Я разобью твоё сердце

Глава 19

Лиза

Герман буквально обезоруживает своим напором, подчиняет волю, берет в плен моё тело.

Мы целуемся дико и необузданно. Как будто только этого и хотели. Языки сплетаются в порочной ласке, а губы бесстыдно влажно причмокивают. Заславский властно держит ладонью мой затылок и по-хозяйски облюбовывает рот. Он как оголодавший зверь, дорвавшийся до мяса, такой ненасытный и неудержимый. Воспламенившись от мужского огня, подаюсь и открываюсь ему полностью. Больше не сдерживаю себя.

Нас обоих сносит волной вспыхнувшей страсти. Это как шторм, как ураган, как стихийной бедствие… А мы самые отчаянные и бесстрашные, которым уже плевать на всё.

Герман легко поднимает меня и усаживает на кухонный остров. Расположившись между раздвинутых ног, он продолжает терзать мои губы, а ладонями сжимает бёдра и лезет под футболку. Обхватив его за шею, путаюсь пальцами в густых волосах.

— М-м-м, — постанываю, когда он прикусывает нижнюю губу.

— Останови меня, пока не поздно, — просит Герман и тут же залезает языком в мой рот.

Принимаю его и растворяюсь в поцелуе. Он глубокий, откровенный, одуряющий. Сводит с ума и заставляет ныть живот тянущим желанием. Между ног влажнеет, набухает и изводит пульсацией. Я хочу Германа. Так сильно хочу его, что если вдруг всё оборвётся, и я проснусь от этого эротического сна — я умру. Клянусь, я умру. Позвольте мне согрешить и пожалеть. Или не пожалеть. Я готова ко всему.

Герман зацеловывает мою шею, заставляя запрокинуть голову и выпускать громкие томные вздохи. Губы горячие, мягкие, влажные. Они способны приносить такое удовольствие, о котором я понятия не имела. А вкусив его, неизбежно подсяду и буду помирать без очередной дозы безумно приятной ласки. Мужской язык зализывает ухо, пуская волну мурашек по всему телу, мне щекотно, и я сжимаюсь.

— Я хочу тебя, Лиза, — возбужденным посаженным голосом признается Герман. — Пиздец, как сильно хочу. Ты такая секси в этой футболке…

Он задирает её, и шаловливые горячие ладони добираются до голой груди.

— Ах, — вылетает чувственный вздох.

Грудь моментально каменеет.

— Хорошенькие, — мнёт налившееся от возбуждения полушария.

Искуситель любуется тем, как ярко реагирую на его прикосновения. Глаза закатываются. Мычу, кусаю губы, срывая томные всхлипы.

— Я б их пососал, — он теребит большими пальцами твердые соски.

Мой протяжный стон служит положительным ответом на заманчивое предложение. Герман снимает с меня футболку, и я остаюсь в одних трусиках, которые повлажнели от возбуждения.

Заславский захватывает губами поочередно каждый сосок. Сосет, лижет, заигрывает языком, покусывает, заставляя просто заживо сгорать от острых ощущений. Ловлю ртом воздух, как рыба, выбросившаяся на берег — задыхаюсь, трепещу, пребываю на грани.

Зажав большими пальцами соски, Герман облюбовывает губами живот, ныряет языком в пупок и влажной дорожкой спускается ниже. Мышцы дрожат, не выдерживая сладкой пытки. Свисающая мужская цепочка щекочет кожу, рождая новые мурашки.

— Ложись.

Парень мягко давит на плечи, чтобы я откинулась на спину.

Вздрагиваю от прикосновения прохладного мрамора к горячей коже. Чувствую, как Герман сгибает мои ноги в коленях, упирая их ступнями в край. Я открыта перед ним в прямом смысле, он стоит по центру и обозревает, как меня штормит от происходящего сексуального безумия. Это моё первое посвящение в мир физической близости. Я правда боюсь и переживаю, внутри клокочет от волнения, но каждый его поцелуй как будто приглушает страхи. Не смотря на буйствую страсть, Герман нежен как никогда, он не спешит, позволяя привыкнуть к новым ощущениям и прочувствовать реакцию тела. Я доверю ему себя и хочу, чтобы он стал моим первым.

Что он творит со мной… Извиваюсь от терзающий ласок, будто не на столе лежу, а как раскаленной плите. Герман зацеловывает и зализывает внутреннюю сторону бедер, продвигаясь к трусикам. Под ними так мокро и горячо, что до красных щек стыдно. Кусаю губы и постанываю, царапая покрытие столешницы. Влажный язык парня касается выступающей косточки и дразнящим образом ведёт вдоль резинки к другой стороне. Приподнимаю таз, не могу держать себя под контролем. И щекотно и приятно, и просто невыносимо.

— Ты так сильно течешь, малышка, — приговаривает Герман, разоблачая моё неистовое желание.

Он касается пальцем перешейка трусиков, а в них уже впиталась моя обильная смазка. Он притирается подушечкой между набухших складок и меня просто перетряхивает. Я натурально вздрагиваю, как будто через меня пропустили ток. Это чересчур приятно. До дрожи. До сумасшествия. Вонзаюсь ногтями в край стола, поджимаю пальцы на ногах и начинаю отчаянно шумно дышать.

— Очень чувствительная, — довольно тянет Герман и продолжает гладить пальчиком по трусикам. Они уже промокли насквозь. Попа елозит туда-сюда, бесстыдно отвечая на манипуляции парня.

— Сладенькая, мокренькая, моя-я… — соблазняюще хрипит парень и тянет резинку трусиков вниз.

Сглотнув, приподнимаю попу, позволяя беспрепятственно избавится от последней вещи, прикрывающей интимное местечко. Трусы летят на пол, я свожу колени, но мужские ладони тут же их раздвигают в стороны, а серые глаза с откровенным любованием и интересом разглядывают сочащееся лоно. Так неловко и порочно одновременно. Закусив губу, опускаю ресницы, смиряюсь и пытаюсь расслабиться. Это очень непросто, когда сердце скачет, как будто выпила адреналина, а кровь в вирусной лихорадке гоняет по венам.

Герман совращает меня пальцами — массирует, мягко трется о чувствительную плоть, заставляя выгибать позвоночник и закатывать глаза.

Я стону и содрогаюсь, словно меня мучают или пытают. Это лишь заводит моего карателя, и он безжалостно принимается ласкать меня языком, окончательно доводя моё невинное существо до исступления.

Я готова кричать и молить о пощаде, как вдруг меня сотрясает с такой силой, что я не силах терпеть больше, взрываюсь. Улетев за грани земного, феерично разрываюсь на куски. Это неописуемый восторг.

— Ты охрененно кончаешь, — с восхищением смотрит Герман на то, как ловлю волны оргазма. — Иди ко мне…

Берет за руки и, притянув к себе, присасывается к губам. Сильно разгоряченная сама лезу ласкаться языком, благодаря парня за подаренное удовольствие. Он лучший, никто раньше меня так не любил. Никому я не доверила себя так близко. Мне уже не стыдно, и я не стесняюсь, и кажется, даже не боюсь. А наоборот, предвкушаю, что будет дальше.

Герман подхватывает меня за бёдра и несет на руках в спальню. Мы страстно целуемся, я пробую на вкус его шею, плечи и грудь. Он вкусный, горячий, возбуждённый. Сексуальный и притягательный. Моя уверенность и самоотдача слегка теряется, когда Герман, уложив меня на кровать, снимает трусы. Я прекрасно знаю, что должно произойти, я же не маленькая. Но его член… Это нечто. Он пугает и завораживает в одночасье. Очень большой и угрожающе красивый. Пялюсь на него, не моргая, и сглатываю.

— Ты же порвешь меня, — обреченно выдыхаю и поднимаю волнующийся взгляд на парня.

— Да… — коварно улыбается Герман. Нависнув сверху, успокаивает поцелуем. — Но сделаю это ласково и нежно.

Я смакую мужские губы и отметаю из головы сомнения, стараясь максимально расслабиться. Я — его, он — мой.

— Я побалуюсь немного, — игриво блестят глаза искусителя.

Приподнявшись на колени, он знакомит свой член с моей влажной малышкой. Притирается к ней головкой, водит между складок, массирует клитор, вызывая новую волну взаимного влечения. Герман кайфует, глухо постанывая в потолок, а я буровлю ногами простынь и кусаю губы в изнеможении. Кажется, вся кровь пульсирует в одной точке между ног, туда же упала вся гипер-чувствительность. Прикосновение к ней ощущается максимально остро и ярко. Герман просек слабое местечко и беспощадно воздействует на него.

— М-м, какая маленькая, — утыкается членом в дырочку, водит головкой по кругу.

Моё сердце стучит уже где-то в ушах. В комнате жарче, чем в Африке. В рту сухо, а внизу супер влажно. Мужской член с удовольствием пачкается в моей смазке.

— Хочу тебя без гандона, — признается Герман.

Мутным взглядом ищет согласия.

— Нельзя в меня, — судорожно возражаю.

— Достану, когда буду кончать, — успокаивает. — Хочу в полной мере прочувствовать, какая ты горячая и тугая внутри…

— Чёрт, я боюсь, — опять накрывает волнение. Начинаю шумно дышать.

— Тш-ш…

Герман падает на руки, приближается в моим губам. Целует раз и смотрит в глаза.

— Не бойся, — шепчет и снова прирастает к губам. Вместе с поцелуем забирает неуверенность.

Обхватываю его лицо ладонями и забвенно растворяюсь в ласке.

Герман усыпает поцелуями мою кожу, шею, грудь, забирает в рот поочередно соски, посасывает их, отвлекая от действий, которые происходят чуть ниже. Он уже подхватил мои ноги под коленями и теперь целенаправленно пристраивает член к дырочке. Аккуратно толкается бедрами вперед — я всхлипываю. Целует-целует-целует… Протискивается дальше и погружает головку внутрь. Тесно, очень тесно, он большой для меня. Стенки растягиваются и, кажется, трещат по швам. Часто рвано дышу. Предчувствую неизбежное.

Раз, два… Пара уверенных толчков, и член вторгается в узкое лоно. Он рвёт мою невинность. Вместе с её потерей возникает резкая боль, она выливается в протяжный стон. Герман глушит его своими губами, целует и мягко двигается внутри меня, продолжая растягивать тугие стенки. Завоевывает территорию, делает меня своей. Его поцелуй действует как обезболивающие, неприятные ощущения плавно стихают, я привыкаю к его размеру и принимаю во всю длину.

Заславский закидывает мои ноги к себе на плечи и, сжав бедра, увеличивает темп. Пальцем массирует клитор, глядя на то, как я извиваюсь и громко стону. Глаза закатываются от сексуального безумия, я тяну простынь и задыхаюсь. Шлепки становятся всё звонче, Герман припечатывается к ягодицам всё чаще, откинув в сторону осторожность, он врывается в меня по возрастающей, со всей страстью. Я на грани умереть от наслаждения.

Чувствую, как его член становится очень твердым, просто каменным. Пара финальных рывков, и я содрогаюсь в безумной дрожи высшего удовольствия. Герман, глухо прорычав, извергается спермой на мой живот. Оба обезумевшие и парящие в облаках оргазма.

Отдышавшись, смотрю на Заславского с блаженной улыбкой и осознаю случившийся факт — теперь он мой первый…