Валерия
…Железная дверь напротив со скрипом отворяется…
— А, проснулась уже, ну добро пожаловать ко мне в гости…
Сжимаюсь в комок, подняв глаза смотрю на мужчину лет пятидесяти. Его лицо… Почему оно мне так знакомо?
— Кто вы? И что вам от меня нужно? — выдавливаю вопрос, звенящий у меня в голове.
— Ах-ха-ха-ха, так ничего еще не поняла? — его смех похож на старую ржавую железяку, по которой провели острым предметом.
Сузив глаза до тонких щелей он делает шаг в комнату, не выпуская меня из виду. Отползаю к стене, становится ужасно страшно.
Что этот психопат задумал?
Веревка, которой связаны сейчас мои конечности, больно впивается в запястья, оставляя красно-фиолетовый след.
— Где документы, которые тебе оставил отец? — прорезает пространство скрипучий голос.
Глаза увлажняются, я отчаянно качаю головой.
— Я задал вопрос, — рычит, надвигаясь на меня.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — говорю очень тихо.
— Где документы, которые ты подписала у нотариуса? — подойдя ко мне практически вплотную, не прекращает сверлить меня взглядом.
— Откуда вы… но, я ничего не подписывала.
— Не советую, девочка, играть со мной в такие игры. Терпеть не могу вранье.
— Но я правда ничего не подписывала… не успела, — он меняется в лице.
Глаза наоборот расширяются и становятся как у хищника, скулы напрягаются, а ноздри раздуваются как у коня после забега.
— Врешь! — выкрикивает он.
И тут меня будто ударяет молнией. Смольский. Тот самый Смольский.
На первое место встает паника, но почти сразу она сменяется, злобой и жаждой мести. Это чувство предает мне смелости и задрав голову вверх я произношу фразу, которая выводит его из себя.
— Ты не никогда не получишь денег моего отца, — выпаливаю это ему в лицо.
Выхватив откуда-то из-за ремня брюк пистолет, он дергает предохранитель и наводит дуло на меня. Мне кажется, я даже чувствую холод металла, который сейчас направлен на меня.
— Уверена? — рычит он.
— А что ты скажешь на это? — отведя пистолет в сторону, он стреляет в стену примерно в метре от меня.
Я взвизгиваю и пытаюсь прикрыть связанными руками уши.
— Еще одно неверное слово и следующий выстрел будет немного левее, — то есть в меня.
Дальше все происходит так стремительно, что я не успеваю опомниться.
В комнату врываются люди с автоматами и валят Смольского на грязный бетонный пол. Он кряхтит и пытается выбраться, один из них наступает своим ботинком ему на запястье и выбивает пистолет к противоположной стене. Щелчок, и на заведенных за спину руках Смольского защелкиваются браслеты наручников.
В комнату влетает Саша и кинувшись ко мне, начинает меня обнимать.
— Ты как? Ничего не болит? — его руки шарят по мне в поисках каких-либо увечий.
— Ты пришел, — все, на что у меня хватает сил промычать эту фразу. После такого эмоционального потрясения я выжата как лимон.
Даже плохо соображаю, что, все же произошло…
Глебов освобождает меня от веревок, поднимает на ноги, но ноги затекли и не слушаются, подхватив на руки, он выносит меня из этого ужасного места. Опадаю на его груди тряпичной куклой и прикрываю глаза. Неужели все так быстро закончилась? Мне кажется я просидела там как минимум неделю, а не несколько часов.
— Еще встретимся, — звучит хриплое за спиной.
Обернувшись, вижу, как Смольского грузят в машину с мигалками.
— Это вряд ли… — шевелю одними губами без звука.
…
Дома Саша не отходит от меня ни на шаг, маме о случившемся все же приходится рассказать. После услышанного ей самой чуть не приходиться вызывать скорую.
Что уж тут скрывать. Я раскрываю все карты.
Про Испанию, про счет в банке и как вишенка на торте — про мою незапланированную беременность.
Мама некоторое время молчит, переводя взгляд с меня на Сашу и обратно. Уже начинаю за нее беспокоится…
— Значит беременна? Что ж, согласна быть молодой бабушкой…
— И…и все? Ты вот так спокойно на все реагируешь? — нервно перечисляю все, из-за чего можно было бы переживать.
— Ну а как я должна была по-твоему реагировать? Я знала и про Испанию, и про счет в банке. Просто хотела тебя оградить, поэтому и скрывала всю правду. Мне казалось, если мы будем жить без всего того, что оставил нам твой отец, интерес к нашей семье исчезнет. Как видишь — нет.
Теперь мы переглядываемся с Сашей, не веря услышанному.
— Не плохо было бы слетать в Испанию, мне так нравился наш виноградник, и уютная беседка с мягкими подушками и милыми фонариками с видом на бескрайнюю зелень плантации, — ловлю мечтательный взгляд мамы.