Я сберегу твоё сердце (СИ)

37

Арий стоял в окружении своей расформированной команды. Нервничал. Очень непривычно чувствовал себя в костюме. Но старался дышать медленно и глубоко.

За ним высилась увитая цветами и воздушной тканью арка. Гостей было так много, что занятым оказался весь двор. Особенно выделялась рыжая голова Яркого, рядом с которым плыла чёрная головка невысокой женщины. Мужчина просто измором добился их психотерапевта Оксану и был чрезвычайно доволен, прикрывая тонкие пальчики улыбающейся женщины, которая держалась за его предплечье.

Басил Дмитрий, колокольчиком смеялась Кира, в разных уголках двора то и дело хохотом разрывалась новообразовавшаяся компания парней и девушек. Арий вслушивался и не верил, что всё это происходит с ним.

— Не верится? — положил на плечо руку Сокол, словно прочитав его мысли.

Арий кивнул.

— Привыкай, дружище, — усмехнулся Сокол и отошёл в сторонку, потому что заиграла торжественная музыка.

Эва волновалась не меньше. В своём выборе была уверена, как и в чувствах Ария. Но всё это было так волнительно, так торжественно и ответственно, что… хотелось сбежать.

От опрометчивого поступка спасла вошедшая Настя.

— Вау! — искренне восхитилась Эва нарядом подруги, — откуда эта прелесть? — обошла девушку со всех сторон и потрогала ткань, которая на ощупь оказалась очень мягкой.

— Никита где-то достал, представляешь, — шёпотом ответила девушка, смущённо улыбаясь.

Эва прослезилась. После трансплантации она вообще стала очень сентиментальной.

— Я так за вас рада, — обняла подругу.

— Спасибо, — Настя сжала девушку в ответ, — сама как?

Невеста вздохнула и присела на краешек кровати.

— Страшно. Раньше всё было как игра. Ну, знаешь, можно было уйти в любой момент. Да я вообще с этим не парилась, потому что у меня был ограниченный срок, — извиняюще улыбнулась на громкое «кхм-кхм», — а теперь… Это же надолго. У меня планов-то на такой срок не было никогда. Как вы вообще живёте? — рассмеялась, попытавшись спрятать под смехом нервное напряжение.

— Любишь? — Настя присела рядом и обняла её за плечи. Дождалась кивка и продолжила, — знаешь, когда стало понятно, что у Никиты всё серьёзно, мне тоже стало страшно. Я как будто бы изменяла Владу. А если его друзья узнают? А как его мать отреагирует? А если через несколько лет разведёмся? А потом Никита у меня спросил: «А как хочешь ты?». А я счастливой быть хочу, Эвка, — мечтательно вздохнула девушка, — он пообещал, что сделает. И знаешь, ведь делает. Мне не хочется думать о том, что будет через год или через десять лет. Я вот сейчас здесь с тобой сижу счастливая, мой ребёнок счастлив, у меня ночью будет умопомрачительный секс, — выдохнула она, — наши мужчины меняются ради нас, сама видишь. А это уже что-то да значит.

Эва кивнула. Арий по-честному продолжал исправно работать с психотерапевтом и сейчас результаты уже были заметные: он улыбался чаще, двигался более расслабленно, ночью спал без хмурой морщинки между бровей, говорить с ним стало легче. Никите все эти разговоры не зашли, но его отдушиной стали машины. С ними он мог спокойно думать, анализировать, искать решения.

— Дочь, пора, — снова открылась дверь и на пороге показался Дмитрий.

В чёрных брюках, белой рубашке, которая непонятно как умудрялась покрывать его широченные плечи и с ярко-красной бабочкой, мужчина улыбался. Пожалуй, риск потерять ещё и дочь возымел терапевтический эффект и он отпустил прошлое.

Эва кивнула подруге, легко поднялась и утопила свою ладошку в папиной руке. Было легко идти вот так рядом, когда их отношения не топились тайнами. Когда не нужно было париться о том, чтобы никто не увидел следы уколов, не почувствовал запах лекарств, не зашёл случайно в комнату. Всё-таки тайны — это тяжело. Особенно между близкими.