал выяснить, была ли смерть вызвана естественными причинами. Все знали, что он был тяжело болен долгое время. Симптомы отравления цианидом были не так известны, как в наше время, когда все только и делают, что читают детективы. Я боялась заговаривать с Айрис о смерти ее мужа. Она знала, что я все поняла, я прочитала это в ее глазах.

Дни тянулись медленно, а ночи еще длиннее. Я пыталась с пользой провести свободное время, разобраться в своих эмоциях, но только запуталась. Я любила Андрея и любила Джейми. Я хотела вернуться домой и остаться здесь. Причем с одинаковой силой. Может, бросить монетку? Я бросила, но она закатилась в щель на полу и застряла там. В вертикальном положении.

В один из таких бесплодных дней, когда я вправила вывихнутый палец младшему конюху, прописала травяной чай одной деревенской женщине и раздумывала, чем бы заняться на досуге, в мою дверь вошла Леонор. Она явно нервничала.

– Я пришла от госпожи Дункан. Она приболела и просит вас прийти как можно скорее.

– Хорошо, – сказала я. – А что с ней?

– Я точно не знаю, – Леонор покраснела. – Она сама вам расскажет.

Я собралась, закрыла дверь кабинета Битона и тут обнаружила, что Леонор бесследно исчезла. Странная девушка, впрочем, у нее есть все основания меня недолюбливать. Я отправилась в деревню в одиночестве.

Айрис была в своей комнате. Она сидела у окна в кресле и, по своему обыкновению, пила. Она была одета в длинную сорочку, и в ее силуэте я заметила нечто, что заставило меня остановиться в дверях. Вот что она скрывала под оборками своих платьев – она была беременна. Месяцев шесть, не меньше. Так вот за что умер Артур Дункан, осенило меня. Он узнал то, чего ему не следовало знать. Разговор в библиотеке… «Скрывать беременность больше нельзя», – сказал тогда Дугал. «Ведьма или почти ведьма», – сказал Фергюс о ком-то. О ком еще, как не о Айри? Так она была любовницей Дугала!

– Заходи, Джули, – пригласила Айри.

– Так ты не больна? – спросила я.

– Нет, нисколько. Я отлично себя чувствую. – Она недоуменно посмотрела на меня.

– Но Леонор сказала…

– Тебе не нужно здесь быть. Зачем ты пришла? – перебила меня Айри. Похоже, она меня и не слушала.

Внизу послышался шум. Там топали ногами, бросали с грохотом какие-то предметы и кричали: «Сюда, сюда! Идите наверх. Ведьма там!» Раздались шаги в коридоре, и вот в комнату вломились несколько человек из деревни. Они набросились на Айри, причем она даже не сопротивлялась, и увели вниз. Двое растерянно смотрели на меня, не зная, что со мной делать. Я тоже не знала, что с ними делать. Снизу крикнули:

– Эй, Флокхарт, Таггарт, чего вы там копаетесь. Хватайте вторую ведьму и пошли.

– Вообще-то я не ведьма, – начала я. – Я зашла навестить миссис Дункан…

– Все вы так говорите, – сказал один из них, нерешительно поглядывая на своего напарника.

Я осмотрелась вокруг в поисках спасения. Бежать было некуда, из окна прыгать высоко, и я упала бы прямо в руки столпившимся там жителям деревни. Они всерьез собрались охотиться на ведьм, вооружившись разнообразным инвентарем. Флокхарт и Таггарт двинулись ко мне. Я двинулась от них, готовясь выхватить кинжал и защищаться, если потребуется. Они бросились на меня. Я не успела воспользоваться кинжалом, получив страшный удар по лицу, который меня оглушил.

Я смутно помню, как меня куда-то волокли и как бросили куда-то в вонючую темноту. Очнувшись, я поняла, что все случившееся не было бредом. Я сидела в вонючем и темном пространстве, в окружении склизкой грязи. Рядом со мной кто-то дышал.

– Айри?

– Это ты, Джули? Добро пожаловать в яму.

– И что мы будем здесь делать?

– Ждать суда, конечно, – беззаботно ответила Айрис.

– А что, намечается крупный процесс над ведьмами? Мне казалось, средние века уже прошли.

– Только не здесь, – резко сказала она.

– Послушай, – начала я осторожно, – это не из-за твоею мужа?

Она ничего не ответила. Я слышала ее ровное дыхание и смутно различала ее силуэт в тех жалких лучах света, которые попадали в нашу темницу.

– Когда-нибудь это должно было случиться, – сказала Айрис, когда я уже начала думать, что она лишилась дара речи. – Но я успела передать немало денег на подготовку восстания. Десять тысяч шотландских фунтов для принца Чарли. У Артура был хороший почерк, так легко подделать подпись на чеке… После его смерти мне не пришлось бы подделывать чеки. Он знал это и боялся меня. Боялся, что я его отравлю. Он ел только яйца, думал, что в них я не смогу подсыпать яд. Его лекарство, которое присылали из Эдинбурга, содержало мышьяк. Совсем немного. Я просто увеличила дозу. Он не замечал. Он умер бы через несколько недель…

– Патриотка, черт бы тебя побрал! А Дугал тебе зачем понадобился? Или ты замуж за него выйти хотела… Вот для чего этот ребенок!

– Дугал легко поддается влиянию. Своей головы у него нет, я стала бы его головой. С его помощью я подняла бы весь клан, чтобы поддержать восстание. Мне повезло, – усмехнулась Айри, – его жена умерла от лихорадки как раз тогда, когда я раздумывала, как от нее избавиться. Зато не повезло с Артуром. Он неожиданно вошел ко мне в спальню и все увидел… Ему оставалось жить от силы дня четыре, но за это время он мог все испортить. Пришлось рискнуть и отравить его при всех.

Она говорила так спокойно и буднично, как если бы мы обсуждали, например, ремонт в доме, а не убийство, покушение на убийство и подлог. Айрис Дункан была настоящей шотландской патриоткой, которая не остановится ни перед чем, чтобы выполнить свой долг перед родиной – так, как она его понимает.

– Джули, почему ты решила прийти ко мне именно сегодня?

– Леонор сказала, что ты больна и просишь меня зайти, я уже пыталась тебе это объяснить, но ты меня не слушала. Разве ты не просила ее передать мне…

– Я ни о чем ее не просила! Она тебя обманула. Она хочет от тебя избавиться.

– Зачем?

– Ты увела у нее Джейми. Она хотела бы стать его женой вместо тебя. Она еще молодая, не понимает, что такое любовь. Парень тебя любит, это ясно всякому, кто хоть раз заметил, какими глазами он на тебя смотрит. Она тоже поймет, когда хоть раз разделит постель с мужчиной.

– Она хотела, чтобы я оказалась в твоем доме, когда за тобой придут? – Я начинала понимать.

– Я же ведьма, – хихикнула Айрис. – А ты подружка ведьмы. Скоро прибудет комиссия, в два счета докажет, что мы обе знаемся с нечистой силой, и нам конец. Они хотят нас убить. Как – не имеет значения.

Хотя я бы предпочла более легкую смерть, чем смерть на костре.

– На костре?!

– Ведьм сжигают, милочка. Огонь, видишь ли, очищает, – цинично сказала Айри.

Я содрогнулась. Бесчисленные процессы над ведьмами – настоящий позор шотландской истории. Горцы суеверны и необразованны, и в этих краях охотились на ведьм даже в просвещенные времена. Сколько невинных женщин сгорели на кострах только потому, что были слишком красивы или слишком умны или удачно вышли замуж. Неужели меня ждет та же участь? Неужели никто не придет мне на помощь? Джейми далеко, охотится с герцогом, а больше я здесь никому не нужна. Мои пациенты первыми скажут, что я вылечила их с помощью колдовства. Фергюс и пальцем не шевельнет, чтобы спасти меня. Ведь я знаю, что Алан – не его сын.

Не знаю, сколько дней мы провели в яме. Я потеряла счет времени. Я много спала и почти не ела. Наш обед, который сбрасывали прямо на землю, состоял из грязного куска хлеба. Я с трудом заставляла себя проглотить хоть крохотный кусочек. Я начинала думать, что лучше умереть с голоду, чем сгореть на костре. Но слабая надежда на избавление все еще не покидала меня.

– Ты его любишь? – спросила меня Айри однажды.

– Кого? – Я даже не поняла, о чем она говорит.

– Джейми. Ты звала его во сне. Ты повторяла его имя и что-то говорила на непонятном языке. Так ты любишь его?

Она застала меня врасплох. Вопрос был поставлен прямо, и отвечать нужно было честно. Я вспомнила его глаза, синие, как шотландские озера, волосы цвета меди, лицо и фигуру викинга. Я вспомнила его глубокий голос, его грациозную походку. Я вспомнила, как мы разговаривали и как занимались любовью…

– Да, – сказала я. – Я люблю его.

– Хм, – сказала Айри. – Так, значит, это возможно…

Так, значит, это возможно, подумала я про себя. Полюбить человека из другого мира, найти настолько близкую душу, что больше ничто не имеет значения. Мы родились в разное время и в разных странах – и мы любим друг друга. Муж и жена, которых разделяют двести пятьдесят лет… Оказывается, это возможно.

Время как будто застыло, и я была почти рада, когда нас наконец вытащили на свет Божий. Это означало то, что близок конец, но я старалась об этом не думать. Суд происходил на деревенской площади. Это было публичное слушание. Собрались все кому не лень, обуреваемые жаждой зрелищ.

Судей было двое. Один невысокий и толстый, другой высокий и страшно худой. Толстый и Тонкий, как я окрестила их про себя, зачитали обвинение. Оно касалось в основном Айрис. Процесс был направлен в первую очередь против нее. Я просто подвернулась под руку. Ее обвиняли в связях с нечистой силой, в колдовстве, меня – только в излишней дружбе с главной обвиняемой. Вызывали свидетелей. Один за другим выходили жители деревни и рассказывали, что обращались за помощью к Айрис и получали ее в виде трав и заклинаний. Она и тяжелые болезни лечила, и порчу наводила, и будущее предсказывала, и женихов привораживала. Причем свидетели все как один клялись, что колдовство подействовало, по всему выходило, что Айрис Дункан только что мертвых не воскрешала. В других обстоятельствах Айрис можно было бы позавидовать: редкий врач может похвастаться стопроцентным успехом своего лечения.

Меня в деревне почти не знали, и свидетели могли сказать только, что меня иногда видели в доме у Айрис. Один из свидетелей честно показал, что обращался ко мне за помощью, когда у него болел зуб. Он благодарил меня за лекарство и утверждал, что я не произносила над ним никаких заклинаний. Нашелся хоть один приличный человек, думала я. Толстый и Тонкий посовещались, и я услышала, что они собираются рассмотреть мое дело отдельно от дела Айрис. Это был шанс.

Но тут обстоятельства изменились не в мою пользу. Суд вызвал еще одну свидетельницу. Она была не из деревни. Раньше я ее не видела. Должно быть, она жила в горах. Женщина рассказала, что в начале лета ее маленький ребенок заболел. Он кричал целыми днями и ничего не ел. Они с мужем решили, что ребенка подменили фэйри. Они отнесли оборотня на холм фэйри, чтобы они забрали его и вернули их сына. Сами они спрятались неподалеку и видели, как эти две женщины – тут она указала на нас с Айрис – подходили к ребенку и произносили над ним заклинания. А позже появился огромный демон – должно быть, это был Джейми, решила я – и так напугал их, что они убежали домой. Наутро они нашли мертвого оборотня, а их ребенок так и остался в стране фэйри.

Эта байка была выслушана внимательно и, по-видимому, сочтена серьезным свидетельством против меня. Суд все еще колебался, и тут вышел деревенский священник, отец Брайан. Он принял вид оскорбленного достоинства и поведал следующую кровавую историю. Оказывается, я, пользуясь колдовскими чарами, натравила на него бешеных собак. Ему с Божьей помощью удалось от них отбиться, но один из псов все же укусил его за ногу. После чего я пыталась заманить слугу Господа в уединенную комнату, угрожая наслать на него тяжелую болезнь и всяческие несчастья. И в доказательство тому отец Брайан принародно обнажил свою покусанную ногу, которая имела поистине страшный вид. Она сильно распухла, посинела и по ней поднимались зловещие красные полосы – признак начинающегося заражения крови. Народ ахнул. Честно говоря, я тоже.

– Да у вас заражение крови! Если вы и дальше будете отказываться от помощи, вы умрете… – Я осеклась. Айрис выразительно посмотрела на меня и закатила глаза. Пожалуй, я сморозила глупость.

– Ведьма осмелилась принародно угрожать смертью слуге Господа! – возопил отец Брайан.

Отношение толпы переменилось. Теперь я тоже была ведьмой в глазах этих неграмотных деревенских жителей. И в глазах судей тоже. За важностью полученных свидетельств они решили продолжить суд завтра. Должно быть, они и сами не ожидали такого поворота. Нас с Айрис повели почему-то в разные стороны.

И вот я сидела в местной харчевне и смотрела в озабоченное лицо Неда.

– У нас мало времени, – сказал он вполголоса. – Сегодня вы можете переночевать здесь, а не в грязной яме. Деньги творят чудеса. Завтра я постараюсь потянуть время. Не думаю, что мне удастся вас оправдать, хотя это очень польстило бы моему самолюбию. Увы, бороться с суевериями – неблагодарное дело.

– Что будет с Айрис?

– Не думайте о ней, Джулия. Ничего нельзя сделать.

– А я?

– Из замка три дня назад пропал старый Алек. И с ним – лучший необъезженный жеребец из конюшен Фергюса, – прищурился Нед. – Вам это о чем-нибудь говорит?

Я молча кивнула.

– Мне пора, моя дорогая. Я сделаю для вас все, что в моих силах.

Нед ушел. Я осталась, трясясь мелкой дрожью. Алек отправился за Джейми. Только бы он успел. Но что может сделать Джейми против толпы, жаждущей расправиться с ведьмой? Меня отвели в комнату наверху, к двери приставили стража. Я не обращала внимания ни на что. Я сжимала кулаки и думала: только бы… Только бы что?

Следующее заседание суда началось с выступления обвинителя, которое показалось мне крайне нелепым и смехотворным. Толпа внимала ему с почтением, издавая носторженное «ах!» на ключевых словах типа: «ведьма», «сатанинские чары», «служительница дьявола» и «адское зелье». Я бы очень повеселилась, если бы все это не было всерьез.

В мою защиту выступал Нед. Страсти уже накалились до предела, и в толпе кричали:

– Сожгите! Сожгите их! Смерть ведьмам!

Думаю, все те, кто жаждал моей крови, в обычной жизни были милейшими людьми. Но, собравшись вместе, они стали настоящей толпой – возбудимой, внушаемой, агрессивной. Они хотели мне и Айрис мучительной смерти. Сейчас. Немедленно. Публично.

Нед сделал очень правильную вещь. Он долго говорил. Суть его речи сводилась к тому, что я чужестранка и еще не знаю местных обычаев, а потому совершаю досадные оплошности. Но если принять во внимание смягчающие обстоятельства… И так далее. Дело было не в том, что он говорил, а в том, как он говорил. Он бубнил равномерно, монотонным голосом, почти без пауз. Это расхолаживало. Люди, которые только что были готовы разорвать меня на части, начали зевать, недоуменно переглядываться, и напряжение спало. Вспышки массовой агрессии непродолжительны, а потом люди приходят в себя как от дурного сна.

Нед все продолжал говорить, никто не решался его останавливать. Но наконец закончились и его цветистые фразы. А прекрасного героя на белом коне все не было. Тем временем Толстый и Тонкий решили провести следственный эксперимент. Нам с Айрис привяжут большой палец левой руки к большому пальцу правой ноги, а большой палец правой руки – к большому пальцу левой ноги. И бросят в воду. Ведьма всплывет, потому что вода ее не примет. А честная женщина пойдет ко дну, тем самым продемонстрировав всем желающим свою полную невиновность.

– Большое спасибо, – сказала я, – но я вовсе не хочу утонуть, доказывая, что я не ведьма.

Судьи удивились. Видимо, они не ожидали такой наглости.

– Ты не смеешь перечить Божьему суду, женщина.

– Я не очень понимаю, какое отношение ваш суд имеет к Богу, – пожала я плечами. – Скорее, это суд человеческой глупости.

Я посмотрела на Айрис. Она делала мне отчаянные знаки, которых я не поняла. Похоже, я опять сказала что-то не то. «Что они собираются делать?» – лихорадочно соображала я, пока мне связывали руки и привязывали к березе. С Айрис проделали то же самое. Одним резким движением деревенский палач Джон Киллан разорвал на мне платье до пояса. Я осталась полуголой перед десятками жадных глаз. Толпа ахнула:

– На ней нет креста!

Кресту на мне неоткуда было взяться, поскольку мои родители и дядя Сэм были убежденными атеистами. Я покосилась на Айрис и остолбенела. На ее обнажившемся предплечье я увидела то, что в этом веке сочли бы знаком сатаны и в чем я узнала след от обычной в двадцатом веке прививки оспы…

Я даже забыла о том, что меня собираются сжечь на костре. Я думала только об Айрис. Так, значит, она тоже… И она предпочла остаться здесь по каким-то своим причинам. Ясно, по каким. Она же патриотка, черт побери. Она хотела изменить ход истории, предотвратить окончательное поражение Шотландии в борьбе с англичанами. Но ей это не удалось.

Палач взмахнул плетью, и на мою спину обрушился первый удар, достаточно сильный для того, чтобы рассечь кожу. И тут я почувствовала, что такое ненависть. Моя ненависть. Моя кровь кипела, я слышала только гулкие удары собственного пульса. Говорят, от любви кружится голова. Так вот, от ненависти тоже. Я готова была убивать голыми руками… К несчастью, я была привязана, я не могла ничего сделать, и это сводило меня с ума.

От следующего удара палача отвлекло какое-то шевеление в толпе, и наконец-то на сцене появился бесстрашный герой, правда, не на белом, а на черном как ночь скакуне. Он прорвался через толпу, расталкивая людей локтями и кулаками, подбежал ко мне и приказал Киллану:

– Отвяжи ее. Немедленно.

Киллан повиновался, и меня подхватила знакомая рука. Толпа гудела:

– Вонючий Фрэйзер! Муж ведьмы!

– Он любит короля Георга, – крикнул кто-то. – Предатель!

Толстый и Тонкий тупо хлопали глазами.

– Как ты смеешь препятствовать Божьему суду? – наконец собрался с мыслями Тонкий.

– Божий суд не наказывает невиновных, – ответил Джейми.

– Эта женщина – ведьма, отойди от нее и предоставь палачу делать свое дело.

– Я муж этой женщины, я поклялся перед Богом защищать ее. Или вы считаете себя выше Бога? – Джейми снова выступал как шоумен, пытаясь воздействовать на эмоции толпы. – Святое распятие сожгло бы кожу ведьмы, не так ли?

Он снял с себя крестик и надел его на меня. Поскольку я не шарахалась от святого распятия, толпа начала колебаться. Но кто-то снова выкрикнул:

– Ведьма! Они все заодно! Сожгите их всех!

И тут заговорила Айрис. Не знаю, могла ли она надеяться на оправдание, не знаю, о чем она думала. Она просто швырнула свою жизнь в огонь.

– Эта женщина не ведьма, – сказала она. – Я ведьма.

Толпа снова ахнула и замерла.

– Я, Айрис Дункан, признаюсь в том, что я ведьма и любовница сатаны, – мерным нарастающим голосом начала Айрис. – Повинуясь приказам моего повелителя, я посредством колдовских чар совершила убийство Артура Дункана. Воспользовавшись неведением Джулии Фрэйзер, я при ней произнесла заклятие над оборотнем, и он умер, а ребенок этой женщины остался навсегда в стране фэйри.

Голос Айри звучал так, как будто она впала в транс, она раскачивалась из стороны в сторону, но я видела ее глаза. В них мелькнула циничная усмешка, когда она говорила о колдовских чарах. И еще в них было: «Беги!»

– Слышите, как поднимается ветер? Слышите, как приближается гроза? – завывала Айри, нагоняя ужас на легковерных. – Это летит на своих черных крыльях сатана, и близок час его владычества…

Джейми не терял ни секунды. Прокладывая путь мечом, он вытащил меня из толпы, перекинул через седло, вскочил на коня сам, и, прежде чем одуревшие люди успели что-то понять, мы были уже далеко.

– Чертовски хороший конь, – сказал Джейми. – Целые сутки он мчался, как будто земля горела у него под ногами, и он все еще может нести нас вдвоем. Он оторвется от погони, как если бы они стояли на месте.

– Нас не догонят?

– Нет. Не бойся.

Мы умчались по лесной дороге. Он остановил коня на поляне, бережно снял меня с седла и уложил на свой плед. Меня тряс озноб. Слезы текли по лицу, но я их не чувствовала. На моей спине все еще горел след от удара плетью. На моих запястьях остались ссадины от грубой веревки. А в моей душе осталась ненависть.

Джейми намочил в ручье платок и вытер мое лицо от слез и грязи. Он молча смотрел на меня. Хорошенькое, должно быть, зрелище: грязная девица со спутанными слипшимися волосами, в замызганном рваном платье – точнее, почти без платья.

– Не смотри на меня, я ужасно выгляжу, – сказала я жалобно.

Он сделал какое-то странное лицо, пытаясь сдержать смех.

– Муртаг говорил мне, что женщины – странные существа, но я не думал, что настолько. Ты чудом избежала смерти, тебе все еще грозит опасность, и первое, что ты говоришь вместо «спасибо, Джейми», – это «я ужасно выгляжу».

– Спасибо, Джейми, – сказала я и уткнулась в него, все еще содрогаясь и не веря, что я спасена.

– Нам нужно поговорить. Не сейчас, а когда ты немного успокоишься, – сказал он. – Я пойду добывать нам обед, а ты отдохни. Тебя никто не найдет. Я скоро вернусь.

Он вернулся примерно через час и продемонстрировал мне свежепойманного кролика. Я не могла и подумать о еде.

– Тебе уже лучше? – спросил Джейми.

– Немного, – ответила я.

– Тогда ответь мне: ты ведьма?

– Что?! Ты шутишь? – Я не верила своим ушам.

– Нет. Я не шучу. Ответь мне серьезно, ты ведьма?

– Как ты можешь в это верить? – Я чувствовала, что начинаю сходить с ума. – Ведьм не бывает!

– Скажи мне, во что верить. Скажи мне правду, и я поверю в нее. Я знаю, что ты не могла рассказать мне о себе. Но сейчас… Сейчас ты должна.

– Должна? Ты не поверишь мне.

– Поверю. Я поверю каждому твоему слову. – Он смотрел на меня умоляющим взглядом.

– Да, я ведьма! По крайней мере для тебя. Я могу предсказывать будущее. Я знаю, когда будет восстание и чем оно закончится. Я знаю, кто будет править Англией в ближайшие двести лет. Только ведьма может это знать! Я никогда не заболею оспой, даже если поселюсь в одной комнате с больным. Благодаря заклинаниям, конечно, подумаешь ты. Потому что ты не знаешь, что такое прививка. У меня нет родственников и друзей здесь. Знаешь, почему? Потому что меня самой еще нет! Потому что я родилась семнадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят второго года.

Он молчал, положив голову на колени.

– Ты меня слышишь? Я говорю: тысяча девятьсот семьдесят второго года! Или ты думаешь, что я сошла с ума?

– Я слышу, Джулия, – ответил он странным, будто застывшим голосом.

Он ждал продолжения, боясь поднять на меня глаза. Было тепло, но я видела мурашки на его руках. Он боялся меня. Но мне было наплевать. Я начала говорить и уже не могла остановиться. Я рассказала ему все. О том, что я из другой страны. Об Андрее. О том, как я оказалась на Грэт-на-Дан. О том, как я пыталась вернуться. Я только не стала ему говорить, что Андрей – шесть раз правнук Рэндалла.

– Ну что, – поинтересовалась я, – ты мне веришь?

– Да, – сказал он тихо, но решительно.

– Но ты не можешь в это верить! – Я была немного разочарована.

– Позволь мне самому решать, что я могу, а чего не могу, – усмехнулся он. – А сколько тебе лет? Раньше я как-то не задумывался об этом.

– Двадцать шесть… или двадцать семь. Я что-то запуталась. Скорее, двадцать семь.

Он оторопело смотрел на меня. В его время это был уже солидный возраст. А к сорока женщина становилась старухой.

– Я думал, тебе столько же, сколько и мне. Или меньше.

– Я неплохо сохранилась, – мрачно сказала я. – Это все плоды цивилизации.

– Так, значит, когда ты оказалась у Рэндалла в форте Уильямс, ты хотела вернуться домой, к Эндрю? – спросил он неожиданно.

– Да.

– И я побил тебя за это… Прости.

– Ты же не знал. Я не могла тебе рассказать правду.

– Да уж, – он вздохнул. – Лучше бы ты была просто ведьмой.

Мы молча поужинали кроликом, зажаренным на костре. Я флегматично жевала мясо, казавшееся мне безвкусным. Я чувствовала, что мы отдаляемся друг от друга. Между нами были двести пятьдесят лет и две разные страны.

– Они сожгут ее? – спросила я, нарушая неловкое молчание.

– Айрис? Да. После того, как родится ребенок.

– Она спасла нас.

– Но она убийца. Ведь это она отравила своего мужа?

– Да, но это долгая история. Я расскажу тебе позже, если хочешь.

Утром Джейми был угрюм и неразговорчив. Мне показалось, он принял какое-то решение. Мы снова отправились в путь. Он ожесточенно гнал коня. Куда? Я не спрашивала его. Я снова и снова возвращалась в мыслях к нашему вчерашнему разговору. Смешно, но я сомневалась, что он поверил мне.

Внезапно Джейми остановил коня. Я подняла глаза и остолбенела. Впереди виднелся знакомый каменный круг. Мы были на Грэт-на-Дан. Джейми скептически следил за меняющимся выражением моего лица.

– Так ты не знала, что мы едем сюда? – спросил он недоверчиво.

– Я думала о другом и не смотрела по сторонам. Я не ожидала…

– Это здесь, так? – грубо спросил он.

Я молча кивнула. Он повел, почти потащил меня за руку в каменный круг.

– Может быть, это не повторится. Я не знаю. Может быть, это работает только в определенные дни года. Я пропала из своего времени в день равноденствия.

– Что ты тогда делала?

– Ничего особенного. Я просто ходила между камней, смотрела на них, потом прикоснулась вот к тому, расколотому.

– К этому? – Похоже, он сильно сомневался в моих словах.

– Осторожнее! – Мне становилось не по себе при одной мысли о том, чтобы приблизиться к камню.

Он посмотрел на меня, взял за руку и подвел к камню. Я пыталась упираться, но это было все равно что удержать на месте самосвал. Он приложил мою ладонь к камню и прижал, чтобы я не могла отдернуть руку. Я снова услышала не то жужжание, не то гудение, и хаос снова охватил меня. Я погрузилась в тьму и боль.

Я слышала голос, настойчиво повторяющий мое имя. Это был Джейми. Я с трудом открыла глаза. Надо мной склонилось его бледное встревоженное лицо, с капельками пота на лбу.

– Прости меня. Прости. Ты так меня напугала. Ты начала уходить, и у тебя было такое лицо, будто ты перепугана насмерть. Я… Я оттащил тебя от камня. Господи, я думал, ты умерла.

– Зато ты убедился, что я говорю правду, – ответила я грубо.

Он вскочил, подбежал к камню и приложил к нему руку. Ничего. Он бросился на камень с разбегу. Ничего. Он обошел его со всех сторон, забрался на него и уселся в расщелине.

– Похоже, на мужчин это не действует, – предположила я. – В шотландских сказках пропадают исключительно женщины.

– В любом случае это не действует на меня, – сказал он, подходя ко мне. – Я должен проститься с тобой, Джулия.

– Почему? – Мое сердце сжалось.

– Там твой дом. Там Эндрю. Здесь нет ничего для тебя, кроме боли и жестокости.

– Ничего? Ты уверен?

Он не ответил и пошел прочь.

– Джейми!

В моем крике звучало такое отчаяние, что он остановился и повернулся ко мне. Он долго смотрел на меня не отрываясь.

– Я буду ждать тебя до заката в заброшенной хижине, внизу по склону.

– Я должна тебе сказать…

– Я не хочу, нет, я не могу ничего слушать! – Его глаза слезились от ветра. Или не от ветра.

– Это насчет восстания. Джейми! Выслушай же меня!

– Восстания? – Теперь он взял себя в руки и слушал. Даже глаза перестали слезиться.

– Оно будет, в этом Дугал прав. Но армия доброго принца Чарли долго не продержится. И все кланы, поддержавшие его, будут разгромлены и никогда больше не поднимутся. Ради Бога, не вмешивайся в это, держись в стороне. И не позволяй тем, кто тебе дорог, участвовать в этом самоубийстве. Ты слышишь меня?

– Да, я слышу. Прощай, Джулия… Юлия, – поправился он, улыбаясь. – Мне трудно выговаривать твое новое имя.

Он ушел. Я провожала взглядом его фигуру, пока она не исчезла за склоном. Я осталась наедине со своими мыслями. На этот раз мне придется сделать выбор. И этот выбор будет окончательным. Обжалованию не подлежит. Но как? Как я могу выбрать?

Там после смерти дяди Сэма у меня не осталось никого, кроме Андрея. Здесь у меня не было никого, кроме Джейми.

Я любила Андрея. Мы прожили с ним четыре года, и еще два года я старалась его забыть. И забыла; но стоило мне увидеть его, я вновь заболела им. Но для того, чтобы жить вместе, нужно нечто иное, чем просто любовь. Мы пытались, и у нас ничего не вышло. Боюсь, наши желания не совпадали. Мы хотели друг от друга невозможного. Или почти невозможного. Мы были вдвоем, но не вместе, мы были рядом – и все же далеко друг от друга, каждый погруженный в себя.

Я любила Андрея, но я любила и Джейми. Меня тянуло к нему с самой первой минуты, когда я увидела его и услышала его голос. Мы были знакомы всего полгода и все время попадали в разнообразные передряги. В этом враждебном мире я могла доверять только ему, и я чувствовала себя в безопасности. Мне было легко с ним. Он не задавал вопросов, не требовал ничего, он просто отдавал мне всего себя, искренне и открыто. Когда мы были вместе, нам не нужны были слова, ничто не имело значения.

Тяжело взвешивать чувства. Особенно чужие. Я знала, что Джейми любит меня, не требуя ничего взамен. Любил ли меня Андрей? Наверное, да, но это была любовь эгоистичного человека. Кому из них я причиню больше горя, выбрав другого? Как можно это посчитать? Посмотрим на проблему с другой, рациональной стороны. В двадцатом веке жизнь проста и комфортна.

Автомобили, электричество, компьютеры, газовые плиты, горячая вода, медицинская помощь… Но при этом, чтобы заработать себе на жизнь, я должна была бросить любимую работу. Жизнь в моей родной стране стала непредсказуемой. Здесь, в Шотландии восемнадцатого века, жизнь опасна и жестока. Зато природа еще не загрязнена, земля, вода и воздух экологически чисты. Это с лихвой компенсирует отсутствие некоторых бытовых удобств. И люди здесь проще. Не глупее, нет, но проще. Они более открыты, более искренни. С ними гораздо легче, чем с замкнутыми и подозрительными современными городскими жителями.

Я встала и осторожно пошла по направлению к камню. Один шаг, другой, третий… Я остановилась, пытаясь заставить себя сделать еще один, последний шаг. Никак. А если попробовать в другом направлении? Шаг, другой, и вот я уже бежала вниз по склону с колотящимся сердцем, надеясь только, что Джейми еще ждет меня.

Издали я увидела его коня, пасущегося на привязи. И какая-то тяжесть исчезла с моей души. Я влетела в хижину как на крыльях. Он спал на полу, свернувшись калачиком и закутавшись в плед. Последние лучи заходящего солнца падали на его лицо, с которого даже во сне не изгладилось выражение мучительной боли. Как ребенок, плачущий во сне. У меня сжалось сердце. Я осторожно опустилась на колени и улеглась рядом с ним. Не просыпаясь, он протянул руку, чтобы обнять меня. Я прижалась к нему, вжалась в него, как будто боясь, что кто-то захочет оторвать нас друг от друга. Он проснулся, лихорадочно покрывая меня поцелуями…

– Почему? Почему ты вернулась? – повторял он, как будто не веря.

– Сама не знаю, – ответила я, утирая слезы радости. – Горячие ванны чуть было не победили.